CC BY
114
УДК 94 (471.073
СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ МЕСТНОГО ЗВЕНА АППАРАТА УПРАВЛЕНИЯ РОССИИ СЕРЕДИНЫ XIX ВЕКА КАК ОТРАЖЕНИЕ ПОЛИТИКИ ПРАВИТЕЛЬСТВА В ОБЛАСТИ ФОРМИРОВАНИЯ ЧИНОВНИЧЕСТВА
На базе репрезентативного архивного материала - свыше 3 тыс. формулярных списков гражданских служащих присутственных мест Московской и Калужской губерний всех рангов от губернаторов ВА ИВАНОВ до канцелярских служителей, исследуется социальный состав мест-
ного звена аппарата управления России середины XIX в., дается Калужский государственный оценка политики правительства в области формирования чиновни-педагогический университет чества в дореформенное время.
им. К.Э Циолковского
Ключевые слова: социальный состав, местные учреждения, формулярные списки, дворяне, недворяне, разряды (группы) служащих.
Изучение социального состава управленческого аппарата дореформенной России и его местного звена в частности, имеет особое значение, поскольку позволяет выявить источники пополнения того слоя лиц, в руках которого находилась реальная власть и огромные массы населения, что существенно для правильного понимания эффективности механизма законодательных мер правительства в области формирования бюрократии. Однако, несмотря на всю актуальность этой темы, в ее изучении сделаны только первые шаги. В литературе имеются лишь сведения о социальном составе высшей российской бюрократии (членов Государственного совета, сенаторов, министров, товарищей министров, директоров департаментов) и верхушки губернской администрации (губернаторов, вице-губернаторов, председателей и управляющих палат, прокуроров) за отдельные годы1. Что касается состава чиновников второго и третьего рангов, а также стоявшей вне Табели о рангах многочисленной группы канцелярских служителей, являвшихся основным источником формирования административных кадров, то полных погубернских и поуездных сведений по этому вопросу в отечественной и зарубежной историографии не имеется1 2.
Цель данной статьи - исследовать социальный состав присутственных мест двух центральных губерний России - Московской и Калужской в середине XIX в. Решение этой задачи позволит выявить источники комплектования местного звена аппарата управления и увидеть реальные результаты политики самодержавия в области формирования бюрократии к концу николаевского царствования. Выбор губерний, характеризующихся общностью природно-климатических условий, социальной структуры, быта, национального и конфессионального состава населения, обусловлен, прежде всего, возможностью сопоставления чиновничества столичной губернии и, так сказать, рядовой.
1 См., напр.: Зайончковский ПА. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978; Лысенко Л.М. Губернаторы и генерал-губернаторы Российской империи (XVIII - начало ХХ века). М., 2001; Мироненко С.В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989.
2 В отечественной и зарубежной литературе приводятся количественные характеристики состава лишь некоторых присутственных мест ряда губерний (см., напр.: Морякова О.В. Система местного управления России при Николае I. М., 1998; Pintner W.M. The Social Characteristics of the Early Nineteenth-Century Russian Bureaucracy / / Slavic Review: American Quarterly of Soviet and East European Studies. Vol. 29. No. 3. Sept.1970. P. 429- 443; Idem. The Evolution of Civil Officialdom, 1755-1855 // Russian Officialdom. The Bureaucratization of Russian Society from the Seventeenth to the Twentieth Century. Chapel Hill, 1980. P. 190249; Пинтнер У. The Nineteenth Century Provincial Civil Service. The Case of Kostroma / / Сословия и государственная власть в России. XV - середина XIX вв.: Международная. конференция. Чтения памяти акад. Л.В. Черепнина: Тез. докл. Ч. II. М., 1994. С.306-307.
74
НАУЧНЫЕ ВЕДОМОСТИ
№ 1(56) 2009
Источником для изучения служат формулярные списки гражданских служащих 147 московских и 128 калужских губернских, уездных и городских присутственных мест, извлеченные из фондов РГИА, ЦИАМ и ГАКО1. В общей сложности выявлено и статистически обработано 3003 формулярных списка чиновников и канцелярских служителей (московских - 1826, калужских - 1177). Корпус источников представляет собой исторически сложившуюся естественную выборку, охватывающую все категории служащих местной администрации (от губернаторов до мелких чиновников и канцеляристов). Репрезентативность случайно сформированной выборки по московским учреждениям составляет 57,6 %, калужским - 78,6 %.
