CC BY
67
СОВРЕМЕННАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЛИРИКА: ПРОБЛЕМЫ ТИПОЛОГИИ
Н.Н. Гордиенко
Gordienko N.N. Modem orthodox lyrics: the problem of typology. At the turn of the XX-XXI centuries modem orthodox lyrics was formed, based on the spiritual tradition. Modern orthodox poetry can be divided into two types: the church orthodox type (hieromonk Roman, T. Glushkova, N. Veselovskaya and others) and the contemplative orthodox type (Y. Kuznetsov, V. Kostrov, St. Kunyaev and others).
Современная русская поэзия представляет собой сложный конгломерат реалистических и неореалистических, модернистских и постмодернистских тенденций. На этом фоне ярко и отчетливо выделяется явление, сформировавшееся в последние десять-пятнадцать лет - современная православная лирика. Она опирается на глубокие национальные духовные традиции отечественной христианской поэзии, лучшие достижения которой связаны с именами A.C. Пушкина, М.Ю. Лермонтова,
A.C. Хомякова, Ф.И. Тютчева, И. А. Бунина, С.А. Есенина, A.A. Блока, A.A. Ахматовой, Б.Л. Пастернака, Н.М. Рубцова, И.А. Бродского.
Рубеж XX-XXI вв. вполне можно назвать периодом формирования в русской литературе такого явления, как православная лирика. Именно к рубежу веков относится появление не просто отдельно взятых стихотворений духовной тематики, а целого ряда зрелых произведений, идущих в русле православной духовной традиции. Эту тенденцию следует считать закономерной в силу ряда причин. Во-первых, прошел достаточно длительный промежуток времени с начала демократических процессов в стране, в том числе в сфере свободы слова, за которым на смену единичным самиздатовским, зачастую полу-подпольным стихотворным сборникам пришли качественные многотиражные издания, вобравшие в себя жемчужины духовного поиска целого поколения - поколения потерь и обретений духовных основ, поколения отречений, сомнений, метаний, покаяния и возвращения к своим духовным истокам.
Во-вторых, за этот период определился ряд имен писателей и поэтов, уделяющих наиболее пристальное внимание вневременным вопросам бытия вообще и отдельных человеческих судеб в частности. Интересно сопоставить особенности религиозного по-
иска у деятелей рубежа Х1Х-ХХ, а также ХХ-ХХ1 вв. Как отмечает проф. И.А. Чарота, «эпоха конца XIX - начала XX в. в искусстве ознаменована, вроде бы, поисками сугубо отличительного, индивидуального, что привело к взрыву коллективного. Конец же XX в. проходит под знаком поиска общего, объединяющего, но побеждает индивидуализм, эгоизм» [1]. Кроме того, в первом случае разрушение существующего государственного устройства повлекло за собой и разрушение Церкви, хотя все-таки большинство народа не представляло себе жизни без Бога; во втором - разрушение прежнего строя и государства сопровождается возрождением Церкви, хотя большинство народа уже привыкло к жизни безбожной. Но именно рубеж веков как черта в очередной раз подвел думающую часть российского общества к вечно волнующим вопросам: кто мы? что мы? что было до нас? что будет после нас? куда и к чему мы идем? Решение этих вопросов было сопряжено с переживанием 2000-летия христианства. Великая дата подталкивала ученых, философов, писателей и поэтов разных направлений вновь обращаться к истории христианства, а вместе с тем к аксиологическому осознанию значимости христианских ценностей в жизни отдельно взятого человека и России в целом. Создание произведений, отвечающих высшим духовным запросам человека, - это и своеобразный прорыв к читателю в период политической и экономической нестабильности, отсутствия какой-либо объединяющей национальной идеи, падения общекультурного уровня из-за насаждения кич-культуры в масс-медиа.
