CC BY
80
УДК 908 + 93/,94] (571,51)
Т. Г. Верхотурова
СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ ЕНИСЕЙСКОЙ ГУБЕРНСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ (1822-1917 гг.)
На основе впервые представленных архивных материалов проводится анализ социального состава енисейской губернской администрации с 1822 по 1917 гг. по таким параметрам, как сословное происхождение, вероисповедание, возраст, имущественное и семейное положение, образование и т.п. Ключевые слова: чиновничество, государственные служащие, губернская администрация, Енисейская губерния, Сибирь.
Social composition of the Yenisei Province administration in 1822-1917. TATYANA G. VERHOTUROVA (Krasnoyarsk State Institute of Economics and Trade, Krasnoyarsk).
The article offers the analysis of social composition of the officials of the Yenisei Province administration in 1822-1917 made for the first time on the basis of archive materials. Their religion, age, social origin, property in possession, marital status, education, service experience, etc. were taken into consideration in the course of the studying.
Key words: the officialdom, the state employees, province administration, Yenisei province, Siberia.
В последние годы заметно вырос интерес к бюрократии дореволюционной России. В разных регионах появились работы о генерал-губернаторах, губернаторах, местных государственных и общественных служащих. При общей недостаточной изученности провинциального аппарата управления большой вклад в исследование сибирского чиновничества внесли работы Н.П. Матхановой, посвященные анализу кадрового состава корпуса высшей администрации Восточной Сибири, труды А.В. Ремнёва и М.О. Акишина, в которых рассмотрены политика правительства по формированию бюрократического аппарата и персональный состав высших должностных лиц Сибири [см.: 3, 8, 9, 12, 13]. В монографии А.В. Палина представлены сведения о социальном составе служащих Томского губернского управления в 1895-1917 гг. [11]. Тюменскими историками и архивистами издан справочник энциклопедического характера, посвященный губернаторам Сибирской и Тобольской губернии [14]. История чиновничества Енисейской губернии также представлена периодическими изданиями и работами публицистического характера - это исторические очерки о деятельности губернаторов и других высших лиц местной власти [1, 2, 5]. Тем не менее попыток комплексного рассмотрения кадрового состава администрации Енисейской губернии до сих пор не предпринималось.
Цель статьи заключается в выявлении социальных особенностей чиновничества енисейской губернской администрации с 1822 по 1917 г. при сравнении с провинциальным чиновничеством внутренних губерний Российской империи.
По сложившейся в историографии традиции, заложенной П. А. Зайончковским и С.М. Троицким, анализ состава губернской администрации проведен по трем разрядам должностей: высшие чиновники (1-У классы), должности штаб-офицерские (У1-УШ) и обер-офицерские (1Х-Х1У классы) [7, с, 65; 15, с. 34].
В группу высших чиновников вошли: губернатор, председатель губернского правления (с 1895 г. - вицегубернатор), председатель казенной палаты (с 1873 г.
- управляющий), штат губернского суда. Штаб-офицерскими должностями У1-УШ классов считались места советников, начальников отделений, чиновников особых поручений, губернских прокурора и стряпчих, архитектора, тюремного инспектора, казначея, контроллера, землемера и др. В группу нижних обер-офицерских должностей вошли столоначальники, бухгалтеры, секретари, делопроизводители, журналисты, архивариусы, регистраторы, протоколисты - и их помощники и пр.
Приводимые ниже статистические наблюдения сделаны на основе изучения формулярных списков, личных дел, списков чинов по министерствам, исторической
ВЕРХОТУРОВА Татьяна Геннадьевна, ассистент кафедры гуманитарных наук (Красноярский государственный торговоэкономический институт, Красноярск). Е-шаП: tg-verhoturova@mail.ru © Верхотурова Т.Г., 2010
и энциклопедической литературы1. Всего рассмотрено 96,2% высших чиновников (66 из 68 чел.), 83,8% -штаб-офицерских (311 из 371 чел.) и 71,9% - обер-офицерских служащих (447 из 622 чел.). При этом социальный состав администраторов, занимавших штаб- и обер-офицерские должности, проанализирован за 1823, 1831, 1842, 1851, 1865, 1882, 1893, 1905, 1915 годы. Упор сделан на первый год образования губернии, середину XIX и начало ХХ в.