Вначале остановимся на некоторых общих законоположениях, определявших порядок поступления на государственную службу в дореформенный период. В Уставе о службе гражданской по определению от правительства издания 1832 г., унифицировавшему законодательные акты в области формирования кадров для правительственного аппарата, при приеме на государственную службу во внимание принимались: социальное происхождение, возраст и уровень образования1 2. По праву происхождения в учреждения гражданского ведомства разрешалось вступать потомственным дворянам, сыновьям личных дворян, священников, дъяконов православного, греко-униатского, армянского исповеданий, евангелических и реформаторских пасторов, купцов первой гильдии, приказных служителей, ученых и художников, не имевших чинов3, а также финляндских чиновников недворянского происхождения, занимавших в гражданском управлении Финляндии классные должности4. Важно подчеркнуть, что все вышеперечисленные категории населения имели право поступать на государственную службу независимо от полученного образования.
Лица, принятые на службу по своему происхождению, начинали ее с должности канцелярского служителя5. Исключение составляли только получившие классный чин выпускники высших учебных заведений, гимназий с преподаванием греческого языка и духовных семинарий6, определявшиеся (при наличии вакансий) на табельные должности. На общих основаниях запрещалось вступать в гражданскую службу следующим категориям населения и их детям: иностранцам, купцам второй и третий гильдий, личным почетным гражданам, записанным в податное состояние, почетным гражданам из бывшей польской шляхты, вольноотпущенным, мещанам, отставным нижним военным чинам из недворян, церковнослужителям, евреям, за исключением отставных военных, имевших выслугу7. Следует отметить, что эти ограничения не распространялись на лиц, поступивших на службу до издания Положения 1827 г.8 и на выпускников высших и других учебных заведений, награжденных классным чином, а также обладателей ученой или академической степеней9.
Как видим, законодатель, стремясь обеспечить государственный аппарат профессионально подготовленными кадрами, снимал некоторые сословные ограничения в правила приема на гражданскую службу. Это свидетельствует о том, что государство
1 РГИА (Российский государственный исторический архив). Ф.1349 . Оп.5. Д.64, 65, 67, 68, 73, 703, 850, 2033, 2287, 2289, 3158, 4685, 4937, 5739, 5906, 6523, 9172; ЦИАМ (Центральный исторический архив Москвы). Ф.54. Оп.176. Д.2768, 2770-2772, 2775, 2777, 2778, 2781, 2788, 2791; ГАКО (Государственный архив Калужской области). Ф.62. Оп.1. Д.3452-3454, 3604-3608, 3726, 3780-3782, 4065.
2 Свод законов Российской империи (далее - Свод законов...). Ч. III, кн. 1. СПб., 1832. Ст.1.
3 Там же. Ст.3.
4 Свод законов. СПб., 1842. Ст.3.
5 Там же. Ст.43.
6 Там же. Ст.89, 162-163, 199.
7 Там же. Ст.4.
8 Свод законов. СПб., 1832. Ст.5. Примеч.; Свод законов. СПб., 1842. Ст.4. Примеч. «Положение о канцелярских служителях» от 14 октября 1827 г. всех канцелярских служителей в зависимости от социального происхождения подразделяло на 4 разряда: 1) потомственных дворян; 2) детей личных дворян, купцов 1-й гильдии, священников и дьяконов; 3) детей приказных, ученых и художников, не имевших классов; 4) купцов второй и третьей гильдий, иностранцев и выходцев из податного состояния (ПСЗ - I. Т.2. №1469). Положением запрещалось принимать на службу лиц, включенных в последний разряд.
9 Свод законов. СПб., 1832. Ст.8; Свод законов. СПб., 1842. Ст.5.
75
В.А. Иванов. Социальный состав местного звена...
объективно не заинтересованное в проникновении в структуры управления недворян, принимая во внимание низкий образовательный уровень основной массы служащих, особенно низового звена, было вынуждено для замещения вакантных должностей привлекать на службу наиболее образованных, опытных и достойных людей из различных слоев населения. Иными словами, при решении кадровой проблемы обращало внимание не только на социальное происхождение, но и на образование лиц, поступавших на государственную службу. Таковы вкратце основные принципы политики правительства Николая I, устанавливавшие порядок вступления в гражданскую службу во второй трети XIX в.
