CC BY
23
УДК 811
DOI: 10.21685/2072-3024-2017-2-10
С. М. Пак
СОЦИАЛЬНЫЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ИМПЛИКАЦИИ РУССКИХ И АМЕРИКАНСКИХ АНТРОПОНИМОВ КАК ЧАСТЬ СОЦИАЛЬНОЙ МИФОЛОГИИ
Аннотация.
Актуальность и цели. Рассматриваются русские и американские личные имена как знаковые единицы. Антропонимы представляют собой значимый элемент национального культурного кода, понимание которого требует экспликации социально значимых и психологических факторов. Автор ставит задачу раскрыть релевантные факторы, обусловливающие практику имянаречения и особенности имявосприятия в российской и американской культуре.
Материалы и методы. Предлагается социометрическая методика, позволяющая доказать обусловленность культурными и психологическими параметрами личных имен как социальных знаков, являющихся индикаторами стабильности/изменчивости в обществе. В заявленном аспекте коннотативный потенциал имен концентрируется в языковой форме имени (ингерентная кон-нотативность) и экстралингвистически (адгерентная коннотативность). Материал извлечен из данных переписи населения, публицистических источников, научно-популярной литературы и сайтов.
Выводы. Ключевыми социометрическими параметрами, определяющими моду на имена, для исследования русских имен оказались факторы идеологии, социополитическая обстановка, влияние СМИ и православной церкви, тогда как для США - факторы культурно-региональной дивергенции, социально-классовый и гендерный.
Ключевые слова: личное имя, социальная мифология, антропонимикон, социометрия, адгерентная коннотативность, ингерентная коннотативность.
S. M. Pak
SOCIAL AND PSYCHOLOGICAL IMPLICATIONS OF RUSSIAN AND AMERICAN PERSONAL NAMES AS A PART OF SOCIAL MYTHOLOGY
Abstract.
Background. The article aims at studying Russian and American personal names as linguistic signs whose semiotic potential is presented both inherently (the plane of form) and adherently (the plane of content). Personal names are a considerable element of national cultural code and their comprehension requires explication of socially meaningful and psychological factors. The objective of this study is to disclose socio-psychological factors conditioning names-giving practice and names-perceiving in the Russian and American culture.
Material and methods. The article suggests a method of sociometrics to display a dependency of personal names on social and psychological factors. Names indicate meaningful social parameters of stability/changeability. The material for the study was extracted from correspondence between people, mass media and popular sites.
Conclusions. Key socio-metric parameters determining a fashion for names regarding the Russian medium are ideology, socio-political situation, influence of
mass media and the Orthodox church, whereas for the USA - factors of regional divergence, social status and gender.
Key words: personal name, social mythology, sociometrics, adherent connotations, inherent connotations.
В современной лингвистике вопрос социальной мифологии ономастической лексики занимает особое место. Язык, что доказано на обширнейшем материале как в отечественной, так и в зарубежной науке, - точнейший «прибор» обнаружения внеязыковой реальности. Исследователей интересуют те языковые частности, которые, как мозаика, складываются в единую лингво-культурологическую картину. Например, тезис о том, что язык всегда являлся политическим инструментом, орудием государственного строительства и механизмом идеологического манипулирования, не требует доказательств. Поэтому, изучая языковую культуру, важно найти те элементы языка, в которых мифы содержатся в «свернутом» виде.
Интересную иллюстрацию предлагает М. Кронгауз в статье «Бессилье языка в эпоху зрелого социализма»: «Хозяином языка была власть, и только она могла назначать имена, лишать имен, переименовывать, наконец, упрекать в незнании нового имени» [1, c. 239]. Автор рассматривает «советское словотворчество» в области именований учреждений, организаций и т.п., объясняя языковой механизм десемантизации ритуально-мифологического социополитического дискурса. Важным проявлением десемантизации исследователь считает обилие в советском языке имен собственных или слов, которым предавались их свойства (определенность, конкретность, референт-ность и т.д.), что позволяло вывести называемые объекты за пределы семантической системы языка и обеспечить новую мифологию. В результате манипуляций с именами собственными возникают совершенно неожиданные тождества разных в действительности объектов («Говорим Ленин - подразумеваем Партия») [1, c. 240]. Следует заметить в этой связи важность принятых в ту эпоху форм имен вождей: Ленин, Сталин. Представляется, что чем выше степень «небожительства» руководителя, тем скорее его принятое имя будет лишено узуальных для русского языка форм личного имени - отчества, фамилии.
