CC BY
22
УДК 323.2
СОЦИАЛЬНОЕ САМОЧУВСТВИЕ В АСПЕКТЕ СОЦИАЛЬНОЙ КОНСОЛИДАЦИИ: О НЕКОТОРЫХ СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ И СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИЯХ
1 9
А.А.Надольная1, А.Г.Панько2
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074,г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Исследуются особенности социального самочувствия как фактора социально-политических отношений. На основе анализа влиятельных социологических и социально-психологических концепций продемонстрирована связь между социальным самочувствием, уровнем социальной солидарности и перспективами социального реформирования.
Библиогр. 9 назв.
Ключевые слова: социальное самочувствие; социальная солидарность; социально -политические представления.
SOCIAL WELL-BEING IN THE ASPECT OF SOCIAL CONSOLIDATION: ON SOME SOCIAL AND SOCIO-PSYCHOLOGICAL CONCEPTIONS A.A. Nadolnaya, A.G. Panko
National Research Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074.
The features of social well-being as a factor of socio-political relations are studied. Based on the analysis of the influential sociological and socio-psychological conceptions the authors demonstrate correlations between the social well-being, the level of social solidarity and the prospects for social reform. 9 sources.
Key words: social well-being; social solidarity; social and political views.
В современном социальном теоретизировании социально-психологическое, социологическое и собственно социально-философское измерения проблематики социального самочувствия тесно переплетены. Данное обстоятельство представляется достаточно логичным, если учесть возросшую конвергентность социальных наук и специфику самого феномена, с неизбежностью предполагающего учет психологических факторов, обусловленность последних факторами социального порядка и одновременно требующего философских обобщений. Собственно таким путем и двигалась мысль многих исследователей, естественным образом не минуя проблематики политических отношений, в рамках которых феномен социального самочувствия предстает в наиболее очевидном виде.
В работах Эриха Фромма тема социального самочувствия поднимается в связи с состояниями общественного сознания, воспринимаемыми в качестве нормы или отклонения от таковой в частности при рассмотрении феномена группового нарциссизма, который, очевидно, выступает одной из форм социального самочувствия. Общественный или политический нарциссизм, по мнению Фромма, может принимать как доброкачественные, так и злокачественные формы, выступать в качестве консолидирующего начала созидательного действия или являться одним из источников насилия и войны. «С точки зрения любой органи-
зованной группы, которая хочет продолжить своё существование, необходимо, чтобы группа получала нарциссическую энергию от своих членов, - говорит Фромм. - Дальнейшее существование группы в известной степени зависит от того, воспринимается ли она членами группы столь же серьезно, как собственная жизнь, или даже ещё серьезнее, и, кроме того, от их веры если и не в превосходство над другими, то по крайней мере в свою правоту. Без этих нарциссиче-ских составляющих вряд ли существовала бы в группе необходимая для её функционирования энергия, особенно в тех случаях, когда требуются жертвы» [1, с. 58]. Тем самым, общественный нарциссизм выполняет известную конструктивную функцию - социально-политической консолидации группы.
Одновременно к ещё одной социологической функции группового нарциссизма Фромм относит следующее: «Общество, не располагающее средствами обеспечения большинства или значительной части своих членов, если оно не хочет вызвать среди них недовольства, должно содействовать достижению этими людьми удовлетворения нарциссизма злокачественного типа. Для людей, бедных в хозяйственном и культурном отношении, нарциссическая гордость принадлежности к группе является единственным и зачастую очень действенным источником удовлетворения. Именно потому, что жизнь "неинтересна" для них и не
1Надольная Алла Анатольевна, преподаватель кафедры специальных юридических дисциплин. Nadolnaya Alla, Lecturer of the Department of Special Legal Disciplines.
