CC BY
62
ПОРТРЕТ РЕГИОНА
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ РЕСПУБЛИКИ АДЫГЕЯ
Республика Адыгея — субъект РФ, входящий в Южный Федеральный округ (ЮФО), представляет собой регион, жизнедеятельность которого характеризуется достаточно специфическими чертами, связанными с его историей, физико-географической структурой и т. д. В настоящей статье будут проанализированы социальные показатели, отражающие положение дел в республике, на основе результатов исследования, проведенного в 2004 г.1 Выборка многоступенчатая, территориальная, с использованием квотного метода. Обследование занятого населения проводилось по стандартизированной анкете. Опрошены 660 человек. Из них: мужчины — 58,9%, женщины — 41,1%. Возрастные группы: 16—17 лет
(0,5%), 18—20 лет (4,1%), 21—30 лет (24,7%), 31—40 лет (24,7%), 41—50 лет (28,5%), 51—60 лет (13,6%), 61—70 лет (3,0%), 71 и старше (0,3%). Жители областного города составляют 35,7%, районного города — 24,9%, села — 39,4%.
По данным Госкомстата, численность занятого населения в экономике республики составила в 2003 г. 159 тыс. человек. Это 47,5% в общей численности населения (в целом по РФ — 59,6%, по ЮФО — 53,1%). Средний возраст занятых — 39,5 лет (по РФ и
ЮФО — 39 лет). В общей численности занятых имеют высшее профессиональное, неполное высшее профессиональное — 28,6%, среднее профессиональное — 28,5%, среднее полное общее — 25,5%, основное общее и начальное общее — 6,5%. Уровень профессионального образования здесь фактически соответствует данным по РФ [1]. Значительную часть занятого населения республики охватывает неформальный сектор — 34 млн. человек, или 21,5% (по РФ — 15,0%, по ЮФО — 20,1%) [2, с. 353].
В то же время численность не имеющих работы или доходного занятия и активно его ищущих составляет 33 тыс. человек. Уровень безработицы — 17,4% (в целом по РФ — 8,3%, по ЮФО — 12,9%). Гендерных различий не наблюдается, но этот показатель среди селян в 1,5 раза выше по сравнению с горожанами. Самая высокая доля безработных среди 20—29-летних
Авторы статьи - сотрудники Института социологии РАН, принявшие участие в подготовке и проведении исследования. Руководитель — доктор философских наук, профессор З. Т. Голенкова. Эмпирическое исследование осуществлено при активном содействии кандидата исторических наук Г. Ашикова (Майкопский Государственный технологический институт).
1 Исследование проведено при поддержке РГНФ. Грант РГНФ02-03-000-77а.
(35%), высока она и среди тех, кому от 40 до 49 лет (25%). В образовательных группах "лидируют" в этом отношении лица со средним полным общим образованием — 41,3%. Среднее время поиска работы безработными в Адыгее одно из самых значительных — 10,8 месяцев (по РФ — 8,5, по ЮФО — 9,3 месяца). Преобладают такие способы ее поиска, как обращение к друзьям, родственникам, знакомым (62,5%), наименее популярно обращение в коммерческую службу занятости (1,0%), к администрации, работодателю — (24,7%). Основные причины незанятости — сокращение штатов, ликвидация предприятия, собственного дела (25,2%), увольнение по собственному желанию (13,8%) [2, с. 327—339].
По среднедушевому денежному доходу населения республика занимает в РФ десятое место от конца. Доминируют так называемые "другие доходы, включая скрытую заработную плату" (33,5%), затем — доходы от оплаты труда (32,5%), социальные выплаты (21,0%), от предпринимательской деятельности (11,5%), доходы от собственности (1,4%). При этом, если скрытые доходы выросли по сравнению с 1995 г. в 1,7 раза, то все остальные виды сократились [2, с. 126— 127, 134—135].
Адыгея относится к такому типу регионов РФ, где численность работников организаций, имеющих заработную плату, равную стоимости более двух фиксированных наборов потребительских товаров и услуг, составляет менее 20% [3].
