CC BY
163
Совершенствование тактики задержания в уголовно-процессуальном законодательстве Российской
Федерации Жуков Н. Б.
Жуков Николай Борисович / Zhukov Nikolaj Borisovich - магистрант, кафедра уголовного процесса,
Байкальский государственный университет экономики и права, г. Иркутск
Аннотация: в статье проводится анализ законодательной литературы, и выносятся предложения по совершенствованию тактики задержания в уголовно-процессуальном кодексе. В УПК не был учтен существенный ряд подготовительных действий к процессу задержания. Это влечет за собой печальные последствия, отраженные в статистике задержаний, касающиеся лиц, подвергнутых задержанию, а также случайных граждан. В связи с проблемами существующего законодательства, регламентирующего тактику задержания, это ведет к нарушению процессуального порядка данного действия и в результате приводит к превышению должностных полномочий, а также к заведомо незаконному задержанию со стороны сотрудников полиции.
Abstract: in the article the analysis and suggestions for improving tactics of detention in the criminal procedure code, which in the course of regulation, were not considered significant preparatory steps to this process, which leads to sad consequences, as reflected in the statistics of arrests among persons subjected to detention, as well as random citizens. In connection with the problems of the existing legislation governing the tactics of detention leads to breaches ofprocedural order in this action, which leads to abuse ofpower and illegal detention by police officers.
Ключевые слова: тактика задержания, уголовно-процессуальный кодекс, проблемы законодательства РФ.
Keywords: tactics of detention, the code of criminal procedure, the problems of the legislation of the Russian Federation.
В российском уголовном процессе задержание подозреваемого в совершении преступления является мерой процессуального принуждения, в основе которой лежит кратковременное лишение свободы подозреваемого лица [7].
В ходе проведения опросов граждан г. Иркутска, которые обращались в Байкальский Правозащитный Центр, была составлена модель по совершенствованию уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации по факту незаконного производства их задержания. Также наблюдалось нарушение права задержанного на получение информации о причинах и поводах задержания, о сути правонарушения, в котором человек подозревается. Данное нарушение также, в различных ситуациях, обусловлено двумя обстоятельствами: низким уровнем профессиональной подготовки сотрудников правоохранительных органов; стремлением сотрудников, производящих задержание, ограничить предоставление информации. Цель, которая при этом преследуется, по нашему мнению, связывается с ограничением способов и возможностей защиты подозреваемого, а также с созданием страхующих условий собственной безнаказанности. Может встречаться и просто халатность.
Так, например, в ситуации, когда лицо, подозреваемое в совершении преступления, застигнуто на месте его совершения, и сотрудники полиции не видят необходимости в разъяснении задержанному повода, причин и оснований его задержания.
В другом случае, когда гражданин был задержан в связи с тем, что на него, как на лицо, совершившее преступление, указали потерпевший и очевидцы преступления, оперативные сотрудники отказались разъяснить повод и основания задержания. Посчитав, что это существенно ограничило бы их возможности в получении информации об обстоятельствах совершения преступления.
Некоторые обращения граждан в приемную БПЦ позволяют сделать вывод, что в случаях явно необоснованного, беспричинного задержания, сотрудники полиции умышленно не разъясняют поводы и основания задержания и доставления человека в РОВД, оставляя тем самым возможность фальсификации основания задержания.
Следует добавить, что на практике установление факта отказа сотрудника полиции от выполнения обязанности разъяснения подозреваемому поводов и основания задержания почти невозможно, так как данное обстоятельство ни в каких процессуальных документах не фиксируется. Поэтому все вышеуказанные выводы мы делаем только на основании утверждений лиц, подвергшихся задержанию.
Немаловажным фактором для изменения законодательства является и проблема незаконного применения физической силы и специальных вспомогательных средств, которая очень тесно связана с проблемой неоказания задержанному медицинской помощи. Сюда относится отказ в фиксации имевшихся или нанесенных телесных повреждений. Так, из всех зафиксированных БПЦ случаев применения физической силы и спецсредств к подозреваемым в совершении преступления, ни одному из задержанных медицинская помощь не оказывалась, не были освидетельствованы телесные повреждения.
Анализ российского института уголовно-процессуального задержания подозреваемого выявляет изъяны в его законодательной регламентации (ст. 91-96 главы 12 раздела IV уголовно-процессуального кодекса РФ), что приводит к неоднозначному толкованию этих норм субъектами уголовной юрисдикции на практике [5].