Все это вместе взятое и позволяет говорить о появлении «на изломе земном, который совпал с небесным переходом в третье тысячелетие от Рождества Христова» [2], православной лирики - пласта произведений
духовной тематики, в основе которого лежит православная духовная традиция. Отметим, что в среде ученых-исследователей (филологов, культурологов, философов) существует разночтение в определении термина «православная духовная традиция». Поэтому, желая вслед за А.М. Любомудровым «уточнить некоторые понятия» [3], будем учитывать различные точки зрения и взгляды, в том числе и богословское толкование данного явления. Чаще всего под понятием «традиция» подразумевают культурно-историческую традицию. В.А. Осанкина, определяя понятие традиции, разграничивает два его значения. «Во-первых, это опора на прошлый опыт в виде его повторения и варьирования, во-вторых, это инициативное и творческое (активно-избирательное и обогащающее) наследование культурного (и в частности) словесно-художественного опыта, которое предполагает достраивание ценностей, составляющих достояние общества, народа, человечества» [4]. Процитированное исследование построено на принятии второго значения слова. Е.М. Сокол, в свою очередь, практически приравнивает понятие «христианская традиция» к христианской системе ценностей, включающую с точки зрения антропологии степень согласованности с христианскими заповедями [5]. В.И. Мельник, осознавая глубинные основы укоренения в русском народе незыблемых духовных основ, отмечает, что именно «народно-национальное, в течение тысячелетия формировавшееся на принципах православной веры, несло в себе неистребимую сердцевину православной веры, как традицию, духовную и культурную» [6]. Не давая четкого определения православной традиции, он закладывает в это понятие ее антропологический аспект - «каноническое учение о человеке и его земной судьбе» [6, с. 70]. В.В. Иванов в рамках «христианских традиций» рассматривает традиции «духовного наставничества, юродства Христа-ради, странничества, традиции евангельской поэтики, народно-христанские традиции молитвы и др.» [7]. В.М. Пронягин «нетленными православными традициями» считает «веру в Спасителя Иисуса Христа, его нравственные заповеди, духовное единение славянских народов, их любовь друг к другу, надежду на победу добра над злом» [8], выделяя в качестве фундамента право-
славную традицию соборности. И.А. Есаулов, разрабатывающий теоретические аспекты соборности русской литературы, говоря о православной традиции в рассказе А.П. Чехова, рассматривает ее «как духовную реальность», а также исследует «взаимоотношения между этой первичной реальностью и реальностью иного рода: художественного текста, взятого в одном из его аспектов» [9].
В Православии традиция в первую очередь осознается как традиция Церковная, как Церковное Предание, и это очень важно для осознания антропологического содержания христианской традиции. Пришедшее в русский язык в XIX столетии (в немецкий - в XVII в.) слово «традиция» этимологически и исторически означает «предание» в церковном смысле слова. В XX в. православные богословы уделили достаточно большое внимание исследованию Предания. Среди них -архиепископ Василий (Кривошеин), о. Георгий (Флоровский), о. Иоанн (Мейендорф), архимандрит Киприан (Керн), игумен Ила-рион (Алфеев), В.Н. Лосский, Христос Янна-рас и др. В православном понимании Предание включает в себя Священное Писание Ветхого и Нового Заветов, христианское учение, передаваемое устно из поколения в поколение, богослужение, таинства и обряды, Символы и правила веры, деяния Вселенских Соборов, писания Отцов Церкви, жития святых и, наконец, личный духовный опыт каждого верующего с момента возникновения истинного Богопочитания вплоть до настоящего времени. Иными словами, оно включает в себя всю совокупность опыта Вселенской Церкви» [10].
Если учитывать данную трактовку в понимании заявленной нами проблемы, то в современной православной лирике выделяются духовные произведения двух типов. К первому типу относится ряд произведений, раскрывающих образ автора как участника церковной жизни. Поэзию авторов, живущих внутри духовной традиции, иначе можно назвать православно-воцерковленной. К этому типу православной лирики относится творчество иеромонаха Романа (Матюшина), игумена Виссариона (Остапенко), священника Д. Дудко, а также Ю. Лощица, Т. Глушковой, О. Николаевой, О. Седаковой, Н. Веселовской, Л. Кононовой и др.
Основным элементом православно-
воцерковленной лирики становится причастность к литургической традиции с постоянным обращением к библейским текстам, использованием опыта отцов Церкви, духовной практики молитвы, приобщением к христианским праздникам, использованием икони-ческого пространства и литургического времени. М.В. Захарченко определяет литургическое время как «последовательность сопряженных один с другим кругов, по которым разворачивается время мира, время Священной истории, время Христовой жизни, время Церкви, время сознания» [11]. При этом в православной культуре значимой становится связь «линейного» времени земной жизни человека «с преображенным временем -вечностью» [12]. В художественных текстах такая связь представлена во взаимообраще-нии, взаимодействии и сосуществовании мира живых и ушедших в вечность. Так, в стихотворении Н. Веселовской «Идут года, теряют люди близких» говорится не просто о поминальных записках, в которых «Все имена спешат соединиться, / Сплестись в одну незыблемую суть». Список имен оказывается той самой связующей нитью земного и небесного:
За ним лежат бескрайние просторы, Туманной дымкой скрытые вдали...
А сам он служит точкою опоры Общения умерших и земли.
В стихотворении Т. Глушковой «У Сергия» также отчетливо прочерчивается эта связь, однако вектор имеет немного другую направленность: «земля - святое поднебесье -земля».
Вот этот люд, что был моим великим народом. Как он скромен, молчалив.
Взор подымает к закопченным ликам.
Взор потупляет. Внемлет: перелив колоколов струится дробной нитью от поднебесья до сырой земли.