Таким образом по уровню жизни населения республика фактически замыкает ранговую структуру субъектов РФ.
Судя по полученным данным, лишь каждый четвертый фермер допускает переход в положение
безработных и каждый шестой считает потерю работы как очень возможную. Для предпринимателей эти показатели составляют 27,1% и 5,7% соответственно.
В случае потери места работы представители практически всех социальных групп стали бы искать хорошо оплачиваемую работу по той специальности, по какой трудятся в настоящее время. Исключение составляют неквалифицированные рабочие, которые готовы искать новую работу по другой специальности.
Удовлетворенность профессией выразили 16,5 % неквалифицированных рабочих, 43,7 % квалифицированных, примерно 2/3 служащих без специального образования, 57,2% специалистов. Больше всего довольны размером оплаты труда предприниматели (58,7%) и фермеры (36,4%). Что касается перспектив повышения заработанной платы, то их признают примерно каждый четвертый неквалифицированный рабочий, почти каждый третий квалифицированный, 26,9% служащих без образования и 41,4% служащих с образованием. Наиболее оптимистично смотрит в будущее самозанятое население республики: 45,4% фермеров и 59,1% предпринимателей.
Удовлетворены своим материальным положением 30,4% неквалифицированных рабочих, 50,8% квалифицированных, 63,6% служащих без образования, 49,6% служащих с образованием, 62% фермеров и 65% предпринимателей.
Примечательно, что большинство опрошенных отнесли себя к среднему социальному слою, а около 40% фермеров, 23% предпринимателей и 15% дипломированных специалистов — к более высоким социальным группам.
Рассмотрим теперь эти и некоторые другие проблемы в аспекте гендерных различий.
Итак, в роли безработных побывали 64,3% опрошенных мужчин и 53,4% женщин. Считают, что могут стать безработными, 42,2% мужчин и 46,4% женщин. В поиске новой работы мужчины выбрали для себя следующие приоритеты: по той же специальности — 31,8%, с хорошей оплатой — 30,8%, по новой специальности — 9%, выйдут на пенсию — 6,1%, согласятся на любую работу — 5,7%. Женщины планируют искать в первую очередь работу с более высокой оплатой труда — 36,6%, по прежней специальности — 32,4%, согласятся на любую — 6,9%, выберут более квалифицированную или освоят новую специальность — 5,7%. Оптимистов, полагающих, что найти новую работу будет легко, оказалось почти поровну и среди мужчин, и среди женщин (35,1% и 36,3% соответственно). Трудности ожидают встретить 18% мужчин и 23,3% женщин.
Респонденты в основном согласились с тем, что в нынешнем обществе люди не равны и, оценивая личный опыт, признали, что испытывали неравенство в оплате труда. Женщин, заявивших об этом, несколько больше, чем мужчин (соответственно 68,6% и 64,2%). Зато мужчины чувствуют себя более ущемленными в осуществлении своих политических прав — 43,5% против 39% женщин. Одинаково озабочены представители обоих полов ущемлением своих юридических прав (51,9% мужчин и 51,1% женщин).
Сказались гендерные различия в том, на кого рассчитывают опрошенные в решении насущных проблем. Если подавляющее большинство мужчин (64,1%) склонны решать все самостоятельно и только треть обратится к помощи родных и друзей (29,2%), то женщины в первую очередь обратятся к родным (47,9%), а решать самостоятельно
свои проблемы предпочтут только 44,8%. Следующий источник помощи для женщин — руководитель (владелец) предприятия (3,8%), а затем государство. Для мужчин эти источники помощи получили статистически незначимые оценки. Как видим, рыночные преобразования в стране, где государство играло доминирующую роль, за небольшой исторический срок привели к смене поведенческой модели и к тому, что люди прежде всего полагаются на себя.
В стремлении к продвижению по службе представители обоих полов проявили единодушие. О нацеленности на восходящую мобильность заявили 50,6% мужчин и 44,2% женщин. Одна треть и тех, и других не испытывает стремления к служебному росту.