2Панько Алексей Георгиевич, преподаватель кафедры специальных юридических дисциплин, тел.: 89025151771, e-mail: [email protected]
Panko Aleksei, Lecturer of the Department of Special Legal Disciplines, tel.: 89025151771, e-mail: [email protected]
предоставляет им возможность развивать свои интересы, в их среде может развиться экстремальная форма нарциссизма» [1, с. 58]. Именно так позитивное содержание общественного нарциссизма совершает инверсию и оборачивается негативным, деструктивным содержанием. Собственно само по себе возвеличение группы в её же глазах уже несет в себе серьезные основания для негативного противопоставления другой группе, для архаической дихотомии «мы -они», где первое обладает всеми мыслимыми положительными признаками-характеристиками, а второе - их полными антитезами. Такое положение вещей только усугубляется элементом депривации значительного числа членов группы, пережить которую им предлагается с помощью максимально позитивной социальной идентификации.
Отчетливо проявлена проблематика социального самочувствия в связи с феноменом социального характера, понятие которого разрабатывалось ученым на протяжении почти всей его творческой жизни и интерес к которому был вызван и обусловлен драматическими событиями и глубокими общественными потрясениями, пережитыми миром в первой половине XX столетия. Как и Т. Адорно в рамках своего знаменитого исследования «авторитарной личности» [2], Фромм, формулируя концепцию социального характера, пытался ответить на вопросы: почему в определенных обществах возможны, а в других - маловероятны различные формы авторитаризма, почему человек - представитель высокой европейской цивилизации - может обнаружить в себе черты самого дикого первобытного существа с вытекающими из этого со-циетальными последствиями, наконец, почему деструктивные проявления человеческой натуры демонстрируют столь устойчивое присутствие, несмотря на общий гуманистической прогресс человечества, другими словами - почему человек способен к античеловечности?
Для того чтобы ответить на эти и целый ряд других вопросов, Фромм и создал теорию социального характера, который неизбежным образом заключает в себе проблематику социального самочувствия и обусловлен факторами как микро-, так и макросоциально-го порядка, но с явным преобладанием последних. «Понятие социального характера, - говорит Фромм, -не имеет отношения к высоко индивидуализированной и уникальной структуре характера отдельной личности, оно относится к "характерологической матрице", к синдрому черт характера, который развился в качестве адаптации к экономическим, социальным и культурным условиям, общим для данной группы. Существуют, разумеется, девианты, чей характер резко отличается от характера большинства. Однако общие характерные черты потому столь важны, что их общность для группы имеет своим следствием групповое поведение - действия, мышление, чувства - всё мотивируется разделяемыми чертами характера» [3, с. 16]. Тем самым, социальный характер, с одной стороны, выступает производным от конкретных условий жизнедеятельности сообщества, а с другой - определяет набор и характер специфичных для данного со-
общества реакций на данные условия, включая их общественное осознание и ощущение, выражающееся в конкретных чувствах и эмоциях, то есть - в социальном самочувствии сообщества. Характерно, что одной из наиболее желательных для сообщества реакций выступает известный конформизм и даже энтузиазм в принятии конкретных социальных ролей, что необходимо для максимально возможного устойчивого функционирования сообщества как целого. «Требования, налагаемые социальной ролью, должны стать "второй натурой", - отмечает мыслитель, - то есть человек должен хотеть делать то, что он должен делать. Общество должно производить не только инструменты и машины, но и тип личности, добровольно применяющей энергию для исполнения социальной роли. Этот процесс трансформации общей психической энергии в специфичную психосоциальную энергию осуществляется посредством социального характера» [3, с. 18]. «Психосоциальная энергия» - это и есть то специфическое самоощущение, самочувствие социальной группы, которое является как реакцией на окружающий социальный мир, так и способом адаптации к нему.
Согласно логике Фромма, политический этнокультурный контекст имеет решающее значение - авторитарный характер, как правило, ведет себя авторитарным же образом, равно как и демократический характер - демократическим. Одновременно немаловажную роль играет социально-экономическая продуктивность сообщества или группы. В авторитарном характере, по Фромму, соединены «садистские и мазохистские компоненты, обусловленные, помимо прочего, социоэко-номической функцией класса в рамках данного общества. Тем самым, на социальное самочувствие сообщества, согласно Фромму, оказывают влияние не только ориентации характера, сложившиеся в процессе социокультурной адаптации и социализации, но и конкретная социально-экономическая состоятельность сообщества, или, другими словами, его возможность жить той жизнью, которую данное сообщество рассматривает в качестве адекватной и наиболее желательной, то есть соответствующей представлениям данного сообщества о себе самом и о норме.
