CC BY
44
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2015. № 2
А.В. Комиссаров
(аспирант кафедры истории общественных движений и политических партий
исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова)*
ПРОБЛЕМА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ
В НАСЛЕДИИ ЕВРАЗИЙЦЕВ
В статье анализируются политические воззрения представителей евразийского движения. Автор разбирает евразийскую концепцию идео-кратии, которая должна была стать альтернативой как советскому строю, так и западным либерально-демократическим политическим моделям. Рассматриваются взгляды евразийцев на сущность и роль идеологии, на рекрутирование правящей элиты, на значение государства в развитии общества, о соотношении государства и культуры. Показывается, как менялось отношение евразийцев к советскому строю, как левое крыло движения пыталось сочетать евразийскую доктрину с отдельными элементами марксизма.
Ключевые слова: евразийцы, евразийство, государство, идеология, иде-ократия, демотический строй.
The article analyzes the political views of the representatives of the Eurasian movement. The author examines the Eurasian concept of ideocracy, which was to become the alternative to both the Soviet system and the Western liberal-democratic political models. The views of Eurasians on the nature and role of ideology in the recruitment of the ruling elite, the value of the state in the development of society, the relationship between state and culture are considered. The author presents changing's in the attitude of Eurasians to the Soviet system, attempts of the left wing of the movement to combine the Eurasian doctrine with the individual elements of Marxism.
Key words: Eurasians, Eurasianism, the state, ideology, idiocracy, demotic system.
* * *
Евразийство — оригинальное социально-политическое течение в среде русской эмиграции. Оно возникло как реакция на события Октябрьской революции 1917 г., заставившие переосмыслить всю предыдущую историю страны. Крушение столько времени казавшейся незыблемой Российской империи потребовало ответов на вопросы: является ли Россия частью Востока или Запада или же она — «особый мир», самобытно развивающаяся цивилизация; как складываются взаимоотношения России с Европой и Азией;
* Комиссаров Алексей Владимирович, тел.: 8-929-639-72-58; e-mail: [email protected]
каково место России в мире и каков может быть вектор ее дальнейшего развития. Евразийцы были в числе тех, кто взялся за поиск этих ответов. Классический период евразийства приходится на 1920-е — 1930-е гг. У истоков этого движения стояли разносторонне образованные люди: князь Н.С. Трубецкой был лингвистом, социологом и этнографом, П.Н. Савицкий изучал проблемы геополитики и экономики, Н.Н. Алексеев был правоведом, автором теории «гарантийного государства». Евразийство заняло видное место в общественно-политической жизни эмиграции и сохраняло его в течение 15 лет. Евразийство представляет собой цельное мировоззрение и мировосприятие. Широта интересов идеологов движения определяет рассмотрение в трудах евразийцев вопросов политики, культуры, права, экономики и других сфер социальной жизни.
В данной статье рассматриваются взгляды евразийцев на проблему политической власти в современной им и будущей России. Для обозначения того государственного устройства, необходимость которого они обосновывали на территории России-Евразии, вводилось понятие «демотического» строя. Под «демотическим» подразумевался «государственный порядок, при котором власть принадлежит организованной, сплоченной и строго дисциплинированной группе, осуществляющей эту власть во имя потребностей широчайших народных масс и проведения в жизнь их стремлений»1. По мнению евразийцев, советский строй не отвечал этим требованиям. Их не удовлетворяла классовая ограниченность марксистского учения, препятствующая опоре правящей партии на широкие народные массы, подавление личной инициативы гражданина. Идеологов евразийства не устраивала высокая степень бюрократизации советской власти и ее борьба против религии. «Атеизм и антихозяйственность компартии решительным образом противоречат духовным основам народов России-Евразии»2, — заключали они в своем программном документе.
Идеологи движения отвергали коммунистический строй, но определенно высказывались и против европейского капитализма: «Евразийцы считают необходимым устранение капиталистического строя. Отрицание капитализма исходит <...> не из диалектического материализма, утверждающего необходимость смены материалистического капитализма материалистическим же социализмом, но из явственного подразделения духовного и материального начал жизни. Это подразделение согласовано с новейшими выводами
1 Евразийство (формулировка 1927 г.) // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. М., 1993. С. 218.
2 Там же.
научной мысли, утаиваемыми компартией от мыслящих кругов русского общества. Подразделение это сопрягается в мировоззрении евразийцев с утверждением нравственной необходимости преобладания духовного начала над материальным. Капиталистическая система отрицает, в сущности, духовные основы жизни и потому рассматривается <...> как знак угасания духа <...>, происходящего на почве упадочной культуры современной Европы»3.
