CC BY
19DOI 10.31168/2618-8570.2021.24 Елена Юрьевна
ГУСЬКОВА
Советская политика на Балканах в период заката «перестройки» (1990-1991 гг.)
для СССР, и для Югославии 1990 и 1991 гг. были очень трудными. На весах истории решалась судьба социалистических федераций.
Белград прилагал большие усилия к тому, чтобы удержать Югославию от распада. И кроме внутренней, этому должна была способствовать и внешняя политика. Возможно, в 1990 г. югославское руководство рассматривало внешнюю политику как весомый общенациональный фактор преодоления межреспубликанских разногласий, содействующий консолидации федерации. Югославия искала «новые импульсы двусторонних отношений с развитыми государствами» — Италией, ФРГ, Австрией, Фран-
цией1.
Однако внутренние проблемы стремительно перерастали в конфликты, последние — в войны. В такой ситуации западноевропейское направление внешней политики Югославии оказалось неэффективным в плане объективности рассмотрения происходивших событий. Поэтому, пытаясь сохранить единство федерации, руководство страны большие надежды возлагало на СССР.
В СССР же нарастал свой кризис. На страну обрушились проблемы, с которыми идеология «перестройки» справиться не могла. Пока советский лидер Михаил Сергеевич Горбачёв говорил о «национальном ренессансе»2, пытался решать проблемы единства федерации, разграничения управленческих функций между Центром и республиками, в стране уже разрушались государственные границы, появились первые беженцы, произошли крушения финансового и потребительского рынков. По регионам нашей огромной страны прокатились митинги оппозиции. Ми-
о<х>ооо<х><><х>ос<х^^ 593
нистр внутренних дел СССР Вадим Викторович Бакатин сообщал на совещании в ЦК КПСС 24 февраля 1990 г., что «нервозность нарастает... 60 митингов проходят уже сегодня, а завтра их будет 260»3. Достаточно хаотично страна переходила к многопартийной системе. КПСС утрачивала контроль над внутренней ситуацией. Члены Политбюро ЦК КПСС с недоумением наблюдали, как кто-то, называющий себя демократом, хочет «развалить партию и страну, восстановить в ней буржуазные порядки»4.
Валентин Михайлович Фалин, член ЦК КПСС в те годы, в своих воспоминаниях, анализируя причины масштабных импровизаций Горбачёва, приведших к краху «перестройки», подчёркивает, что «невежество.., незнание, слитое с безграничной и неконтролируемой властью, равно почти стихийному бедствию»5. По его мнению, «придя к власти без программы, чётко продуманной концепции, Горбачёв занялся импровизациями.»6. Импровизации дорого стоили нашей стране. Это касается и внешней политики.
Югославское направление балканской внешней политики СССР в таких трудных внутриполитических условиях не было серьёзно востребованным. Во всяком случае из документов видно, что в нём больше была заинтересована югославская сторона. Разговоры во время встреч или по телефону носили общий характер и подчёркивали необходимость наращивать взаимовыгодное сотрудничество по всем направлениям. Следует при этом подчеркнуть, что связи не прекращались, и мы наблюдаем советско-югославские контакты на разных уровнях.
С 24 по 28 июня 1990 г. в Югославии по приглашению Комитета по внешней политике Союзного веча Скупщины СФРЮ находилась делегация Комитета по международным делам Верховного Совета СССР во главе с председателем Комитета Александром Сергеевичем Дзасоховым. Югославы выражали удовлетворение «атмосферой, установившейся в последние годы в советско-югославских отношениях, динамикой их развития, масштабностью»7. В октябре 1990 г. состоялась встреча министра иностранных дел СССР Эдуарда Амвросиевича Шеварднадзе с Союзным секретарем по иностранным делам СФРЮ Будими-ром Лончаром. В ноябре 1990 г. Горбачёв встречался с Председателем Президиума СФРЮ Борисавом Йовичем (отношения меж-
ду странами оценены как не имеющие осложняющих моментов). Председатель Совета министров СССР Николай Иванович Рыжков беседовал с заместителем председателя правительства Югославии Александром Митровичем в спокойной и дружественной обстановке по вопросам экономического и научно-технического сотрудничества. 9 февраля 1991 г. происходил телефонный разговор вновь назначенного министра иностранных дел СССР Александра Александровича Бессмертных с Союзным секретарём по иностранным делам (министром) СФРЮ Б.Лончаром. «С обеих сторон было подчёркнуто стремление к дальнейшему развитию сотрудничества между СССР и СФРЮ, которое имеет хорошие перспективы»8. Вопросы нарастания кризиса в стране или не рассматривались, или не нашли отражения в официальных сообщениях.
