CC BY
14
УДК 101.1:316
СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ МЕХАНИЗМ ПРОЯВЛЕНИЯ
ИНЕРЦИОННОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ В РОССИЙСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ: СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ ПОДХОД
М.А. Гнатюк
DOI 10.23683/2072-0181-2017-90-2-19-22
В российском обществе воспроизводство и трансформация социальности происходят в сложных и противоречивых условиях, когда деятель-ностные тренды доминирующих социальных субъектов, практики социального поведения, традиционные компоненты ценностной системы, сложившиеся типы массового сознания зачастую противостоят нововведениям.
Заметную роль при этом играет феномен социальной инерции, следствием чего является то, что постсоветское российское общество во многом выступает продолжением общества советского - от сохранения и воспроизводства номенклатуры до возрождения и консервации, казалось бы, изживших себя советских культурных норм и образцов, социальных институтов и ритуалов в контексте практики "равнения на прошлое".
Попытка выявления социокультурного механизма проявления инерционной составляющей в исторической реальности заставляет обозначить последнюю как значимый фрагмент социальной реальности. Ю.В. Перов недаром исходит из того, что все существующее в рамках истории, включая исторические обстоятельства, "факты" и события, людей, их поступки, культурные формы и социальные взаимодействия есть "исторически сущее" [1].
Люди вынуждены перестраивать основные векторы деятельности, в том числе и свои представления о социальности, прошлом, познании и т.д. Когда познание вынуждено настраивать свои инструменты на взаимодействие с многомерным социальным миром, историческая реальность начинает все более явно соотноситься с реальностью социальной.
С методологической точки зрения историческая реальность выступает как особый
Гнатюк Максим Александрович - кандидат социологических наук, преподаватель кафедры управления персоналом Самарского государственного университета путей и сообщения, 443066, г. Самара, ул. Свободы, 2В, e-mail: [email protected], т. 8 (846)9995440.
фрагмент или срез социально-политической или социокультурной реальности, который позволяет выявить и оценить различные модусы проявления инерционной составляющей. В этом смысле социальная инерция понимается как характеристика сохранения и воспроизводства сложившихся форм функционирования в изменяющейся социокультурной ситуации.
Н.В. Бредихина исходит из того, что историческая реальность не только представляет собой результат познания настоящим минувшего, но и способна влиять на понимание настоящего и формирование задач будущего. При этом современность придает смысл значимым событиям прошлого в процессах их интерпретации, а дальнейшее исследование исторической реальности позволяет сделать вывод, что структура исторической реальности есть сложная система взаимоотношений, возникающих между современным и минувшим [2].
Соответственно, возникает вопрос -как действует социокультурный механизм проявления инерционной составляющей в исторической реальности, выступающей как самовыражение процесса исторического развертывания.
Определим социокультурный механизм проявления инерционной составляющей как совокупность средств, с помощью которых она функционирует, и форм, в которые она воплощается, взятых в их социальном и культурном измерениях. В формировании и воспроизводстве базовой составляющей социокультурного механизма проявления инерционной составляющей основополагающее значение имеют исторически обусловленные культурные и религиозные традиции, определяющие особенности национального менталитета.
Само же по себе проявление инерционной составляющей в российском обществе
Maksim Gnatyuk - Samara State University of Railways and Communications, 2V Svobody Street, Samara, 443066, e-mail: [email protected], tel. +7(846)9995440.
связано с противоречивыми процессами конструирования социальной реальности, когда данная инерционная составляющая выступает как средство и поддержания и разрушения социального порядка.
Посредством символов и значений, отличающих конкретный культурно-исторический контекст, имеет место познание и конструирование социокультурной реальности. В процессах взаимодействий акторов в повседневной жизнедеятельности прежние социальные формы не только присваиваются и воспроизводятся, но также видоизменяются. В подобном историческом процессе, - по мнению И.А. Безотосного, - социальная реальность одновременно обретает свойства объективированной и интериоризированной [3].
