CC BY
64
презентантами, компонента «любовь» являются также лексемы быть довольными друг другом, полнота взаимопонимания, один организм, думать одно и то же, поэтому можно утверждать, что концепт «Семья» включает в себя компонент «единство».
Итак, концепт «Семья» в романе Л. Улицкой «Искренне ваш Шурик» представлен следующими микрополями:
1. домашний очаг, пространство семьи
2. семейные традиции, время семьи
3. родственные отношения, состав семьи
4. взаимная любовь (родителей и детей, мужчины и женщины)
5. совместность, единство.
Содержание концепта «семья», включающее в себя данные микрополя, во многом совпадает с набором микрополей, выделяемыми в структуре этого концепта в языковой картине мира (по данным «Нового объяснительного словаря синонимов русского языка» под ред. Ю.Д. Апресяна, «Русского семантического словаря» под ред. Н.Ю. Шведовой и «Толкового словаря современного русского языка» под ред. Г.Н. Скляревской), такими как дом, родственники, жизнь, любовь, традиции.
Концепт семья вербализован, прежде всего, самой лексе-мой-номинантом - существительным семья; терминами, обозначающими родство (отец, мама (мать, мамочка), жена, муж, бабушка, сын, дочь, дед, внук, внучка и мн. др.); очень часто в романе употребляется прилагательное семейный.
Но репрезентанты микрополей в некоторой степени наполняются индивидуально-авторским значением. Происходит расширение семантического значения номинанта бабушка, микрополе дом, очаг представлен вербализаторами мир, рай, а также рождественский спектакль, уроки французского, домашнее чтение и др.
Концепт «Семья» эксплицируется также индивидуальноавторскими, характерными только для ХКМ Л.Улицкой вер-бализаторами, такими, как великое переселение семьи. Происходит смещение традиционных ролей между членами семьи, нехарактерное для ЯКМ, контекстуальными синонимами являются лексемы мать, младшая сестра, ребенок и сын-студент, отец, старший брат, паж, собеседник, восторженная толпа, мужчина. Содержательным элементом концепта «Семья» является сиротство.
Таким образом, можно говорить об индивидуализации концепта-универсалии в ХКМ Л. Улицкой.
Библиографический список
1. Бабенко, Л.Г. Лингвистический анализ художественного текста / Л.Г. Бабенко, И.Е. Васильев, Ю.В. Казарин. - Екатеринбург, 2000.
2. Попова, З.Д. Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии. / З.Д. Попова, И.А. Стернин. - Воронеж: Изд-во ВГУ, 2003.
3. Попова, З.Д. Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии / З.Д. Попова, И.А. Стернин - Воронеж: Изд-во ВГУ, 2003.
4. Сергеева, Е.В. Концепт-универсалия и художественный концепт: проблема классификации // Сибирский филологический журнал. - Новосибирск: Изд-во НГУ, 2006. - №1-2.
5. Салмина, Л.М. Коммуникация. Язык. Мышление. - Казань: ДАС, 2001.
6. Кубрякова, Е.С. Семантика в когнитивной лингвистике // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. - 1999. - Т. 58. - № 6.
7. Сергеева, Е.В. Концепт-универсалия и художественный концепт: проблема классификации // Сибирский филологический журнал. - Новосибирск: Изд-во НГУ. - 2006. - №1-2.
8. Улицкая, Л. Искренне ваш Шурик: Роман. - М.: Эксмо, 2007.
Статья поступила в редакцию 22.10.10
УДК [808.2:801.3]:159.955
Азер АДИЛЬ оглы Алиев, диссертант Национальный Академии Наук Азербайджана (НАНА). Институт литературы им. Низами, E-mail: [email protected]
СОВРЕМЕННАЯ ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КРИТИКА: ПРОБЛЕМА ПЕРЕОЦЕНКИ ИДЕЙНО-ЭСТЕТИЧЕСКИХ ПРИНЦИПОВ (1385-1994-е ГОДЫ)
В годы перестройки в литературной критике Азербайджана, а также в литературе и искусстве появлялись все новые и новые темы и идеи. Новая литературная волна, начавшаяся в 80-х годах ХХ века, открывает широкий простор для слова; мысль литературной критики, художественно-эстетическое сознание продолжает развиваться. Перестройка эпохи занимает главное место в литературно-критических статьях и исследовательских произведениях этих лет. Несмотря на то, что процесс перестройки и демократизации определял новые задачи литературной критики, выполнение этих задач зависело от отдельных писателей и поэтов.
