CC BY
16
Социологические ннуки
СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ В СФЕРЕ СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
А. А. Магомедов
SOCIAL END CULTURAL SUCCESSION IN THE SPHERE OF FAMILY RELATIONSIPS IN THE NORTH CAUCASUS
Magomedov A. A.
In the given article the role and the meaning of the succession of the best traditions for the spiritual development of people of the North Caucasus is demonstrated on basis of the large ethnic and sociological materials. The given traditions are especially important for young people who have to keep and transfer them to the next generation.
В статье на основе значительного этно-социологического материала показаны роль и значение преемственности лучших традиций региона в развитии духовной жизни народов Северного Кавказа, в особенности для воспитания молодежи, которой предстоит их сохранить и передать последующим поколениям.
Ключевы/е слова: социокультурная преемственность, семья, семейны>1е отношения, глава семьи, старейшина в доме.
УДК 316.356.2/.723(470.8)
Рассмотрение вопросов социокультурной преемственности в сфере семейных отношений - задача весьма сложная, ибо здесь мы имеем дело с процессами, не поддающимися количественному измерению и подсчету. Сложность проблемы еще и в том, что в XX веке, особенно в последние 30-50 лет, духовные ценности народов претерпели существенные негативные изменения, выразившиеся в падении нравственности, предании забвению лучших национальных, народных традиций, ухудшении отношений межличностного характера, в частности, между родителями и детьми, стариками и молодыми, мужчинами и женщинами, соседями, родственниками. Научно-технический прогресс своими достижениями, особенно в области телевидения, коснулся каждой семьи, каждого дома, неся с собой не только великолепные возможности приобщения миллионов, миллиардов людей планеты к процессам исторического прошлого и к современным мировым событиям, к культурным шедеврам цивилизации, доказывая могущество гения человека и широту спектра его возможностей - как физических, так и духовных, - но и навязывая разлагающую человеческие души, разрушающую традиции и нравственные устои народов, выворачивающую наизнанку интимные стороны жизни людей «культуру наоборот» - контркультуру, насаждающую насилие, порнографию, низменные страсти, неуважение к человеческому достоинству - культуру, неприемлемую многими народами, в частности, северокавказскими.
При рассмотрении таких тонких, деликатных вопросов, как межпоколенные взаимоотношения, нередко высказывают «вывернутую наизнанку» мысль о потерянном нынешнем поколении (даже двух поколениях) последних десятилетий, ибо не сформировано у них чувство уважения к старшим, создавшим то, чем молодежь живет, на каких ценностях держится. Согласиться со сказанным, значит согласиться с положением, что можно создать, смоделировать социальную программу, которую исправить практически невозможно. Здесь, безусловно, «горячие головы» торопятся с выводами, выдавая нежелаемое за действительное (нет и не может быть ни одного уважающего себя поколения, которое искренне бы злорадствовало по поводу моральных, нравственных, культурных потерь в своем обществе). Речь (если задуматься) должна идти не о сегодняшних потерянных поколениях, а о неэффективной практике воспитания осуществленного отцами нынешних молодых (не берутся, ведь, воспитанные или невоспитанные поколения сами по себе). Не на «несостоявшиеся поколения» надо косо смотреть (и ругать их), а анализировать свои действия, критически смотреть на себя, не сумевших вложить в детей ценности, образующие фундамент надежного человека, чем бы гордились и молодые, и те, кто шел впереди них. Это было бы и честно, и порядочно.
Что же касается средств массовой информации, разрушающих многовековые ценностные образцы, методически внедряющих в сознание людей «вещи», не соответствующие возрасту и гражданскому статусу, то серьезная вина в этом и в негативных процессах, происходящих в обществе, в творцах соответствующих материалов, в рыхлости их мировоззрения, в слабости гражданской позиции и погоне за сенсациями, в стремлении самим «насытиться» тем, чего якобы в свое время не видели и не слышали, в желании сформировать и сохранить свою аудиторию и умножить ее массу даже за счет духовно одурманенной молодежи.
