Социокультурная модернизация в России:динамика и перспективы Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Тихонова Н. Е.

СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ В РОССИИ: ДИНАМИКА И ПЕРСПЕКТИВЫ1

Проблема соотношения культурных особенностей различных стран и ареалов мира, их экономического роста и социальных изменений давно является предметом научных дискуссий. Что в этой триаде первично, а что вторично? Каков механизм культурных изменений и взаимосвязи их с экономическим развитием? Что в этих механизмах является общим для всех стран, а в чём заключаются специфические особенности тех или иных стран и культурных ареалов, обуславливающие многообразие существующих сегодня в мире форм и путей развития? Анализ ситуации в России, предпринятый в данной статье, — попытка сделать ещё один шаг в поиске ответов на эти вопросы.

Понимание динамики социокультурных изменений в России может дать уникальный материал для понимания общего и специфического в культурных изменениях вообще. Причины этого кроются в ряде особенностей истории России, превративших её в своего рода громадную социальную лабораторию. За последние 100 лет она прошла путь от крестьянской страны с доминированием неграмотного населения до индустриально развитого государства, где почти три четверти населения проживают в городах, а каждый четвёртый имеет высшее образование. Однако этот путь не был прямым. С начала ХХ в. в России несколько раз прошла смена политических режимов и моделей экономического развития, периодов резких падений ВВП и периодов его быстрого роста, были осуществлены два демографических перехода. При этом до недавнего времени Россия была закрытым обществом, где сохранялся определённый тип национальной культуры.

1 Данная статья подготовлена в рамках работы по проекту «Культурная динамика российского общества и перспективы модернизации России» № 11-03-00561а, выполняемому при финансовой поддержке РГНФ.

Изменился с начала ХХ в. и мир, и прежде всего — страны Запада. От индустриального этапа развития они перешли сначала к позднеиндустриальному, а затем и к постиндустриальному. Активно начали развиваться процессы глобализации, а появление Интернета придало им новый импульс. Всё это кардинально поменяло условия эволюции относительно менее развитых в экономическом отношении стран мира. Процессы модернизации стали накладываться в них на процессы, «запущенные» переходом к постиндустриальному развитию глобальной экономики. Открытость нового мира и интенсификация различных форм горизонтальных связей поставили крест на анклавных формах развития, которые до последнего времени реализовывала и Россия.

В этих условиях встаёт вопрос уже не просто о специфике той или иной национальной культуры и её влиянии на экономическое развитие соответствующей страны, но о способности этой культуры, сохраняя свои особенности, успешно интегрироваться в глобальный мир и, прежде всего, в глобальную экономику. Кроме того, в этих условиях в рамках одной страны уже невозможно сохранять гомогенность культуры, а соответственно в фокус внимания попадает вопрос о соотношении в рамках каждой национальной культуры носителей разных типов норм и ценностей. Превращение же субкультур меньшинства в культуру большинства может придать серьёзный импульс ускорению экономического роста в той или иной стране и утверждению в ней демократических норм.

Происходящие в нормативно-ценностных системах россиян изменения можно пытаться осмыслить через призму различных теоретических подходов (кризисного социума, культурной специфики цивилизаций, модернизации и т. д.). Однако многолетние попытки интерпретации данных почти двух десятков общероссийских социологических исследова-ний2, руководителем и участником которых довелось быть

2 Речь идёт об исследованиях Российского независимого института социальных и национальных проблем «Массовое сознание россиян в период общественной трансформации: реальность против мифов» (1995 г., п = 1462) и «Граждане новой России: кем они себя ощущают и в каком обществе хотели бы жить?» (1998 г., п = 3000), Института комплексных социальных исследований РАН «Богатые и бедные в современной Рос-

автору данной статьи за последние 15 лет, убедили меня в том, что внутренне непротиворечиво объяснить их позволяет только концепция модернизации. Модернизацию я понимаю в её неомодернизационной трактовке — как протекающий в разнообразных формах с учётом особенностей национальных культур и исторического опыта народов процесс, благодаря которому традиционные общества достигают состояния модерна посредством не только экономической, политической, социальной, культурной, демографической, но и социокультурной модернизации. Под последней я подразумеваю формирование новых нормативно-ценностных систем и смыслов, поведенческих паттернов, а также рационального типа мышления и внутреннего локус-контроля, что, в совокупности, и создаёт базу для формирования и успешного функционирования новых социальных институтов.