Ключевые слова: Переоценка идейно-эстетических принципов, национальная идеология как основа метода литературно-
критического анализа, поиск новых эстетических критериев.
Литературная критика входит в форму общественного сознания в составной части художественной литературы, являющейся в традиционном смысле одним из видов, а по Гегелю основным видом искусства. Вообще, основным предметом критики является анализ, оценка и комментирование художественных произведений, образцов искусства, а также определение творческих принципов и законов красоты, сравнительная оценка и познание отраженных здесь жизненных ситуа-
ций, людей. Литературная критика непосредственно связана со словесным искусством и занимается изучением текущего художественного процесса путем наблюдения и исследования. В связи с тем, что критика в основном анализирует и оценивает образцы художественной литературы, художественный процесс своего периода, современником которого она является, то она очень часто обращается к газетным и журнальным материалам, и свою деятельность строит на основе анализа и
исследования напечатанной в настоящее время текущей художественной продукции, книг. Критика даже при критике классической литературы, художественной литературы прошлого периода придерживается позиции современности, пытается выявить современное социальное содержание и значение художественного продукта. После непосредственного осуществления принципов демократии, перестройки и открытости в критике широкое распространение получил публицистический дух. Писатели, поэты и критики выказали сильный интерес к непосредственному освещению вопросов, связанных с социальными проблемами общества, людьми, морально-этническими нормами совместного проживания, национальным происхождением, родом.
Со становлением в экономической жизни рыночных отношений, крестьянско-фермерских и частных структур, новых хозяйственных отношений и в общественном сознании, в том числе в литературе и искусстве, появились совершенно новые темы и идеи. Писатели и поэты, критики и литературоведы начали пересматривать свое литературное хозяйство в соответствии с политикой нового времени коммунистической партии и советского государства и попытались сделать перелом в своем творчестве соответственно обращениям и призывам, сделанным с высоких трибун.
В последнюю четверть ХХ века СССР, осуществляя перестройку, демократизацию и открытость, в которых уже давно чувствовалась необходимость и которые сознательным образом защищались ведущими, прогрессивными силами общества, с одной стороны осуществлял руководство над созданием реальных возможностей и условий для достижения входящих в его состав народов мировой цивилизации, идей свободы и независимости, а с другой стороны способствовал тому, что отдельные союзные республики, нации, люди пережили разные трагические события, преследуя цель распада советской империи по подстрекательству США. В некоторых изданиях 1985 года хоть и мало, но уже печатались статьи о перестройке и демократизации. Литературные органы больше всего занимались празднованием 40-летней годовщины победы над немецким фашизмом в Великой Отечественной войне, если выразиться советским термином тех времен, то есть во II Мировой Войне. Например, 5-ый номер журнала «Азербайджан» за 1985 год с этой точки зрения был богат по теме и жанру. Здесь были даны взгляды о «Воспоминаниях о фронте» Ахмеда Джамиля, интервью Исмаила Шыхлы и его «Фронтовых дневниках».
В том же номере были напечатаны заметки «Давайте, не будем забывать критику...» в рубрике «Встреча в редакции». Таким образом, безусловно, инициатива редакции заслуживает поощрения. Здесь особо отмечалось, что литературная критика является «специфической формой познания». Также отмечалось, что «критики не уделяют должного внимания жанровому разнообразию критических произведений, научности и художественности в критике. В последние годы, почему-то мало печатаются и проблемные статьи» [1].
Литература, в том числе литературная критика 80-90-ых годов ХХ века на своем первоначальном этапе отличалась именно таким своим общественно-политическим и литературно-культурным направлением. Подходящий к этому в духе новизны этих лет Афган писал, что «требование критики от критика не то, что «Речь идет об официальной, принципиальной, научной, мудрой критике. Критика должна быть мостом между писателем и читателем, а не превращаться в куст со щипами. В том смысле, что литературная критика должна
быть преданна действительности... Вообще, нужно бороться за здоровую критику. Потому что здоровая критика обеспечивает здоровую литературу»» [2]. В течении этого рационального отношения автор правильно оценивает ответственность, которую он несет не только за 80-ые годы, но и вообще перед литературой и искусством. Вместе с тем, именно в 80 годы литература, будучи обязанной оперативно реагировать на протекающие в обществе процессы обновления и демократизации, она оказалась способной сказать свое слово об обществе, человеке, жизни и времени в свете объективной оценки критики и художественного слова, искусства.
