CC BY
104
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 10. ЖУРНАЛИСТИКА. 2005. № 1
Т.И. Фролова
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРИОРИТЕТЫ В КОММУНИКАТИВНЫХ
СТРАТЕГИЯХ РОССИЙСКИХ СМИ
Баланс интересов различных социальных групп современной России, состояние и перспективы межсекторного взаимодействия — одна из самых актуальных тем в повестке дня. В непростых отношениях власти и бизнеса оппоненты все чаще апеллируют к третьему сектору — обществу. Инициируется создание Общественной Палаты и принимается Социальная хартия бизнеса. Это симптоматично и показательно, несмотря на то что в характере аргументов и одной, и другой стороны нередко "проступают" явная запоздалость и откровенная конъюнктура, привычные манипуляции и не менее знакомая риторика. Поворот к обществу знаменателен. Социальная проблематика стремительно перемещается в центр общественного интереса. При этом меняются и смысловая доминанта, и объем понятия "социальная журналистика". Процесс реформирования социального пространства, неопределенность либеральных перспектив делают текущую ситуацию еще более острой. Это дает возможность не только обратиться к разбору ее коммуникативных практик в узком кругу журналистов -"социальщиков", но и вынести анализ на широкое обсуждение.
В последние годы понятие "социальная журналистика" активно используется в профессиональной журналистской среде и, отчасти, в некоторых научных исследованиях1. За этим обозначением стоит определенная профессиональная специализация, сложившаяся в текущем десятилетии и связанная с отражением в СМИ многочисленных и разнообразных проблем социальной сферы (наряду с другими специализациями, например политической, деловой, расследовательской, светской и пр.), выделяющаяся как функциональными особенностями, так и творческой спецификой.
1 Например, см.: Социальная информация в российских периодических изданиях // Информационно-аналитический бюллетень АСИ. 1997. № 30; 1998. № 21; Социальная журналистика: Антология возрождения. М., 2002; Дзялошин-ский И.М. Какая журналистика может считаться социальной // НОК и СМИ: мостик через пропасть. М., 2002; Фролова Т.И. Социальная журналистика и ее роль в общественном диалоге. М., 2003; Бережная М.А. Социальная тележурналистика. СПб., 2005; Светлая полоса // Специализация: социальная журналистика. М., 2004; Чернега О.П. Социальная журналистика: становление типологии // Журналистика в 2002 году: СМИ и реалии нового века. М., 2003.
Однако следует сделать оговорку: данное обозначение вызывает неоднозначное толкование и отношение. Суть разногласий определяется тезисом о том, что вся журналистика по своей природе социальна, следовательно, какой-то особой "социальной" журналистики, предметом которой является лишь часть реальности, не существует; утверждается также, что подобная маркировка способна обеднить саму идею социальности журналистики и ведет к понижению ее статуса. При этом не вызывает сомнений тот факт, что особость, "отдельность" социальной журналистики как профессиональной специализации действительно сложилась и находится в процессе интенсивного развития, обретая свое специфическое творческое "лицо", которое связано не только с предметом отражения. "Социальная журналистика" несводима просто к "социальной теме".
Вместе с тем сомнения, относящиеся к самому имени, имеют под собой реальные основания. Одно из них, возможно, основное, прямо не связано с журналистикой. Дело в многозначности понятия "социальное". Действительно, в практике общественных наук социальное понимается и в широком смысле — как "общественное", как "отделившаяся от природы часть мира", которая, наряду с собственно социальными явлениями, включает политическую, экономическую, культурную сферы, и в узком — как отдельную, относительно самостоятельную сферу общественных отношений, связанную с удовлетворением жизненных потребностей людей: проблемы труда, заработной платы, социальной защиты и развития, образования, здравоохранения, досуга, взаимоотношений между различными социальными и половозрастными группами, нравственно-психологические проблемы и др. В журналистской практике сегодня, используя понятие "социальная журналистика"2, имеют в виду именно данную конкретную область, выделяя во всем богатстве общественных отношений определенный сегмент. Однако нельзя отрицать, что такое обозначение объективно содержит возможность неоднозначного толкования и требует дополнительного обсуждения и уточнения.
Другое обстоятельство связано со сложившейся традицией использования понятия "социальное" в теории журналистики. Традиционно "социальное", "социальность" больше и чаще связывали с журналистикой в целом, с понятиями социальной роли, социальной ответственности, социальной значимости и т.д. Это объяснимо: журналистика как социальный институт, как поле массовых коммуникаций стала предметом научных исследований раньше, чем ее творческое своеобразие. Как профессиональная
2
См.: Бережная М.А. Социальная журналистика. СПб., 2005; Журналистика социальной сферы: Уч. пос. М., 2003.
деятельность она описана лишь в общих чертах, а исследование и формирование современных технологий, профессиональных специализаций находятся в процессе научного освоения. В этой части исследований "работающими" оказываются более узкие, конкретные значения понятий из смежных наук. К тому времени, когда сложилась нынешняя социальная журналистика, оказалось, что слово уже "занято", причем в другом его значении. Отсюда и разночтения.