На первый взгляд, применение теории модернизации к России, которая уже более полувека назад стала индустриальной, может показаться несколько странным. Однако в последние десятилетия в России растёт занятость в характерном для доиндустриальных обществ первичном (сельское хозяйство и добывающие отрасли) секторе и сокращается занятость во вторичном (индустриальном) секторе экономики, при этом остальные сектора развиваются по кризисной модели — с относительным ростом числа рабочих мест низко- и средне-квалифицированного труда (прежде всего занятых в торговле) и относительным сокращением занятых на рабочих местах высококвалифицированного труда [см.: 1]. Экономический рост до сих пор не основывается на конкурентных началах. Право

сии» (2003 г., п = 2106) и «Собственность в жизни и восприятии россиян» (2005 г., п = 1751), а также Института социологии РАН «Социальное неравенство в социологическом измерении» (2006), «Малообеспеченные в современной России: кто они? как живут? к чему стремятся?» (2008 г., п = 1751); «Российская повседневность в условиях кризиса: взгляд социологов» (2009 г., п = 1749), «Готово ли российское общество к модернизации» (2010 г., п =1734), «Двадцать лет реформ глазами россиян» (2011, п = 1741), «О чём мечтают жители России» (2012 г., п = 1751) и др., проводившихся одной и той же исследовательской группой. Выборка всякий раз репрезентировала население страны в целом по региону проживания, а внутри каждого региона — по типу поселения, полу и возрасту (за исключением данных опросов 1998, 2006 и 2012 гг. — выборка этих исследований не включала россиян старше 65 и 55 лет соответственно).

частной собственности имеет условный характер и зависит от взаимоотношений с властью. Доля сельского населения для индустриально развитой страны чрезмерна, и уже более 20 лет соотношение городского и сельского населения не меняется, оставаясь равным 73:27. Ещё 30 лет назад прекратился рост численности грамотного населения и, одновременно, растёт численность молодёжи с очень низким уровнем образования и просто неграмотной. Увеличивается доля людей, говорящих о том, что они верят в Бога, а религиозная догматика начинает изучаться в государственных школах и т. д. Всё это и многое другое свидетельствует об одном: модернизационный рывок времен И. Сталина ценой огромных жертв позволил вывести страну в число индустриальных держав, но уже к 1970-м гг. этот рывок «захлебнулся», и даже реформы 1990-х гг. не позволили сломать затормозившие его барьеры.

Одним из ключевых среди этих барьеров выступает незавершённость процессов социокультурной модернизации. Напомню в этой связи, что общинная форма землевладения и организации общественных отношений охватывала подавляющее большинство населения России ещё в начале ХХ в., что 90 лет назад большинство российского населения было неграмотным и что, судя по социологическим данным, и сегодня большинство совершеннолетних россиян прошло первичную социализацию в сёлах и посёлках городского типа — а ведь процесс формирования системы новых ценностей и норм3 занимает не одно поколение.

Однако причиной «зависания» модернизационных процессов в России выступают не столько сами по себе нормы и ценности населения, сколько особый тип социума, предполагающий сращенность отношений власти и собственности при ведущей роли власти [см.: 2], находящий отражение в определённой системе характерных для российской культуры норм. Именно он во многом обуславливает и социокультурную специфику России, которая отражает особенности социального регулирования и воспроизводства этого типа

3 Речь идёт о нормах как некоем долженствовании в противовес ценностям, как эмоционально окрашенным и имеющим этическое наполнение элементам культуры.

социума. На индивидуальном уровне может идти принятие ценностей модерна (или, по крайней мере, отказ от традиционалистской ценностной системы), но они вступают в противоречие с существующим типом социума и вытекающей из него системой норм, отторгаются ими. С другой стороны, бесполезно рассчитывать на изменение этого типа социума, пока он продолжает «подпитываться» соответствующими ему нормативно-ценностными системами большинства населения, для которого он остаётся совершенно легитимным и естественным.

Специфика некоторых норм в области взаимоотношений человека, общества и государства в России, характер их изменения с середины 1990-х гг. по настоящее время, а также оценка этих изменений в контексте теории модернизации и являются предметом данной статьи. При этом тот факт, что эти нормы могут далеко не всегда соблюдаться на практике, не имеет в данном случае значения, поскольку задачей является понять, как в российской культуре меняется представление о должном, как в нём появляются новые черты и грани, а старые приобретают новый смысл.

