CC BY
605
СОВЕТСКАЯ ШКОЛА В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Е.Ф. Кринко
Ключевые слова:
советская школа, система образования, нацистская оккупация, Великая Отечественная война.
СОВЕТСКАЯ ШКОЛА В УСЛОВИЯХ НАЦИСТСКОЙ ОККУПАЦИИ (1941-1944)1
Знай, убийца, без совести, Вор, ограбивший дом, По старинной пословице, Не хозяин ты в нем.
А.Твардовский, 1943 г.
Статья посвящена деятельности советской школе на оккупированной территории СССР в годы Великой отечественной войны. Автор рассматривает сокращение численности школ и изменения в содержании учебных программ, проблемы в организации школьного обучения и работе учителей. Уделено внимание воздействию различных факторов на образовательную ситуацию в разных регионах СССР в период нацистской оккупации.
Годы Великой отечественной войны стали одним из наиболее сложных и трагических периодов в истории советской школы. Особенно тяжелым испытанием для нее оказалась нацистская оккупация. Еще до войны руководители Германии, рассматривая территории СССР как источник различных ресурсов, выступали за ликвидацию системы советского
1 Статья подготовлена в рамках темы «Исторические формы и современные способы функционирования социокультурных институтов на Юге России» (базовое бюджетное финансирование, № госрегистрации 01201368164).
образования. Рейхсфюрер СС и шеф германской полиции Г. Гиммлер 28 мая 1940 г. отмечал, что «для ненемецкого населения восточных областей не должно быть высших школ. Для него достаточно наличия четырехклассной народной школы. Целью обучения в этой народной школе должно быть только: простой счет, самое большее до 500, умение расписаться, внушение, что божественная заповедь заключается в том, чтобы повиноваться немцам» [9,с. 116]. Подобного мнения придерживались Гитлер и многие другие представители высшего руководства Третьего рейха.
Начало Великой Отечественной войны совпало с периодом летних каникул у советских школьников. Большинство из тех , кто оказался на оккупированной территории РСФСР, в школу в 1941 г. так и не пошли. В то же время в Прибалтике осенью 1941 г. приступили к занятиям учащиеся в латышских, эстонских и литовских школах, а к концу года в Латвии и Эстонии возникла русская школа. В Белоруссии с 1 октября 1941 г. открылись начальные, а в ряде мест семилетние «народные» школы для обязательного обучения детей в возрасте с 7 до 14 лет. В отдельных случаях разрешалось открытие средних, а также профессиональных школ и курсов.
Весной 1942 г. немецкое командование приняло решение о необходимости обязательного посещения на всей оккупированной советской территории детьми в возрасте с 8 до 12 лет четырехклассной начальной школы с 1 октября - нового учебного года. Родители отвечали за посещение детьми школ и могли быть наказаны за пропуски штрафом, составлявшим в большинстве районов РСФСР 100 руб., в Локотском округе - до 500 руб., в Белоруссии - до 1000 руб., нередко они также лишались хлебных карточек. Запрещалось учиться только еврейским детям.
Контроль над образованием во многих местах стремились установить вернувшиеся эмигранты. Особую активность проявляли на Украине члены ОУН, что вызвало недовольство оккупационных властей. К осени 1942 г. в Киеве было открыто 57 школ, в которых обучалось 13850 детей. Но 24 октября рейхскомиссар Э. Кох потребовал закрыть все школы на Украине, оставив только четырехклассные, «и только тогда, если в их распоряжении находится разрешенный учительский персонал и учебные пособия». В результате в Киеве на время вообще прекратилась работа школ [5, с.338, 340]. Жесткая позиция Коха вызвала недовольство даже министра по делам восточных оккупированных областей А. Розенберга, считавшего необходимым для привлечения населения к сотрудничеству проведение соответствующей образовательной политики в национальных регионах СССР. Переписка рейхсминистра и рейхскомиссара составила целые тома доку-
ментов, пока в дело не вмешался Гитлер, в итоге поддержавший Коха.