Как показал сравнительный анализ, чиновники, находившиеся на высших должностях енисейской губернской администрации, были в основном православного вероисповедания: его придерживались все губернаторы, председатели губернского правления и вице-губернаторы, 92,3% председателей казенной палаты и губернского суда (здесь были исключения: католик в казенной палате, католик и лютеранин - в губернском суде). Такой же состав православных (92,2% и 94,7%) был характерен для служащих, занимавших штаб-офицерские и обер-офицерские должности. В отдаленной Енисейской губернии доля чиновников, придерживающихся православия, была выше, чем во внутренних губерниях Империи (83% - губернаторы, 88% - вицегубернаторы, 81 и 90,2% - председатели казенных и судебных палат и 80% в среднем - другие чиновники) [6, с, 152, 161, 168, 170, 173, 214; 10, с. 169].
Высшие административные должности занимали в основном люди среднего и старшего возраста. Средний возраст губернаторов составил 50 лет, председателей губернского правления и вице-губернаторов - 48, казенной палаты - 51,5 года и губернского суда - 47,7 лет. Чиновники штаб-офицерских должностей (средний
1 РГИА. Ф. 1349. Оп. 4. 1823 г. Д. 108; 1831 г. Д. 102; Оп. 6. 1831 г. Д. 829; 1833 г. Д. 849; Оп. 4. 1842 г. Д. 404; 1845 г. Д. 479. Ч.1; Оп. 5. 1850 г. Д. 892. Ч. 1; Оп. 5. 1851 г. Д. 2916; 1853 г. Д. 2282. Ч. 1; Д. 2281. Ч. 2; Государственный архив Красноярского края, далее ГАКК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 86. 110. 158. 177. 770-782; Ф. 161. Оп. 1.Д. 58. 80-82. 91. 96. 102. 118-124. 130. 133-140. 146. 149. 156. 157. 178. 179. 212. 243. 246. 333-339. 428. 445-450. 485. 538. 972. 1038. 1066. 1268. 1446. 2862; Оп. 2. Д. 48. 49; Оп. 3. Д. 129; Оп. 5. Д. 1; ГАКК. Ф. 401. Оп. 1. Д. 114. 261. 290. 341; ГАКК. Ф. 595. Оп. 45. Д. 3-53. 56. 58-106. 108-117. 120-127. 130. 133. 135-163. 168. 174. 179. 186-201 а. 204. 211-218. 222-243. 248. 252. 274. 281. 293. 325. 326. 472. 474. 486. 489; Ф. 161. Оп. 1. Ед. хр. 58. 80-82. 91. 96. 102. 118-124. 130. 133-140. 146. 149. 156. 157. 178. 179. 212. 243. 246. 333-339. 428. 445-450. 485. 538. 972. 1038. 1066. 1268. 1446. 2862. Оп. 2. Д. 48. 49; Оп. 3. Д. 129; Оп. 5. Д. 1; ГАКК. Ф. 613. Оп. 1. Д. 14. 27. 34. 73. 80-83. 94. 99. 165. 169. 200. 202. 227. 232. 257. 274316); Список высших чинов Министерства внутренних дел центральных и местных установлений. В 2 ч. Ч. 2. Список высших чинов Министерства внутренних дел местных установлений. СПб. 1837. С. 240; 1897. С. 141; 1905. С. 181; 1908. С. 47-48; Там же. 1910. С. 44-45; Там же. 1911. С. 45; Там же. 1914. С. 42-43; 1916. С. 42-43; Список личного состава Министерства финансов на 1904/1905 год. СПб.. 1904. Столб. 589. Там же. 1911. Столб. 616; Список чинам ведомства Министерства юстиции. В 2 ч. Ч. 1. Спб. 1872. С. 231.
