CC BY
22
/fr ТЕОРИЯ И ТЕХНОЛОГИИ СФЕРЫ УСЛУГ
Замчалов С.А., Малашенко А.В., Плотников В.А.
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ГОСУДАРСТВЕННО-ЧАСТНОГО ПАРТНЕРСТВА
В УСЛОВИЯХ ЦИФРОВИЗАЦИИ ЭКОНОМИКИ И ПРОМЫШЛЕННОСТИ:
СЕРВИСНЫЙ АСПЕКТ
Аннотация. Активная цифровизация экономики и промышленности является одной из главных тенденций современного развития. Но проекты цифровизации являются капиталоемкими, а их реализация сопряжена с высокими рисками. Исходя из высокой общественной значимости цифровизации, авторы предлагают более широко использовать для ее продвижения в промышленности механизм государственно-частного партнерства. В статье даны рекомендации по трансформации этого механизма в условиях перехода к модели сервисного государства.
Ключевые слова. Цифровизация экономики, цифровизация промышленности, сервисное государство, публичные услуги, государственно-частное партнерство.
Zamchalov S.A., Malashenko A.V., Plotnikov V.A.
IMPROVEMENT OF PUBLIC-PRIVATE PARTNERSHIPS
IN THE CONDITIONS OF DIGITALIZATION OF ECONOMY AND INDUSTRY:
SERVICE ASPECT
Abstract. Active digitalization of the economy and industry is one of the main trends in modern development. But digitalization projects are capital-intensive, and their implementation is associated with high risks. Based on the high social significance of digitalization, the authors propose to use the public-private partnership mechanism more widely to promote it in industry. The article gives recommendations on the transformation of this mechanism in the context of the transition to the service state model.
Keywords. Digitization of the economy, digitalization of industry, service state, public services, public-private partnership.
В последние десятилетия и в России, и в мире в целом происходит активная цифровизация социально-экономической системы, всех ее подсистем и элементов, в частности такого ключевого, как промышленность [1-5]. Большое распространение получают цифровые технологии, которые «выдавливают» человека из производственных отношений, «перепоручая» реализацию ключевых бизнес-
ГРНТИ 06.39.02
© Замчалов С.А., Малашенко А.В., Плотников В.А., 2022
Сергей Александрович Замчалов - адъюнкт Военной академии материально-технического обеспечения им. генерала армии А.В. Хрулева (г. Санкт-Петербург).
Алексей Викторович Малашенко - адъюнкт Военной академии материально-технического обеспечения им. генерала армии А.В. Хрулева (г. Санкт-Петербург).
Владимир Александрович Плотников - доктор экономических наук, профессор, профессор кафедры общей экономической теории и истории экономической мысли Санкт-Петербургского государственного экономического университета.
Контактные данные для связи с авторами (Плотников В.А.): 191023, Санкт-Петербург, Садовая ул., д. 21 (Russia, St. Petersburg, Sadovaya str., 21). E-mail: finec_oet@mail.ru.
Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-010-00942 А.
процессов автоматизированным и автоматическим системам, базирующимся на использовании передовых цифровых технологий. Это явление более 150 лет назад было гениально предсказано К. Марксом: «Такое изменение характера труда ведет к вытеснению человека из процесса непосредственного производства: "Вместо того, чтобы быть главным агентом процесса производства, рабочий становится рядом с ним" [Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 гг. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 46. Ч. II. М.: Политиздат, 1969. С. 213]» [6].
Одним из примеров, подтверждающих высказанный тезис, является работа гибкого автоматизированного завода по выпуску токарных станков с числовым программным управлением (ЧПУ) и многоцелевых станков фирмы Yamazaki Machinery Works (Япония). В его состав входят пять цехов, роль внутризаводского транспорта выполняют робокары, парк оборудования включает 60 станков с ЧПУ, 28 универсальных станков, 12 робокаров, 6 ЭВМ. Завод рассчитан на выпуск 120 токарных станков с ЧПУ и многоцелевых станков в месяц при трехсменной работе. На нем занято в общей сложности 240 человек, при этом система может работать в безлюдном режиме в третью смену, и нет препятствий для внедрения безлюдного режима работы и во вторую смену (подробнее - см.: https: //bstudy.net/786580/tehnika/primery_zavodov_avtomatov).