Сразу подчеркну в этой связи, что существующая в России нормативно-ценностная модель — это разновидность моделей, характерных для традиционных обществ доин-дустриального типа, хотя и вступивших уже в эпоху своего разложения. Наиболее точными определениями такого типа социума являются «неоэтакратический» [см.: 3] или, что представляется даже более точным, «позднеэтакратический». Относить современную Россию к обществам традиционного типа позволяет в первую очередь тот факт, что интересы общности, прежде всего — общества в целом, народа, страны, — в ней превыше интересов и прав отдельных людей. Государство в рамках этой системы норм — инструмент реализации интересов макрообщности, и именно её интересами как целого оно и должно, с точки зрения населения, руководствоваться в своей деятельности, как, впрочем, и любой человек или социальная группа. Для россиян не те или иные группы индивидов должны в борьбе друг с другом уметь отстаивать свои интересы, а государство как выразитель общих интересов должно, принимая во внимание интересы различных

субъектов, на базе общественного консенсуса проводить политику, направленную на благо народа как единой общности. Причём убежденность, что государство должно отстаивать интересы этой общности, а не права и интересы конкретных входящих в неё людей, с годами даже нарастает. Более того — с точки зрения россиян, в силу права и долга государства представлять интересы этой общности, граждане должны проявлять к нему максимальную лояльность и признавать его право вмешиваться в их жизнь, даже если это означает нарушение их гражданских прав (рис. 1)4.

Как видно на рисунке 1, среди представленных на нём норм, регулирующих взаимоотношения государства, общества и личности, есть три группы, продемонстрировавшие за последние полтора десятилетия разнонаправленную динамику и различающиеся по своему месту в системе воззрений россиян. Первая группа объединяет нормы, динамика распространённости которых среди населения страны показывает рост значимости для него прав и свобод граждан, плюрализма их интересов и, как отражение этого, также рост понимания важной роли оппозиции вплоть до признания за ней права сформировать правительство. В неё входят такие нормы, как:

4 Данные по суждениям «Не так важно, соответствует что-либо закону или нет — главное, чтобы это было справедливо» и «Невозможно преодолеть кризис в обществе так, чтобы это устроило всех или почти всех — ведь интересы и взгляды у людей очень разные» даны за 1995 г., по суждениям «Правительство должно иметь возможность прямого влияния на правосудие, если этого требуют интересы государства», «Предприятия, которые наносят ущерб интересам государства, следует национализировать» и «Если пресса нарушает интересы государства, её свободу следует ограничить» — за 2004 г., а по остальным суждениям — за 1998 г. Для изучения динамики оценок тех или иных норм, отражающих в представлениях россиян характер взаимоотношений разных субъектов в системе взаимоотношений государства, общества и личности, были избраны годы, когда соответствующая позиция впервые появлялась в исследованиях, сопоставимых по характеру их выборок с опросом 2012 г. Здесь и далее в статье использованы данные по подмассивам этих опросов, включавших респондентов не старше 55лет. Именно эта часть россиян будет подразумеваться дальше под населением страны — от позиции россиян старших возрастов я при этом сознательно отвлекаюсь, т. к. она только затушевывала бы общие тенденции динамики изменений в нормативно-ценностных системах в последние полтора десятилетия.

Согласны с щем, что:

1 группа нормативных суждений

Каждый человек должен иметь право отстаивать своё мнение даже в том случае, если большинство придерживается иного мнения

Каждый гражданин в любой ситуации имеет право отстаивать свои интересы при помощи забастовок и демонстраций

Настоящая демократия невозможна без политической оппозиции

Каждая политическая партия должна в принципе иметь шанс возглавить правительство

71

77

48

55

49

61

46

66

2 группа нормативных суждений

Невозможно преодолеть кризис в обществе так, чтобы это устроило всех или почти всех — ведь интересы и взгляды у людей очень разные

Государство всегда должно отстаивать интересы всего народа перед интересами отдельной личности

Задача оппозиции состоит не в том, чтобы критиковать правительство, а в том, чтобы оказывать помощь в его работе

51

67

44

60

48

61

3 группа нормативных суждений

Предприятия, которые наносят ущерб интересам государства, следует национализировать

Если пресса нарушает интересы государства, её свободу следует ограничить

Правительство должно иметь возможность прямого влияния на правосудие, если этого требуют интересы государства

Гражданин не должен иметь право на забастовку и демонстрации, если есть угроза общественному порядку

□ 2012

□ 1995/1998/2004

80

78

57

51

45

50

20

37

Ршс.

1.. Динамика отношения россиян к некоторым нормам, 1995-2012 гг., %

♦ «Каждый человек должен иметь право отстаивать своё мнение даже в том случае, если большинство придерживается иного мнения». Эта норма устойчиво является консенсусной для сознания всех групп россиян, при этом её разделяют в настоящее время свыше трёх четвертей их представителей, а не согласны с ней лишь 8%5. Распространённость её мало изменилась за последние полтора десятилетия, хотя общий вектор этих изменений направлен всё-таки в сторону её всё большего распространения.

