CC BY
299
КУЛЬТУРОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
УДК 130.2
СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ КОДЫ И МЕХАНИЗМЫ КУЛЬТУРНОЙ ТРАНСЛЯЦИИ
В.П. Гриценко
Краснодарский государственный университет культуры и искусств e-mail: [email protected]
В статье рассматривается эволюция социокультурных кодов человечества. Автор опирается на семиотические идеи М.К. Петрова, Н.С. Вольской, М.Ю. Лотмана, Б. А. Успенского. Характеризуются основные этапы социокультурного кодирования, указывается их специфика.
Ключевые слова: социокультурный код, именные коды, семиотическая мутация, семиозис, семиосфера.
Семиотические признаки входят в сущностное определение как личностного, так и социального бытия человека, они пронизывают как его телесную фигуративность, так и ментальные проявления. Семиотический статус Универсума западного человека развертывается в рамках христианской парадигмы: «1. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. 2. Оно было в начале у Бога. 3. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 2, 1,2,3)1. Как подчеркивал М.К.Петров, возникновение естествознания также стало возможным благодаря гуманитарной метафоре о «Книге природы», которая помогает постичь Создателя как автора «Книги книг». Эта истина осознается по разному: и как тезис М. Хайдеггера «Язык
- это дом Бытия» и как истина о которой О. Розеншток-Хюсси говорит иначе: «Бог заставляет нас говорить»2.
В статье будет рассмотрена основная траектория эволюции социокультурных кодов. Исходным будет анализ именных кодов в свете семиотической парадигмы и идей М.К. Петрова о культурной трансляции.
1 Евангелие от Иоанна (Ин.) (новозаветн.).
2 Розеншток-Хюси О. Бог заставляет нас говорить. М., 1998.
3 Очень примечательно, что журнал «Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия. Философия. Социология. Право» (См.: 2011. № 8 (151). Вып. 24) уделил внимание
Имя обладает способностью называть предмет прямым, то есть, непереносным способом. В социальной семиотике понятие «имя» не тождественно грамматическому имени, поскольку именем называют не только склоняемые, но и неспрягаемые слова. Именное кодирование развивается исторически. Рассмотрим исторические типы именного кодирования.
Современная логика является логикой развёрнутого дискурса. В ней доминируют способы и средства выводного знания. А если мы обратимся к логике первобытного мышления, то в ней мы не обнаружим дедуктивных выводов по образу и подобию евклидовой геометрии или построений в виде таблицы Менделеева. Как утверждают некоторые современные исследователи, логика мифомышления является логикой именования и переименования объектов. Сам же способ мышления путём именования и переименования предметов действовал как часть другого - мышления путем уподобления генеалогической связи.
Генеалогический принцип имеет космологический характер, так как в мифе признаётся, что Мир в целом, Земля рождаются от живого существа, из яйца и пр. Согласно Ведам Вселенная возникла из тела первозданного человека Пуруши, которого Боги вначале мира принесли в жертву. Из отдельных частей тела Пуруши, как
4
первосущества и первожертвы , возникли разные части мира, сословия и пр.
Генеалогический принцип в архаическом мышлении является основой
ориентации в мире и способом сделать неизвестное известным. У Леви-Стросса мы
находим показательный в этом отношении пример: «Для маори мир в целом
развёртывается наподобие гигантской родни, где небо и земля изображают первопредков
всех существ и всех вещей: моря, прибрежного песка, деревьев, птиц, людей... туземец
чувствует себя неловко, если не может ... до малейших деталей очертить родственные
связи, соединяющие его с рыбами океана либо путешественником, которому он
оказывает гостеприимство. Приводятся примеры людей, память которых сохраняла в
полном порядке генеалогию, включавшую до 1400 персон»5. Принцип генетического
родства, генеалогическое древоявлялись способом упорядочивания материала в памяти и
стратагемой мышления. Этот принцип был существенным и как мнемотехнический
приём, а ведь качество мышления и памяти взаимосвязаны. Можно полагать, что
рациональность первобытного мышления основывалась стихийно на уподоблении
процесса мышления процессам биологической эволюции и биологического порождения.
Рациональность первобытного мышления имела в качестве своей подоплеки не
гениальность её носителя, а «гениальность» природы в целом. Логика мыслительных
форм вырастает из «логики природных форм», прежде всего, из «логики» эволюции ^ 6 живой природы .
идеям и памяти М.К. Петрова. Непосредственных учеников у М.К. Петрова было, видимо, немного, но тех, кто, как и я, считает его своим учителем - десятки, если не сотни. Я ни разу не слышал его лекций непосредственно, а с его идеями познакомился опосредованно. Однако смело можно говорить, что в науке и философии «невидимые колледжи» играют столь же весомую роль, как и реальные научные сообщества. М.К. Петров в своем творчестве 1960-1970 гг. вполне современен. Он использовал в своих трудах работы западных коллег наравне с работами отечественных ученых. Удивительно, но он был также свободен от низкопоклонства и догматического начетничества перед «классиками», как будто бы жил в другую эпоху.
4 Строительная жертва, используемая в славянской традиции, является результатом аналогичного воззрения: если мир возник из священной первожертвы, то дом, как мир семьи, для того, чтобы быть благополучным, тоже должен строиться в соответствии с законами мироздания, на основе жертвы. Вначале могла быть человеческая жертва или крупное животное, потом поменьше, например, заяц, потом монетка в фундамент.
5 Prytz-Johansen J. The Maori and his Religion. Copenhagen, 1954. P. 9.
6 Подобные соображения, кажется, стали само собой разумеющимися в современной эволюционной эпистемологии.