Начать следует с того, что законодательная формулировка задержания подозреваемого, содержащаяся в п. 11 ст. 5 УПК РФ, не может удовлетворить ни теоретиков, ни практиков, поскольку она не раскрывает все характеризующие эту правовую категорию признаки. Это приводит к различным интерпретациям рассматриваемого понятия и самой процедуры задержания подозреваемого [4, 213].
Отграничение фактического задержания от уголовно-процессуального задержания отнюдь не способствует единообразному применению норм главы 12 УПК РФ. В целях реализации названных принципов и недопущения произвола со стороны органов расследования нормы УПК РФ, регулирующие задержание подозреваемого, целесообразно изменить.
Так, п. 11 ст. 5 УПК РФ необходимо изложить в следующей редакции: «Задержание подозреваемого - мера уголовно-процессуального принуждения, применяемая органом дознания, дознавателем, следователем, руководителем следственного органа, с соблюдением установленной УПК РФ процедуры, на срок не более 48 часов. Срок исчисляем с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы, с составлением протокола задержания, с обязательным временным помещением подозреваемого в изолятор временного содержания».
Статью 5 УПК РФ целесообразно дополнить п. 15.1, изложив его в следующей редакции: «Фактическое задержание - процессуальные действия должностного лица органов дознания или предварительного расследования по фактическому лишению свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления. Действия закреплены рапортом о фактическом задержании, содержащем обязательное указание времени и даты, места и обстоятельств, основания и мотива фактического задержания и протоколом личного досмотра задержанного, оформленного в присутствии не менее двух понятых или с использованием технических средств фиксации».
Следует также дополнить УПК РФ статьей 91.1 «Порядок фактического задержания»:
1. В случае фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления должностное лицо органа дознания или органа предварительного расследования оформляет рапорт с обязательным указанием времени и даты, места и обстоятельств, основания и мотива фактического задержания, разъяснением прав фактически задержанного лица.
2. При фактическом задержании лица по подозрению в совершении преступления должностное лицо составляет протокол личного досмотра, производимого с участием не менее двух понятых или с применением технических средств фиксации.
3. В случае доставления лица, задержанного по подозрению в совершении преступления, должностное лицо составляет рапорт о времени начала доставления, времени и обстоятельствах доставления, времени окончания доставления в здание учреждения органа дознания.
Часть 1 ст. 92 УПК РФ должна быть уточнена и изложена следующим образом: «После доставления фактически задержанного в здание учреждения органа дознания для решения вопроса о применении уголовно-процессуального задержания, либо меры пресечения, не связанной с изоляцией от общества, либо обязательства о явке, либо освобождения». Часть 2 той же статьи надлежит изложить следующим образом: «Протокол задержания подозреваемого, составленный органом дознания, дознавателем, следователем, руководителем следственного органа, должен содержать: [6]
• фамилию, имя, отчество подозреваемого;
• время, дату, место, основания и мотивы, обстоятельства фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления, разъяснение прав фактически задержанного лица с обязательным указанием на рапорт должностного лица органов дознания или предварительного расследования;
• результаты досмотра лица при фактическом задержании с обязательной ссылкой на протокол личного досмотра, проведенного с участием не менее двух понятых или с применением технических средств фиксации;
• отметку о разъяснении прав фактически задержанному лицу;
• время и обстоятельства доставления лица, задержанного по подозрению в совершении преступления, с обязательным указанием на рапорт должностного лица, фиксирующий время окончания доставления в здание учреждения органа дознания;
• время и дату составления протокола задержания подозреваемого;
• основания задержания лица, предусмотренные ст. 91 УПК РФ;
• преступление, по подозрению, в совершении которого лицо задержано в порядке ст. 91, 92 УПК РФ;
• подпись лица, составившего протокол;
• подпись и расшифровку подписи подозреваемого;
• отметку о разъяснении подозреваемому прав, предусмотренных ст. 46 УПК РФ;
• отметку о времени и порядке извещения прокурора, близких родственников или родственников подозреваемого о его задержании;
• описание иных обстоятельств задержания подозреваемого» [3, 87].
Часть 3 ст. 92 УПК РФ целесообразно изложить в следующей редакции: «О произведенном задержании орган дознания, дознаватель, следователь, руководитель следственного органа обязан сообщить прокурору в письменном виде в течение 12 часов с момента фактического задержания подозреваемого».