Социокультурный механизм проявления инерционной составляющей в российском обществе включает такие составляющие, как: образ прошлого, воспроизводящийся в процессах социальной инерционности;инерция восточного вектора социокультурного развития; инерция смуты; инерция ностальгии.
Культура и социальные отношения есть аспекты воспроизводственной человеческой деятельности, при этом социум отличают постоянно возникающие противоречия между социальными отношениями и культурой. Возникает необходимость - справедливо утверждает Д.Б. Резинко - учитывать специфические особенности социальной природы каждого из этих объектов, более глубокого изучения возможных культурно-исторических и стилевых контекстуальных связей, обуславливающих их функционирование в социуме [4].
Образ прошлого, воспроизводящийся в процессах социальной инерционности, отчетливо вписывается в процессы развития в обществе, которые носят диалектический характер, что проявляется в сочетании черт устойчивости и изменчивости этого развития.
Недаром Н.С. Смолина обращает внимание на то, что постсоветский субстрат есть "сообщество ностальгирующих и вспоминающих, и именно в меморативных практиках и практиках ностальгирования выстраивается система коллективной идентификации" [5, с. 21]. "Советское" актуализируется, становясь средством проживания транзита и трансформации, а изменение социальных качеств системы коммуникации делает возможным репродукцию советского на абсолютно новых носителях, не-существовавших в советскую эпоху [там же].
Социокультурный механизм проявления инерционной составляющей в российской
исторической реальности, включая в себя образы прошлого, как бы демонстрирует парадоксальность присутствия этого прошлого в современном общественном сознании и культуре, включая травматические и ностальгические эффекты, обусловленные переживанием этого прошлого между различными способами его восприятия и описания.
В политической сфере общества образы прошлого связаны с политической жизнью и устройством советской государственности, общественной коллективной и индивидуальной деятельностью людей, достижениями советских людей в военное и мирное время. В социально-бытовой сфере - это образы, связанные с особенностями повседневной жизни, с бытом и повседневностью советского общества в целом, с системой дефицитного распределения продуктов, услуг, товаров [6].
В результате образ прошлого, воспроизводящийся в процессах социальной инерционности, накладывается на попытки критически переосмыслить это самое историческое прошлое.
Второй параметр социокультурного механизма проявления инерционной составляющей в российском обществе - это инерция "восточного вектора" социокультурного развития.
Многие исследователи не без оснований обращают внимание на то, что тема исторического своеобразия в сложившихся трендах русского "самобытничества" и русского "западничества" разворачивается в двух разных парадигмах исторического мышления. Одни настаивают на теме принципиальной циви-лизационной "особости" России, поэтому попытки подражать инокультурным образцам приводят лишь к искажению и деградации культурно-цивилизационной сущности России. Другие (западники) предпочитают вести разговор в стадиально-формационной логике, подчеркивая "недоразвитость" России на пути поступательного развития некоей универсальной цивилизации.
Отечественный историк А. Уткин писал, что "восточная волна билась в ворота Руси на всех этапах ее становления - хазары, печенеги, половцы и несть им числа. Траурный колокол битвы при Калке обозначил появление необоримого степного противника. Русь погрузилась в два с лишним века прямой зависимости от орд Батыя и его наследников. Степь дала восточнославянскому этносу невообразимо много- неведомый Западу фатализм, стоицизм, широту души, легкое схождение с соседями. От монголов русские приняли
черты типичного туранского характера - религиозность, упорство в отстаивании своих взглядов, бесконечное терпение, стоическое восприятие жизни. Толерантность монголов в отношении православной церкви способствовала усилению значения религиозного элемента русской жизни" [7, с. 35]. В итоге, - резюмирует А. Уткин, - в течение трех веков происходил масштабный и сложнейший этнокультурный и геополитический синтез, который привел к мощному геополитическому взрыву - созданию на евразийском пространстве мощной России [7].
Во многом именно инерция "восточного вектора" социокультурного развития определила то, что для отечественного культурного архетипа характерной чертой стал культ власти, преклонение перед нею как воплощением силы, влияния, господства. Отсюда этатизм, который основывался на том, что государство, наделявшееся сверхъестественными свойствами, воспринималось как первооснова всей общественной жизни, некий "демиург" российской истории.