Фромм предупреждает о том, что следует «различать авторитарную ориентацию от представлений, поддерживающих традиционную власть, что особенно характерно для крестьянских обществ. "Традиционная авторитарная" личность не является садомазохистской. Она принимает традиционный авторитарный уклад, она не ставит под сомнение фиксированную социальную структуру этого уклада, как и идею о том, что находящиеся у власти заслуживают уважения, или о том, что дети должны подчиняться воле родителей. Тем не менее, традиционный крестьянин не верит в то, что сильный всегда прав, и не основывает свою идентичность на идентификации с властью. Традиционная система отношений дает ему чувство целостности, безопасности и смысла, но вполне возможно, что новый социальный консенсус будет воспринят им без особых затруднений, коль скоро последний не будет
представлять угрозу его жизни или средствам к существованию» [3, с. 82].
Итак, социальное самочувствие - это манифестация социального характера, тип которой обусловлен теми или иными политическими, экономическими, социальными и культурными условиями существования общности в настоящее время. Социальный характер может манифестироваться гармонически, когда условия соответствуют его профилю (например, авторитарный характер в условиях авторитарного режима), или в виде социального диссонанса (дискомфорта), когда профиль социального характера и внешние условия не совпадают (демократический характер в условиях авторитарного режима или авторитарный характер в условиях демократического режима). Особенности социального самочувствия тем самым зависят от степени соответствия профиля характера типу социально-политического режима в данном обществе в данный исторический отрезок. В этом случае характер переводится в эпистемологическую плоскость и может трактоваться в качестве «представлений о должном», носителями которых выступает общность и соответствие которых социальной реальности обусловливает тот или иной тип социального самочувствия, которое ранжируется, по всей видимости, в спектре обычных чувств от эйфории до депрессии.
Представления о должном не существуют в виде рафинированной гносеологической категории. Очевидно, что их соответствие или несоответствие реальности и вызываемое этим определенное социальное самочувствие обусловлены чем-то большим, нежели «простой» познавательный интерес индивида и сообщества. Чем - феноменологическая социология отвечает на этот вопрос недвусмысленно: страхом смерти. По словам Альфреда Шютца, «целая система соотношений, которая управляет нами с помощью естественной установки, основана на самом базовом опыте каждого из нас: я знаю, что умру, и я страшусь этого. Назовем этот базовый опыт фундаментальной тревогой. Это основное предвосхищение, от которого происходят все остальные. От фундаментальной тревоги берут начало множество взаимосвязанных систем надежд и страхов, желаний и удовольствий, шансов и рисков, побуждающих человека с естественной установкой попытаться покорить мир, преодолеть препятствия, создать и осуществить проекты» [4, с. 307].
Очевидно, что естественная установка присуща подавляющему большинству людей, мы большей частью склонны воспринимать мир как само собой разумеющийся и не делать его объектом критического анализа. Можно сказать, что «фундаментальная тревога» Шютца имеет приемлемые масштабы в те моменты, когда окружающий нас жизненный мир не подвергает потрясениям нашу веру в него. И напротив, «фундаментальная тревога» - или страх смерти -возрастает, когда окружающая реальность начинает противоречить «естественной установке» и всё большее число людей вынуждены заниматься несвойственной им в нормальных условиях феноменологической редукцией - поиском смысла окружающего ми-
ра в собственном сознании. Таким образом, социальное самочувствие в феноменологической интерпретации может быть описано в качестве показателя состояния естественной установки, присущей данному сообществу в данный момент, или другими словами -уровня «уверенности» в данном мире. Снижение этого уровня или проблематизация естественной установки сопровождаются соответствующим усилением фундаментальной тревоги - ростом беспокойства, страхов и других деструктивных эмоциональных переживаний и состояний. В такие моменты и осуществляется пересечение «границ жизненного мира», примерами чего Шютц также считает наркоманию, сексуальные оргии, религиозный аскетизм, экстремальный спорт и суицид [4, с. 124-125].