♦ «Каждый гражданин в любой ситуации имеет право отстаивать свои интересы при помощи забастовок и демонстраций». При незначительных количественных изменениях сторонников данной нормы в отношении к ней за последние полтора десятилетия произошёл качественный сдвиг, и её стали разделять свыше половины россиян.

♦ «Настоящая демократия невозможна без политической оппозиции». Изменения в части признания этой нормы за рассматриваемый период также носили качественный характер, и доля сторонников её выросла с 49% в 1998 г. до 61% в 2012 г.

♦ «Каждая политическая партия должна в принципе иметь шанс возглавить правительство». Именно в отношении распространённости этой нормы изменения были наиболее значительны. Учитывая, что эта норма отражает возможность принятия населением принципиально иной политической модели, чем существующая ныне в России, когда и президентская, и парламентская власть фактически «наследуется» при соблюдении формальной их выборности, рост с 46% до 66% числа её сторонников означает, что население уже готово к принятию новой политической модели, предполагающей сменяемость властных элит.

Вторая группа включает нормы, отражающие невозможность согласовать всё многообразие интересов людей таким образом, чтобы все остались довольны, и обеспокоенность, в этой связи, сохранением единства общества, которое не должна подрывать деятельность оппозиции и выразителем общих интересов которого должно выступать государство. Она объединяет такие нормы, как:

5 Остальные затруднились с определением своего отношения к соответствующей норме.

♦ «Невозможно преодолеть кризис в обществе так, чтобы это устроило всех или почти всех — ведь интересы и взгляды у людей очень разные». Распространённость этой точки зрения заметно выросла в последние годы.

♦ «Государство всегда должно отстаивать интересы всего народа перед интересами отдельной личности». В условиях осознания растущей плюрализации общества распространённость этой нормы выросла. Это свидетельствует о том, что у населения актуализируется потребность в государстве как едином связующем центре. Однако это не значит, что россияне готовы мириться с государством-Цербером, охраняющим покой нынешней власти. Государство для них — это особый институт, определяющий стратегические цели развития общества и обеспечивающий его развитие, это смыслозадающий субъект, думающий и заботящийся о благополучии нации в целом. И только при выполнении им данной миссии его деятельность будет легитимна в глазах населения.

♦ «Задача оппозиции состоит не в том, чтобы критиковать правительство, а в том, чтобы оказывать помощь в его работе». Эта норма, распространённость которой за рассматриваемый период также заметно выросла (причём не согласны с ней всего 18% россиян), не только объясняет причины более чем прохладной реакции населения на активность несистемной оппозиции зимой 2011—2012 гг., но и во многом объясняет спад протестной активности граждан в условиях, когда именно эта часть политической оппозиции попыталась возглавить массовые протесты.

Наконец, третья группа включает нормы, отражающие пределы того «вотума доверия», который, при условии легитимности в глазах россиян его деятельности, они готовы выдать государству на неправовую деятельность в различных областях во имя благополучия нации в целом. В эту группу входят такие нормы, как:

♦ «предприятия, которые наносят ущерб интересам государства, следует национализировать», которую достаточно устойчиво разделяет свыше трёх четвертей населения страны;

♦ «если пресса нарушает интересы государства, её свободу следует ограничить», которую поддерживают чуть больше половины россиян;

♦ «правительство должно иметь возможность прямого влияния на правосудие, если этого требуют интересы государства», также разделяемая половиной населения;

♦ «гражданин не должен иметь право на забастовку и демонстрации, если есть угроза общественному порядку» — в отличие от всех остальных норм этой группы, с ней согласны лишь чуть более трети россиян, и практически столько же (36%) придерживаются противоположной позиции. Однако наиболее своеобразным в отношении распространённости этой нормы выступает даже не это обстоятельство, а очень значительный рост её сторонников (почти в два раза) по отношению к ситуации весной 1998 г.

В этой связи стоит отметить, что опрос 2012 г. проходил в середине марта 2012 г., т. е. в момент, когда российское общество было взбудоражено массовыми митингами и демонстрациями, последовавшими за парламентскими и президентскими выборами. Эта ситуация заметно повлияла на отношение россиян к угрозе единству общества и способствовала росту у части из них готовности дать государству дополнительные полномочия на разного рода неправовую деятельность. И хотя, если оценивать длительные исторические периоды, готовность населения дать полномочия государству на ограничения свободы слова и, в меньшей степени, на национализацию предприятий, даже несколько сократилась, 37% сравнительно молодого населения, готового позволить государству ограничивать права граждан на забастовки и демонстрации в случае, если они создают угрозу общественному порядку, — это очень высокий показатель, свидетельствующий о значительном «откате» назад под влиянием ситуативных изменений в части утверждения в сознании россиян норм демократического развития.