Третий параметр социокультурного механизма проявления инерционной составляющей в российском обществе - это инерция смуты. Социальные потрясения (смута) в контексте проявления инерционной составляющей входят значимой составной частью в образ прошлого.
Как полагает историк П.П. Марченя, смуты/кризисы могут с полным правом считаться важнейшей проблемой современного россиеведения, поскольку сравнительное изучение периодов нестабильности с учетом особенностей массовой психологии может дать очень много [8].
В ходе смут в любой стране на поверхность выплескивалась волна охлоса. "Полным озверением" назвал писатель В.Г. Короленко события, последовавшие вслед за Октябрьской революцией и во время Гражданской войны. Но полное озверение характерно для всех революций, где бы они ни происходили, -в этом их суть, их природа. Так было в древние времена, так было и в новейшие - в ходе Английской буржуазной революции XVII века под предводительством Кромвеля и особенно во Франции в 1789-1794 годах. Французские якобинцы и стали главными учителями русских большевиков - в первую очередь в области террора", - так пишет историк и публицист В. Каджая [9].
Былые социальные потрясения и смуты в контексте исторического опыта ныне накла-
дываются на социальную неопределенность в России, как бы подтверждая утрату исторической памяти, когда особую роль приобретает инерционная составляющая.
Наконец, значимый параметр социокультурного механизма проявления инерционной составляющей в российском обществе - инерция ностальгии - разновидности социального самочувствия, которое основано на социальных сравнениях настоящего с прошлым и проявляется через процессы символического конструирования образов прошлого в жизненной реальности.
Тоска по прошлому особенно отчетливо проявляется в эпохи реформ и потрясений. Именно так действует социокультурный механизм проявления инерционной составляющей в исторической реальности, выступающей как самовыражение процесса исторического развертывания. В "ностальгирующем обществе" прослеживается опора на архаику и архетипические образы прошлого. Формирующийся в таких условиях тип мышления отличается неразвитостью индивидуальной самоидентификации и стереотипизацией исторического опыта[10].
Таким образом, анализ показал, что выявление и экспликация социокультурного механизма проявления инерционной составляющей в российской исторической реальности опирается на понимание последней как фрагмента, среза социально-политической или социокультурной реальности, который позволяет зафиксировать и оценить различные модусы проявления инерционной составляющей.
ЛИТЕРАТУРА
1. Перов Ю.В. Историчность и историческая реальность. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. 144 с.
2. Бредихина Н.В. Динамика моделей интерпретации в процессе формирования исторической реальности. Автореф. дис. ... канд. философ. наук. Барнаул, 2009. 22 с.
3. Безотосный И.А. Позитивный имидж России: конструирование и репрезентация символической социальной реальности. Автореф. дис. . канд. философ. наук. Ростов н/Д, 2011. 23 с.
4. Резинко Д.Б. Идеологические практики в контексте советской модернизации (социально-философский анализ). Автореф. дис. . канд. философ. наук. М., 2002. 33 с.
5. Смолина Н.С. Советское/постсоветское как объект социально-философского анализа: проблемати-зация коллективной идентичности. Автореф. дис. ... канд. философ. наук. Екатеринбург, 2009. 25 с.
6. Шильман М. Онтологическое многообразие прошлого // Науковий вшник Чершвецького ушверситету. Вип. 350-351. Фiлософiя.Чернiвцi: "Рута", 2007. С. 117-123.
7. Уткин А. Вызов Запада. М.: Эксмо, 2005. 608 с.
8. Марченя П.П. «Смута» как проблема отечественной истории: Чему учат системные кризисы России? // История в подробностях. 2010. № 5. С. 86-91.
9. Каджая В. Охлос на воле // Новое время. 2006. № 26. С. 34-38.