Наконец еще один фактор. Сегодня в российском обществе на месте прежней относительно однородной социальной структуры сложились новые группы3. Страна стремительно размежевалась по целому ряду признаков. Как следствие, сформировалась новая типологическая структура СМИ, столь же противоречивая и неоднородная. В профессиональном сообществе журналистов также образовались группы, заметно отличающиеся по целям и методам деятельности, областям приложения творческих усилий, обеспеченности ресурсами, степени осознания общенациональных интересов — этот ряд можно продолжить и далее. Фактически сложились обособленные профессиональные цеха, роль и влияние которых в журналистском сообществе не являются равнозначными. Тогда же самоопределилась и социальная журналистика, заняв не самое престижное место в профессиональной табели о рангах и получив незавидное имя "социалка". Разумеется, роль Золушки для социальной сферы была определена отнюдь не самой журналистикой, а совсем другими историческими обстоятельствами. Но именно тогда она перестала быть просто "социальной темой", а осознала себя, подобно другим специализациям, особым направлением и стала активно формировать свое творческое "лицо". Коммуникативные тактики и механизмы складывались в этой области скорее стихийно, чем планомерно, и их короткая история достаточно драматична.
Начало и середина 90-х отмечены, наряду с принципиальным изменением взаимоотношений между прессой и широкой аудиторией, также и серьезными сдвигами в профессиональной среде. Ослабевал "дух корпорации", действие профессиональных норм стало размытым, существенно трансформировалось и представление об их сущности и всеобщности. Эти процессы наиболее заметно проявились в столичной газетно-журнальной периодике, чрезвычайно ярко на телевидении, но и региональная пресса испытала их влияние. Условия, в которых протекала профессиональная деятельность цехов, были очень разными, возможно, это стало одной из причин того, что многочисленные реалии повсе-
3 См.: Перегудов С.П., Лапина Н.Ю., Семененко И.С. Группы интересов и российское государство. М., 1999.
дневности оказались в информационной тени. Рейтинг их привлекательности для журналистов, по-видимому, оказался невысоким.
В эту тень попала и социальная проблематика. Журналистика в целом, так много сделавшая для разрушения тоталитарного режима, оказалась не готовой к тому, чтобы выявлять и обсуждать "будничные драмы", которые неизбежно следуют за радикальными социальными изменениями. "Покаяние и сменивший его отнюдь не очистительный эксгибиционизм вытеснили из журналистики человека: героя, персонажа, личность. Если только с этим героем не была связана сенсация — лучше политическая. Эта всеобъемлющая, казалось бы, проблематика больше никого не привлекает"4, — недоумевали некоторые журналисты. На первом из гражданских форумов, которые сейчас проходят ежегодно (последний состоялся 11—13 ноября 2004 г. в Перми), резонно прозвучал вопрос: "Почему российские СМИ не видят ни граждан, ни общества?" Так назывался один из "круглых столов". Но причины не только в журналистах и редакторах.
В повестке дня более востребованными оказались политическая интрига и раздел собственности. Именно так выстраивались стратегии государственного развития. Грамотная социальная политика могла бы смягчить остроту нахлынувших проблем, однако этого не произошло5. Концептуально она оставалась в рамках государственного патернализма, так как формально о прекращении действия прежнего законодательства не было объявлено. Однако фактически социальные права российских граждан — право на достойную жизнь и свободное развитие (так обозначены социальные права в российской Конституции) — не могли быть реализованы, несмотря на то что Россия подписала все основные международные документы о правах человека, объявила себя социальным государством и приняла пакет базовых социальных законов. Реальной целью политического руководства было не строительство новых партнерских социальных отношений и вовлечение основной массы в процессы реформирования, а недопущение социального взрыва и удержание власти6. В таком понимании политика оказалась "успешной": определивший все последующее развитие раздел территорий и собственности прошел без
4 Боссарт А Дети Лотоса // Известия. 1997. № 89.
5 См.: Григорьева И.А Социальная политика и социальное реформирование России в 90-х годах. СПб., 1998; Социальная работа: инновационные и компаративные исследования. М., 1998; Хананашвили Н.Л., Якимец В.Н. Смутные времена социальной политики в России. М., 1999.
6 См.: Социальный капитал и социальное расслоение в современной России. М., 2003.
участия общества. В результате "лицом" российских реформ стали бедность7, острейший демографический кризис, угрожающий национальной безопасности, общая криминализация жизни и сопровождающий их кризис ценностей, развал процессов социализации, беспрецедентное снижение социального контроля.
В то время когда общество остро нуждалось в поддержке, в масштабном, открытом и честном разговоре, журналистике не удалось организовать такой диалог. Фактически пресса сыграла не на поле общественного большинства. Это выразилось в освещении проблем общества и качестве социального анализа.
Информационный монолог. Само по себе обращение к социальным проблемам еще не гарантирует полноценной коммуникации, хотя и привлекает внимание. Если аудитория СМИ не воспринимается как равноправный партнер диалога, как его участник, а является объектом воздействия, ей может быть адресована определенная информация, часто неполная либо недостоверная, имеющая целью не вовлечение в обсуждение и решение социальных проблем, а достижение какой-либо выгоды для тех, кто прямо или косвенно заинтересован в публикации. Такая модель взаимоотношений между аудиторией и прессой все еще остается доминирующей для многих региональных изданий. Формально они почти полностью посвящены социальным проблемам, но фактически представляют собой отчет о деятельности властных структур в области решения проблем местного сообщества. Это своего рода "информационная витрина". Информация о деятельности властных структур, безусловно, необходима обществу. Если она становится предметом обсуждения, критики, анализа, публикуется наравне с информацией из других источников, то это полезно и эффективно. Так и происходит в последние годы в прессе федерального уровня. Однако на уровне регионов, где подавляющее число изданий подконтрольны местной власти, настоящего публичного обсуждения, полноценной дискуссии по поводу того, как решать те или иные конкретные проблемы, значимые для большинства, часто не происходит. В совокупности с замалчиванием тревожной информации о состоянии местного сообщества, неразвитости критики, в условиях, когда немногочисленные независимые СМИ подвергаются давлению, прессе практически не удается стать инструментом самоуправления, сыграть сколько-нибудь существенную роль в решении социальных проблем района, города, области. Если в столице, крупных центрах выходят десятки изданий, программ и "глас народа" так или иначе пробивает себе дорогу, то пресса локальных сообществ,
7
См.: Жуков В.И. Российские преобразования: социология, экономика, политика. М., 2003; Изменяющаяся Россия в зеркале социологии. М., 2004.