В написанных в эти годы чисто литературно-критических статьях и исследовательских произведениях главное место занимает анализ перестройки периода, человека и общества, исходя из партийных и государственных документов. Вообще, после литературы 60 годов ХХ века новая литературная волна, начавшаяся с середины 80 годов, открыла для слова широкую арену, увеличила возможности для исследования и изучения художественного творчества чисто по законам красоты. Вместе с тем, идеологические стереотипы, политические конъюнктуры заставляли поднять щит из партийной и государственной идеологии даже самых талантливых авторов. В эти годы социалистический реализм как творческий метод уже переживал кризис, и такие литературно-эстетические качества, как описание жизни и человека, происходящих из литературного наследия 60-ых годов, со всей присущей им сложностью, отказ от образа положительного героя, изображение человека не в революционном изменении, а вместе с его нравственно-моральными противоречиями, направление художественного представления не на хозяйство и производство, а больше на внутренний мир человека, получили возможность усилиться на новом этапе. Конечно, каждый поэт или писатель мог воспользоваться предоставляемыми периодом, обществом возможностями демократизации соответственно степени своего литературного таланта, своему характеру и творческим принципам.
Не безразличное отношение писателя и критика к общественно-политическим процессам, их все большее стремление понять жизненный водоворот и занять позицию сторонника своим словом с трибуны и публицистическим словом с точки зрения интересов народа, нации в нужный момент очень естественно. Однако, когда это превращается в выражение и олицетворение идеологически-партийной принадлежности в образцах художественного творчества, то искусство значительно снижает уровень своего содержания и ценностей. Именно с этой точки зрения мысль И. Исмаилзаде «Время сегодня просит от нас правдивого, делового, честного слова» [3] сложилась в атмосфере 80-ых годов.
В середине 80-ых годов, когда социалистический реализм потерпел крах и критика начала поиски идейно-философских ценностей, для литературного процесса еще более возросла значимость личности критика. Жившие и творившие в этот период наши критики М.Джафаров, А. Агаев, К. Талыбзаде, Б. Набиев, С. Асадуллаев, Г. Халилов, Я. Гараев, Ш. Салманов, Эльчин, А. Сафиев, А. Гусейнов и другие дали толчок разработке теоретико-эстетических критериев, основываясь на гибкие закономерности развития с позиции современности, новаторства, гуманизма соответственно демократизации общества, перестройки жизни, оценке нравственно-культурных ценностей с общечеловеческой плоскости. Критика и литературоведение, словно освободившись от идеологических оков десятилетий, вступали на путь оценки художественного слова
и личности писателя чисто по эстетическим принципам, выдвижения национально-моральных ценностей вновь на передний план. Наше историческое прошлое, наше вчера начали измеряться не по принципам классовой идеологии, а уровнем службы Родине и народу, объективным содержанием вкладов, внесенных в национальную культуру.
Народный писатель Мирза Ибрагимов в своей статье «Надо сеять семена добра» связал свои своеобразно широкие, концептуальные теоретико-эстетические взгляды с социальными требования и нуждами периода, оценивал стоящие перед литературой задачи с позиции искусства. Верно, автор соответственно духу того периода традиционно выступает из документов съездов коммунистической партии, еще раз напоминает произведение Горького «Мать», привязанность социалистического реализма как одного из творческих методов к революционным идеям. Выдающийся литератор с честью и гордостью показывал, что «большая часть романов, поэм, драм писателей республики были включены в золотой фонд в сокровищнице искусства страны» [4].
Доклад народного писателя Исмаила Шыхлы на VIII съезде писателей запомнилось рядом рациональных взглядов и литературно-эстетическими анализами. Он, затронув в основном литературно-эстетические события, сделал определенные анализы. Автор отмечает «целенаправленное и солидарное участие в современном литературном процессе представителей самых разных поколений» как радующий факт. Выдающийся литератор так пишет о литературной критике: «Критика должна быть объективной и смелой. Смелость лишь тогда проявляется, когда критика обладает ясными мыслями, принципиальностью, высокими эстетическими критериями» [5].
Это научно-практическое обобщение четко выражает социальное значение и эстетическую сущность литературной критики. Сильно проявлялось направление внимания более на вопросы высокого мастерства за счет ослабления идеологической направленности в литературно-критических статьях этого периода. Постепенно, пусть даже немного медленно постепенно ссылка на партийные и государственные документы играла роль вынужденного фона, а чаще всего политической декорации. Наряду с этим все еще существовала трудность освобождения от укоренившихся в теоретическом мышлении советско-социалистических понятий, марксистко-ленинских терминов.