10. Широкова Е.А. Социальная ностальгия как феномен духовной жизни общества. Автореф. дис. ... канд. социолог. наук. Екатеринбург, 2006. 22 с. REFERENCES
1. Perov Yu.V. Istorichnost' i istoricheskaya real'nost' [The Historicity and historical reality]. St.-Petersburg, Saint-Petersburg philosophical society, 2000, 144 p.
2. Bredikhina N.V. Dinamika modeley interpretatsii v protsesse formirovaniya istoricheskoy real'nosti [Dynamics models of interpretation in the process of formation of historical reality. A thesis submitted for the degree of Candidate of Philosophy]. Barnaul, 2009, 22 p.
3. Bezotosnyy I.A. Pozitivnyy imidzh Rossii: konstru-irovanie i reprezentatsiya simvolicheskoy sotsial'noy real'nosti [A positive image of Russia: the construction and symbolic representation of social reality.
A thesis submitted for the degree of Candidate of Philology]. Rostov-on-Don, 2011, 23 p
4. Rezinko D.B. Ideologicheskie praktiki v kontekste sovetskoy modernizatsii (sotsial 'no-filosofskiy analiz) [Ideological practices in the context of Soviet modernization (socio-philosophical analysis). A thesis submitted for the degree of Candidate of Philosophy]. Moscow, 2002, 33 p.
5. Smolina N.S. Sovetskoe/postsovetskoekak ob"ekt sotsial 'no-filosofskogo analiza:problematizatsiya kolle-ktivnoy identichnosti [Soviet/post-Soviet as an object of social and philosophical analysis: problematization of collective identity. A thesis submitted for the degree of Candidate of Philosophy]. Ekaterinburg, 2009, 25 p.
6. Shil'man M. Ontologicheskoe mnogoobrazie pro-shlogo [Ontological diversity of the past]. In: Naukov-iy visnik Chernivets'kogo universitetu. Issue. 350-351. Filosophy. Chernivtsi, Ruta, 2007, pp. 117-123.
7. Utkin A. Vyzov Zapada [The challenge of the West]. Moscow, Eksmo, 2005, 608 p.
8. Marchenya P.P. Istoriya v podrobnostyakh, 2010, no. 5, pp. 86-91.
9. Kadzhaya V. Novoe vremya, 2006, no. 26, pp. 34-38.
10. Shirokova E.A. Sotsial'naya nostal'giya kak fenomen dukhovnoy zhizni obshchestva [Social nostalgia as a phenomenon of the spiritual life of a society. A thesis submitted for the degree of Candidate of Sociology]. Ekaterinburg, 2006, 22 p.
11 мая 2017 г.
УДК 101.1:316
ЭТНИЧЕСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ И РОЛЬ ЯЗЫКА В ЕЕ ФОРМИРОВАНИИ И СОХРАНЕНИИ
С.Г. Икиликян
DOI 10.23683/2072-0181-2017-90-2-22-27
События последней четверти XX в. и социально-политические процессы после распада СССР повлияли на актуализацию проблематики изучения языка и этнической идентичности. Это связано с изменением национальных границ после распада СССР, необходимостью пересмотреть прежние представление о самих себе. В условиях реэтнизации общества особую значимость приобрел фактор этнической принадлежности. Возникла непростая задача перед этническими общностями - сохранить этническую идентичность.
Вопросам взаимоотношения языка и этнической идентичности уделяют внимание многие современные авторы..Большинство исследователей считают, что этническую идентичность необходимо рассматривать в тесной связи с языком, так как именно он является одним из важнейших условий существования любой социальной общности [1]. Некоторыми исследователями язык рассматривается как один из базовых элементов в этнической идентификации [2]. Другие утверждают, что этническая идентичность и национальное самосознание находят в языке наиболее
Икиликян Сона Григорьевна - соискатель (экстерн) кафедры теоретической социологии и методологии региональных исследований Института социологии и регионоведения Южного федерального университета, 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 160, e-mail: [email protected], т. 8(863)2641755.
Sona Ikilikyan - Southern Federal University, Institute of Sociology and Regional Studies, 160, Pushkinskaya Street, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: [email protected], tel. +7(863)2641755.