В ч. 2 ст. 94 после слов «по истечении 48 часов с момента» необходимо внести уточнение «фактического задержания». Уточнения аналогичного характера следует также внести в нормы ч. 1 ст. 96, ч. 1 и 2 ст. 100 УПК РФ.
Часть 1 ст. 109 УПК РФ представляется необходимым изложить следующим образом: «Срок содержания под стражей при расследовании преступлений не может превышать двух месяцев с момента фактического задержания».
Судебно-следственная практика трактует основания для производства задержания следующим образом. Лицо задержано законно, если в последующем оно изобличено в совершении преступления. Если лицо задержано при наличии оснований, указанных в ст. 91 УПК РФ, но в последующем установлена его непричастность к совершению преступления или не установлена причастность, то произведенное задержание незаконно [1, 56].
С учетом изложенного следователям можно рекомендовать составлять протокол задержания только после возбуждения уголовного дела и лишь при наличии достаточных данных, указывающих на виновность задержанного и исключительно в случае практической готовности возбудить перед судом ходатайство о заключении под стражу. Ведь задержание - это мера процессуального принуждения, которая применяется для обеспечения рассмотрения ходатайства о заключении под стражу [2].
При этом на протяжении ряда лет складывается практика направления материалов на новое рассмотрение, ВС РФ сам избирает эту же меру пресечения, но уже на более короткий срок - 1 месяц (кассационные определения от 10.12.2009 № 66-О09-219, от 26.12.2010 № 14010-5, от 13.04.2011 № 49-011-39).
Это связано с разъяснением, содержащимся в п. 32 постановления Пленума ВС РФ от 29.10.2009 № 22. Тем самым суд второй инстанции, констатируя отсутствие достаточных оснований для продления срока содержания под стражей в суде первой инстанции и не восполняя это отсутствие в судебном заседании, избирает меру пресечения, фактически презюмируя ее основания.
Такая практика не в полной мере согласуется с уголовно-процессуальным законом, правовыми позициям высших судов и нормами Конституции РФ. Основания для продления срока содержания под стражей должны не презюмироваться, а устанавливаться в судебном заседании на основе доказательств, а сомнения обоснованности такой меры пресечения - толковаться в пользу обвиняемого. Поэтому более правильным представляется позиция суда второй инстанции, который, отменяя постановление нижестоящего суда об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении ее срока и направляя материал на новое рассмотрение, избирает более мягкую меру пресечения (определение ВС РФ от 08.04.2010 № 56-О10-19) [8].
В тех же случаях, когда освобождение обвиняемого из-под стражи, по убеждению суда, невозможно, то следует не отменять все судебное решение, а изменять его - снижая срок содержания под стражей с нескольких месяцев до минимального предела, достаточного для решения вопроса о новом его продлении. В этом случае направление ходатайства на повторное рассмотрение не требуется. Тем более что избрание меры пресечения «задним числом» юридически невозможно (определение КС РФ от 25.02.2013 № 270- О) [9].
В каждом случае процесса задержания правоохранительные органы берут за основу состоявшееся законодательство, которое в настоящее время не имеет законодательного закрепления. Это, конечно же, является нарушением законности при производстве уголовного дела, поэтому просто недопустимо. Правоохранительные органы, в первую очередь, должны руководствоваться только нормами закона, который претерпит существенные перемены в будущем, т. к. данная проблема, описанная в работе, является первоочередной задачей для решения института юстиции.
Литература
1. АлексееваН. С. Уголовный процесс. М.: Юрист, 1972. 282 с.
2. Карцев А. В. К вопросу о процессуальной форме и содержании института задержания лица по подозрению в совершении преступления. // Уголовное судопроизводство. 2006. N 2. - С. 21-22.
3. МельниковЮ. В. Задержание заподозренного лица. Ростов-н/Д.: Право, 2003. 85 с.
4. Ткаченко В. И. Причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление. М.: Уголовное право России, 2007. - 319 с.
5. Административное и административно-процессуальное право. Актуальные проблемы. - М.: ЮНИТИ, 2014.
6. Уголовно-процессуальный кодекс РФ (УПК РФ) от 18.12.2001 N 174-ФЗ.
7. Федеральный закон от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней». // СЗРФ. 1998, № 14, ст. 1514.
8. Определение Верховного Суда РФ N 56-О10-19 от 08.04.2010.
9. Определение Конституционного Суда РФ N 270-О от 25.02.2013.