Закономерен вопрос: в какой мере административные учреждения гражданских ведомств следовали этим законоположениям при комплектовании штатов губернских, уездных, городских присутствий и канцелярий? Как справедливо заметила Л.Ф. Писарькова, «мало изучить законодательство и понять, что хотело получить правительство в ходе тех или иных преобразований, - необходимо установить, к каким результатам привело осуществление этих проектов на практике»10 11. Приблизиться к ответу на этот важный и, пожалуй, главный для оценки правительственной политики в области формирования местной дореформенной бюрократии вопрос, мы попытаемся опираясь на массовый архивный материал.
Цифры показывают, что в составе местных органов власти потомственные дворяне по происхождению были в меньшинстве. В московском аппарате управления их насчитывалось 534 человека, или 29,2%, в калужском - 340, или 28,9%, т. е. в процентном исчислении почти столько же - чуть более 1/4 всех учтенных служащих. Примерно тот же процент дворян, что и в целом по губернии, был среди служащих уездных московских учреждений - 30,6, калужских губернских и уездных присутственных мест - соответственно 29,5 и 30,1. В московской губернской администрации численность служащих-дворян была выше. Здесь они занимали более 1/3 всех чиновных и канцелярских мест (37,4%). Среди чиновников и канцеляристов городских учреждений процент потомственных дворян был невелик. В системе городского управления Московской губернии их имелось 15%, Калужской - 22,6%. Сравнительно небольшой удельный вес служащих-дворян в городских канцеляриях по сравнению с губернскими и уездными объясняется тем, что большинство в них составляли мелкие чиновники и канцелярские служители (регистраторы, письмоводители, столоначальники), т.е. вспомогательный персонал, вышедший из разночинной среды.
Статистика выявляет процент потомственных дворян в учреждениях различной ведомственной подчиненности. В московских губернских учреждениях он варьировался от 30,2 (Министерство юстиции) до 45,4% (МВД), в уездных от 20,9 (Министерство финансов) до 48% (Министерство госимуществ); в калужских соответственно от 17,8 (Министерство госимуществ) до 56,4% (Главное управление путей сообщения и публичных зданий)11 и от 16,8 (Министерство финансов) до 33,3% (МВД). В городских канцеляриях Московской губернии, подведомственных МВД лица дворянского происхождения составляли 17,8%, Министерству юстиции - 11,9%; в калужских соответственно 30 и 12,7%. Относительно стабильный состав дворян (около 1/3 от учтенного числа) зафиксирован в московских губернских присутствиях Министерства юстиции (30,2%), Министерства госимуществ (35,8%), Министерства финансов (33,3 %), а также среди уездных чиновников МВД (33,1%) и Министерства юстиции (31,9%). В калужской администрации приблизительно такой же процент выявлен среди губернских служащих Министерства юстиции (31,2), уездных чиновников МВД (33,3), Министерства юстиции (32,2), канцелярских чиновников и служителей городских учреждений МВД (30). Таким образом, в системе местного управления ни в одном из ведущих ведомств, потомственные дворяне численно не превосходили выходцев из других социальных слоев населения.
10 Писарькова Л.Ф. Государственное управление России с конца XVII до конца XVIII века: Эволюция бюрократической системы. М., 2007. С.5.
11 Учтены чиновники, числившиеся в губернской строительной и дорожной комиссии.
76
НАУЧНЫЕ ВЕДОМОСТИ
№ 1(56) 2009
Рассмотрим распределение дворян по отдельным учреждениям. В губернских присутствиях столицы они занимали от 25 (приказ общественного призрения) до 59,3% (канцелярия губернатора) всех табельных и внетабельных должностей; в уездных от 15,8 (винные и соляные приставы) до 48% (окружные управления госиму-ществ), в городских от 14 (управа благочиния) до 27,3% (городнические правления). В органах губернского управления провинции от 17,8 (палата госимуществ) до 57,2% (канцелярия губернского прокурора); в уездных - от 11,9 (казначейства) до 75% (канцелярии уездных предводителей дворянства); в городских от 12,7 (канцелярии магистратов) до 35,8% (канцелярии дум). В системе управления Московской губернией дворяне составляли большинство только среди служащих канцелярии губернатора и канцеляристов, т.е. технического персонала дворянского депутатского собрания (53,5%). В пяти губернских учреждениях их насчитывалось приблизительно 1/3 (казенная палата, палата госимуществ, канцелярия прокурора, палата уголовного суда, губернское правление). В остальных трех губернских присутствиях (приказ общественного призрения, палата гражданского суда, совестный суд) только около 1/4 всех чиновников происходила из дворян.