Красноречивей всего это показал Дж. Оруэлл, создав литературный образец новояза. Умберто Эко, со ссылкой на ставший хрестоматийным оруэл-ловский новояз, в 1995 г. вводит эту категорию в число четырнадцати признаков «ур-фашизма» наряду с социально-идеологическими критериями популистского элитаризма, неприятием модернизма, наличием фрустрации среднего класса и т.д. [2]. Современный мир, раздираемый геополитическими противоречиями и открытым противостоянием, не свободен от идеологических штампов, воплощенных в особую языковую функциональную систему, в которой одни и те же реалии обозначаются в зависимости от позиции сторон «криминалитетом» или «деловыми кругами», «легитимной властью» или «хунтой», «оппозицией» или «пятой колонной». Любые конфликтующие стороны во все времена «рисовали» свою оценочную семиотическую картину, свой ценностный космос, воплощенный в Слове и создаваемый Словом.
Не вдаваясь в политическую дискуссию, отметим только, что каждая эпоха творит свой языковой код, важной частью которого являются имена
собственные. Имя человека во многих работах как лингвофилософской направленности [3-5], так и языковедческой [6-9] рассматривается как социолингвистический артефакт, требующий серьезного социально-исторического и культурологического экскурса.
Выбрав в качестве объекта рассмотрения в данной статье личные имена, сделаем стартовую оговорку, что в них, как в капле воды, отражается все разнообразие социальной жизни; именно практика имянаречения и имя-восприятия наглядно показывает «кипение человеческих страстей», ибо, доставляя человека в мир, родители (имянарекатели) манифестируют свои ожидания, взгляды, ориентиры, ценности. Те же механизмы движут людьми и при именной (само)идентификации. И даже во времена достаточно строгой регламентации антропонимической практики, как, например, в Англии в XVII в., сохранились «прорывы» в реальность царившего в ту эпоху религиозного фанатизма: один исступленно верующий по фамилии Бирбон, презрев традицию, переименовался в "If-Christ-Had-Not-Died-For-All-You-Should-Have-Been-Damned Bereborn" («Кабы-Христос-Не-Умер-За-Всех-Ты-Был-Бы-Проклят Бурбон»), другой - в "Kill-the-Sinn Palmer" («Умерщвляй-Грех Пальмер»).
1. Методологическая база исследования
В данной статье предлагается социометрическая методика, позволяющая доказать обусловленность культурными и психологическими параметрами личных имен как социальных знаков, являющихся индикаторами стабильности/изменчивости в обществе [8]. В заявленном аспекте личные имена анализируются как социальные знаки, чей коннотативный потенциал концентрируется в языковой форме имени (ингерентная коннотативность) и экстралингвистически (адгерентная коннотативность).
1.1. Ингерентная коннотативность имен
В американской литературе описываются «феминизированные» женские имена ("feminissima") Adora, Camilla, Cherie, Tiffany, Susan [10] (всего около 100 имен, имеющих коннотацию женского очарования и детской непосредственности). Проведенное ранее исследование [8] показало, что степень популярности этих имен, высокая на юго-востоке США в 30-50-х гг. XX в., значительно снизилась с наступлением эры феминизма. Описание семиотических свойств личных имен было бы неполным без обращения к именам с устойчивыми ингерентными коннотациями, которые носят коллективный (shared) характер.