Точное количество школ, действовавших на оккупированной территории СССР, неизвестно, но данные по отдельным регионам свидетельствуют, что оно резко сократилось по сравнению с довоенным периодом. Значительная часть школьных зданий пострадала от бомбежек и артиллерийских обстрелов, в других разместились немецкие воинские части. В некоторых местах вследствие недостатка зданий создавались так называемые школы на воздухе, в которых занятия проводились под открытым небом, при этом летние каникулы отменялись, в связи с необходимостью использования теплого времени года.
Если до войны в Минске работало 49 школ, то в учебном 1941/42 году -только 12, в них обучалось 6 тыс. детей. В Таганроге перед войной насчитывалась 31 школа: 6 начальных, 7 семилетних, 18 средних с 23963 учащимися и 878 учителями. С началом оккупации все учебные заведения были закрыты, здания переданы под размещение частей вермахта. 1 апреля 1942г. с разрешения местного коменданта были открыты первые 8 начальных школ, в них занимались 1875 детей, работал 91 учитель [14, л. 66]. Ближе к концу года в городе были открыты еще 4 школы.
В сельских районах ситуация с образованием была хуже, чем в городах. В Порховском районе Ленинградской (в настоящее время - Псковской) области до войны действовало более 100 школ, а в 1941-1942 гг. - 1 средняя и 20 начальных [12, л. 51]. В Буденновском районе Орджоникидзевского (в настоящее время - Ставропольского) края были открыты 24 школы, в них обучались 1495 школьников, в среднем 62 учащихся на школу - около двух классов полной комплектации. До войны на Ставрополье работало 1648 школ: 1100 начальных, 352 неполных средних, 196 средних с общей численностью учащихся около 280 тыс. чел. [2, с. 27]. За пятимесячный период оккупации здесь были открыты 220 школ, что составляло менее 13,4 % от их прежней численности [7, с. 240].
Подавляющее большинство действовавших в период оккупации школ были начальными, меньшая часть - семилетними, небольшое количество называлось прогимназиями и гимназиями. На Ставрополье 192 школы (87,3 %) являлись начальными (четырехклассными), 13 (5,9 %) - неполными средними (семилетними), 15 (6,8 %) - средними, получившими название гимназий [13, с. 83]. В сентябре 1942 г. семилетние «народные школы» заработали в Смоленской области. В Белоруссии в 1942/1943 учебном году начали работать 7 прогимназий, 16 профессиональных школ, 6 учительских семинарий. А в Латвии русских гимназий оказалось даже больше (4), чем перед войной (3) [11].
Значительную часть школьного оборудования разграбили солдаты вермахта, а то и сами жители. Поэтому школы испытывали острый недостаток в мебели и инвентаре, бумаге и письменных принадлежностях, а также топливе, что затрудняло обучение в зимнее время. Многие учащиеся не могли посещать школу из-за отсутствия обуви и одежды. Другие считали, что не должны этого делать, когда их родственники воюют на фронте. Еще одной причиной нежелания учащихся посещать занятия стало введение в школах в период оккупации жесткой дисциплины и телесных наказаний. К тому же вскоре обучение стало платным: родителей обязали сдавать от 20 до 60 руб. за обучение каждого ребенка, что могли позволить себе далеко не все. Скидки в оплате полагались только малоимущим гражданам и круглым отличникам [1, с. 104].
Определенную роль в восстановлении работы учебных заведений играла местная администрация. Бургомистры принимали специальные приказы и распоряжения, посвященные вопросам подготовки к учебному году, учету детей, ремонту школьных помещений, укомплектованию школ учителями. В городских и районных управах создавались специальные отделы школ (просвещения или образования), в задачи которых входило обеспечение сохранности школьного имущества, учет педагогических кадров, поддержание порядка в учебных заведениях. Они осуществляли контроль над посещением детьми занятий, представляя каждую неделю бургомистру отчеты с указанием причин отсутствия учеников. Совместно с полицией сотрудники отделов проводили рейды по городским улицам для установления безнадзорных детей, не записанных в школу. Отделы школ также контролировали деятельность учителей, разработку и выполнение учебных программ и планов, которые предоставлялись на утверждение коменданту.