В составе калужской администрации выходцы из дворянской среды преобладали над недворянами в канцеляриях губернского прокурора, губернского дворянского депутатского собрания, уездных предводителей дворянства, в строительной и дорожной комиссии. Менее половины служащих-дворян числилось в канцелярии губернатора, совестном суде, в окружных управлениях госимуществ, среди уездных стряпчих, винных и соляных приставов. Свыше 1/3 штатных должностей дворянам было отведено в городнических правлениях и в канцеляриях городских дум; более 1/5 - в казенной палате, в палатах уголовного, гражданского суда, в земских и уездных судах; от 1/5 до 1/4 - в губернском правлении, в приказе общественного призрения, в комиссии народного продовольствия. Менее всего дворян - от 11,9 до 17,8% состояло в палате гос-имуществ, в полиции г. Калуги, в уездных казначействах, среди чиновников и канцелярских служителей городовых магистратов.
Итак, сопоставление данных о численности потомственных дворян по отдельным учреждениям, показывает, что их удельный вес был далеко не одинаков. В преобладающей части учреждений дворяне составляли меньшинство среди гражданских служащих. Относительно высокой их доля была среди служащих канцелярии московского губернатора, пожалуй, самого привилегированного учреждения в структуре губернского управления. И это не случайно. Для того чтобы попасть на службу в это учреждение подчас было недостаточно свидетельств о принадлежности к высшему сословию и полученных знаний. Требовались деньги, родственные и личные связи, авторитетные покровители. В канцелярию «хозяина губернии» шла служить дворянская молодежь не столько для получения источника средств к существованию (часть ее была неплохо обеспечена, и потому не зависела от службы материально), сколько ради перспектив служебной карьеры.
Рассмотрим показатели численности служащих-дворян и недворян по отдельным разрядам чинов12. В столичной администрации потомственные дворяне численно преобладали над недворянами только в высшем разряде (III-V классы), в котором их насчитывалось 80%. Среди чиновников второго и третьего разрядов они на всех уровнях управления - губернском, уездном и городском, значительно уступали выходцам из других сословий. В губернских учреждениях второго разряда их было 46%, в уездных - 38,5%, в городских - 24,1%. Это соответственно в 2,2, в 2,9 и в 4,1 раза меньше, чем недворян. Среди чиновников третьего разряда дворяне находились уже в явном меньшинстве. В губернских присутствиях на их долю приходилось 34%, в уездных -28,5%, в городских - 14%. Таким образом, мы замечаем, что в системе местных учреж-
12 По Табели о рангах 1722 г. чиновничество подразделялось на разряды или группы. К высшему разряду относились чиновник I-V классов, к среднему - VI-VIII классов, к низшему - IX-XIV классов. Вне Табели находились не имевшие классных чинов канцелярские должности. В калужской администрации высшим чином считался чин IV класса (действ. стат. совет.), в московской - III класса (тайн. сов.).
77
В.А. Иванов. Социальный состав местного звена...
дений столицы верхушка чиновничества была преимущественно дворянской по своему составу. В среднем и низшем звеньях управления потомственные дворяне составляли меньшинство. Несколько иное соотношение дворян и недворян среди табельных чинов выявлено в провинциальной администрации. Здесь дворяне преобладали не только в высшем, но и в среднем разрядах, составляя по губернии соответственно 66,7 и 55,4%. Среди чиновников третьего разряда зарегистрирован приблизительно такой же процент (расхождения не превышают 5,7) представителей дворянского сословия, что и в столичной администрации. Сыновья потомственных дворян в губернских органах управления занимали не более 28,3% всех классных мест, в уездных - 31,9% , в городских - 18,9%.
Таким образом, цифровой материал убедительно показывает, что в провинциальной администрации большинство (от 1/2 до 2/3) ключевых постов в высшем и среднем звеньях управления (губернатора, вице-губернатора, руководителей губернских палат, советников, асессоров, земских исправников, городничих и т. п.) сосредоточивалось в руках потомственного дворянства. В третьем разряде в провинциальной администрации, как и в столице, решительно преобладали выходцы из других сословных и социальных групп.