Переход в промышленности на использование цифровых технологий требует значительных капитальных затрат на тщательное проектирование технологического процесса, приобретение, установку, настройку и организацию технического сопровождения работы сложного инновационного оборудования. Эти инвестиции могут быть оправданы повышением производительности такого предприятия по сравнению с традиционным, сокращением длительности простоев, фактически полным исключением брака и другими полезными эффектами, которые, в конечном счете, повышают прибыльность производственной деятельности.
Можно указать и на косвенный положительный эффект цифровизации производства, который проявляется при выпуске инновационных конечных потребительских товаров (бытовых приборов, мебели, строительных отделочных материалов и мн. др.), выведении их на рынок. Этот эффект состоит в дополнительном стимулировании сбыта на ранних этапах выведения продукта на рынок. Согласно имеющимся маркетинговым представлениям, новый продукт первыми «пробуют» потребители-новаторы. Их немного - 2-3% от общего количества. Но именно с них «начинается сбыт», проникновение на рынок, а для них важным является технологическое совершенство, необычность, новизна продукта, одним из признаков которой является использование при его производстве высоких технологий.
В то же время, несмотря на экономическую выгодность использования новой техники, массовое использование цифровых технологий и оборудования в экономике и промышленности сдерживается барьером высоких начальных затрат. Например, роботизированная фрезеровочная система Yaskawa-Motoman MH280-II (характеристики: количество осей - 6, досягаемость - 2446 мм по горизонтали и 2962 мм по вертикали, грузоподъемность - 280 кг) стоит свыше 13 млн рублей (см.: https://lasergu.ru/catalog/promyshlennye-roboty-manipulyatory). Многие российские предприятия, особенно малые, не располагают ни достаточным собственным капиталом, ни залоговой массой для привлечения кредитных ресурсов для приобретения такого рода инновационного оборудования.
Здесь, по нашему мнению, требуется активизация механизмов государственно-частного партнерства (ГЧП). Причем, в данном случае меняется традиционная трактовка выгод для частного и публичного партнеров [7]. Традиционно принято считать, что частный партнер в рамках ГЧП получает гарантированный поток прибыли при низких рисках благодаря помощи государства, а публичный партнер обеспечивает достижение социально значимых целей с экономией бюджетных ресурсов. В случае с цифровыми производственными технологиями гарантии прибыльности проекта для частного партнера более слабые. Это связано с тем, что большая часть проектов внедрения цифровизи-рованного производственного оборудования ориентирована на В2В-рынок, влияние на который у государственных органов незначительное.
Возникает ситуация, когда высокопроизводительное и высокотехнологичное оборудование может оказаться невостребованным, или же его использование будет недостаточно экономически эффективным. На высокую вероятность такого исхода событий указывает кейс производства Tesla Model 3. «На финальную сборку, при традиционной организации работ, требуется около 10 чел.-час трудозатрат. На обычном заводе эти операции автоматизированы не более чем на 5%. При
производстве же Tesla финальная сборка автоматизирована на 50%, что позволяет сэкономить 5 человеко-часов работы. Но ... стоит обратить внимание на то, что придется привлечь дополнительный контингент инженеров, наблюдающих и обслуживающих роботов-автосборщиков, которым нужно будет ежечасно платить по $100» (цит. по: http://www.xdsl.ru/polnaya-avtomatizaciya-proizvodstva-nevygodna-primery).
Финансовые возможности Tesla достаточно велики, и такая «чрезмерная автоматизация», хотя и ухудшает экономические показатели производства, в целом является допустимой. В иных же случаях она может оказаться экономически невостребованной и привести к банкротству предприятия. Следовательно, в рамках рассматриваемых специфических проектов ГЧП следует предусмотреть гарантии со стороны публичного партнера по выкупу по крайней мере части выпуска производимой на инновационном оборудовании продукции. И если, как мы указывали выше, эта продукция служит для удовлетворения конечного потребительского спроса, то ее приобретение в рамках государственных или муниципальных контрактов для удовлетворения соответствующих общественных нужд может быть оправдано.
Но если речь идет о промежуточной продукции, то становится неясным - для чего она может быть нужна публичному партнеру, который по своему статусу представляет власть и призван не заниматься какой-либо производственной деятельностью, но регулировать общественные отношения в рамках своей компетенции. Дело меняется, если речь идет о каких-либо видах производственной деятельности, аффилированных с государством. В рамках имеющихся институциональных реалий - это все, что связано с оборонно-промышленным комплексом (ОПК) и функционированием иных систем в сфере обеспечения обороноспособности страны [8, 9].