А.А. Бессмертных, назначенный министром иностранных дел СССР в январе 1991 г., свою первую поездку в Европу начал с Белграда (8-9 апреля), изменив ранее намеченный распорядок балканского турне и поставив Грецию на второе место. Министр заверил, что Советский Союз «хочет видеть СФРЮ единым и процветающим государством, активно выступает за сохранение территориальной целостности, нерушимости границ Югославии, против интернационализации её проблем, которая противоречила бы основополагающим документам общеевропейского процесса»9. В качестве главной причины визита советского министра в СФРЮ югославская пресса называла стремление СССР не оставаться в стороне и в такой форме продемонстрировать отношение к югославским делам в условиях, когда США, а также западноевропейские страны не только с предельной ясностью изложили свои позиции по югославской проблематике, но и прямо обозначили приемлемые для них контуры возможной развязки кризиса, переживаемого Югославией. Белграду было очень важно, что Бессмертных делал упор на «важность укрепления единства страны и союзных начал в её устройстве при недопущении интернационализации югославского кризиса»10.
Над югославской федерацией в 1990 г. уже отчётливо нависла угроза серьёзного конфликта между республиками, поэтому Белграду крайне важна была позиция Москвы. Тогда она была одно-
значной — у руководства СССР не вызывала никакого сомнения необходимость сохранения единства Югославии. Обосновывая такую позицию, советские дипломаты предлагали не сбрасывать со счетов ряд весомых интеграционных факторов. 1. Большинство населения (около 90%), согласно опросам общественного мнения, выражало желание жить в едином государстве. 2. Экономика страны ориентирована на внутренний рынок и межреспубликанские связи. 3. Высокая степень национальной неоднородности каждой федеративной единицы за исключением Словении. 4. Сложные территориальные проблемы с соседними государствами (у Македонии с Болгарией, у Сербии с Венгрией и Албанией, у Словении и частично Хорватии с Италией), которые могут стать дополнительным дестабилизирующим фактором. 5. США, ФРГ, Франция, крупнейшие экономические и финансовые объединения «ясно дают понять Белграду, да и руководству республик, что заинтересованы в сохранении стабильного югославского государства, что лишь единая Югославия, а не "шесть мелких балканских стран" может рассчитывать на экономическую и технологическую помощь Запада, на сотрудничество с ним»11. Тогда в советском посольстве в Белграде были уверены, что в Югославии возможна перестройка её государственного устройства на принципах конфедерации, «ассиметричной» или «мягкой» федерации при сохранении единства страны. При этом дипломаты обращали внимание на то, что противоречия между республиками остаются острыми и раскол страны не исключается.
Начальник 3 Европейского Управления МИД СССР Мечеслав Иванович Сенкевич писал в Докладной записке министру иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе в декабре 1990 г., что с точки зрения советских государственных интересов сохранение целостности Югославии, «ребалканизации» этой страны и региона должны быть одной из приоритетных задач советской внешней политики. Не был оставлен в стороне и вопрос о том, что, в отличие от других стран Восточной Европы, в Югославии сохраняется неизменно истинно дружеское расположение народов Югославии к Советскому Союзу, «не происходит столь характерного для Восточной Европы "поворота к Западу"»12. Исходя из этого, предлагалось наращивать поддержку югослав-
596 —ЕЕ. Ю. Гуськова
скому руководству, его усилиям по сохранению целостности СФРЮ, продолжая диалог с руководством страны и всех республик, со всеми политическими общеюгославскими силами.
Идея самостоятельности югославских республик, прежде всего, Словении и Хорватии, витала в 1990 г. в воздухе. Готовясь к многопартийным выборам, ведя переговоры с лидерами других республик Югославии о переустройстве страны, их руководство всесторонне прорабатывало вопрос провозглашения независимости.
