CC BY
386
ББК 63.5
Ж. А. Романенко
Астраханский государственный технический университет Кафедра философии и культурологии
РОЛЬ ЯЗЫКА
В ФОРМИРОВАНИИ ЭТНИЧЕСКОГО САМОСОЗНАНИЯ1
В культуре каждого этноса существует много концептуальных понятий, представляющих непреходящие общечеловеческие ценности. При определенных обстоятельствах, особенно в переломные для судьбы этноса события, они служили базовым ядром для ценностной ориентации этнического сознания и самосознания. Язык как часть духовной культуры дает возможность проникнуть в механизм сложного процесса познания этносом окружающей действительности и себя в этом мире. В языке как духовной памяти народа остается то, что имеет ценностный аспект, направленность на духовное совершенствование.
Вообще, традиции исследования этнического сознания и самосознания имеют широкую теоретическую и эмпирическую базу. В ее основе лежит различное понимание сущности, природы и строения этноса. Наиболее распространенным является определение, данное Ю. В. Бромлеем. «Этнос -это исторически сложившаяся на определенной территории устойчивая совокупность людей, обладающих общими, относительно стабильными особенностями языка, культуры и психики, а также сознанием своего единства и отличия от других подобных образований (самосознанием), фиксированным в самоназвании» [1, с. 11]. Этнические свойства (язык, культура, сознание) формируются только в соответствующих условиях - территориальных, природных, социально-экономических, государственно-правовых. Однако само этническое самосознание Ю. В. Бромлей оценивал по-разному.
Первоначально он определял его как «непременное условие функционирования этноса», позднее вычленил его в отдельный «неотъемлемый компонент этноса». Ю. В. Бромлей разработал положение о структуре этнического самосознания, о внутреннем механизме его развития, объективных основах его существования. Это положило начало направлению, связанному с выявлением и анализом компонентов этнического самосознания, исследованием их генезиса и эволюции. Спектр компонентов он расширил, полагая, что «нет оснований сводить этническое самосознание лишь к осознанию этнической (национальной) принадлежности. Ведь самосознание есть осознание человеком своих действий, чувств, мотивов поведения и т. д. Соответственно, этническое самосознание включает су-
1 Исследование осуществляется при поддержке РГНФ (проект № 04-0331001 а/Ю) и Департамента промышленности, транспорта, связи, науки и технологий Администрации Астраханской области.
ждения членов этноса о характере и действиях своей общности, ее свойствах и достижениях, так называемые этнические автостереотипы» [2, с. 34].
Из множества определений этноса оригинальностью отличается определение, данное С. А. Арутюновым и Н. Н. Чебоксаровым. Его своеобразие заключается в том, что главным признаком этноса они обозначили не людей, а информацию, подлежащую обмену в межэтническом контакте. «Этносы, - пишут они, - представляют собой пространственно ограниченные «сгустки» специфической культурной информации, а межэтнические контакты - обмен такой информацией» [3, с. 21].
Концепция о том, что восприятие мира детерминировано (обусловлено) именно языком (то есть язык задаёт видение мира), известна в науке как концепция Сепира - Уорфа («теория языковой относительности»). Э. Сепир писал: «Люди живут не только в объективном мире и не только в мире общественной деятельности, как это обычно полагают, они в значительной мере находятся под влиянием того конкретного языка, который стал средством выражения для данного общества. Было бы ошибочным полагать, что мы можем полностью осознать реальность, не прибегая к помощи языка, или что язык является побочным средством разрешения некоторых специальных проблем общения и мышления. На самом же деле «реальный мир» в значительной степени бессознательно строится на основании языковых норм данной группы... Мы видим, слышим и воспринимаем так или иначе те или другие явления главным образом благодаря тому, что языковые нормы нашего общества предполагают данную форму выражения» [4, с. 146]. Э. Сепир полагает, что язык есть выраженное в символах руководство к культуре.
Другой автор концепции языковой относительности Бенджамин Ли Уорф также утверждал, что «мы расчленяем природу в направлении, показанном нашим родным языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстаёт перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы - участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определённого речевого коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка» [5, с. 76].
