Научная статья на тему 'Образовательный уровень местного российского чиновничества в середине XIX В. (по материалам московской, Калужской и Тверской губерний)'

Образовательный уровень местного российского чиновничества в середине XIX В. (по материалам московской, Калужской и Тверской губерний) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
338
45
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Журнал
Преподаватель ХХI век
ВАК
Область наук
Ключевые слова
МЕСТНОЕ ЧИНОВНИЧЕСТВО / ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ / ВЫСШЕЕ / СРЕДНЕЕ / НИЗШЕЕ И ДОМАШНЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ / ДВОРЯНЕ / ДУХОВЕНСТВО / КУПЦЫ

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Иванов Виталий Анатольевич

Автор статьи с привлечением большого массива архивных документов (около 3,5 тысяч формулярных списков) по материалам Московской, Калужской и Тверской губерний анализирует образовательный уровень различных групп местного российского чиновничества от губернаторов до служащих низшего ранга в середине XIX в. Сформулированы общие выводы относительно связи между образовательным уровнем, социальным происхождением и имущественным положением служащих.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по истории и археологии , автор научной работы — Иванов Виталий Анатольевич

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Образовательный уровень местного российского чиновничества в середине XIX В. (по материалам московской, Калужской и Тверской губерний)»

ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ МЕСТНОГО РОССИЙСКОГО ЧИНОВНИЧЕСТВА В СЕРЕДИНЕ XIX В. (ПО МАТЕРИАЛАМ МОСКОВСКОЙ, КАЛУЖСКОЙ И ТВЕРСКОЙ ГУБЕРНИЙ)

В.А. Иванов

Аннотация. Автор статьи с привлечением большого массива архивных документов (около 3,5 тысяч формулярных списков) по материалам Московской, Калужской и Тверской губерний анализирует образовательный уровень различных групп местного российского чиновничества от губернаторов до служащих низшего ранга в середине XIX в. Сформулированы общие выводы относительно связи между образовательным уровнем, социальным происхождением и имущественным положением служащих.

Ключевые слова: местное чиновничество, образовательный уровень, высшее, среднее, низшее и домашнее образование, дворяне, духовенство, купцы.

Summary. The author of the article dealing with plenty of the archival documents (about 3,5 thousand service records) on resource of the Moscow, Kaluga and Tver regions analyses educational level of different groups of the Russian local officials from governors to the lowest rank employees in the Mid-nineteenth century. Generalizing conclusions concerning the connection between educationаl level, social origin and the property position ofofficials are formulated in the article.

Keywords: local officials, educational level, higher, secondary, elementary and home education, nobles, clergy, merchants.

149

Эффективность деятельности управленческих структур обусловлена не только объективными причинами, но и субъективно-личностным фактором и, в частности, уровнем образования лиц, осуществлявших функции управления и делопроизводства.

В такой огромной стране, как имперская Россия, где процент грамотного населения был очень низок, обеспечить чиновно-бюрократичес-кий аппарат (особенно его низовое

звено) подготовленными кадрами было трудноразрешимой задачей. В свете сказанного, возникает вопрос: каков был образовательный потенциал различных категорий российского чиновничества. В литературе содержатся сведения об образовании только высших слоев правящей бюрократии (членов Государственного совета, сенаторов, министров, товарищей министров и т. п.) и верхушки губернской администрации (губернаторов, вице-губернаторов, председателей и

управляющих палат, прокуроров) за отдельные годы XVIII — начала ХХ в. [1, 2, 3; 4, 46-65; 5. 63-86; 6. 3-25; 7; 8. 29-42]. Что касается уровня образования основной массы чиновников местных учреждений, то сводных погу-бернских данных в отечественной и зарубежной (англо-язычной) историографии не имеется1 [9; 10, 429-443; 11, 301-314].

В статье на материалах трех губерний центральной России (Московской, Калужской и Тверской) анализируется уровень общеобразовательной подготовки служащих местных учреждений в середине XIX в. Выбор губерний объясняется возможностью сопоставления образовательного ценза чиновничества местных присутствий столицы и провинции. Источником для изучения послужили статистически обработанные сведения около 3,5 тысяч формулярных (послужных) списков разных групп гражданских служащих от губернаторов до мелких чиновников и канцелярских служителей, извлеченные из фондов РГИА, ЦИАМ, ГАКО 15и и ГАТО2 [12, 13, 14, 15].