фактически располагая правом эксклюзивной информации, неэффективно пользуется им: то, что напишет местная газета, и станет "общим мнением". Подтверждением тому служат ставшие популярными телесюжеты о целых замерзших городах, пожарах в школах и общежитиях, забытых деревнях. Эти российские "ужастики" — прямое следствие отсутствия общественного контроля за действиями местного руководства со стороны прессы.
Опасность информационного монолога не только в том, что он неэффективен для большинства в практическом смысле; он эксплуатирует потребительскую ментальность, порождает иллюзии пассивного ожидания. Важнейший жизненный материал, по сути, становится предметом манипулирования, средством укрепления авторитарных амбиций властных структур.
При всем анахронизме описанного подхода к освещению социальных проблем нельзя утверждать, что он безвозвратно уходит в прошлое. Более того, оказывается, что такой тип отношений можно воспроизвести и в новых условиях, как, например, произошло со столичной муниципальной прессой. Целый ряд документов, созданных в коридорах просвещенной столичной власти, предписывает "сформировать, усилить или изменить общественное мнение, социально-психологические установки и систему отношений населения к органам власти"8.
Спекуляции и упрощения. Манипулятивные механизмы используются не только журналистикой прошлого. Их действие можно наблюдать и в современной упаковке. Рассматривая средство массовой информации исключительно как коммерческий проект, как бизнес, предприниматель ориентируется на большие тиражи и, спекулируя на усталости аудитории от политической трескотни прошедшего десятилетия, на естественном интересе к "человеческим" темам, снижает социальную жизнь до уровня бытовых неурядиц, скандалов, нелепиц, беззастенчиво эксплуатирует частную жизнь, избирая все те же крайности, кризисные состояния. Серьезные социальные проблемы, лежащие в основе процессов повседневности, упрощаются, сводятся к банальностям, болезненным, неестественным проявлениям, смакуются тошнотворные детали — словом, торжество пошлости взамен сущности. Социально-бытовые отношения, от которых отворачивается "качественная пресса", стремительно становятся в "успешных коммерческих проектах" областью действия слепых и разрушительных инстинктов.
8 Текст документа приводится по: Организация информирования населения о деятельности органов власти в Москве // Правительство — город — люди. 2001. № 7.
Но частная жизнь — отнюдь не антипод социальности, это одно из проявлений человеческой жизни и отношений, чрезвычайно важная для него сфера, оборотная сторона общественных отношений. Криминализация бытовых и человеческих отношений — одно из проявлений социального кризиса, ставшая в прессе более инструментом разжигания нездоровых страстей и извлечения коммерческой прибыли, чем предметом анализа и серьезной общественной озабоченности. Отдавать темы частно-бытовой жизни, в том числе и все, что "ниже пояса", на откуп прессе, высокомерно именуемой "массовой", означает всего лишь проявление незрелости общественной морали, духовной неразвитости и, как ни прискорбно, недостаток профессионализма.
Спекулятивными упрощениями нередко грешат и вполне "приличные" коммерческие издания. Так, в частности, издания для молодежи, покинув поле общественно-политической проблематики, сосредоточились на "частном" интересе, искусственно свернув область потребностей молодого человека до нескольких естественных проблем — нетрудно предвидеть социальные последствия такого манипулирования; при этом острота социальных проблем молодежи, кризис социализации остаются одной из самых острых проблем нашего времени. Упрощения — характерная черта многих "глянцевых" журналов.
Негативизм. Смещение баланса информации в сторону конфликтных технологий может быть как результатом следования традиции, так и "свежим", хорошо продуманным коммуникативным приемом. Критический пафос, учитывая действительно тяжелое положение в социальной сфере, понятен и естествен. Однако многие журналисты и издания оказались прямо-таки в плену негативистского мышления. Разоблачения времен гласности были полезны обществу, они позволили сказать правду о состоянии общества: в сущности, с этого для нас и начался новый исторический этап. Побывав в центре общественного внимания, прессе нелегко отказаться от обличительной роли, хотя сейчас, чтобы иметь статус морального лидера, требуется совсем другое.
Еще недавно политизированные медиа словно бы не замечали картин обыденности, недостаточно писали о тяжелом положении в социальной сфере, оставив без эмоциональной поддержки общество, переживающее кризисное состояние. В 90-е годы картины, отражающие тяжесть повседневных реалий, были бы востребованы без ограничений. Теперь же журналисты, приглашенные на "круглый стол" "Социальная журналистика и реалии нового века", прошедший на факультете журналистики МГУ в феврале 2003 г., говорили о необходимости баланса между негативом и позитивом как о первоочередной профессиональной про-
блеме. Нет более актуальной задачи, чем социальное расследование, поиски конструктивных решений вокруг уже известной информации, считают практики. Дело не в критике как таковой, — объективная оценка по существу может быть только полезна, какой бы критичной она ни была, — а в характере критики. По-настоящему деловой, конструктивный анализ того или иного решения, начинания, программы, проекта, особенно если инициатива исходит от властных органов, встретишь нечасто, зато бездоказательную, некомпетентную критику, снисходительный тон, необоснованную высокомерность, обвинительный подтекст, оппозиционность всегда и во всем, да и просто личный эмоциональный всплеск на уровне издевки не редкость в "демократической", "свободной", "независимой" прессе.
