CC BY
22
Советуясь с евразийцами Опыт заочного «круглого стола»
Еще совсем недавно о евразийцах что-то знали лишь узкие специалисты по истории эмиграции да те, кто имел доступ к спецхранам. Скажу, к примеру, что, изучая в течение пяти лет и довольно досконально историю общественно-политической мысли (в т.ч. идеологических «противников») на философском факультете Московского государственного университета, мы, его выпускники доперестроечной поры, даже слова такого не слыхали. Абсолютное табу.
Сегодня имена П.Н.Савицкого, Н.С.Трубецкого и других классиков евразийства, что называется, «на слуху». Происходит своеобразный ренессанс евразийской идеологии. Можно констатировать даже своеобразную моду на евразийство. Интерес к евразийству - закономерное и даже знаковое явление. Однако вырисовалась и негативная сторона этого отрадного процесса. Имена въедающихся ученых-евразийцев и их теории стали недобросовестно использовать многие политики и политиканствующие «научные работники», именующие себя «неоевразийцами». Иные интерпретации евразийских концепций связаны с простым незнанием или непониманием их сути, но есть и прямые фальсификации.
В этой ситуации естественно желание еще и еще раз обратиться к первоисточникам. Есть для этого и конкретный повод. Недавно исполнилось 80 лет со дня выхода в свет в Софии первого манифеста евразийского движения - сборника «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверящение евразийцев» и 75-летае работы «Евразийство (опыт систематического изложения)».
На факультете Евразии и Востока Челябинского госуниверситета (первом и пока единственном вузе России, где изучение евразийства включено в учебную программу студентов) прошел посвященный этим датам «круглый стол».
Читая и перечитывая труды классиков евразийства, подчас буквально вздрагиваешь от созвучности их мыслей и идей нашим сегодняшним проблемам. Такое впечатление, что писалось это не в начале прошлого века, а вчера. Эта созвучность - от сходства ситуаций при очередной отмашке российского исторического маятника, «Россия в развалинах. Разбито и растерзано ее державное тело. Взбудоражена, и отравлена, и потрясена русская душа, и проходит по мытарствам огненного испытания, и в них перегорает, переплавляется» - так описывал выдающийся богослов
и историк русской культуры Г.В.Флоровский обстановку, в которой рождалось евразийство как реакция на нее и поиск путей спасения России.
У нас снова смута, системный кризис и опять проблема выбора путей развития. Эта историческая повторяемость, симметричность порождает желание «пообщаться» с евразийцами, задать тревожащие нас сегодня вопросы, уточнить их позицию по проблемам, которые обсуждают нынешние комментаторы и интерпретаторы их творчества.
Так возникла мысль провести с евразийцами своеобразный заочный «круглый стол». Форма условная, но вполне допустимая (были же модны в России начала прошлого века спиритические сеансы!).
За символическим круглым столом - основоположник евразийства Трубецкой Николай Сергеевич, главный теоретик Савицкий Петр Николаевич, один из идеологов евразийства Карсавин Лев Платонович и «евразийский правовед» Алексеев Николай Николаевич.
-Диапазон разброса оценок евразийцев и евразийства сегодня необычайно широк. Одни считают вас выдающимися учеными, создавшими единственную в XX веке собственно российскую оригинальную философ-ско-политическую концепцию уровня научной парадигмы. Другие называют вас бесстрастными доктринерами и путаниками полумистического толка. Для одних евразийцы - люди необычайной широты культурных интересов и внушительного масштаба личности, для других - горстка потерянных, мятущихся, беспринципных эмигрантов. Одни называют вас провидцами, другие - утопистами. И поэтому первый вопрос к Валь Петр Николаевич, как главному теоретику. Кто вы, евразийцы?
С.П.Н.: Евразийцы - это представители нового начала в мышлении и жизни, это группа деятелей, работающих на основе нового отношения к коренным, определяющим жизнь вопросам, отношения, вытекающего из всего, что пережито за последнее десятилетие, над радикальным преобразованием господствовавших доселе мировоззрения и жизненного строя. В то же время евразийцы дают новое географическое и историческое понимание России и всего того мира, который они именуют российским или «евразийским».
