CC BY
340
НОВОЕ В НАУКЕ О ЯЗЫКЕ
НАУЧНЫЕ
Р.И. КУДРЯШОВА, Е.В. БРЫСИНА,
В.И. СУПРУН Волгоград
СОВРЕМЕННАЯ ДИАЛЕКТНАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЯ: ПРОБЛЕМЫ И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ
Современная русская диалектная лексикография ежегодно пополняется новыми изданиями. «Результаты поступательного развития диалектной лексикографии проявились прежде всего в большом количестве словарей, охватывающих почти всю территорию России, в многообразии их типов» (История 1998: 533). На сегодняшний день большинство регионов с русским населением имеют разные по объему, содержанию, исходным принципам, формам сбора и обработки материала диалектные словари. «В диалектной лексикографии (не без влияния лексикографии литературного языка) утвердилась идея о системе словарей, описывающих диалектную лексику в полном объеме и с разных сторон» (Козырев, Черняк 2004: 216). И чем детальнее описывается народная речь, чем больше появляется публикаций, тем больше возникает вопросов и проблем по достоверному и убедительному представлению диалектного материала.
Одной из первых проблем являются гетерогенность диалектов, разные пути регионального диалектогенеза. Как правило, при составлении словарей народной речи учитываются современные административные границы российских республик, краев, областей. Развивается лексикография алтайских, архангельских, брянских, вологодских, вятских, иркутских, камчатских, кузбасских, мурманских, новгородских, новосибирских, орловских, псковских, смоленских, ярославских говоров, русских говоров Башкирии, Карелии, Мордовии, Якутии. Если для территорий исконного проживания русского народа, раннего формирования говоров в основном характерна диалектная гомогенность, то в регионах позднего заселения зачастую распространены гетерогенные говоры.
СТАТЬИ
Разумеется, на протяжении длительного совместного проживания носителей языка происходят взаимовлияние разнородных диалектов, сближение, возникновение в них сходных черт, но все же гетерогенность и поныне прослеживается явно, и лексикографы, составляя диалектный словарь дифференциального типа, могут столкнуться с непересекающимися группами лексем, он фактически будет состоять из искусственно соединенных самостоятельных словариков разных говоров.
Когда в 1994 г. группа филологов Волгоградского педагогического универ -ситета решила приступить к работе над региональным диалектным словарем, перед ними возникла та же проблема. Волгоградская область представляет собой чрезвычайно сложную картину функционирования русских народных говоров. В большинстве учебников диалектологии особенности говоров нашей области, как и некоторых других территорий позднего заселения, не рассматриваются, эти говоры не нанесены на классические диалектологические карты русского языка (1964) или указаны на них не точно (1914), что связано с трудностями анализа и классификации этих разнородных и смешанных диалектов (Супрун 1997). Определенная Н.А. Мещерским еще в 1972 г. задача составления «более точной классификации русских говоров, в которой отражались бы диалекты на всей территории, занятой русским языком» (Русская диалектология 1972: 38), сохраняет свою актуальность и поныне.
Западная часть нашего региона, состоящая из земель бывшей Области Войска Донского, населена носителями гомогенных донских говоров, разделяющихся на три группы: хоперские, медведицкие, чир-ские (Орлов 1984; Кудряшова и др. 2003). На остальной территории распространены гетерогенные волжские говоры преимущественно южнорусского типа с некоторыми среднерусскими (генетически севернорусскими) вкраплениями.
Чересполосица, гетерогенность волжских говоров не позволяют выработать убе-
дительной концепции их лексикографического описания. Как, например, с оеди-нить в общем словаре цокающие говоры Перещепного Котовского района и Краишево Еланского, окающие - Верхнепогромного и Ельшанки Среднеахтубин-ского района и диссимилятивно-якающий говор Мокрой Ольховки Котовского, разные по происхождению и не обнаруживающие сходных языковых черт? Видимо, пока имеет смысл работать над локальными словариками родственных говоров волжской группы и включать диалектный материал из этих населенных пунктов в общий (полидиалектный) словарь русского языка (СРНГ).