Глобализация вводит новое требование — овладение иностранными языками. Спрос на образованных работников со стороны негосударственного сектора экономики явился основанием для превращения уровня образования в один из решающих факторов, значительно влияющих на принадлежность человека к тому или иному слою. Карьерная мобильность более хаотична и высока среди женщин, которые по соображениям семейного положения и бытовых вопросов чаще меняют свой статус.
Возможности для продвижения по службе через повышение квалификации для мужчин, по их оценке, составляют 15,3%, для женщин — 18,3%; продвижение благодаря должностному росту мужчины и женщины оценили практически одинаково (9,0% и 8,9% соответственно).
Касаясь возможностей участия в принятии решений у себя на предприятии (по вопросам разработки производственных планов, улучшения условий труда, распределения прибыли), женщины оказались более
оптимистичными, чем мужчины (47% против 43% соответственно). В то же время лишь около половины как мужчин, так и женщин могут влиять на принятие решений.
Респонденты задумываются над тем, чтобы сменить работу, в основном по причинам материального характера. Готовы сменить работу, чтобы повысить зарплату, увеличить доход 55,4% мужчин и 53,8% женщин. Вторым по значимости побудительным мотивом является желание работать по более высокой квалификации, должности. Здесь женщины незначительно опережают мужчин. Готовы попробовать себя в новом деле 9,6% женщин и 4,3% мужчин. Мужчины хотели бы сменить физически тяжелую работу на более легкую (4,3%), женщины чаще тяготятся нервной и очень ответственной работой (5,1%).
Такой альтруистический мотив, как желание работать там, где труд нужнее обществу, получил у опрошенных статистически незначимую поддержку — у 3% мужчин и 2,6% женщин. По возрасту нынешнее занятое население — это дети и внуки поколения знаменитой ткачихи Валентины Гагановой, когда общественное благо, по крайней мере, в системе ценностей тогдашнего истэблишмента занимало первое место. Сейчас сторонников у этого подхода почти не осталось.
Следует отметить также, что респонденты на момент опроса практически не страдали от необходимости смены работы в связи с сокращением штатов, банкротством, перепрофилированием предприятия — вывод, подтверждающий оценки состояния рынка труда в обществе в целом как внушающие осторожный оптимизм.
Свое личное влияние на деятельность администрации предприятия, где работают, респонденты
оценили весьма скромно. 67% мужчин и 63,4% женщин заявили, что не могут оказать никакого или почти никакого влияния; и только каждый пятый мужчина и каждая восьмая женщина считают, что могут оказать такое влияние. Еще менее значительным представляется респондентам (независимо от пола) их личное влияние на политику местных властей и правительства.
В ходе исследования выявлялась дополнительная занятость респондентов, которая выполняет роль важного адаптационного ресурса в период кризисного изменения привычных форм и способов жизнедеятельности. На вопрос "Имеете ли Вы, помимо основной работы, какую-нибудь другую работу или занятость, приносящие доход?" 19,7% респондентов ответили положительно. В 2 раза больше доля опрошенных, которые не имеют, но ищут дополнительную работу. Полученные результаты подтвердили тот факт, что побуждающим мотивом для дополнительной работы преимущественно является получение дополнительного дохода. Так считают 42,7% респондентов.
При этом на наличие дополнительной работы указывают и наемные работники, и предприниматели, хотя потребность в ней реже испытывают владельцы собственного дела, а также работающие по контракту. Относительно чаще ищут ее не имеющие постоянного источника дохода (47,4%).
Среди тех, кто имеет дополнительную работу, — представители материального производства и нематериальной сферы. Выделяются занятые в области искусства и культуры (58,3%), в торговле (27,6%), в здравоохранении (23,7%) и промышленности (22,8%).
Наиболее озабочены поиском дополнительной работы представители строительной отрасли (51,%), про-
мышленности (44,7%), здравоохранения (42,9%). Не имеют и не ищут ее занятые в отраслях экономики (финансов) и права (47,6%), науки (47,1%), сельского хозяйства (47%), бытового обслуживания (45,6%).