возраст 38 лет) были младше высших служащих и старше лиц, находившихся в их подчинении и занимавших обер-офицерские места (33 года). В целом наблюдалась тенденция «взросления» штаб- и обер-офицерского губернского корпуса при относительной стабильности возрастного состава высших администраторов.
Во внутренних российских губерниях средний возраст провинциальных служащих от показателей, характерных для Енисейской губернии, отличался несущественно. Разница состояла в возрасте некоторых высших чиновников. А вот российские губернаторы были младше енисейских коллег (их основная часть поступала на службу в 46-50 лет), председатели казенных и судебных палат - старше енисейских (56-60 и 51-55 лет соответственно) [6, с, 152, 161, 168, 170, 173, 215-218].
Основная масса енисейских чиновников была дворянского происхождения: губернаторы - 93,8%, председатели губернского правления и вице-губернаторы
- 71,4% (19% - дети обер-офицеров, 4,8% - приказно-служителей), председатели казенной палаты и губернского суда - 69 и 70%. В среде высших чиновников в начале ХХ-го по сравнению с XIX в. тенденции снижения роли дворянства не выявлено.
По сословно-социальному происхождению чиновники, занимавшие штаб-офицерские должности, состояли, главным образом, из детей дворян, обер-офицеров и духовенства: в 1823 г. - 31,6; 15,8; 21%, в 1851 г. - 48,4; 32; 19,4%, в 1865 г. - 40; 32; 30%, в 1882 г. - 20; 69; 11,5%, в 1915 г. - 21,4; 68,1; 8,5% соответственно. Их соотношение менялось, но дворяне составляли абсолютное большинство. Сословно-социальное происхождение чиновников, занимавших обер-офицерские должности, до конца XIX в. не отличалось от происхождения чиновников штаб-офицерского корпуса. Однако с начала XX в. в рамках правительственной политики, направленной на либерализацию государственной службы, преобладали чиновники податного происхождения, в основном мещане Красноярска и других сибирских городов: весь XIX в. - не более 3-4%, в 1905 и 1915 г. - почти 40%. В целом к началу XX в. по сравнению с XIX в. количество дворян на штаб- и обер-офицерских должностях снизилось: в первом случае их заменили дети чиновников, во втором - мещане.
В центральных губерниях дворянство из сферы управления было вытеснено уже во второй половине XIX в.: в 1850-1860 гг. около 3/5 всех табельных губернских должностей в московской администрации и более 2/3 - в калужской занимали выходцы из непривилегированных сословий [7, с. 206].
Территориальное происхождение служащих енисейской губернской администрации было неоднозначным: среди чиновников низших рангов местных было больше, чем среди высших. Так, только 1 из 16 губернаторов был сибиряком, среди начальников высшего финансового органа в губернии - 2 человека из 15,
председателей губернского суда - 2 из 14. Некоторым исключением из этого ряда являлись «вторые лица» губернии - первые заместители губернатора. Среди них 6 из 22 чиновников были сибирского происхождения (в том числе из Красноярска и Красноярского округа). Доля сибиряков в числе штаб- и обер-офицерских мест в среднем равнялась в 1823 г. - 15,8 и 50%, 1865 г. - 52 и 73,1%, 1915 г. - 61,7 и 93,7% соответственно. Стабильными поставщиками «назначенцев» были столичные, украинские и северо-западные земли, среди губерний Западной и Восточной Сибири, не считая Енисейской, - Томская и Иркутская. В целом перевод чиновников из внутренних губерний в Сибирь был широко распространен на протяжении всего XIX в., и значительную долю административных должностей среднего и высшего звена в сибирских губерниях занимали приезжие чиновники.
