CC BY
309
УДК 94(47).084
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2013. Вып. 3
В. Н. Барышников
СОВЕТСКИЕ АРХИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ О «ПЛАНЕ ЖДАНОВА» НАКАНУНЕ НАЧАЛА «ЗИМНЕЙ ВОЙНЫ»*
У исследователей до сих пор существует определенные вопросы, относящиеся к событиям, связанным с началом так называемой «зимней войны». Очевидно, что советские войска были откровенно не готовы к этой войне, что указывало соответственно на то, что принятые решения о ее необходимости были явно поспешными и продиктованными прежде всего политическим руководством СССР. Они не подкреплялись способностью войск Ленинградского военного округа выполнить поставленные 29 октября 1939 г. советским военным командованием наступательные задачи [1; 2]. Как полагает известный финский историк М. Якобсон, одним из активных проводников в советском руководстве жесткой политической линии в отношении Финляндии накануне «зимней войны» был первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП (б) А. А. Жданов [3, 8. 268]. Эту мысль в какой-то степени разделили и российские исследователи, которые отмечали его особую организаторскую роль в идеологической работе, связанной, в частности, с созданием «правительства» О. В. Куусинена и идейной подготовкой начала советско-финляндской войны 1939-1940 гг. [4, с. 242]. Более того, некоторые ученые склонны рассматривать А. А. Жданова и как одного из главных организаторов так называемых «выстрелов в Майнила» — провокации на границе с Финляндией 26 ноября 1939 г.
Тогда, согласно официальному сообщению ТАСС, был обстрелян из артиллерии пограничный участок на Карельском перешейке в районе деревни Майнила, в результате чего имелись жертвы среди военнослужащих Красной Армии [5, с. 462]. Существует предположение, что именно у А. А. Жданова в этом отношении существовала некая «программа», некий конкретный «план действий», который был использован у Майнила для организации мотива в развязывании СССР «зимней войны». Эта «программа» исследователями выводилась из служебных документов Жданова, хранящихся виде отрывочных записей в его рабочем блокноте (Российский государственный архив социально-политической истории в Москве) [6]. Отдельные исследователи напрямую относят ее к событиям «майниловского инцидента». Как прямо пишет знакомившийся с этими документами известный финский военный историк, профессор О. Маннинен, записи явно касаются определенной «программы Жданова» [7, 8. 33]. В середине 1990-х годов ученый уже четко заявил, что «теперь в организации пограничного инцидента в Майнила найдены первые реальные доказательства», и они исходят, по его мнению, из «заметок А. А. Жданова». Причем О. Маннинен тогда также
Барышников Владимир Николаевич — д-р ист. наук, профессор, заведующий кафедрой, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: [email protected]
* Статья подготовлена при поддержке Министерства образования и науки Российской Федерации, соглашение № 8177 от 26 июля 2012 «Проблемы идентичности в истории стран Европы и Америки в эпоху Нового и новейшего времени». © В. Н. Барышников, 2013
заметил, что в «ждановской программе» «каждый из этих кратких пунктов сам по себе не имеет смысла, но вместе они образуют цепь событий, которые, как показано, действительно имели место» [8, с. 57]. Это весьма серьезное утверждение известного ученого, указывающее на личное участие и организацию А. А. Ждановым 26 ноября 1939 г. пограничного инцидента с Финляндией, который стал затем поводом к началу советско-финляндской войны, однако не нашло в дальнейшем ни подтверждения, ни какого-либо опровержения.
Тем не менее сейчас уже со всей определенностью можно отчасти согласиться с уважаемым финским ученым в том, что на самом деле у А. А. Жданова в его рабочем блокноте явно был намечен некий «план действий», связанный с началом советско-финляндской войны. Но при этом следует все же отметить, что обрывистые записи и отдельные слова без их анализа и сопоставления с другими событиями, которые происходили в это время в Ленинграде, трудно поддаются расшифровке и поэтому не могут быть «реальным доказательством» его причастности к событиям «майниловского инциндента». Очевидно, что при анализе этих кратких записей и отрывочных фраз Жданова в его блокноте необходимо их сопоставить не только с общими сведениями, которые вытекают из советско-финляндских отношений накануне начала «зимней войны», но и с открывающимися сейчас новыми, ранее недоступными советскими архивными документами.
