CC BY
134
УДК 1М
ВИНОГРАДОВА Надежда Леонидовна, кандидат философских наук, доцент кафедры философии Волгоградского государственного технического университета. Автор 56 научных публикаций, в т.ч. монографии
СОЦИАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО КАК ПРОСТРАНСТВО ДИАЛОГИЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Диалогические отношения; социальное взаимодействие; социальное пространство; «далекие контексты»; субъект в социальном пространстве; пространство, формирующее субъекта
Постановка проблемы социального пространства как диалогического взаимодействия субъектов направлена на изучение общества и социальных отношений. Теоретическое осмысление феномена социального пространства вводится в проблемное поле современного социально-философского знания, отличительной особенностью которого является смещение абсолютных ценностей и значений. Наша цель заключается в попытке рассмотрения социального пространства и факторов, его формирующих и им формируемых.
Субъекту присуще понимание социального пространства, во-первых, в единстве с категорией времени (как хронотоп, пространственно-временной континуум)1, во-вторых, как объемлющую и структурирующую человека и социум реальность. Социальное пространство приобретает статус философской категории лишь в последние десятилетия. Для Г. Зиммеля и П. Сорокина оно было, прежде всего, пространством физического
рядоположения субъект-объектных отношений. Эта идея звучит у Г. Зиммеля в книге «Социология пространства» таким образом, что пространство всегда остается бездейственной в себе формой, в модификациях которой обнаруживают себя реальные энергии, но только так, как язык выражает мыслительные процессы, которые, конечно, выражаются в словах, но не посредством слов2. Придать более широкую трактовку данной категории делает попытку М. Вебер, рассматривающий цивилизованную жизнь отдельного человека как включенную в бесконечный прогресс. Однако его обращение к теме пространства не получило активного продолжения, для современной социальнофилософской традиции М. Вебер выступает классическим представителем «социологии времени». То же следует сказать и о концепции пространства Э. Дюркгейма, актуализированной лишь в новейших исследованиях. Для раннего Т. Парсонса в качестве физи-
ческого пространства, служащего базой для социального «аналитического» действия, выступает некое совокупное социальное пространство. Дальнейшие разработки им по данной теме, как и некоторыми другими, практически не проводились, вероятно, в силу небольшой востребованности социологической теорией того периода. «Пространственные» представления и понятия можно усмотреть у Н. Лумана, Ю. Хабермаса и многих других. Речь идет скорее об имплицитном образе, проявляющемся в исследованиях. Вопрос «где место» той или иной системы, элемента, человека и т.д. Н. Луман воспринимал как некорректный3. Сходным образом трактуется социальное пространство у Т. Парсона: «Физическое время есть способ соотнесения событий в пространстве, время действия — способ связи средств, целей и других элементов действия <...>. Действие не пространственно, но временно»4.
Понятие «социальное пространство» является наиболее эффективным инструментом категориального синтеза, призванного обеспечить возможность включения в философский дискурс подходов, совокупность которых составляет целостность современной социальной теории. Интегративный смысл понятия «социальное пространство» обусловлен его совместимостью в системах категорий, описывающих теоретические системы «места-действия», предложенных в рамках наиболее популярных направлений современной социально-философской мысли. Оно соотносится с категориальным рядом феноменологии через понятие «жизненные миры», что позволяет адаптировать концептуальные построения Э. Гуссерля и М. Хайдеггера, обращаться к анализу способов ти-пологизации А. Шюцем5, а также к опыту эт-нометодологии, поскольку последняя опирается на феноменологическую традицию. Так же посредством категории «социальное пространство» обеспечивается интеграция социально-философских построений с различными интерпретациями структурализ-
ма и, в частности, с концепциями П. Бурдье, который проанализировал особенности социального и физического пространства, и теориями М. Фуко относительно специфики конструирования «социального поля».