Имущественное положение енисейских администраторов было неоднородным и отличалось от общероссийского. Так, среди высшего чиновничества Енисейской губернии реже встречались крупные владельцы недвижимого и движимого имущества - в среднем 25% против 60-80% в центральных губерниях. Однако чиновники среднего и низшего звена енисейской администрации были более обеспеченными, чем провинциальные во внутренней России, о бедственном положении которых свидетельствует литература [6, с. 72, 222]. Почти все енисейские местные по происхождению чиновники среднего и низшего звена губернской администрации в собственности имели «один-два деревянных дома», иногда указывался и огород. При этом доля «неимущих» среди чиновников штаб- и обер-офицерских мест со второй половины XIX в. сокращалась: 1823 г. - 89,5 и 69,2%, 1851 г. -61,3 и 67,2%, 1915 г. - 53,2 и 37,5%. Собственности не имели, как правило, приезжие чиновники, которые за сибирскую службу, помимо ряда служебных льгот для себя и членов семьи (ускоренное чинопроизводство, льготное пенсионное обеспечение, право на бесплатное образование для детей в государственных учебных заведениях, «прогонные деньги» до места службы, а также «пособия на подъем и обзаведение, на экипировку»), получали «добавочные, усиленные столовые, квартирные деньги», которые в зависимости от стажа службы в Сибири могли превышать сумму жалования [13, с.115].
Как и в губерниях Центральной России, основная масса высших губернских администраторов состояли в браке: губернаторы - 80%, их заместители - 72,8, председатели и управляющие казенной палаты - 77,8, председатели губернского суда - 72,7, на штаб-офицерских должностях - 60-70, обер-офицерских - 40-50%.
В Российской империи общественный статус жены определялся статусом мужа. Жены енисейских губернских чиновников, занимавших высшие и штаб-офицерские должности, в среднем на 90% были дворянского и чиновничьего происхождения, обер-офицерского
ранга - чиновничьего и мещанского. В целом для всех категорий служащих невысок был процент вдовцов и вступивших во второй брак - 3,6-5,5 %.
Преобладали небольшие семьи с 2-3 детьми, большей частью младшего возраста, которые были одной веры с отцом, находились либо в семье, либо в средних и высших учебных заведениях. В отличие от внутренних губерний империи, среднее и низшее звено енисейской губернской администрации активно «воспроизводило» собственные кадры. Особенно ярко семейственность в этой среде проявилась со второй половины XIX в.: в рамках енисейской губернской администрации начали складываться династии, которые, правда, ограничивались двумя, реже тремя поколениями чиновников. В среде же семей высших чиновников выявлено всего два случая, когда взрослые сыновья состояли на службе в Енисейской губернии.
По России примеры продолжения детьми провинциальных администраторов службы их отцов были редки. В основном взрослые дети шли на военную службу или перебирались в столицу [6, с. 151].
Уровень образования государственных служащих разнился в зависимости от статуса чиновничества. Во внутренних губерниях империи в рамках рассматриваемого периода служило с высшим образованием 28% высших чиновников, со средним - 40, с домашним и начальным - 32%. В течение XIX - начала ХХ в. профессионализм чиновников в центре и на местах неуклонно повышался: доля лиц с высшим образованием с 1825 по 1917 г. повысилась с 4% до 83% - в 20 раз [6, с. 152, 161, 168, 170, 173, 215-218; 10, с. 167]. В Енисейской губернии с высшим образованием служили: губернаторы - 31,3%, их заместители - 38,1, председатели и управляющие казенной палаты - 16,7, председатели губернского суда - 40%. Среднее образование имели: губернаторы - 56,3% (из них 43,8% - среднее военное), председатели губернского правления и вицегубернаторы - 38,1, председатели и управляющие казенной палаты - 25, председатели губернского суда
- 20%, С начальным образованием занимали высокие посты только пятый и седьмой (здесь и далее мы приводим порядковый номер, согласно которым тот или иной чиновник занимал должность в какое-то время) из 22 (всего за 100-летие) заместителей губернатора (9,5%), восьмой председатель казенной палаты (8,3%). Домашнее обучение прошли первый, второй, пятый, седьмой и девятый из 15 председателей казенной палаты (41,7%), четыре первых по счету председателей губернского суда (40%).