Считая и капитализм, и коммунизм порождениями чуждой для России западной, романо-германской цивилизации, евразийцы отмечают в политике советской власти закономерные признаки капиталистического перерождения, так как «капитализм и коммунизм, являясь одинаково системами материалистического мировоззрения, помещены, по существу, в одной плоскости»4. Это перерождение идеологи движения видели в следующих фактах: «1. В факте всеми рабочими сознаваемой и все растущей, но тщательно маскируемой компартией эксплуатации государством труда рабочих, исходящей из того, что государство выступает в отношении рабочих как работодатель-монополист и в лице "хозяйственников" вполне использует это положение; 2. Компартия <...> выпустила из рук дело широкой социальной помощи и оставляет низшие слои <...> городской и сельской бедноты в самом беспомощном и бедственном состоянии». Исходя из этого делался вывод о неуклонном перерождении коммунизма в «капитало-коммунизм»5.
Итак, евразийцы одинаково отвергали капитализм и коммунизм как две формы западноевропейской цивилизации, основанные на материалистических началах, и пытались найти некий «третий путь». Утверждая приоритет духовного начала по отношению к материальному, свойственный для народов, населяющих Россию-Евразию, они стремились создать и новую идеологию, основанную на иных принципах.
Как же понимали евразийцы сущность этой новой идеологии, которая должна будет утвердиться в России после замены большевистской власти на евразийскую?
Для евразийцев идеология — это «органическая система идей»: «Истинная идеология вовсе не универсальная отвлеченная система и не может быть выражена одной отвлеченной формулой. Она — живой организм, в котором существенен каждый орган <...> Истинная идеология, осуществляясь и требуя своего осуществления в полноте жизни индивидуума, многих индивидуумов, общества, уже как бы предсодержит в себе жизненные стихии конкретной
3 Там же. С. 219.
4 Там же. С. 220.
5 Там же.
действительности. В этом как раз и заключается одно из самых важных отличий истинной идеологии от ложной»6.
Итак, главными принципами при разработке идеологии для евразийцев были целостность, органичность и связь с конкретной действительностью. Евразийцы особо подчеркивали разницу между сущностью идеологии и формулой, ее выражающей: «Эмпирически можно только более или менее приближаться к ее (идеологии. — А.К.) природе. Эмпирически она предстает лишь как внутренне связанная и вечно развивающаяся система идей. При этом не всегда и не всеми вполне и точно улавливается (иногда лишь чуется) связь этих идей <...> Однако всегда уловимо то, что можно назвать "духом идеологии"»7.
Таким образом, идеология должна проистекать из конкретных жизненных реалий, а не являться набором абстрактных формул. Потому для евразийцев был неприемлем марксизм. По их мнению, большевики насаждали в России коммунистическую идеологию насильственно, не считаясь с объективным положением дел, культурными традициями народов России-Евразии. С другой стороны, для евразийцев были неприемлемы и реставраторские настроения, так как сторонники реставрации «вопреки очевидности просто-напросто отрицают совершившееся и совершающееся в России и <...> считают настоящее несуществующим»8. Сторонники старого порядка, по их мнению, ничуть не лучше большевиков в своем отрицании реальности и нежелании учитывать перемены, произведенные революцией.
Большое внимание идеологи евразийства уделяли проблеме рекрутирования правящей элиты (у них это называлось «правящим отбором»), в этом вопросе они были приверженцами нормативно-ценностного подхода. Но если для ведущих представителей этого подхода (Н.А. Бердяев, Х. Ортега-и-Гассет) было характерно выделение аристократического принципа отбора правящей элиты, то евразийцы обращали внимание прежде всего на идейное содержание власти. Политическая власть и идеология у евразийцев неразрывно связаны, идеология являлась основой политической власти.
Для обозначения этой связи Н.С. Трубецкой ввел понятие идео-кратия9, оно является ключевым в евразийской политической теории. Под идеократическим принципом отбора правящего слоя
6 Евразийство. Опыт систематического изложения // Пути Евразии. М., 1992. С. 252-253.
7 Там же. С. 253.
8 Там же. С. 249.
9 Трубецкой Н.С. О государственном строе и форме правления // Трубецкой Н.С. Избранное. М., 2010. С. 445.
Трубецкой понимал отбор на основе общности мировоззрения. Но помимо общности мировоззрения необходимо еще одно качество члена правящей элиты — жертвенность10. Важным отличительным признаком идеократии являлась также активная руководящая роль государства в хозяйственной и культурной сферах. В этом евразийцы видели принципиальное отличие от демократического строя, с его незначительной ролью государства. Трубецкой характеризует этот признак идеократии как «государственный максима-лизм»11. Фактически мы можем сделать вывод об этатистской сущности взглядов евразийцев на принципы управления государством.