Одновременно возникновение проблемы является, по Шютцу, и условием последующего социального действия: «Можно сказать, что в любом случае всякое действие имеет свои истоки в некой проблематичной ситуации. Изначально цель не возникает сама по себе, но должна быть выбрана; проект сначала должен быть тематизирован с должной ясностью и определенностью, должна быть рассмотрена его выполнимость и выверена последовательность действий. Короче, у истоков действия находится желание, сопровождаемое сомнением» [4, с. 29]. Желание гармонизации естественной установки и жизненного мира и сомнение в том, что это возможно. Вместе с тем, очевидно, что это желание может быть выражено и не в активных действиях, более того, оно может получить выражение и в отсутствии действия как такового. Является ли действием бездействие? Учитывая, что последнее не может не иметь неких последствий, или, другими словами, неизбежно обнаружится эффект его отсутствия (абсентеистский эффект), ответ на этот вопрос должен быть дан положительный.
Характерно, что пересечение границ жизненного мира в поисках естественной установки, гармонично сочетающейся с реальностью и понижающей градус фундаментальной тревоги, ведет первоначально, казалось бы, к антитезе - проблематичная ситуация, «в которой системы релевантности повседневной жизни были потрясены до своих основ, является в различных религиях отправной точкой для ревизии этих систем и развития "неестественной" установки» [4, с. 125]. Разумеется, последняя достаточно быстро становится «естественной» благодаря процессу рутини-зации как самого проекта, так и его исполнения, в результате чего практичность нового замысла больше не нуждается в подтверждении и принимается в качестве само собой разумеющейся. Так достигается новый баланс установки и мира и снижается напряжение фундаментальной тревоги, то есть формируется оптимальный и конструктивный тип социального самочувствия сообщества.
Каким образом взаимодействуют между собой внешняя социальная реальность и внутренний мир индивида и как на основе этого взаимодействия возникает то или иное социальное самочувствие? Теория социальных представлений Сержа Московичи объясняет эту связь следующим образом. «Психическая ре-
альность существенно отличается от социальной реальности, которая зарождается тогда, когда индивиды соединяются, общаются и действуют совместно, - говорит французский исследователь. - Обе эти реальности отличаются друг от друга тем, что вторая действует на первую как бы извне и принудительным образом. Это ощущается в воздействии языка, на котором мы говорим, ценностей, которые мы разделяем, и различных установлений, влияющих на каждого из нас» [5, с. 163]. Именно коллективное сознание, по Московичи, выступает «фактором, определяющим социальную связь, а эта связь является нравственной и символической, итак, его внутреннее содержание должно выразить такое понятие, как - представление» [5, с. 166].
Понятие коллективного представления обозначает у Московичи «все системы знания, верований и символов (религия, наука, философия, язык, магия и т.д.), которые являются результатом слияния и проникновения индивидуальных представлений. Жизнеспособность разделяемых эмоций и образов действия зависит от значительности этого результата. Если он имеет следствием связывание и консенсус, то сознание принадлежности к группе становится неотделимым от чувства тесной связанности с отдельными людьми» [5, с. 167]. Тем самым, коллективное представление является максимально функциональным феноменом общественного бытия. Это то, что делает возможным собственно социум, и то, что предполагает и мощное эмоциональное сопровождение этой консолидации, то есть - социальное самочувствие.
Московичи отмечает двойственную природу коллективных представлений, которые, с одной стороны, выступают объективным феноменом, существующим вне зависимости от индивидуальной рефлексии, а с другой - являются результатом слияния индивидуальных воззрений. Вместе с тем, приоритет мыслитель, очевидно, отдает политической характеристике данного явления, которое демонстрирует и такой признак онтологического суверенитета, как обладание властью. По убеждению ученого, «власть коллективных представлений является основополагающей в той мере, в какой они оказываются интериоризованными в сознании членов общества, которое продолжает существовать независимо от них в языке, установлениях и традициях» [5, с. 167].