И внемлет Сергий. Внемлет челобитью, как я, лежащих в гное и пыли.
Активное обращение к духовной практике молитвы характерно для многих поэтов этого варианта духовной поэзии. Зачастую в их произведениях можно встретить указания на известные молитвы. Например «Отче наш», «Ныне отпускаеши...» у Т. Глушковой
(«Масличная ветка»), Молитва Иисусова у иеромонаха Романа («Горбунья Нина») и др. Но чаще всего находим стихотворное творение молитв в рамках православного канона:
Господи, Господи Боже!
Дай мне тебя полюбить!
Не осуди за моленье,
Если безумьем грешу:
Более чем о прощенье,
О пробужденье прошу. <...>
(иеромонах Роман «Что-то пытаюсь, и все же»)
Молитвой без слов, высшим духовным проявлением безоговорочно признается категория молчания, причастная древней традиции исихазма.
Молчание поет, как пташка, за окном рассыпавшая трели, звучит, как беззвучная молитва, согласуемая с дыханьем.
(С. Аверинцев «Обитель»)
О, Молчанье, - вхождение в Царство! (иеромонах Роман
«После Храма - ни мыслей, ни слов»)
Лирический герой православно-воцерков-ленной лирики проявляется как паломник:
Брожу вдоль узких древних улиц,
В каких теснился Крестный путь...
(Т. Глушкова «Масличная ветка»)
Из храма иноки идут на галерею <.>
За это море вместе мы молились.
За все творенье, данное нам в милость.
(Ю. Лощиц «Афон»);
как участник церковных праздников:
Еле жива, а - добрела до храма.
(Т. Глушкова
«Зеленой Троицы благословенный день») Застыну перед Ликом на Убрусе,
Едва шепча молитвенный напев.
(иеромонах Роман
«А завтра - Вознесение Христово»)
Поэзию такого рода отличает также обильное наличие в художественном тексте лексем церковного обихода (напр., «служба отошла», «алтарь», «своды», «купола», «паникадило», «ектенья»):
Зовут ектеньи.
Взлетают поклоны.
Ладан вздохнул.
Многоуголен Апостола гул.
(Ю. Лощиц «Валаам»)
Другого рода поэзию представляют авторы, воспроизводящие духовную традицию в своем творчестве и проживающие ее лишь в создаваемых произведениях. Их творчество обнаруживает частичное обращение к жизни Церкви, обращение прибегающих к ней лишь по зову духовной необходимости или наблюдающих со стороны. Эта поэзия хотя и создается ценителями православной традиции, но не ревнителями, а созерцателями ее. По нашему мнению, ее можно назвать православно-созерцательной лирикой. В русле этого типа выделяются имена Ю. Кузнецова,
В. Кострова, Ст. Куняева, Б. Чичибабина и др.
На фоне глубокого интереса и знания Евангельской истории лакмусовой бумажкой для авторов этого варианта поэзии служит полнота их восприятия Церкви. В произведениях Церковь, с одной стороны, классически осознается как символ сохранения традиции.
На последнем держится дыхании На высоком берегу реки Церковь, как печальное предание.
(К. Рябенький «Деревянная церковь»)
Однако зачастую затушевывается ее сакральный смысл, уступая место историческим и общекультурным обобщениям.
А мне напоминают, право,
Соборов наших бескрестовья Тот век, когда земля и травы Захлебывались густо кровью.
(В. Сорокин «Стоят соборы»)
Реставрировать церкви не надо -пусть стоят как свидетели дней.
(Ст. Куняев «Реставрировать церкви не надо»)
Православная вера выступает сдерживающим фактором, противостоящим современной бездуховности.
Укрепись, православная вера,
И душевную бурю рассей.
Ведь должна быть какая-то мера Человеческих дел и страстей.
(В. Костров «Укрепись, православная вера»)
Стихотворения авторов этого варианта поэзии обнаруживают знание общеизвестных в России и за ее пределами икон, почитаемых святых и святынь (Казанская, Владимирская
иконы Божьей Матери, Серафим Саровский, Архистратиг Михаил и пр.). Однако в отличие от православно-воцерковленной поэзии здесь не идет речь о молитвенном обращении к этому духовному наследию. Так, появление образа саровского старца в финале стихотворения Ю. Кузнецова «Серафим» призвано служить образцом внутренней стойкости для современного «вольного человека».
Творение же стихотворной молитвы, хотя и имеет место, но носит эпизодический характер и, как правило, далеко отстоит от традиционных канонов.
Защити, приснодева Мария!
Укажи мне дорогу, звезда!
Я распятое имя «Россия»
Не любил так еще никогда.
(В. Костров «Защити, приснодева Мария!»)