Посмотрим на эту ситуацию с другой стороны. Древнегреческий термин tehne (искусство, ремесло, профессия) генетически восходит к слову ticto (tec) - рождаю. Начиная со времени образования полисов, этот термин функционирует в окружении однородных терминов: physis - природа (от phyo - рождаю, произвожу), gignomai (рождаюсь, делаюсь, становлюсь), что означает возможность процесса творчества, порождения нового. Однако постепенно принцип порождения заменяется принципом деятельности. Вначале принцип деятельности рассматривается даже терминологически как точка зрения на организацию живой природы. Можно предполагать, что генеалогическое мышление трансформировалось в логическое через понимание деятельности, как порождающего принципа. Труд крестьянина, ремесленника, скульптора есть тоже порождение из одних вещей других. Что такое Бог Аристотеля? Это Форма форм. А форма в теории природы Аристотеля обладает атрибутом активности, в отличие от пассивной материи. Образ Бога у Аристотеля подобен образу гончара или скульптора, который придаёт бесформенной материи определённый целесообразный вид (форму, идею). Недаром сам Аристотель для пояснения того, что есть форма и материя использует образ ремесленника. Аналогия, употребляемая Аристотелем, демонстрирует, что корни логического мышления уходят не только в природу, а в технологический процесс преобразования человеком природы. Греческая мифология в своей живой форме, до того как она была переработана художественно, есть та культурная форма сознания, которая соответствует технологии этого периода. В то же время, важно иметь в виду, что с социально семиотической точки зрения, форма есть ключевое содержание социокода. Понятие «форма» универсально, так как форма (устойчивая структура, стандарт, вид) вещи есть порождающий принцип, способный принимать облик технологического, социального, ментального кода.
Что же представляет собой мифомышление? Мифологическое мышление организовано не по принципу выводного, логико-силлогистического мышления, а по принципу уподобления. Примером может служить следующий факт: когда носители архаичного сознания строили мифологическую модель мира, то в этой модели Вселенная, социум и человеческое тело рассматривались как изоморфные модели. Доказательства этого опредмеченыв вещах традиционной культуры: традиционное жилище, традиционный женский наряд также сделаны как уподобление Вселенной7. В целом, женский костюм представляет не что иное, как предметно-символическое воплощение Мирового дерева и мировоззренческое подражание Вселенной. Такой изоморфизм должен означать высшую степень благополучия для индивида и он мог простираться до установления отношений подобия между отдельными планетами, минералами, растениями, социальными функциями и частями человеческого тела. Отождествление изоморфных единиц происходило не на уровне самих объектов, а на уровне имён. Мифологическое отождествление предполагало трансформацию объекта, которая происходит в конкретном пространстве и времени.
В отличие от мифомышления, логическое мышление оперирует словами, которые обладают относительной самостоятельностью, дискретностью. Рациональный дискретно-логический дискурс8 производит сопоставление понятий в некоей идеальной
7 По аналогии со Вселенной скроен традиционный наряд русской девушки: головной убор -кокошник берет свое название от имени кокоша (ко-ко), что значит курица, и как всякая птица символизирует верх (небо). Волнистые узоры, узоры в виде зигзага обозначают небесные воды. Прямоугольники, ромбы обозначают возделанные земли, пашню. Ниспадающие сверху вниз ленты, -рясны, - есть подобие небесных живительных вод, ниспадающих вместе с дождями: небесные хляби, дающие плодородие.
8 Интересно отметить, что современная рационализация, происходящая в эпоху компьютеризации с семиотической точки зрения также предполагает использование дискретных кодов, свойственных
области вне времени и пространства. Он как бы рассматривает предмет «сам по себе», «идеально», «объективно». Идея изоморфизма является актуальной в обоих случаях, но в случае логического мышления она достигается относительной свободой в манипуляции исходными единицами.
Загадка знакового содержания мифологического кода во многом уходит в систему обозначения, характерную для общества с мифологическим сознанием. Система референции мифа опирается на язык собственных имён и устанавливает отношение между смыслами путём аналогий и эквивалентностей. Связь знака и значения для такого сознания иная, нежели для современного человека. Она имеет более непосредственный характер, чем в современном обществе, поэтому основным элементом знаковой реальности в мифе является имя. Действия с предметами и имитация этих действий с именами, соотносятся прямым способом. Этим может быть объяснена практика табуирования имён, запреты на произнесение определённых имён, сокрытие имен в определённых ситуациях, двойные имена и прочие уловки ныне ставшие суевериями. Примеры магического использования имен можно найти во многих источниках по первобытной культуре, в том числе у Дж. Фрезера в «Золотой ветви»9.
Ю.М. Лотман и Б.А. Успенский высказали в свое время предположение, что тип семиозиса, характерный для мифа - это номинация, что социокод в мифе аналогичен собственному имени10, а мифологическое сознание замкнуто на себя и принципиально непереводимо в план иного описания. Это объясняется фактом непереводимости собственных имён, вследствие чего миф может быть постигнут только изнутри, а не извне. Поэтому представитель современной цивилизации способен постигать миф только лишь благодаря гетерогенности общественного сознания в целом, которое «сохраняет в себе определённые пласты, изоморфные мифологическому языку»11. Поскольку мифосознание ориентировано на собственные имена, то при создании исторических мифов тех или иных социумов или этносов социальная борьба кодируется как форма искоренения плохих имен, свержение символов, олицетворяющих Зло и внедрение новых имен и обозначений12. Механизм переоценки ценностей в этом типе культуры осуществляется путем переименования13.