Имя их - «географического» происхождения. Дело в том, что в основном массиве земель Старого Света, где прежняя география различала два материка: ((Европу» и «Азию»,—они стали различать третий, срединный материк, «Евразию», и от последнего обозначения получили свое имя...
-Каждая политическая идеология имеет свое исходное, базовое понятие или принцип. Индивид с автономными правами - либерализм; коллективизм и общественная собственность - социализм и т.д. Широко распространено мнение, что таким исходным принципом для евразийства выступает православие. С этих позиций строится аргументация о
неприемлемости евразийской идеологии для сегодняшней России. Страна наша многоконфессиональна, одних мусульман более трети. Да и среди православных только 4-5 процентов активно посещают храмы. Как же в таких условиях, вопрошают критики евразийцев; евразийская идеология может претендовать на идеалоправство? Каковы же в действительности исходные предпосылки евразийства?
С.П.Н.: Учение о личности (просопология) является первой предпосылкой для правильного и полного понимания евразийской идеологии. Вторая предпосылка относится к области религиозной и вытекает из самого существа дела.
Идея и понятие личности занимают центральное место в мировоззрении евразийцев. Они вносят его также и в проблемы философии истории. Весь смысл и пафос наших утверждений сводится к тому, что мы осознаем н провозглашаем существование особой евразийско-русской культуры и особого ее субъекта - симфонической личности.
Основному понятию старого миросозерцания - понятию отделенного и замкнутого в себе социального атома - мы противопоставляем понятие личности как живого и органического единства многообразия; понятие органического единства, или, вернее и точнее, единства личного. Личность - такое единство множества (ее состояний, проявлений и т.д.), что ее единство и множество отдельно друг от друга и вне друг друга не существуют. В самом деле, нет личного сознания и личности вне ее мышления, хотения и других ее состояний, и нет личного состояния, которое не было бы проявлением самой личности и не связывалось бы со всеми прочими ее состояниями. Личность - единство множества и множество единства. Она - всеединство, внутри которого нет места внешним механическим и причинным связям, понятие которых уместно и удобно лишь в применении к познанию материального бытия.
К Л.П.: Только потому, что я составляю с другими людьми много-единство, большее, чем индивидуальная личность, единство, выступающее как социальная личность, я могу познавать их мысли так же, как свои собственные мысли, а их чувства - как свои чувства.
Мое «я» постоянно то увеличивается, то уменьшается. Оно есть ин-дивидуация то многоединства двух, трех или многих людей - моей семьи, моего народа, всего человечества (например, во время размышлений); то моего маленького индивидуального «я». Действительная реальность не существует в форме индивидуального сознания, индивидуальной личности, как думают индивидуалисты, но есть личность социальная. Индивидуальная личность есть не что иное, как момент явления, индивидуация социальной личности, что, однако, не заставляет нас считать ее менее самостоятельной, свободной и, наконец, менее индивидуальной.
-Давайте обратимся теперь ко второй предпосылке евразийской
идеологии, вытекающей, как было сказано, из самого существа евразийского дела,
К.Л.П.: Мы должны найти идеологию, не предположительную и потому «может быть, и ошибочную», а, несомненно, истинную, по крайней мере, в основных, исходных идеях. Не стоит искать и строить идеологию, которая при попытках ее осуществить может привести к разрушительным для жизни потрясениям, так же бесславно и трагикомически обнаружить свою ложность, абстрактность и бессилие, как уже обнаружила все это материалистически-социалистическая теория. Не стоит, с другой стороны, трудиться и над идеологией, которая окажется недействительной или оправдывающей лишь нудное приспособление к серой действительности. Нам необходима идеология, которая бы одушевляла пафосом вечного, абсолютно ценного, властно призывала к абсолютно оправданной деятельности и была несомненной, т.е. абсолютно обоснованной в своих истоках. Но найти абсолютное основание чего-либо - значит найти основание это не в чем-либо частном, не в интересах какого-нибудь индивидуума, отдельной социальной группы, отдельного класса, народа, культуры, но в целом. Это значит нейти основание идеологии в человечестве и мире и даже более - прежде всего в том, что обусловливает человечество и мир.