Но перед тем как рассмотреть так называемую «программу Жданова» и проанализировать ее с позиции того, насколько она была планом «майниловского инцидента», отметим, что существуют не только «загадочные» выстрелы на границе с Финляндией 26 ноября 1939 г., но и другие сюжеты начала «зимней войны», которые продолжают сохранять определенный элемент тайны, в создании которой также не последнюю роль играл А. А. Жданов. Несомненно, что первый секретарь Ленинградского обкома и горкома имел значительное влияние при решении довольно обширного круга вопросов и, в частности, конкретных дел, связанных с провозглашением так называемого «финского народного правительства».
Проблема, касающаяся существования «правительства» О. В. Куусинена, также продолжает считаться весьма мало исследованной в истории «зимней войны». Как недавно, в 2009 г., заметил известный петрозаводский историк С. Г. Веригин, именно «в историографии советско-финляндской (Зимней) войны 1939-1940 гг. особый интерес представляет вопрос о формировании Териокского правительства...» [9, с. 14]. Это мнение имеет право на существование, хотя сама тема «терийокского правительства» стала научно разрабатываться, как в Финляндии, так и в СССР, еще в 1980-х годах ( см.: [10; 11]. Уже тогда финский профессор О. Юссила прямо указывал, что в его стране из всех «событий истории Финляндии больше всего приковывает внимание» сюжеты, касающиеся как раз «зимней войны»; поясняя же эту мысль, он подчеркнул: «особенно ее начало, относящееся к выстрелам у Майнила, и терийокское правительство» (см.: [12, 8. 13]). Таким образом, можно сказать, что в исследовательских кругах продолжает существовать устойчивое представление, связанное с сохраняющимися еще тайнами, которые касаются истории существования так называемого «народного правительства».
В целом, однако, очевидно, что таких тайн становиться все меньше и меньше. Если раньше, особенно в финской исторической и публицистической литературе, стремились разобраться лишь с мотивами, скажем, приведшими к образованию на финской территории, занятой советскими войсками, некого «народного правительства» и опре-
делить возможные последствия для Финляндии факта существования этого «правительства» в случае полной победы СССР, опираясь при этом только на ярко выраженные политологические схемы (см.:[10]), то теперь на место различных теоретических построений и конструкций приходит поиск новых исторических фактов, подтверждающих, а может быть, и опровергающих то или иное утверждение [4; 9; 14-19]. Вопрос же о степени ответственности советского руководства и лично И. В. Сталина, В. М. Мо-лотова, А. А. Жданова и К. Е. Ворошилова в принятии решения об образовании «финского народного правительства», вероятно, уже не требует серьезных обсуждений, которые, наблюдались еще во второй половине ХХ в. [20, с. 171; 21, 8. 176; 22, с. 117-118; 23; 24; 25, р. 145-146, 169-170]. Как четко отмечалось в последних российских исследованиях, «"терийокское правительство" создавалась исключительно по инициативе, исходившей с советской стороны, и само оно являлось по своей сути марионеточным, поскольку полностью зависело от тех, кто его создавал». Также несомненно и то, что сам эпизод с «терийокским правительством» был «одним из проявлений грубейших извращений, допущенных Сталиным в 1939-1940 гг. во внешней политике советского государства» [4, с. 241, 246].
Что же касается «выстрелов в Майнила», то здесь пока по сравнению с тем, что было уже сказано в исторической литературе в предшествующее время, ничего нового нет. Сейчас дискуссионный вопрос в данной проблеме заключается лишь в том, были эти выстрелы вообще или нет (см.:[4, с. 66-70; 26; 27]). При этом новых документов или доказательств той или иной точки зрения пока по данному вопросу не обнаружено. Вместе с тем опубликованные в 2010 г. рассекреченные документы Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Санкт-Петербургу и Ленинградской области могут дать определенные дополнительные сведения, касающиеся непосредственной причастности А. А. Жданова к деятельности, связанной с образованием «финского народного правительства» в поселке Терийоки (Зеленогорск) [28].
