CC BY
51
ОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ВОЙНЫ СОВРЕМЕННОГО МИРА
УДК 008:316.7
https://doi.org/10.24412/1997-0803-2021-2100-46-53 В. А. Ремизов
Московский государственный институт культуры, Химки, Московская область, Российская Федерация, e-mail: remizov1941@mail.ru
Аннотация: В статье рассматривается сущность социокультурных войн как комплексное явление. Специфика этих войн связана с нарастающей ролью СМИ, цифровизацией общественной жизни, политизацией искусства, насаждением Западом идеологии «репрессивной толерантности», чреватой «гражданскими казнями». Процессуальная характеристика социокультурных войн связывается с феноменом «культурной агрессии», с концепцией «критической теории». Автор подчёркивает, что особой целью социокультурной войны является интеллигенция; ведущие сети СМИ; собрания, объединения людей, а также толпа с её манифестациями в формате акций, шоу и социокультурного перфоманса. Отмечаются такие приёмы социокультурных войн, как диверсии против лидера; дискредитация символов, идеалов, смыслов; проведение «гуманитарных спецопераций»; насаждение ложных клише; навязывание «правильного» позиционирования в социокультурной среде и другие.
Ключевые слова: социокультурная война, репрессивная толерантность, культурная агрессия, адепты социокультурной войны.
Для цитирования: Ремизов В. А. Социокультурные войны современного мира // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2021. № 2 (100). С. 46-53. https://doi.Org/:10.24412/1997-0803-2021-2100-46-53
SOCIOCULTURAL WARS OF MODERN WORLD Viacheslav A. Remizov
Moscow State Institute of Culture, Khimki City, Moscow Region, Russian Federation, e-mail: remizov1941@mail.ru
Abstract: The essence of sociocultural wars is viewed as a complex phenomenon. The specificity of these wars is associated with the growing role of the media, with the digitalization of public life, with the politicization of art, with the imposition of an ideology of "repressive tolerance" from the West, fraught with "civil executions". The procedural characteristics of sociocultural wars are associated with the phenomenon of "cultural aggression", with the concept of "critical theory". It is emphasized that the intelligentsia is a special goal of the sociocultural war; leading media networks; gatherings, uniting
РЕМИЗОВ ВЯЧЕСЛАВ АЛЕКСАНДРОВИЧ - доктор культурологии, кандидат философских наук, профессор, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации, Эксперт управления научной работой Московского государственного института культуры Московского государственного института культуры REMIZOV VYACHESLAV ALEKSANDROVICH - D.Sc. in Cultural Studies, PhD in Philosophy, Honored Worker of Higher School of the Russian Federation, Expert in scientific management at the Moscow State Institute of Culture
© Ремизов В. А., 2021
people, as well as the crowd with its manifestations in the form of actions, shows and sociocultural performances. Such methods of sociocultural wars as sabotage against the leader are noted; discrediting symbols, ideals, meanings; conducting "humanitarian special operations"; planting false cliches; imposition of "correct" positioning in the sociocultural environment, etc.
Keywords: sociocultural war, repressive tolerance, cultural aggression, adherents of sociocultural war.
For citation: Remizov V. A. Sociocultural wars of modern world. The Bulletin of Moscow State University of Culture and Arts (Vestnik MGUKI). 2021, no. 2 (100), pp. 46-53. (In Russ.). https://doi. org/10.24412/1997-0803-2021-2100-46-53
Современные мировые процессы, видимо, окончательно отодвигают в сторону проблему социоэкономической глобализации и актуализируют вопросы цифровой глобалистики [11, с. 50]. Сегодня СМИ, а вместе с ними и ведущие политологи, философы, культурологи заявляют о начале не только «холодной гражданской войны», но и о наступлении со стороны Запада идеологии «репрессивной толерантности», предполагающей «жестокий режим», который действует так же, как и против «Аль-Каиды»1 (это уже обсуждается в США в рамках закона о «внутреннем терроризме»). Данный «режим» чреват «гражданскими казнями» над идеологическими врагами или просто над невольными символами «старого морального порядка» (что уже продемонстрировали Украина и США) [10, с. 3].