Этот «откат» особенно хорошо заметен при сравнении данных 2010 и 2012 гг. Так, весной 2010 г. лишь 32% россиян в возрасте до 55 лет готовы были дать государству мандат на ограничение свободы прессы, а в 2012 г. их стало уже чуть более половины. Только 38% россиян разделяли в 2010 г. норму, согласно которой государство имеет право на вмешательство в работу правоохранительной системы, а в 2012 г. их стало уже ровно 50%. При этом данные 1998—2010 гг. демонстриро-

вали постепенное распространение демократических норм в сфере взаимоотношений общества, личности и государства, буквально в одночасье, при возникновении угрозы единству общества, сменившееся рецидивом норм общества авторита-ристского типа.

В то же время, масштабы этого имевшего место зимой 2011—2012 гг. «рецидива» не стоит и переоценивать. Ведь даже в момент обострения страхов населения перед возможным расколом общества или нарастанием беспорядков россияне не поддержали единодушно права государства на неправовую деятельность (за исключением идеи национализации предприятий), а оказались разделены по этому вопросу практически пополам. Более того, даже в этот непростой в жизни страны момент лишь чуть более трети считали нормальными ограничения прав граждан на забастовки и демонстрации и чуть менее трети (32%) полагали, что «жёсткие требования различных групп к правительству могут повредить всеобщему благополучию» — и это при том, что 35% были с этим не согласны. Таким образом, последние две нормы даже в момент максимальной «общественной мобилизации» не являлись в российском обществе доминирующими.

В целом же анализ динамики взглядов россиян, отражающих их отношение к ряду норм, регулирующих взаимоотношения общества, личности и государства, позволяет сделать следующие выводы:

1. Среди россиян всё шире распространяются нормы, характерные для демократического устройства общества. При этом часть этих норм, отражающая рост значимости прав и свобод граждан, понимание плюрализма их интересов, признание необходимости наличия в обществе оппозиции (т. е. те базовые предпосылки, без которых невозможно говорить об утверждении и распространении ценностей демократии), не просто принимается всё большим числом россиян, но и устойчиво разделяется уже минимум двумя третями населения страны в возрасте до 55 лет независимо от того, что происходит в экономической и политической жизни.

2. Наряду с этими глубинными, смыслозадающими нормами есть нормы инструментального характера (по аналогии с делением ценностей на терминальные и инструментальные).

Эти нормы, отражающие границы прав различных субъектов политической жизни (государства, оппозиции, граждан, прессы и т. д.), гораздо более чувствительны с точки зрения отношения населения к происходящему в стране, особенно — к угрозе раскола общества. Однако и динамика на длинных временных рядах числа разделяющих нормы, которые можно рассматривать как антидемократические, и сравнительно небольшая их распространённость (принятие их максимум половиной населения даже в момент наивысшей общественной мобилизации перед угрозой раскола общества) свидетельствуют о необратимости процесса принятия россиянами демократических норм в сфере взаимоотношений государства, общества и личности.

3. Всё вышесказанное позволяет утверждать, что характерная ранее для России система норм, регулирующих взаимоотношения государства, общества и личности в политической сфере, вступила в фазу своего разложения, и процесс этот протекает достаточно активно, хотя и не линейно. В этой системе норм уже не допускается жёстко тоталитарная или авторитарная модель действий государства. Скорее, это «смягченный» вариант такой модели, предполагающий право людей не просто свободно высказывать своё мнение, но даже настаивать на нём с помощью забастовок и демонстраций. Дело оппозиции, которая, впрочем, обязательно должна быть в обществе такого типа, — не конкурировать за власть, а контролировать правильность поведения «власти» в отношении соблюдения ею общественных интересов и помогать ей в этом главном для всех деле.

Такова ситуация с политической составляющей нормативно-ценностных систем россиян. Однако для понимания перспектив модернизации в России интересна, естественно, и экономическая составляющая их взглядов. В этом отношении также можно увидеть признаки постепенного разложения норм, служащих основанием для легитимации этакратической модели развития, и постепенный рост числа сторонников более современной организации экономики России. В то же время и здесь картина достаточно противоречива и неоднозначна — одновременно с увеличением доли приверженцев свободной конкурентной рыночной экономики

Свободная конкурентная рыночная экономика

Экономика, основанная на частной собственности, с элементами государственного регулирования

Экономика, основанная на государственной собственности, с отдельными элементами рыночного хозяйства и частной собственности

Плановое социалистическое хозяйство

26

□ 1998

□ 2012

42

25

9

22

Рис. 2. Каким должен быть, по мнению населения,

экономический строй в России, 1998-2012 гг., % (на рисунке не указаны затруднившиеся с ответом)

идёт и рост доли сторонников плановой экономики социалистического типа (рис. 2)6. Таким образом, и в этом плане можно говорить о процессах поляризации населения страны по его представлениям об оптимальном общественном устройстве.