В этом аспекте особый интерес представляет отечественный антропо-нимикон. История дает огромное количество примеров культурно «нагруженных» имен как фактора идеологического. Времена кардинальных идеологических преобразований, как, например, опыт коммунистического строительства в СССР, дал ярчайшие примеры того, насколько имя человека способно создавать мир. Пылая революционным стремлением «до основания разрушить» старый мир, в том числе религиозные догматы (а именно по православному календарю давались имена новорожденным), родители начали активно воплощать свершения новой эпохи в именах детей. По множеству странных, а порой нелепых имен можно проследить отдельные исторические
события и явления в жизни Советской России: Долнеграма (Долой неграмотность), Винун (Владимир Ильич не умрет никогда), Крармия (Красная армия), Пофистал (Победитель фашизма Иосиф Сталин), Юралга (Юрий Алексеевич Гагарин), Кукуцапаль (Кукуруза - царица полей), Мэлс (Маркс -Энгельс - Ленин - Сталин) (герой фильма «Стиляги» Мэл исключен из комсомола из-за того, что изменил свое имя на американский манер - Мэл, убрав букву «с» - начало имени великого вождя). На антропонимической карте бывшего СССР появились имена, ставшие вполне узуальными: Марклен (Маркс - Ленин), Сталина, Владлен (Владимир Ленин), Октябрина.
1.2. Адгерентная коннотативность имен
Адгерентная коннотативность личных имен воплощается в двух группах. Первую группу составляют имена со стабильными коннотациями, сохраняющими стереотипы восприятия длительное время. Многочисленные примеры русских личных имен, обладающих устойчивыми адгерентными коннотациями, содержатся в научно-популярных изданиях серии «Имя. Характер. Судьба», на популярных сайтах, представляющих именник и связанные с именами стереотипы их восприятия. Б. Хигир так излагает свои наблюдения: «Станислав хуже и тяжелее осваивает профессию медика, чем инженера или техника; Евгений терпелив, сдержан, долго может объяснять одно и то же, уравновешен, спокоен; подходит ему и работа редактора, корректора (он внимателен, быстро замечает чужие ошибки, может править рукописи), переводчика, обозревателя. Эдуард - прирожденный руководитель. Он обладает неординарным мышлением, сообразителен, легко находит выход из сложной ситуации, тверд характером, пользуется авторитетом у сотрудников. Имена звучат по-разному: есть твердые, жестко звучащие имена - Игорь, Дмитрий, Жанна, Дина, у таких детей под действием звукового раздражителя формируется характер настойчивый, упрямый. Они очень самостоятельны и решительны. Есть имена, звучащие мягко, мелодично, - Светлана, Ирина, Вера, Наталья, Михаил, Сергей, Александр, Алексей; у таких детей характер заведомо будет покладистым, спокойным» [11].
Аналогичные тенденции существуют и в американской культуре. Адге-рентные антропонимические мифы систематизированы в научно-популярной литературе, в частности в журнале "Names: A Journal of Onomastics", издаваемом с 1952 г. Charlie, например, относится к политической жизни, имплицирует начальника вообще; это адресат всех недовольных. Отсюда в негритянском сленге "Mr. Charlie" - важный белый человек. Ассоциативные компоненты содержания личных имен есть в следующих антропонимах: Mary (импликация: спокойный человек); Edward (импликация: красивый); Juan (импликация: молодая, красивая), Melvin, Nigel, Julian считаются «прототи-пическими» для гуманитариев; Pory, Rocky, Chark - для спортсменов; Hubert, Elver учатся хуже, чем Michael, David. Среди армейских офицеров чаще встречаются Jack, Tom, Bud, Sam, а среди преподавателей Grove, Theodore, Lucius, Rodney, Elbert [12].
Вторую группу составляют имена, чьи адгерентные коннотации обусловливаются различными социальными факторами. Как показывает анализ материала, ключевыми параметрами для русской культуры являются
мода, СМИ, социополитическая обстановка, влияние православной церкви. Для американской культуры на первый план выходят гендер, территория (культурный регион) и социальный статус.
3. Русская культура и личные имена 3.1. Фактор моды
После стихания революционного угара в практике имянаречения воцарился период застоя: постепенно оформляется некий средний, «серый», без сильных и ярких национальных и традиционных примет, список. Умирали имена слишком простонародные, «деревенские», слишком претенциозные, национально окрашенные или вычурные по представлениям эпохи «развитого социализма». В именах отразилось стремление к ассимиляции людей в единую историческую общность - советский народ («.. .По-армянски Оганес, а по-русски Ваня», - пелось в песне А. Долуханяна на слова Л. Некрасова).