Парадоксально, но в этом она сходится с левой оппозиционной прессой. С "вчерашними" ситуация ясна: эксплуатация бедственного положения масс, манипулирование эмоциями отчаявшихся немолодых людей в своих политических интересах абсолютно безнравственны, но эффективны. Однако серьезные издания демократического направления не всегда отдают себе отчет в том, что негативистская риторика не менее социально опасна, так как порождает чувства тревоги, пессимизма, апатии. Негативизм ничем не лучше угодливого поддакивания властям. Он развязывает руки и стимулирует безответственность чиновников. К прессе перестают прислушиваться и в том случае, когда критика обоснованна, когда к обсуждению предлагаются разумные аргументы. Конфликтная коммуникация, конфронтация "из принципа" в последние месяцы вновь делает социальные приоритеты разменной монетой в борьбе за политическое влияние.
Еще одна сторона негативистского мышления — исключительное внимание к уродливым сторонам бытия. Нескончаемая череда судебных очерков, расследований, социальных репортажей, живописующих бытовую преступность, переполняют прессу. Реакция изумления, потрясения, гнева, отвращения сменились привыканием и безразличием. Сами по себе уродства не исчезли. Но от частой эксплуатации патология не вызывает соответствующей исключительной реакции, возникает опасность восприятия ее как нормы: хочется не ужаснуться, а попросту отвернуться, уйти в сторону. В новом веке эту коммуникативную практику прочно освоили массовые издания.
Сенсационность. По-видимому, это самая популярная тема в журналистских дискуссиях о том, как писать на социальные темы. Чтобы было и нескучно, и нескандально, и по существу? Пока журналистская практика не выработала рецептов, однако наличие такой профессиональной проблемы признается всеми. Обычная практика: актуальную проблему журналисты не замечают, если
ничего экстраординарного вокруг нее не произошло, как будто бы ждут "грома". Нет сенсации — нет и проблемы. Однако и чрезвычайное происшествие нередко остается без последующего анализа. В марте 2002 г. в Казани прошел семинар с участием журналистов и экспертов разного профиля, подтвердивший наличие такой профессиональной проблемы9. Журналисты предпочитают ограничиваться сенсационным сообщением или сюжетом, строить версии, домысливая подробности, и не спешат поднимать ситуацию до социальной проблемы, находить причины, восстанавливать контекст, привлекать экспертов, организовывать движение общих и частных смыслов навстречу друг другу и таким образом искать пути решения проблемы. Легче сделать текст, в котором идет речь о сенсационных или трагических последствиях неразрешенных проблем, чем опубликовать материал по существу, хотя время, отпущенное на сенсации в социальной сфере, уже прошло.
Некомпетентность. Недостаток профессионализма, общая некомпетентность лежат в основе многих коммуникативных особенностей социальной журналистики. На первый взгляд, социальные проблемы — это то, что не требует особых знаний, поиска новых тем, все и так на виду, проблемы касаются каждого, собственного социального и личного опыта достаточно, чтобы об этом писать. Бродячие социальные сюжеты буквально захлестнули прессу. Они и сегодня остаются актуальными, но уже не дают никакого эффекта: "картинка" уместна лишь в случае открытия темы, привлечения к ней внимания; затем нужен глубокий анализ, знания, исследование вглубь; если же этого нет, новизна восприятия уходит, эмоции притупляются, тема становится избитой, банальной, общество от нее устает, по существу не приступив к реальной работе. Так случилось со многими социальными проблемами. "Чернуха" надоела, а проблема остается неразрешенной, но вернуться к ней, снова привлечь внимание уже гораздо труднее.
"Безгеройность" и его оборотная сторона — морализаторство. Скучная, невыразительная, бесцветная форма часто сопутствует публикациям, раскрывающим опыт решения проблем. Так или иначе о проблемах и конфликтах удается рассказать ярко, но позитив, в котором так нуждается общество, выглядит в журналистских текстах откровенно серо, пресно. Такой текст — иногда сухой и бесстрастный, иногда умильно-восторженный — не привлекает внимания, остается незамеченным; обществу часто не известно о важных и хороших делах. Изложением прописных
9 Чрезвычайная ситуация на страницах газет: сенсация или социальная проблема? Казань. Мастер Лайн, 2002.
истин, откровенным морализаторством страдает "малая" пресса общественных организаций. Складывается ощущение, что "порок" привлекателен и овеян романтикой, а "добродетель" пугающе тосклива.
То же самое происходит и с персонажами, которые интересны прессе. "Герой нашего времени" в журналистском воплощении — личность яркая, нестандартная, с выраженными лидерскими качествами. На другом полюсе журналистского внимания — криминальные личности; при этом в свете всех громких разоблачений и войны компроматов читателю никогда доподлинно не известно, на каком именно фланге в действительности находится та или иная публичная личность, будь то министр, депутат, предприниматель. Создавая свой "звездный" пантеон, пресса сама делает персонажами, героями, ньюсмейкерами личностей, чей моральный облик далек от общепризнанных нравственных норм, подчеркивает их "отвязность". На этом общем фоне хорошие новости выглядят не ободряюще, а уныло. Интеллектуальная элита, отличавшаяся прежде завидным красноречием, разочаровала общество, она не выдвигает из своей среды кумиров. Фактически мы живем в "безгеройное" время: лидеры есть, а героев нет. Пресса не часто находит их в числе нормальных людей.