Но материальные возможности местной администрации были незначительны. В большинстве случаев она ограничивалась выплатой заработной платы учителям, которая составляла в среднем 300-400 руб. в зависимости от стажа работы и учебной нагрузки. Оклады в денежном выражении выросли по сравнению с довоенными, но реальная зарплата снизилась вследствие кризиса системы снабжения и инфляции. В отдельных местах педагоги получали дополнительные пайки 150-200 г хлеба в день. Предусматривались и денежные надбавки: за проверку тетрадей (10 руб.), за классное руководство (30 руб.), директорам школ (10-15 % от ставки), за стаж более 25 лет (50 %). Правда, отдельные районные бургомистры превратно истолковывали последнее положение, не засчитывая педагогический стаж, выработанный в советской школе, и разъясняя педагогам, что 25 лет надо проработать
при «новой власти». Для устранения недоразумений требовалось вмешательство отделов просвещения [4, с. 80-81].
Вследствие мобилизации многих молодых учителей в ряды РККА, а также эвакуации среди педагогов преобладали люди преклонного возраста. Прием на работу учителей осуществлялся после их проверки на лояльность в полиции. В отдельных регионах возникали дополнительные требования. Например, в ряде регионов Украины под влиянием местных националистов запрещалось брать на работу «бывших учителей русской национальности», принимали лишь «настоящих» украинцев [5, с. 207]. Предпочтение отдавалось людям с антисоветским или дореволюционным прошлым, но их количество оказалось недостаточно, поэтому после «чистки» к преподавательской работе допускали и других учителей, даже членов ВЛКСМ, кроме евреев и коммунистов. Все учителя были обязаны встать на учет в районных отделах народного образования.
В начальной школе на оккупированных территориях РСФСР рекомендовалось изучать русский язык (по 8 часов в 1-2-х классах, по 7 часов в 3-4-х классах) и немецкий язык (по 3 часа в 3-4-х классах), арифметику (по 6 часов), а также краеведение, естествознание, заниматься гимнастикой, пением, рукоделием (для девочек) или труд (для мальчиков), физкультуру. Почасовой объем обучения предусматривал 18 часов в неделю для учащихся 1-х классов, 21час - для учащихся 2-х классов, 24 часа - для учащихся 3-х классов, 26 часов - для учащихся 4-х классов [4, с. 72-73]. В старших классах добавлялись физика, химия, естествознание, география, черчение. В 1-2-х классах украинских школ изучали украинский язык (12 часов), арифметику (5 часов), спорт и игры (4 часа), пение (2 часа), рисование (1 час). В 3-4-х классах - украинский язык (10 часов), геометрию (5 часов), отечество-ведение (6 часов), пение (2 часа), рисование (1 час). Для мальчиков спорт оставался в прежнем объеме (4 часа), а для девочек сокращался (до 2 часов) вследствие введения рукоделия (2 часа) [5, с. 285].
В изданном германскими властями «Предписании для учителей» содержались конкретные требования к знаниям по различным предметам, указания по их изучению. Так, в результате четырехлетнего изучения немецкого языка учащиеся должны были уметь «изъясняться по-немецки в повседневной жизни». Курс русского языка предусматривал овладение навыками чтения, грамматику рекомендовалось изучать «постольку, поскольку это необходимо для достижения указанной цели». В ходе обучения природоведению рекомендовалось заниматься «преимущественно теми животными, растениями и явлениями природы, с которыми детям приходится иметь
дело». Курс арифметики включал действия с числами: для 1-х классов - от 1 до 10, 2-х классов - от 10 до 100, 3-х классов - от 100 до 1000, 4-х классов - с 1000 до любой величины. На уроках пения позволялось петь только русские народные и церковные песни, воспрещались песни «политического содержания» [4,с.73]. К содержанию истории предъявлялись требования германофильского и антисемитского характера, а в большинстве случаев она вообще исключалась из учебных программ [18, с. 79-80].