Данные других исследований также позволяют говорить об устойчивом тяготении россиян к смешанной экономике с доминирующей ролью государства и государственной собственности. По их мнению, все стратегические отрасли экономики и отрасли социальной сферы, гарантирующие здоровье и благополучие нации, должны находиться под безусловным контролем государства, и не случайно большинство населения выступает за сочетание рыночных и плановых начал с доминированием того или другого из них. Это, конечно, существенно отличает их систему воззрений от взглядов населения не только развитых, но и большинства развивающихся стран.

Совсем иной, чем для представителей западной культуры, смысл имеет для россиян и институт частного предпринимательства. К предпринимателям россияне относятся весьма толерантно, и для большинства из них частный бизнес имеет

6 Данные за 1998 г. взяты из общероссийского мониторингового исследования РНИСиНП, проведённого в октябре 1998 г. с выборкой 1765 человек, построенной по тем же принципам, что и выборка тематических исследований, данные которых использованы в настоящей статье.

право не только на существование, но и на защиту со стороны государства в условиях России. Однако верно это лишь для законопослушного и экономически эффективного малого и среднего бизнеса. Что же касается крупного бизнеса, то ему места в их нормативной модели практически нет. Кроме того, в системе смыслов российской культуры именно государство является реальным «хозяином» всего национального богатства, частью которого оно временно даёт «попользоваться» при определённых условиях их формальным собственникам. В этом контексте понятнее становится, почему, несмотря на рост толерантности к частному бизнесу, основная масса россиян убеждена, что предприятия, которые наносят ущерб интересам государства, следует национализировать.

При этом можно выделить три группы видов собственности, по отношению к обладателям которых права государства, в восприятии населения, существенно различаются в зависимости от возможных последствий бесконтрольного использования соответствующего вида собственности. Первая группа включает в себя собственность, используемую в частной жизни граждан, — жильё, крупные суммы денег, земельные участки и т. п. В распоряжении этими видами собственности их «хозяева», кто бы они ни были, по мнению подавляющего большинства россиян, должны быть полностью свободны. Вторая группа включает в себя земли для производства сельхозпродукции на продажу, акции предприятий и сами предприятия. По отношению к этим объектам также допускается собственность на них и частных лиц, и коллективов, и государства, но контроль за их использованием по отдельным, наиболее важным для жизни общества параметрам должно осуществлять государство. Что же касается всех видов природных богатств, а также всех транспортных коммуникаций и энергетики, то именно государство выступает в сознании россиян подлинным хозяином (а для россиян именно «хозяин», а не «собственник» — главный субъект экономической жизни) соответствующих объектов независимо от того, кто в тот или иной момент является их собственником.

В то же время следует отметить, что в этой области нормативных представлений россиян наблюдается очень интенсивная динамика (рис. 3), отражающая принятие ими

Согласны с тем, что государство имеет право ограничивать права собственников:

Ни по каким видам, собственник должен быть полностью свободен в распоряжении своей собственностью

Побережья морей и водоёмов

Заводов, фабрик, магазинов, транспортных, строительных и т. п. предприятий

Акций предприятий, паёв в акционерных обществах и малых предприятиях

Крупных сумм денег

Ни по каким видам, собственник должен быть полностью свободен в распоряжении своей собственностью

рг

]37

□ 16

122

Зб8~

61

_|44

66

Ц85

Ц84

□ 201 0

Рис. 3. Динамика отношения россиян к праву государства ограничивать права собственников по некоторым видам собственности, 2005-2010 гг., %

новых норм по отношению к экономической основе развития российского социума. Так, всего за пять лет (2005—2010 гг.) доля сторонников того, что государство вообще не имеет права ограничивать собственников в распоряжении их имуществом, выросла почти втрое, а доля готовых принять такие ограничения по разным видам собственности сократилась практически в 1,5 раза.

В связи с характеристикой экономической составляющей нормативных представлений россиян нельзя не упомянуть и проблему патернализма. Именно в этом вопросе ярче всего видно, что имеющаяся в российской культуре модель «должного» социума, которая обеспечивает устойчивость существующей в стране модели общества и отторжение всех институтов, которые пытаются в него «имплантировать», уже вступила в фазу своего разложения. Эта нормативная модель взаимоотношений общества, личности и государства в её современном российском варианте не предполагает безусловной и безоговорочной жертвенности со стороны рядовых членов общности. Она носит консенсусный характер и исходит из того, что каждая из сторон выполняет свои обязательства толь-

ко в том случае, если так поступает и другая сторона. К числу главных функций государства в рамках этой нормативной модели относится не только уже упоминавшееся адекватное выражение текущих и стратегических интересов макрообщности, но и забота о минимальных текущих нуждах членов этой общности, для чего, собственно, государству и нужно сохранять «ключевые высоты в экономике». Последовательная реализация этих функций — основа легитимности власти государства и встречной готовности граждан выполнять требования власти, их «послушания».