В присутственных местах Московской губернии высшее образование (окончили университеты, лицеи, Училище правоведения, медико-хирургические и духовные академии) получили 11,5% служащих, среднее (гимназии, пансионы, духовные семинарии, институты, кадетские корпуса и др.) — 17,9%, низшее (приходские школы, уездные училища, духовные училища и др.) — 32,4%; в ка-

лужских соответственно: 2,8%, 14,6% и 41,1%; в тверских — 2,4% , 16,5% и 64,3%. Таким образом, в местных столичных учреждениях лиц с систематическим, т. е. с законченным высшим и средним образованием, насчитывалось менее 1/3, в провинциальных — менее 1/5 от выявленного числа. В столице было значительно меньше, чем в провинции, служащих, обладавших только начатками знаний.

Относительно высокий удельный вес образованных служащих в московской администрации, в сравнении с провинциальными канцеляриями, объясняется значительным числом учебных заведений в Москве и реальной возможностью получения систематического образования для выходцев из разных сословий. Кроме того, надо иметь в виду, что Москва считалась второй столицей, крупным умственным центром и этим привлекала к себе образованную молодежь из провинции, стремившуюся найти здесь, несмотря на дороговизну жизни, служебное место и сделать карьеру. В то же время, невозможность для большинства жителей провинциальной России (например, из-за материальных затруднений, неудовлетворительной домашней подготовки, отдаленности от учебных центров) получить образование в столицах вынуждала их учиться в местных учебных заведениях, количество которых было недостаточно, чтобы удовлетворить возрастающую тягу населения к знанию. В столичных и

1 В отечественной и зарубежной литературе по истории дореформенного чиновничества приводятся сведения об образовании классных чиновников лишь некоторых присутственных мест ряда губерний.

2 Выявленные формуляры позволяют установить уровень образования 88,7% от учтенного числа московских, 81,7% калужских и 99,2% тверских чиновников.

крупных городах, как правило, получали образование лишь состоятельные представители провинциального дворянства и чиновничества.

18,5% служащих московских присутствий, 14,3% калужских и 12,4% тверских имели домашнее образование. Уровень знаний чиновников, полученных в доме родителей, был различным, поскольку в первую очередь зависел от материального достатка семьи. На основе изученных материалов можно сделать вывод, что чиновники местной администрации, обучавшиеся на дому, в своем подавляющем большинстве имели образовательную подготовку не выше объема знаний уездных училищ, в учебные планы которых входили: закон Божий, священная история, арифметика, геометрия, география, чистописание, черчение, рисование, всеобщая и русская история. У части чиновников уровень домашней подготовки был еще ниже, поскольку сводился лишь к обучению арифметике, письму и чтению. Так, в формулярном списке исправника Лихвинского земского суда Калужской губернии гвардии отставного полковника Д.С. Ртищева, сообщается, что он учился дома российской грамматике, закону Божьему и математике [16]. В формуляре другого чиновника того же суда сельского заседателя И.И. Салищева, читаем: «Обучен в доме отца российской грамоте, читать и писать» [17].

Исходя из сказанного, мы считаем, что уровень образования определенной прослойки служащих, обучавшихся в доме родителей, был крайне низким. Такое положение вещей соответствовало минимальным требованиям, предъявляемым зако-

нодателем к вступавшим в гражданскую службу по «праву происхождения», от которых требовалось лишь умение правильно читать, писать, знание основ грамматики и арифметики» [18].

Наиболее образованной частью местного чиновничества был персонал губернских учреждений. В московских присутствиях систематическое образование имели 43,5% чиновников, в калужских — 29,7%, в тверских — 32,8%. Эти данные на 12-14% превышают вышеприведенные погубернские показатели. Самые образованные чиновники находились на верхних ступенях губернской иерархии (IV-V классы по Табели о рангах). В московских учреждениях 70% чиновников высших классов, занимавшие руководящие и ключевые посты в управлении, получили высшее и среднее образование, в калужских присутствиях — 66,7%. Удельный вес должностных лиц с домашним образованием среди верхушки чиновничества в московских и калужских губернских присутственных местах не превышал 1/3 (образование в доме родителей получили: военный губернатор г. Калуги и калужский гражданский губернатор генерал-майор граф Е.П. Толстой, председатель Калужской казенной палаты действительный статский советник А.Ф. Кабрит, московский гражданский губернатор тайный советник И.В. Капнист — сын известного русского драматурга и поэта В.В. Капниста, автора «Ябеды», московский вице-губернатор статский советник А.А. Тима-шов-Беринг, московский совестный судья камергер двора е. и. в. тайный советник А.С. Талызин), а имевшие

151

образование ниже среднего отсутствовали вовсе.