Логично предполагать, что мифологические имена, как первоимена, имели иной смысл, чем современные имена. Человеческий интеллект, как смыслопорождающее
дигитальной цивилизации и иногда именуемая как оцифровка информации добытой в «Галактике Гутенберга».
9 Воины племени сулка в Новой Британии именуют своих врагов гактеев («гнилые стволы деревьев»), полагая, что тем самым наносят им порчу. Часто запрещается упоминать имена покойников, чтобы не потревожить их дух. Т абуирование определенных имен может служить одним из объяснений не просто большого числа синонимов, но и таких феноменов, как политеизм.
10 Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф - имя - культура//Труды по знаковым системам. Вып.УГ Тарту, 1973. С. 286.
11 Там же , с . 293.
12 Там же, с. 295-296.
13 В эпоху перемен новые имена становятся вселенскими, наполняя образ, имеющий своим истоком мифологическое содержание. В эпоху петровских реформ сотворение «новой» и «златой» России мыслилось как полная замена имён: смена названий государства, перенесение столицы и дача ей «иноземного» наименования, изменение титула главы государства, названий чинов и учреждений, перемена местами «своего» и «чужого» языков в быту и связанное с этим полное переименование мира как такового. Одновременно происходит необыкновенное расширение употребления собственных имён, поскольку большинство социально активных нарицательных имён фактически функционально переходит в класс собственных. В соответствии с мифологическими принципами, смена наименований мыслится как акт уничтожения старой вещи и порождения новой. В современную эпоху критика коммунизма и распад СССР сопровождались переименованием городов, улиц, государственных, общественных и других учреждений и организаций, переназванием должностей.
устройство, работает в двух видах ментальных и языковых кодов - дискретных и континуальных14. Современные исследователи культуры сформулировали это в виде некоторого закона обязательного двуязычия. Становление человеческой ментальности есть также развитие двух видов кодов - дискретных и континуальных. Наряду с изобразительными языками, языками образами, развивались языки дискретнодискурсивного характера, например, языки именования. Некоторые исследователи даже утверждают, что первые имена были в то же время метафорами (А.И. Пигалев)15. Метафора по своей внутренней природе двупланова и является орудием антропо и социоморфизма, позволяя переносить признаки социума на природу и обратно.
Структурная матрица рода, равно как и первые имена, не создаются в сфере рутинной повседневной деятельности, а «выплавляются» в пышущем жаром и экзальтацией горниле ритуального коллективного экстаза.
Ритуальные действия, обладающие высоким эмоциональным накалом через длительные и монотонные повторения формировали систему корреляций между видимыми объектами, их символами, жестами и речевыми выкриками. Эмоциональный накал совместной деятельности позволял переводить существенные для коллектива знания, закодированные в знаках и символах, в долговременную память. Зафиксированное с помощью одних и тех же знаков, такое знание генерализуется не только в пределах одного поколения, но и через процессы межпоколенной трансляции, воспроизволя на основе именной и ритуальной матрицы социально-ролевую структуру рода, племени, этноса, социума. Однако ритуал не может длиться бесконечно, рано или поздно он заканчивается. Проблема разрешается за счет появления новых форм языка, который служит указанной цели и замещает ритуал в промежутках между его выполнением, т.е. в то время, когда род не собирался.
Мифологическое сознание удобно тем, что оно не требует убеждений, а опирается на имена, уподобления, табу и магию действа. М. К. Петров, Н. С. Вольская, Ю. М. Лотман, Б. Успенский доказали, что есть величайшее заблуждение воспринимать имена мифологических божеств и героев как красивую выдумку. Первоимена выполняли рольсоцио и технокода в рамках социокультурной матрицы своего времени.
Способы организации древней культуры, мышления и производства исследованы Н.С. Вольской на базе анализа текстов Гомера и Гесиода под влиянием М.К. Петрова16. Исходя из того, что принципы порождения и именования лежат в фундаменте мировоззрения и организации социума этого периода, Н. С. Вольскаяподчеркивает, что «технологическая матрица», «именная матрица» и «олимпийская система» кодирования социального опыта и знаний тесно коррелированы, все производственные и социальные навыки замкнуты, согласно Г омеру и Г есиоду, на группы божественных имён17, каждое имя Бога в олимпийской системе нагружено технологией или технологиями (матрица технологическая), а сами имена связаны кровнородственной связью (матрица именная)1.
14 См.: Зенкова Л.В. Некоторые аспекты семиотической структуры и функциональной организации «правополушарного» мышления// Бессознательное. Тбилиси, 1978. Т.1. С. 743; В.П. Гриценко. О диалектике дискретно-дискурсивного и образно-эмоционального в познании. // Философские науки. 1990. № 6.
15 Пигалев А.И. Культурология. Волгоград, 1998. С. 52.
16 См.: Вольская Н.С. Семиотика древнегреческого мифа // Вопросы философии. 1972. №4.
17 Там же, с. 115-116.
18 Вольская Н. С. пишет: «Имя расположено как бы в точке пересечения профессионального и кровнородственного установления, оно «работает» с двойной нагрузкой: концентрирует (кумулирует) в себе несколько технологий (практических отношений к миру), а с другой стороны, являясь именным различием среди других имён и объединяя профессии в различении, имя соотносится со всеми именами по кровнородственному установлению. Таким образом, используя имя в качестве ключа при связи двух оснований в единую и замкнутую структуру социального целого, эти две матрицы взаимодействуют
Бог крито-микенской и гомеровской эпох подобендля грека современной энциклопедии (учебнику), кодирующей сведения и технологии, так как сам факт деятельности людей парадигматичен (Аристотель назовёт это формой), а содержание
деятельностизафиксировано в именной матрице Олимпа.