Всё это всеобъемлюще связано с миром культуры, включающим ценностные ориентиры, нормы жизнедействия, «страницы исторической памяти» (мемы), символы, идеалы, знаки, смыслы, уклад бытия. Данное обстоятельство позволяет сделать вывод о формировании в общественной жизни феномена социокультурных войн.
Опираясь на многочисленные исследования, прежде всего военных учёных, начиная с К. Клаузевица, можно говорить о полисущностной природе войны как таковой. Во-первых, отметим, что война есть
1 Запрещённая в Российской Федерации организация.
«вооружённая борьба» [5, с. 17]. Во-вторых, что она есть продолжение политики. В-третьих, что она есть «продолжение» именно «внутренней политики». В-четвёртых, что сама эта политика имеет социально-экономическое содержание [6, с. 27]. Однако всё это - только одна сторона сущности войны как общественного явления, как стороны политико-экономической жизни общества.
Другая сторона связана с духовной сферой жизни общества. Здесь «политика» касается в первую очередь мировоззренческих и ментальных установок оппонентов. Задачей этой стороны военных действий является или дискредитация, или изменение, или уничтожение существующих перечисленных ранее культурных феноменов и насаждение иных духовных ориентиров. Во всех аспектах эта война настолько бескомпромиссна, что она доводит свои цели до реального уничтожения носителей оппонирующих взглядов, убеждений: морального, мировоззренческого, самоидентификационного и т.п. Исторический опыт показывает, что данная (духовная) сторона войны может в определённых условиях обретать превентивный характер. Не случайно сегодня оперируют такими понятиями, как «холодная война», «гибридная война». Очевидно, в данном ряду занимает особое место феномен социокультурной войны.
Рассмотрение этого феномена позволяет раскрыть ряд его содержательных ком-
понентов. Во-первых, оружием такой войны становятся информационно-цифровые системы. Во-вторых, в её реестр включены СМИ, искусство, Интернет, коммуникативные сети. В-третьих, исходя из этого, при характеристике данной войны следует отметить её тоталитарность. Её адепты предписывают в системе «Я - Другой» не просто нетерпимость, а единомыслие в форме гештальта, образа мышления и образа жизнедействия. То есть под тотальной угрозой оказывается не просто партия или какое-то движение, а автономия духовной жизни личности [2, с. 324], составляющая совокупно свободу цельного общества.
В данном аспекте естественно возникает и актуализируется тема социокультурной агрессии, которая в своё время разрабатывалась ещё в рамках философии Франкфуртской школы такими её представителями, как Г. Маркузе, М. Хоркхаймер, Т. Адорно, а также деятелями так называемого западного марксизма - А. Грамши и Д. Лукачем [1, с. 445]. По мысли Грамши, тотальная власть без захвата «культурной власти» в принципе невозможна. В анализ сути захвата «культурной власти» он вводит такие понятия, как «культурный диктат над населением», насаждение «культуры сверху» через средства массовой информации, образования и культурно-до-сугового обеспечения [3, с. 327]. Далее он подчёркивал, что целью культурной агрессии является террор по отношению к действующим ценностям, разрушение духовного национального сознания и утверждение в сознании людей ценностных ориен-таций по меркам оппонирующей стороны. Для этого признаётся необходимой насильственная агрессия в отношении политических и культурных институтов с целью внедрения своих адептов в их струк-
туры, а параллельно происходит создание принципиально иных институтов данной сферы.
Отметим аналогию социокультурных идеологем у сегодняшних англо-саксонских (западных) теоретиков и практиков с представителями тоталитарного крыла марксистов прошлого. Это проявляется, кстати, и в том, что главная задача культурной агрессии - террор по отношению к неугодным, или, как утверждают в Госде-пе США, «неправильным» ценностям, что предполагает распад национального духовного сознания и его переформатирование по меркам агрессора.