Среди высокообразованных губернских чиновников можно назвать председателя московской казенной палаты действительного статского советника П.В. Лукошкова, председателя московской палаты уголовного суда статского советника Н.И. Орлова, советника Калужского губернского правления статского советника Г.С. Карпова. Все они являлись выпускниками Московского университета. По окончании домашнего обучения в этом же учебном заведении успешно выдержал испытания и получил диплом председатель 1-го департамента московской гражданской палаты статский советник В.И. Булыгин. Его заместитель, статский советник Е.Г. Саражинович учился в Харьковском университете. Специальную подготовку в Институте инженеров путей сообщения получил калужский вице-губернатор (впоследствии пермский, волынский, витебский, херсонский губерна-1Е1 тор, сенатор, член Государственного 152 совета) статский советник П.Н. Клу-шин. Воспитанником Петербургской духовной академии был контролер Калужской казенной палаты статский советник М.Я. Флеров. Старший советник Московского губернского правления статский советник П.С. Митусов окончил Царскосельский лицей.

В московской губернской администрации лица с высшим и средним образованием преобладали также и среди чиновников средних (УТ-УШ) классов (62%). А вот среди мелких чиновников (1Х-ХГУ классы) они были уже в меньшинстве (42,3%). В калужских учреждениях доля лиц с

высокой образовательной подготовкой среди чиновников средних и низших рангов была небольшой — 44,4% и 35,8% соответственно.

По высшему звену управления Тверской губернией выявленные данные менее репрезентативны. Здесь учтено лишь два высокопоставленных должностных лица со средним образованием — военный губернатор г. Твери и тверской гражданский губернатор, свиты е. и. в. генерал-майор граф П.Т. Баранов, окончивший Пажеский корпус и исполнявший должность товарища председателя уголовной палаты статский советник Н.П. Милюков, воспитывавшийся в пансионе при Московском университете [9].

Чиновничий штат уездных и городских учреждений был менее образован, чем губернских присутствий. Здесь служило гораздо меньше лиц, обучавшихся в высшей и средней школе (в столице приблизительно на 2427%, в провинции на 21%). При этом нельзя не заметить, что в московских уездных и городских учреждениях в сравнении с губернскими присутствиями было выше число служащих с низшим и домашним образованием или без образования. В московских канцеляриях соответственно на 28,6% и 6,2%, в калужских — на 4,9% и 6,5%. Эта тенденция прослеживается и по тверским учреждениям.

Самостоятельный интерес имеют сведения об уровне общей подготовки служащих, занимавших низшие ступени служебной лестницы — канцелярских служителей (писцы, протоколисты, копиисты), выполнявших в канцеляриях трудоемкую работу по переписыванию бумаг, являвшихся основным поставщиком

административных кадров для управленческого аппарата. В московских канцеляриях лица, получившие систематическое образование составляли 12,3%, низшее и домашнее — 66,5%, без образования — 14,1%; в калужских соответственно: 7%, 65,3% и 15%; в тверских — 1,8%, 93,3% и 4,9%. Приведенные цифры говорят о том, что примерно 2/3 вспомогательного персонала московских и калужских канцелярий (среди тверских канцеляристов их удельный вес был еще выше), по сути, довольствовалась лишь элементарной подготовкой, которая при наличии многолетнего опыта канцелярской работы позволяла профессионально исполнять делопроизводственную функцию.

Такова в общем виде картина образованности различных категорий служащих местного звена управления. Очевидно, что в рассматриваемый период знания преобладающего большинства чиновников и канцеляристов ограничивались только объемом начальной школы. Сравнительно образованным был верхний (преимущественно дворянский) слой чиновничества, который, однако, и это важно отметить, охватывал далеко не всех руководителей присутствий и канцелярий. На важнейших должностях подчас оказывались малообразованные и некомпетентные чиновники. Из них лишь немногие приобретали в ходе практической работы необходимые профессиональные навыки административно-полицейского и судебного управления.