Говоры Подонья, казалось бы, уже достаточно обстоятельно лексикографически описаны диалектологами. Начало было положено А.В. Миртовым, который еще во время Гражданской войны приступил к изучению народной культуры Дона (1919), в 1926 г. опубликовал книгу о донских говорах, а в 1929 г. издал свой знаменитый «Донской словарь». Трижды выходил в свет словарь, подготовленный ростовскими диалектологами (СРДГ, СРДГ-2, БТСДК). В.Г. Масловым издан словарь говора хутора Добринки Урюпинского района (1993).
Однако в этих солидных лексикографических источниках слабо представлен диалектный материал, относящийся к Волгоградской области: у А.В. Миртова в основном включены примеры из чирских говоров, эти единицы перешли в словари, составленные учеными Ростовского университета, а В.Г. Маслов описывает лишь один из хоперских говоров. В «Большом толковом словаре донского казачества (БТСДК)» областные говоры присутствуют шире, составители ввели в корпус 1112 предоставленных волгоградскими диалектологами словарных статей.
Но по-прежнему нельзя считать лексикографическую разработку чирских, хоперских и медведицких говоров достаточной, полноценной, объективно отражающей народную речь. Организуемые с 1998 г. диалектологические экспедиции филологов ВГПУ в районы Волгоградской области, населенные донскими казаками, открывают новые лексические единицы, яркие контексты их речевого бытования, богатые лингвокультурные и аксиологические коннотации. Выход в свет словаря
донских говоров Волгоградской области будет способствовать более полному описанию современных русских диалектов.
Вторая проблема диалектной лексикографии заключается в сложности разграничения собственно диалектной и просторечной лексики и фразеологии. В говоре широко функционируют многие просторечные единицы, в т.ч. входящие в так называемое литературное просторечие, но пока не зафиксированные словарями современного русского языка (Брысина 2003: 11). Их целесообразнее включать в корпус диалектного словаря, поскольку их статус неустойчив, окончательно не определен, а отсутствие их фиксации в других источниках позволяет на данном этапе считать их органической частью диалектного словаря. Издан даже словарь так называемых просторечий русских говоров (СПРГ), который включает слова и фразеологизмы, общие для говоров и городского просторечия (см.: Блинова и др. 2002: 49).
Третьей проблемой диалектной лексикографии является структура дефиниции словаря: объем и содержание, источники цитации и т.п. Наблюдается тенденция постепенного сближения диалектной и литературной лексикографии. Главное различие между этими двумя типами описания состоит в том, что словарь литературного языка основывается на материале письменных текстов «признанных классиков русской литературы» (БТС: 3), а для диалектного авторитетным источником является устная речь диалектоносителя, который должен, как правило, соответствовать следующим критериям: а) быть уроженцем изучаемой территории, имеющим здесь генетические корни и не покидавшим ее на длительное время; б) обладать богатой народной речью, знать местные традиции и обычаи, фольклор, историю своего населенного пункта; в) в слабой степени владеть литературной речью или уметь легко переключаться с нее на местный говор. Обычно наиболее богатый материал во время диалектологических экспедиций записывается у пожилых женщин с невысоким образовательным цензом и социальным статусом.
Сближение между литературной и диалектной лексикографией проявляется в том, что в диалектные словари все чаще включается материал, эксцерпированный из художественных текстов. Уже в слова-
ре А.В. Миртова приводятся цитаты из произведений М.А. Шолохова, которые перешли в три последующих лексикографических описания донских говоров (СРДГ, СРДГ-2, БТСДК), дополнившись примерами из его сочинений и текстов других писателей. Были включены цитаты из художественных произведений в словарь алтайских говоров(СРГА). Если первые тома этого издания основывались только на записях народной речи с указанием фиксации собранных единиц в других словарях ближайших говоров, то в последующем используются и материалы из опубликованных былин и песен, в последнем томе - из книг алтайских писателей.
При этом важно понимать, что примеры из литературного текста являются лишь дополнением к словарной статье, они показывают речевую жизнь диалектного слова, его участие в создании художественного образа. Писатель не может считаться авторитетным диалектоносителем, несмотря на всю виртуозность владения им народной речью. Он чаще всего имеет высшее образование, длительное время проживает в городе, общается на литературном языке, говор использует для необходимого колорита в речи персонажей и т.п., а не для естественной коммуникации. Нередко писатель создает окказиональные единицы на основе диалектных корней, по диалектным словообразовательным моделям, что не отражает точности, подлинности народной речи, реальных коммуникативных ситуаций. Наконец, автор включает в художественный текст слова и фразеологизмы, записанные им в разных местах региона, а порой и в других областях, краях, но не отмечает пункта фиксации (что и естественно, поскольку не предполагается самим жанром) или дает ложную топонимическую привязку для места действия. Это не позволяет достоверно определить территорию функционирования диалектизма и затрудняет его лексикографическую обработку.