В те годы статья «Должно быть решено немедленно» профессора Шамиля Салманова была образцом правильной с литературно-эстетической точки зрения интерпретации и комментирования концепции и сущности начинающейся в стране перестройки, ее идеологического направления и стратегии. Увидел путь обновления и демократизации социальной жизни в «отказе от устаревших схоластических методов работы и традиций, потребительской психологии, шума-гама». Автор, анализируя состояние и задачи литературной критики, ее место и роль в процессе обновления художественной мысли, нравственной жизни с позиции перестройки, пишет: «Критика чувствует себя свободной и полноправной в условиях демократизации, диспута и дискуссии. Именно в условиях доверия и уважения к взглядам критика он практически сможет осуществить свою высшую роль» [6]. Он как критик
Библиографический список
в своих литературно-эстетических анализах чаще выступал с широкого контекста пространства СССР того времени и определял правильное место и значение азербайджанской литературы, поэзии, критики в плоскости проведенных им сравнений, выдвинутых параллелей. Он во время оценки отдельных писателей и поэтов, литературных личностей по возможности обращался к мировой литературе, литературе, народов живших в прошлом советском пространстве, в том числе к русской литературе и добивался расширения литературнокритических критериев.
Монументальные исследования, включенные в журнал «Социалистический реализм на современном этапе» [7], являющийся одном из фундаментальных работ в области критики и литературоведения 80-х годов, создают содержательное представление о литературно-эстетической и научно-практической мысли того периода. В книги был проведен широкий анализ и критика таких вопрос, как задачи, поставленные перед литературой и искусством в процессе перестройки и демократизации общества, особенности развития отдельных литературных видов, ведущие тематико-жанровые особенности, существующее состояние нашей национальной литературы в прошлом общесоюзном контексте, стиль и личность писателя, литературные связи и др.
Одним из положительных изменений, произведенных перестройкой демократизацией в литературной жизни, проявилось в отношении к классическому наследию. Вновь делалось обращение к жизни и творчеству подвергнувшихся критике и изученных в свое время писателей и поэтов, обнаруживаются их новые произведения, и все это изучалось по новым литературно-эстетическим принципам в соответствии с духом периода, времени. Раскрытие не тронутых на протяжении десятилетий архивов знакомило литературную и научную общественность, а также наш народ с подписями, авторами, которые были еще не известны или о которых знали лишь малое количество специалистов. Одним из критиков и ученых, придавших литературно-эстетический смысл и полноценно отразивших в своем творчестве революционное обновление социальной жизни, был член-корреспондент НАНА Яшар Гараев. Его книга «Критерий-личность» выражала освобождение критики, научной мысли, словесного искусства от тисков и оков в условиях перестройки и демократизации и их свободный поворот в сторону эстетических и общественных идеалов. Я. Гараев писал: «Критерий-личность. Если нет личности - «я», нет нации - нет народа. «Личность» складывается не тогда, когда открытость, демократия, совесть. - все остается в стороне от «я», а когда они объединяются в «я», равняясь с ним [8].
К концу 80-ых годов в результате ускорения процесса демократизации и перестройки общественной жизни литературно-критическая мысль и художественно-эстетическое мышление расширили свои горизонты. По мере более смелого и решительного проникания критики в историю, литературное наследие, нераскрытые страницы увеличивались случаи подхода к теме и проблемам по новым критериям в качестве публицистической трибуны с позиции гражданства.
Несмотря на то, что процесс перестройки, демократизации определял новые задачи литературной критики, конкретное осуществление этих задач зависело от отдельных крити-ков-личностей.
1. // Азербайджан. - 1985. - № 5.
2. Агап. НэуЫ hеqiqэti // Азербайджан. - 1986. - № 12.
3. // Азербайджан. - 1986. - № 12.
4. Ибрагимов, И. Сеет семена добра // Литературный Азербайджан. - 1986. - № 10.
5. Шихлы, И. Крепить связи с жизнью народа // Литературный Азербайджан. - 19. - № 11.
6. Салманов, Ш. Решать неоткладывая // Литературный Азербайджан. - 1987. - № 11.
7. Salmanov, §. Sosialist геа^ті mtiasir тэ^э^э. - Вакі: ”Е1т”, 1988.
8. Qarayev, Y. Меуаг - §эxsiyyэtdir. - Ва: “Yazl9l”, 1988.
Статья поступила в редакцию 22.10.10
УДК 81'42
Н. В. Мельник, докторант КемГУ, г. Кемерово, E-mail: [email protected]
МОДЕЛИ ПОВЕДЕНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА
В работе на основании отношения переводчика к форме и содержанию выявляются четыре модели поведения переводчика, приводящие к сохранению или устранению повтора в тексте в силу объективных или субъективных причин.