Нетрудно заметить, что в системе типа Олимпа нет привычной для современного западного человека дискурса, основанного на логикевывода, нет идеализации (абстракции), умозрения, выхода во всеобщее, нет индивидуального творчества, которое создаёт ситуацию выбора. Описываемая система не использует привычных и обязательных для европейского рационализмауниверсалий (категорий), понятий. Такого рода социальные и знаковые структуры не «работают» по принципу субъектнообъектных отношений, а используют такой ключ связи, когда контакт устанавливается не между мысляще-деятельным субъектом и чем-то внешним по отношению к нему, а между мыслью и действием, словом и делом. Такой принцип, назовем его «принцип Логоса», зафиксирован и в Библии. Можно считать, что именная матрица кодирования и транслирования социального и технологического опыта характерна для цивилизаций использующих ремесло и земледелие как экономический базис, считает Вольская, экстраполируя профессионально-именной характер кодирования опыта и на древневосточные системы жизни и хозяйствования.
М. К. Петров рассмотрел историческую эволюцию именных способов кодирования знания и опыта19 и предложил различать лично-именной, профессиональноименной и универсально-понятийныйсоциокоды.
Социокод личностно-именного типа представляет набор нескольких имен (например, детского, взрослого, стариковского), которые присваиваются социальному атому по мере его возрастной социализации. Стариковское имя символизировало функцию носителя социальной памяти, свое же взрослое (статусное) имя индивид, как социальный атом, передает другим членам родового коллектива, которые перенимают эстафету социальной преемственности. Ставшийстарейшиной член родового коллектива превращается в живое воплощение социальной памяти, одной из ее ячеек; его статус предписывает ему осуществление функций хранения обычаев, традиций, обрядов, функцию цензуры социальных нормативов и технологических стандартов деятельности. Этот период функционирования социальной памяти характеризуется опорой на интеллектуальные и мнемонические качества мозга индивида и установкой на устную трансляцию опыта и знаний. Господство живой памяти над предметной выражалось в том, что устная традиция передачи знаний была длительное время ведущей и подкреплялась атмосферой мнемотехнических средств - ритуалов, обрядов, тренажей20. Как справедливо пишет М.К. Петров устойчивость, преемственность, целостность социокода этого типа опирается исключительно на возможности индивидуальной человеческой памяти. Такая система трансляции была чрезвычайно жесткой и абсолютно консервативной. С другой стороны, должна была осуществляться селекция и выбраковка негодного опыта. Имелись специальные механизмы корректировки социального опыта и дренажирования социальной памяти. Таким образом, иногда поражающее современного человека многообразие языческих божеств, которые имелись у разных племён и народов,
между собой, обеспечивая воспроизводство в такой системе. Для грека исследуемых эпох именной Бог-знак есть что-то повседневное, что стало неотъемлемой частью его жизни, откуда он черпает все свои знания, умения и навыки и добывает ответы на все вопросы жизни» // Там же, с. 123-124.
19 Петров М.К. Самосознание и научное творчество. Ростов н/Д.,1992. Петров М.К. Человек и культура в научно-технической революции //Вопросы философии. 1990. № 5. Петров М.К. Язык и категориальные структуры// Науковедение и история культуры. Ростов н/Д., 1973.
20 Петров М.К. Человек и культура в научно-технической революции // Вопросы философии. 1990. № 5. С. 86.
их конкуренция, борьба, полифункциональность и непостоянство не случайны. Использование мифологических божеств в качестве средства кодирования и аккумулирования социального опыта требовало постоянной корректировки их ролей, функций и их родословных. Вся эта «чехарда» вызвана потребностями обновления социокодов, социальными изменениями (объединения племен, завоевание, разорение), задачами корректировки традиций, обрядов, технологических навыков.
Создание формальной логики Аристотелем есть акт символический с точки зрения рассматриваемого нами аспекта. В семиотическом смысле это означало рождение нового типа семиозиса и семиотического кодирования в полисном типе социума. Произошло рождение дискретно-дискурсивного, логического способа кодирования мысли, оперирующего понятиями, суждениями, умозаключениями; родился дискурс, основанный на доказательстве и опровержении, на классификации и выводе.
Появление на свет дедуктивных форм построения знания, примером чего являлась евклидова геометрия, свидетельствовало о значительной рационализации человеческого сознания. Н.С. Вольская так же указывает на фундаментальную роль Аристотеля в процессе перехода к новой системе семиотического кодирования информации. Нужда в олимпийской семиотической системе сама по себе отпала лишь после того, как возникла новая семиотическая система, способная, как и Олимп, сохранять, использовать и накапливать знания и навыки. «Такой семиотической системой на греческой почве явилась философская система Аристотеля - его наука логики. Весь период в развитии греческой философской мысли, от первых философов до Аристотеля, подготовил эту смену «олимпийского» способа мышления философским», - указывает
исследовательница21.
Со времени Гераклита и элейцев начинается сосуществование двухтипов мировоззрения. Вся предшествующая Аристотелю деятельность античных философов может быть рассмотрена как поиск и отбор новых способов кодирования и трансляции рационального опыта22. На смену профессионально-кастовому способу трансляции знанияприходит универсально-понятийный, опирающийся на использование категориального потенциала языка. Процесс межпоколенной трансляции ценностей, знаний, умений и навыков модифицируется, он перемещается из рамок семейной наследственности в область образования. Рефлексия, совершенная Аристотелем стала возможной благодаря тому, что он всей своей систематизаторской мощью опирается на предшествующий языковой потенциал, на накопленный в рамках языковых структур опыт концептуализации Универсумав рамках определенной философской картины мира. Подтверждением этого является выявление Э. Бенвенистом того факта, что вычленение десяти категорий философской системы Стагиритаво многом предопределено морфологией древнегреческого языка23.