Немалый положительный опыт по воспитанию у молодежи высоких нравст-
венных идеалов был накоплен в нашей стране, сконцентрирован в других странах. У нас его боятся брать на вооружение те, кто стоит у истоков теле- и радиопередач, пишущие и формирующие общественное мнение, жизненные ориентиры у будущего нации. Экранное время переполнено боевиками, дешевыми сериалами, никчемными передачами, не содержащими материалов, над которыми бы размышляли и молодые, и старики, и мужчины, и женщины. Сплошное развлекательное низкопрофессиональное шоу, не дающее ничего ни уму, ни сердцу. С другой стороны, ничто не остается без отдачи, все оставляет свой след. Вопрос: какой? Чем он потом обернется?
Низкопробная культура, основывающаяся на бездуховности, безработице и убогой экономике, сеет раздор между отцами и детьми, между прошлым и настоящим, смешивает подлинные и мнимые ценности, де-градирующе действует на общество. Благодаря ей происходит, как выражаются западные философы Х. Ортега-и-Гассет, К. Яс-перс, А. Камю, Ж.-П. Сартр, М. Хайдеггер, Э. Фромм и другие, омассовление, технизация жизни, социальное и духовное опустынивание, в которых человек живет и ведет сумасшедшие гонки за прибылью, не останавливаясь ни перед чем. И как следствие -главной целью деформируемого человека, по выражению Э. Фромма, становится обладание (даже через разрушение наиболее ценного, стоящего), обеспечивающее ему надежность социального статуса и общественный престиж.
На фоне происходящих в обществе нежелательных, в том числе деградацион-ных, процессов великой жизнеутверждающей (и охраняющей жизнь) силой, образующей микро- и макросоциальную, духовно-нравственную опору общества на уровне региона, выступают институты традиционной культуры, поддерживающие авторитет и целостность семьи и сами активно культивируемые в ней, и, к сожалению, постепенно теряющие свою былую значимость.
Формируясь и утверждаясь на протяжении десятков, сотен поколений, эти институты, подпитываемые достижениями
культур соседних, родственных народов, жили и живут в форме традиций и неписаных законов-адатов. В наиболее концентрированном виде они сосредоточены в этикете народов - этноэтикете (например, у адыгских народов - черкесов, кабардинцев, адыгейцев - в адыге хабзэ - адыгейском этикете, у других народов в другой форме). Есть смысл остановиться на некоторых из них, с нашей точки зрения, наиболее существенных.
Среди других институтов традиционной культуры «ореолом святости» окружен институт почитания старших, или родителе-центристская традиция. Уважение к седине, к возрасту - основополагающий принцип этикета, морали восточных, в т. ч. кавказских, народов. Почитание старших, родителей - в целом культ старших, - естественно не сугубо только кавказское (северокавказское) явление. Оно свойственно всем народам, однако в наиболее целомудренном виде, пожалуй, - восточным народам, в том числе кавказским. Горцы Кавказа на протяжении долгой, нелегкой истории на практике пришли к выводу, что главный «регулятор» межчеловеческих, межпоколенных отношений - внутрисемейный порядок, дисциплина, а порядок всегда там, где бережно, с уважением, любовью, даже некоторым трепетом относятся к старшим, особенно старым людям, родителям, аккумулирующим в себе многовековую этническую культуру, и генерирующим ее молодым. В Китае на основе учения конфуцианства сформировалась «философия сяо» - учение о сыновней преданности, о почитании детьми родителей. Согласно этой философии почтительный сын (дочь) должен всю жизнь преданно заботиться о родителях, прислуживать и угождать им, быть готовым на все во имя их здоровья, блага и покоя. Культ сыновней почтительности в этой стране с течением времени стал нормой жизни, а выдающиеся примеры сяо, собранные в сборнике «24 истории сяо», превратились в объект восхищения и подражания (два примера: один бедняк в эпоху Хань, продавший сына, чтобы накормить умирающую с голода мать, находит в огороде сосуд с золотом и надписью: «За твое сяо»; почтительный сын в голод-
ный год отрезал от себя кусок тела, чтобы сварить бульон для старого больного отца и накормить его).