Из этих документов видно, что еще накануне начала войны, 29 ноября 1939 г., был отдан приказ начальника особого отдела Ленинградского военного округа (ЛВО) о создании специальной оперативной группы из 30 человек, которая должна была «после занятия передовыми частями Красной Армии населенного пункта Терийоки прибыть в Терийоки, занять все государственные здания» [28, с. 115]. Это распоряжение полностью согласовывалась с теми приказами, которые поступали тогда командующим армий войск Ленинградского округа, поскольку в полдень 29 ноября в войска Красной Армии, сосредоточенные на границе с Финляндией, уже пришло сообщение о том, что ориентировочно время наступления — 0 часов 00 минут в ночь на 30 ноября. Вскоре этот срок отодвинули на 6 часов утра и наконец установили на 8 часов утра. В войска была направлена телеграмма-«молния», где сообщалось: «К 8ю 30.11 первым эшелонам занять исходное положение для атаки. С 8ю часов до 8— вся артиллерия коротким мощным огневым налетом подавляет противника на переднем крае и в глубину. Атака в 830 30.11.39 года» [29, д. 507, л. 7. Дневник боевых действий КБФ, 29.11.1939; 30, д. 152, л. 51. Переписка штаба СФ с командованием 14-й армии; 31, д. 20. л. 482. Телеграмма-«молния» ВС 7-й армии, 29. 11. 1939 (2125)]. Так командование ЛВО передало в войска последние указания Генштаба, соответственно это стало касаться и особого отдела округа.
Оперативную группу НКВД нужно было подготовить к 12 часам ночи, тогда как само это распоряжение поступило в особый отдел округа в 23.45. Таким образом,
приказ нужно было выполнить за 15 минут, что указывало на то, с какой поспешностью данное распоряжение готовилось. Но самым важным, как представляется, оказалось другое. Группе ставилась задача по прибытии в Терийоки «немедленно выбрать два лучших здания, освободить и привести в порядок», и далее объяснялось — «для размещения народного Финляндского правительства» [28, с. 115]. В результате еще до официального обращения ЦК Коммунистической партии Финляндии с призывом создать в стране широкий трудовой народный фронт и образовать «народное правительство» [32] в советских спецорганах были уже хорошо проинформированы относительно того, что должно было произойти в Финляндии в момент начала войны. Из этого также хорошо видно, насколько тогда была незначительной роль самих финских коммунистов в создании своего «правительства». Более того, тогда же НКВД разработал план мероприятий «по охране Народного Правительства Финляндии», который был составлен начальником управления НКВД по Ленинградской области С. А. Гоглидзе. Этот план носил весьма примечательный характер и показывал, как детально проду-мывалась сама операция. Объективно речь шла об организации безопасности еще не провозглашенного и не существующего правительства. Из плана видно, что 29 ноября было принято решение перевести один батальон 13-го мотострелкового полка оперативных войск НКВД в город Сестрорецк, т. е. на границу с Финляндией. Задачей этого батальона, где служило порядка 300 человек, являлось с началом войны и захватом советскими войсками поселка Терийоки срочно переместиться в данный населенный пункт, который должен был превратиться в основное место его дислокации. Кроме того, силами батальона нужно было обеспечить безопасность переезда членов будущего «правительства» из Ленинграда в Терийоки [28, с. 116].
Вот здесь мы опять можем вернуться к служебной записной книжке первого секретаря Ленинградского обкома и горкома партии А. А. Жданова, содержащей отрывочные фразы, относящиеся к самому кануну начала «зимней войны». Фактически С. А. Гоглидзе действовал в соответствии с теми задачами, которые уже продумал к этому времени А. А. Жданов. Причем при внимательном рассмотрении его записей и сравнении их с задачами, поставленными С. А. Гоглидзе, становиться ясно, что они касались не инцидента у деревни Майнила, о чем пишет профессор О. Маннинен; в отрывочных фразах, написанных Ждановым, очевидно присутствует действительная программа, но она, состоящая из шести пунктов, касается организационной работы, относящейся к деятельности «финского народного правительства».
Прежде всего отдельно А. А. Жданов торопливо записывает карандашом фразу — «Обращение ЦК Компартии Финляндии к трудящемуся народу Финляндии» [6, л. 312]. Эту запись О. Маннинен интерпретирует вместе с находящейся рядом пометой «с 6-7» как то, что это обращение должно быть зачитано по радио между шестью-семью часами утра [8, с. 35]1. К этому следует добавить, что Жданов к фразе об обращении финских коммунистов приписывает: это «радиоперехват» и «перевод с финского» [6, л. 312]. Действительно, 30 ноября именно с этими же формулировками советские газеты опубликуют обращение КПФ «к трудовому народу Финляндии» [4, с.96-99], где будет говорится о том, что уже созрела необходимость создать в Финляндии «правительство трудового народа» [33, с. 11].
