CC BY
61
Н.А. Домашенко
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ БОРЬБЫ С ПРОВОКАЦИЕЙ ВЗЯТКИ ИЛИ КОММЕРЧЕСКОГО ПОДКУПА В СВЕТЕ СОВРЕМЕННЫХ ТЕНДЕНЦИЙ АНТИКОРРУПЦИОННОЙ ПОЛИТИКИ
В современных условиях прогрессивным мировым сообществом осознается повышенная общественная опасность коррупционных проявлений во всех сферах социума. Об этом свидетельствует принятие ряда международных документов, подтверждающих потенциальную готовность ведущих мировых держав бороться с данным социальным злом. Ратификация Российской Федерацией «Конвенции ООН против коррупции» от 31 октября 2003 г. и «Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию» от 27 января 1999 г. предопределила глобальное совершенствование действующих антикоррупционных мер. За сравнительно непродолжительный период государством был принят ряд новых для отечественного законодательства нормативных актов концептуального и прикладного характера, а также внесены изменения в действующие федеральные законы. Несомненно, что правовой основой новой антикоррупционной политики явился Федеральный закон «О противодействии коррупции» от 25 декабря 2008 г. № 273-Ф3, воплотивший как основные принципы противодействия коррупции, так и приоритетные направления борьбы с ней. Во исполнение данного нормативного акта внесены существенные изменения в материальное право. В частности, реализованы ранее выражавшиеся в печати многочисленные предложения об унификации уголовной ответственности за получение взятки должностными лицами государственных и муниципальных органов и учреждений и за принятие коммерческого подкупа лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях.
Действительно, очевидное сходство механизма совершения передачи-получения незаконного вознаграждения при взятке и коммерческом подкупе, детерминирующее тождество следовой картины с очевидностью предполагает аналогию в выборе алгоритма раскрытия и расследования указанных деяний. Однако до недавнего времени в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве, а также в Законе «Об оперативно-розыскной деятельности» существовали фактически формальные ограничения, сдерживающие возможность правомерного проведения оперативного эксперимента и иных оперативно-разыскных мероприятий при раскрытии коммерческого подкупа. Отнесенность к преступлениям средней тяжести квалифицированного состава получения незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе долгие годы дискредитировало данные, полученные в случае официального назначения и проведения оперативного эксперимента. В данном контексте следует признать рациональным изменение, внесенное в ч. 6 ст. 8 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», расширившее перечень категорий преступлений, для выявления которых допустимо проводить оперативный эксперимент.
Однако усиление уголовной ответственности за преступления коррупционной направленности, принятие иных мер по активизации выявления коррупционных деяний накладывают особую ответственность на лиц, уполномоченных выявлять и раскрывать указанные посягательства. Как передача-получение незаконного вознаграждения при взяточничестве или коммерческом подкупе, так и попытка передачи незаконного вознаграждения в целях искусственного создания доказательств совершения преступления происходят без свидетелей, как правило, на рабочем месте должностного лица или управленца, в связи с чем потенциально высоко латентны. Высокая мотивация лица, оказывающего провокационное воздействие на провоцируемого с целью склонения его к выгодному для инициатора действия, обусловливает имитацию следовой картины, характерной для взяточничества. В этой связи вновь актуализируется вопрос о дифференциации провокации взятки и правомерно осуществляемой деятельности по выявлению и раскрытию подлинно коррупционных преступлений.
И хотя определенные попытки дифференциации данных понятий содержатся в актах высших судебных органов и в специальной литературе, анализ правоприменительной практики свидетельствует о сохранении типичных проблем, характерных для выявления дел данной категории. В научной литературе также появились точки зрения, призывающие законодателя отказаться от ст. 304 УК РФ «Провокация взятки» по причине как наличия определенных сложностей при отграничении провокационных действий от правомерных оперативных действий, так и по мотивам общности признаков данного преступления со ст. 303 «Фальсификация доказательств».
В частности, А.В. Шевелев утверждает о необходимости ликвидации ст. 304 УК РФ «Провокация взятки», полагая, что вполне достаточно уголовной ответственности за фальсификацию доказательств [1, с. 9].