П. Ф. Лесгафт - педагог, врач, основоположник школьной гигиены и врачебно-педагогического контроля в физическом воспитании, говоря о роли преемственности в семейной традиции, отмечал, что условия семейной жизни помогают ребенку осознавать свою причастность к роду человеческому, приобщиться к духовным ценностям народа, его языку, нравам, оставляют неизгладимый след во всем его существовании.
Старшие в семье, в роду на Кавказе традиционно пользовались и пользуются большим уважением и почетом. В связи с этим у каждого народа существовали этикетные символы. Например, у осетин на мужской половине дома у очага обычно стояла грубо сколоченная скамейка - кресло с резной спинкой. Оно служило сидением для старшего в доме мужчины. «Это кресло - своего рода трон патриарха, главы дома. По старым обычаям никто кроме старика, не смел садиться на это священное седалище» (13). По правую сторону от очага, ниже «патриаршего трона», полукругом располагались небольшие треногие стулья - табуретки или простейшего устройства скамейки на 2-3 человека. В некоторых домах стулья и скамейки заменялись деревянной или каменной лавочкой вдоль стены. Когда семья бывала в сборе, мужская половина вся сидела на этих стульях или лавочках... (4).
Присутствие старшего в доме в определенной степени напоминало присутствие полководца при войсках - в семейном коллективе поддерживался мир и обеспечивалось спокойствие. Старший, пока позволяли силы, руководил отправлением семейно-родового культа, обрядами, связанными с хозяйственной деятельностью семьи, занимался сложными межсемейными вопросами, регулированием отношений в роду, участвовал в проведении сельских сходов и принятии на них общественно значимых решений и т. д. «Члены семьи безусловное уважение к старшему оказывали не только потому, что он был старше всех в доме и издавна повелось так, но еще и потому, что он обладал
большим жизненным опытом и житейской мудростью, чем они сами, ибо этот опыт приобретался годами...
От авторитета главы семьи (от старейшего - А. М.), от его тактичности, соблюдения строгой справедливости, умения держать себя, а также от способности поддерживать мир и порядок среди многочисленного состава семейного коллектива зависела в значительной степени устойчивость семьи, налаженность ее хозяйственной деятельности» (5).
«Старейший в доме» и «старший дома» - не всегда синонимичные понятия. «Старейший» - категория возрастная, а «старший» - понятие, связанное, прежде всего, с функциональными обязанностями. Старейший уже заслужил почет и уважение в своем доме и у общественности, а старший еще должен их заслужить своим умом, талантом, мудростью, умением организовать дом, быть дипломатичным и прагматичным и пр. Старшим при живых родителях (уже старых) мог стать старший или средний сын. А в случае отсутствия таковых старших заменяли мать, старшая в доме женщина.
Присутствие старших дисциплинировало младших, последние учились у первых мудрости, такту, выдержке, хозяйственным навыкам, умению держаться в обществе, обращению к старшему человеку вообще, к старшим и младшим родственникам, к женщине, детям, братьям и сестрам, больным и нуждающимся, к тем, кто в пути и т. д. Этикетные нормы поведения северокавказцев предполагали следующее (рассмотрим их на примере этикетных норм кабардинцев (черкесов, адыгейцев), во многом совпадающих с нормами других народов) (1):
1) младший не имел права проявить невежливость по отношению к старшему, тем более - старику. В «Адыгском героическом эпосе» описаны конфликты, при которых только почтенный возраст его участника удерживал второго, младшего его участника от нанесения оскорбления или побоев;
2) к старикам следовало относиться мягко и снисходительно, особенно в тех случаях, когда они были виноваты. В ряде случаев при разборе конфликтов в сельских
и медиаторских судах к старикам относились мягче;
3) застольный этикет обязывал самым строгим образом соблюдать принцип возрастного старшинства;
4) младшие обязаны были оказывать всяческие услуги старшим и старикам;
5) в присутствии старших младшие не могли сидеть (широко известен фольклорный сюжет: тяжело раненый сын при появлении отца с трудом пытается встать. Тот поспешно уходит, чтобы сын мог лечь);
6) в присутствии старших младшие не смели ругаться;
7) старший мог сделать младшему замечание, - при этом последний обязан был выслушать спокойно;
8) старшему принадлежало почетное место в доме - недалеко от очага;
9) младшие не могли вмешиваться в разговоры, пока к ним не обращались с вопросом;
10) если старший шел рядом с младшим, то он находился справа, если же шло трое, то старший находился посередине;
11) беседу мог начинать только старший по возрасту;
12) младший не имел права переходить дорогу старшему;
13) при встрече младшего со старшим первый должен был повернуть и сопровождать старшего, пока тот его не отпустит;
14) при встрече младшего со старшим первый не имел права подавать руку старшему;
15) если младший был на коне и встретил старшего без коня, то он должен сойти с лошади и пройти мимо старшего пешком;
16) при встрече младшего со старшим первый должен уступить старшему правую, считающуюся более почетной, сторону;
17) младший не имел права класть шапку на кровать старшего, так как по кабардинским обычаям считалось, что этот жест оскорбляет честь старшего.