Аристотель обнаруживает логические связи в чистом виде, открывает и систематизирует в теоретической форме законы формальной логики. Ему также принадлежит приоритет использования символов в логике для изучения структуры и закономерностей мышления, он начинает оперировать в логике переменными. Переход к логическому способу кодирования знания древнегреческими учёными привёл науку к созданию теорийного знания. Апофеозом этого процесса рационализации познавательной деятельности стала формулировка логических принципов построения знания Аристотелем и конструирование дедуктивных аксиоматических систем
21 Вольская Н.С. Семиотика древнегреческого мифа// Вопросы философии.1972. №4. С. 125.
22 «Вплоть до Аристотеля мы не найдём попыток отказаться от традиционной кровно-родственной связи и перейти к связи логической». См.: Петров М.К. Язык и категориальные структуры // Науковедение и история культуры. Ростов н/Д., 1973. С. 76.
23 Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. С. 104-114.
Евклидом. Формальная логика и евклидова геометрия, с научной точки зрения, являются разными научными теориями, но как семиотические культурные моделиони идентичны.
Универсально-понятийный социокод появился в результате того культурного переворота, который произошёл в Греции в VI в. до н.э. М.К. Петров считает, что решающим фактором в этом случае было изобретение многовёсельного корабля24. Именно этот продукт материальной культуры стал, с его точки зрения, семиотической метамоделью, которая в реальной практике трансформировала процессы кодирования и трансляции социального опыта ионийцев.
Для традиционного типа кодирования тупиковым оказался путь специализации. Неразрешимость этой проблемыпривела к кризису и разрушению традиционного, именного способа кодирования и трансляции знания, трансформации социальной памяти (культуры), основанной на этих методах кодирования. Распределение навыков через универсалии - исходное основание и точка роста новой, универсально-понятийной схемы социального кодирования. На разработку, основанного на универсалиях, социокода европейскому очагу культуры потребовалось около трёх тысячелетий. Особенно много хлопот принесла задача поиска и разработки механизмов накопления и социализации - ввода в социокод нового знания. До XV-XVII вв. европейский очаг культуры совершенствовал традиционную схему социализации нового: Бог - посредник
- человек. Наконец, совокупность обстоятельств толкнула христианских теологов к выводу, что и Священное Писание и сотворённая по Слову природа суть две «Книги» равного достоинства. Одна из них глаголет языками классической древности, а другая, по мнению Галилея, языком математики. Отсюда берёт начало Новое время, экспериментально-теоретическое естествознание и универсально-понятийный
социокод25. Универсально-понятийный социокод получил свое фундаментальное обоснование в средние века, в частности, в схоластике. Свои новые черты он приобрел в Новоевропейском рационализме. Европейская, западная цивилизация и культура родила тип прогрессивной эволюции общества, основанный на универсально-понятийном типе социокода, востребовшего развития образования, университетов, науки, научных технологий.
Универсально-понятийный социокод обрел свой статус благодаря совокупности культурных, институциональных, социальных и технологических изменений. Научная рациональность, как одна из ведущих сфер утверждения нового социокода, как отмечают В.П. Римский и В.С. Игнатова, «первоначально возникает в маргинальных пространствах между религий, теологией, философией, правом и политикой как специфическая субкультура с собственными коммуникативными ресурсами, символической манифестацией и мифологией, которые формируют стереотипы поведения ученогои способы научной деятельности, воплощенные в специфических знаково-символическихформах, социокодах, структурах личностной идентичности и идеальных формах научной рациональности (научного знания)»26. Научные сообщества и институты в виде академий, «невидимых колледжей» (Р. Бойль), салонов, новых способов коммуникации27 и адекватных новому образу науки текстов - статей,
24 Петров М.К. Человек и культура в научно-технической революции// Вопросы философии. 1990. №5. С. 88-89.
25 Там же, с. 88-89.
26 Игнатова В.С., Римский В.П. Генезис науки, инноваций и научного университета (к девяностолетию со дня рождения М.К. Петрова) // Наука. Искусство. Культура. 2013. № 2. С. 63.
27 См.: Огурцов А.П. Философия науки. Двадцатый век. Концепции и проблемы: в 3 ч. Ч. 2. Философия науки: наука в социокультурной системе. СПб., 2011. С. 272-274; Игнатова В.С., Римский В.П. Проблема «традиции - инновации» и генезис научно-инновационных субкультур (культурноцивилизационный контекст) // Наука. Искусство. Культура. 2012. № 1. С. 34- 57.
монографий, энциклопедий28, - возникают как инновационная субкультура29,
коррелятивная новым видам практики - научное наблюдение с помощью приборов, опыты, эксперименты, машинерия, типография. В век Ньютона сформировался центральный институт внутри самой экспериментальной науки - научная лаборатория, продвигающая новые виды практики и использующая орудия труда не для производства вещей, а для производства знаний - гипотез, теорий, законов. Как подчеркивает А. П. Огурцов, опытный фактологизм и реализм новой науки был неотъемлемой стороной демократической коммуникации - «республики ученых», равноправного и
демократического общения между ними, общения, не знающего границ и утверждающего транснациональность научного сообщества и науки»30.