Итак, если мы хотим найти идеологию в основаниях своих абсолютно истинную, абсолютно несомненную, мы должны искать эти основания в религии, в религиозной вере. В случае же естественной или насильственной смерти коммунистической партии нельзя без религиозной веры и религиозного одушевления рассчитывать на то, что жизнь развернет всю свою полноту и потенциальную энергию. Грубо говоря, надо противопоставить идеологии коммунистов идеологию не менее, а более ценную. Мы вовсе не пытаемся обосновать данную идеологию религий, но в религии находим основы идеологии или - выводим идеологию из религии потому, что сама религия требует от нас ее идеологического и действенного раскрытия, Из абсолютно несомненных истин религии, т.е. - русской православной веры, проистекают основы истинной идеологии. Идеология же эта, будучи смыслом и существом конкретной действительности, раскрывается в систему и программу, объясняющие совершающееся и дающие правильный путь к сознательно-волевому воздействию на него,
С другой стороны, мы очень хорошо понимаем, на какие затруднения и на какую толщу предубеждений наталкивается наш замысел. Приходится считаться и с поразительным невежеством большинства русских людей в области православной веры, и с воспитанным десятилетиями религиозным индифферентизмом, и с укоренившейся отчасти под влиянием Запада «религией» позитивизма, материализма и атеизма... Многие искренно верующие люди испугаются смешения веры с политикой и насто-
рожатся при мысли, что мы хотим оправдывать и обожать греховно-эмпирическое бытие, хотя мы самым строгим образом отличаем Божественное от тварного и совершенное от греховно-эмпирического.
~Но как все-таки при этом быть с российской ммогоконфессио-нальностью?
К.Л.П.: Православие не одно из многих равноценных христианских исповеданий. Православие - высшее, единственное по своей полноте и непорочности исповедание христианства.
Не следует толковать высказываемые здесь мысли <.. .> как провозглашение. какого-то отвлеченно универсального, исключающего или оставляющего вне себя все индивидуальные или индивидуально-культурные и национальные особенности и потому безжизненно-абстрактного неконфессионального христианства или как стремление русифицировать или грецизироватъ инославие. Идеал православия практически, особенно в европеизированный императорский период русской истории, часто остававшийся непонятным, заключается не в «религиозном интернационале», а в симфоническом и органическом, в соборном единстве многих исповеданий.
Русское же Православие, признавая себя обладающим полнотой истины в одном из ее аспектов, не отрицает других существующих и возможных ее аспектов как иных выражений Православия, но хочет их свободного самораскрытия, дабы приблизилась ее собственная полнота в христианском взаимообщении с ними. Оно не замыкается в себе, но в своем саморазвитии призывает к свободному саморазвитию и других.
-Вот опять прозвучало «симфоничностъ», «соборность». Кстати, сегодня эти слова популярны у многих политиков и даже упоминаются в программных документах разных партий от монархических до коммунистической. Что значит в понимании евразийцев «симфоническая личность», «соборность»?
С.П.Н.: Мы признаем реальностью не только индивидуальную личность (которая по существу-то своему вовсе не только «индивидуальная»), а и социальную группу, и притом не только «сословие» и «класс», как это делают и марксисты, но и народ, и субъект культуры (например, культуры русско-евразийской, объемлющей многие народы, культуры европейской и т.д.), и человечество. Заменяя понятие внешней связи понятием связи органической или личной, мы считаем и называем их личностями, но, в отличие от индивидуумов, личностями соборными, или симфоническими.
Эмпирически единство симфонической личности сказывается в согласованности или соборном единстве составляющих ее симфонических же и индивидуальных личностей, каковое единство индивидуальности своих моментов не уничтожает, но ее обнаруживает и раскрывает. По-
этому мы и пользуемся термином «соборная», или «симфоническая» (т.е.
согласованная, хоровая) личность.
К.Л.П.: Словом «соборный» церковно-славянский Символ Веры передает греческое слово «кафолический», «ка9о?лкоа». «Соборный», или «кабоЯгкоо», значит «единый по всему и во всем», «единый в делом и во всех частях». «Соборность» и «соборный» («кавоХгкосг») определяют
внутреннюю природу Церкви.