Распад СССР разбудил дремлющую в эпоху застоя народную фантазию, предоставив гражданам полное право имянаречения и имяизменения. Первые латиноамериканские телесериалы породили лавину детей с именами Изаура, Сильвия, Марианна, Хосе Игнасио, Алехандро и др. «Лихие девяностые» вернули традиционные имена, что вполне объяснимо общей обстановкой в стране. В «сытые нулевые», напротив, отечественный антропонимикон обогатился огромным количеством языковых новоделов, инициированных и массовой культурой, и фольклором, причем как исконным, так и заграничным, и историческими фактами, и общественными событиями, и технологическими нововведениями: Выборина, Олимпиада, Князь, Принц, Золушка, Атлантида, Сервер, Космос, Эдельвейс. Получают распространение двойные имена: Ангел-Мария, Каспер Ненаглядный, Заря-Заряница. Элисса-Ракель.
Журналистские исследования этой занятной темы приводят к следующим выводам: «Чем вычурнее имя, тем ниже уровень родительской образованности и общей культуры. Сколько раз приходилось в этом убеждаться при посещении с милицией семей алкоголиков: смотришь - вокруг грязь, вонь, бутылки валяются, а по дому бегает неумытое, грязное дитя, которое зовут как не Аскольд, так Эсмеральда» [13]. Шокирующих имен много. В Москве с 2002 г. живет мальчик БОЧ РВФ 260602 (Биологический Обьект Человек Рода Ворониных-Фроловых, родившийся 26.06.2002). «Причудливые» имена становятся все популярней. Родители «зашифровывают» биографические факты, надежды, чувства, жизненные приоритеты в таких именах, как Услада, Россия, Весна, Братислава.
Мнения психологов по поводу странных имен сходятся в одном: называя малыша необычным именем, родители таким образом реализуют собственные комплексы неполноценности, ожидания и «систему координат».
3.2. Влияние православной церкви
Возрастающее влияние православной церкви на общественную жизнь не могло не сказаться на выборе имен. Стало распространенным выбирать имя по Святцам, или Православному церковному календарю, - списку имен канонизированных святых, составленному по месяцам и датам, который насчитывает более тысячи имен славянского, греческого, латинского и древне-
еврейского происхождения, причем выбор родителей падает как на успешно ассимилированные в российской атеистической традиции имена, такие как греческие имена Анастасия (индекс популярности 9821), Никита (6849), Александр (7244), латинские имена Сергей (3563), Марина (1303), Максим (7646), Виктория (6167), Константин (1666), Виктор (1034), еврейские имена Анна (5310), Илья (4506), Михаил (3593), Даниил (5272), так и на славянские -Игорь (1444), Глеб (1478), Вячеслав (1125), Захар (607), Станислав (933), Людмила (247), Надежда (769). Популярными в последнее время становятся библейские имена Давид (698), Моисей (6), Елисей (292), греческие Пелагея (32), Анфиса (129) (популярность последних, возможно, связана с именами известных телеперсон), латинские Игнат (136), Иннокентий (13), Мартин (31), Анжелика (444), славянские Мстислав (16), Мирослава (347) [14].
Оба фактора взаимодействуют: мода как зонтиковое понятие - социальная мода, обусловленная и влиянием СМИ, и ростом православных традиций. Социальная мода на имена в последнее время - явление семиотическое [3] - стала предметом анекдотов именно в силу распространенности:
- Елисей, тебя в садике не дразнили?
- Нет. Варлаам заболел, Ермолай в другую группу перешел, Онисим и Прокофий со мной дружат. Лукерья да Ефросинья разве что, но они дуры...
(Популярный анекдот)
4. Американская культура
Выбор имени ребенка рассматривается в литературе по социальной лингвистике США как маркер социальных категорий [15, р. 513]. По мнению исследователей, личные имена - наиболее показательный фактор в изучении социальных предпочтений, так как в данном случае вкус «свободен» от воздействия тех социальных институтов, которые активно участвуют в формировании моды в таких областях, как одежда, товары, услуги, и других сферах, подверженных рынку, массовой культуре, рекламе. Социальная роль имен заключается в их способности маркировать определенные группы социума по признакам расы, класса и этничности.