Нам важно обратить внимание на то, что Словении и Хорватии надо было преодолеть сложившуюся европейскую систему нерушимости границ. Поэтому важным моментом в подготовке признания независимости были переговоры с лидерами европейских государств и СССР. Так, в сентябре 1990 г. посол СССР в Югославии Вадим Петрович Логинов разговаривал с недавно избранным Президентом Республики Хорватии Франё Туджма-ном. Тот поблагодарил посла за «желание сотрудничать с новым демократическим правительством Хорватии», провёл параллели между СССР и СФРЮ, интересовался вопросами межреспубликанских отношений в Советском Союзе, «в частности, проблемой самостоятельности прибалтийских республик, отношениями между РСФСР и Украиной.»13. Готовясь к отделению и создавая свои вооружённые подразделения, в разговорах с советскими дипломатами хорваты расспрашивали об организации гражданской обороны в СССР, её взаимоотношениях с армией и другими государственными структурами.
Член Президиума СФРЮ от Хорватии Стипе Месич устанавливал связь с лидерами ведущих держав, убеждая их, что дальнейшее существование югославской федерации бессмысленно. «Мне хотелось увлечь идеей распада Югославии тех, кто обладал сильным влиянием в Европе - Геншера14 и Папу. С Геншером я встречался даже три раза. Он помог мне получить аудиенцию у Папы. И тот, и другой согласились с тем, что было бы лучше, если бы СФРЮ перестала существовать», - откровенно говорил С. Месич15.
Как отмечает словенский историк Янко Прунк, «особенно последовательную поддержку Словении оказывали Германия,
Австрия, Венгрия, Чехословакия, Польша... Важную поддержку Словении оказал Ватикан»16.
25 марта 1991 г. председатель Комиссии по международным связям Скупщины Словении Матияж Шинковец посетил посла СССР в Югославии В.П. Логинова и в разговоре с ним не скрывал, что вопрос разъединения Словении с Югославией предрешён, и «не должно оставаться иллюзий, что Словению как-то удастся удержать в составе югославской федерации»17. Его очень интересовало, как отнесётся руководство СССР к такому шагу Словении. Посол разъяснил последовательную линию невмешательства своей страны во внутренние дела СФРЮ и сохранения независимости, суверенитета и целостности Югославии.
Словенцы активно устанавливали контакты с зарубежными странами, чтобы было легче добиться признания независимости. И СССР в этом списке занимал важное место. Так, в начале 1990 г. в Москву прилетал Дмитрий Рупел, отвечавший в новом словенском правительстве за международное сотрудничество. Целью поездки было установить связи с министерством иностранных дел РСФСР и СССР, а также найти подходящего кандидата-словенца для непосредственного контакта с российским министерством, чтобы «добиться как можно скорее дипломатического признания и установления дипломатических отношений с Российской Федерацией»18.
Такой фигурой в Москве стал глава крупнейшего словенского экономического представительства в России Роберт Кокаль. В опубликованных воспоминаниях он пишет, что для него было крайне важно установить дружеские отношения с российскими дипломатами, но так, чтобы об этом не знали сотрудники югославского посольства. Поэтому, как пишет Р.Кокаль, «в целях конспирации большинство встреч мы организовывали в подвальных помещениях выставочного здания фирмы «Словениялес» в Козицком переулке в центре Москвы. Если бы такие встречи проходили в здании представительства, о них бы прежде узнавали в Белграде, чем в Любляне». На этих встречах говорили о событиях в Югославии, о планах Словении провозгласить независимость. «Борис Колоколов, заместитель министра иностранных дел, — вспоминает Р. Кокаль, — при случае сказал, что наши
встречи можно характеризовать как "подпольную деятельность в подвалах" и что все актёры, участвовавшие в ней, убеждены, что "они работают на перспективу"»19.