Среда представлений даже в известной степени гипостазируется французским исследователем, когда он фактически приписывает им способность к рефлексии: «Большинству культур известно, что они в состоянии оказать воздействие, столь же ощутимое и той же природы, что и физические силы. ...Люди подвергаются его давлению и принимают его условия. Придайте этой власти тот смысл, который вам нравится: магия, господство, внушение, молитва или коммуникация. Замените слово "идея" термином, который вам покажется более точным: идеология, мировоззрение, миф, информация или социальное представление. Остается изначальная мысль: объединяясь, люди превращают психические явления в нечто физическое» [5, с. 172]. Здесь ученым постулируется, в об-
щем, известная, но всякий раз вновь осмысляемая мысль о том, что коллективные воззрения приобретают реальную трансформирующую потенцию, изменяя всю окружающую социальную реальность. И в этом процессе трудно переоценить роль определенного психического настроя, или социального самочувствия: идеи не поддаются такой же передаче, как знания, они требуют определенного психического состояния и отношения. Московичи утверждает: «Я вижу необходимость настаивать на существовании этой власти. .Эта власть - не химера, об этом свидетельствует история, без нее ничего не происходит. Она помещается в горнило любого действия, чтобы переплавлять людей, как искатели философского камня начинали с того, что за основу брали золото. .Она уже не подчиняется законам мышления и обычному порядку вещей, это она ими правит» [5, с. 175].
Итак, продолжая в целом дюркгеймовскую линию, Московичи в рамках своей теории социальных представлений уделяет основное внимание реактивному и контекстуальному характеру социального самочувствия.
Выдающийся американский социолог Нейл Смел-зер касается социального самочувствия в контексте проблематики социального действия, определяя коллективное поведение как «относительно стихийное и неорганизованное поведение группы людей, реагирующих на неопределенную или угрожающую ситуацию» [6, с. 578]. Социальное самочувствие по необходимости связано с коллективным поведением и манифестируется, по Смелзеру, в трех основных типах эмоций: «страх, враждебность и радость. Эти эмоции могут ощущаться и выражаться толпами и массами людей» [6, с. 579]. Отметим всё же, что, на наш взгляд, данные эмоции могут переживаться и вне рамок коллективного поведения, например, являться характеристиками «статичного» социального самочувствия. Последнее не обязательно получает форму реализации в конкретных социальных действиях. Другими словами, в каждый данный момент времени люди обязательно являются носителями определенных чувств, но не обязательно являются деятелями на основании этих чувств. То есть коллективное поведение не выступает безусловной и непременной формой реализации социального самочувствия, пусть даже его содержание характеризуется эмоциями деструктивного плана, такими как страх или тревога. Более того, то или иное коллективное поведение, как правило, динамично и краткосрочно, имеет свою завязку, кульминацию и финал, в то время как конкретное социальное самочувствие может носить длительный и даже хронический характер (как, например, апатия, депрессия, страх или их антитезы).
На вопрос о том, почему люди присоединяются к толпе, то есть участвуют в коллективном поведении, Смелзер отвечал через собственную концепцию «прирастающей ценности». Согласно этому видению, коллективное поведение есть стремление изменить господствующие социальные условия или социальную среду. «Люди пытаются это сделать на основе так называемого обобщённого верования» [6, с. 592]. В
данной теории основной акцент делается на роли рациональных факторов в детерминации коллективного поведения, этапы реализации (или последовательные детерминанты) которого описываются Смелзером следующим образом: 1) Структурная предрасположенность (условия, благоприятствующие коллективному поведению). 2) Структурная напряженность (де-привация, конфликты по поводу условий «культурных контрактов» и пр.). 3) Рост и распространение обобщённого верования (до того как будут предприняты коллективные действия, призванные разрешить ситуацию, созданную структурным напряжением, эта ситуация должна стать понятной для потенциальных акторов). 4) Активизирующие факторы (предрасположенность, напряжение и обобщенная вера, даже будучи скомбинированными, сами по себе не в состоянии произвести момент коллективного поведения в конкретном месте и в конкретное время, для этого требуется некое драматичное событие, которое послужит импульсом). 5) Мобилизация участников к действиям (эта точка знаменует начало паники, взрыв враждебности, начало агитации за реформы или революцию; в этот момент чрезвычайно важна роль лидеров); 6) Действие социального контроля (эта итоговая детерминанта является своего рода перекрытием для всех остальных; исследование социального контроля есть исследование тех контр-детерминант, которые предотвращают, прерывают, отклоняют или иным образом препятствуют аккумулированию всех прочих детерминант) [7, с. 15-17].