Респонденты, имеющие дополнительную работу или ищущие ее, отличаются более высокой активностью и мобильностью. Они выбирают преимущественно рыночный сегмент как наиболее динамично развивающийся и приемлемый для эффективной реализации трудового и творческого потенциала. Наши данные наглядно демонстрируют, что наличие дополнительной занятости, равно как и поиск ее, наиболее характерны для работников частных предприятий (43,8% — имеют и 53,8% — ищут). Для сравнения — аналогичные показатели по занятым на государственных предприятиях составляют соответственно 40,8% и 34,4%. Примечательно при этом, что доли работников государственных и частных предприятий, не испытывающих потребности в поиске дополнительной занятости, примерно совпадают — 42,2% и 43,7% соответственно.
Наиболее часто в сферу дополнительной занятости вовлечены мужчины (56,6% против 43,4%). Они же в первую очередь озабочены поиском дополнительной работы — в 1,6 раза чаще, чем женщины. Среди подрабатывающих самая представительная группа — 31—40-летние (31,5%). Доля молодежи от 21 до 30 лет не высока — 21,5%, но эта группа наиболее активна в поиске дополнительной занятости (33,2%) и опережает другие возрастные категории.
Прослеживается следующая закономерность. Младшая возрастная группа (21—30-летние) занята преимущественно поиском подходящей дополнительной занятости, совмес-
тимой с регламентом учебы, основной работы, жизни. Респонденты в возрасте 31—40 лет в случае необходимости уже определились с выбором места и вида дополнительной занятости, доли ищущих ее либо не нуждающихся в ней практически сравнялись (23%). Для возрастной группы 41—50-летних характерно снижение трудовой активности в сфере дополнительной занятости по причине сложностей с нахождением подходящего места работы. При этом интенсивность вовлечения в сферы дополнительной занятости и ее поиска практически совпадают — доли имеющих и ищущих дополнительную работу фиксируются на уровне 26—27%.
Дополнительная занятость характерна преимущественно для лиц с высшим образованием (51%), 33,7% респондентов имеют среднее специальное образование, и подрабатывает каждый шестой студент.
Интересно заметить, что имеющие дополнительную работу делятся на две категории: тех, кто стремится к повышению квалификации через систему дополнительной профессиональной подготовки (курсы повышения квалификации, различные курсы по получению новой специальности), и тех, кто не имеет опыта подобной подготовки. Очевидно, что по этому основанию проходит линия дифференциации притязаний и требований к дополнительной работе. Схожая тенденция прослеживается и среди ищущих ее, здесь преобладают лица, не имеющие дополнительной профессиональной подготовки (38,8%). Каждый пятый респондент среди имеющих дополнительную занятость, равно как и среди ищущих ее, закончил курсы по получению новой специальности. Таким образом, дополнительная занятость может создать предпосылки смены
места основной работы и стать ресурсом обретения нового профессионального статуса.
В ходе исследования выявилась связь между наличием дополнительной занятости и динамикой материального положения. По утверждению 51,5% респондентов, имеющих дополнительную работу, за последние пять лет их материальное положение улучшилось. Это значительно выше, по сравнению с теми, кто не имеет, но ищет дополнительную работу (30,5%), либо не ищет ее (43,2%).
Что касается распределения респондентов по признаку поселенческой принадлежности, то имеющие дополнительную работу с небольшим превышением представлены среди жителей областных городов (37,7%), а наиболее высокая потребность в ее поиске присуща жителям села (45,3%). Вместе с тем нельзя не отметить и высокую долю сельчан, которые, потеряв всякую надежду, отказались от поиска дополнительной работы по месту проживания (36,6%).
В исследовании были выделены четыре группы по уровню материального благосостояния (использовалась субъективная оценка респондентами своего материального положения): I — живущие за чертой бедности (8,7%), II — бедные (53,7%), III — среднеобеспеченные (24,4%), IV — состоятельные (6,9). Затруднились определить свое материальное положение 6,4% опрошенных. Эти данные коррелируют с данными исследований, проведенных нами в других регионах России. Основным источником дохода для состоятельных является предпринимательская деятельность (64,5%), а для 35,5% — заработная плата по найму или по контракту. Материальное благосостояние среднеобеспеченных зависит в основном от заработной платы по найму
или по контракту (66,3%). В то же время 29,3% в этом слое основной доход приносит предпринимательская деятельность, а 3,8% не имеют постоянного источника дохода.