1 Другая интерпретация этой записи у О. Маннинена выглядит следующим образом: «война начнется утром в диапазоне 6-7» часов утра и тогда же «по радио зачитывается обращение ЦК финской компартии» [7, 8. 35].
Одновременно на этой же странице блокнота (первый пункт «плана») есть ссылка на некий «батальон войск НКВД» [6, л. 312], в котором явно угадывается подразделение, которое перебрасывалось по распоряжению Гоглидзе к границе с Финляндией. Более того, в указании Гоглидзе, начальника управления НКВД по Ленинградской области, предписывалась необходимость разработки системы «охраны Народного Правительства Финляндии в пути следования от Ленинграда до Терийок», содержалось требование предусмотреть охрану как «в случае поездки на автомашинах», так и «в случае поездки поездом по железной дороге» [28, с. 116]. За всем этим Жданов тоже внимательно следил, поскольку в его записной книжке содержится помета, относящаяся уже к 1 декабря 1939 г.: «Териоки заняли утром. Деревья с проволокой. Железная дорога разобрана на 1 1/2 километра» [6, л. 5]. Иными словами, Жданов своевременно обращал внимание на те препятствия, которые были созданы отступающими войсками и могли помешать «правительству» воспользоваться железной дорогой и как можно быстрее добраться до поселка.
На самом деле 1 декабря во второй половине дня в Терийоки из Ленинграда уже прибыли предполагаемый «премьер» О. В. Куусинен и все те, кто должен был участвовать в намечавшемся там действии, завершающем то, что детально было согласовано, т. е. в официальном провозглашении образования «народного правительства Финляндии» [4, с. 105]. Они добрались до Терийоки действительно на автомашинах, безопасность которых, естественно, обеспечивалась силами НКВД.
Тем не менее, как известно, эти блокнотные записи А. А. Жданова до сих пор трактуются как в Финляндии, так и в России весьма разноречиво. Это происходит, даже несмотря на то, что его пометки, несомненно, касаются вопросов, связанных с налаживанием деятельности именно «правительства» Куусинена. Это подтверждается и О. Манниненом [8, с. 57]. Более того, лаконичные записи явно перекликаются с документами военного, партийного ведомств и материалами НКВД. Несмотря на это, профессор О. Маннинен время недатированных карандашных записей А. А. Жданова, по непонятным причинам, переносит к периоду печально известных событий на советско-финляндской границе 26 ноября 1939 г., касающихся «выстрелов в Майнила».
Возникает вопрос: почему у него так происходит?
Ответ, вероятно, достаточно прост. Очевидно, Маннинен весьма вольно позволил себе трактовать другие пометки, содержащиеся в блокноте. Он указывает, что они составлены накануне произошедших «выстрелов», когда, по мнению первого секретаря Ленинградского обкома и горкома партии, как утверждает Маннинен, «к границе должен быть подтянут батальон войск НКВД», затем «происходит инцидент с выстрелами» и наконец «организуется митинг для демонстрации всеобщего возмущения» [8, с. 57]. Вывод об «инциденте с выстрелами» Маннинен делает и на основе интерпретирования им второго пункта карандашной записи Жданова, которую, очевидно, понимает как слово «расстрел» [8, с. 57]. Именно это слово он указывает в своем исследовании, опубликованном как в России, так и в Финляндии2. Маннинен пишет: «.Жданов использовал слово "расстрел", смысл которого отличен от понятия "артиллерийский огонь". Это слово в большинстве случаев используется, когда имеется в виду казнь, исполнение приговора. Отсюда следует, что конкретно форма инцидента в Майнила
2 В финском издании исследователь использует либо русское слово «расстрел», транслитерированное, — «rasstrel», либо дает финское его написание — «ammunta» (см.: [7, 8. 37, 35], что можно перевести на русский язык еще и как «стрельбы».
была определена позже. Возможно, Жданов думал об инсценировании ситуации, в которой финский патруль атакует советские войска, и, возможно, что будет обнаружено несколько трупов в Майнила» [8, с. 57; 7, 8. 37]. Эту версию затем подхватили в России в определенных слабосведущих изданиях, в которых активно в последнее время обсуждается «зимняя война» ( см.:[ 34, с. 11]).