На наш взгляд, реализация данного предложения сомнительна хотя бы потому, что ст. 303 УК РФ, имея сходство по некоторым признакам, все же полностью не дублирует признаки, предусмотренные ст. 304 УК РФ. В частности, в первой и второй частях ст. 303 УК РФ имеются следующие признаки специального субъекта: лица, участвующие в гражданском деле или их представители (ч. 1 ст. 303 УК РФ), либо лицо, производящее дознание (кстати, в связи с вступлением в действие нового уголовно-процессуального закона, именующего данного субъекта дознавателем, УК РФ нуждается в приведении в соответствие с УПК РФ указанного термина), следователь, прокурор или защитник (ч. 2 ст. 303 УК РФ). В ч. 3 ст. 303 УК РФ признаки специального субъекта упоминаются, хотя и косвенно: лицо, создающее искусственные доказательства по уголовному делу о тяжком или особо тяжком преступлении, а равно лицо, фальсифицировавшее доказательства, повлекшие тяжкие последствия.
Итак, создание искусственной следовой картины, имитирующей получение незаконного вознаграждения при взяточничестве или коммерческом подкупе непосредственно лицом, конфиденциально сотрудничающим с сотрудниками оперативных подразделений, например, по мотивам ложно понятой служебной необходимости, не может быть квалифицировано по ч. 2 ст. 303 УК РФ. Тогда как правовая оценка именно данной разновидности деятельности вызывает затруднения на практике, проявляясь в отсутствии единообразия в правоприменении.
Поскольку не все составы взяточничества отнесены к категории тяжких и особо тяжких преступлений, то не всегда может быть приемлема и квалификация по ч. 3 ст. 303 УК РФ. Кроме того, в ч. 3 ст. 303 УК РФ упоминается о фальсификации не просто доказательств, а доказательств по уголовному делу. В соответствии с ч. 1 ст. 74 УПК РФ доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном УПК РФ, устанавливают наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для дела. Иными словами, формулированию обвинения по данной норме должны предшествовать возбуждение уголовного дела о тяжком или особо тяжком преступлении и проведение ряда следственных действий, направленных на собирание и исследование искусственных доказательств причастности к преступлению определенного лица. Кроме того, ст. 304 УК РФ, в отличие от ст. 303 УК РФ, криминализирует действия, не только направленные на искусственное создание доказательств совершения преступления, но и осуществляемые в целях шантажа.
Характеризуя признаки провокации взятки либо коммерческого подкупа, ст. 304 УК РФ упоминает о попытке передачи должностному лицу либо лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческих или иных организациях, какого-либо материального вознаграждения. Вместе с тем не уточняется, имеет ли значение как для квалификации, так и для доказывания, чем завершилась данная попытка, оказалась ли она состоятельной. Иными словами, зависит ли квалификация и, следовательно, предмет доказывания от того, достигло ли незаконное вознаграждение своего адресата. Если лицо приняло активно навязанное ему незаконное вознаграждение, то есть поддалось провокационным действиям, то подлежит ли ответственности инициатор провокации взятки (коммерческого подкупа) за дачу взятки (по ст. 291 либо ч. 1, 2 ст. 204 УК РФ) либо все-таки за провокацию взятки по ст. 304 УК РФ?
И в специальной литературе, и в правоприменительной практике встречаются взаимоисключающие точки зрения по этому поводу. Наиболее остро данная проблема проявляется в случаях участия конфидентов в передаче вознаграждения под контролем. Проанализируем материалы одного из уголовных дел, расследованных в Ростовской области. Б., конфиденциально сотрудничавшая с оперативными подразделениями ОБЭП, не только первая предложила В. решить вопрос в обход существующего порядка, но и инициативно назвала сумму вознаграждения, передаваемого ею за положительное решение вопроса, регулярно настаивала на решении вопроса на определенных возмездных условиях. Она также показала управленцу ряд документов, якобы подтверждающих ее искреннюю личную заинтересованность и свидетельствующих о том, что решение вопроса в обычные сроки для нее неблагоприятно в силу стечения определенных обстоятельств. Она же резко вложила все еще сомневающемуся в правильности своих действий управленцу деньги и быстро вышла из кабинета. При этом документально ее действия не были оформлены в качестве оперативного эксперимента, официально она являлась лицом, у которого якобы управленец вымогает вознаграждение. Согласно материалам уголовного дела, именно такое заявление в качестве повода для возбуждения уголовного дела было принято у гр-ки Б. Изначально дело было возбуждено по ст. 290 УК РФ, однако по мере выяснения всех обстоятельств и не без активного участия защитника Ш. суд вынес оправдательный приговор в отношении В. И хотя в
действиях Б. усматривались явные провокационные действия по формированию искусственных доказательств виновности В., вопрос о привлечении ее к уголовной ответственности так и остался нерешенным. Полагаем, что за действия, подобные вышеизложенным, привлекать к уголовной ответственности следует по ст. 304 УК РФ.