Исповедуя свою соборность, Церковь говорит, что она сама и ее истина не есть нечто отвлеченно-общее, «интернациональное», одинаково приемлемое всяким и потому не делающееся его плотью и кровью, его индивидуальностью. Она говорит, что ее истина и она сама абсолютно конкретны и содержат в себе все действительное д благое, все индивидуальное. Нет ничего благого и действительно существующего вне соборной Церкви; и в ней полнота всякой личности: как индивидуальной, так и симфонической. Однако все личности составляют в Церкви и совершенное единство, их индивидуального бытия не исключающее, ибо Церковь есть истинное единство множества и множество единства, всеединство как совершенная всееднная личность. Правда, такова Церковь лишь в святом своем совершенстве, в славе своей, эмпирически всецело не являющейся. Эмпирически Церковь предстает нам только как симфонич-ность или согласованность многих своих личностей, как соборное единство всех членов ее в духе веры и любви, как «собор всей твари».
Христианин понимает, что он не прав, если его индивидуальная, субъективная правда отрицает правду других. Он не утверждает своей субъективной правды самовольно <...>, смотрит на свое субъективное убеждение только как на свою попытку приблизиться к церковной истине. Церковной же, т.е. абсолютно удостоверенной истиной признается лишь то, что провозглашено соборной Церковью.
~ Сегодня в российском политическом лексиконе нет, пожалуй, слова более модного и чаще произносимого, чем «демократия». У власти с 1991 года стоят демократы по самоназванию. Политическая оппозиция тооюе выступает под знаменами демократии. В программах десятков российских партий ~ от радикал-либеральных до национал-монархических - заявляется об их демократизме. У евразийцев отношение к демократии негативное. Это еще один момент, по которому критики евразийства считают неприемлемой его идеологию. Почему нам нужна не демократия, а идеократия?
Т.Н.С.: Одною из основ евразийства является утверждение, что демократический строй современности должен смениться строем идеокра-тическим! Под демократией разумеется строй, в котором правящий слой отбирается по признаку популярности в известных кругах населения,
причем основными формами отбора являются в плане политическом -избирательная кампания, в плане экономическом - конкуренция. Под идео!фатией же разумеется строй, в котором правящий слой отбирается по признаку преданности одной общей идее-правительнице. Демократическое государство, не имея своих собственных убеждений (так как правящий слой ее состоит из людей разных партий), не может само руководить культурной и хозяйственной жизнью населения, а потому старается как можно меньше вмешиваться в эту жизнь («свобода торговли», «свобода печати», «свобода искусства» и т.д.), предоставляя руководство ею безответственным факторам (частному капиталу и прессе). Наоборот, идеократическое государство имеет свою систему убеждений, свою идею-правительницу (носителем которой является объединенный в одну-единственную государственно-идеологическую организацию правящий слой) и в силу этого непременно должно само активно организовать все стороны жизни и руководить ими. Оно не может допустить вмешательства каких-либо не подчиненных ему, неподконтрольных и безответственных факторов - прежде всего частного капитала - в свою политическую, хозяйственную и культурную жизнь и потому неизбежно является до известной степени социалистическим.
К.Л.П.: Демократическое государство анархично. Совершенно не управляет страной «народ» (демос); почти не управляет парламент, немного управляет кабинет министров, а более всего - бюрократия, единственный постоянный элемент власти. В демократическом государстве весь народ страной не правит: он только выбирает из предлагаемых ему кандидатур и подчиняет себя в итоге неизвестным людям, подчиняет до новых выборов, значит, на несколько лет.
С.П.Н.: Считая необходимостью народность государственного строя, т.е. приемля идею демократии в подлинном ее существе, мы не должны смешивать принцип демократии с ее исторически относительными формами и делаться рабами форм, да еще чуждых нам европейских форм.
По мнению евразийцев, европейский демократический строй как таковой решительно не применим к условиям России, Евразийцы не отрицают, что в европейской обстановке он может являться годным решением, Но в том то и заключается качество России как особого мира, что в России обстановка иная.