Казалось бы, соответствующие предприятия могли бы выступить в качестве частных партнеров и реализовывать производимую инновационную продукцию в рамках своей уставной деятельности. Но ограничение в привлечении к проектам ГЧП предприятий ОПК или аналогичных структур, функционирующих в сфере обороны и безопасности, состоит в том, что, будучи де-факто государственными предприятиями, они не могут выступать на стороне частного партнера. Это требует, на наш взгляд, корректировки положений Федерального закона «О государственно-частном партнерстве, муниципально-частном партнерстве в Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 13.07.2015 № 224-ФЗ.
В части 2 статьи 5 действующей редакции указанного закона установлено: «Не могут являться частными партнерами, а также участвовать на стороне частного партнера следующие юридические лица: (1) государственные и муниципальные унитарные предприятия; (2) государственные и муниципальные учреждения; (3) публично-правовые компании и иные создаваемые Российской Федерацией на основании федеральных законов юридические лица; (4) хозяйственные товарищества и общества, хозяйственные партнерства, находящиеся под контролем Российской Федерации, субъекта Российской Федерации или муниципального образования; (5) дочерние хозяйственные общества, находящиеся под контролем указанных в пунктах 1 -4 настоящей части организаций». Это положение, по нашему мнению, требует корректировки.
Вернемся к рассмотрению интересов публичного партнера. В рамках соглашений о ГЧП в рассматриваемой сфере нетрадиционно выглядит понятие общественной значимости результатов партнерства. В настоящее время отраслевая принадлежность реализуемых в РФ соглашений о государственно-частном и муниципально-частном партнерстве выглядит так: образование - 56%, здравоохранение - 12%, спорт и туризм - 8% и по 4% приходится на проекты в сферах: культуры и отдыха, информационных технологий, охотничьего хозяйства, автодорожной инфраструктуры, легкой промышленности, обеспечения маркировки отдельных видов товаров и мониторинга их оборота [10, с. 11].
Все перечисленные отрасли имеют несомненную общественную значимость, поэтому целесообразность реализации в них ГЧП-проектов не вызывает сомнений. Что касается проектов цифровиза-ции производственных систем промышленных предприятий, то такие сомнения, безусловно, возникают. Общественная ценность таких проектов в краткосрочной и даже среднесрочной перспективе сомнительна. Но этого нельзя сказать о долгосрочном периоде. Действительно, в настоящее время в мире происходит переход к новому технологическому укладу, центральное место в котором занимают цифровые технологии [11, 12, 13]. Скорость перехода к нему играет важную роль для
обеспечения технологической конкурентоспособности России в мире, следовательно, этот переход имеет большую общественную значимость.
Но, если обратиться к тексту 224-ФЗ, эта высокая общественная значимость в нем достаточного отражения не получила. В части 1 статьи 7 среди объектов соглашений о ГЧП фигурируют:
«18) имущественные комплексы, предназначенные для производства промышленной продукции и (или) осуществления иной деятельности в сфере промышленности;
19) программы для электронных вычислительных машин (программы для ЭВМ), базы данных, информационные системы (в том числе государственные информационные системы) и (или) сайты в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет" или других информационно-телекоммуникационных сетях, в состав которых входят такие программы для ЭВМ и (или) базы данных, либо совокупность указанных объектов (далее - объекты информационных технологий), либо объекты информационных технологий и имущество, технологически связанное с одним или несколькими такими объектами и предназначенное для обеспечения их функционирования или осуществления иной деятельности, предусмотренной соглашением (далее - технические средства обеспечения функционирования объектов информационных технологий);
20) совокупность зданий, частей зданий или помещений, объединенных единым назначением с движимым имуществом, технологически связанным с объектами информационных технологий, и предназначенных для автоматизации с использованием программ для ЭВМ и баз данных процессов формирования, хранения, обработки, приема, передачи, доставки информации, обеспечения доступа к ней, ее представления и распространения (центры обработки данных)».
Специфика цифровых активов, которые мы считаем целесообразным формировать в российской промышленности на основе соглашений о ГЧП, состоит в том, что они объединяют в себя и традиционное механическое и электромеханическое оборудование (что соответствует п. 18 в вышеприведенном перечне), и программное обеспечение (п. 19), и объекты недвижимости (п. 20). Но это - разные объекты соглашений о ГЧП, согласно положениям 224-ФЗ, что затрудняет, а то и вовсе делает невозможной (в силу высокого риска последующего судебного оспаривания подобного соглашения) реализацию рассматриваемых проектов по цифровой трансформации российской промышленности.