Источники позволяют установить, в каких типах учебных заведений обучались служащие местной ад-

министрации, вышедшие из разных сословных и социальных групп. Как оказалось, основной формой высшего образования для местного дореформенного чиновничества являлись обладавшие определенными, исторически сложившимися академическими традициями университеты. Диплом университета давал право не только стать чиновником высокого класса, но и заниматься научной и преподавательской деятельностью. Среди московских чиновников, проходивших подготовку в высшей школе, 86% окончили или учились в университетах. В провинциальной администрации их насчитывалось 71%. (Из них более 4/5 московских, почти столько же тверских и 3/4 калужских чиновников, обучались в старейшем, обладавшем большой притягательной силой Московском университете.) Классическое университетское образование приобретали служащие, происходившие из различных социальных слоев. На первом месте по численности стояли дети потомственных дворян и чиновников: в московских учреждениях — 62,6%, в калужских — 73,3%; в тверских — 40%. Удельный вес представителей других сословий, получавших знания в университетах, в московских учреждениях колебался от 0,9% (крестьяне, иностранцы) до 13,1% (духовенство); калужских от 3,3% (мещане, канцеляристы, иностранцы) до 10% (питомцы Московского воспитательного дома), в тверских от 6,7% (мещане) до 13,3% (духовенство, канцеляристы).

Среди служащих, окончивших или по разным причинам (неуспеваемость, плохое поведение, непосильная плата за обучение и т. д.) не окон-

153

чивших среднюю школу (число последних достигало 23%), в системе местных органов управления абсолютное большинство составляли воспитанники губернских гимназий и семинарий. В московских присутствиях их было соответственно 28,4% и 49,2%; в калужских — 34,1% и 50,4%; в тверских — 20,3% и 75%. Чиновникам, обучавшимся в гражданских средних учебных заведениях других типов (пансионы, различного профиля институты, училища и т. д.) в составе местного управления отводилось весьма скромное место.

Приведенные сведения позволяют заключить, что основным поставщиком кадров со средним образованием для местного административного аппарата были воспитанники духовных семинарий — учебных заведений, в которых преподавались как богословские, так и общеобразовательные дисциплины, соответствовавшие гимназическому курсу. В этих формально всесословных учебных заведениях выходцы из духовной среды составляли 98-99% всех I54 обучаемых.

Сословный состав чиновников губернских, уездных и городских учреждений, вышедших из губернских гимназий мало чем отличался от проходивших курс в университетах. Среди них численно преобладали дети потомственных дворян и чиновников, число которых приближалось к 82-84%. Для сравнения: в гимназиях страны в 1833-1853 гг. удельный вес детей дворян и чиновников равнялся 78-79% [20, 206].

Среди служащих, ограничившихся объемом знаний низшей школы превалировали сыновья священнослужителей (учились, за небольшим

исключением, в уездных духовных училищах), мелких (необеспеченных) чиновников и канцелярских служителей. При этом удельный вес выходцев из духовной среды варьировался от 27,6% (московские присутствия) до 51,7% (тверские), чиновников и канцелярских служителей, т. е. профессиональных гражданских служащих от 34,1% (московские учреждения) до 48,8% (калужские). Доля сыновей дворян среди учившихся в низших учебных заведениях была небольшой: в московских канцеляриях — 15%, в калужских — 19,2%, в тверских — 8,8%. Цифры дают веское основание полагать, что в дореформенное время начальная школа предназначалась не только для выходцев из «самых нижних состояний», но и тех слоев населения, включая дворян, незавидное материальное положение семей которых и сопутствующие ему условия жизни, ограничивали доступ детей в среднюю школу. Так, из 62 московских служащих дворянского происхождения, занимавшихся в начальной школе, 54 принадлежали к беспоместным дворянам.

Знаниями, полученными в процессе домашнего образования, ограничивались выходцы из различных социальных и сословных групп. Главными причинами тому для многих были непосильная плата за обучение в государственных школах и отсутствие поблизости учебных заведений. Наибольшее число лиц, обучавшихся на дому, приходится на детей дворян (в основном обедневших), малосостоятельных чиновников и канцелярских служителей: в московских учреждениях — 84,9%, в калужских — 83,3%, в тверских — 91,9%. Выходцы из ос-

тальных слоев составляли совсем небольшую величину. (Например, в московских учреждениях сыновей купцов и мещан насчитывалось 0,6%, крестьян — 0,3%; в калужских соответственно — 4,2% и 7,1%; в тверских — 6,1% и 2%). Это были люди, влившиеся в ряды чиновничества еще до 1827 г., т. е. до официально введенного правительством запрета на гражданскую службу для лиц податного состояния, иностранцев, купцов 2-й и 3-й гильдий [21].

Следует особо отметить низкий процент чиновников с домашним образованием среди сыновей священнослужителей. В московских учреждениях их было 6,5%, в калужских — 2,4%, а в тверских таких не зарегистрировано вовсе. Эти факты убеждают в том, что в семьях духовенства детям предпочитали давать не домашнее, а специальное духовное образование, полагая, что они станут продолжателями отцовской профессии. Это наблюдение подтверждают и данные, согласно которым приблизительно 3/4 всего наличного состава московских, калужских и 9/10 тверских чиновников, вышедших из среды духовенства обучались в учебных заведениях духовного ведомства.