Составители словаря донских говоров Волгоградской области включают материал из художественных текстов, если он подтверждается записями живой народной речи, функционирует в бытовом общении авторитетных диалектоносителей. Первыми книгами, в которых была отражена донская речь, стали произведения уроженца ст. Глазуновской, известного писателя
Ф.Д. Крюкова и родившегося за пределами нынешней Волгоградской области, но в детские годы переехавшего в ст. Усть-Медведицкую и прожившего в ней почти до последнего часа своей жизни Р.П. Кумова. Почти одновременно с ними начал писать другой уроженец ст. Усть-Медве-дицкой - А.С. Серафимович (Попов). Использует в своем творчестве диалектные единицы Д. Петров-Бирюк. Насыщен донскими словами роман Н.В. Сухова «Казачка». Широко и любовно используют народную речь И.П. Данилов, А.Д. Знаменский, А.М. Иванов, Б.П. Екимов, Е.А. Кулькин и другие современные волгоградские писатели. Благодаря деятельности ростовского исследователя-энтузи-аста К.Н. Хохульникова стали доступными произведения казачьих поэтов и писателей, эмигрировавших из России, но сохранивших верность родной земле и отцовскому диалекту. Среди них и уроженцы станиц и хуторов, ныне входящих в Волгоградскую область, - П. Поляков, Н.А. Келин и др. Кроме того, в качестве иллюстративного материала в словарь донских говоров Волгоградской области включаются фольклорные тексты, как изданные, так и записанные во время экспедиций.
В диалектных словарях все шире используются исторические данные. Эти лексикографические идеи были высказаны Б.А. Лариным и реализованы в Псковском областном словаре (ПОС), в котором в словарную статью включаются извлечения из памятников древнерусской письменности. В БТСДК помещены тексты из архивных источников. К историческим источникам Словаря донских говоров Волгоградской области отнесены случаи фиксации лексемы в предшествующих публикациях (Кательников 1886; Савельев 1908; Соловьев 1900).
Тенденция сближения диалектной и литературной лексикографии отражается также в толковании слова. Если традиционно в диалектных словарях приводится лишь литературный эквивалент лексикографически описываемой единицы, то в последнее время семантика дается более полно, с указанием отдельных оттенков значения, семантических признаков (см., например, СБГ).
Значительные трудности в работе над диалектным словарем дифференцированного типа возникают при описании раз-
ного рода устойчивых сочетаний слов. В области диалектной фразеографии к настоящему времени накоплен незначительный опыт и не в полной мере разработана теория, опираясь на которую можно было бы выработать единые принципы описания такого материала.
Собственно диалектных фразеологических словарей в современной русской лексикографической практике немного. Самые известные из них - «Материалы для фразеологического словаря говоров Северного Прикамья» (1972), «Словарь фразеологизмов и иных устойчивых словосочетаний русских говоров Сибири» (1972), «Фразеологический словарь русских говоров Сибири» (1983), «Словарь фразеологизмов говоров Кубани» (1994), «Словарь псковских пословиц и поговорок» (2001), «Фразеологический словарь русских говоров республики Коми» (2004). В этих словарях представлены устойчивые сочетания слов разного типа. Обычно это: 1) собственно фразеологические единицы, функционирующие в говоре и включающие в свой состав диалектные слова: как репях прицепился; задрать кырпу; 2) фразеологизмы, состоящие из общеупотребительных слов, но отсутствующие в данном качестве в литературном языке: ни Ваня ни Маня; дождем не смочить; 3) употребляемые в говорах устойчивые сочетания слов, которые в толковых и фразеологических словарях литературного языка имеют помету «просторечное»: на дурняка; получить втык; прищемить хвост; вырвать из горла; 4) фразеологизмы, формально совпадающие с фразеологическими единицами литературного языка, но имеющие в говоре иное значение: ударить в грязь лицом ‘опозорить, оговорить кого-либо’; 5) пословицы и поговорки: нашему забору двоюродный плетен; не хвали Ахриську и не гудь Панька; черного кобеля не отмоешь добела; слушай, дуброва, что лес говорит; 6) устойчивые сочетания терминологического характера (названия растений, грибов, рыболовных снастей, орудий труда и под.): едовая картошка; неродимое дерево; сапий гриб; петров батиг, бутить кадушку и под.