В группе бедных зафиксировано дальнейшее нарастание доли заработной платы как основного источника доходов (80,0%). Предпринимательство служит таким источником для 14,5% респондентов. Доля не имеющих постоянного источника доходов составила здесь 5,5%.
Большинство находящихся за чертой бедности (73,7%) существуют на заработную плату по найму или контракту. Сюда входят и 10,5% предпринимателей, которым доходы от собственного предприятия не обеспечивают даже прожиточного минимума. 15,8% в этом слое лишены постоянного источника заработка.
Таким образом, в республике отмечен низкий уровень заработной платы, который не обеспечивает основной части населения нормального качества жизни. Высокий уровень благосостояния достигается в основном за счет успешной предпринимательской деятельности, но таких среди опрошенных предпринимателей только 20,1%.
Свыше половины (56,2%) живущих за чертой бедности составляют рабочие, причем как неквалифицированные, так и имеющие квалификацию, 35% — специалисты с дипломом. Доли наемных работников, занятых в сельском хозяйстве, фермеров, предпринимателей, служащих без специального образования незначительны.
Слой бедных более гетерогенен. Хотя основу составляют рабочие (43,7%) и специалисты с дипломом (22,7%), их удельный вес снижается, а доли других социальных групп — рабочих сельского хозяйства, фермеров, предпринимателей, служащих без специального образования, руководителей растут.
Слой среднеобеспеченных отличается значительной гетерогенностью. Он формируется квалифицированными рабочими (24,9%), специалистами с дипломами (23,1%), предпринимателями (17,5%), а также фермерами (8,1%) и руководителями (7,5%). Здесь представлены как работники физического труда, так и умственного, как частные собственники, так и наемные работники.
А вот последняя из выделенных групп — состоятельных — гомогенна: в ней преобладают предприниматели (33,4%), руководители (26,7%) и квалифицированные рабочие (20,0%), остальные социальные группы распылены.
По данным исследования, состояние материального положения респондентов характеризуется относительной стабильностью, у некоторых слоев отмечена даже положительная динамика. Тем резче проступают значительные негативные тенденции изменений материального благосостояния других социальных групп, что усиливает социальную дифференциацию. Так, за последние пять лет оно значительно улучшилось у состоятельных и у более чем половины среднеобеспеченных (56,9%). У 40,1% бедных оно не изменилось, но у каждого пятого ухудшилось. Положение живущих за чертой бедности еще более удручающее: у 38,6% оно ухудшилось и только у 35,1% осталось без изменений.
Рассмотрим теперь, каким образом дифференцирует уровень жизни респондента тип населенного пункта. В исследовании опрошенные распределены по проживанию в областном городе, районном центре и на селе.
Итак, за последние пять лет улучшилось материальное положение у 38,5% майкопчан, у 43,8% жителей райцентров и у 32,5% се-
лян; ухудшилось, соответственно, у 20,9, 12,3, 15,5% (у остальных осталось без изменений). Иными словами, материальное положение жителей областного центра хуже, чем жителей других населенных центров. Подтверждением тому служит и тот факт, что лишь 12% майкопчан в целом удовлетворены материальным положением, тогда как у респондентов, проживающих в райцентрах и на селе, их почти 20% и 16%. По-видимому, во-первых, жизнь в большом городе всегда дороже, чем в малом, да и соблазны городской жизни более значительны, т. е. речь идет о субъективном восприятии своего материального положения. Во-вторых, и это уже вполне объективный показатель, существенным источником дохода служат дивиденды от неформального сектора, который в Адыгее достаточно популярен именно в сельской среде или в райцентре.