Предыдущее исследование [8] показало, что американские личные имена следует изучать с позиций двух характеристик:
1) концентрация имени по ареалам распространения (индекс количества);
2) степень узуальности имени (индекс качества).
Изучение степени популярности имен с учетом районирования [8] показало, что региональные отличия достаточно ярко проявляются в именных моделях (данные Бюро переписи населения США 2000 г. [14].
В анализе качественного показателя следует учитывать влияние ген-дерного и классового факторов.
Данные статистического управления департамента социального страхования США [16] об индексе популярности личных имен, анализ и обработка этого материала позволяют выявить ряд тенденций в выборе мужских и женских имен в США с 1900 по 2000 г. (критерий отбора основан на последних четырех цифрах номера социального страхования, использовался метод случайного отбора, не связанный с определенным географическим районом).
Выделены следующие основные тенденции:
- женские имена характеризуются большей вариативностью и меньшей степенью стабильности, чем мужские имена;
- женские имена менее конвенциональны, чем мужские;
- фонетически предпочтительней оказываются мужские имена, заканчивающиеся на согласный звук (87 %); популярно лишь одно имя на 'schwa-sound' - Joshua. Среди женских имен на 'schwa-sound' заканчивается 34 % имен.
Выявленные тенденции следует, очевидно, объяснять исторически укоренившимися представлениями о роли мужчин и женщин в обществе. Мужчины символизируют роль хранителя семейной династии и престижа [17, p. 132]. Меньшая роль отводится женщине, следовательно, их имена более декоративны, больше подвержены моде (именные инновации, использование диминуативов как полных имен, «игры» с именами, иностранные имена, главным образом французские, так как все французское ассоциируется в США с модой, кухней, стилем, куртуазностью).
Таким образом, имя можно рассматривать как маркер социопсихи-ческих стереотипов, воплощение антропонимических мифов. Интересны в этом плане результаты многочисленных психологических ассоциативных экспериментов, проводимых в США с целью выявления стереотипов имен (материалы "International Journal of the Sociology of Language", 1975). Данные показывают, что лидирующие мужские имена имеют позитивные ассоциации по всем параметрам (good/bad, strong/weak, active/passive, sincere/insincere, intelligent/dumb, calm/emotional). Популярные женские имена имеют относительно низкий коэффициент позитивных коннотаций по линиям "activeness", "intelligence" (44,71 % согласно данным эксперимента в университете Фредо-ниа, Нью-Йорк). Имеет место, таким образом, выраженный гендерный фактор, определяющий коннотативную оценку имен. Популярные имена генерируют острые гендерные стереотипы. Показательными являются гендерные стереотипы, лежащие в основе как традиционных (главным образом канонических, библейских) имен, так и нестандартных имен в США. Последние представлены андрогенными именами, этническими или этнически смешанными и поэтическими нетрадиционными именами [18]. Распространенность последних объясняется языковым антисексизмом - стремлением к преодолению лингвистической и концептуальной предвзятости против женщин, определенной отчужденностью между полами. Имеет место, таким образом, корреляция между именами и социобиологическими параметрами.
В целом, как показывает материал, вековое противостояние полов относительно личных имен выражено с максимальной когнитивной определенностью.
Релевантным показателем в выяснении когнитивных оснований имен, предопределяющих моду, является социальная принадлежность. Одним из самых важных факторов в формировании вкуса многие социологи считают образование [19, p. 70-71]. Совершенно очевидно, что в прямой связи с этим показателем находятся такие переменные, как степень дохода, принадлежность к социальному классу, уровень и качество жизни. Менее образованные женщины склонны предпочитать имена без значительных исторических корней, неконвенциональные и не зафиксированные в официальном антропони-
миконе США. Так, Crystal занимает 7-е по популярности место среди дочерей женщин с незаконченным средним образованием, 39-е - со средним образованием, 50-е - с образованием на уровне колледжа и выше [15, p. 533]. Для менее образованных людей, следовательно, главными критериями оказываются яркость, необычность формы имени.