Как правило, в предисловиях авторы обговаривают содержание описываемого издания, но в самих словарях материал часто подается недифференцированно. Эти проблемы связаны в первую очередь с нерешенностью вопроса о составе фра-
земики. Широкое понимание данного языкового феномена приводит к неразличению таких изначально разных единиц, как собственно фразеологизмы и безобразные номенклатурные сочетания, один из компонентов которого имеет фразеологически связанное значение, и бытовые аналитические термины, созданные на основе метафорического переноса (ср.: тещин язык ‘разновидность кактуса с длинными плоскими колючими стеблями’; пламенный виноград ‘особый сорт донского винограда с ярко-красными ягодами’; каменить невод ‘привязывать груз к рыболовной сети’ и др.).
Такой подход к описанию данного языкового материала является допустимым и оправданным в словаре общего типа, где основная задача - не дифференцировать языковые единицы, а показать богатство и многообразие лексико-фразеологического состава диалекта. Если же речь идет о составлении диалектного фразеологического словаря, то авторам все же необходимо разграничить разные типы устойчивых сочетаний слов, функционирующих в говорах.
Еще одной серьезной проблемой при описании устойчивых сочетаний слов является способ их толкования, которое не всегда соответствует лексико-грамматическим параметрам описываемых единиц. Придерживаясь в основе своей принципа, согласно которому глагольный фразеологизм должен определяться глаголом, именной - именем и т.д., следует, тем не менее, принимать во внимание тот факт, что иногда лексико-грамматическое несоответствие формы толкования и самой фразеологической единицы отражает специфику коммуникативной ситуации, характеристика которой в иной форме была бы неполной или неточной, ср.: донское жарить печерики с долотом ‘о полном отсутствии съестного’. Вряд ли определение данного фразеологизма через инфинитив «голодать» сможет более точно передать его смысл. Кроме того, отдельные устойчивые сочетания, используемые для оценочной характеристики того или иного человека (или ситуации), еще не оформились в идиомы и содержат в своем составе слова в метафорическом значении, поэтому при описании таких устойчивых словесных комплексов нами предлагается конструкция «о ком-либо (о какой-либо си-
туации)», ср.: байбак байбаком ‘о глупом человеке’; Ванька дома, Гришки нет. ‘1. О беспорядке, об отсутствии кого-либо.
2. О глупом человеке’.
Нередко в диалектных словарях можно обнаружить несоответствие между представленным определением описываемой единицы и иллюстрацией ее употребления в речи. Разные значения устойчивых сочетаний слов или их оттенки должны выделяться в словарной статье разными цифрами или принятыми знаками (например, «//»), и примеры должны в точности соответствовать указанной дефиниции.
К данному замечанию можно было бы добавить еще некоторые. При описании диалектных фразем необходимо учитывать их сочетаемость и потенциальную поли-эмотивность (вплоть до развития амбивалентных смыслов). Многие из них (как и литературные) имеют подвижную эмотив-ность, конкретизация которой происходит в соответствующем контексте. Экспрессивные факты, которые по самой своей природе содержат тончайшие оттенки и бесконечные градации, не могут уместиться в жестких рамках (Ш. Балли). Одна и та же фразема в разных коммуникативных ситуациях может передавать разные эмо-тивные оценки.
Особенно актуальным требование учета полиэмотивности становится при описании фразем модального класса. Ср. лексикографическую подачу выражения бай дуже (дюже) в «Словаре фразеологизмов говоров Кубани»: «БАЙ. БАЙ ДУЖЕ (ДЮЖЕ). Все равно: хоть бы что. Ему всё бай дуже! (Кург.). Пусть бесится, а я бай дуже! (Кавк.). Учишь-учишь, говоришь-го-воришь, а ей и бай дюже! (Тихор.)». Согласно контексту, первый и третий примеры демонстрируют употребление данной фраземы с добавочным эмотивным оттенком осуждения, в то время как второй пример имеет оценку одобрения. В самой же словарной статье никаких указаний на эмотивные характеристики не находим. Вероятно, целесообразно введение в словарь таких помет, как «одобрительное», «неодобрительное», «порицательное», «осуждающее» и под., которые помогут потенциальному читателю словаря лучше сориентироваться в диалектном материале.