Почитание и уважение старших у кавказцев проявляется и в такой традиции, как приветствие старшего младшим, когда последний, оказывая уважение первому, обяза-
тельно встает, уступая свое место, и не садится до тех пор, пока старший не сядет и не пригласит его сесть. У адыгов это требование к молодым выражено в таких пословицах: «Когда голова заходит, тело подними»; «Даже бык и корова приветствуют друг друга вставанием» (15). Исследователь адыгского этикета Б. Х. Бгажноков, акцентируя внимание на некоторых тонкостях традиции уважения старших, пишет: «Младшим в присутствии старших вменяется в долг проявлять скромность, хвастовство, бахвальство и вообще какие-либо пространные речи о своей персоне считаются грубым нарушением этикета. Молодой человек всем видом должен выражать внимание, уважение к старшему, готовность выполнить любое его поручение. Такая постановка исключает возможность держать руки в карманах, стоять полусогнутым, сидеть развалившись, ерзать на стуле, поворачиваться к другим спиной, чесать затылок, нос, курить, жевать, подпирать щеку или лоб рукой, имеются специальные вежливо-скромные формулы обращения к старшим, для выражения им благодарности, особым правилам подчиняется размещение старших и младших в пространстве и т. д.» (2).
Отношение к старшим неразрывными узами связано с отношением к женщине. Много страниц посвящено т. н. «бедственному», беззаконному положению женщин в северокавказской, в частности, горской семье. В свое время чаще всего это делалось из идеологических соображений, с целью дискриминации религиозных ценностей в вопросах семьи, взаимоотношений мужей и жен, родителей и детей, а также, ценностей, сформировавшихся в рассматриваемой сфере в прошлой истории народов. Спору нет, в прошлой жизни народов Северного Кавказа, как в жизни других народов мира, существовал целый узел неразрешенных вопросов во взаимоотношениях супругов (и это естественно, так как мир супругов тот мир, который зачастую и под микроскопом рассмотреть невозможно), членов семейно-родственной общины, усугубляемых консервативными (жизнью продиктованными) традициями и религиозными предписания-
ми. Однако для кавказского, северокавказского в частности, мужчины не было достоинства большего, чем защитить честь, достоинство, положение женщины ближайшего круга - матерей, сестер, дочерей, близких родственниц, а также женщин рода, и большего позора, если он уронит свою честь, не защитив чести и достоинства женщин (причем, не только родственниц) и не обеспечив им спокойной жизни. В целях защиты имени семьи, рода, женщин в них мужчины могли пойти на крайнюю меру - на убийство обидчика, совершившего оскорбление женщины. Общественное мнение было на стороне первых.
В адатах многих сельских общин Дагестана в прошлом было оговорено, что общественность выступает в защиту обиженных, оскорбленных. Так, адаты Тиндальско-го наибства Хваршинского общества предусматривали: « За оскорбление девушки или вдовы виновный платит обиженной 25 рублей и, кроме того, изгоняется из общества на 3 месяца.