Проходящие в республике, как и в целом по стране, социально-экономические изменения способствуют все большей поляризации общества — перманентному обогащению одних и дальнейшему ухудшению положения бедных. Это в свою очередь существенно влияет на уровень удовлетворенности своим материальным положением. Если подавляющее большинство состоятельных удовлетворены им, то среди бедных и живущих за чертой бедности подавляющее большинство не удовлетворено. В среднем слое удовлетворены своим положением только 20,0%, основная же его часть (58,6%) удовлетворена не полностью, а каждый пятый не удовлетворен.
Различия в уровне материального благосостояния определяют совершенно различное субъективное отношение тех или иных слоев к происходящим изменениям в своей жизни и в жизни общества. Высо-
кий уровень обусловливает уверенность "в завтрашнем дне", дает позитивное восприятие социальной перспективы. Бедность же рождает социальный пессимизм. Данные исследования выявили прогрессию падения уверенности в реализации своих планов со снижением уровня материальной обеспеченности. Если основная часть состоятельных полностью уверена в реализации своих жизненных планов, среди них крайне незначительна доля не уверенных в этом, то в группе среднеобеспеченных доля уверенных в реализации жизненных планов снижается в 2,3 раза. В группе бедных и живущих за чертой бедности это падение продолжается.
Материальное неравенство как бы экстраполирует неравенство на другие стороны общественной жизни. Живущие за чертой бедности и бедные испытывают неравенство в осуществлении своих прав намного чаще, чем обеспеченные слои. Так, неравенство в оплате труда испытали 72,2% живущих за чертой бедности, 73,3% бедных и 58,7% среднеобеспеченных. Среди состоятельных соответствующий показатель составляет 38,7% (это в основном квалифицированные рабочие), остальные не испытывают затруднений.
Живущие за чертой бедности и бедные ущемляются и в возможности получить качественное образование. С этим сталкивался из них каждый второй, тогда как в группе среднеобеспеченных — 34,9%, а в группе состоятельных — 11,5%. Неравенство в осуществлении политических прав также испытывают главным образом малоимущие (45,7% живущих за чертой бедности и 48,6% бедных). В группе среднеобеспеченных — 33,0%, в группе состоятельных — только 18,5%. Что касается правовой сферы, то здесь отмечено значительное на-
пряжение, затрагивающее в той или иной мере все слои. Но все же малоимущим приходится терпеть неравенство кругом, начиная от оплаты труда и кончая невозможностью отстоять свои права законным порядком. Для них права существуют де-юре, де-факто же — бесправность.
Отсутствие возможностей защитить свои права политически и юридически порождает готовность принять участие в разных формах протеста, вплоть до забастовок. Уровень протестного потенциала обратно пропорционален уровню материального благосостояния. Так, среди живущих за чертой бедности и бедных 42,8% признали, что в случае увольнения будут участвовать в разных протестных акциях. Среди среднеобеспеченных доля готовых протестовать снижается вдвое, но и среди них каждый пятый готов к протесту. Даже среди состоятельных у 13,6% решение об увольнении вызовет протест.
Неадекватная оплата полезного для общества труда, невыплата заплат, безработица, инфляция и одновременно резкое обогащение некоторых групп — все это находит отражение в индивидуальном сознании. Имеющиеся в действительности различия в уровне материального благосостояния преломляются в сознании индивида в ту или иную оценку "правильности" происхождения богатства. 65,9% живущих за чертой бедности, 85,1% бедных и 78,2% среднеобеспеченных считают происхождение богатства в современной России несправедливым и незаконным. По их мнению, богатство нажито неправедным путем, за счет разграбления и присвоения государственной собственности, а также использования ранее занимаемой влиятельной должности. Коррупция как
способ обогащения настолько очевидна и распространена, что это вынуждена признать даже определенная часть состоятельных. Важную роль в обогащении играют родственные связи. Только среди состоятельных большинство склонны оправдывать происхождение своего богатства такими личными качествами, как предприимчивость, энергичность и ссылаться на везение.