Философия диалога, как никакая другая, на метафизическом уровне связана с теоретическими положениями современной теории «социального пространства» посредством «большого времени» и «далеких контекстов» М. Бахтина, через пространство «между» М. Бубера и «общую территорию» Б. Ванденфельса. Перечисление можно было бы продолжить, но представляется, что в данном контексте в этом нет необходимости. Главное состоит в том, что категория «социального пространства» имеет действительный онтологический смысл. Феномен социального пространства в большей степени может быть понят в корреляции внешнего (социального) и внутреннего (межличностного) отношения.
В современных социально-философских теориях наряду с понятиями «социальное пространство», «социальное поле» используется понятие «жизненное пространство». Последний термин иногда используется как более широкий, объединяющий значения совокупности полей предметизации, лежащих между человеком как субъектом идеального действия и физической реальностью. Такое понимание оказывается органичным проблемному полю, формируемому в границах синтеза теоретических и практических подходов6 . Данный подход мы считаем вполне оправданным в рамках конкретно-социологических построений, однако он не всегда уместен при философском прочтении.
Если посмотреть в ряд философских словарей (1994—2003 гг.), то понятия «социального пространства» там не будет. Однако можно увидеть, что часто используется понятие фазового пространства, которое есть совокупность всех возможных состояний физической системы, и последние рассматриваются как точки этого пространства.
При этом пространство может быть не фазовым, а, например, социальным — в случае социальных исследований7. Приходится констатировать факт, что понятие «социального пространства» еще не получило широкого освещения и признания как самостоятельная и не редуцируемая к «пространству вообще» категория. Как считает В.Е. Кеме-ров, «формы социального пространства обусловлены определенными системами человеческой деятельности...»8.
Если формы социального пространства задаются множеством факторов, то собственно социальность физического пространства задается человеком. Будучи единожды порожденным, социальное пространство начинает жить по своим законам и производить человека с вполне конкретными характеристиками пространственной предопределенности. Например, произведенное человеком пространство храма при обращении к нему или при вписывании в него человека создает у обратившегося вполне определенную социальную реакцию (не шуметь, снять головной убор, потупить взор и т.д.). Так происходит трансформация физического пространства в социальное. Однако особенностью социального пространства является то, что оно может не иметь физического местоположения. Тот же храм может быть в сознании некоторой общности людей, и мысленное обращение к нему или укорененный уклад, традиция могут иметь тот же эффект — вхождения в социальное пространство храма. Например, мусульманская молитва читается в определенные часы, независимо от пространственного положения верующего. Другим примером может быть социальное пространство семьи, которое задается в одном случае физическим пространством дома, квартиры, места обитания, но члены семьи могут быть на неопределенное время разбросаны по большой территории и физически разобщены. Тогда социальное пространство семьи организуется из неких социальных отношений, взаимо-
связей и взаимозависимостей, генерируемых каждым в отдельности.
Иными словами, социальное пространство не может быть сведено к физическому пространству социума — оно детерминировано человеческой субъективностью. Бытие человека имеет пространственную структуру, которая обладает социальным измерением благодаря тому факту, что, во-первых, человеку предзадано фактом его рождения в обществе ощущать упорядочивающее действие социального пространства, т.е. положение человека в социальном пространстве предопределяет бытие человека; во-вторых, человек в силу вариативности и творческого характера своей субъективности создает пространственные отношения, тем самым структурируя социальное бытие.
Таким образом, как социальное пространство создает диалогические взаимодействия, так и диалогические взаимодействия создают социальное пространство. На основе этого утверждения в истории социальнофилософской мысли сформировались два направления относительно трактовки социального пространства.
В рамках социальной теории относительно пространства как структурирующего и определяющего начала концепция получила реализацию у Э. Гидденса. Структурная организация — непременное условие устойчивости процессов социальных взаимодействий. Общество создается в результате пространственно-временной структурации этих взаимодействий. Как отмечает ученый, «в обстоятельствах взаимодействия — в столкновениях и эпизодах — рефлексивный мониторинг действия составляет основу включения действия в пространственновременные отношения со-присутствия»9, которое может быть конкретизировано как регионализация, детализация-разбивка окружающей человека реальности, определяющая системы дистанций, форму нахождения индивидов в социальном пространстве-времени.