Какими качествами, какими чертами должна была обладать идея, достойная стать основой для идеократии? Личный эгоизм, так же как и «расширенный эгоизм» (во имя блага семьи, социальной группы, класса) мыслитель отвергает. «Жертва ценна только во имя целого», — заключает Трубецкой12. В этой связи также и благо класса, благо отдельного народа не могут служить содержанием идеи-правительницы13. Но и понятие «человечество», по мнению автора, слишком абстрактно. Жертва во имя всего человечества нравственна и оправданна при угрозе человечеству как биологическому виду. Но между понятиями отдельного народа и чересчур абстрактного «человечества» лежит понятие России-Евразии — как «особого мира», «автаркической хозяйственной единицы»14. Евразийцы считали Россию-Евразию «особым миром» не только в культурном, но и в экономическом плане, причем «миром», который в силу географической специфики обладает потенциалом экономической самодостаточности и независимости. Европа, по мнению евразийцев, даже объединенная, к автаркии неспособ-на15. И тот факт, что СССР потенциально может стать автаркической единицей, показывает, что он ближе к идеократии, чем другие страны16.
Таким образом, «идеей-правительницей подлинно идеократи-ческого государства может быть только благо совокупности народов, населяющих данный особый автаркический мир»17.
Развивая тезис о том, что СССР ближе всего к установлению идеократического строя, евразийский мыслитель отмечает, что
10 Там же.
11 Там же. С. 447.
12 Трубецкой Н.С. Об идее-правительнице // Евразийская хроника. Вып. 11. Берлин, 1935. С. 31.
13 Там же. С. 31-32.
14 Там же. С. 33.
15 Трубецкой Н.С. Мысли об автаркии // Трубецкой Н.С. Избранное. С. 521.
16 Трубецкой Н.С. Об идее-правительнице // Евразийская хроника. С. 35.
17 Там же. С. 34.
первыми примерами идеократий являются СССР и фашистская Италия. Но оба эти типа идеократии не являются совершенными. В Италии идеократия искажается из-за культа личности Муссолини. В СССР коммунистическая партия лишь притворяется, что является передовым отрядом рабочего класса и выражает его классовые интересы. Ведь многие рабочие остались вне рядов партии. Да и марксизм, который является идеологической основой режима, не может быть истинной идеократией18. Она может быть осуществлена, только если государство будет носить надклассовый характер. Вот что они писали в своем программном документе о современном состоянии и обо всех предшествующих периодах существования русской государственности: «Задача преобразования экономических классов в функциональные социальные группы издавна характеризует политическую историю России-Евразии. На разрешение этой задачи был направлен и тягловый сословный строй Московской Руси, и борьба с боярским правлением Ивана Грозного, и учреждение служилого сословия Петром I, и, наконец, организация единой правящей партии в Советском государстве. Отрицательной стороной всех этих опытов является недостаточное преодоление ими классового начала, в экономическом смысле этого слова находившее свое выражение в фактической диктатуре землевладельческих классов в России московской и послепетровской, а также и в чисто классовом характере диктатуры советской. Русское государство оставалось и продолжает оставаться организацией классового принуждения и господства, несмотря на упорное стремление преодолеть свою классовую природу»19. Поэтому «первым условием существования надклассового государственного порядка является образование социальной группы, на которую он мог бы опираться и силами которой он мог бы действовать. Социальная группа эта не совпадает ни с одним из социальных классов, даже если этот последний приобрел функциональный характер». Вторым условием является идеократический правящий отбор20.
Но вместе с тем евразийцы усматривали положительные моменты в советской действительности не только в принципе организации власти. Они указывали на то, что советское правительство «проводит определенную положительную программу, построенную на начале планирования всей общественной жизни, не отрицает демотического элемента, воплощает это демотическое начало в формы представительства Советов, не лишено начал самоуправления,
18 Трубецкой Н.С. Избранное. С. 446.
19 Евразийство: декларация, формулировка, тезисы // Вернадский Г.В. Опыт истории Евразии: Звенья русской культуры. М., 2005. С. 299.
20 Там же.
находящего свое идейное выражение в советском федерализме и в советской национальной политике»21. Эти элементы должны были получить свое развитие в евразийском государстве. Саму Октябрьскую революцию евразийцы считали только по внешним признакам социалистической, по глубинным же истокам — евразийской. Задачей движения и ставилось раскрытие этой неосознанной евразийской сущности революции.