Стало быть, различия между культурами находятся в зависимости от языковых различий. И тот неизбежный предел в понимании человеком другой культуры состоит именно в том, что в нашем языке нет терминов для обозначения некоторых реальностей, которые созданы и обусловлены языком чужой культуры.
Идею, заключающуюся в том, что значения слов отражают и передают образ жизни и образ мышления, характерные для конкретного данного общества (или языковой общности), и поэтому предоставляют бесценные ключи к пониманию культуры, очень точно выразил Джон Локк: «Даже скромное знание разных языков легко убедит каждого в истинности этого положения:
так, легко заметить в одном языке большое количество слов, которым нет соответствия в другом. Это ясно показывает, что население одной страны по своим обычаям и по своему образу жизни сочло необходимым образовать и наименовать такие разные сложные идеи, которых население другой никогда не создавало. Этого не могло бы случиться, будь такие виды продуктом постоянной работы природы, а не совокупностями, которые ум абстрагирует и образует в целях наименования и для удобства общения. Терминам нашего права, которые не являются пустыми звуками, едва ли найдутся соответствующие слова в испанском и итальянском языках, языках не бедных; ещё меньше, думается мне, можно перевести их на язык карибский или язык весту; а слово уегеига римлян или слово согЬап у евреев не имеют в других языках соответствующих слов; причина же этого ясна из сказанного выше. Более того, если вникнем в дело немного глубже и точно сравним различные языки, то найдём, что хотя в переводах и словарях в этих языках предполагаются соответствующие друг другу слова, однако среди названий сложных идей. едва ли найдётся одно слово из десяти, которое означало бы совершенно ту же идею, что и другое слово, которым оно передаётся в словарях. Это слишком очевидное доказательство, чтобы можно было сомневаться, и в гораздо большей степени мы найдём это в названиях более отвлечённых и сложных идей. Такова большая часть названий, составляющих рассуждения о нравственности; если из любопытства станут сравнивать такие слова с теми, которыми они переводятся на другие языки, то найдут, что очень немногие из последних слов точно соответствуют им во всём объёме своего значения» [6, с. 23].
Таким образом, проблема межкультурного взаимодействия связана с взаимодействием языков и своеобразных способов мировосприятия. И поэтому, в рамках современных проблем межэтнических и национальных отношений, нам видится актуальным рассмотрение языка как внутренней детерминанты самосознания этноса.
Конкретный язык - уникальный путь познания мира, которым следует владеющее данным языком языковое сообщество. Язык - медиум познания мира, «слово и язык не обычное средство изображения, средство описания внешней действительности, а средство подчинения себе действительности» [7, с. 51]. Именно в языке «заложены правила и законы, требующие мыслить по аналогии отцов, а не по природе, искать образы универсума в искаженном зеркале традиции, а не в природе. Там лежат формы той пещеры, в которой мыслили изобретатели языка и все их наследники, пластические образы тех малых миров, из коих они взирали большой мир» [8, с. 72].
Размышляя в подобном ключе, И. Гердер приходит к идее идиоэт-ничности, понятийной неповторимости всякого родного языка, определяя его как «огромное количество ставших видимыми мыслей, как неизмеримую страну понятий», причем «всякая нация владеет своим собственным хранилищем таких ставших знаками мыслей» [9, с. 95].
Язык как двигатель человеческих мыслей и содержание всякой мудрости и всякого знания образуется, по мысли И. Гердера, согласно обычаям и образу мыслей своего народа [9, с. 101], так что этот язык становится
инструментом его органов, содержанием его мыслительного мира и формой его своеобразия [9, с. 101].