Очевидно, что на каждом из выделенных американским исследователем этапов группе, участвующей в коллективном поведении, должен быть присущ тот или иной набор переживаний, создающих то или иное социальное самочувствие, детерминирующее, в свою очередь, те или иные коллективные действия или отсутствие таковых. Однако Смелзер проходит мимо данной проблематики, сознательно игнорируя в своем анализе детерминанты, которые он считает «иррациональными».
Социологическое измерение социального самочувствия нашло также свое воплощение в рамках такого направления, как социология развития. В середине прошлого века чрезвычайно злободневными стали вопросы об особенностях и путях социально-экономического прогресса, анализируемого в рамках перехода от традиционного общества к современному, а чаще ещё более конкретно - в терминах вестер-низации, также замещавшейся эвфемизмом модернизации. Исследователями был выделен целый ряд факторов, обусловливающих конечный успех данных преобразований. Анализировались как экономические, так и политические институты, позже был значительно усилен акцент на культурных факторах социально-экономического развития [8]. Одним из пионеров этого смещения аналитического фокуса явился американский социолог Дэниел Лернер, определивший в каче-
стве одного из ключевых факторов модернизации чувство эмпатии. Последняя рассматривалась Лернером в качестве главного психологического условия, определяющего конечный успех модернизационных процессов. В качестве обязательного императива, выдвигаемого этим условием, выступают требования того, чтобы социальные деятели идентифицировали себя с новыми политическими лидерами и программами, новыми экономическими продуктами и современными социальными институтами [9]. Другими словами, успех модернизации и вообще всякого реформирования зависит от степени чувства сопричастности людей происходящему в обществе, степени их идентификации с осуществляемыми преобразованиями, убежденности в том, что последние призваны улучшить их жизнь или уменьшить «фундаментальную тревогу», выражаясь терминами феноменологической социологии.
Лернер в своей работе «Уход традиционного общества» демонстрирует, как глубокие противоречия между традиционным и современным сглаживаются через развитие новых черт личности, таких как эмпа-тия и расширение кругозора. Характерно, что ключевыми движителями модернизации являются для Лер-нера инструменты воздействия на коллективное сознание и коллективную психологию - средства массовой информации, называемые Лернером «мультипликатором психической мобильности». Лернер доказывает, что для того чтобы обсуждать новые ценности и стили поведения, усвоенные в процессе модернизации, индивиды должны быть более гибкими и быть в состоянии устанавливать отношения с самыми разнообразными людьми. Индивиды «учатся этой эмпатии через участие в современных социальных формах, таких как фабрика, города, школы, политика и СМИ» [9, с. 119]. Последние формируют «повестку дня», общую для всех или большинства социальных групп общества, создавая тем самым консолидированное социальное целое, объединенное не только проектами будущего, но и соответствующими переживаниями относительно последних, то есть - разделяемым социальным самочувствием, которое, разумеется, должно носить позитивный и конструктивный характер.
Таким образом, становится очевидной такая важнейшая характеристика социального самочувствия, как степень социально-политической солидарности. От последней зависит тип социального самочувствия, определяющий, в свою очередь, перспективы любых макросоциальных преобразований. Короче говоря, для успеха модернизации в обществе должна наличествовать солидарность: солидарность народа, солидарность народа и власти, солидарность взглядов на будущее. Нужная степень социальной консолидации создает необходимое самочувствие - социально-политическую эмпатию, векторы которой распространяются как на макро-, так и на микросоциальном уровнях и без которой перспективы любого реформирования становятся весьма проблематичными.
Библиографический список
1. Фромм Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. 430 с. Серебряные нити, 2001. 416 с.
2. Адорно Т. Исследование авторитарной личности. М.: 3. Fromm E. Social Character in a Mexican Village / Е.
Fromm, M. Maccoby - New Brunswick and London: Transaction Publishers, 1996. 303 p.
4. Schutz A. The Phenomenology of the Social World / A. Schutz. - Evanston: Northwestern University Press, 1967. 255 p.
5. Московичи С. Машина, творящая богов. М.: «Центр психологии и психотерапии», 1998. 560 с.
6. Смелзер Н. Социология. М.: Феникс, 1998. 688 с.