Разумно ли России заимствовать у Европы ее специфические формы, уже в Европе подвергаемые сомнению, и таким образом прививать себе трупный яд, если в самой России уже возникли новые и органические формы государственности? Мы думаем, что проблема народности государства в общем н целом разрешается Россией органически и удачно как опосредованная демократия. Задача заключается в том, чтобы развить
и окончательно оформить наметившееся, освободив его от искажений, вызванных коммунистической идеологией и коммунистической политикой. В дальнейшем надо исходить из системы советов, сочетающейся с сильной центральной властью и построенной на многостепенных выборах, которые гарантируют личную, а не программно-бумажную связь правительства с народом.
- Когда к власти прийти «демократы», олицетворявший их первый президент России Б.Н.Елъцин провозгласил деидеологизацию нашего государства и общества. Но очень скоро стал взывать к ученым и политикам: дайте идею, объединяющую общество, хотя бы одну. Евразийцы не только показывают необходимость идеологии в обществе, но и доводят ее значимость до понятия идеи-правительницы, идеалоправства. Какова аргументация?
С.П.Н.: Идеология может быть определена как органическая система идей. Этим уже сказано, что она не простая совокупность их и не внешнее их соположение. Она именно органическое единство идей, В своем существе и идеале она подобна развивающемуся из семени растению и является внутренне необходимым самораскрытием одной основной идеи. Говорим: «самораскрытием» - ибо идея не вне людей, как внешний закон или некая внешняя необходимость, но в самих раскрывающих ее свободно людях и сами эти люди. Развивая и осуществляя подлинное свое существо, человек раскрывает истинную идеологию, вернее, особый аспект ее.
-Надо сказать, что хотя и была провозглашена «деидеологизация», но реформаторы пытались выдвинуть немало идей программного характера, которые не только не становились идеями-правительницами, но тут же испарялись, рассеивались как дым. Почему?
Т.Н.С.: Возникает вопрос: всякая ли идея может стать идеей-правительницей, и если нет, то каким требованиям должна отвечать идея-правительница подлинного идеократического государства? Идея-правительница должна быть такова, чтобы, во-первых, ради нее стоило жертвовать собой и, во-вторых, чтобы жертва ради нее расценивалась всеми гражданами как морально ценный поступок.
Так как всякий эгоизм и всякое своекорыстие всегда расцениваются как безнравственные или, в лучшем случае, нравственно невысокие установки, то ясно, что эгоизм и своекорыстие не могут лежать в основе идеи-правительницы. Но по существу дело не меняется, и при том или ином виде «расширенного» эгоизма или своехсорыстия - желаю ли я благополучия и наживы только себе или не только себе, но и моей семье или моим товарищам по хозяйству - эгоизм остается эгоизмом и своекорыстие -своекорыстием, а моральной ценности тут нет. Человек считает ценной лишь жертву во имя какого-то «общего дела», т.е. жертву, оправдывае-
мую благом целого, а не какой-либо его части, к которой принадлежит пожертвовавший собой.
Что же является тем целым, ради блага которого можно жертвовать собой так, чтобы эта жертва была морально ценной? Ясно, прежде всего, что класс таким целым быть не может, ибо по самому своему определению класс есть всегда только часть целого; притом, поскольку принадлежность к известному классу определяется общностью материальных интересов, всякая деятельность, направленная в пользу своего класса в ущерб другим классам, основана на расширенном своекорыстии. Но, с другой стороны, народ также не может рассматриваться как целое в вышеупомянутом смысле слова. Народ есть этнологическая, а следовательно, в конечном счете биологическая особь. Различие между народом и семьей - не в цринципе, а только в степени. И если забота только о своей семье в ущерб всем другим людям расценивается как безнравственный расширенный эгоизм, то точно так же должна расцениваться служба (хотя бы и самоотверженная) интересам одного лишь своего народа в ущерб всем прочим народам. О «человечестве» приходится сказать то же самое.