Рассмотрим данные о количестве дворян среди служащих четвертого разряда -канцелярских служителей. Цифры свидетельствуют, что различия в численности дворян, служивших в местных органах управления в столичной губернии и в провинции, были весьма существенны. В калужской администрации дворяне составляли ровно 1/4 всех учтенных канцеляристов. В столичных учреждениях процент потомственных дворян был выше. Он равнялся 38,8. Эти факты говорят о том, что количество дворян, поступавших на гражданскую службу, начинавших ее с начальной ступени - должности канцелярского служителя в структуре местных учреждений столицы было больше, чем в провинции. Из этого следует, что в 40-е гг. XIX в. наблюдался постоянный приток молодых дворян на службу в канцелярии столицы. Однако, вскоре после получения канцеляристами первого классного чина (выходцам из высшего сословия для этого требовалось два года)13, часть из них по разным причинам (разочарование в службе, нежелание выполнять тяжелую, подчас утомительную низкооплачиваемую работу по переписыванию бумаг, семейные обстоятельства и т.д.) оставляла службу в местных канцеляриях, находя себе другие, более выгодные в материальном отношении служебные места.
В формировании местного чиновно-бюрократического аппарата помимо дворян в дореформенный период принимали участие представители других сословий и социальных групп населения: дети священнослужителей, обер-офицеров, приказных людей, купцов, мещан и т.д. Главным источником комплектования кадров для местных учреждений, как в столице, так и в провинции была духовная среда. В присутственных местах Московской губернии зарегистрирован 581 выходец из духовного сословия (31,8%), в калужских - 389, или 33,1%, т.е. ровно 1/3. В местных присутствиях выходцы из духовенства имелись среди служащих всех разрядов и ведомств. Однако распределялись они очень неравномерно. В высшем разряде значилось всего два чиновника, происходивших из духовного звания. Сыновьями священников были: 53летний московский губернский прокурор статский советник К.М. Колумбов14 и 61летний контролер Калужской казенной палаты статский советник М.Я. Флеров15. Первый окончил Пензенскую духовную семинарию, второй - Петербургскую духовную академию.
Исходя из сказанного, можно заключить, что абсолютистское государство в широких масштабах практиковало использование труда выходцев из духовного звания, которые в изучаемое время являлись основным источником, подпитывавшим местное административно-полицейское и судебное управление, как в столице, так и в
13 псз - II. Т. 9. № 7224.
14 ЦИАМ. Ф. 54. Оп. 176. Д. 2770. Л. 1 об.
15 ГАКО. Ф. 62. Оп. 1. Д. 3781. Л. 165 об.
78
НАУЧНЫЕ ВЕДОМОСТИ
№ 1(56) 2009
провинции. Эта категория служащих замещала вакантные табельные и канцелярские места разной ведомственной подчиненности. При этом важно подчеркнуть, что в своей превалирующей части выходцы из духовного сословия числились на низших исполнительных (III разряд) и канцелярских (IV разряд) должностях. Среди чиновников средних рангов (VI-VIII) они исчислялись единицами, а в высшем эшелоне губернской власти - представляли редчайшее исключение. Это говорит о том, что даже наличие высшего духовного образования у части чиновников не гарантировало им занятия руководящих постов в системе губернского управления, которые за некоторым исключением, прочно удерживали в своих руках представители дворянского сословия.
Важным источником пополнения местных столичных и провинциальных присутствий и канцелярий была обер-офицерская среда, т.е. сыновья личных дворян (чиновников IX-XIV классов). В учреждениях Московской губернии они составляли 23,8% всех служащих, в калужских присутствиях - 20,9%. Источники свидетельствуют, что служащие, осознанно наследовавшие профессию своих отцов во втором, а то и в третьем поколении, замещали любые вакансии, предназначавшиеся для чиновников средних и низших классов, а также различные места в канцеляриях учреждений. (К чиновникам высшего разряда принадлежал только один выходец из обер-офицерской среды. Им оказался непременный член Московского приказа общественного призрения, выпускник Московского университета 55-летний статский советник Е.Я. Смирнов, вступивший в эту должность еще в 1834 г.)16.
К детям личных дворян в системе местного гражданского управления близко стояли, служившие на разных должностях потомки приказных людей, т.е. канцелярских служителей, не имевших чина. В калужских учреждениях их удельный вес не превышал 10,3%, в московских присутствиях - 6,4%. Как видим, доля детей приказных служителей в общей массе гражданских служащих местного управления была небольшой. Это свидетельствует о том, что, несмотря на предоставление сыновьям канцеляристов равных прав с представителями других сословий при поступлении на гражданскую службу, доступ в ряды чиновничества для них был затруднен из-за их низкого социального статуса и уровня образования. Тем не менее, эта немногочисленная категория служащих, наследовавшая профессию отца, хотя и в малой степени, пополняла ряды профессионального чиновничества в изучаемое время.