Для учащихся украинских школ знание немецкого языка было признано необязательным, а в РСФСР, напротив, на него отводилось учебного времени намного больше, чем прежде. В то же время оккупационные власти намеревались изъять русский язык из школьных программ не только союзных, но и автономных республик, особенно там, где компактно проживали представители других национальностей, например, на Северном Кавказе, чтобы уменьшить его функции.
На всей оккупированной территории возрождалось религиозное воспитание учеников, однако, полного единства и в этом вопросе не было. В одних школах Закон Божий был обязателен для всех учеников, в других посещение уроков зависело от желания родителей, в третьих он проводился в качестве внеклассных занятий, в четвертых входил в сетку учебных часов, но не оплачивался из местного бюджета [8]. В коллаборационистской печати подчеркивалось: «Дети наперебой просят назначать их читать молитву перед учением... и после уроков с большим чувством и подъемом произносят слова молитвы. В настроениях детей уже не чувствуется разлада между школой и религиозной семьей» [10]. В то же время в ряде мест возникли трудности с выбором лиц, которые могли вести данный предмет, усугублявшиеся противоречиями между церквями. Вследствие этого отдельные представители оккупационной администрации приходили к выводу: «Было бы лучше поручить преподавание религии не духовным лицам, а учителям» [5, с. 285].
Возвращение к дореволюционной образовательной традиции выразилось также в проведении рождественских елок и других мероприятий. На 1942/1943 год для учащихся были утверждены: с 24 декабря по 9 января -зимние каникулы, 19 января - Крещение, 15 февраля - Сретение, 7 апреля -Благовещение, 20 апреля - день рождения фюрера, 22-27 апреля - Пасха, 1 мая - национальный праздник, 3 июня - Вознесение, 12-15 июня - Троица. Учебный год начинался 4 октября, а заканчивался 31 июля. В дни каникул учителям рекомендовалось вместе с учениками посещение церкви, проведение прогулок и бесед [6, с. 561-562].
Серьезной проблемой для развития школьного образования в оккупи-
рованных областях стал недостаток учебной и учебно-методической литературы. Первоначально оккупационные власти решили отменить все советские учебники, но позже осознали, что это ведет к утрате контроля над школой. Начальник полиции безопасности и СД в Киеве докладывал в мае 1942 г., что «недостаток предписанного учебного материала нас заставит предоставлять учителям свободу действий в выборе учебных тем, и этим для них откроются нежелательные возможности подхода к ученикам, чтобы оказать на них влияние» [5, с. 207].
Прибалтийским школам фактически разрешили вернуться к учебникам, использовавшимся до вхождения Латвии, Эстонии, Литвы в состав СССР летом 1940 г. Постепенно появились новые издания на латышском, эстонском, литовском языках, замещавшие довоенные учебники, в особенности для начальной школы. На территориально близком к Прибалтике северо-западе РСФСР также использовались учебники, изданные в Риге на русском языке еще в 1930-х гг., в основе содержания которых нередко лежали дореволюционные издания.
В 1942-1944 г. в Риге, Таллинне, Тарту, Одессе, Праге и Ялте были напечатаны новые учебники, предназначавшиеся преимущественно для начальных школ оккупированных территорий. Всего к настоящему времени известно 37 таких учебников и учебно-методических пособий [3]. В отечественной историографии обычно отмечалось, что они были проникнуты духом нацистской пропаганды. Действительно, во многих из них содержались подобные материалы (в частности, портреты и рассказы о фюрере, юных нацистах, жизни детей в Германии). Однако гораздо больше внимания уделялось русской культуре. Так, в качестве материалов для чтения на первом году обучения использовались русские сказки «Медведь и девочка», «Репка», «Царевна-лягушка». Для 2-4-го годов обучения - стихи и проза А. Пушкина, И. Бунина, И. Тургенева, В. Жуковского, К. Ушинского, К. Чуковского, А. Фета и других русских писателей. Из современных авторов использовались произведения А. Ахматовой, К. Чуковского, В. Бианки. Текст сопровождали иллюстрации известных русских художников - И. Шишкина, В. Васнецова, В. Перова, В. Серова. Отметив, что «каждый народ любит свою родину», авторы учебников приводили сведения по русской истории, в том числе биографии Д.Менделеева, М.Ломоносова, И. Репина и других знаменитых граждан России, совершенно вычеркнув советский период.