Итак: ни класс, ни народ, ни человечество. Но между чересчур конкретным народом и чересчур отвлеченным человечеством лежит понятие «особый мир». Совокупность народов, населяющих хозяйственно самодовлеющее (автаркическое) месторазвитие и связанных друг с другом не расой, а общностью исторической судьбы, совместной работой над созданием одной и той же культуры или одного и того же государства,—вот то целое, которое отвечает вышеуказанному требованию.
Таким образом, идеей-правительницей подлинно идеократического государства может быть только благо совокупности народов, населяющих данный автаркический особый мир.
- Один из объектов критических нападок на евразийскую идеологию - концепция «правящего отбора», В «правящем отборе» многим чудится аналог с большевистской партией, КПСС и ее руководящей ролью в политической системе. Это еще один момент, по которому евразийство, полагают, неприемлемо для постсоветского общества. Чем «правящий отбор» отличается от партноменклатуры?
Т.Н.С.: Селекционным признаком идеократического отбора должно быть не только общее мировоззрение, но и готовность принести себя в жертву идее-правительнице. Этот элемент жертвенности, постоянной мобилизованности, тяжелой нагрузки, связанной с принадлежностью к правящему отбору, необходим для уравновешения тех привилегий, которые неизбежно тоже связаны с этой принадлежностью. В глазах своих сограждан члены правящего отбора должны иметь моральный престиж. Известный моральный престиж принадлежит правящему отбору и при всяком другом строе, но при идеократическом строе он особенно силен
именно ввиду того, что готовность жертвовать собой ради идеи-правительницы здесь является одним из основных селекционных признаков правящего слоя.
А.Н.Н.: Нами было установлено, что социальные функции ведущего слоя в государстве не совпадают с функциями управления. Ведущий слой является носителем идеалов данного общества, идейным представителем той культуры, которой это общество принадлежит. И если ведущий слой призван организовать культуру в ее различных проявлениях, то под такой организацией следует понимать единство внутреннего убеждения в истине, а не внешнюю регламентацию духовной жизни, не принудительную нивелировку ее духовного богатства. Осуществить эту последнюю задачу ведущий слой способен только тогда, когда он сам, в своей собственной структуре воплотит принципы высшего духовного общения - когда он будет представлять собой нечто вроде духовного ордена, который призван водительствовать морально, а не насильственно. При этом условии ведущий слой, принадлежа к государству как к культурному целому, должен стоять вне технического аппарата государственного принуждения, как бы выше этого аппарата. Если же ведущий слой с ним сольется, он неизбежно превратится в род бюрократии, которая в лучшем случае может быть технически очень сведущей, но всегда лишена собственных творческих идеалов. Зависимость чиновников от государства неизбежно превращает государственное служение в род заработка и тем убивает дух независимости и самостоятельности. Такой бюрократически построенный ведущий слой утрачивает всякую способность к духовному водительству, теряет, стало быть, одну из своих основных и важных функций.
Построенный на принципах общественной самоорганизации, ведущий слой может напоминать те социальные образования, которые именуются политическими партиями. Основным отличием его от партии в современном смысле этого слова является то, что эта последняя всегда построена на основе некоторого частного, партикулярного принципа или интереса, тогда как ведущий слой должен воплощать в себе интересы целого. Поэтому к нему и не применимы понятия pars, партия.
Единство ведущего слоя должно покоиться, следовательно, на единстве духовной жизни, на единстве убеждений и духовных стремлений. Вьщвигая эту сторону, можно выставить тезис, что ведущий слой в совершенном государстве должен быть «идеократическим» отбором, то есть отбором, построенным на власти одной идеи, на единстве миросозерцания.
- Одна из проблем, раскалывающая сегодня российское общество и разводящая политические силы по разные стороны баррикад, - вопрос о собственности, в особенности на землю. В парламенте идут ожесточенные баталии, в т.ч. по вопросу о продаже земли. Что бы посоветова-
ли евразийцы нашим законодателяц?
А.Н.Н.: Собственность есть такое отношение между людьми, при котором праву собственника на господство и распоряжение над встречающимися в ограниченности и не принадлежащими к высшим ценностям предметами соответствует универсальная обязанность других людей терпеть власть собственника и не вмешиваться в ее определенные проявления.