Во всех рассмотренных негативных "сюжетах" наблюдается обращение к актуальной социальной проблематике, однако они вызывают дисфункциональный эффект. Здесь уместнее говорить о суррогатах, о проявлениях псевдосоциальности. Отсутствие концептуальности в освещении социальных проблем, в выработке коммуникативных стратегий оставили задачу гражданского воспитания нерешенной10. О том, что это опасно, сказано немало слов. Опасна ситуация, когда социальные сюжеты в прессе обращены к актуальным проблемам, но не приближают решений. Они не дают надежды, а лишь усиливают деморализованность, апатию, разобщенность и поддерживают ощущение, что страна принципиально не способна отойти от "края пропасти". Такое общественное самочувствие не прокладывает дороги к гражданственности, к настоящей социальности, которая одна только и способна сделать россиян современным, сильным и достойным уважения сообще-
10 Это находит подтверждение в одном из последних исследований Института сравнительных социальных исследований и Фонда ИНДЕМ, данные которого приводились на "круглом столе" "Социальные проекты СМИ", прошедшем 5 февраля 2004 г. на факультете журналистики МГУ. Лищь 9% населения считают себя участниками общественно-политических процессов (см.: Смирнов В.И. Уровень социальной активности в российском обществе // Социальные инициативы российских СМИ. М., 2004).
ством. И в том, что для большинства аудитории средств массовой информации либеральная идея так и осталась не свободой выбора, не богатством личных возможностей, а стихией, принесшей неисчислимые бедствия и крушения судеб, пресса сыграла не последнюю роль.
Не следовало бы описывать "как не надо", если бы эти технологии ушли в прошлое или по крайней мере четко осознавались как неэффективные и опасные. Однако они живучи. И сегодня информационный диктат властных структур в регионах, упрощения в коммерчески успешных изданиях, ставка на скандальность и сенсационность в новостной журналистике, негативизм и некомпетентность аналитики и многие другие стереотипы у всех на виду. Немало и свежих примеров. Темы-фавориты последних месяцев — "дело ЮКОСа" и "монетизация льгот", розыгрыш "социальной карты" в политических целях — с блеском продемонстрировали действие манипулятивных механизмов.
И все же ситуация и в обществе, и в журналистике меняется. Пришло осознание и понимание того, насколько важна социальная составляющая реформ и к чему привела недооценка субъективного фактора. Миллионы тех, кто сегодня за чертой бедности, могли бы быть не объектом "социальной защиты", а стать субъектом происходящих политических и экономических процессов. Концептуально определены принципы и направления социальной политики, активно разрабатываются и обсуждаются механизмы. Публично признаны просчеты в этой сфере. В сущности, субъективный фактор становится объективным и главным, по крайней мере на высшем политическом уровне об этом сказано вслух. "Взрослеет" и само общество: развивается некоммерческий сектор, проходят общенациональные гражданские форумы. Это не означает, что уже в скором времени острота социальных проблем перестанет быть главной темой в повестке дня. Но если решение проблемы начинается в момент ее осознания, то хочется верить, что у нас есть еще и шансы, и резервы.
Осознаны и негативные последствия "отчуждения" основной массы аудитории СМИ от характера и направленности массовых информационных потоков. Темы общества выходят на первый план, и, что важно, идет интенсивный поиск творческих форм, усиливается позитивное мышление. Коммуникативные технологии, связанные с диалогом, партнерством и сотрудничеством, сейчас сосуществуют с манипулятивными. С одной стороны, например, тема социальной ответственности бизнеса заняла прочные позиции, усилился социальный анализ, развиваются студии социальной журналистики и проводятся конкурсы среди молодых журналистов, в то же время, с другой стороны, телеэкраны заполнила скандальная псевдосоциальная проблематика, процве-
тает газетная журналистская "попса". Если раньше социальной тематики явно недоставало, то теперь налицо избыток суррогатных информационных продуктов. Ни те ни другие не приближают к решению действительно важных социальных проблем. И все же конструктивные подходы набирают силу.
За прошедшее десятилетие, когда социальная журналистика переживала упадок, постепенно сложилось новое понимание ее целей, сути, творческого своеобразия. Журналисты, специализирующиеся в области освещения социальных проблем, солидарны в том, что одно лишь эмоциональное отражение социальных язв, преобладание конфликтных коммуникативных стратегий — это вчерашний день. Негатив неконструктивен, сейчас требуется осознание и понимание реалий, поиск и освоение социальных технологий, позитивное мышление. Наконец, именно в последние годы существенно изменилось творческое "лицо" журналистики: источники информации и методы работы с ними, структура использования выразительных средств, жанровые решения и особенно формы презентации текстов, сложились современные журналистские технологии.
Все эти предпосылки заложили основу для развития другой социальной журналистики. Некоторые из этих позитивных тенденций обозначили себя вполне определенно.