Исследователи подмечают противоречие во взглядах евразийцев. Евразийцы первыми указали на то, что большевизм довел до логического конца развитие авторитарных начал государственности; что главная идея марксизма — отмирание государства в гражданском обществе — в Советской России не реализуется; что установление тоталитарной диктатуры большевиков прервало процесс формирования гражданского общества. Вместе с тем евразийское учение об идеократическом государстве опиралось на государственное и партийное строительство в Советской России22. Пожалуй, такое противоречие лишь подтверждает значительную схожесть евразийского и большевистского понимания руководящей роли государства во всех сферах общественной жизни. Евразийцев не устраивало содержание марксистской идеологии, но сама форма организации советской власти вполне соответствовала их представлениям о необходимом для России политическом устройстве, когда у власти находится сплоченная правящая партия.
Евразийские идеи бурно обсуждались в среде русской эмиграции. В частности, евразийская теория идеократии вызвала критические замечания многих современников. К примеру, Ф.А. Степун прямо отождествлял концепцию идеократического правящего отбора с фашизмом23. Кадет П.П. Гронский указывал на антидемократичность евразийской концепции государственного устройства: «Идеократия князя Н.С. Трубецкого есть не что иное, как такая система управления страной, которая в корне отрицает основной принцип современного демократического государства — участие всех и каждого в государственной власти через систему народного представительства и широко развитого местного само-управления»24. А.А Кизеветтер критиковал евразийство за противопоставление России и Европы, за отрицание ими универсальных законов развития человечества, хотя и соглашался с тем, что
21 Там же. С. 301.
22 Соколов С.М. Философия русского зарубежья: Евразийство. Улан-Удэ, 2003. С. 82.
23 Степун Ф.А. О свободе // Чаемая Россия // Степун Ф.А. Избранные труды. М., 2010. С. 486.
24 Гронский П.П. Идеократия // Последние новости. 22 сентября 1927 г.
разочарование евразийцев в западной цивилизации — это естественная реакция на события Первой мировой войны. Также он указывал на то, что в евразийских построениях не хватает стройности, систематического изложения. «Настроение поглощает все <...> ему принесены в жертву логическая стройность мысли и точность тех фактических аргументов, которыми подкрепляются основные положения системы»25.
Крупнейший русский религиозный философ Н.А. Бердяев, разбирая взгляды евразийцев, с одной стороны, отмечал, что у них «есть молодой задор, есть не подавленность революцией, а пореволюционная бодрость, и им нельзя отказать в талантливости»26. И «политический реализм евразийства прежде всего выражается в том, что оно хочет базироваться на слое, который образовался в результате революции и хочет быть строителем жизни». Вместе с тем философ критиковал взгляды евразийцев с религиозных позиций, указывал, что в конечном счете «государство приобретает всеобъемлющее значение. Принципиальный дуализм двух порядков — Церкви и государства, Царства Божьего и царства кесаря, который останется до конца мира и до преображения мира, не признается, стирается, как это много раз уже делалось в истории христианства <. > на этой почве рождаются утопии, принимающие разнообразные формы — от теократии папской и императорской до коммунизма и евразийства. Вот место, которое представляется мне наиболее зловещим в нынешней евразийской идеологии». Бердяев предупреждал, что такие установки порывают связи с русскими национальными и религиозными традициями, могут служить оправданием для диктаторских и авторитарных режимов. Также, по мнению автора, евразийцы хоть и пытаются отмежеваться от Европы, но в своих внешнеполитических программах воспроизводят идеи, созвучные идеям германского империализ-ма27. Как и либеральные критики, религиозный мыслитель высказывал опасения, что поскольку евразийство «есть прежде всего направление эмоциональное, а не интеллектуальное, и эмоциональность его является реакцией творческих национальных и религиозных инстинктов на происшедшую катастрофу, такого рода душевная формация может обернуться русским фашизмом»28.
Для Бердяева сам термин «идеократия» имел явно негативную окраску, фактически он был в его восприятии синонимом тотали-
25 Кизеветтер А.А. Евразийство // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. М., 1993. С. 269.
26 Бердяев Н.А. Евразийцы // Там же. С. 292.
27 Бердяев Н.А. Утопический этатизм евразийцев // Там же. С. 301-306.
28 Бердяев Н.А. Евразийцы // Там же. С. 292.
тарной диктатуры. Вот что он писал позднее в своей книге «Истоки и смысл русского коммунизма» об СССР сталинской эпохи: «Это государство эпохи диктатуры, Эта диктатура есть диктатура миросозерцания, диктатура не только политическая и экономическая, но и интеллектуальная, диктатура над духом, над совестью, над мыслью <...> Это идеократия — псевдоморфоза теократии, она же трансформация платоновской утопии»29.