Каждый язык в его содержаниях обладает собственной картиной мира, присущим ему космосом понятий и мыслительных форм. Язык, не будучи, по мысли В. фон Гумбольдта, свободным продуктом конкретного человека, а принадлежа всей нации, выступает в качестве переходного пункта от субъективности к объективности, от всегда ограниченной индивидуальности к охватывающему одновременно все в себе бытию, поскольку именно в языке «смешиваются, очищаются и преобразуются способ представления всех возрастов, полов, сословий, различий в характерах и интеллекте одного и того же этноса, а затем, вследствие перехода слов и языков, -различных наций и, наконец, в ходе все более тесных контактов, - всего рода человеческого» [10, с. 18]. Эти рассуждения позволяют В. фон Гумбольдту сформулировать свое знаменитое гносеологическое кредо: «Вследствие взаимозависимости мышления и слова становится ясно, что языки, собственно, суть средства не изображения уже познанной истины, а намного более того, - открытия еще дотоле непознаваемого. Различие между ними заключается не в звуках и знаках, а в мировидении как таковом... Сумма познаваемого простирается как подлежащая обработке человеческим духом нива между всеми языками и независимо от них, посредине; человек способен приблизиться к этой объективной сфере не иначе, как сообразно своему способу познания и восприятия, то есть субъективным путем», так что «объективная истина порождается всей силой субъективной индивидуальности. Это возможно лишь с помощью и посредством языка» [10, с. 20].
Язык выступает у В. фон Гумбольдта в качестве важнейшего антропологического фактора: «Человек думает, чувствует и живет только в языке и должен быть вначале сформирован им, чтобы понимать даже не воздействующее через язык искусство. Но он чувствует и знает, что язык для него - лишь средство, что вне языка существует некая незримая область, в которой он лишь с помощью языка стремится освоиться» [11, с. 77]. Классическая дефиниция В. фон Гумбольдта определяет это еще более ясно: «Язык не есть обозначение сформированной независимо от него мысли, но он сам есть орган, формирующий мысль. Интеллектуальная деятельность, вполне духовная, вполне внутренняя и в известной мере проходящая, не оставляя следов, становится посредством звука в речи внешней и чувственно воспринимаемой, а при помощи письма приобретает непреходящее тело... Интеллектуальная деятельность и язык суть поэтому одно и то же и неразрывны друг с другом; так что даже нельзя называть первую созидающей, а второй - созданным» [11, с. 374-375]. В. фон Гумбольдт идет даже дальше, постулируя и зависимость конкретного носителя языка от его «владения»: «Человек воспринимает главным образом предметы так, как их ему преподносит язык, и поскольку ощущения и поступки в нем зависят от его представлений, он воспринимает предметы даже исключительно только так. Путем того же акта, в силу которого человек выплетает язык из себя, он вплетает себя в этот язык, и всякий язык описывает вокруг нации, к которой он относится, круг, вый-
ти за пределы коего он может лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка. Изучение чужого языка, используемое правильно, является посему приобретением новой точки зрения в имевшемся до того мировидении, ибо всякий язык содержит всю ткань понятий и способов представления одной части человечества» [11, с. 387-388].
Язык формирует себе такое «своеобразное бытие», которое «может, правда, обрести значимость только в повторяющихся конкретных актах мышления, но в своей целостности не зависит от них. Оба изложенных здесь противоречащих друг другу воззрения, что язык чужд душе и принадлежит ей, не зависит от нее и зависим от нее, действительно соединяются в языке и составляют своеобразие его сущности.
Слово представляет собой «истинный индивидуум в языке», поскольку «оно содержит полностью все действие разума в языке, оно даже само есть форма, в которой дух вновь вычленяет из себя превращенный в свою субъективность объект как таковой» [11, с. 410]. Как считает В. фон Гумбольдт, в словарном запасе языка заключен «совокупный мыслительный материал нации», а само слово «разделяет всю вышеизложенную натуру языка, обладает той же объективностью и субъективностью, той же властью над человеком и столь же подчинено его свободе, оно объединяет предметы в собственный идеальный мир, который замещает вообще в языке мир реального» [11, с. 411].
Язык выступает как необходимый спутник (или, как говорит В. фон Гумбольдт, «комплемент») мышления, как стремление возвысить внешние впечатления и еще темные внутренние ощущения до ясных понятий и соединить их для создания новых понятий. В силу своего промежуточного характера язык должен принять одновременно «натуру» внешнего мира и человека и снять объективность первого и субъективность второго своей особой натурой.
Для В. фон Гумбольдта очевидна взаимосвязь между языком и представлением: «Участие языка в представлениях не просто метафизическое, обусловливающее бытие понятия; он воздействует и на способ построения понятия и налагает на него свою печать. При всем объективном различии в понятии, язык воздействует на него свойственным ему характером и придает всей массе представлений связанный с языком единообразный облик. Язык также играет главную роль в связывании мыслей во внутренней и внешней речи и определяет тем самым также способ сочетания идей, который опять-таки оказывает обратное воздействие на человека во всех направлениях» [12, с. 120].