Новости "с человеческим лицом". Для новостей приоритетными остаются области внешней и внутренней политики, финансы и экономика, чрезвычайные происшествия. Так структурируется новостной поток, например, в выпусках телевизионных новостей. Некоторое время назад, когда информационные программы усиленно искали интересные формы подачи материалов, один из телевизионных каналов предложил зрителям отмечать самую интересную новость в выпуске. В зрительском рейтинге лидером неизменно оказывалась новость "с простым человеческим лицом", которая, как правило, завершала выпуск. Встречи президентов, решения правительства почти никогда не становились лидерами зрительского рейтинга. Новости мирового масштаба имели шанс пробиться на первые места, если они непосредственно касались человеческих судеб, например природные или гуманитарные катастрофы. Из сообщений, выделенных зрителями, в конце недели формировалась специальная программа новостей недели, и она совсем не была похожа на программы, скомпонованные редакторами. Это наблюдение показывает, что, во-первых, в действительности интерес аудитории к социальной жизни, к повседневности, к "человеческим" новостям очень значителен и остается удовлетворенным не в полной мере, во-вторых, жизнь
полна интересными событиями там, где журналисты не привыкли их находить, зачастую они не видят в событии "состава новости" и не умеют об этом написать.
При том что социальная сфера не делает погоды в работе с новостями, здесь есть свой интересный опыт. С начала 90-х годов идет интенсивный процесс образования специализированных информационных агентств, поиск ими информационных "ниш". Агентства экономического профиля быстро заняли лидирующие позиции. Социальное направление привлекло несравнимо меньше ресурсов и внимания, таких информационных служб появилось всего несколько, однако они выстояли. Сейчас Агентство социальной информации (АСИ) — авторитетная и высокопрофессиональная информационная служба, специализирующаяся на распространении информации о социальной жизни и продвижении гражданских инициатив с весьма широким спектром интересов, — выпускает ежедневные бюллетени новостей из всех регионов России, вестники, другую актуальную литературу. Информация агентства эксклюзивна и пользуется большим спросом. Немаловажно и то, что акцент в информационной политике АСИ делает на позитивной информации, опыте решения проблем, социальных инициативах, деятельности организации "третьего сектора". Не секрет, что именно таких новостей остро не хватает средствам массовой информации. Творческий "успех Парфенова" связан с пониманием востребованности подобного направления. Появились сообщения о смене руководства информационного вещания Первого канала, которое связывают с разработкой концепции информационного телевещания "с человеческим лицом".
Региональные агентства также поставляют новости социальной жизни, и эти новости нередко предпочитают столичные газеты. "Неполитические" новости глубинки подпитывают мегаполисы, они могут вывести на значительные темы общенационального масштаба, послужить началом серьезного разговора.
Ситуативный анализ с выходом на практические рекомендации. Глобальные, сущностные изменения общества для большинства обернулись ежедневными заботами, для которых пока нет алгоритма решений. Социальные институты как организационные структуры повседневности трансформируются, новые формы переплелись со старыми. Если раньше в большинстве случаев было известно из жизненного опыта, как поступить в той или иной традиционной ситуации, куда обратиться за помощью, то теперь часто решение простых, обыденных задач сопряжено с немалыми трудностями. Иногда алгоритма, по причине дисфункций общественных структур, просто нет; порой о возможных решениях проблемы нет информации; возможна, в силу общей нестабильности, противоречивая или стремительно стареющая
информация. Удаленность от повседневных проблем привела прессу к тому, что она не давала полной, своевременной информации, недостаточно отслеживала типичные проблемные ситуации Сейчас ситуация сдвинулась в сторону осознания этих проблем. Ситуативный подход набирает популярность у журналистов. Критика и риторика все чаще уступают место прагматике. Суть таких публикаций — освоение новых реалий, выработка цивилизованных норм поведения, опора на свои силы. Часто используется метод включенного наблюдения и последующего репортажного описания ситуации в стиле "проверено на себе". Журналист как бы совмещает две роли: социальную и профессиональную. Это дает возможность максимально сблизиться с читателем, достичь эффекта сопереживания. Взяв на вооружение метод "эвент экшн", настаивая на своем приоритетном использовании, так называет его "Комсомольская правда"11 многие издания смогли приблизить читателя. Программа действий, заложенная в таких публикациях, может содержать возможность выбора, давать общую ориентацию, предостерегать от ошибочных шагов, быть детально прописанной или всего лишь ознакомительной. Важно, что она стимулирует собственную активность и развеивает иллюзии, что кто-то другой, "кому положено", решит все проблемы.
Возвращение очерка, репортажа, корреспонденции. Переместившись на периферию журналистского внимания, обычная жизнь с ее драматическими, но не сенсационными подробностями "увлекла" за собой туда же и жанры, в основе которых детализированные описания целостных фрагментов жизни, сюжеты, портреты, естественные диалоги, классическую корреспонденцию ("кусочек жизни"), зарисовку, репортаж, очерк — формы преимущественно неторопливые, описывающие, воздействующие на эмоциональную сферу личности. Фаворитами революционного десятилетия стали интервью, комментарии , проблемные статьи, аналитические обозрения и, конечно, расследования — в их форме проявилась напряженная идеологическая конфронтация, время интеллектуальных элит, наступление рациональной этики. Но нет жанров хороших и плохих. За вытесненными творческими формами всегда оказывается неудовлетворенной какая-либо общественная потребность. С потерей очерковых форм пресса утратила доверительную интонацию, а в ней-то особенно нуждались читатели, испытывавшие глубокий нравственный кризис.
Сейчас интерес к текстам большого объема, беллетризирован-ным житейским описаниям, отдельным человеческим судьбам возвращается. "Социальное измерение" журналистики вновь вос-
11 Сделаем оговорку: газета сделала акцент на внешней стороне метода в ущерб сути, но идея сохранена.