Концепция Э. Гидденса представляется синтетической, опирающейся как на феноменологическую, так и на структуралистскую традиции. Она интегрирует подходы, восходящие к субстратному пониманию социального пространства в традиции Э. Дюрк-гейма и развиваемые инвайронментальной школой (Р. Маккензи, А. Холи, Р. Парк, У. Каттон), идущие от П. Сорокина, и, в известном смысле, от Т. Парсонса, направленные на трактовку социального пространства как поля связей между субъектами, элементами социального взаимодействия.
Наибольшую разработанность в рамках структурализма категория «социального пространства» получила в работах П. Бурдье. Он пишет, что социальный мир можно изобразить в форме многомерного пространства, построенного по принципам дифференциации и распределения, сформированным совокупностью действующих свойств в рассматриваемом универсуме, т.е. свойств, способных придавать его владельцу силу и власть в этом универсуме. Отдельные субъекты и группы, таким образом, определяются по их относительным позициям в этом пространстве. Каждый из них размещен в позиции и в классы, определенные по отношению к соседним позициям, и нельзя реально занимать две противоположных области в пространстве, даже если это мысленно возможно10.
Говоря о позиции субъекта в пространстве, П. Бурдье подчеркивает, что социальное и физическое пространства невозможно рассматривать в «чистом виде»: только как социальное или только как физическое. «. Социальное деление, объективированное в физическом пространстве, функционирует одновременно как принцип видения и деления, как категория восприятия и оценивания, короче, как ментальная структура»11. Социальное пространство поэтому не есть некая «теоретически оформленная пустота», в которой обозначены координаты агентов, но воплотившаяся физически социальная классификация: агенты «занимают» определенное место, а дистанция между их пози-
циями — это тоже не только социальное, но и физическое пространство.
Обращение социальной теории к анализу пространства оказывается необходимым в ситуации, определяемой П. Бурдье как колебания социальных наук между субъективизмом и объективизмом, или физикализмом и психологизмом. Первая традиция порождает дедуктивно строгие, верифицируемые, целостные теории, оказывающиеся, однако, неспособными давать значимые достоверные прогнозы социальных процессов, часто деградирующие к тавтологичности или опровергаемые практическим опытом. Вторая размывает грань между научным и интуитивным знанием. Чтобы преодолеть искусственную оппозицию структур и представлений, надо порвать с субстанционалистским способом мышления, применить к социальному миру реляционный способ: помыслить не субстанции, а связи — полагает П. Бурдье, подчеркивая, что изменение терминологии здесь одновременно и условие, и результат разрыва с обыденным представлением.
В последние десятилетия, во многом благодаря воздействию идей А. Шюца, в понимании социально-пространственных отношений получает распространение подход, основанный на феноменологической традиции. Большое внимание уделяется разрешению конфликта смыслов, чему способствует обращение к классическому постулату А. Шюца, определившего социальное пространство как реальность всей совокупности объектов и событий внутри социокультурного мира — опыта обыденного сознания людей, связанных с себе подобными отношениями интеракции; как интерсубъективный мир культурных объектов и социальных институтов. Обыденное сознание субъектов взаимодействия социализировано структур-но-генетически12. Такое синтетическое понимание в определенной степени дистанцируется от структурных и субстратных трактовок уже на понятийном уровне, используя термин «социальная реальность». Вслед за
П. Бергером и Т. Лукманом субъективная повседневная реальность становится главным наполнением социально-пространственных отношений для А. Турена, А. Ле-февра, П. Ансара. Предметом изучения становится мозаичность поведенческих пространств, ролевые, вещно-бытовые пространства, их институциональная природа. С точки зрения П. Ансара, социальное поле представляет собой систему позиций лиц. В постмодернистском истолковании М. Фуко речь идет о «социальных полях», проблематизация которых происходит через дискурс об условиях их существования, суть которого — условия существования структуры социального поля, условие его динамики и условие генезиса. Каждое из условий предстает как одна из трех онтологий, и вместе они составляют онтологию «социального пространства». С этим пониманием согласуется, составляя непротиворечивую картину, тезис Э. Гидденса о непрерывной структурации социальной реальности.