Естественно-правовые воззрения на собственность всегда были чрезвычайно чужды юридическим представлениям народов России-Евразии. В частности, в русском праве само понятие собственности возникло не ранее ХУШ века. До тех пор оно заменялось словом «владение», «вотчина». Даже в праве императорского периода не было установлено точного различия между владением и собственностью, а в народных представлениях понятия эти совершенно не различались. Замена идеи «собственности» «владением» указывает на то, что в русском праве личности не приписывалась безусловная сила присвоения. Присваиваемое принадлежало не только тому, кто наложил свою руку, но принадлежало оно также Богу и государству.
С.П.Н.: Часто и настойчиво указывают на отсутствие у русского народа западной идеи собственности. Мы не склонны преуменьшать наивность увлечения «миром», наивность большинства славянофилов, народников и обусловленных европейской теоретической мыслью социалистов-революционеров. Русская идея «собственности» не укладывается в рамки «национализации» или «муниципализации» земли. Но мы столь же не склонны считать эту идею симптомом хозяйственной и правовой отсталости русского народа и, просто-напросто отождествляя ее с «феодальной» европейской идеей «условного владения», видеть желательный выход в скорейшей европеизации (романизации) русского правосознания. Ввиду первостепенной важности факта и ввиду затемненности его чужеродными схемами необходимо с величайшей осмотрительностью относиться к разгоревшейся вокруг него полемике. Пламенность аргументации в пользу того, что русский «мир» - архаизм и интеллигентская выдумка и что русский крестьянин по природе своей - своекорыстный собственник, свидетельствует об идеологической, а не фактической ее мотивированности.
В русском правосознании, как оно всегда выражалось лучшими и непредвзятыми его представителями и как оно живет в крестьянстве, да и не только в нем, собственность связана с обязанностями по отношению к целому и обладает значением функциональным.
В России собственность всегда рассматривалась с точки зрения государства, понимаемого к тому же религиозно-этически. Понятие собственности строится не индивидуалистически, не из индивидуума, которо-
му потом аналогизируется государство, но - политически, т.е. из симфонического целого, которое, как единство, и утверждает всякое индивидуальное право.
-Как понимать при этом «функциональность» собственности? Поясните, пожалуйста.
А.Н.Н.: Мы говорим о «функциональной собственности», или о «собственности, обусловленной государством», т.е. проистекающей от него и связанной с обязанностями по отношению к нему. Признание и одобрение этого факта отнюдь не есть социализм, который исходит совсем из иных принципиальных и исторических предпосылок и, не зная и не желая знать предпосылок русских, является специфически европейским медикаментом против европейского капитализма.
Но еще необходимее, провозгласив основной принцип, энергично и последовательно бороться с попытками исказить русское правосознание с помощью европейских правовых понятий. Необходимо принципиальное признание государством своей обязанности охранять право индивидуального владения, конечно, при условии выполнения связанных с ним обязанностей, права индивидуума на государственно полезный и предполагающий владение труд.
Нельзя доверять идиллическим добродетелям доброго хозяина, появлению которого необходимо всемерно содействовать, и надо сделать так, чтобы каждый хозяин чувствовал над собой волю государства; но нельзя и ограничивать возможности стать добрым хозяином, затрудняя хозяйствование постоянной угрозой законному праву индивидуума и мелочным надзором. Условность индивидуальной собственности не должна превращаться в неопределенную угрозу: условия должны быть точно оговорены в законе и являться минимально стеснительными. Но принцип функциональности должен быть высказан совершенно ясно. Ибо и с чисто практической точки зрения необходимо найти средний путь между социалистически-аракчеевскими опытами и неизбежностью периодических кровавых поправок путем революций. Надо исходить из создавшегося положения и, не отступая от принципа, для которого оно благоприятно, остерегаться эффектных, но вызывающих вредные и опасные потрясения актов.
-Отношение евразийцев к марксизму, коммунизму откровенно враждебно. Вы свято верили в скорую гибель коммунистической идеологии. Вы желали крушения советской власти в России> пытались даже способствовать этому. В то otee время перспектива гибели советской власти вызывала у вас опасения. Желание гибели и боязнь ее - не парадоксально ли?