Указания критиков евразийской политической теории на ее этатизм, опасения, что воплощение замысла евразийцев может привести к формированию тоталитарного государства, отчасти справедливы и обоснованны. Отвечая на критику, П.Н. Савицкий в своей статье «Евразийство как исторический замысел» писал, что евразийцы признают важность этатизма, но выступают против «механического» чрезмерного этатизма в СССР. Мыслитель подчеркивал, что и народное представительство и самоуправление являются необходимым элементом будущего евразийского государства и будут воплощаться в преобразованной системе Советов. Идео-кратия не противоречит принципу народного представительства30.
В вопросе о государстве евразийцы пытались найти золотую середину, которая позволяла бы избежать крайностей: с одной стороны, крайнего этатизма, а с другой — минимального участия государства в общественных процессах, когда ему отводится роль «ночного сторожа».
Евразиец Л.П. Карсавин в своей работе «Основы политики» рассматривал государство через призму культуры. Культуру Карсавин понимал максимально широко, фактически отождествляя ее со всеми сферами общественного бытия: «Смысл существования определяется теми культурными ценностями, которые хранит и многообразно видоизменяет субъект развития. Эти ценности составляют некоторое органическое единство; и его-то мы и называем культурою. Таким образом, культура — не простая сумма ценностей и даже не система их, но их органическое единство, всегда предполагающее существование некоторого субъекта, который их создает, хранит и развивает, который <...> сам в них, и только в них, развивается»31. Культура не является чем-то, раз и навсегда заданным и неподвижным, она развивается во времени, видоизменяется: «Живая еще культура, — продолжает автор, — всегда обладает способностью к развитию и совершенствованию. И каждый ее "момент" отличается своею особою., неповторимою и незаме-
29 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 137.
30 Савицкий П.Н. Избранное. М., 2010. С. 484-485.
31 Карсавин Л.П. Основы политики // Основы евразийства. М., 2002. С. 368.
нимою, единственною и необходимою для существования культуры как целого ценностью. Однако именно с точки зрения целого культуры есть более и менее ценные ее моменты и периоды. Таким образом, все моменты культуры обладают "первичным равенством" и "соотносительным неравенством" или "иерархическим взаимоотношением"»32.
Субъектом развития культуры, по Карсавину, может выступать как индивидуальная личность, так и личность соборная (симфоническая). Именно по отношению к «симфоническому» субъекту чаще всего применяется термин «культура»33. «Симфоническим субъектом» может быть большая группа людей (народ, нация, человечество в целом), и она в свою очередь может составляться из более мелких социальных групп (классов, сословий и т.д.). Таким симфоническим субъектом культуры, в частности, является и Россия-Евразия. В программном документе евразийцев отмечается, что «своеобразие евразийской культуры обосновывается рядом признаков., а именно: географическими особенностями месторазви-тия евразийской культуры; особенностями наречий того языкового союза народов, которые населяют Россию-Евразию; особым мироощущением, отличающим евразийские народы и обусловленным особым складом их душевной и духовной жизни и особым от остального мира историческим процессом. Евразийцы считают, что все названные физические, душевные и духовные особенности находятся в глубокой внутренней связи и образуют природу культурной личности — России-Евразии»34.
Как же в евразийской теории культуры соотносятся индивидуальный и симфонический субъекты культуры? Характерное для Европы абстрактное представление об индивидууме как о чем-то отдельном от остального общества евразийцами отвергается: «Индивидуум в том виде, как его обычно себе представляют, просто не существует и является вымыслом или фикцией. Человек "индивидуален" вовсе не потому, что он отделим и отделен от других и целого и замкнут в себе, но потому, что он по-своему, по-особенному, специфически выражает и осуществляет целое, т.е. высшее сверхиндивидуальное сознание и высшую сверхиндивидуальную волю»35.
Л.П. Карсавин подчеркивал примат культуры по отношению к государству, государство является лишь одним из элементов куль-
32 Там же.
33 Там же. С. 369.
34 Евразийство: декларация, формулировка, тезисы // Вернадский Г.В. Опыт истории Евразии: Звенья русской культуры. М., 2005. С. 296-317.
35 Карсавин Л.П. Основы политики // Основы евразийства. М., 2002. С. 370.