6 ВМУ, журналистика, № 1
требовано. Полная, целостная картина жизни, детали, живой поток жизни имеют колоссальный эффект. К этим формам обратились "Известия", анонсировав специальный проект "Социальный репортаж". Очерки и репортажи из провинции печатают "Новая газета", "Труд". Новый успешный проект — "Большой город" — практически целиком построен на использовании очерковых и репортажных форм, развертывающих подробную, непривычно детализированную картину повседневности с ее житейскими проблемами, обращенную к обычному читателю. По существу, "Большой город" открывает новую страницу в истории русской журналистики, создав совершенно иной тип издания. Нечто похожее было в классической русской журналистике.
Немалую популярность приобрел и жанр "житейской истории" в различных его вариантах. Порой развлекательная форма такого очерка берет верх над замыслом, суть которого в том, чтобы поднять жизненный тонус поучительным примером из жизни, однако на фоне недостатка позитивной информации или ее унылого изложения воздействие житейских историй из прошлого или настоящего, "звезд" или тех, кто "один из нас", — это положительное воздействие. В последние годы возникшая эмоциональная разобщенность начинает медленно преодолеваться. Журналистике сегодня нужна "спокойная этнография"12, т.е. пристальное внимание к тому, что происходит в обществе с нашими согражданами, чем и как они живут, какова их настоящая жизнь.
Публикация читательских писем. Возможно, вновь появившиеся подборки читательских писем на страницах газет — самая живая и интересная информация о состоянии социума, какую можно встретить сегодня в прессе. Отказавшись в свое время от отделов писем, объявив публично о невступлении в переписку, журналисты, как оказалось, многого себя лишили. Сейчас письма возвращаются, и в них отклики, разнообразные мнения, полемика с журналистами и авторами других писем, просто любопытные факты и случаи из жизни. Читать их интересно, они всегда задевают за живое, позволяют сравнить позиции, узнать мнения. Интересная деталь: теперь используются возможности электронной почты, а это значит, что социальный и интеллектуальный облик авторов "писем в газету", как и характер самих посланий, изменился. Письма-жалобы и письма-просьбы уступили место размышлениям, предложениям, откликам, полемике. Очень интересны читательские конференции на сайтах изданий, но пока это общение скорее в приватном кругу, не имеющее широкого
12 Привалов А Почему СМИ не видят общества // Эксперт. 2001. № 43.
резонанса. В целом же развитие интерактивных форм открывает огромные возможности для формирования новой социальности, для интеграции общественных интересов. Мы опять "вступаем в переписку", значит, мы интересны и нужны друг другу.
Согласование позиций, общественная эксперитиза. До сих пор говорилось об эффективных способах обсуждать социальную проблематику с тех или иных позиций, связанных с известными в журналистской практике приемами, по разным причинам недостаточно востребованными в последние годы и сейчас вновь обретающими свое значение в обновленной форме. Вместе с тем появилось немало новых интересных подходов, сложившихся как следствие обращения к новым источникам, их доступности (имеются в виду новые информационные технологии), как проявление большей открытости общества, поворот к диалогу и согласованию различных позиций, признания плюрализма. Один из таких приемов — одномоментная публикация различных взглядов, позиций, мнений относительно актуальной социальной проблемы. Это не полемика, а предъявление в различных формах имеющихся в общественном понимании уровней знания о конкретной стороне жизни общества, требующей осмысления и решения. Это может быть редакционная статья или постановочный материал журналиста, дающий представление о сути разговора, мнения экспертов, представителей властных структур, разных аудиторных групп — по возрасту, опыту, профессиональной принадлежности, политической ориентации, данные исследований, тексты документов, экспресс-опрос "улицы", описание конкретных ситуаций, историческая справка, аналогии, прецеденты, цитаты. При таком подходе важна как согласительная, так и познавательная роль представленной информации. Журналист выступает здесь в роли организатора духовного сотрудничества, выявляет возможно больше самых различных мнений, создавая тем самым нечто вроде группового портрета заинтересованных сторон.
Естественно, высказанные суждения представляют собой различные уровни компетентности, но это и дает возможность услышать друг друга, цель таких акций — выявление спектра мнений и понимание проблемы большинством. Согласовывать можно лишь те позиции, которые высказаны, предъявлены к обсуждению. По существу, это шаг вперед на пути разрешения общественных противоречий: сначала назревшая проблема обозначает себя через отдельные острые, нередко скандальные ситуативные проявления — "выстреливают" публикации сенсационного характера, привлекающие внимание, выражающие эмоциональное восприятие. В ответ могут появиться реакции со стороны "компетентных лиц", отражающие имеющиеся в наличии возможности разрешения проблемы, — их, как правило, оказывается
недостаточно. На этой стадии роль прессы особенно важна: можно накалять ситуацию и далее, публикуя все новые и новые ситуативные "всплески", именно по этому пути зачастую и шли журналисты, тем более что трансформация общества неизбежно приносила все новые и новые вопиющие "сюжеты". Однако сама по себе яркая картина бедствий эффективна лишь непродолжительное время для привлечения внимания. Требуется идти дальше — искать пути решения, для чего и нужна общественная экспертиза. Лишь в самое недавнее время проявила себя тенденция идти вглубь, представлять широкий контекст проблемы, привлекать к обсуждению не только тех, кому решать ее в служебном порядке, но и максимально возможный круг социально активных граждан. Все чаще такой подход в освещении социальных проблем используется в качественной прессе.
Дискуссия. Ее можно назвать экспертизой, развернутой во времени. Это общественный диалог в чистом виде. Объектом дискуссий становятся наиболее важные и сложные проблемы, затрагивающие интересы большинства. Если экспертиза выявляет точки зрения, мнения, поднимает уровень компетентности, знакомит аудиторию с важной, но не всем известной информацией и тем самым приближает к согласованному решению, то о дискуссии можно сказать, что в момент ее зарождения обществу неизвестно решение — оно должно быть выработано в ходе дискуссии. Представление общества о проблеме меняется в ходе самой дискуссии. Иногда принять решение на законодательном уровне крайне нелегко, даже если общественная полемика продолжается не один год.