Накануне объявленного ранее отделения Словении от Югославии (26 июня 1991 г.) 14-16 мая состоялся визит в СССР словенской делегации во главе с премьер-министром Лойзе Петерле. Для Словении он был значим с точки зрения укрепления её международно-правовых позиций. Л. Петерле охарактеризовал его как «самый важный и самый успешный из всех визитов такого рода за границу»20. Для словенцев знаковым был высокий уровень встреч и бесед с союзными и республиканскими лидерами. Они особенно выделяли встречи с Борисом Николаевичем Ельциным, Президентом РСФСР. И позиции республики и Центра отличались. Последний выступал за единство Югославии, а Ельцин сам уже активно отстаивал независимость республик. Поэтому они выработали соглашение об обмене представительствами, Ельцин обещал нанести визит в Любляну. В отличие от бесед в Австрии, Германии, Италии, Франции, где не было конкретных решений, в Москве словенцы встретили «благосклонность и понимание», подписали Соглашение об экономическом, научно-техническом и культурном сотрудничестве, договорились о создании совместного словенско-российского банка. Делегаты акцентировали своё внимание на тех моментах, которые были созвучны их идеям о самостоятельности республики, здесь они встретили полное понимание именно российских республиканских властей. В словенской печати большой резонанс вызвали слова председателя Совета Министров РСФСР И.С. Силаева о том, что российское руководство в буквальном смысле «болеет за Словению»21.
Хорватия и Словения посылали свои делегации в Прибалтийские республики, Белоруссию и Украину, укрепляя тем самым, как им казалось, международно-правовой статус своих республик. В словенской и хорватской печати публиковались материалы, в которых говорилось, что Литва, Грузия и Армения уже выступили за независимость Хорватии и Словении22. 2-4 июня 1991 г. делегация Словении находилась в Минске. Для неё было важно, что «БССР является членом-учредителем ООН
и как дружественная страна может в будущем оказать существенную поддержку Словении при приёме её в эту международную организацию»23. Республики договорились об открытии представительства двух республик в Минске и Любляне, подписали Соглашение об экономическом, научно-техническом и культурном сотрудничестве.
В мае 1991 г. Ф. Туджман посетил Украину, также договорившись об открытии представительства республик в Загребе и Киеве и подписав Соглашение об экономическом, научно-техническом и культурном сотрудничестве. Хорватия подчёркивала, что это был первый действительно государственный визит на высшем уровне со всеми полагающимися протокольными атрибутами и почестями хорватскому Президенту, хорватским флагу и гимну. Как и в случае с Белоруссией, Ф. Туджман подчёркивал, что для Хорватии крайне важен статус Украины как члена-учредителя ООН «с точки зрения возможного признания её субъектом международного права в будущем»24. Местные обозреватели посчитали этот визит первой ласточкой в прорыве блокады непризнания Республики Хорватии на международной арене. В совместном заявлении утверждалось, что «и Хорватия, и Украина отстаивают в своих распадающихся федерациях идею союза суверенных республик и полной их самостоятельности.»25.
Для Хорватии и Словении 1991 год стал временем решительных действий. 20 февраля Скупщина Словении приняла Резолюцию о разъединении с СФРЮ. В Генконсульство СССР в Загребе документы из Любляны поступили простым письмом по почте. В конверте находилось послание М.С. Горбачёву и текст Резолюции. В письме говорилось, что «Словения сделала решительный шаг на пути к автономии и созданию своей государственности в поисках выхода из состояния хронической агонии югославского общества»26. Затем выражалась надежда на поддержку и понимание, на демократическое признание со стороны дружественных европейских стран, включая СССР, а также мирового сообщества в целом.
Хорватия тоже все решения о провозглашении независимости в обязательном порядке направляла в Москву. Так, 15 июля Генконсульство СССР в Загребе получило проект так называ-
емого Плана урегулирования югославского государственного кризиса. В пяти его пунктах предлагалось признать суверенитет и самостоятельность югославских республик, начать процесс разъединения27. А 28 августа 1991 г. Ф. Туджман послал письмо Президенту РСФСР Б.Н. Ельцину, призывая его поднять свой авторитетный голос в защиту мира и свободы хорватского и всех югославских народов. Так продолжилась работа руководства Словении и Хорватии с республиками СССР в надежде, что те первыми поддержат независимость самопровозглашённых югославских республик.
25 октября 1991 г. Загреб известил министра иностранных дел СССР Бориса Дмитриевича Панкина о решении Сабора Республики Хорватии от 8 октября 1991 г. о разрыве всех государственно-правовых связей с бывшей СФРЮ и просил признать Республику Хорватию и установить с ней дипломатические отношения в полном объёме28.