В Енисейской губернии, как и во всей стране, в течение века наблюдалась тенденция повышения уровня образованности чиновничества. Образование местных администраторов менялось от преобладавшего домашнего - к начальному и среднему, при небольшой, но устойчивой динамике роста высшего образования. Это прослеживается среди лиц, занимавших штаб- и обер-офицерские должности. Высшее образование:
1823 г. - 5,3 и 6,7%, 1865 г. - 8 и 7,8%, 1915 г. - 55,6 и 12,5%, Среднее образование: 1823 г. - нет, 1831 г. - 4 и 7,3%, 1865 г. - 60 и 25,4%, 1915 г. - 44 и 40,6%. Начальное образование: 1823 г. - 5,3 и 3,3%, 1865 г. - 16 и 55,6%, 1915 г. - нет и 37,5%. Домашнее образование: 1823 г. - 89,5 и 84,6%, 1865 г. - 16 и 11,1%, 1915 г. - нет и 4,7%. Редко кто-то из должностных лиц заканчивал частное учебное заведение. Несмотря на популярность военного среднего образования для лиц, занимавших высшие и штаб-офицерские должности, в среде чиновничества енисейской губернской администрации преобладало образование гражданское.
Показателем качества работы бюрократического аппарата может служить число случаев нарушения закона и инструкций со стороны чиновников. По всей России в 1834-1840 гг. к уголовной ответственности в среднем в год привлекалось около 4% лиц, находившихся на государственной и общественной службе, в 1850-е гг. - 2,2%, 1874-1883 гг. - 3,8, 1884-1893 гг. -4,5, 1899-1903 - 2,1%, 1904-1913 гг. - 2,7% [10, с. 170, 171]. Естественно, истинное число должностных нарушений неизвестно.
Официально в среде енисейской губернской администрации были редки случаи нахождения чиновников под судом или налагаемых на них штрафов, но их было больше, чем в среднем по России. В ряду государственных служащих, занимавших высшие губернские должности, выявлен только один случай судимости чиновника данного уровня, что было, скорее, исключением. Однако среди штаб- и обер-офицерских должностей таких случаев было - 6 и 7,7% соответственно. Состав незаконных деяний местных администраторов был представлен злоупотреблением властными полномочиями, халатностью («упущениями по службе») и хулиганством.
Анализ архивного материала четко указал на изменение самой природы губернского аппарата, проникновение в него капиталистических элементов. Это находило свое выражение, в первую очередь, в уменьшении общей доли дворянства в государственном управлении, повышении уровня образованности государственных служащих. Дворян, занимавших штаб-офицерские должности, сменили дети чиновников, а на обер-офи-церских должностях - мещане местного происхождения. Однако если в губерниях центральной России образованные лица податных сословий вытеснили дворянство во второй половине XIX в., то в Енисейской губернии это произошло только к концу столетия. При этом на протяжении всего рассматриваемого периода высшие должности оставались прерогативой дворянства, уровень образованности которого и в первые, и в последние годы существования Енисейской губернии был достаточно высок и отвечал служебным требованиям. Со временем при отборе лиц на местные значимые государственные посты деловые качества, образование, знание жизни и людей приобретали большее значение, чем знатность и протекция. Так, с 1823 по
1917 г. число чиновников с высшим образованием на штаб-офицерских должностях увеличилось в 10 раз.