По нашему мнению, такого рода противоречивость и неполнота законодательного регулирования требует устранения путем включения специального пункта в часть 1 статьи 7 224-ФЗ, описывающего в качестве объекта соглашения о ГЧП имущественные комплексы, связанные с созданием и эксплуатацией цифровых промышленных предприятий. Конкретная формулировка этого пункта, по нашему мнению, требует проработки специалистами в области юриспруденции.
Реализация предложенных нами рекомендаций ориентирована на переход в Российской Федерации на практике к концепции «сервисного государства», под которым понимается «особая политическая форма организации публичной власти, располагающая специальным аппаратом управления, направленным на оказание публичных услуг индивидам, а также система социально-правовых гарантий достойного жизнеобеспечения человека, его прав и свобод» [14]. Важно подчеркнуть, что сервисное государство требует высокого уровня цифровизации всей социально-экономической системы.
«С учетом названных выше обстоятельств интересующее нас сервисное государство можно определить следующим образом. Это - соответствующая постиндустриальной стадии развития человеческого сообщества технология государственного и муниципального управления, в рамках которой властные структуры рассматриваются в качестве поставщиков определенного вида услуг, а граждане - как их потребители, и где для осуществления возникающих при этом социальных взаимодействий активно используются электронные средства коммуникации» [15].
Предлагаемая нами корректировка правил регулирования ГЧП в сфере внедрения и распространения в экономике и промышленности цифровых технологий хорошо соответствует концепции сервисного государства, т.к. «практическая реализация модели сервисного государства ... потребует предварительного достижения ... цифрового равенства» [там же]. А последнее невозможно без широкого распространения новых цифровых технологий во всех сферах общественных и экономических отношений.
ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ
1. Бабкин А.В., Лебедев Д.А. Применение цифровых технологий в промышленности для обеспечения устойчивого развития (на примере судостроения) // Стратегическое управление развитием цифровой экономики на основе умных технологий. СПб., 2021. С. 309-325.
2. Вертакова Ю.В., Положенцева Ю.С., Масленникова В.В. Трансформация промышленности в условиях цифровизации экономики: тренды и особенности реализации // Экономика и управление. 2021. Т. 27. № 7 (189). С. 491-503.
3. Кластеризация цифровой экономики: теория и практика / Асланова И.В., Бабкин А.В., Блажевич О.Г. и др. СПб., 2020. 807 с.
4. Коломыцева О.Ю., Плотников В.А. Специфика обеспечения экономической безопасности предприятий в условиях цифровизации экономики // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2019. № 5-1 (119). С. 75-83.
5. Публичное управление в условиях цифровой глобализации / Авдеева И.Л., Головина Т.А., Парахина Л.В. и др. Орел, 2020. 268 с.
6. Колганов А.И. Маркс-XXI: пределы и потенциал социальной философии. Критические ремарки // Вопросы философии. 2018. № 6.
7. Вертакова Ю.В., Меньщикова В.И. Использование инструментов государственно-частного партнерства для подготовки и переподготовки кадров при цифровой трансформации промышленности // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Экономика. Социология. Менеджмент. 2021. Т. 11. № 1. С. 71-81.
8. Абдурахманова Э.Э., Замчалов С.А., Курбанов А.Х. Цифровая трансформация ведомственных логистических систем: теория и практика. СПб.: Изд-во «Инфо-да», 2020. 250 с.
9. Плотников В.А. Концептуальные основы экономического обеспечения военной безопасности государства: диссертация ... доктора экономических наук. СПб., 2005. 408 с.
10. Информационно-аналитический обзор о развитии государственно-частного партнерства в Российской Федерации, февраль 2020 г. М.: Минэкономразвития России, 2020. 15 с.
11. Бодрунов С.Д. Ноономика. М.: Культурная революция, 2018. 432 с.
12. Глазьев С.Ю. Формирование новой институциональной системы в условиях смены доминирующих технологических укладов // Научные труды Вольного экономического общества России. 2015. Т. 190. № 1. С. 37-45.
13. РукиновМ.В. Векторы технологических трансформаций и перспективы безопасного развития экономики России в условиях нового технологического уклада // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2020. № 1 (121). С. 7-15.
14. КоженкоЯ. Сервисное государство: проблемы теории и практики реализации // Власть. 2010. № 3. С. 4446.
15. Зайковский В.Н. «Сервисное государство»: новая парадигма или современная технология государственного управления? // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2014. № 24. С. 18-28.