Итак, приведенный статистический материал в целом свидетельствует о низком уровне общего образования чиновников местного звена управления, полученном в гражданских учебных заведениях различных типов (доля чиновников, имевших военную подготовку не превышала 5%) и в доме родителей. На степень образованности чиновничества, решающее влияние оказывали два фактора: проводимая правительством (особенно в николаевское царствование) со-

словная политика и материальный достаток семьи. Большинство служащих, обучавшихся в высшей и средней школе, являлись детьми потомственных дворян и чиновников (т. е. личных дворян). Правительство, оказывая предпочтение при приеме в университеты и гимназии молодым людям из привилегированных сословий, в то же время ограничивало возможность поступления туда выходцам из социальных низов. Основную часть воспитанников низших учебных заведений составляли сыновья малообеспеченных чиновников, разорившихся дворян, канцеляристов и других слоев, которые просто не имели средств для направления детей в губернские гимназии. К этой же категории относилось и большинство чиновников, получивших домашнее образование.

Все вышеизложенное позволяет говорить о существовании определенной зависимости уровня образования от социального происхождения и имущественного положения семей чиновников.

ЛИТЕРАТУРА

1. Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. — М., 1978.

2. Лысенко Л.М. Губернаторы и генерал-губернаторы Российской империи (XVIII — начало ХХ века). — Изд. 2-е., испр. и доп. — М., 2001.

3. Мироненко С.В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. — М., 1989.

4. Дубенцов Б.Б. Высшее чиновничество России в конце XIX — начале ХХ в. // Крупные аграрии и промышленная буржуазия России и Германии в конце XIX — начале ХХ века. — М., 1988.

5. Дубенцов Б.Б., Куликов С.В. Социальная эволюция высшей царской бюрокра-

155

тии во второй половине XIX — начале ХХ в. (Итоги и перспективы изучения) / / Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX — начала ХХ века. — СПб., 1999.

6. Куликов С.В. Социальный облик высшей бюрократии России накануне Февральской революции / / Из глубины времен. — Вып. 5. — СПб., 1995.

7. Оржеховский И.В. Из истории внутренней политики самодержавия в 60-70-х годах XIX века. — Горький,1974.

8. Раскин Д.И. Специализация высшей российской бюрократии XIX — начала ХХ в.: образование, профессиональный опыт, продвижение по службе // Из глубины времен. — Вып. 3. — СПб., 1994.

9. Морякова О.В. Система местного управления России при Николае I. — М., 1998.

10. Pintner W. The Social Characteristics of the Early Nineteenth-Century Russian Bureaucracy // Slavic Review. — Vol. 29. — No. 3 (Sept 1970).

11. Пинтнер У. The Nineteenth Century Provincial Civil Service. The Case of Kostroma // Сословия и государственная власть в России. XV — середи-

156

на XIX вв.: Международн. конф. «Чтения памяти акад. Л.В. Черепнина»: Тез. докл. Ч. II. — М., 1994.

12. Российский государственный исторический архив. — Ф. 1349. — Оп. 5. — Д. 64, 65, 67, 68, 73, 703, 850, 2033, 2287, 2289, 3158, 4685, 4937, 5739, 5906, 6523, 9172.

13. Центральный исторический архив Москвы. — Ф. 54. — Оп. 176. — Д. 2768, 2770-2772, 2775, 2777, 2778, 2781, 2788, 2791.

14. Государственный архив Калужской области (далее — ГАКО). — Ф. 62. — Оп. 1.

— Д. 3452-3454, 3604-3608, 3726, 37803782, 4065.

15. Государственный архив Тверской области (далее — ГАТО). — Ф. 466. — Оп.2.

— Д. 1674, 1688, 1753.

16. ГАКО. — Ф. 62. — Оп. 1. — Д. 3608. — Л. 1425.

17. ГАКО. — Ф. 62. — Оп. 1 — Л. 1438.

18. Свод законов Российской империи. — Т. — 3. — Кн. I. — СПб., 1842. — Ст. 10.

19. ГАТО. — 466. — Оп. 2. — Д. 1674. — Л. 438.

20. Камоско Л.В. Изменения сословного состава учащихся средней и высшей школы России (30-80-е годы XIX в.) // Вопросы истории. — 1970. — № 10.

21. ПСЗ-П. — Т. 2. — № 1469. ■

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.