Рынок труда в современной России можно разделить на две группы: в первую входят профессии, обслуживающие отношения частной собственности; во вторую — профессии, обслуживающие государственную собственность. Спрос на специалистов в этих группах различен. В первой группе многие профессии, требующие высокого уровня образования, оказались невостребованными. При этом спрос на профессии рыночного типа высок, но круг их ограничен, поскольку институт частной собственности в России охватывает далеко не все сферы экономики. Во второй группе специализация востребованных профессий много шире, но эта сфера деятельности часто не устраивает самих специалистов в силу ряда причин, в основном, конечно, материальных.
В этой ситуации задача профессионального образования — обеспечить получившим или получающим его наибольшую возможность выбора на рынке труда. Сделать это можно, приобретя либо максимально востребованную профессию, либо базовый уровень образования, благодаря которому удалось бы достаточно легко изменить не слишком нужную специализацию. Возможность получения такого профессионального образования зависит от многих факторов. В сегодняшней ситуации — в первую очередь от материального положения семьи, но не в последнюю — и от регио-
на проживания. Социально-экономические показатели региона, например, наличие здесь развитого сектора рыночной экономики, оказывают значительное влияние и на профессиональную реализацию, возможность выбора места работы.
Методика, используемая в исследовании, позволила выделить группу молодых людей в возрасте до 30 лет, имеющих высокий уровень профессионального образования (средний специальный или высший) — молодых профессионалов. В Адыгее большинство из них — наемные работники, работающие по найму или по контракту (74,2%). Относительно велика и группа тех, кто занимается предпринимательской деятельностью — 17,7%. Соотношение предпринимателей и наемных работников — 1 к 4 — является значимым. С большой долей вероятности можно сделать вывод о том, что на стадии выбора жизнедеятельности молодые профессионалы республики достаточно свободны. Что касается наемных работников, то они распределились практически поровну между государственными и негосударственными предприятиями (45,6% и 47,6% соответственно). Эти цифры сами по себе, конечно, не позволяют однозначно сказать, является ли подобное распределение по месту работы осознанным или вынужденным выбором. Однако судя по данным исследования о безработице, можно предположить, что выбор этот скорее вынужденный. Так, 63,3% молодых профессионалов уже были безработными, и 55,4% считают, что они могут ими стать.
Тем не менее благодаря базовому уровню образования 54,8% респондентов данной группы сменили специальность, сохранив при этом квалификацию и высокую удовлетворенность профессией. В соот-
ветствии со своей квалификацией работают 64,9% опрошенных молодых специалистов, и 53,5% из них полностью удовлетворены своей профессией. Более точную картину удовлетворенности профессией, на наш взгляд, дает соотношение неудовлетворенных и удовлетворенных: 1 к 3. Молодые профессионалы удовлетворены не только профессией, но и работой — соотношение неудовлетворенных и удовлетворенных 1 к 2,5. Наименее удовлетворены они должностью (соотношение 1 к 1,5), что можно оценить положительно, поскольку это говорит о стремлении к должностному и служебному продвижению.
Особенностью жизнедеятельности молодых профессионалов Адыгеи является их достаточно высокая удовлетворенность своим материальным положением, что не характерно для этой категории работников в других регионах и для спе-циапистов-профессионапов в целом (по данным исследований сектора социальной стратификации Института социологии РАН). В Адыгее более половины молодых профессионалов отметили, что их материальное положение за последние пять лет улучшилось. Средний балл удовлетворенности материальным положением — 2,7 по пятибалльной шкапе. В какой-то мере подобную ситуацию можно объяснить тем, что к моменту проведения исследования большая часть безработных молодых профессионалов (как было указано выше, 55,4% из 63,3%) нашла себе работу.
Примечательны, на наш взгляд, следующие данные. Молодые профессионалы едины в том, что возможность обеспечить себе достойное место в жизни в большой степени зависит от них самих — желания напряженно работать, учиться и повышать квалификацию. По мне-
нию большинства из них, бедность часто бывает вызвана собственной пассивностью и ленью, нежеланием учиться и повышать квалификацию; отсутствием у людей стремления к успеху и продвижению в жизни. 75,6% молодых профессионалов Адыгеи считают, что успех в работе и жизни основан на личной инициативе человека и его старании.