На самом деле в блокноте была сделана совершенно другая запись, которая лишь отдаленно напоминала понятие «расстрел». А. А. Ждановым было написано слово «рация» [6, л. 312], что вполне соответствовало тому, о чем в целом на данной странице его записной книжки шла речь, и никакого отношения к так называемому «расстрелу» оно не имело. Более того, и в указаниях С. А. Гоглидзе от 29 ноября также говорилось о необходимости организации правительственной связи для членов «народного правительства» [28, с. 116]. Вообще, к контактам с будущим «народным правительством» в Те-рийоки руководство СССР относилось весьма серьезно. Не случайно даже начальник Главного политического управления РККА Л. З. Мехлис сообщал, что 1 декабря намерен лично «попасть в Терийоки, куда собирался приехать Куусинен» [35, д. 13184, л. 19, 27].
На листке записной книжки под пунктом «шесть» есть еще одна фраза: «речь Мо-лотова...». Действительно, 29 ноября Молотов выступил по радио с обращением к советскому народу. В этом заявлении особо указывалось на то, что «нынешнее финляндское правительство... не хочет поддерживать нормальных отношений с Советским Союзом» и вынуждает «принять немедленно меры по обеспечению внешней государственной безопасности». Иными словами, с советской стороны явно был сделан намек на предстоящее начало войны, причем вся ответственность за нее, как указывалось в этом выступлении, ложна была «ложиться на правительство Финляндии» [36].
Также в блокноте под пунктами «три» и «четыре» стояли еще два слова: «митинги» и «люди». Если считать, что запись касается именинно начала войны и решения вопроса о создании «терийокского правительства», то тогда Жданова, очевидно, волновал вопрос о том, как будет встречено населением появление О. В. Куусинена и его «правительства», что, естественно, было весьма важно для советского руководства. Также здесь под пунктом «пять» указывалось: «листовки 30 ого»3, что говорило о необ-
3 У проф. О. Маннинена эта запись трактуется как «30 000 пропагандистских листовок» [7, 8. 37, 35].
Фрагмент записи А. А. Жданова с изложением «плана действий», содержащейся в его служебном дневнике, ноябрь 1939 г.
ходимости к 30 ноября распечатать пропагандистские материалы и соответствующим образом в этом отношении «подготовить население». Примечательно, что в то время, как С. А. Гоглидзе разработал «план мероприятий по обеспечению операции по охране Народного Правительства Финляндии», а Молотов выступил со своей речью (29 ноября), были отпечатаны, с использованием типографических мощностей Лениздата, Печатного Двора и газеты «Ленинградская правда», 1,5 млн листовок, в которых содержалось обращение к «финскому народу» и «финским солдатам» [37, д. 3811, л. 6, 9, 12]. В листовках, в частности, говорилось, что «советские люди желают, чтобы в Финляндии было правительство, которое не угрожало бы безопасности Советского Союза, не угрожало бы безопасности Ленинграда» [37, д. 3811, л. 176].
Все это явно указывало тот путь, на который собиралось вступить советское руководство. Причем на данной странице записной книжки Жданова отдельно им была сделана еще одна приписка — красным карандашом — «о начале войны не объявляется» [6, л. 312]. Очевидно, что и здесь также учитывалась перспектива образования «народного правительства», поскольку в заготовленных к началу войны листовках, обращенных к финскому населению, в которых четко указывалось, что «никогда СССР не посягает и не посягал на независимость Финляндии», также говорилось: «мы идем к вам не как завоеватели, а как освободители финского народа от гнета капиталистов и помещиков» [37, д. 3811, л. 291]. Таким образом, условия будущего провозглашения и существования «финского народного правительства» Ждановым серьезно продумы-вались.
Единственное, что могло не волновать Жданова, так это отсутствие на Карельском перешейке подданных «финского народного правительства», поскольку финское население из приграничных районов было эвакуировано еще накануне начала войны. И об этом тоже знали в СССР. Соответственно трудно было предусмотреть организацию «митингов» и участие в них «людей»4. Именно эти слова и были записаны в блокноте — как, вероятно, считал А. А. Жданов, и по этому направлению следовало осуществлять соответствующую работу.