Известно и то, что всё это соединяется с агрессивным поведением в отношении основ общественного устройства, разрушением выработанного (традиционного) уклада жизни и форм взаимосвязи людей, вплоть до модификации религиозной жизни населения, как это осуществляется сегодня, например, на Украине. В данном ракурсе весьма показательна разработанная философами Франкфуртской школы так называемая критическая теория, культурологическая в своём контенте. Она связана с идеей лишения оппонента «... всякого духовного престижа ... путём постоянной разъедающей критики ... сеющей сомнения, скептицизм ... уничтожающей верования ...» [1, с. 284]. Как подчёркивают авторы «критической теории», всё это приводит к гражданской депрессии и «культурному пессимизму», переживанию отчаяния и осознанию чувства социального угнетения и отторжения от государства, доведённого до чуждости ему. Характерно, что всё это связывалось с предварительными условиями необходимости социального переустройства. Схожесть данных теоретических построений с современными за-
падными идеологиями «цветных революций» очевидна. Сегодняшние идеологи социокультурных войн генерируют позицию «неуважения к чужой картине мира», «переосмысления исторического прошлого», «скрытого управления, манипулирования и правового игнорирования» [14, с. 800].
В связи с этим избираются приёмы социокультурных войн: дискредитация символов; святынь, национально-героического; переиначивание гуманистических смыслов; насаждение ложных оценок; (нравственное) искажение личности лидеров [7, с. 832], а также навязывание «правильных», с их точки зрения, ориентиров людей в историческом социокультурном пространстве [15, с. 301]. То есть, по сути, речь идёт о сломе идентификационного сознания населения, что порождает и хаос, и так называемый эффект социальной аномии, а в конечном счёте всё оборачивается состоянием «духовного пленения».
Особым объектом внимания авторов социокультурных войн была и остаётся интеллигенция. Для наших реалий таковой в большей мере выступает право-либеральное звено современных западников в сообществе интеллигенции, а также часть представителей бизнеса, сращённая с западными финансовыми и деловыми кругами и часто уже утратившая связь с национальными корнями. Есть основание полагать близость этой части интеллигенции к коллаборационизму с организаторами социокультурных войн. Это вытекает и из имеющего место быть сегодня убеждения некоторой части интеллигенции в том, что Родина «... это там, где больше платят», что надо быть не патриотом, а «человеком мира», вплоть до того, что «мне это можно, а другим нельзя», а другие - это «ватники», «чернь», «куклы» и пр. Всё это зримо про-
демонстрировал на подмостках февральского судебного процесса 2021 года пресловутый «берлинский пациент» по имени Алексей.
Другое направление внимания адептов социокультурных войн - молодёжные сообщества, различные собрания людей, а также пресловутая ТОЛПА. Интересно в данном случае то, что один из ярких исследователей психологии толпы Марк Эрлс назвал своё исследование: «Стадо. Как изменить массовое поведение, используя энергию подлинной человеческой природы» (Москва, 2008). Заметим: толпа, манифестанты для английского автора - это стадо. Подобное отношение автор выражает в отношении к акциям, шоу-арт-действиям, социальному перфомансу и 81:гее1:-арту, наряду с графити, и даже к тату. Разработчики социокультурных войн особое внимание уделяют режиссуре данных «операций», «боевых действий», напоминающих «социо-экшн» и «социо-шоу». Эрлс отмечает, что в шоу-действии народ становится более покорным, податливым к внушению. Люди невольно подчиняются «единообразию поведения», действуют, исходя из «инстинкта слепого подражания» [16, с. 64-65].