Совершенно очевидно, что внешняя политика в последние годы существования СССР была зависимой, нестабильной, а потому бессильной. В предисловии к сборнику документов МИД 1990-1992 гг. отмечалось, что «в период после августовских событий 1991 г. основной задачей российской дипломатии стало обеспечение широкой дипломатической поддержки действий руководства Российской Федерации»29. Как вспоминал посол России в США Анатолий Фёдорович Добрынин, Горбачёв «растерянно наблюдал за последствиями своей собственной политики» в Восточной Европе, лишь повторяя свой основной тезис о взаимном с Западом поиске «новой системы безопасности для новой Европы»30.
Что касается Балканского региона, то он оставался в зоне внимания скорее по инерции. МИД СССР декларировал, что занимает нейтральную позицию в конфликте на территории СФРЮ. Равноудалённость от конфликтующих сторон диктовала заявления наиболее общего характера. Неизменным оставался и тезис о территориальной целостности Югославии. Как вспоминал помощник генерального секретаря ЦК КПСС Анатолий Сергеевич Черняев, устойчивость выбора М.С. Горбачёва в пользу единства Югославии была связана с вопросом целостности СССР, «с при-
целом на Прибалтику!»31. Такая позиция СССР понятна, так как поддержка сепаратизма в других странах могла бы иметь отрицательные последствия для судьбы самого СССР. Особенно провозглашение независимости Словении и Хорватии стало для СССР во всех отношениях нежелательным прецедентом, так как схожие процессы наблюдались и в ряде советских республик. «Тем более, что и словенцы, и хорваты всячески старались и стараются поддерживать и развивать свои отношения с сепаратистски настроенными лидерами советских республик»32.
Обострение политической обстановки в Югославии в 1991 г. не вызывало особого беспокойства у российского руководства, которое исходило из того, что решение возникших в СФРЮ проблем должно происходить без какого-либо вмешательства извне. При этом «советскому руководству приходилось маневрировать, имея дело с самыми разными политическими силами и быстро меняющимися обстоятельствами»33. Во время всех официальных встреч Москва и Белград обещали взаимовыгодное сотрудничество по всем направлениям, констатировали близость подходов в международных вопросах, высказывались за усиление взаимодействия34. Как вспоминал А.С. Черняев, в разговорах с югославами ощущалась прежняя искренняя дружба, наполненная «товариществом, полной открытостью, какой-то родственностью», однако Горбачёв на это не реагировал и от таких встреч уставал35.
1-2 августа 1991 г. состоялся визит югославского премьер-министра Антэ Марковича в СССР. Его приезд во время предельного накала внутриполитической обстановки и глубокого экономического кризиса говорил о том, что у югославов надежда оставалась только на русских. Он хотел разблокировать кризис, договориться о конкретных мерах, выводящих из паралича двустороннее экономическое сотрудничество. Стороны подписали Договор о поставках нефти в Югославию, а также угля, хлопка, стали и других товаров на сумму 4 млрд долларов, что должно было улучшить экономику страны. Было подписано также межбанковское соглашение, открывавшее путь движению товаров в обоих направлениях. Достигнутые соглашения оценили в югославских кругах «как реальную экономическую помощь Югославии в самый критический момент»36.
И даже после того, как парламенты Словении и Хорватии объявили о независимости их стран, внешнеполитическое ведомство продолжало придерживаться своей позиции. МИД СССР 26 июня 1991 г. сделал заявление о том, что действия двух республик Югославии являются односторонними. Поэтому «Советский Союз, как и прежде, последовательно выступает за единство и территориальную целостность Югославии, нерушимость её границ, включая внутренние.., поддерживает федеральные структуры власти, которые стремятся обеспечить сохранение югославского государства»37. Отвечая на вопросы журналистов, начальник Управления информации МИД СССР Виталий Иванович Чур-кин с уверенностью говорил, что МИД СССР не известно, чтобы Германия, Австрия или какие-либо другие страны выступили. за независимость Словении и Хорватии. Это не так». И далее о позиции Москвы: «Мы исходим из того, что эти права должны реализовываться исключительно в рамках конституционного порядка и не вести к дезорганизации международной жизни. Нам представляется, что территориальная целостность Югославии — это ценность, к которой следует относиться как к таковой»38.