Обоснуем собственную позицию. Преступления, предусмотренные ст. 291 и 204 УК РФ, справедливо дифференцированы по различным родовым объектам. Если для дачи взятки характерным родовым объектом являются общественные отношения в сфере функционирования органов государственной власти, службы в государственных органах и в органах местного самоуправления, а для передачи предмета коммерческого подкупа - интересы службы в коммерческих и иных организациях, то при провокации взятки либо коммерческого подкупа страдают, прежде всего, интересы правосудия. В данном случае подрывается авторитет уголовно-процессуального закона, в очередной раз ставится под сомнение возможность достижения истины, реализации уголовным судопроизводством своего назначения. Напомним, что одним из проявлений назначения уголовного судопроизводства является защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Поэтому создание видимости виновности лица, не совершившего бы данного деяния при отсутствии сильного побудительного стимула, должно наказываться в зависимости от направленности умысла инициатора.
Известно, что согласно постановлению Пленума Верховного суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» от 10.02.2000, не является провокацией взятки либо коммерческого подкупа осуществляемый в соответствии с законодательством об оперативно-разыскной деятельности оперативный эксперимент. Основанием для проведения оперативного эксперимента в данном случае является наличие подлежащей проверке заявления о вымогательстве взятки или имущественного вознаграждения при коммерческом подкупе. Однако на примере проиллюстрированной ситуации по уголовному делу мы показали, что сотрудничающие с оперативными подразделениями лица зачастую склонны искажать допустимые условия проведения оперативного эксперимента, искусственно дискредитируя проверяемых лиц. Мы разделяем позицию С.Н. Радачинского о том, что дифференциация оперативного эксперимента и провокации взятки либо коммерческого подкупа возможна по следующим основаниям: при провокации отсутствуют основания для проведения оперативно-разыскных мероприятий, предусмотренных Законом «Об оперативно-разыскной деятельности»; при провокации взятки или коммерческого подкупа инициатива получения незаконного вознаграждения поступает от самих сотрудников и иных задействованных в эксперименте лиц, а при оперативном эксперименте она должна исходить от проверяемого лица, потенциального субъекта преступлений, предусмотренных ст. 204 и 290 УК РФ; целью провокации взятки либо коммерческого подкупа являются искусственное создание доказательств либо шантаж, тогда как целью оперативного эксперимента выступает подтверждение и документирование сведений о вымогательстве взятки либо коммерческого подкупа, раскрытие указанных преступлений [2].
В этой связи именно установление факта предварительного несогласия проверяемого лица на принятие незаконного вознаграждения является существенным аспектом доказывания признаков провокации взятки либо коммерческого подкупа, дифференцирующим предмет доказывания деяния, предусмотренного ст. 304 УК РФ от других смежных посягательств. Это обязывает участников оперативного эксперимента по передаче под контролем незаконного вознаграждения, тщательнее планируя данное мероприятие, акцентировать внимание в том числе и на фиксации с помощью средств аудио- видеозаписи волеизъявления проверяемого лица на воспринимаемую им ситуацию предстоящего получения незаконного вознаграждения. Ибо ужесточение уголовной ответственности за совершение преступлений коррупционной направленности не должно иметь ничего общего с совершением действий, подрывающих авторитет уголовно-процессуального и оперативно-разыскного законодательства и ставящих под сомнение гарантированность государственной защиты прав и интересов личности.
Литература
1. Шевелев А.В. Доказывание по уголовным делам о взяточничестве: теоретико-прикладной аспект: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2007.
2. Радачинский С.Н. Уголовная ответственность за провокацию взятки либо коммерческого подкупа: Учебное пособие. Ростов н/Д, 2001.