С точки зрения рассматриваемого нами аспекта, нам важно подчеркнуть особенности новоевропейского семиозиса, в рамках которого утвердился универсальнопонятийный социокод.
Одним из основных способов закрепления содержания культурного кода человечества являются литературные памятники, произведениях словесного творчества. В них вместо языка магических действий и ритуалов, использующихся в мифологическом коде, применяется вербальный язык. В новой матрице разделения труда первоначально владение этой магией слова есть профессиональное качество священников и жрецов, они монополизируют и сакрализуют смысл религиозных идеологем. Фиксация нового кода как вербального происходит и в священных текстах, так, в Библии прямо говорится, что вначале было Слово и Слово было Бог. Сам текст, как социокод, поднимается до уровня божественного бытия, фетишизируется, сакрализуется. Религиозные догматы способствовали закреплению информации, относящейся к функционированию социальной системы, ее различным институтам и мировоззрению. Канонические формы поведения, деятельности, мышления и даже самосознания людей догматизировались и освящались непререкаемыми авторитетами.
В средневековой Европе письменное слово полностью не отделяется от звучащего слова, тексты эпических поэм, священные книги предназначались в основном для публичного чтения, общественный вес имело прежде всего звучащее слово, например, в форме схоластического диспута. Письменное слово всегда слишком конкретно и, в этом смысле, случайно31. Со становлением классической науки и искусства, представших в виде множества идентичных текстов, принципиально меняется и отношение человека к реальности. Возникновение реалистических теорий в науке и реалистических тенденций в искусстве обусловлено во многом тиражируемым словом. Такое слово сделалось более общезначимым, более абстрактным и, одновременно, более авторизованным. Печатное слово переместило мозговую деятельность человека на новый уровень абстракции. Текст перевел работу дискретно-логического мышления в физически однородное знаковое пространство, был найден адекватный семиотический план выражения для теоретического мышления. Печатное слово завершало процесс, начатый возникновением письменности. Систематическое общение посредством печатных текстов вырабатывало в людях психологию, при которой внутреннее действие не предполагало
28 Апофеозом этого новаторства, обусловленного появлением нового научного жанра - статьи, стало создание в Англии первого в истории науки журнала «Философские записки Королевского общества» (1665).
29 Игнатова В. С., Римский В. П. Генезис науки, инноваций и научного университета (к девяностолетию со дня рождения М.К. Петрова) // Наука. Искусство. Культура. 2013. № 2. С. 64.
30 Огурцов А.П. Философия науки. Двадцатый век. Концепции и проблемы: в 3 ч. Ч. 2. Философия науки: наука в социокультурной системе. СПб., 2011. С. 274.
31 Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965. С. 165 - 222.
непосредственной внешней реакции, ибо выражалось прежде всего в другом внутреннем действии - сомнении и понимании. Печатные тексты изначально ориентированы не на ритуальные действия, а на индивидуальное чтение. Повседневное чтение напечатанной на родном языке Библии непосредственно причастно к представлениям, что общение с Богом может быть основано на личной вере, на передний план выходит личная точка зрения. Массовый читатель постепенно научился воспринимать вымысел, серьёзно относиться к правдоподобной реальности. Действительность стала адекватно осознавать себя в знаковой реальности благодаря тому, что знаковая реальность получила сферу самостоятельного бытия, возникла художественная правда - аналог научной истины. Понять и объяснить, по существу, стало означать - «поместить в текст». Как
32
предположил М. Маклюэн , из печатного текста проистекает технический принцип нового понимания. Аналитизм научного мышления был неотделим от атомизма текстографическогосемиозиса. Понимание стало достигаться за счёт разложения фактов реальности на элементарные значащие единицы и выстраивания из них логически упорядоченных линейных рядов, которые для мысли, воспитанной на чтении печатных текстов, оказываются чем-то очевидным. Сам принцип типографского массового производства, тиражирования включает в себя допущение, что из отдельных букв складывается общий смысл. Тиражирование утверждало общезначимость смысла: математические выкладки, формулы, графики, чертежи, как модели чисто количественных, дифференциальных процессов могли быть всеобщим достоянием только при условии, что воспроизводящие их тексты абсолютно идентичны. Аналитизм33 и механистический редукционизм новоевропейского научного мышления без типографского наборного шрифта вряд ли мог сформироваться. До тех пор, пока срезы трупосечения или очертания местности всякий раз перерисовывались от руки, руководствоваться ими в таких ответственных предприятиях, как операции или дальнее путешествие, было практически невозможно и доминировал всякий раз возобновляемый личный опыт.
Всемирное общение возникло благодаря новым средствам связи, транспорта, с одной стороны, и в такой же мере, благодаря печатному слову и оперативным средствам тиражирования информации. Частное стало превращаться в общее во много раз быстрее, чем раньше34. Коллективная память в её знаковой форме стала более стабильной и основательной, нежели это было ранее. В силу возросшей роли коллективной памяти и коллективного интеллекта модифицировалась родовая сущность человека: изменился набор личностных социокодов, трансформировались формы ментальных и вербальных кодов, формы дискурса. Нелогические формы познания, интуиция, также из мистической формы опыта превратились в интеллектуальные способы непосредственного познания. В этом случае фундаментальной остается мысль М. Маклюэна, рассматривавшего процесс
32 McLuhan M. Gutenberg Galaxy: the making of tipografic man. Toronto, 1962.
33 Принципы аналитического метода Р. Декарта для эффективного понимания предмета требовалиразлагать его на элементарные части, двигаться от части к целому, от простого к сложному. Эти принципы сформировались во многом под влиянием новых технологических кодов, каковыми стали принципы форматирования и тиражирования типографского текста, повлиявшего также на формирование дискурса классического естествознания XVII-XIX вв. как и современный компьютерный семиозис (электронный гипертекст) форматирует мышление неклассической науки и постмодернистский дискурс культуры и искусства.