Организаторы социокультурных войн также стремятся отыскать в толпе, в любом объединении наиболее агрессивных личностей в качестве своеобразных «поджигателей» ситуаций, как «естественных лидеров». В исследовательской литературе выделяется пять моделей подобных лиц: некрофилы; психопаты-фанатики; фру-стрированные лица; человек-функция; человек из ущербного бытия. С этой схемой сопрягается «теория социального научения», в соответствии с которой на степень агрессивности поведения влияют возна-
граждения, следующие за агрессивной акцией [1, с. 233].
Сегодня к особой агрессивности западные «режиссёры» призывают акционеров, затрагивающих темы свободы, сущности человека, социальной справедливости, коррупции, семьи, гендерных отношений. Причём для поднятия градуса агрессии адепты социокультурных войн не гнушаются подделками фактов, вбрасыванием фейков, обещаниями финансовой поддержки и правового сопровождения. Как показали январские события 2021 года, они даже пошли на провокационные шаги втягивания в шоу-акции детей-подростков, школьников и даже детей в колясках. К сожалению, к данной «режиссуре» косвенно примкнули и некоторые отечественные СМИ. Это относится, например, к радиостанции «Эхо Москвы», телеканалу «Дождь». По сути, они стали участниками коллаборационистского дрейфа в сторону тоталитарного Запада.
Здесь же следует подчеркнуть и роль некоторых отечественных идеологем, так или иначе «подстёгивающих» такой коллаборационизм. Это касается, прежде всего, ползучей идеологемы «жить, как на Западе», исключающей наличие множества противоречий самого западного социального бытия.
Последнее время в среде так называемого состоятельного населения страны проявляется тенденция к «излишнему доверию» к Западу, а также скепсис по отношению к собственной стране, её истории. Не случайно в данном ракурсе возникновение в сленге молодых обеспеченных людей («мажоров») таких оборотов, как «Рашка», «совки», «бандерлоги» и т.п. Вместе с этим исследователи отмечают «эгоизацию» молодёжи в нашей стране, её отрыв от коренных «социальных групп» [4, с. 153]. И здесь
опять встаёт проблема патриотизма и патриотического воспитания. Данная тема сама по себе весьма деликатна, но в сегодняшней ситуации к ней вновь обращается общественность, властные и образовательные структуры.
В современной полемической ситуации явно обозначилось стремление утверждать, что патриотизм якобы не воспитывается, а обеспечивается свободами, материальным достатком, справедливостью и т.д. И тем не менее заметим, что абсолютизация таких жизненных целей может привести к выводу: «Где сытней, там и Родина». Но патриотизм - это духовное чувство, несовместимое с потребительством. Сегодня сытно, завтра может быть голодно, а «счастье» не там, где только «сытно» и «комфортно». Потому при воспитании патриотизма так актуальна эстетизация нашей природной среды и совершенствование исторического сознания в стенах школы, в структурах среднего и высшего образования. Патриотизм - это мой язык, мои мелодии, мои литературные строки и образы, мои пространства, мой образ жизни, моя семья, мои пращуры и т.д. Патриотизм предполагает формирование этно-национального контекста в продукции разного рода СМИ, что несовместимо с утратой гордости за свои идеалы, за национальных героев, которая может быть доведена до возвышающего мифа. Как совершенно справедливо сказал один безвестный поэт: «... прости идея, что была ты выше!».
И ещё об одном объективном обстоятельстве, которое исследователи называют «псевдоморфозность» восприятия. Она выражается в заимствовании на психологическом уровне западнических идей и концептов в виде «импульсов извне» и «на свой лад» (О. Шпенглер). Политолог Б. В. Межуев
связывает это явление с блокировкой «чуждого влияния» и делает ставку на государственное и церковное сопротивление, а всё остальное-де организуется «по западным лекалам» [8]. Но данная картина вызывает вопрос: сможем ли мы обеспечить в развязанной социокультурной войне свою автономию? Ответ очевиден - мы обязаны это сделать. Здесь необходимо ускорение формирования национальных технологических платформ. Необходимо создавать национально ориентированный контент через коллективы театров, телекоммуникационных коллективов и редакторских групп газет, журналов. Процесс этот уже запущен, но всё ещё нуждается в активизации.