Помимо этого, в Смоленске в 1942-1943 гг. издавался специальный журнал для детей - «Школьник», а также педагогический журнал «Школа и воспитание». На оккупированной территории выходили и другие педаго-
гические журналы («Беларуская школа», «Украшська школа»), а в газетах публиковались материалы под рубрикой «Школа и воспитание».
В регионы, оккупированные в 1942 г., новые учебники и методические пособия не поступали, и занятия проводились по советским учебникам. Обычно на первых уроках ученики заклеивали в них изображения советских вождей и военачальников РККА. Один из участников событий вспоминал: «В начале сентября нас, мальчишек, живущих на Подгорных улицах, заставили идти в школу, которую открыли в двухэтажном большом доме. На первом занятии дал напутствие немецкий офицер на достаточно чистом русском языке. Затем достали мы свои учебники и начали по команде заклеивать бумагой всех партийных вождей и военачальников. Потом появился батюшка в рясе и с крестом, и с того дня мы стали изучать Закон Божий» [1, с.104].
В целом, на всей оккупированной территории учебная деятельность была тесно связана с антисоветской пропагандой. В крупных городах вводилась специальная должность представителя министерства пропаганды по школам, контролировавшего отдел просвещения городской управы. Его задачами являлись: составление новых учебных планов и программ, подготовка зданий к учебным занятиям, регистрация педагогов, замена советских учебников новыми [6, с. 544]. Само открытие школ нередко происходило в торжественной обстановке. Так, одну из школ в Таганроге открывал гарнизонный комендант «в присутствии представителя группы Рекнагеля, бургомистра, педколлектива и учащихся», ей было присвоено имя Чехова [15,л.36]. О начале учебного года и завершении ремонта школьных зданий не раз сообщали местные газеты.
Перед началом учебного года учительским коллективам ставились соответствующие задачи. В немецкой инструкции школам Кавминводской группы они была сформулированы коротко и недвусмысленно: «Все преподавание в школе должно быть проникнуто духом уважения к германской армии - избавительнице и благодарности освободителю-фюреру Гитлеру» [13, с. 82]. При открытии гимназии в Пятигорске 15 октября 1942 г. комендант города указал педагогам на главную трудность в их деятельности: «Работа учителей будет особенно трудной, так как придется выкорчевывать из детских голов все советское» [13, с.83].
При школьных отделах управ создавались методические комиссии из учителей для корректировки программ и пересмотра содержания учебников. Предполагалось, что они будут проводить работу «по очистке программ и учебников от всяческого коммунистического хлама и подбору более цен-
ного материала». Немаловажное значение уделялось соответствующей подготовке педагогов, их снабжению необходимой литературой. В Смоленске учителя не допускались к занятиям, не прослушав обязательных лекций «Строительство германского государства», «Структура немецких школ», «Еврейский вопрос». В мае 1943 г. большую группу учителей Смоленской и Орловской областей отправили на ознакомительную экскурсию в Германию под руководством сотрудника смоленского отдела пропаганды по работе со школами доктора Цигаста. В ходе экскурсии было организовано посещение школ в Йене, Эрфурте, Вартбурге, Зальцбурге, Расового института в Веймаре. Учителям прочитали лекции о расовой теории и необходимости борьбы с мировым еврейством [6, с. 569].
Однако в отдельных районах, особенно там, где оккупация продлилась недолго, содержание образование изменилось в значительно меньшей степени. По воспоминаниям учительницы из станицы Северской Краснодарского края, «установленной немцами программы не было, работали по тем же советским учебникам. На уроках никто не присутствовал... поэтому занятия проводила с детьми в чисто советском духе» [17, л.19 ]. В целом, школьное образование в оккупированных областях СССР утратило свое единообразие, что объясняется воздействием на него различных факторов и обстоятельств, среди которых немаловажное значение имела деятельность оккупационных властей и местной администрации, а также длительность оккупации.