Таким образом, мы имеем здесь дело не просто с патернализмом, а с так называемыми патрон-клиентскими отношениями, отражающимися в весьма разветвлённой системе норм, при которых государство получает от населения мандат легитимности на практически необъятные властные и имущественные права одновременно с делегированием ему ответственности за положение его граждан. Поскольку же, с точки зрения россиян, в последние два десятилетия принципы функционирования данной модели постоянно нарушаются, то и сами они не собираются их соблюдать. И решающую роль в этом переломе сыграли 1990-е гг., после которых подавляющее большинство россиян, принимая важные для себя решения, начали руководствоваться частными (своей семьи или личными) интересами.

Всё это говорит о том, что процессы социокультурной модернизации в области норм и смыслов, определяющих отношение россиян к базовым принципам взаимодействия общества, личности и государства, ещё не завершены. Свидетельства тому — ряд специфических особенностей восприятия роли оппозиции, прав и свобод человека, частной собственности и т. д. Сохраняющаяся легитимность всевластия государства и его особой роли в экономике свидетельствует — существование этакратического типа общества с характерной для него сращенностью власти и собственности по-прежнему остаётся в России чем-то естественным для общественного сознания. Право государства на ограничение прав человека, СМИ, бизнеса; статус государства как основного собственника и субъекта экономического развития; патрон-клиентские отношения между ним и населением и т. д. — лишь некоторые проявления

2012 54 | 46

1998 56 44

□ Согласны с этим суждением ПНе согласны с этим сужде нием

Рис. 4. Динамика согласия с суждением, что «Индивидуализм, либерализм и западная демократия представляют собой ценности, которые россиянам

не подходят. Для России важны чувство общности, коллективизм и жёстко управляемое государство», % от определившихся со своей позицией

этого. И ни переход России к рыночной экономике сам по себе, ни социализация в новых условиях родившихся в годы «перестройки» и реформ поколений молодёжи не приводят, как показывает сравнение возрастных когорт, к автоматическому «одномоментному» разрушению традиционной для России системы норм.

Сами наши сограждане очень хорошо понимают, что российская модель развития, включая сложившуюся модель взаимоотношений общества, личности и государства, и отражающие её нормы, имеет значительные отличия от западной и что любые реформы, прямо калькирующие западные образцы, в России пока невозможны. Устойчивость этого убеждения не зависит ни от изменения экономической ситуации в стране, ни от смены политических элит (рис. 4). Это, конечно, не означает, что россияне не хотят реформ по западному образцу — они просто понимают их нереализуемость в современных российских условиях, хотя убеждены в необходимости дальнейшего реформирования страны, продвижения её по рыночному пути, считают важными многие демократические ценности и т. д.

Подведём итоги. Механизм изменения нормативно-ценностных систем в целом и динамики соотношения различных норм и ценностей может быть различен. Возможна ситуация (и опыт возникновения и распада Советского Союза это наглядно демонстрирует), когда в силу внезапного изменения внешних условий сначала резко трансформируются многие базовые для данной культуры нормы, а вслед за ними и ряд ценностей. Но может быть и обратная последовательность, характерная для эволюционного пути развития — прежде изменяются ценности, а затем, при накоплении определён-

ной «критической массы» этих метаморфоз, нормы. И уже на этой основе формируются и начинают эффективно функционировать новые типы институтов. Современная Россия демонстрирует примеры и того, и другого типа изменений, что есть проявление в ней общих закономерностей культурной динамики.

В то же время специфическим для России оказывается чёткое закрепление в системе норм национальной культуры определённой модели развития социума, который можно охарактеризовать как позднеэтакратический. Наиболее характерные его особенности — это особая роль государства в жизни общества и в экономике, сращенность власти и собственности, признание за государством права на ущемление прав любых субъектов вплоть до прямого нарушения закона. «Ядерным» и наиболее устойчивым элементом системы норм, связанных с функционированием этого социума, выступает та их часть, которая относится к экономической сфере, прежде всего — к пониманию собственности, связанному с историческими особенностями развития России на протяжении по меньшей мере последнего тысячелетия.