Москва долго не отступала от своей позиции, позволяя «подвижки» лишь в сторону либерализации межреспубликанских отношений. Так, в сентябре 1991 г. М.С. Горбачёв в разговоре с председателем Совета министров Италии Джулио Андреотти выступал за сохранение югославского государства, хотя бы в виде Союза суверенных государств39. Москва была также решительно против участия любых вооружённых сил извне в разрешении конфликта, как это предлагалось некоторыми представителями западных стран, настаивала на широком политическом диалоге между республиками и отказе от решения спорных вопросов вооружённым путём. В разговоре с советником-посланником Посольства Финляндии в СССР Юрье Кариненом 15 августа 1991 г. М.И. Сенкевич подчеркнул, что Москва хорошо разбирается в ситуации на территории бывшей Югославии, и обратил внимание на то, что основным препятствием на пути разблокирования конфликта является жёсткая позиция хорватских лидеров. Они «стремятся к широкой интернационализации кризиса, пытаются заручиться международной поддержкой своих сепаратистских
устремлений», что не поддерживается СССР. Поэтому СССР выступает против направления многонациональных формирований по поддержанию мира в Югославию, против рассмотрения югославского вопроса в Совете Безопасности ООН. «Такие предложения стоят на грани вмешательства во внутренние дела Югославии, могут привести к широкой интернационализации конфликта и усугубить ситуацию»40.
Безусловно, Москва не могла выстраивать своё отношение к событиям на Балканах без учёта позиции европейских стран и США. А их политика с середины 1991 г. начала меняться.
МИД СССР констатировал, что представители европейских государств встали на путь беспрецедентного использования международного посредничества в решении сугубо внутриполитических вопросов в независимой стране, что для нас. неприемлемо41.
При анализе архивных документов МИД СССР приходишь к выводу, что дипломаты, работавшие на Балканах, а также эксперты уже с начала 1991 г. осознавали, что сохранить Югославию не удастся. Но официальная позиция Москвы оставалась неизменной. Например, в Докладной записке МИД (без автора и предназначения) от 15 февраля 1991 г. делался вывод о том, что сохранить югославскую федерацию в нынешнем её виде не получится, дальнейшее ослабление власти Центра неизбежно. Однако автор, как, впрочем, и советское руководство, опасались постановки вопроса об изменении границ, обострения борьбы внешних сил за влияние в регионе. Поэтому предлагалось «попытаться сохранить единое государство и обеспечить фактическое сосуществование в нём двух различных социально-экономических укладов»42, продолжать сотрудничество в торгово-экономической и научно-технической областях, наращивать диалог с руководством Югославии, со всеми политическими общеюгославскими силами, запланировать официальные визиты глав правительств двух стран.
В июле 1991 г. в СФРЮ был направлен специальный представитель Президента СССР, первый заместитель министра иностранных дел СССР Юлий Александрович Квицинский, посетивший Сербию, Словению и Хорватию. Его задачей было, как писал М.И. Сенкевич, «доведение до сведения лидеров вовлечённых
в конфликт югославских республик точек зрения советского руководства и ознакомление на месте с развитием ситуации в стра-не»43. Направление высокого мидовского чиновника в кризисный регион на Балканах, видимо, было связано в том числе и с приглашением М.С. Горбачёва в Лондон на встречу «семёрки», где должна была обсуждаться ситуация в Югославии. Москву волновали наметившиеся тенденции изменения позиций некоторых европейских стран и США в отношении признания независимости Словении и Хорватии. Ознакомление советского дипломата с ситуацией в балканской стране должно было упрочить позицию СССР по этому вопросу.
В Белграде восприняли этот визит с воодушевлением, так как тогда в мировых СМИ уже начала складываться необъективная картина происходившего на Балканах. А Россия представлялась в международных отношениях той силой, которая сможет беспристрастно взглянуть на сложные югославские события.
Побывав в Белграде, Загребе и Любляне, Ю.А. Квицинский, судя по документам МИД СССР, убедился в том, «насколько важна советская позиция в пользу сохранения единства и территориальной целостности Югославии»44. Однако в разговорах с сербами, правда, чуть позже, в самом начале августа, он был более откровенным. Первому заместителю Союзного секретаря по иностранным делам СФРЮ М. Максичу он сказал, что последний шанс сохранить Югославию пропущен, и нет такой силы, которая могла бы это осуществить. Ю.А. Квицинский подчеркивал, что развитие событий уже не подлежит контролю45. Это был симптом начавшихся изменений во взглядах руководства СССР, хотя официальная позиция по сохранению целостности страны ещё какое-то время продолжала оставаться неизменной. В заявлении советского правительства от 2 августа 1991 г. международному сообществу давалось понять, что следует делать различие между «оказанием добрых услуг» и «вмешательством во внутренние дела», которое неприемлемо ни с точки зрения международного права, ни с точки зрения возможных последствий46.