Если женщина заявит, что известный человек пришел к ней с дурной целью, и если указанное лицо не сознается в этом, то обвиняемый должен очиститься с 12 лицами из своей фамилии по назначению обиженной., если не очистят, то взыскивается с него в пользу обиженной 25 рублей. Свидетелей-очистителей назначает отец обиженной или брат ее или же наследники, а если же женщина замужняя, то муж в последнем случае с виновного взыскивает 40 рублей, и он изгоняется из общества на 1 год» (9).
Изгнание из общества, отлучение от него означали для человека и его семьи суровое наказание, так как общественное мнение регулярно, систематически напоминало им о позоре содеянного. Преступившему обычай гор человеку, его семье, роду долгое время приходилось восстанавливать свое доброе имя. Кстати, традиции изгнания из общества существовали и существуют и в других странах, у других народов. Они всегда всеми воспринимаются тяжело. Например, для японца, как пишет журналист В. Цветов, нет более жестокой кары, оказаться выброшенным из общины в чужой мир, простирающийся за ее границами. К такому на-
казанию приговаривают за попрание интересов общины, за игнорирование ее мнения, оценки. Японец рассматривает себя частью какой-либо общины (12).
Особым уважением и почетом пользовалась и пользуется женщина у осетин и адыгских народов, что нашло отражение в нартском эпосе тех и других и подтверждение в практической жизни - в общественном сознании и семейно-бытовой морали. Например, в кодексе моральных установок осетин уважение к женщине занимало первое место, что было само собой разумеющимся явлением, обуславливающимся, кроме прочего, и пережитками матриархальных отношений.
Уважение к женщине, особенно к старшей женщине, матери у осетин проникновенно описывалось в повествованиях и этнографических материалах отечественных и зарубежных гостей этого народа. Знаток осетинского народного быта М. А. Мисиков давал такую характеристику феномену осетинского этикета: «Когда женщины проходят мимо сидящих мужчин, даже глубоких стариков, то последние встают, приветствуя их. Женщины застенчиво приостанавливаются и, если среди них есть старуха, то она довольно громко благодарит их за внимание и просит сесть. Затем продолжают свой путь. Сколько бы ни сидело мужчин, все до единого встают, если даже проходит одна женщина. Перед женщинами пожилыми все мужчины моложе их должны стоять и оказывать им всякие почести, как старшим» (7). Говоря об этой стороне жизни осетин, Штедер (XVIII в.) писал: « Тот считается в безопасности, кого взяла под свою защиту женщина. Когда женщины вмешиваются в кровавые схватки с распущенными волосами, то все пристыженные вкладывают сабли в ножны и расходятся» (8).
Это же отмечал и классик осетинской литературы Коста Хетагуров: «До каких бы пределов не дошло опьянение пирующих мужчин, как бы развязано ни вела себя компания молодежи, как бы сильно ни было ожесточение ссорящихся, дерущихся и сражающихся, - одно появление женщины обуздывает буянов, останавливает и прекращает кровопролитие» (11).
О значительном весе осетинских женщин в обществе говорят многие факты из их общественной и брачно-семейной жизни. Так, женщины свободно могли наравне с мужчинами участвовать в общественных играх, на призах. Крайне редки были (эта традиция сохраняется в настоящее время) случаи грубого обращения с женщиной. Бить женщину считалось и считается позором. В случае, когда семейная жизнь становилась невыносимой, женщина могла свободно расторгнуть брак и уйти в дом родителей на несколько недель. В случае рождения сына (будущего воина) материнская сторона дарила ему коня. В целом материнский род, особенно дяди по матери играли большую роль в судьбе детей, начиная от детского возраста, кончая взрослой их жизнью.