Статистика показывает, что ряды местного чиновничества пополнялись также выходцами из купеческого, мещанского, крестьянского сословий, представителями малочисленных социальных групп и слоев городского населения (питомцы воспитательных домов, сыновья артистов, художников, почетных граждан, провизоров, лекарей, вольноопределяющихся и т.д., и т.п.), уроженцами других государств, присягнувших на подданство России и их детьми. Однако, представители перечисленных групп, занимая различные, в том числе и выборные должности, были слабо представлены в системе местного коронного управления. Это подтверждают следующие данные. В московских учреждениях выходца из купечества, мещан, крестьян, других социальных слоев, а также иностранцы, в совокупности составляли 8,5%; в калужских присутствиях - 6,8%. Таким образом, мы убеждаемся, что численность вышеназванных социальных групп в местных органах управления, составлявших полноправную, образованную и компетентную прослойку служащих была мизерной. Это может быть объяснено не только малочисленностью этих категорий населения, но и тем, что, как уже отмечалось выше, после 1827 г., запрещалось принимать на гражданскую службу купцов 2-й и 3-й гильдий, иностранцев, выходцев из податных состояний. Такое право им предоставлялось только при наличии соответствующего образования.
Сделанные выше на основе сухих статистических данных наблюдения о социальном составе местной администрации и источниках ее формирования в дореформенное время можно подытожить следующим образом. Местное звено управленческого аппарата столицы и провинции пополнялось как представителями потомственного дворянства, так и социально ак-
16 ЦИАМ. Ф.54. Оп.176. Д.2778. Л.218 об. - 229.
79
В.А. Иванов. Социальный состав местного звена...
тивными элементами из недворянскои среды, которым разрешалось поступать на гражданскую службу по праву происхождения или образованию, что свидетельствует о социальной неоднородности состава местного управления. Несмотря, однако, на то, что недворяне занимали более 2/3 всех должностей, высший руководящий слой чиновничества, под контролем которого находились все нити управления губернией, был преимущественно дворянским. В местных столичных учреждениях потомственные дворяне преобладали среди чиновников высшего, а в провинциальных присутствиях - высшего и среднего разрядов. Это достигалось с помощью системы, прежде всего законодательных мер, основы которой были заложены еще Табелью о рангах, предоставлявшей дворянству привилегии при прохождении службы, например, в чинопроизводстве по сравнению с выходцами из социальных низов, что в свою очередь, указывает на продворянский характер законодательства о гражданской службе. Наивысшей социальной мобильностью среди недворянских элементов отличались порвавшие со своим сословием выходцы из духовного звания, численно превосходившие представителей других социальных групп, являвшиеся основным источником формирования среднего и низшего чиновничества, а также канцелярских служителей. Почти 1/3 всех должностей заполняли потомственные гражданские служащие, что не может не свидетельствовать об известной профессионализации управленческих и канцелярских кадров в системе местного управления.
В сословном отношении не выявлены различия в составе столичной и провинциальной администраций, табельного чиновничества и обслуживающего персонала учреждений, имевших общую социальную базу формирования. В качестве таковой выступали все слои местного населения, которые имели право вступления в гражданскую службу. Региональные особенности в комплектовании местного чиновничества хотя и имели место, но не были выражены столь заметно.
В целом можно сказать, что формирование состава местного управленческого аппарата от его руководящего звена до рядовых исполнителей, проводилось в соответствии с действовавшим в рассматриваемый период законодательством о государственной службе, устанавливавшем основные ориентиры не только социальной, но конфессиональной и национальной политики государства.
SOCIAL COMPOSITION OF RUSSIAN REGIONAL AGENCIES OF THE MID-XIX CENTURY AS A REFLECTION OF THE GOVERNMENT POLICY IN THE FIELD OF FORMATION OF THE OFFICIALDOM
V.A. IVANOV
Kaluga State Pedagogical University by K.E. Tsiolkovsky
On the basis of representative archival material - more than 3 thousand service records of the Moscow and Kaluga officials of all ranks from the governors up to the lower civil servants, is investigated social composition of the midnineteenth century regional agencies, the evaluation of policy of government is given in the field of formation of the officialdom in pre-reform period.
Key word: social composition, regional agencies, service records, noble, nonnoble, categories (groups) of the employees.