туры. «Устроение государства должно исходить из ясного осознания его значения как преимущественной сферы единства всей культуры, его органической связи с другими сферами культуры, его формально первенствующего положения среди них и служебной по отношению к целому культуры роли. В государстве находит себе выражение и необходимую форму личное бытие субъекта культуры и слагающих культуру низших соборных субъектов и индивидуумов.. государство должно открывать путь к актуализации всякой личности, как соборной, так и индивидуальной»36.
Евразийцы апеллировали к историческому опыту России, призывали помнить, что в развитии российского общества определяющей была роль государства. Они неоднократно подчеркивали, что одной из основных идей русской политической культуры на протяжении столетий была идея власти и подчинения. Московское самодержавие, являясь «наследием Чингисхана», утверждалось как военно-тираническая форма правления. По словам П.Н. Савицкого, татаро-монголы «дали России свойство организовываться военно, создавать государственно-принудительный центр, достигать устойчивости»37. Вот как разъяснял Г.В. Вернадский необходимость такой сильной централизованной власти: «Московское самодержавие родилось не из какой-то предполагаемой врожденной симпатии "русской души" к автократии, но из жесткой необходимости организации военной силы, достаточной для низвержения монгольского ига и обеспечения контроля над территорией слишком большой для стратегической защиты. Политическая свобода была принесена в жертву во имя национального спасения»38. Революция 1917 г. не изменила этой тенденции в развитии русской государственности, она «была процессом освободительным, стремлением широких народных масс сбросить с себя гнет старого режима и добиться вольной жизни; фактически же Революция породила еще более деспотический политический строй»39.
Таким образом, евразийцы признавали необходимость сильного государства, которое берет на себя руководящую роль во всех сферах общественной жизни. Но в то же время, согласно евразийскому учению, государство является лишь одним из элементов культуры (хотя и весьма важным). Следовательно, один элемент не должен стремиться заместить собой целое. Потому чрезмерный этатизм евразийцами отвергался, государство занимает подчинен-
36 Там же. С. 389.
37 Савицкий П.Н. Континент Евразия. С. 134.
38 Вернадский Г.В. Киевская Русь. М., 1999. С. 25.
39 Евразийство: декларация, формулировка, тезисы // Вернадский Г.В. Опыт истории Евразии: Звенья русской культуры. М., 2005. С. 296-317.
ное положение по отношению к культуре, оно лишь оформляет и организует ее. Оно не должно мешать свободному, творческому развитию как индивидуальных, так и соборных (симфонических) субъектов культуры.
Мы проанализировали философские воззрения евразийцев на сущность государства и его место в жизни общества. Перейдем к рассмотрению целей, которые ставили перед собой идеологи движения. Принимая советский строй в качестве основы для дальнейшего развития страны, евразийцы ставили своей задачей внести в этот строй: «1. начала религиозности; 2. начала хозяйственности в лично-хозяйственном (не капиталистическом) смысле; 3. начала социальности, утраченные в процессе перерождения коммунизма в капитало-коммунизм; 4. сознание евразийского своеобразия в форме понимания России-Евразии как особого мира и отвержения господствовавшего доселе западопоклонничества». Для достижения поставленных целей они намеревались создать Евразийскую партию. Анализируя закономерности революций, евразийские идеологи выделяли две фазы процесса. На первой происходило ниспровержение существовавших основ общественной жизни. На второй же фазе следует упорядочение тех основ общественной жизни, которые создала революционная стихия. Евразийцы объявляли себя людьми второй фазы революции40.
Структура власти виделась им следующим образом. Так как государство должно иметь надклассовый характер, «необходимо, чтобы коммунистическое начало, играющее в настоящее время определяющую роль в советской системе, было замещено началом евразийским» Это является главной политической задачей движения41.
Евразийцы рассматривали советский строй как «орган определения народной воли и выделения в рамках государственного аппарата годных элементов из всех слоев населения». Они не планировали подвергать структуру высших органов власти кардинальным изменениям, считали необходимым оставить Всесоюзный Съезд Советов (ему должна была принадлежать законодательная и исполнительная власть), ЦИК, Совет Союза, Совет национальностей. Планировалось упорядочить власть на местах, четко разграничить полномочия вышестоящих и нижестоящих органов власти, поскольку не редки бывали ситуации, когда власть на местах отменяла распоряжения вышестоящего начальства. «На местах власть принадлежит советам, каждый местный совет имеет право решать
40 Евразийство (формулировка 1927 г.) // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. С. 220-221.
41 Там же. С. 222.
все мероприятия, касающиеся местного управления, кроме <. > составляющих исключительную компетенцию советов высшей инстанции и кроме приостановленных в действии постановлений высших Советов». Также предполагалось развивать и укреплять федеративный принцип построения советской власти как наиболее подходящий для народов России-Евразии. Именно федеративное устройство СССР евразийцы считали самым удачным опытом государственного строительства большевиков.