Отдельного обсуждения заслуживает принцип расположения фразем в словаре.
Для удобства пользователей есть смысл помещать устойчивое сочетание столько раз, сколько насчитывается в его составе компонентов, восходящих к знаменательным частям речи. Например, фразему галка в рот влетела - в трех случаях: на компоненты ГАЛКА (буква Г), РОТ (Р) и ВЛЕТЕТЬ (В). Таким образом, отыскать фразеологизм в словаре можно по любому из его компонентов. Однако разработка словарной статьи дается лишь в одном месте. И вот здесь среди составителей единомыслия нет.
Одни исследователи предлагают описывать устойчивые сочетания по первому знаменательному слову во фраземе (Ко-белева 2004: 4), другие - по стержневому, семантически наиболее емкому компоненту (СППП: 9) и т.д. Первый вариант представляется нам немотивированным, второй - в определенной степени субъективным. Думается, что описание фраземы по грамматически определяющему компоненту является нейтральным и вполне применимым к данной ситуации.
Так, к примеру, в разрабатываемом нами словаре фразеологизм запирать ворота пирогами ‘жить в полном достатке; ни в чем не нуждаться’ расположится в трех местах: в словарных статьях с заглавными словами ЗАПИРАТЬ; ВОРОТА; ПИРОГ, но толкование его можно будет обнаружить в статье на грамматически главное ЗАПИРАТЬ, в других же - только ссылки на нее, например, ПИРОГ. ~ Запирать ворота пирогами. См. запирать.
Каждый ряд устойчивых сочетаний, связанный общим стержневым компонентом, объединяется под его шапкой. Внутри такого гнезда порядок строго алфавитный: ~Брехать на воду. ~Брехать на волков. ~Брехать на молодой мЄсяц. ~Бре-хать на пень. ~Брехать собачьей губой. ~ И гав не брехал о ком-л. ~ На собак брехать. ~Научиться на собак брехать.
Описываемые единицы, как правило, приводятся в словаре в исходной грамматической форме. Особенно это касается конструкций, которые обычно содержат глагол в неопределенной форме. Рядом с через знак «/» дается его видовой вариант (если он зафиксирован в говорах): ~ Брать / взять подол в зубы.
В случаях, когда структура выражения жестко ограничена какой-либо одной грам-
матической формой, именно она и фиксируется словарем: ~ Дай не дай. Все есть, все имеется в достатке.
В Словаре русских донских говоров Волгоградской области обращается внимание также на характер глагольного управления. В случаях, когда окружение является обязательным, оно указывается неопределенным местоимением: ЛАДАН. ~ И ладаном не выкуришь кого-л. От кого-л. нелегко избавиться; Разволок. ~ Разволоку нет кому-л. О неразлучных друзьях.
Несмотря на относительную устойчивость структуры и семантики большинства описываемых единиц, грамматическое и лексическое варьирование компонентов - явление, широко представленное в донском диалекте. Естественно, это также нашло свое отражение в словаре. Грамматические (вид глагола, характер управления, падеж имени существительного и др.) и лексические варианты (синонимы или слова, выступающие в этой функции) указываются в словарной статье на грамматически главный компонент и представлены: первые - через знак «/», вторые - в круглых скобках: Набивать. ~ Набивать бандур (бубен). Сытно наедаться, много есть. Обделить. ~ Обделён (обнесён) умом кто-л. Кто-л. очень глуп, несообразителен; Лазоревый. ~ Лазоревый / лазорев цветок (цвет). См. цветок. Устойчивые сочетания слов, включающие в себя лексические и грамматические варианты, представлены в словаре на каждый вариант, но описываются только один раз - в словарной статье на грамматически главное слово, например, фразеологизм Набивать бандур (бубен) будет дан в словаре три раза: НАБИВАТЬ. ~ Набивать бандур (бубен). Сытно наедаться, много есть; БАНДУР. ~ Набивать бандур (бубен). См. набивать; БУБЕН. ~ Набивать бубен (бандур). См. набивать.