34 Географические открытия XVI в. стали достоянием всей европейской цивилизации, а не только фактом личного опыта (что совершали и средневековые аргонавты), потому что произошли в эпоху печатного станка, способного превратить любое знание в общее достояние читающей публики.
трансформации ментальных социокодов как определённую социоприродную мутацию,
35
изменение природы человека .
Текстографическийсемиозис породил новую эпистемологическую стратегию. Культурно-семиотически эта познавательная стратегия нашла свое закрепление в модели «книжная культура», а культурно-семиотическая метафора «книжная культура» характеризует культуру XVII - XIX в. Если Ф. Бэкон уподобил мозг человека «чистой доске» для письма, то процесс исследования природы стал ассоциироваться с метафорой
- чтение «книги природы». Так естественнонаучная задача оказалась вполне гуманитарной; проблема виделась лишь в том, чтобы узнать, на каком языке написана «книга природы». Леонардо, Галилей и другие испытатели природы утверждали, что важнейшим языком «книги природы» является язык математики. Процесс мышления уподобляется ими книжно-знаковым способам хранения и обработки информации; с этим мы также встречаемся у Гоббса, Локка, Декарта.
Наука и философия XVIII века рождают особый тип книжного форматирования знания - энциклопедию. Энциклопедия - это новый текстовый код, книжная форма Универсума знаний, коррелятивная Универсуму мироздания в рамках механицизма. Она была изобретена для того, чтобы сформировать систему абсолютно завершенного знания. В этом состоял пафос усилий энциклопедистов - Дидро, Гольбаха, Гельвеция. Прогресс научного знания, в том числе в естествознании, стал пониматься ими как создание точных, объемных, сложных теорий, которые имели завершенный, систематический характер и упаковывались в форму книжного произведения. В художественной культуре этого периода процесс творчества проявил себя как создание художественных произведений. Без книжной формы, видимо, не мог сформироваться классический роман, как сложная, полифоническая форма художественного произведения. Жизнь человека, история также могли быть переданы метафорами о написанных или ненаписанных очередных страницах книги; узнать новое, познать жизнь глубже - значило «перевернуть еще одну страницу книги»; чувство неизведанности передавалось метафорой о белых (еще неисписанных) страницах, о еще ненаписанных книгах истории, жизни, судьбы.
В то же время, книга, как носитель произведения, является одним из самых сложных социально-культурных кодов. Текстово-книжный код способен к значительному свертыванию и развертыванию информации, способен в своей знаковой развертке передавать другие виды кодов. В чем - то книгу можно уподобить мозгу: как мозг в своих электрохимических сигналах кодирует и моделирует Универсум, так же и книга в знаково-информационном пространстве печатного текста моделирует и кодирует Универсум бытия и Универсум знаний; три Универсума оказываются коррелятивными для субъекта познания через Книгу36.
Человеккак ментально активное существо постоянно поддерживает полилог в рамках семиотического пространства (семиосферы) своего существования.
35 «Изменение способа мышления проявляется не просто ментально, а и органически, рефлекторно, оно проявляется в новом типе рефлекторной работы головного мозга. Трансформировалась природа сознания человека, ведь семиотические коды сознания модифицировались, а сознание работает всегда в социокультурных кодах. Печатный текст, печатное слово видоизменили ментальную и функционально-физиологичекую организацию работы головного мозга - языки мозговой интеллектуальной активности. Типографский станок сделал эту культурсемиотическую мутацию массовой, повсеместной. Изменение культурсемиотического кодирования знания трансформировало типологическую структуру личности, ведь личность, ее статусно-ролевые функции презентируются в культуре семиотическими кодами». См.: Г.Ф.Сунягин. Философия культуры М. Маклюэна // Капитализм, человек и научно-техническая революция. Л., 1977. С. 114-126).
36 Благодаря книге человек моделирует Универсум, а в своем индивидуальном бытии он способен осознавать не более 10% поступающей из Универсума информации.
Минимальным условием смыслопорождения является диалог, ведь еще Платон определил мысль как «диалог души с самим собой». Поскольку количество языков в принципе не ограничено, то каждое диалоговое устройство работает в режиме перевода. Любой диалог есть перевод с более или менее общезначимых смысловых значений на язык индивидуального тезауруса. Как подчеркивал Ю.М. Лотман, индивидуальный человеческий интеллектуальный аппарат не монополист на работу мысли. Семиотические системы в интегрирующем единстве семиосферы синхронно и всей глубиной исторической памяти осуществляют интеллектуальные операции, хранят, перерабатывают и увеличивают объем информации. Мысль - внутри нас, но и мы -
37
внутри мысли .