Сведения об образовании «народного правительства» постарались очень быстро распространить. Когда во второй половине дня 1 декабря «правительство» Куусинена официально все-таки было провозглашено, то уже в 18 часов 20 минут информация о его образовании срочно была передана в части наступавших войск Красной Армии. В телеграмме сообщалось, что «новое правительство просит помощи от Советского Союза в борьбе за Демократическую Финляндскую Республику» [29, д. 507, л. 34]. Более того, в конце дня в органы массовой информации Советского Союза поступила и сама Декларация «правительства», принятая тогда в Терийоки. Передача ее текста по советскому радио сопровождалась пояснением, что она получена в результате опять же «радиоперехвата» и «перевода с финского». Эта заведомая неправда снова являлась изобретением А. А. Жданова. В делах его личного архива тоже сохранился черновой текст Декларации, где он собственноручно написал эти две фразы [38, д. 887, л. 1-5]. Ждановым была также подготовлена информация для ТАСС об образовании «народного правительства». Карандашный ее набросок [38, д. 887, л. 7-8] служит свидетельством того, в какой спешке это сообщение рождалось.
4 Проф. О. Маннинен полагает, что за этим словом скрывалось серьезное беспокойство Жданова о необходимости обеспечить операцию политработниками — для «распространения 30 000 пропагандистских листовок» [8. с. 57, 7, 8. 35].
На следующий день с грифом «Вручить немедленно. Москва. ЦК ВКП(б). Жданову» было направлено «Приветствие солдат и командиров 1-го финского корпуса» по случаю образования «народного правительства». После просмотра этого текста и внесения в него поправок Жданов направил его в самую высшую инстанцию, сопроводив словами: «Через Поскребышева т. Сталину. Разрешить опубликовать» [37, д. 3756, л. 2]. Все это говорило о том, что «программа» Жданова, содержавшая в отрывочных словах и фразах его записной книжки, полностью реализовывалась. Но самым важным в этом отношении было то, чтобы и финны, т. е. «люди» (как написано в блокноте), поддержали провозглашение этого «правительства». Поэтому 3 декабря в советской печати появилось наконец сообщение о том, что в Терийоки «состоялось собрание граждан города, где была принята резолюция, в которой приветствовалось образование правительства Куусинена» [39].
Что это были за «люди» — сказать трудно, поскольку на самом деле в Терийоки в это время находились преимущественно воинские части. Всего в начале войны советской администрации удалось обнаружить в поселке лишь 20 финских граждан, преимущественно глубоко преклонного возраста, требовавших решения вопроса с их социальным обеспечением [37, д. 4250, л. 15]. Более того, сам этот населенный пункт в советской пропаганде уже постоянно стал именоваться городом, что, по-видимому, должно было поднять его значимость, поскольку там находилось «народное правительство».
Что же касается организации этих «людей», то еще 29 ноября из сотрудников НКВД была создана специальная оперативная группа в составе 51 человека, которая должна была разместиться в Терийоки и приступить к осуществлению так называемых «оперативно-чекистских мероприятий» [28, с. 117-121]. Именно сотрудники этой группы, собственно, и занялись главным образом поиском оставшихся на Карельском перешейке людей, которые должны были автоматически превратиться в подданных «народного правительства».
В результате за неделю после провозглашения «правительства» Куусинена, к 8 декабря, удалось учесть и зарегистрировать 201 человека, оставшегося проживать на занятой советскими войсками финской территории Карельского перешейка [28, с. 122]. Усиленные поиски местных жителей в поселке Терийоки привели к тому, что, по данным С. А. Гоглидзе, переданным А. А. Жданову 13 декабря, там удалось обнаружить всего 30 человек, причем некоторые из них были русскими [28, с. 137-138]. Характерно, что обнаруженных местных жителей сотрудники НКВД активно «проверяли», что нередко приводило к выводам о том, что «оставшееся население считает себя пока "между двух огней", готово и будет оказывать в отдельных случаях содействие и помощь как частям Красной Армии, так и белофиннам» [28, с. 170]. Тем не менее в оперативной группе обращали особое внимание именно на найденных жителей Терийоки, которых сразу же пытались организовывать и направляли «на работу». Причем некоторых из них стремились завербовать, превратив в так называемых «осведомителей» [28, с. 122]5.
5 С 9 января 1940 г. оперативная группа НКВД приступила к переселению всех жителей Карельского перешейка, занятой советскими войсками, в Терийоки [28, с. 200, 203]. 24 января 1940 г. начальник УНКВД по Ленинградской области С. А. Гоглидзе докладывал А. А. Жданову: «Переселение жителей окрестных сел и деревень в г. Терийоки в основном закончено. Переселено 30 чел. Таким образом, в настоящее время в Терийоках проживает местного населения 60 чел.». Далее он уточнял: «Переселению подлежит еще 10 чел., но в связи с большими морозами и частичным заболеванием людей переселение их временно приостановлено» [28, с. 218].