Факультативные компоненты фразеологизма целесообразно давать в квадратных скобках: ~ Как конь под обручами [разошелся]. Трудно остановить кого-л.
Еще в 1937 г., выступая перед студентами Ростовского педагогического института, Б.А. Ларин отмечал, что «сфера военного быта казачества должна дать много важного, как и обследование еще нескольких казачьих районов, так как это имеет огромное значение для раскрытия истории нашей культуры, истории нашей
страны» (2003: 237). Новые подходы к лексикографическому описанию диалекта, реализованные в Словаре донских говоров Волгоградской области, являются скромным вкладом в реализацию этих идей выдающегося русского филолога.
Литература
Андрющенко, В.И. Словарь фразеологизмов говоров Кубани / В.И. Андрющенко, Р.Я. Иванова, Т.Г. Иванова. Армавир: Изд-во АГПИ, 1994. 173 с.
Архангельский областной словарь / под ред. О.Г. Гецовой. Вып. 1 - 12. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1980 - 2004.
Блинова, О.И. Практикум по русской диалектологии / О.И. Блинова, О.И. Гордеева, Л.Г. Гынгазова. 2-е изд., перераб. и доп. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002. 164 с.
Большой толковый словарь донского казачества / науч. ред. В.И. Дегтярев. М.: Рус. словари: Астрель: АСТ, 2003. 608 с. (БТСДК).
Большой толковый словарь русского языка / сост. и гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб.: Но-ринт, 1998. 1536 с. (БТС).
Брысина, Е.В. Этнокультурная идиоматика донского казачества: монография /Е.В. Брысина. Волгоград: Перемена, 2003. 292 с.
Дружинина, М.Ф. Словарь русских старожильческих говоров на территории Якутии. Вып. 1. А - В / М.Ф. Дружинина. Якутск: Изд-во Якут. гос. ун-та, 1997. 137 с.
Иркутский областной словарь. Вып. 1 - 3 / ред.-сост. Н.А. Бобряков; Иркут. пед. ин-т. Иркутск, 1973 -1979.
История русской лексикографии / под ред. Ф.П. Сороколетова. СПб., 1998.
Кательников, Е.Н. Историческое сведение Войска Донского о Верхне-Курмояр-ской станице, составленное из сказаний старожилов и собственных примечаний 1818 года декабря 31 дня / Е.Н. Кательников. Новочеркасск: Обл. Войска Дон. тип., 1886. 63 с.
Кобелева, И.А. Фразеологический словарь русских говоров Республики Коми / И.А. Кобелева. Сыктывкар: Изд-во Сыктывкар. гос. ун-та, 2004. 309 с.
Козырев, В.А. Русская лексикография /
В.А. Козырев, В.Д. Черняк. М.: Дрофа, 2004. 288 с.
Кудряшова, Р.И. Слово народное: Говоры Волгоградской области в прошлом и настоящем: учеб. пособие /Р.И. Кудряшова. Волгоград: Перемена, 1996. 122 с.
Кудряшова, Р.И. Специфика языковых процессов в диалектах изолированного типа (на материале донских казачьих говоров Вол-
гоградской области): монография /Р.И. Кудряшова. Волгоград: Перемена, 1998. 92 с.
Кудряшова, Р.И. Донской диалект русского языка / Р.И. Кудряшова, Е.В. Брыси-на, В.И. Супрун // Стрежень: науч. ежегодник / под ред. М.М. Загорулько. Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 2003. Вып. 3.
С. 280 -284.
Ларин, Б.А. Филологическое наследие / Б.А. Ларин. СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. унта, 2003. 952 с.
Малеча, Н.М. Словарь говоров уральских (яицких) казаков. Т. 1 - 2 / Н.М. Малеча. Оренбург: Кн. изд-во, 2002.
Маслов, В.Г. Словарь говора Добринки (на материале говора Добринки Урюпинского района Волгоградской области) / В.Г. Маслов. Шуя, 1993. 177 с.
Материалы для словаря русских донских говоров. Ростов н/Д.: Изд-во Рост. гос. ун-та, 1961. 16 с.
Материалы для фразеологического словаря говоров Северного Прикамья / сост. К.Н. Прокошева; Перм. гос. пед. ин-т. Пермь, 1972. 114 с.
Меркурьев, И.С. Живая речь кольских поморов / И.С. Меркурьев.2-е изд., перераб. Мурманск: Пазори, 1997. 168 с.