Новые тенденции в позиции СССР к осени 1991 г. проявились уже более определенно47. В совместном заявлении СССР, США и ЕС 18 октября уже ни слова не говорилось о сохранении тер-
риториальной целостности Югославии48. В это время проявляется пока ещё не изменение позиции СССР по вопросу единства Югославии, но попытка более точно оценить ситуацию в Федерации и рассмотреть потенциально иные подходы Москвы. 16 июля 1991 г. генеральный консул в Загребе Юрий Степанович Гиренко направляет Докладную записку заместителю министра иностранных дел СССР Ю.А. Квицинскому, в которой отмечает, что «возникает необходимость известной модификации нашей позиции по югославскому вопросу»49. По его мнению, без дальнейшей интернационализации югокризиса не обойтись. Поэтому «впредь нам, видимо, следует делать больший упор не на противодействии его интернационализации, а на такие его формы, прежде всего, политические, которые не допускали бы грубого вмешательства во внутренние дела Югославии и навязывания ей чужой воли». Генконсул советовал «приглушить» тезис о сохранении единства и целостности СФРЮ.
Как видим, на волне до конца не разработанной «новой концепции мышления», неясностей её идейных параметров советская дипломатия попала в идеологическую ловушку. Отстаивая единство своего многонационального государства, Москва встала на сторону Запада в его стремлении «демократически» преобразовать СФРЮ и поддержать стремление каждой республики к независимости. При этом как незапятнанный и правоверный сторонник интернационализма и противник любого шовинизма она боялась обвинений СССР в поддержке якобы «велико-сербской» идеи. А потому, по определению, МИД поддерживал любые инициативы Запада, если они назывались «демократическими». Он не задумывался о подрыве международного права и принципов СБСЕ/ОБСЕ и фактически приближал интернационализацию конфликта, а следом за этим и распад СФРЮ.
Таким образом, внешнеполитическая позиция Советского Союза по югославскому кризису складывалась в трудных условиях развития внутриполитического кризиса советского государства. На неё не могли не оказывать влияние сложная, кризисная экономическая ситуация в стране, экономическая зависимость от Запада, необходимость выполнять определённые условия, чтобы получить кредиты, иллюзорная надежда на равноправное
606 ^^^^^^^^ооосоосоооосоооосоосоооо Е. Ю. Гуськова <>оо<х>о<х><х>с>о<^^
международное сотрудничество со странами Европы и США, необходимость дистанцироваться от попыток инкриминировать Москве поддержку «великосербской» идеи.
Примечания
1 Архив внешней политики СССР (далее — АВП СССР). Ф. 144. Референтура по Югославии. Оп. 51. Д. 8. П. 122. Л. 16.
2 В Политбюро ЦК КПСС. По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова (1985-1991) / Сост. А. Черняев. М.: Горбачев-Фонд, 2008. С. 570.
3 Там же. С. 598.
4 Там же. С. 607.
5 Фалин В.М. Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания. 2016 // URL: https://avidreaders.ru/book/bez-skidok-na-obstoyatelstva-politicheskie-vospominaniya.html (дата обращения: 19.01.2019)
6 Он же. Как и почему Горбачёв простил Яковлеву сотрудничество со спецслужбами США // URL: https://regnum.ru/news/polit/1475019.html (дата обращения: 26.01.2020)
7 АВП СССР. Ф. 144. Референтура по Югославии. Оп. 51. Д. 4. П. 121. Л. 189.
8 СССР — СФРЮ. Разговор по телефону А.А. Бессмертных с Б. Лончаром // Вестник МИД СССР. М., 1991. 15 марта. № 5 (87). С. 12-13.
9 Там же. 30 апреля. № 8 (90). С. 13.
10 АВП СССР. Ф. 144. Референтура по Югославии. Оп. 52. Д. 7. П. 125. Л. 98.
11 Там же. Оп. 51. Д. 6. П. 122. Л. 50-51.
12 Там же. Д. 4. П. 121. Л. 236.