Со стороны лексики произведения созерцательно-православного типа поэзии
практически не содержат наиболее употребляемых слов и выражений церковного обихода, что ничуть не умаляет их духовного содержания и православной сути.
Современная православная лирика - явление живое, развивающееся. Опора на традицию в ней сочетается с активным поиском оригинальных жанров, форм, образно-стилевых средств, обновлением традиционных христианских символов и мифологем. Национальный духовный опыт осмысливается в контексте истории и современности, с позиций сегодняшнего дня, тревог и вызовов современного этапа развития мировой цивилизации.
Ключевое значение в образной системе современной православной поэзии сохраняют традиционные мотивы ада и рая, Пришествия, Распятия и Воскресения, образы Христа, Богоматери и святых, символы креста, свечи, колокола, храма, иконы и других православных святынь.
В творческом опыте поэтов, в разной степени приобщенных к православной традиции, происходит обращение к таким жанрам, как духовная поэма, стихотворение-апокриф, христианская баллада и легенда, молитва, исповедь. Интересные процессы протекают в сфере сюжетостроения: ветхозаветные и новозаветные сюжеты получают оригинальное авторское развитие, становясь своего рода авторскими версиями библейских событий, авторскими апокрифами. Но-
вую интерпретацию получают житийные и иконографические мотивы. Претерпевают художественную трансформацию традиционные библейские символы, что дает основание ряду критиков (Л. Звонарева, А. Ана-ничев) выделять в современной православной лирике такое течение, как православный неосимволизм. Вместе с тем определенное значение сохраняет реалистическая традиция, наиболее органично впитывающая в себя опыт православной духовности. Именно в реалистической художественной системе созданы наиболее значительные достижения современной православной поэзии.
1. Чарота И.А. // Слово и Дух: Антология русской духовной поэзии (Х-ХХ вв.) / сост. И.А. Чарота. Мн., 2005. С. 16.
2. Распутин В. // Иеромонах Роман. Внимая Божьему веленью. Стихи. Духовные песнопения. Мн., 2005. С. 5.
3. Любомудров А.М. // Русская литература. 2001. № 1. С.107.
4. Осанкина. В.А. Библейско-евангельская традиция в эстетике и поэзии русского романтизма: дис. ... д-ра филол. наук. Екатеринбург, 2001. С. 4.
5. Сокол Е.М. «Маленький человек» в творчестве русских писателей 1840-х годов в свете христианской традиции (от Гоголя к Дрсто-евскому): дис. ... канд. филол. наук. М., 2003. С. 14-16.
6. В. Астафьев: преломление Православной традиции // В.И. Мельник, Т.В. Мельник, Д.В. Макаров. Русская литература в контексте православия. М., 2003. С. 62.
7. Иванов В.В. Христианские традиции в творчестве Ф.М. Достоевского: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. В. Новгород, 2004. С. 3.
8. Пронягин В.М. У России собственная стать. Философско-культурные очерки. М., 2004. С. 12.
9. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995. С. 145.
10. Иг. Илларион (Алфеев). Симеон Новый Богослов и Православное Предание. СПб., 2001.
С. 60.
11. Захарченко М.В. Христианство: духовная традиция в истории и культуре: моногр. СПб., 2001. С. 73-74.
12. Перова Е.Ю. Сакральное время русской культуры (на материале современной русской духовной поэзии): автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2000. С. 10.
Поступила в редакцию 7.06.2007 г.
БОГОСЛОВСКОЕ НАСЛЕДИЕ ИВА КОНГАРА: ЭККЛЕСИОЛОГИЯ
В.В. Машкин
Mashkin V.V. Yves Congar’s theological heritage - ecclesiology. In this work the author depicts the most revolutionary Y. Congar’s ideas concerning the Church. He makes the conclusion that Y .Congar’s theology deserves thorough research and his works are worthy of translating and publishing.
ВВЕДЕНИЕ
В нашей стране имя католического кардинала Ива Конгара (Yves Congar, 1903-1995) не так широко известно, как на Западе. По его наследию, а он является автором более 1700 работ, не было проведено в России ни одного серьезного исследования, не переведена и не издана ни одна из его книг. Западные же исследования, которые также не переведены на русский язык, страдают описа-тельностью и однобокостью. Такова, к примеру, работа А. Николса «Ив Конгар», где представлен чисто реферативный обзор не-
которых аспектов богословия этого известного католического деятеля. Также имеется ряд небольших исследований, которые нельзя назвать серьезными. Работы, похожие на статьи Майкла Дима (Michael Deem), скорее можно отнести к разряду любительских. В них допускаются такие серьезные исторические и фактические ошибки, что они не могут претендовать на доверие читателя. Таким образом, имеющиеся исследования по данной теме не выходят за рамки биографических справок и кратких обзоров, содержащих основные положения учения И. Конгара.