Таким образом, образовательная политика оккупантов проделала определенную эволюцию. Провал «блицкрига» вынудил руководство Германии приступить к решению школьного вопроса, не дожидаясь окончания войны. Причины этого объяснялись в записке, подготовленной в штабе главного квартирмейстера группы армий «Север» 3мая 1943г., где говорилось: «Поскольку трудовая повинность начинается только с 14-летнего возраста, молодые люди в городах в возрасте от 12 до 14 лет практически предоставлены самим себе, бездельничают, спекулируют или убивают время другими способами. Такое состояние является совершенно недопустимым» [16]. Сохраняя школы на оккупированных территориях, немецкое командование стремилось не только предотвратить развитие детской и подростковой преступности, бродяжничества и других форм девиантного и делинквентного поведения, но и привлечь на свою сторону население. В свою очередь, эти действия, обеспечивая удовлетворение базовых социальных потребностей, получали определенную поддержку и у части советских граждан.
Литература
1. Беликов Г. Оккупация. Ставрополь: Фонд духовного просвещения, 1998. 151 с.
2. Бобрышева Ю.К. Школьное образование Ставропольского края в период немецко-фашистской оккупации (август 1942 г. - январь 1943 г.) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение / Вопросы теории и практики. - 2014. - № 4 (42). Ч. II. - C. 27-29.
3. Дацишина М.В. Учебники от Гитлера: программа нацистов по социализации молодежи на оккупированных советских территориях // Alma Mater. - Вестник высшей школы. - 2011. - № 1. - C. 80-88.
4. Ермолов И. Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками. 1941-1944. М .: ЗАО Центрполиграф, 2010. - 383 с.
5. Ктв очима ворога: дослвдження, документа, сввдчення. Кшв: НАН Украши. 1нститут кторп Украши; Меморiальний комплекс «Нацюнальний музей кторп Вели^ B^œ^roï вшни 1941-1945 роюв», 2012. 504 с.
6. Ковалёв Б.Н. Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации. М.: Молодая гвардия, 2011. - 619 с.
7. Линец С.И. Северный Кавказ накануне и в период немецко-фашистской оккупации: состояние и особенности развития (июль 1942 - октябрь 1943 гг.). Пятигорск: ПГЛУ; РИА-КМВ, 2009. - 492 с.
8. Обозный К.П. Особенности школьной системы на оккупированной территории в 1941-1944гг.// Вестник церковной истории. - 2006. - № 4. - С.176-204.
9. Преступные цели гитлеровской Германии в войне против Советского Союза: Документы и материалы. М.: Воениздат, 1987. - 302 с.
10. Пятигорское эхо. - 1942. - 8 дек.
11. Равдин Б. Мама мыла пилораму? Стабильный учебник времен оккупации 1941-1945. URL: http://www.ruthenia.ru/document/545595.html (дата обращения 20.01.2015).
12. Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 69. Оп. 1. Д. 728.
13. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации (август 1942 г. - январь 1943г.). Ставрополь: Книжное издательство, 2000. - 175 с.
14. Таганрогский филиал Государственного архива Ростовской области (далее - ТФ ГАРО). Ф. 604. Оп. 1. Д. 14.
15. ТФ ГАРО Ф. Р-619. Оп.1. Д. 229.
16. Хасс Г. Германская оккупационная политика в Ленинградской области (1941-1944 гг.) // Новая и новейшая история. - 2003. - № 6. - С. 105-120.
17. Центр документации новейшей истории Краснодарского края. Ф. 4372. Оп. 1. Д. 29.
18. Черняков Д.И. Состояние школьного образования в оккупированном Брянске (октябрь 1941 - сентябрь 1943 гг.) // Наш край в судьбе Отечества: Материалы научно-практ. конф. Брянск: [Б.и.], 2008. - С. 71-86.