13 Там же. Д. 2. П. 121. Л. 39.
14 Ганс-Дитрих Геншер — министр иностранных дел ФРГ.
15 Кто играл главные роли? // Сербия. Белград, 1995. № 26. С. 31.
16 ПрункЯ. Краткая история Словении. М., 1996. Рукопись. С. 33-34.
17 АВП СССР. Ф. 144. Референтура по Югославии. Оп. 52. Д. 2. П. 123. Л. 155.
18 Кокаль Р. Московские воспоминания // Славянский альманах 2005. М.: Индрик, 2006. С. 544.
19 Там же. С. 548, 551.
20 АВП СССР. Ф. 144. Референтура по Югославии. Оп. 52. Д. 6. П. 124. Л. 106.
21 Там же. Л. 107.
22 Там же. Д. 7. П. 125. Л. 120.
23 Там же. Д. 6. П. 124. Л. 120-121.
24 Там же. Л. 115.
25 Там же. Л. 116.
26 Там же. Д. 2. П. 123. Л. 65, 68.
27 Там же. Д. 6. П. 124. Л. 34.
28 Там же. Л. 51.
29 Внешняя политика России. Сборник документов. 1990-1992. М.: Международные отношения, 1996. С. 5.
30 ДобрынинА.Ф. Главы из книги «Особо доверительно // Дипломатический вестник. М., 1997. № 4. Апрель. С. 76.
31 ЧерняевА.С. Книга: Дневники 1972-1991. Часть II. С. 657. URL: http://www.e-reading. mobi/bookreader.php/1007502/Chernyaev_-_Dnevniki_1972-1991._Chast_II.html (дата обращения: 27.01.2019).
32 АВП СССР. Ф. 144. Референтура по Югославии. Оп. 52. Д. 9. П. 125. Л. 204-205.
33 Из предисловия // Отвечая на вызов времени. Внешняя политика перестройки: документальные свидетельства. По записям бесед Горбачёва с зарубежными деятелями и другим материалам / Горбачёв-Фонд. М.: Изд-во «Весь мир», 2010. С. 577.
34 СССР — СФРЮ. Разговор по телефону А.А. Бессмертных с Б. Лончаром // Вестник МИД. М., 1991. 15 марта. № 5 (87). С. 12-13; Беседа с Союзным секретарём по иностранным делам СФРЮ Б. Лончаром 10 сентября 1991 г. // Горбачев М.С. Собрание сочинений. Т. 28. Сентябрь-октябрь 1991 г. / Горбачёв-Фонд. М.: Изд-во «Весь мир», 2018. С. 157-160; Вестник МИД СССР. 1990. 1 октября. № 20 (78).
35 ЧерняевА.С. Книга: Дневники 1972-1991. Часть II. С. 666.
36 АВП СССР. Ф. 144. Референтура по Югославии. Оп. 52. Д. 7. П. 125. Л. 131.
37 Вестник МИД СССР. М., 1991. 31 июля. № 14 (96). С. 30.
38 Там же. 15 августа. № 15 (97). С. 31.
39 Беседа с председателем Совета Министров Италии Дж. Андреотти 23 сентября 1991 г. // Горбачев М.С. Собрание сочинений. Т. 28. С. 387.
40 АВП СССР. Ф. 144. Референтура по Югославии. Оп. 52. Д. 6. П. 124. Л. 27.
41 Там же. Д. 9. П. 125. Л. 202.
42 Там же. Д. 6. П. 124. Л. 96.
43 Там же. Д. 2. П. 123. Л. 49.
44 Там же. Л. 112.
45 ]овиЬ Б. Последни дани СФРJ. Београд: Стручна кжига, 1995. С. 369.
46 Заявление советского правительства 2 августа 1991 г. // Югославский кризис и Россия. Документы, факты, комментарии (1990-1993). Современная история Югославии в документах. / Под ред. Е.Ю. Гуськовой. Т. 2. М.: Славянская летопись, 1993. С. 61.
47 ]овиЬ Б. Указ. соч. С. 368.
48 Совместное заявление СССР, США, ЕС 18 октября 1991 г. // Вестник МИД СССР. М., 1991. 15 ноября. № 21 (103). С. 7.
49 АВП СССР. Ф. 144. Референтура по Югославии. Оп. 52. Д. 6. П. 124. Л. 140.