7. Smelser, N.J. Theory of Collective Behavior / N.J. Smelser. - New York: The Free Press, 1963. 436 p.
8. Harrison L.E. (ed.) Culture Matters / L.E. Harrison, S.P. Huntington. - New York: Basic Books, 2000. 348 p.
9. Lerner D. The Passing of Traditional Society, in: Roberts, J.T., Hite, A. (eds.) From Modernization to Globalization: Perspectives on Development and Social Change. Oxford: Blackwell Publishers, 2000. P. 119-134.
УДК 629.113.001
КОГНИТИВНО-МЕТОДИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ СОЗДАНИЯ УЧЕБНОГО СЛОВАРЯ-МИНИМУМА УЗКОСПЕЦИАЛЬНЫХ ТЕХНИЧЕСКИХ ТЕРМИНОВ
С.Ю.Позднякова1, Н.И.Мокрова2
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Обосновано выдвижение когнитивного подхода в качестве концептуальной основы для создания новой модели учебного словаря-минимума терминологических единиц. Представленный подход позволяет: 1) установить единицу отбора словаря - термин-концепт (ТК); 2) уточнить, конкретизировать, дополнить традиционно существующие и действующие принципы отбора терминологического материала; 3) обосновать когнитивные и методические основы организации учебного словаря-минимума. Библиогр. 12 назв.
Ключевые слова: когнитивный подход; единица отбора; учебный словарь -минимум; лингводидактические и когнитивные принципы отбора; методические и когнитивные основания организации.
COGNITIVE AND METHODOLOGICAL FOUNDATIONS FOR THE CREATION OF THE LEARNER'S MINIMUM DICTIONARY OF SPECIFIC TECHNICAL TERMS S.Yu. Pozdnyakova, N.I. Mokrova
National Research Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074.
The article proves the cognitive approach to be a conceptual framework for the creation of the new model of a Learner's Minimum Dictionary of terminological units. The presented approach allows: 1) to determine a concept-term (CT) that is a selection unit of the vocabulary, 2) to clarify, specify, complement traditional and current terminology selection principles; 3) justify cognitive and methodological foundations of the organization of the Learner's Minimum Dictionary. 12 sources.
Key words: cognitive approach; selection unit; learners' minimum dictionary; linguodidactic and cognitive principles of selection; methodological and cognitive bases of organization.
Организация социального диалога высшей школы с рынком труда, создание единого образовательного пространства в Европе и проводимая в русле этого процесса реформа ВПО в России ставят перед академическим сообществом, работодателями и всеми заинтересованными в улучшении отечественной образовательной модели лицами ряд серьезных задач. К наиболее важным из них можно отнести:
- ориентацию учебного процесса на результаты образования - т.е. четкое определение того, что именно должен знать и уметь выпускник, чтобы по окончании вуза быть востребованным на рынке труда;
- изменение формы представления результатов обучения: вместо традиционного их описания в фор-
мулировках знаний, умений и навыков (ЗУНов) - характеристика приобретаемых выпускником компетенций (выработанных у студента интегративных поведенческих моделей профессиональной и социальной активности);
- непрерывный и многоаспектный контроль над процессом обучения - создание методологии и методик оценки качества образования [1, с. 7].
Обозначенные задачи имеют несомненную значимость и при обучении иноязычному профессиональному общению студентов технических вузов. Согласно современным нормативным документам, регламентирующим процесс обучения, выпускники вузов должны овладеть определенным набором знаний, навыков,
1Позднякова Светлана Юрьевна, кандидат педагогических наук, доцент кафедры немецкого и романских языков, тел.: 89148864539, e-mail: [email protected]
Pozdnyakova Svetlana, Candidate of Pedagogics, Associate Professor of the Department of German and Romance Languages, tel.: 89148864539, e-mail: [email protected]
2Мокрова Наталья Игоревна, кандидат филологических наук, доцент кафедры немецкого и романских языков факультета прикладной лингвистики, тел.: (3952) 405202, 89148703947, e-mail: [email protected]
Mokrova Natalya, Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of German and Romance Languages of the Faculty of Applied Linguistics, tel.: (3952) 405202, 89148703947, e-mail: [email protected]