Миртов, А. Святки на казачьих хуторах / А. Миртов // Донская волна. Ростов н/Д., 1919. 20 янв. (№4). С. 13 - 16.
Миртов, А.В. Казачьи говоры / А.В. Миртов. 2-е изд., перераб.Ростов н/Д.: Севкав-книга, 1926. 32 с. (Библиотечка экскурсанта).
Миртов, А.В. Донской словарь: материалы к изучению лексики донских казаков /
А.В. Миртов. Ростов н/Д., 1929. 415 с.
Новгородский областной словарь. Вып. 1 - 12 / под ред. В.П. Строговой. Новгород: Изд-во Новгор. гос. пед. ин-та, 1992 - 1995.
Областной словарь вятских говоров. Вып. 1-2 / сост. Л.И. Горева. Киров, 1996 - 1998.
Орлов, Л.М. Русские говоры Волгоградской области / Л.М. Орлов. Волгоград: Изд-во ВГПИ, 1984. 92 с.
Полный словарь сибирского говора. Т. 1 - 4 / под ред. О.И. Блиновой. Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 1992 - 1996.
Псковский областной словарь с историческими данными. Вып. 1 - 14. Л./СПб.: Изд-во Ленингр. / С.-Петерб. гос. ун-та, 1967 -2004 (ПОС).
Русская диалектология / под ред. Н.А. Мещерского. М.: Высш. шк., 1972. 302 с.
Савельев, Е.П. Типы донских казаков и особенности их говора / Е.П. Савельев. Новочеркасск: Обл. Войска Дон. тип., 1908. 15 с.
Словарь брянских говоров. Вып. 1 - 5 / ред. В.И. Чагишева, В.А. Козырев; Ленингр. гос. пед. ин-т. Л., 1976 - 1988 (СБГ).
Словарь вологодских говоров. Вып. 1-6 / ред. Т.Г. Паникаровская; Волог. гос. пед. ин-т. Вологда, 1983-1993.
Словарь орловских говоров. Вып. 1 - 7 / Орл. гос. пед. ин-т. Орел, 1989 - 1996.
Словарь просторечий русских говоров Среднего Приобья / сост. О.П. Блинова,
В.В. Палагина; под ред. О.П. Блиновой. Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 1977. 184 с. (СПРГ).
Словарь псковских пословиц и поговорок / сост. В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина. СПб.: Норинт, 2001. 176 с. (СППП).
Словарь русских говоров Алтая: в 4 т. (6 кн.) / под ред. И.А. Воробьевой, А.И. Ивановой. Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 1993 -1998 (СРГА).
Словарь русских донских говоров: в 3 т. / науч. рук. В.С. Овчинникова, Т.А. Хмелев-ская. Ростов н/Д.: Изд-во Рост. гос. ун-та, 1975-1976 (СРДГ).
Словарь русских донских говоров: в 2 т. Т. 1 / под ред. В.С. Овчинниковой. 2-е изд. Ростов н/Д.: Изд-во Рост. гос. ун-та, 1991. 359 с. (СРДГ - 2).
Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. Т. 1 - 3 / под ред. А.С. Герда. СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. унта, 1994 - 1996.
Словарь русских говоров Кузбасса / под ред.
Н.В. Жураковской, О.А. Любимовой; Ново-сиб. гос.пед. ин-т. Новосибирск, 1976. 233 с.
Словарь русских говоров на территории Мордовской АССР. Т. 1 - 4 / под ред. Т.В. Михалевой; Морд. гос. ун-т. Саранск, 1978-1986.
Словарь русских говоров Новосибирской области / под ред. А.И. Федорова. Новосибирск: Наука, 1979. 605 с.
Словарь русских народных говоров. Вып. 1 - 36 / гл. ред. Ф.П. Филин, Ф.П. Соро-колетов.М.; Л./СПб.: Наука, 1965-2002 (СРНГ).
Словарь русского камчатского наречия / сост. К.М. Браславец, Л.В. Шатунова; Хабар. гос. пед. ин-т. Хабаровск, 1977. 194 с.
Словарь смоленских говоров. Вып. 1 - 8 / под ред. А.И. Ивановой; Смол. гос. пед. ин-т. Смоленск, 1974 - 1998.