Мы уже упоминали выше, что евразийцы не считали идеокра-тию, победившую в Советском Союзе, подлинной. Настоящей идеократии, по мысли евразийских теоретиков, еще не было создано, и эту задачу они брали на себя. Советский строй в России они считали преходящим, необходимым на определенном историческом этапе, пока не будет разработана и утверждена в России истинная идеократия. Тем не менее, не приемля классовую теорию, они видели в русском пролетариате особенные черты, отличающие его от европейского. Характеристике этих особенностей посвящена статья Н.С. Трубецкого «Идеократия и пролетариат», появившаяся в газете «Евразия» в 1928 г. Один из лидеров пражской группы евразийцев публиковал свои статьи в этом печатном органе парижской группы левых евразийцев, пока не убедился, что газета стоит на откровенно просоветских позициях.
Характеризуя сложившуюся в СССР систему, Трубецкой констатирует: «В результате Октябрьской революции создался новый государственный строй, не предвиденный никакими социально-политическими и историософскими теориями дореволюционной эпохи <. > Определение этого строя как диктатура пролетариата искусственно, так как игнорирует сущность строя. Сущность этого государственного строя <. > состоит в том, что <. > правящий слой определяется в нем не по принципу популярности, а исключительно по принципу <...> своего мировоззрения»42. Как мы уже видели, это, согласно учению евразийцев, признак идеократиче-ского государства. Но парадокс советского строя в том, что идео-кратия противоречит марксизму, исповедуемому партией. Трубецкой считает, что революция прошла под знаменем марксизма, но затем преодолела его, так как идеократия не сочетается с эгоизмом одного человека или класса43.
Далее евразиец подчеркивает идеократическую сущность самого русского пролетариата. Хотя материальное положение рабочих в СССР не намного улучшилось по сравнению с дореволюцион-
42 Трубецкой Н.С. Идеократия и пролетариат // Евразия. Париж, 1928. № 1.
43 Там же.
ным, и во всяком случае оно хуже положения западных рабочих, русский пролетариат борется не за материальные блага. Это обстоятельство не связано с деспотизмом советского режима. Рабочий тяготится больше своим социальным положением. Всякий упор на материальную сторону ведет к эгоизму. Наиболее надежен тот рабочий, для которого момент социальной несправедливости по отношению ко всему классу важнее момента собственной нужды. Рабочий же, нацеленный на материальное, ненадежен, падок на подачки, склонен к оппортунизму и штрейхбрехерству. Его легче отколоть от своих товарищей44. Революционные же лидеры остро чувствовали социальную несправедливость, хотя и не принадлежали к рабочему классу. Поэтому западному типу рабочего-эгоиста противопоставляется тип русского рабочего-коллективиста. Исходя из этого опыта, большевики должны пересмотреть марксизм как противоречащий действительности и привлечь к государственному строительству все незадействованные народные силы. Старое поколение коммунистов на это, по мнению автора, неспособно, но молодое — вполне может с этим справиться45.
Тезис об идеократичности сознания русского пролетариата развивал в газете «Евразия» Д.П. Святополк-Мирский. В своей статье «Пролетариат и идея класса» он делает попытку сочетать евразийские идеи с отдельными марксистскими положениями: «Пролетариат отличается от других классов наиболее ярким классовым сознанием. Буржуа не может подняться до классового сознания, его стихия — конкуренция, у рабочего же — организация»46. Исходя из этого, пролетариат «должен осознать свою миссию последнего класса (разрядка в источнике. — А.К.) для перехода к новому обществу». Затем автор статьи повторяет мысль Трубецкого о том, что на Западе возобладал классовый эгоизм и в пролетарской среде: на Западе, заключает мыслитель, пролетариат стал сообщником капитала.
В статье делается еще одна попытка соединения исконно евразийского понятия «месторазвитие» с классовой теорией. Утверждается, что «Россия — центр месторазвития пролетарского дела»47. Термин этот, введенный Савицким, первоначально употреблялся лишь по отношению к культуре и к народам, но не по отношению к классам. В одном из следующих номеров «Евразии» Святополк-Мирский заявил об идеократичности марксизма48.
44 Там же. № 2.
45 Там же.
46 Святополк-Мирский Д.П. Пролетариат и идея класса // Евразия. Париж. № 9.
47 Там же.
48 Святополк-Мирский Д.П. Три тезиса об идеократии // Евразия. Париж. № 12.