Таким образом, мы видим, что все записи «программы» Жданова полностью реализовались.
В блокноте есть еще одна выразительная запись, подтверждающая, что все эти пометы касались именно «правительства» Куусинена. Она была сделана Ждановым явно после того, как он набросал свой первоначальный план. Красным карандашом он написал загадочную фразу: «на счет полка», и слово «полк» дважды подчеркнул [6, л. 312]. Дальнейшие действия советского командования объясняют и эту помету.
Дело в том, что уже 1 декабря поздно вечером из главного оперативного управления Генштаба Красной Армии связались по прямому проводу со штабом 7-й армии, наступающей на Карельском перешейке, и дважды запрашивали сведения: где конкретно находятся войска в районе Терийоки? [37, д. 288, л. 5-6] Затем, 3 декабря, начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников сам лично связался по телефону с командованием 7-й армии и дал следующее распоряжение: «...Вы должны серьезно беспокоиться за левый фланг 7-й армии и позаботиться о его усилении. В Терийоки надо немедленно выдвинуть не менее одного полка (выделено мной. — В. Б.) с артиллерией. Помните, потеря Терийоки недопустима не только в чисто военном, но прежде всего политическом отношении» [37, д. 336, л. 10; д. 285, л. 66]. Действительно, допустить возможность того, чтобы финские войска вернули поселок, в Москве ни в коем случае не могли. Жданов это очень хорошо понимал, поэтому заранее подумал «на счет полка» еще перед началом войны.
В целом, очевидно, что «план Жданова» накануне так называемой «зимней войны» и содержащиеся в его записной книжке в виде карандашных пометок указания были реализованы. Они были реализованы целиком, и за отрезок времени с 30 ноября по 3 декабря 1939 г. Сам же «план», вероятно, был записан в блокнот, приблизительно 28-29 ноября, поскольку до этого Жданов был в Москве, где 27 ноября в Кремле проходило совещание у Сталина. На этом совещании присутствовал расширенный состав советского руководства, занимавшегося проблемами, связанными с подготовкой к войне с Финляндией. Присутствовал на совещании и О. В. Куусинен. Именно на этом совещании, как считается, «был утвержден и принят план Сталина о начале вторжения в Финляндию 30 ноября 1939 года» [4, с. 92]. Только после этого в ночь на 28 ноября из Москвы на специальном поезде О. В. Куусинен и будущие его «министры» отправились в Ленинград с тем, чтобы приступить к выполнению финальной части программы, касающейся провозглашения «народного правительства» [42, с. 41-45].
Что же касается «плана Жданова», то он, несомненно, носил лишь форму определенных тактических задач, которые целиком были связаны с идеей организации и функционирования в начале декабря 1939 г. в поселке Терийоки «финского народного правительства». Никакого отношения к так называемым «выстрелам в Майнила» эти записи объективно не имели. Также в этих записях полностью отсутствует даже намек на события, которые произошли на советско-финляндской границе 26 ноября 1939 г.
Источники и литература
1. Великая Отечественная война 1941-1945 годов. В 12 т. Т. 2. Происхождение и начало войны. М.: Кучково поле, 2012. С. 334-362.
2. Барышников В. Н. Переписка Генштаба Красной Армии с командованием Ленинградского военного округа как источник по истории подготовки СССР осенью 1939 г. войны с Финляндией // Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб.: Изд-во РХГА, 2012. С. 309-322.
3. Jakobson M. Diplomaattien talvisota. Porvoo: Werner Soderstrom Oy, 2002. 400 s.
4. Барышников Н. И., Барышников В. Н. Рождение и крах «терийокского правительства» (1939— 1940 гг.). СПб., Хельсинки: Johan Beckman Institute, 2003. 363 c.
5. Внешняя политика СССР. Сб.документов. Т. IV. М.: Изд-во ВПШ, 1946. С. 647.
6. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 77. Коллекция документов А. А. Жданова. Оп. 3. Д. 163.
7. Manninen O. Molotovin cocktail — Hitlerin sateenvarjo. Toisen maailmansodan historian uudelleen-kirjoitusta. Painatuskeskus. Hels.: Kleio ja nykypäivä. Painatuskeskus Oy, 1994. 270 s.
8. Маннинен О. Выстрелы были // Родина. 1995. № 12. С. 56-57.
9. Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний. Политическое и социально-экономическое положение Советской Карелии в период Второй мировой войны 1939-1945 гг. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2009. 544 с.
10. См.: Jussila O. Terijoen hallitus l939-1940. Porvoo-Hels.-Juva: Werner Söderström Oy, 1985. 220 s.
11. Baryshnikov N., Baryshnikov V. Kuusisen hallituksen muodostaminen // Punalippu. 1989. № 11. S. 104-108.
12. Historiallinen Aikakauskirja. 1983. № 1. S. 13-16.
14. Веригин С. Г., Лайдинен Э. П., Кямяряйнен Ю. Заложники зимней войны (интернированные финны на территории Калевальского района Советской Карелии в период зимней войны 19391940 годов). Петрозаводск-Йоэнсуу-Суомуссалми: Изд-во ПетрГУ, 2004. 220 с.
15. Haasio A., Hujanen E. Tasavallan panttivangit. Evakuoimatta jääneiden suojärveläisten vaiheet talvi-sodan aikana. Yyväskylä: Gummerus kirjapaino, 1990. 142 s.
16. Salomaa M. Punaupseerit. Porvoo-Hels.-Juva: Werner Söderström Oy, 1992. 467 s.
17. Manninen O. Kuusisen armeijasta // Historiallinen Aikakauskirja. 1985. N 2. S. 121-127.
18. O. M. (Manninen O.). Käkisalmen hallitus on kuultakoon toista puolta // Historiallinen Aikakauskirja. 1991. N 4. S. 289-290.
19. Rentola K. Kenen joukoissa seisot? Porvoo-Hels.-Juva: Werner Söderström Oy, 1994. 691 s.
20. Ильинский Я. Финляндия. М.: Гос. социально-экономическое изд-во, 1940. 212 с.
21. Frietsch C. O. Suomen kohtalonvuodet. Hels.: Tammi, 1945. 165 s.
22. Лехен Т. Партия и так называемая зимняя война (1939-1940 гг.) // Из истории коммунистической партии Финляндии. М.: Гос. изд-во политической литературы, 1960. С. 117-118 (Kipinästä tuli syttyi. Hels: Kansaukultuu, 1958).
23. Tuominen A. Sirpin ja vasaran tie. Muistelmia. Hels.: Tammi, 1956. 315 c.
24. Tuominen A. Kremlin kellot. Muistelmia vuosilta 1933-39. Hels.: Tammi, 1956. 393 с.
25. Jakobson M. The Diplomacy of the Winter War. London: Cambridge Universsity Press, 1961. 281 р.
26. Barysnikov V. Ammuttiinko Mainilassa ollenkaan? // Ulkopolitiikka. 2004. Vol. 1. N 1. S. 81-91.
27. Барышников В. Н. Пограничный инцидент у деревни Майнила 26 ноября 1939 г. в свете новых документов // XV Конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии. Ч. I. М.: Ин-т Всеобщей истории, 2004. C. 3-5.
28. Зимняя война 1939-1940 гг. в документах НКВД. СПб.: Информационно-издательское агентство «Пик», 2010. 320 с.
29. Российский государственный архив Военно-Морского Флота (РГФ ВМФ). Ф. Р-92. Штаб КБФ.
Оп. 2.
30. РГА ВМФ. Ф. Р-970. Штаб Северного флота. Оп. 2.
31. Российский государственный военный архив (РГАВА). Ф. 25888. Оперативное управление Ленинградского военного округа. Ott 11.
32. Правда. 1939. 30 нояб.
33. Борьба финского народа за свое освобождение. М.; Л.: Военмориздат, 1939. 43 с.
34. См.: Принимай нас, Суоми-красавица. «Освободительный поход» в Финляндию 1939-1940 гг. СПб.: ООО «Галлея Принт», 2000. 190 с.
35. РГАВА. Ф. 33987. Секретариат наркома обороны. Оп. 3.
36. Известия. 1939. 30 нояб.
37. Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб). Ф. 24. Областной комитет ВКП(б). Оп. 2в.
38. РГАСПИ. Ф. 77. Коллекция документов А. А. Жданова. Оп. 1.
39. Ленинградская правда. 1939. 4 дек.
40. РГАВА. Ф. 37977. Главное оперативное управление. Оп. 1.
41. См. Синицын Е. Т. Резидент свидетельствует. М.: ТОО «Гея», 1996. 287 с.
Статья поступила в редакцию 12 февраля 2013 г.