Таковы, например, очень трудные, важные, но нерешенные социальные проблемы — реформа образования, реформа жилищно-коммунального хозяйства, замена льгот денежными компенсациями. Вероятно, дискуссии в прессе по этим насущным вопросам можно считать неудавшимися, если принять во внимание, что главные решения по ним или не приняты, или не удовлетворяют общественность, а сами проблемы остаются весьма болезненными, состояние социума остро ощущается. Однако вряд ли можно оценивать любые — затянувшиеся, вялые, неконструктивные — дискуссии только как неудачные. Во-первых, раньше решения приняли бы и без широкого обсуждения, в узком кругу: так не раз случалось с законопроектами по социальным вопросам. Вскоре выяснялось, что законы устаревали, еще не вступив в силу, в них "всплывало" множество несовершенств, их надо менять. Так что сам факт того, что проблема находится в центре общественного внимания, хотя бы отчасти предохраняет ее от поспешных бюрократических решений. Во-вторых, вовлеченность большой аудитории в полемику позволяет видеть широкий кон-
текст проблемы, предполагать возможные последствия, консолидировать общественность вокруг обсуждения пусть и одной, отдельно взятой проблемы.
В практике сегодняшней журналистики еще немало интересных находок: это и социальные проекты, и интерактивные акции, и конкурсы13. Все это значит, что в нашей прессе, активно осваивающей профессиональные стандарты мировой журналистики, часто заблуждающейся и принимающей чужое за свое, существует большой внутренний ресурс, который всегда будет подпитываться уникальным богатством культурной традиции и оживляться остротой информационной потребности.
Наиболее актуальными задачами социальной журналистики следует считать повышение ее статуса в профессиональном и общественном сознании, что может произойти за счет усиления ее концептуальности и тщательной разработки каждым изданием собственных коммуникативных стратегий. Нужны полнота информации об обществе, глубокий анализ, адекватные творческие формы. От журналистов нередко ждут ответов и решений, однако их функция в другом — организовать обсуждение, найти и соединить вместе людей, каждый из которых компетентен в своем конкретном деле, сделать их знания, опыт, идеи известными, представленными к обсуждению При условии решения этих задач журналистика в действительности могла бы стать технологическим пространством, местом создания, апробации и развития социальных технологий. В российской традиции решать проблемы "всем миром", жить и действовать в мобилизационном режиме; возникла проблема, случилась беда — действуем хаотично и бессистемно, создаем все новые и новые проблемы, забывая о том, что механизм действий во многих случаях известен. Быть способной к выработке алгоритмов решений, по существу, есть показатель профессиональной зрелости журналистики, это и есть ее социальное качество.
Основными идеями такой журналистики должны стать развитие и партнерство. Сейчас они не являются преобладающими. Социальная журналистика до сих пор воспринимается по преимуществу в своих защитных функциях. Кардинального перелома в сознании — от стратегий защиты к стратегиям развития — все еще не произошло. А без переноса акцентов в массовом сознании журналистика вместе со своей аудиторией будет по-прежнему выживать, а не жить. Журналистике — и только ей — быть
13 Открытие темы // Спецкурс по социальной журналистике. М., 2003; Социальные инициативы российских СМИ. М., 2004: Социальный медиавызов — XXI век // Всероссийский конкурс молодых журналистов, пишущих на социально значимые темы. М., 2004.
инициатором в накоплении социального капитала, в труднейшем деле преодоления разобщенности и враждебности.
Возможно, недалеко то время, когда "печальный образ" социальной журналистики сменится обликом живой, естественной, воодушевляющей журналистики о человеке. Это будет означать, что она справилась с кризисными задачами и обретает свой настоящий вид. Ее предмет в основном будет определяться не кризисным состоянием общества, а самой природой социального, непрерывно происходящими в социуме объективными процессами социализации, институциализации, стратификации, мобильности. Проще говоря, это будет пространство человека во всем разнообразии его отношений: с другими людьми, с социальными институтами, с самим собой. Раскроется огромный предметный потенциал этой области журналистики. Это и отдельные сегменты социальной сферы с их постоянно меняющейся актуальной проблематикой и становлением современных институтов, и общественная экспертиза новых законов и решений, и интересы разных социальных, национальных, возрастных, полоролевых, профессиональных групп, и неисчерпаемая проблематика отдельной человеческой личности; это различные уровни восприятия и обобщения. Факты и ситуации, судьбы и характеры, явления, события, процессы — словом, актуальная, оперативная и конкретная информация о структурном и функциональном состоянии общества и отдельных его групп, поддерживающая баланс интересов, о социальной динамике и характере ее протекания, позволяющая своевременно предотвратить кризисное развитие.
Сейчас коммуникативные стратегии сочетают и манипулятив-ные подходы, и конфликтные, и конвенциональные. Ситуация на переломе и, кроме того, осложнена текущими политическими обстоятельствами. Но каким бы стабильным и благополучным ни стало общественно-политическое бытие, идеальных сообществ не бывает — социальная журналистика, оперативно отслеживая и предъявляя обществу "человеческую" реакцию на изменения, помогает их более плавному, продуманному, планомерному течению, своевременной коррекции. У качественной социальной журналистики всегда будет работа.
Поступила в редакцию 15.11.04