Высокое положение в семейно-брачной жизни было характерно для адыгской женщины. Выражалось это в глубоко почтительном, рыцарском к ней отношении со стороны мужчин; в стремлении помочь женщине в беде, выполнить по возможности всякую ее просьбу; в традиции приветство-вания женщины вставанием со стороны мужчин; в способности женщины остановить дуэль мужчин опусканием платка между дерущимися, предупредить убийство или другую трагедию, убедив их участников в бессмысленности затеваемого дела; в организации спасения преследуемого врагами мужчины, спрятав его в своей комнате; в обладании большой свободой в обращении с мужчинами; в непопущении мужчинами ссор, брани, оскорбительных выражений, курения в присутствии женщин; в непопущении рукоприкладства по отношению к женщине (адыги по этому поводу говорят: «Мужчина, унижающий женщину, отходов просяных не стоит», «Доблестный муж с женой ласков, а муж-баба драчлив с женой»); в освобождении женщин, особенно девушек, от тяжелых полевых и домашних работ; в желании и стремлении адыгских мужчин быть чуткими, нежными, галантными, предупредительными по отношению к женщине, красиво одевать своих жен, дочерей, не жалея для этого наличных средств; в праве жены в случае притеснения со стороны
мужа уйти к родителям (возвращалась к мужу только после заверений супруга и его родственников в том, что это не повторится).
Адыгэ нэмыс (адыгское достоинство, адыгский этикет) обязывал мужчину тщательно приводить себя в порядок перед встречей с женщиной: считалось неприличным выйти к женщине (к соседке, к знакомой) в майке или незастегнутой до ворота рубашке, небритым, непричесанным, с босыми ногами или в шлепанцах на босу ногу и т. д. (6). На Кавказе говорят: «Мужчину делает мужчиной женщина, женщину делает женщиной воспитанность»; «Ты забей один кол, а хорошая жена превратит его в хозяйство»; «И дом, и родственные связи держатся на женщине»; «Обществом подорванный авторитет мужчины восстановит женщина, но женщиной подорванный престиж мужчины не сможет восстановить и общество».
Оценивая самочувствие адыгской женщины в условиях дома, черкесский1 просветитель Хан-Гирей отмечал: «Все те, кто судит о домашнем быте черкесов по образу жизни других азиатских народов, исповедующих магометанскую веру, о том имеет ложное понятие. Рыцарское честолюбие много прекрасного ввело в их обычай. К числу прекрасных черт можно отнести и величайшее уважение к женщинам, которого прекрасный, но слабый сей пол достоин вполне» (10).
Немало уважительного по отношению к женщине содержали и содержат этикеты других народов северокавказского региона. Воздавая должное главной женщине - матери, даргинцы говорят: «Для матери хоть яичницу на ладони изжарь - все равно будешь в долгу». С. Ш. Гаджиева, дагестанский историк, хорошо знающая семью народов Дагестана, пишет: « Подчиняясь веками нормам половозрастного разделения труда и установленным правилам поведения, му-жья...всячески заботились о своих женах, защищали их честь и покой; их любовь, привязанность, преданность проявлялись в обеспечении дома всем необходимым, в до-
1 Под понятием «черкес» имеются в виду и черкесы, и кабардинцы, и адыгейцы.
верии, в стремлении не вмешиваться в дела жены. Внешне же формы проявления заботы были скупы и сдержанны» (3).
Формирование разумных, взаимоуважительных и гуманных отношении между супругами, родителями и детьми - процесс многотрудный, долговременный. Сотни тысяч лет практиковалось человечество, прежде чем отразило свою семейную мудрость в Великих Книгах без времени и авторства -христиане, мусульмане, иудеи, буддисты., имеющие наряду с различиями много общего, совпадающего как результат взаимодействия и обогащения.
Разнообразие культуры народов, их экономики, социально-политической жизни, духовно-нравственного состояния находит свое отражение и в разнообразии их поведения. Но каковы бы ни были источники мудрости, особая роль в них объективно отводится отношениям супругов. Жена в них -одна из центральных фигур. В Библии (в Ветхом Завете) в «Притчах Соломона» мудро замечено: «Добродетельная жена - венец для мужа своего; а позорная - как гниль в костях его» (15). «Мудрая жена устроит дом свой, а глупая разрушит его своими руками» (16). «Кто нашел (добрую) жену, тот нашел благо и получил благодать от господа» (17). «Кто найдет добродетельную жену? Цена ее выше жемчугов» (18). «Уверенно в ней сердце мужа ее, и он не останется без прибытка» (19). Она «воздает ему добром, а не злом, во все дни жизни своей» (20), «добывает шерсть и лен, и с охотою работает своими руками» (21), «как купеческие корабли, издалека добывает хлеб свой» (22). А сварливая жена? «Лучше жить в углу на кровле, нежели со сварливою женою пространном доме» (23). «Непрестанная капель в дождливый день и сварливая жена - равны: кто хочет скрыть ее, тот хочет скрыть ветер». (24).