Как известно, познание характера одной нации невозможно без исследования характера другой, с коей та находится в ближайших отношениях. Однако не один лишь антропологический прагматизм подталкивает В. фон Гумбольдта к идее сравнения характера наций (своего рода антропологической относительности), тем более что он прекрасно отдает себе отчет в том, что подобные изыскания позволяют политику манипулировать явными слабостями и упущениями наций: индивидуальные характеры наций «должны быть так сформированы, чтобы они оставались свое-
образными, не становясь односторонними, чтобы они не мешали исполнению всеобщих требований ко всеобщему классическому совершенству, не были своеобразными лишь вследствие ошибок и преувеличенных односторонностей, но, напротив, не преступали их сущностных границ и оставались сами по себе последовательными» [11, с. 379]. Именно эта внутренняя последовательность и внешняя конгруэнтность идеалу должны, по мысли В. фон Гумбольдта, в принципе помочь нациям действовать со-общественно. Для В. фон Гумбольдта это положение обладает необыкновенной ценностью, поскольку «лишь со-общественно человечество сможет достичь своей высочайшей вершины, и оно нуждается в объединении многих, дабы не просто создавать путем простого приумножения сил более крупные и длительно существующие произведения, но и преимущественно, дабы посредством большего разнообразия задатков его природы обнаружить свое истинное богатство и подлинные размеры свои» [11, с. 379].
Язык есть зеркало народа, который говорит на нем; из языка народа становится совершенно ясно, что желает народ, куда он стремится, куда он склоняется, что он более всего любит и совершает, куда ведут его соответствующие ему жизнь и устремления. Это проявляется в общем в любом языке. Сравнение языка с духовным зеркалом одновременно является утверждением неразрывной связи языка и народа: «Тот, кто не уважает и не любит свой язык, не может уважать и любить и свой народ; кто не понимает свой язык, не понимает и свой народ и никогда не сможет почувствовать, что такое настоящая немецкая добродетель и настоящее немецкое великолепие; ведь в глубинах языка лежат всякое внутреннее понимание и всякое глубиннейшее своеобразие народа» [11, с. 103].
Вместе с различными языками мы обладаем различными картинами мира, различными способами восприятия мира. Каждый язык учит нас особенным образом ориентироваться в мире. Понятия разных языков никогда полностью не совпадают, так что посредством изучения различных языков человек врастает в разные понятийные миры. В своем использовании языка человек, естественно, обладает некоторой свободой, но свобода эта состоит в известном просторе выбора и использования языковых средств; однако она не достигает основ, самого создания языковых средств. Даже у творческих языковых личностей, обогащающих язык новыми мыслительными средствами, обнаруживается не столько сила творчества исходя из личного гения, сколько более дар раскрытия, формирования уже заложенных в данном языке возможностей [13, с. 155].
Именно поэтому родной язык - не самоцель, а та основа, на которой некая группа людей объединяется в сообщество ради исторического действия -выработки культурных ценностей и ради этого - исчерпания возможностей языкового сообщества. Полученный от общества языковой материал должен служить целям конкретного человека, но при этом в такой форме, которая одновременно содействует целям сообщества или хотя бы не вредит ему.
И именно поэтому же главным объединяющим признаком нации является именно язык, так как никакие общие идеи, культурные ценности и совместное хозяйство не могут существовать без единого понимания
используемых в общении словесных знаков. Язык возникает одновременно с нацией, является ее творением, а также органом оригинального мышления нации. Большая часть обстоятельств, сопровождающих жизнь нации, - места обитания, климат, религия, государственное устройство, законы и обычаи - от самой нации могут быть в известной степени отделены. И только язык существует в качестве живого, родного языка лишь в сознании нации. Именно в языке запечатлен весь национальный характер, в нем как в средстве общения данного народа исчезают индивидуальности и проявляется общее, сближающее.