Словарь фразеологизмов и иных устойчивых словосочетаний русских говоров Сибири / сост. Н.Т. Бухарева, А.И. Федоров; под ред. Ф.П. Филина. Новосибирск: Наука, 1972. 207 с.
Соловьев, В.Ф. Особенности говора донских казаков / В.Ф. Соловьев. Спб.: Тип. Им-пер. акад. наук, 1900. 52 с. (Сб. Отделения
русского языка и словесности ИАН; т. LXVШ, №2).
Супрун, В.И. Составные части региональной лингвистики / В.И. Супрун // Русские народные говоры: проблемы изучения: тез. докл. межвуз. науч. конф., посвящ. 90 -летию со дня рождения Г.Г. Мельниченко / отв. ред. Т.К. Ховрина; Яросл. гос. пед. ун-т. Ярославль, 1997. С. 25 - 27.
Супрун, В.И. Произведение волгоградских писателей как источник диалектного материала / В.И. Супрун // В.И. Даль и русская региональная лексикология и лексикография: материалы Всерос. конф. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2001. С. 69 - 73.
Фразеологический словарь русских говоров Сибири / под ред. А.И. Федорова. Новосибирск: Наука, 1983. 232 с.
Ярославский областной словарь. Вып. 1 -9: учеб. пособие. / отв. ред. Г.Г. Мельниченко; Яросл. гос. пед. ин-т. Ярославль, 1981 - 1991.
Г.Г. СЛЫШКИН Волгоград
ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ КОНЦЕПТ И ИДЕОЛОГИЯ
Система ценностей социума и основанная на ней концептосфера непрерывно меняются. По большей части изменения эти протекают постепенно и незаметно, поскольку не являются результатом чьего-либо осознанного и планомерного влияния. Трансформация концептов осуществляется в силу столкновения многочисленных факторов, не поддающихся целенаправленному воздействию конкретного индивида или группы лиц. К истории ментальности вполне применимо суждение Ф. Энгельса об истории человечества вообще: «Каков бы ни был ход истории, люди делают ее так: каждый преследует свои собственные, сознательно поставленные цели, а общий итог этого множества действующих по различным направлениям стремлений и их разнообразных воздействий на внешний мир - это именно и есть история» (Энгельс 1964: 41). Аналогичным образом концептосфера складывается под влиянием множества ментальных (ассоциативных) и материальных (коммуникативных) действий отдель-
ных людей, вызванных сиюминутными интересами. Так, невозможно обнаружить чьих-то сознательных усилий за появлением выражения выжатый как лимон в экстразоне 1 концепта «лимон» и интра-зоне концепта «усталость» или прилагательного теневой - ‘связанный с подпольным производством, криминальными способами обогащения и нелегальной реализацией чего-либо (обычно оружия, наркотиков и т. п. )’ - в экстразоне концепта «тень» и интразоне концепта «преступление».
Однако в отдельных случаях мы можем увидеть стоящую за тем или иным концептом систему интенциональных действий, направленных на его формирование или изменение. Это касается тех концептов, которые оказываются вовлеченными в сферу идеологии.
Идеология - одна из наиболее неоднозначно интерпретируемых категорий, используемых в современных гуманитарных науках. В данной работе для нас важны следующие ее характеристики:
1. Идеология - совокупность ценностных ориентаций, образующих системное целое.
2. Идеология ставит своей целью удовлетворение интересов определенных социальных групп и обслуживающих их общественных институтов.
3. Идеология ориентирует своего носителя на некие действия, направленные на изменение или сохранение существующего порядка вещей. Ср. определение идеологии как «превращения идеи в социальный рычаг» (Ве11 1960).
4. Идеологические ценности внедряются в сознание широкого круга носителей языка осознанно и целенаправленно.
5. Идеология активно использует в целях экспансии своих ценностей все доступные средства влияния на общественное сознание. Непременной характеристикой идеологического дискурса является суггестивность - воздействие на психику адресата, на его чувства, волю и разум,
1Ассоциативная модель лингвокультурного концепта предложена и обоснована автором в одноименной работе (Слышкин 2004). Она включает следующие элементы: интразону - совокупность входящих смысловых ассоциаций, экстразону - совокупность исходящих смысловых ассоциаций, квазиинтразону - совокупность входящих формальных ассоциаций, квазиэкстразону -совокупность исходящих формальных ассоциаций.