Впрочем, заметим, что и правые евразийцы в начале 30-х гг. сделали важное заявление о том, что они «признают моральную правду коммунизма»49. В программном документе «Евразийство: декларация, формулировка, тезисы», принятом на первом съезде евразийцев в 1932 г. в Праге, раздел «Экономика» предваряется следующим замечанием: «Евразийское государство является государством трудящихся, государством социальной справедливости и правды. Освященное религиозным началом трудовое государство есть то общее дело, которое издавна было свойственно русскому сознанию»50. Как видим, под первой частью заявления может подписаться любой приверженец социалистических идей.
Таким образом, взгляды евразийцев на марксистское учение претерпевали серьезную эволюцию. У левых евразийцев развитие теории идеократии пошло по пути примирения с марксизмом, фактически — с его признанием. Такой поворот не случаен, так как для евразийцев важным признаком идеократии являлось мировоззрение «большого стиля», которое ставит глобальные задачи перед народами России-Евразии по созданию новой общественной модели, отличной от находящейся в кризисе западной буржуазно-демократической модели51. Марксизм вполне подходил на эту роль.
Главной заслугой евразийцев явилось то, что они разрабатывали проект государства нового типа, исходя из веры в будущее России. И именно в России, как они предполагали, существовало больше всего предпосылок для установления идеократического строя.
Но насколько реальной была возможность воплощения политической программы евразийства в жизнь? В своем программном документе евразийцы высказывались категорически против любого вмешательства извне: «Осуществление поставленных объективных целей евразийцы видят в форме "внутреннего движения". Вмешательство со стороны (интервенция) является, по мнению евразийцев, одновременно и нецелесообразным, и неприемлемым. Создание новой России-Евразии есть дело рук самих евразий-цев»52. Поскольку в ближайшей перспективе евразийцы не могли рассчитывать на свой приход к власти, то под «внутренним движением», стало быть, следует понимать трансформацию советской
49 Евразийство и коммунизм. б/м. б/д. С. 24.
50 Евразийство: декларация, формулировка, тезисы // Вернадский Г.В. Опыт истории Евразии. Звенья русской культуры. М., 2005. С. 296-317.
51 Идет ли мир к идеократии и плановому хозяйству? // Евразийская хроника. Вып. 11. Берлин, 1935. С. 40-41.
52 Евразийство (формулировка 1927 г.) // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. М., 1993. С. 221.
системы, ее внутреннее перерождение. Далее евразийцы заявляли, что они «обращаются к выдвиженцам, к личному составу РККА, к деятелям советского и профессионального аппарата, выдвинувшимся из широких рабоче-крестьянских масс, с призывом завершить начатое и частично осуществленное их руками дело построения новой России и ее демотической власти, опирающейся на широкие массы трудящихся. Это завершение требует, при сохранении основ существующего строя, устранение черт антирелигиозности, антихозяйственности, антисоциальности и элементов интернационалистического и в то же время западопоклонниче-ского сознания, как черт и элементов, чуждых широким массам России-Евразии. Никто иной как выдвиженцы <...> дети крепостных, дети эксплуатируемого народа могут и будут устроителями <...> новой России. Необходимо, чтобы дело устроительства и водительства они поставили в соответствие с <...> основами народного духа. Путь к этому — во вступлении и работе в рядах евразийцев»53.
Очевидно, что подобного рода обращение слишком абстрактно и носит чисто декларативный характер. Можно даже сказать, что оно несколько демагогично. Евразийство ведь и в эмигрантской среде было воспринято неоднозначно, а подчас и весьма критично. Тем более утопичной была надежда евразийцев повлиять на советское руководство, которое если даже и не считало евразийцев опасным для себя движением, то в любом случае едва ли считало нужным прислушаться к ним. Реальных ресурсов, для того чтобы оказать влияние на идеологическую обстановку в СССР, у них не было. Скорее можно говорить не о влиянии евразийцев на советскую действительность, а наоборот — о влиянии процессов, протекающих в СССР, на доктрину евразийства, что выразилось в попытке левого крыла движения соединить евразийские идеи и отдельные положения марксистского учения.
Список литературы
1. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.
2. Вернадский Г.В. Киевская Русь. М., 1996.
3. Вернадский Г.В. Опыт истории Евразии: Звенья русской культуры. М., 2005.
4. Основы евразийства / Под ред. А.Г. Дугина. М., 2002.
5. Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. М., 1993.
6. Соколов С.М. Философия русского зарубежья: Евразийство. Улан-Удэ, 2003.
Поступила в редакцию 10 сентября 2014 г.
53 Там же.