Образованные женщины оказывают видимое сопротивление именам слишком новым, лишенным исторических корней, более склонны к установившимся традиционным именам. Популярность имен на -n в этой группе следует, очевидно, объяснять тем, что эти имена воспринимаются как нефе-минизированные, психологически преуменьшают разрыв между полами. Отказ от феминизированных имен имеет, очевидно, следующий подтекст: «принимайте их в мир как личностей, на равных, а не в исключительной роли домохозяек». И напротив, необразованные выбирают традиционные имена на -schwa, -ee (Amanda, Allie, Amy, Emma, Dorothy, etc.). Таким образом, системные фонемные факторы влияют на классовые предпочтения. Мы имеем дело в данном случае с фонетическим символизмом. Интерес образованных женщин к именам на гласный звук (Rebecca, Sarah, etc) сохраняется в силу их библейского происхождения.
У. Эко писал: «Лингвистические привычки часто представляют собою первостепенные симптомы невыказуемых чувств». Как нельзя более приложим этот тезис к описываемой лексической группе. Личное имя - социально значимое лингвосемиотическое явление, культурологическое декодирование которого позволяет не только адекватно оценить его когнитивный потенциал, но и сделать весомые выводы относительно социально-психологических, политико-идеологических и массово-культурных настроений людей в синхроническом и историческом аспектах.
Библиографический список
1. Кронгауз, М. А. Бессилье языка в эпоху зрелого социализма / М. А. Кронгауз // Язык и власть, языки власти : материалы Междунар. науч. конф. - Тракае, 1991.
2. Эко, У. Вечный фашизм. Пять эссе на темы этики / У. Эко. - СПб. : Симпозиум : Bompiani, 2000.
3. Барт, Р. Мифологии / Р. Барт. - М. : Изд-во им. Сабашниковых, 2000.
4. Кравченко, А. В. Язык, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка / А. В. Кравченко. - Иркутск : Иркутская областная типография № 1, 2001.
5. Маковский, М. М. Язык. Миф. Культура. Символы жизни и жизнь символов / М. М. Маковский. - М., 1996.
6. Колосова, О. Н. Когнитивные основания языковых категорий : автореф. дис. ... д-ра филол. наук / Колосова О. Н. - М., 1996.
7. Гудков, Д. Б. Прецедентное имя и проблемы прецедентное™ / Д. Б. Гудков. -М. : МГУ, 1999.
8. Пак, С. М. Имя собственное в американском культурном пространстве. Опыт исследования когнитивных оснований ономастической лексики / С. М. Пак. -Владивосток : Изд-во Дальневосточного ун-та, 2004.
9. Языковая личность. От слова к тексту (на материале англоязычного дискурса) / отв. ред. Т. А. Комова, С. И. Гарагуля. - М. : ЛИБРОКОМ, 2013.
10. Hook, J. N. All Those Wonderful Names: a Popourri of People, Places and Things / J. N. Hook. - New York : John Wiley of Jons, Inc., 1991.
11. URL: www.to-name.ru
12. Mehrabian, A. Impressions Created by Given Names / A. Mehrabian // Names: A Journal of Onomastics. - 1997. - Vol. 45 (March). - Р. 19-33.
13. Дубивка, Е. Знакомьтесь: Сервер Пофисталович Недопооз! / Е. Дубивка // Время планеты. - 2015. - 16 апреля. - С. 36, 37.
14. URL: www.ssa.gov
15. Lieberson, S. Children's First Names: An Empirical Study of Social Taste / S. Lieber-son, E. O. Bell // American Journal of Sociology. - 1992. - Vol. 98, № 3. - P. 511-554.
16. Actuarial Note of the Office of the Chief Actuary of the Social Security Administration. - 2000. - № 139. - October.
17. Alford, R. D. Naming and Identity: a Cross-Cultural Study of Personal naming Practices / R. D. Alford. - New Haven, Conn. : HRAF Press, 1988.
18. Lieberson, S. What's in a Name?.. Some Sociolinguistic Possibilities / S. Lieberson // International Journal of the Sociology of Language. - 1984. - № 45.