Январские дни 2021 года показали, что в школах, средних и высших учебных заведениях необходима разъяснительная работа в сложной социокультурной ситуации, функционирующей по законам войны. Актуальна идея усиления социокультурного контрнаступления, использующего атрибуты «мягкой силы». Это связано также с деятельностью на духовное и организационное опережение в отношении акций и манифестаций, сфабрикованных прозападной оппозицией. Вероятно, есть смысл пристальнее взглянуть на положение дел с собственностью в сфере средств массовой информации, где сложилась ситуация, когда региональные СМИ принадлежат иностранным бенефициарам.
Отметим и ситуацию в сфере экологического, художественного, психологического образования, которое в последние годы стало вотчиной зарубежных «специалистов», создавших для молодёжи всевозможные базы, клубы, коучинги, где отнюдь не всегда идёт речь о корректирующих практиках. С подобными «агентами» общается преимущественно «сетевая» мо-
лодёжь и так называемые прекарии, отряд которых вырос и в России в условиях пандемии. Как известно, прекарии не имеют постоянной занятости и не защищены социально. Прекаризация - главный «ко-видный» процесс в сфере трудовых отношений, и его последствия опасны. Одним из проявлений этого являются новые про-тестные движения. В конце 1990-х годов было популярно левое движение антиглобалистов. Теперь протесты идут справа. Будут и другие движения, расшатывающие государственность. В целом их появление -симптом того, что легитимность капитализма в его неолиберальном издании подорвана, в мире идёт напряжённый поиск новых моделей более справедливого общественного устройства [9, с. 81].
Справедливость состоит прежде всего в более равномерном распределении доходов между богатыми и бедными. Если с середины XIX века до конца XX века этот процесс шёл по восходящей, то затем его сменил неолиберальный регресс [13, с. 124125]. Но он больше никого не соблазняет и не успокаивает - вместо него люди ищут более разнообразного социального, экологичного и справедливого мира. Так характеризует основной мировой тренд в сфере общественных движений генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения В. В. Фёдоров [12, с. 4]. Но не является ли это дорогой к «холодной», «гибридной» и даже «горячей» социокультурной войне?
Таким образом, социокультурные войны в современном мире - новая, но развивающаяся тенденция. Их проявление в России ощущается всё явственнее. Анализ сущности, характера и механизма этих войн - задача актуальная, неотложная и практико-повседневная.
Список литературы
1. Агапов П. В. Социальная агрессия : историко-социологический и методологический анализ :
монография. Рязань : Наше время, 2006. 445 с.
2. Абдулатипов Р. Г. Перспективы человека и культуры : монография. Махачкала : Дагестанский
писатель. 2014. 384 с.
3. Грамши А. Искусство и политика : [сборник : в 2 томах] / перевод Р. И. Хлодовского. Москва :
Искусство, 1991.
4. Ирхен И. И. Региональное образование в сфере культуры и искусства в глобализирующейся
России : монография. Москва : МГУКИ, 2012. 240 с.
5. Клаузевиц К. О войне / перевод с немецкого А. К. Рачинского. Москва : Государственное военное
издательство, 1934. XVI, 692 с.
6. Ксенофонтов В. Н., Ксенофонтов В. В. Политика : война и мир. Москва : АГЗМЧС России, 2000.
170 с.
7. Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. Москва : Эксмо-Пресс, 2002. 832 с.
8. Межуев Б. В. Есть ли у России свой «цивилизационный» код и в чём он может заключаться?
// Вопросы философии. 2018. № 7. С. 35-43.
9. Ремизов В. А. Культурно-цивилизационные процессы : монография. Москва : МГИК, 2020. 132 с.