Ключевые слова: деривация, повтор, модель поведения переводчика.
Исследование одного языка с помощью его сопоставления с другим находится в русле давней традиции изучения языков, связанной с известными работами Ш. Балли [1], Л. В. Щербы [2], В.Г. Гака [3].
В выбранном нами аспекте сопоставление языков рассматривается не как цель, а как средство, как метод исследования, так как «сопоставление позволяет иногда выявить некоторые особенности иностранного и родного языков, ускользающие при его «внутреннем» изучении» [4], «при сопоставлении лексических единиц двух языков совершенствуются наши знания каждого из этих языков в отдельности, так как многие специфические особенности языка эксплицируются только при сравнении» [5, с. 4]. Это подтверждается тем, что «наше внимание приковано к тому, что изменяется, в гораздо большей степени, чем к тому, что остается прежним» [6, с. 4]. Все это подводит к выделению такого подхода в лингвистических исследованиях, когда данные двух языковых/речевых систем рассматриваются не как сравниваемые, сопоставляемые друг с другом, а как единая языко-речевая материя. Это та текучая, открытая и непрерывная среда, которую изучает лингвистика языкового существования [7].
Любая языковая единица: слово, предложение, текст -обладает потенциалом деривационного развития, детерминанты реализации которого заложены в самой языко-речевой материи, содержащей потенции саморазвития. Деривационный потенциал языковых единиц может быть реализован множеством способов, и это разнообразие, варьирование является неотъемлемым онтологическим свойством языка как системы. Однако выбор пути реализации в речи-тексте деривационного потенциала единиц зависит в том числе и от языковой личности, от индивидуально-типологических качеств ее языковой способности. Все это позволяет поставить проблему соотношения вторичного текста и языковой личности переводчика.
В качестве критерия дифференциации языковой личности выбрано отношение переводчика к лексико-деривационным рядам, представляющим собой «последовательность однокоренных или одноаффиксных слов (в том числе «чистых» повторов), пересекающих дискретное текстовое пространство (контекст)» [8, с. 96].
Проблемы часто возникают при переводе случаев явной тавтологии, которую многие стремятся преодолеть. С практической точки зрения, интересна рефлексия переводчика,
столкнувшегося с необходимостью перевода текстов с повторами, например, в произведениях Л. Н. Толстого. При установке на их устранение получается совсем другой текст, «все смыслообразующие средства в нем сняты, причем как раз за счет этой правильности и нормированности. Очень культурная переводчица подредактировала по собственному разумению «этого неумеху Толстого», однако ее культурность очень сильно выпячивает полное отсутствие понимания» [9, с. 71]. С. Флорин в связи с этим замечает, что «задача переводчика не пересказывать на свой привычный лад написанное автором, а передать по мере возможности не только мысль, описание, образы и прочее, но и его личную манеру, стиль, сохраняя в то же время и разные совсем обычные приемы, одни - во имя художественности текста, другие - во имя неулучшения, непереколпачивания: не беда, если в прекрасном колпаке найдется немало неровных стежков» [10, с. 170]. Руководствуясь этим, С. Флорин сохраняет при переводе Элина Пелина встретившиеся повторы для того, чтобы не поправлять оригинал, но он же замечает, что от тавтологии иногда можно и уйти, так как «автору прощают, а переводчика ругают» [10, с. 171].
Разрабатывая нашу методику исследования, мы предполагаем, что переводчик в своей деятельности стремится передать все коммуникативно значимые элементы, поэтому из всех имеющихся в арсенале языковых средств выбирает именно те, которые способны вступить в формальносемантическое взаимодействие. При этом реакция переводчика обусловлена объективными (заложенными в языке и тексте) и субъективными (зависящими от установки автора и самого переводчика) причинами. Деятельность переводчика определяют те же закономерности, которые касаются речевой деятельности вообще. Сопоставление исходного и вторичного текстов позволяет реконструировать процесс порождения-восприятия-понимания (ср. возможность интерпретации процессов речемыслительной деятельности при переводе как зеркального отображения создания оригинала, в результате чего возникает один из видов вторичных текстов) и проследить механизм детерминации внутритекстовых и межтексто-вых компонентов.
Исследуя проблему взаимодействия слова, текста и языковой личности, мы ставим перед собой задачу доказать функциональность лексико-деривационного ряда (ЛДР), его значимость для адекватного восприятия текста, для этого мы используем аспект межъязыковой эквивалентности, прояв-