С.П.Н.: Коммунистическая идеология несомненно и окончательно погибает, увлекая за собой и социалистические идеологии вообще. Ее ги-
бель угрожает гибелью и большевистской партии, которая без идеологии не может обладать ни пафосом, ни должной энергией, ни сильной организацией. С гибелью же большевистской партии, если она не будет заменена, связаны серьезные опасности для всего нового правящего слоя, для создавшихся новых форм государственности и для нормального развития самой Евразии-России. И опасность не только в том, что России угрожают новые потрясения, но и в том, что «гора родит мышь», т.е. страшное напряжение революционных годов сойдет на нет или приведет к очень малым результатам.
Но в том-то и дело, что в перспективе свержения большевиков существование Единой России отнюдь не представляется обеспеченным. Нужно предвидеть, что вслед за падением большевиков волна народной анархии захлестнет Россию. В обстановке этой анархии выползут, как гады, самостийники - грузинские и кубанские, украинские, белорусские, азербайджанские, Россия падет и распадется не так, как «пала» и «распалась» к нынешнему моменту (т.е. фиктивно), но по-настоящему. И может же существовать такой вариант патриотического чувства, согласно которому подобная цена является слишком дорогою даже тогда, когда ею покупается уничтожение коммунистической власти!
-Ваши слова; сказанные в 1926 году, и опасения оказались и пророческими, и провидческими. Все так. Нет сегодня в России сощализма и коммунистической идеологии. Уилли от власти коммунисты, но не стало и России-ЕвразииI Десять лет назад «помазанник от демократии» президент Б.НЕльцин объявил о независимости (!) России от других частей единого евразийского пространства. Затем группа высокопоставленных политиканов во главе с ним (не обладающих: никаким вариантом патриотического чувства) ради сиюминутной политической интриги расчленили СССР-Евразию.
Сегодня на евразийском пространстве несколько государствен-ноподобных несамодостаточных образований, раздираемых внутренними противоречиями и проблемами, взаимными претензиями. Собственно Россия представляет сегодня территориальное образование, которому исторически ничто не соответствует, даже середина XVII века. Все надежды, планы, утопии и реформы периода крушения социализма провалились. Нация стремительно деградирует. Резко усиливаются социальная дифференциация, межэтнические конфликты, рост преступности, наркомании, чудовищная коррупция. Экономика и экология, здравоохранение и образование, оборона и органы правопорядка находятся в состоянии катастрофическом, предсмертном. Что otee делать? Как действовать? Что могли бы посоветовать евразийцы?
С.П.Н.: Есть ли возможность предотвратить хотя бы частично эти угрожающие уже стране опасности? Или мы должны, констатировав
факт, склониться перед его неизбежностью и уповать на инстинктивную мудрость и творческие силы русского народа? Но если эти свойства у него есть, в чем мы не сомневаемся, и если мы - русские люди, они должны сказываться в нас не как пассивное упование, а как активное искание и нахождение действительного выхода. Он вытекает из всего предшествующего изложения. Необходима новая идеология и необходима, как носительница ее, новая партия, не менее одушевленная и сплоченная, чем первые большевики.
Формальные требования, предъявляемые нами к новой идеологии, уже ясны: она, прежде всего, должна быть абсолютно обоснованной и - в формулировании ее - быть обращенной к конкретной действительности сегодняшнего дня.
Ясно, что одни идеологические рассуждения, как бы умны и верны они ни были, деда не подвинут. Наши слова и мысли должны превратиться в деятельность. Слово должно становиться делом; и иные слова уже и есть дело, ибо, только раскрыв и оправдав истинный смысл происходящего, может Россия выйти из тупика. Ложной и лживой программе коммунистов, с одной стороны, беспрограммности и безыдейности - с другой, необходимо противопоставить ясную идеологию и четкую программу. Иного выхода нет.
Высказывания классиков евразийства скомпонованы из подлинных текстов их работ и цитируются по: Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России. М.} 1992; П,Н.Савицкий. Континент Евразия. М., 1997; Алексеев H.H. Русский народ и государств во.М., 1998; Полюса евразийства // Новый мир. 1991. № 1.
«Беседу» записал
Дмитрий Плзий