10. Ремизов М. Сможет ли Россия «отделиться» от Вашингтона? [Электронный ресурс] // Литературная
газета : [веб-сайт]. 2021. 20 26 января. № 3 (6768). URL: https://lgz.ru/article/3-6768-20-01-2021/ smozhet-li-rossiya-otdelitsya-ot-vashingtona/
11. Соммэр Д. С. В чём ценность человека? : перевод с испанского. Москва : Кодекс, 2018. 192 с.
12. Фёдоров В. Больше всего мы страшимся революции [Электронный ресурс] // Литературная газета :
[веб-сайт]. 2020. 25 ноября - 1 декабря. № 47 (6762). URL: https://lgz.ru/article/-47-6762-25-11-2020/ valeriy-fyedorov-bolshe-vsego-my-strashimsya-revolyutsii/
13. Чалдымов Н. А. Антропологическая катастрофа. Москва : Национальный Институт имени
Екатерины Великой, 2014. 224 с.
14. Шейнов В. П. Психологическое влияние. Минск : Харвест, 2011. 800 с.
15. Флиер А. Я. Очерки теории исторической динамики культуры : монография. Москва : Согласие,
2015. 528 с.
16. Эрлс М. Стадо : как изменить массовое поведение, используя энергию подлинной человеческой
природы / [перевод с английского А. А. Калинина]. Москва : Эксмо, 2008. 428 с. : ил.
References
1. Agapov P. V. Social aggression: historical-sociological and methodological analysis. Ryazan, Publishing
House "Nashe Vremya", 2006. 445 p. (In Russ.)
2. Abdulatipov R. G. Perspectives of man and culture. Makhachkala, Publishing House "Dagestanskiy pisatel".
2014. 384 p. (In Russ.)
3. Gramsci A. Art and Politics. Collection, in 2 volumes. Moscow, Art Publishing House, 1991. (In Russ.)
4. Irkhen I. I. Regional education in the sphere of culture and art in globalizing Russia. Moscow, Publishing
House of the Moscow State University of Culture and Arts, 2012. 240 p. (In Russ.)
5. Clausewitz K. About war / translation from German by A. K. Rachinskiy. Moscow, State military
publishing house, 1934. XVI, 692 p. (In Russ.)
6. Ksenofontov V. N., Ksenofontov V. V. Politics: war and peace. Moscow, 2000. 170 p. (In Russ.)
7. Kara-Murza S. G. Manipulation of consciousness. Moscow, Eksmo-Press, 2002. 832 p. (In Russ.)
8. Mezhuev B. V. Does Russia have its own "civilizational" code and what can it consist of? Problems
of philosophy. 2018, no. 7, pp. 35-43. (In Russ.)
9. Remizov V. A. Cultural and civilizational processes. Moscow, MGIK Publishing House, 2020. 132 p.
(In Russ.)
10. Remizov M. Can Russia "separate" from Washington? Available at: https://lgz.ru/article/3-6768-20-01-2021/
smozhet-li-rossiya-otdelitsya-ot-vashingtona/ (In Russ.)
^ Теория и история культуры billli Ol 1
11. Sommer D. S. What is the value of a person? Moscow, Publishing House "Kodeks", 2018. 192 p. (In Russ.)
12. Fedorov V. Most of all we are afraid of revolution. Available at: https://lgz.ru/article/-47-6762-25-11-2020/
valeriy-fyedorov-bolshe-vsego-my-strashimsya-revolyutsii/ (In Russ.)
13. Chaldymov N. A. Anthropological catastrophe. Moscow, Publishing House of the National Institute
of Catherine the Great, 2014. 224 p. (In Russ.)
14. Sheynov V. P. Psychological influence. Minsk, Harvest Publishing House, 2011. 800 p. (In Russ.)
15. Flier A. Ya. Essays on the theory of the historical dynamics of culture. Moscow, Publishing House "Soglasie",
2015. 528 p. (In Russ.)
16. Earls M. Herd: How to change mass behavior using the energy of genuine human nature. Moscow,
Publishing House «Eksmo», 2008. 428 p. (In Russ.)
*