Язык всегда выступает посредником между миром и человеком, рисует человеку определённую языковую картину мира. Всё это вовсе не значит, что человек является пленником национального языка. Над языковым мировидением надстраивается общественное мировоззрение социальных групп, индивидуальное мировоззрение человека. Языковая картина мира дополняется культурной, религиозной, философской, научной картиной мира. Однако создание этих картин требует от человека интеллектуальных усилий. Ведь «путь от реального мира к понятию и далее к словесному выражению различен у разных народов, что обусловлено различиями истории, географии, особенностями жизни этих народов и, соответственно, различиями развития их общественного сознания» [14, с. 40]. Получается, что язык отражает действительность не прямо, а через два этапа: от реального мира к мышлению и от мышления к языку. И хотя мышление было впереди языка, его результаты, оформляясь в языке, несколько видоизменяются (мысль не может целиком отразиться в слове). Поэтому язык становится отдельным участником общения и дальнейшего развития мышления, он не может быть простой литейной формой для мысли, он может одновременно скрывать часть мысли и дополнять мысль языковыми ассоциациями.
Сказанное выше имеет практическую значимость. Во-первых, необходимо заботиться о родном языке, который хранит национальную культурную традицию, передаёт новым поколениям нравственные ценности народа. Во-вторых, только хорошо зная богатства родного языка можно легко ориентироваться в новой информации, постоянно поступающей к человеку, различать слова и стоящее за ними содержание. Иногда внешне блестящие, привлекательные слова несут в себе пустоту или даже вредные для человека советы. С другой стороны, внешне простые, обычные слова могут быть наполнены глубоким и разумным смыслом.
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Бромлей Ю. В. К характеристике понятия «этнос» // Расы и народы: современные этнические и расовые проблемы. - Вып. 1. - М.: Наука, 1971. - С. 9-33.
2. Бромлей Ю. В. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. -М.: Наука, 1987.
3. Арутюнов С. А., Чебоксаров Н. Н. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества // Расы и
народы: современные этнические и расовые проблемы. - 1972. - Вып. 2. - М.: Наука, 1971. - С. 8-30.
4. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. - М.: Прогресс, 2001.
5. Уорф Б. Л. Отношение норм поведения и мышления к языку // Звегинцев В. А. История языкознания XIX-XX вв. в очерках и извлечениях. Ч. II. - М., 1965.
6. Локк Дж. Опыт о человеческом разумении // Соч. в 3 т. / Ред. И. С. Нарский,
А. Л. Субботин. - М.: Мысль, 1985. - Т. 1.
7. Кассирер Э. Формы и техники // Cassirer E. Symbol, Technik. Sprache. Auf-
satze aus den Jahren 1927-1933. - Hamburg, Meiner, 1985.
8. Herder J. G. Abhandlung uber den Ursprung der Sprache // Sprachphilosophische Schriften. - Hamburg, Meiner, 1960.
9. Herder J. G. Fragmente uber die neuere deutsche Literatur // Sprachphilosophische Schriften. - Hamburg, Meiner, 1960.
10. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. - М.: Прогресс, 1985.
11. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. - М.: Прогресс, 1984.
12. Humboldt W. von. Uber die Verschidenheit des meuschlichen Sprachlaues // Werke, hirsg. v. Leitzmann, Bd. VI. - Berlin, Behr, 1906.
13. Die Stellung der Sprache im Aufbau der Gesamtkultur. - Heidelberg, Winter, 1934.
14. Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. - М.: Слово, 2000.
Получено 29.07.05
THE ROLE OF LANGUAGE IN THE FORMATION OF ETHNIC SELF-CONSCIOUSNESS
Z. A. Romanenko
The language is pointed out and characterized by the author as an internal determinant of an individual’s self-consciousness; because the language itself conditions the perception of the world (the language sets the world vision). From the author’s point of view, the differences between cultures depend on language differences. And this inevitable limit in an individual’s understanding other culture stems from the fact, that there are no terms for designation of some realities, which are created and conditioned by the language of a foreign culture. So far as, the meanings of words reflect and depict the way of living and thinking, typical for specific society (or language community), and they present invaluable keys to understanding culture. Thus, the problem of intercultural interaction is connected with the interaction of languages and original ways of understanding the world.