19. Gans, H. J. Popular Culture and high Culture / H. J. Gans // Analysis and evaluation of taste. - New York : Basic Books, 1974.
References
1. Krongauz M. A. Yazyk i vlast', yazyki vlasti: materialy Mezhdunar. nauch. konf. [Language and power, languages of power: proceedings of an International scientific conference]. Trakae, 1991.
2. Eko U. Vechnyy fashizm. Pyat' esse na temy etiki [Eternal facism. Five essays on the topic of ethics]. Saint-Petersburg: Simpozium: Bompiani, 2000.
3. Bart R. Mifologii [Mythology]. Moscow: Izd-vo im. Sabashnikovykh, 2000.
4. Kravchenko A. V. Yazyk, znachenie, znanie. Ocherk kognitivnoy filosofii yazyka [Language, meaning, knowledge. An essay on cognitive language philosophy]. Irkutsk: Irkutskaya oblastnaya tipografiya № 1, 2001.
5. Makovskiy M. M. Yazyk. Mif. Kul'tura. Simvoly zhizni i zhizn' simvolov [Language. Myth. Culture. Life symbols and life of symbols]. Moscow, 1996.
6. Kolosova O. N. Kognitivnye osnovaniya yazykovykh kategoriy: avtoref. dis. d-ra filol. nauk [Cognitive foundations and language categories: author's abstract of dissertation to apply for the degree of the doctor of philological sciences]. Moscow, 1996.
7. Gudkov D. B. Pretsedentnoe imya i problemy pretsedentnosti [Precedent names and problems of precedent nature]. Moscow: MGU, 1999.
8. Pak S. M. Imya sobstvennoe v amerikanskom kul'turnom prostranstve. Opyt issledova-niya kognitivnykh osnovaniy onomasticheskoy leksiki [Proper names in American cultural medium. Experience of studying cognitive foundations of onomastic vocabulary]. Vladivostok: Izd-vo Dal'nevostochnogo un-ta, 2004.
9. Yazykovaya lichnost'. Ot slova k tekstu (na materiale angloyazychnogo diskursa) [Linguistic personality. From word to text (by the example of English-language discourse)]. Execut. ed. T. A. Komova, S. I. Garagulya. Moscow: LIBROKOM, 2013.
10. Hook J. N. All Those Wonderful Names: a Popourri of People, Places and Things. New York: John Wiley of Jons, Inc., 1991.
11. Available at: www.to-name.ru
12. Mehrabian A. Names: A Journal of Onomastics. 1997, vol. 45 (March), pp. 19-33.
13. Dubivka E. Vremyaplanet [The age of plantes]. 2015, 16 April, pp. 36, 37.
14. Available at: www.ssa.gov
15. Lieberson S., Bell E. O. American Journal of Sociology. 1992, vol. 98, no. 3, pp. 511-554.
16. Actuarial Note of the Office of the Chief Actuary of the Social Security Administration. 2000, no. 139, October.
17. Alford R. D. Naming and Identity: a Cross-Cultural Study of Personal naming Practices. New Haven, Conn.: HRAF Press, 1988.
18. Lieberson S. International Journal of the Sociology of Language. 1984, no. 45.
19. Gans H. J. Analysis and evaluation of taste. New York: Basic Books, 1974.
Пак Светлана Михайловна доктор филологических наук, доцент, заведующий кафедрой иностранных языков и межкультурной коммуникации, Хабаровский государственный университет экономики и права (Россия, г. Хабаровск, ул. Тихоокеанская, 134)
Pak Svetlana Mikhaylovna
Doctor of philological sciences, associate
professor, head of sub-department of foreign
languages and cross-cultural
communication, Khabarovsk State
University of Economics and Law
(134 Tikhookeanskaya street, Khabarovsk,
Russia)
E-mail: pak_sm@mail.ru
УДК 811 Пак, С. М.
Социальные и психологические импликации русских и американских антропонимов как часть социальной мифологии / С. М. Пак //
Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2017. - № 2 (42). - С. 106-115. БОТ: 10.21685/2072-3024-2017-2-10