Сама по себе экономическая модернизация или признание рыночных начал в экономике вполне совместимы с этой системой норм и не ведут к социокультурной модернизации. Последняя осуществляется в обществах позднеэтакратиче-ского типа прежде всего под влиянием процессов, связанных с социальной модернизацией [см.: 4], и требует для своего развития гораздо больше времени, нежели экономическая модернизация, как правило — не менее 2—3 поколений. Ключевыми для успешной ускоренной социокультурной модернизации выступают в таком случае наличие сформированной городской культуры, распространение образования третьей и четвертой ступени, широкое использование информационных технологий, прежде всего Интернета. Этот вывод может быть применён, видимо, не только к России, но и к некоторым другим странам, экономическая модернизация которых началась в середине ХХ в. и позже.

Механизм социокультурной модернизации, на примере России, в этом случае выглядит следующим образом. Разложение традиционалистских норм и ценностей начинается

с осознания человеком самого себя как самостоятельно действующего и определяющего свою судьбу субъекта — ситуация, характерная именно для обществ модерна. Затем оно «докатывается» до осознания необходимости механизмов защиты своих интересов и понимания, что эффективных механизмов нет в силу отсутствия требующихся для этого институтов. Следующий шаг связан с признанием необходимости независимого правосудия, равенства всех перед законом, права отстаивать свои интересы при помощи массовых акций и т. д. Отсюда уже недалеко и до признания необходимости свободы слова и других демократических свобод.

Этап социокультурной модернизации в России соответствует той точке этих изменений, когда требование независимого правосудия и равенства всех перед законом уже актуализировано и артикулировано, но связь с этим требованием демократического устройства общества ещё только начинает осознаваться. При этом даже сторонники демократии пока воспринимают как норму базовое основание этакратической модели развития — роль государства в экономике, сращенность власти и собственности, хотя постепенно и эти «бастионы» начинают рушиться.

Отсюда вытекают «коридор возможностей» для действий российских элит и перспективы формирования полноценной демократии в России, для чего потребуется ещё не менее 10—15 лет. Что же касается основных рисков, способных замедлить процессы завершения социокультурной модернизации российского общества, то это прежде всего: 1) консервация сырьевого вектора экономического развития, тормозящая развитие процессов урбанизации; 2) отсутствие эффективно действующей судебной и правовой системы, обрекающее россиян на поиск и легитимацию в культуре альтернативных форм защиты своих интересов; 3) всепроникающая коррупция. Действие этих рисков уже ощущается, проявляясь в первую очередь в том, что отказ от традиционалистских норм не приводит автоматически к принятию ценностей модерна, заменяясь прагматизмом и утилитаризмом.

В этой связи на российском примере можно выделить ещё одну важную для понимания процессов культурных изменений в ходе модернизации обществ в XXI в. особенность: отсутствие

объективных предпосылок для социокультурной модернизации, которые выглядят сегодня несколько иначе, чем в XVIII—XIX вв., вызывает в модернизирующихся обществах в ходе экономического роста вместо постепенной смены норм и ценностей традиционного общества нормами и ценностями обществ модерна либо формирование каких-то новых типов культур, либо состояние длительной социальной аномии. Формы, которые принимают при этом нормативно-ценностные системы, приходящие на смену традиционалистским, зависят от многих обстоятельств — национальной культуры и соотношения в ней различных субкультур, спектра доступных в данном обществе типичному индивиду действий и т. д. При этом в роли детерминантов культурных изменений выступает не просто экономический рост, а экономическое развитие, включая динамику структуры национальной экономики. И с этой точки зрения перспективы развития в России модернизационных процессов вообще и социокультурной модернизации в частности не вызывают оптимизма.

ЛИТЕРАТУРА

1. Аникин В. А Модернизационный потенциал профессиональ-

ной структуры занятого населения России // Общество и экономика. 2011. № 11—12.

2. Плискевич Н. М. «Власть — собственность» в современной Рос-

сии: происхождение и перспективы мутации // Мир России. 2006. Т. 15. № 3. С. 62—113. Федеральный образовательный портал ЭСМ: Экономика. Социология. Менеджмент. URL: http://ecsocman.hse.ru/data/2010/03/25/1210464128/62-113.pdf (20.09.2012).

3. Шкаратан О. И. Становление постсоветского неоэтакратиз-

ма // Общественные науки и современность. 2009. № 1. С. 5-22.

4. Тихонова Н. Е. Социальная модернизация и перспекти-

вы культурной динамики в России // Россия реформирующаяся: Ежегодник-2011 / Отв. ред. академик РАН М. К. Горшков. Вып. 10. М.; СПб.: Институт социологии РАН, Нестор-История, 2011. С. 110-126.