В эпоху информационной цивилизации произошли важные сдвиги в области
38
семиозиса и семиотического кодирования. Наряду с мегамашинами власти сформировались семиотические мегамашины(масс-медиа) на основе и посредством современных информационных и компьютерных технологий. Фоновое знание, национальная картина мира и мировоззрение наиболее активно образуются в гигантском «миксере» мегаполисов39. Электронный гипертекст и гипермедиа40 - это логикогносеологическая форма, характерная для стадии человеко-машинного мышления, составляющая существо также современнойсемиотической мутации. В настоящую эпоху наступление электронного гипертекста стало крайне глубинным с точки зрения влияния на человеческую ментальность. Оно породило новую форму текстуальной организации знания: нелинейную форму текста. Основными звеньями такой организации знания становятся не термин, а терминологическое гнездо и метафора. Между ними существует отношение ассоциативной связи. Кроме того, гипертекстуальность разворачивает себя как принцип метауровнего построения философского и научного знания, не исключая линейный текст. Возникнув по воле разработчиков, решавших милитаристские задачах, гипертекст стал основной формой мышления в условиях наступления человекомашинного интеллекта. Этот вопрос предполагает свое более детальное рассмотрение. В рамках данной статьи мы завели речь об электронном гипертексте для того, чтобы поставить своеобразную точку в рассмотрении эволюции социокультурных кодов человечества.
Список литературы
1. Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965.
2. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.
3. Вольская Н.С. Семиотика древнегреческого мифа // Вопросы философии. 1972. №4.
4. Гриценко В.П., Данильченко Т.Ю. О роли Интернет в формировании универсальной идеологии //
Социально-гуманитарные знания. 2008. № 1. С. 309-312.
37 Иванов Вяч. Вс. Чет и нечет: Асимметрия мозга и знаковых систем. М., 1978; Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. М., 1996; Лотман Ю.М. Избр. Статьи. В 3 тт. Таллин, 1992. Т.3; Лотман Ю.М. О двух моделях коммуникации в системе культуры. // Труды по знаковым системам. Вып. III. Тарту, 1973.
38 Мэмфорд Л. Миф машины // Утопия и утопическое мышление: антология зарубежной литературы: Пер. с разных языков. Под ред. Чаликовой В.А. М.:Прогресс, 1991. С. 87.
39 Hirsch E.D., Jr. Cultural literacy. What every American needs know. N.Y., 1988.
40 Гриценко В.П., Данильченко Т.Ю. О роли Интернет в формировании универсальной идеологии // Социально-гуманитарные знания. 2008. № 1. С. 309-312; Гриценко В.П., Данильченко Т.Ю. Современные тенденции в философии сознания // Информационные и коммуникационные науки в изменяющейся России: Материалы Международной научной конференции. Краснодар, 20-23 сентября 2007 г. Краснодар: КГУКИ, 2007. С. 49-58.
5. Гриценко В.П., Данильченко Т.Ю. Современные тенденции в философии сознания // Информационные и коммуникационные науки в изменяющейся России: Материалы Международной научной конференции. Краснодар, 20-23 сентября 2007 г. Краснодар, 2007. С. 49-58.
6. Зенкова Л.В. Некоторые аспекты семиотической структуры и функциональной организации «правополушарного» мышления // Бессознательное. Тбилиси, 1978. Т.1; В.П. Гриценко. О диалектике дискретно-дискурсивного и образно-эмоционального в познании. // Философские науки. 1990. № 6.
7. Иванов Вяч. Вс. Чет и нечет: Асимметрия мозга и знаковых систем. М., 1978.
8. Игнатова В.С., Римский В.П. Генезис науки, инноваций и научного университета (к девяностолетию со дня рождения М.К. Петрова) // Наука. Искусство. Культура. 2013. № 2.
9. Игнатова В.С., Римский В.П. Проблема «традиции - инновации» и генезис научно-инновационных субкультур (культурно-цивилизационный контекст) // Наука. Искусство. Культура. 2012. № 1.
10. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. М., 1996.
11. Лотман Ю.М. Избр. Статьи. В 3 тт. Таллин, 1992. Т.3.
12. Лотман Ю.М. О двух моделях коммуникации в системе культуры. // Труды по знаковым системам. Вып. III. Тарту, 1973.
13. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф - имя - культура // Труды по знаковым системам. Вып^! Тарту, 1973. С. 286.
14. Мэмфорд Л. Миф машины // Утопия и утопическое мышление: антология зарубежной литературы: Пер. с разных языков. Под ред. Чаликовой В.А. М., 1991.
15. Огурцов А.П. Философия науки. Двадцатый век. Концепции и проблемы: в 3 ч. Ч. 2. Философия науки: наука в социокультурной системе. СПб., 2011. С. 272-274.
16. Петров М.К. Самосознание и научное творчество. Ростов н/Д.,1992.
17. Петров М.К. Человек и культура в научно-технической революции // Вопросы философии. 1990. №5.
18. Петров М.К. Язык и категориальные структуры// Науковедение и история культуры. Ростов н/Д., 1973.
19. Пигалев А.И. Культурология. Волгоград, 1998.
20. Розеншток-Хюси О. Бог заставляет нас говорить. М., 1998.
21. Сунягин Г.Ф. Философия культуры М. Маклюэна // Капитализм, человек и научно-техническая революция. Л., 1977. С. 114 - 126.
22. Hirsch E.D., Jr. Cultural literacy. What every American needs know. N.Y., 1988.
23. McLuhan M. Gutenberg Galaxy: the making of tipografic man. Toronto, 1962.
24. Prytz-Johansen J. The Maori and his Religion. Copenhagen, 1954.
SOCIOCULTURAL CODES AND MECHANISMS CULTURAL TRANSLATION
V.P. Gritsenko
Krasnodar state university of culture and arts e-mail: [email protected]
In article evolution of sociocultural codes of mankind is considered. The author relies on M. K. Petrov, V.
S. Volskaya, M. Yu. Lotman, B.A. Uspensky's semiotics ideas. The main stages of sociocultural coding are characterized, their specifics are specified.
Keywords: sociocultural code, nominal codes, semiotics mutation, semiozis, semiosfer.