Можно предположить, что у молодежи с высоким уровнем профессионального образования начинают исчезать иждивенческие настроения, характерные для людей более пожилых возрастов. Молодые люди предпочитают сами обеспечивать себе достойное существование, а не надеяться на государственные учреждения, работу которых и в целом политику властей в экономической и социальной сферах они оценивают очень низко. По мнению 69,1% респондентов данной группы, эта работа направлена в основном на обогащение одних и разорение других. На помощь государства в решении своих насущных проблем не надеется практически никто. Молодые люди с высоким профессиональным образованием рассчитывают либо на себя, либо на своих родных и близких. И соотносят себя они чаще всего со своей семьей и близкими родственниками, своим поколением, коллегами по работе. При этом политические взгляды, национальность, вероисповедание не имеют значения.
Молодые профессионалы уверены в своем будущем. Хотя, как уже отмечалось, в этой группе респондентов наблюдался высокий уровень безработицы и многие из них были вынуждены поменять профессию, они уверены в реализации всех своих жизненных планов: средний балл уверенности — 2 по трехбалльной шкапе.
Следует подчеркнуть, что для выпускников высших учебных заве-
дений Адыгеи определенную сложность представляет получение востребованного образования, в том числе и из-за отсутствия в регионе рейтинговых вузов. Еще несколько лет назад главным при приеме на работу было требование наличия опыта работы. Сейчас большее внимание обращают на то, какое учебное заведение окончил претендент: в современной России существует практика определения рейтинга вузов. Ни в одном из подобных рейтинговых списков вузы Адыгеи не значатся, что сужает, при прочих равных условиях, географию возможного трудоустройства их выпускников. Тем не менее базовый уровень образования, полученный в республике, обеспечивает молодым профессионалам высокую профессиональную мобильность, которая не ведет к снижению квалификационного уровня и удовлетворенности работой и профессией.
Анализ данных социологического исследования, проведенного в республике Адыгея в 2004 г. позволяет сделать следующие выводы.
1. Главными направлениями, влияющими на ход трансформационных процессов в условиях рыночных отношений, служат избираемые занятым населением стратегии адаптации к новым реалиям. Они связаны, во-первых, с повышением активности и увеличением трудовых затрат, о чем свидетельствуют включение во вторичную занятость, ориентация на восходящую социальную мобильность, стремление самостоятельно решать возникающие проблемы. Во-вторых, с экономией на самом необходимом, обнищанием, когда доля бедных и находящихся за чертой бедности (по оценкам самих опрошенных) составляет более 60%. В-третьих, с нарастанием протестно-го настроения среди работающих:
более половины респондентов признают, что конфликты у них на производстве существуют, и считают, что основной причиной этого является неправильная оплата труда.
2. Оценки трудовой микросреды связаны с невозможностью и неспособностью реально повлиять на управленческую стратегию на предприятии (65%) и в еще большей степени на политику местных властей (87,7%).
3. Социальное самочувствие большей части занятого населения (около 80%) отражает состояние неустойчивости положения, неуверенности в реализации своих жизненных планов.
4. Опрошенные остро ощущают
существующее в обществе социальное неравенство в самых различных сферах жизнедеятельности: в оплате труда (66,1%), в получении качественного образования
(42,8%), в осуществлении политических и юридических прав (соответственно 41,4% и 51,1%).
5. Структурный профиль наиболее ресурсной группы занятых — молодых профессионалов — характеризуется высокой социальной мобильностью, достаточно значимым уровнем удовлетворенности трудом, жизнью, перспективой.
ЛИТЕРАТУРА
1. Обследование населения по проблемам занятости, 2003 г. Госкомстат РФ. 2003. С. 313, 349.
2. Регионы России. Социально-экономические показатели. Обследование населения по проблемам занятости. М., 2003.
3. Статистический бюллетень. 2003. № 5 (98). С. 68—69.
"Social Problems of Development of Adygea" prepared by a group of authors led by Dr. Zinaida Golenkova analyzes the data of the regional survey carried out in 2004. They deal with such issues, as the labor market, employment, social and gender aspects of labor, financial situation and life standards and some characteristics of young professionals.