Обращаясь к мужьям, Библия в «Си-рахе» советует: «Есть у тебя жена по душе? Не отгоняй ее (25). «Первое послание к Коринфянам . апостола Павла» учит: «. во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа. Муж оказывай
жене должное благорасположение; подобно и жена мужу» (26).
«Вы, жены, повинуйтесь своим мужьям; . и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, сонаследницам благодатной жизни, дабы не было вам препятствия в молитвах» (27).
Коран разделяет позиции Библии: «. несомненно, лучше будет вам, коль будете вы сдержанны и терпеливы.» (Сура 4, стих 25). «Мужья над женами стоят (блюдя очаг их и сохранность), за то, что Бог одним из них дал преимущество перед другими, и также потому, что весь расход на содержание семьи из их имущества исходит. А потому добропорядочные жены послушно преданы мужьям и в их отсутствие хранят, что повелел им Бог хранить». (Сура 4, стих 34). Добропорядочность жены есть ответ на добропорядочность мужа, который, по Корану, заботится о жене и детях, об их физическом и духовном здоровье.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бабин И. Народные традиции в общественном быту кабардинцев. — М., 1995. — С. 35.
2. Бгажноков Б. Х. Адыгский этикет. — Нальчик, 1978. — С. 34.
3. Гаджиева С. Ш. Семья и брак у народов Дагестана в XIX — начале XX в. — М.: Наука, 1985. — С. 94.
4. Магометов А. Х. Общественный строй и быт осетин (XVIII-XIX вв.). — Орджоникидзе, 1974. — С. 177.
5. Там же. — С. 181.
6. Мамхегова Р. А. Очерки об адыгском этикете. — Нальчик: Эльбрус, 1993. — С. 75.
7. Мисиков М. А. Материалы по антропологии осетин. — Одесса, 1916. — С. 73.
8. Осетины во второй половине XVIII века по наблюдениям путешественника Штедера. — Орджоникидзе, 1940. — С. 31.
9. Памятники обычного права Дагестана XVIII—XIX вв. — М.: Наука, 1965. — С. 129.
10. Хан-Гирей. Черкесские переедания. — Нальчик: Эльбрус, 1989. — С. 292.
11. Хетагуров К. Л. Собр. соч.: В 5 т. — М., 1960. — Т. IV. — С. 356.
12. Цветов В. Пятнадцатый камень сада Ре-андзи. — М.: Политиздат, 1987. — С. 46.
13. Чурсин Г. Ф. Осетины (этнографический очерк) // Труды закавказской научной ассоциации. — Тифлис, 1925. — С. 147.
14. Шоров И. А. Адыгская народная педагогика. — Майкоп, 1989. — С. 124.
15. Библия. — М., 1983. — С. 603.
16. Библия. — М., 1983. — С. 605.
17. Библия. — М, 1983. — С. 608.
18. Библия. — М, 1983. — С. 617.
19. Библия. — М, 1983. — С. 617.
20. Библия. — М, 1983. — С. 617.
21. Библия. — М, 1983. — С. 617.
22. Библия. — М, 1983. — С. 617.
23. Библия. — М., 1983. — С. 610.
24. Библия. — М, 1983. — С. 614.
25. Библия. — М., 1983. — С. 648.
26. Библия. — М, 1983. — С. 1249.
27. Библия. — М, 1983. — С. 1212.
Об авторе
Магомедов Алжанбек Ашурбекович, Ставропольский государственный университет, доктор социологических наук, профессор кафедры политологии и социологии. Сфера научных интересов - социология семьи и семейных отношений, социология духовной жизни и культуры народов Северного Кавказа, история философии. к-ро1И@81аУ8и. ги