Таким образом, кадровый состав енисейской губернской администрации имел ряд региональных особенностей. Среди них следует назвать редкие случаи владения землей чиновниками, занимавшими как высшие губернские должности, так и штаб- и обер-офи-церские места. Если в рамках Российской империи с первой половины XIX до начала ХХ в. доля лиц с недвижимым имуществом неуклонно сокращалась (с 80,9% до 38,4%), то в администрации Енисейской губернии изначально большая часть служащих были представителями беспоместного чиновничества. Чаще недвижимость (в 1-2 деревянных дома) имели лица местного происхождения. В свою очередь приезжие служащие пользовались рядом привилегий, благодаря которым их материальное положение было выше, чем у коллег из внутренних губерний Империи.
Подавляющее большинство чиновников енисейской губернской администрации прибыли в Сибирь из-за Урала, Стабильными поставщиками кадров были центральные, украинские и северо-западные земли. Однако со второй половины XIX в. низшие административные должности все чаще занимали лица из чиновничьей среды сибирского происхождения. Здесь преобладали уроженцы Красноярска, Томской и Иркутской губерний.
Доля чиновников енисейской губернской администрации православного вероисповедания была выше, чем по стране в целом. При этом среди чиновников не было ни одного представителя исламского мира, хотя формального запрета на занятие ими государственных должностей не существовало. На протяжении всего XIX в. неуклонно поднималась возрастная планка приема на службу в енисейскую губернскую администрацию, но к началу ХХ в. возраст поступления на высшие и штаб-офицерские должности сократился, что было связано с предоставлением доступа на государственную службу профессионально подготовленным лицам.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бердников Л.П. Вся красноярская власть: очерки истории местного управления и самоуправления (18221916): факты, события, люди. Красноярск: Кн. изд-во, 1995. 320 с.
2. Болонкина Е.В. Изменения численности и личного состава чиновников в Енисейской губернии в 1820 - начале 1860-х гг. // Красноярский край - 70 лет исторического пути : Материалы 5-х краеведч. чтений, ноябрь 2004 г. / Упр. культуры адм. Краснояр. края, Гос. универс. науч. б-ка Краснояр. края, Отд. краевед. информации. Красноярск: ГУНБ, 2005. С. 160-165.
3. Власть в Сибири: XVI - начало ХХ в. 2-е изд. / сост. М.О. Акишин, А.В. Ремнёв. Новосибирск: Сова, 2005. 696 с.
4. Волков С.В. Генералитет Российской Империи. Энцикл. словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. В 2 т. Т. 2. М.: Центрполиграф, 2009. 831 с.
5. Енисейская губерния - Красноярский край: история в лицах: информ. изд. Красноярск: Ком. по делам архивов администрации Красноярского края, 2004. 63 с.
6. Иванов В.А. Губернское чиновничество 50-60 гг. XIX в. в России: Историко-источниковед. очерки. Калуга: КГПИ им. К.Э. Циолковского, 1994. 232 с.
7. Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М.: Мысль, 1978. 288 с.
8. Матханова Н.П. Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX в.: Проблемы социальной стратификации. Новосибирск: Сиб. хронограф, 2002. 250 с.
9. Матханова Н.П. Генерал-губернаторы Восточной Сибири середины XIX в.: В.Я. Руперт. Н.Н. Муравьев-Амурский, М.С. Корсаков. Новосибирск: ОИгГИ, 1998. 427 с.
10. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - нач. ХХ века). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В 2 т. Т. 2. СПб.: Дм. Буланин, 2003. 582 с.
11. Палин А.В. Томское губернское управление (1895— 1917 гг.): структура, компетенция, администрация. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2004. 188 с.
12. Ремнёв А.В. Самодержавие и Сибирь: Административная политика в первой половине XIX в. Омск: Изд-во ОмГУ, 1995. 237 с.
13. Ремнёв А.В. Самодержавие и Сибирь: Административная политика во второй половине XIX - начала XX в. Омск: Изд-во ОмГУ, 1997. 253 с.
14. Сибирские и тобольские губернаторы: исторические портреты, документы / под ред. В.В. Коновалова. Тюмень: Тюмен. издат. дом, 2000. 576 с.
15. Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в.: Формирование бюрократии. М.: Наука, 1974. 368 с.