Такое положение ставит под вопрос возможность рассмотрения «социального пространства» с точки зрения структурно -объективистских суждений, поскольку общество обретает пространственное измерение по мере становления человеческой личности. Законы освоения физического пространства до определенной степени определяют процессы конструирования социальных пространств. Мир человека на ранних стадиях социоантропогенеза представлял собою предметный мир, целостность которого дана взаимным положением и связями объектов, а не помыслена. Здесь могло бы иметь место объективное наблюдение, если бы субъект этого наблюдения мог действительно вычленять свойства и связи объектов. Однако и эта объективность условна, поскольку в той степени, в какой объект вообще может быть дан наблюдателю, он помыслен. Таким образом, социальное пространство есть задающее условие социального взаимодействия субъектов.
Однако личность невозможно просто «включить» в пространство, «вписать» в социальное поле; личность есть действующий субъект, который своей творческой энергией актуализирует социальное пространство. Мы отстаиваем позицию, согласно которой социальное пространство понимается не как топологическое место бытия личности, а как поле напряженности, ее интегрирующее и ею, в свою очередь, интегрируемое. Личность существует, пока она подвергается (и подвергает себя и пространство вокруг) актуализации, которая есть не единовременное взаимодействие, дающее в результате некоторый прорыв в область всеобщего совместного со-бытия, диалог, или цепочка диалогов, но непрерывный процесс диалогического взаимодействия.
Предположим, происходит встреча (диалог, коммуникация, общение). Степень спонтанности события значения не имеет. Между встретившимися возникает определенное взаимодействие. Так в процессе социального бытия приходит в соприкосновение мой внутренний мир и внутренний мир другого человека. Взаимодействие проходит в социальном пространстве, который Б. Ван-денфельс назвал «общей территорией», призванной сохранить субъекта именно как субъекта, уберечь его от «поглощения» взаимодействующего с ним, уберечь его от объективизации. Ванденфельс приводит слова М. Мерло-Понти: «Как понять «Другого», не пожертвовав его нашей логике, а ее — ему?»13.
То, что с необходимостью возникает в социальном пространстве взаимодействия личностей в качестве надындивидуального общего, можно определить как некий «след» конкретной всеобщности, в котором взаимодействие укоренено и который есть реальность человеческой культуры. В социальном пространстве, возникающем в результате меж-индивидуального взаимодействия, проявляется сущность духовной деятельности всего человечества. Индивиды коммуници-руют, вступают в диалог как носители соци-
ального, т.е. определенных ценностей, норм, правил, запретов и тому подобное. Даже признавая приоритет «чистого» диалога как первичного факта экзистенции человека, нельзя отвергать и факт несомненной детерминированности социального пространства индивидом.
По словам Т. Шибутани, «каждый социальный мир — это культурная область, границы которой определяются не территорией и не формальным членством в группе, а пределами эффективных коммуникаций»14. Попытаемся показать природу социального пространства, апеллируя преимущественно к межличностному диалогу, не забывая при этом, что взаимодействие индивидов — это всего лишь наиболее простая модель всеобщего феномена совместного действия.
Как нельзя лучше характеризует статус социального пространства М. Бубер: «По ту сторону субъективного, по эту сторону объективного, на узкой кромке, где встречаются Я и Ты, лежит область “между”»15. В то же время, нужно сказать, что область «между», являясь социальным пространством, существует прежде всего в качестве знака, указателя на нечто иное, на иную реальность. Более того, область «между» возникает из превосходящей реальности и репрезентирует ее своим существованием. Используем терминологию М. Бубера: исследуемая нами сфера указывает на реальность, существующую «по ту сторону», имя которой — «объективное» и «субъективное». Сфера «между» в качестве посредника существует в единстве проявлений субъективного (внутренние миры взаимодействующих) и объективного (мира, внешнего по отношению к процессу взаимодействия). Подчеркнем, что «внешний» мир по своему составу далеко не однороден. Прежде всего, это мир природных объектов, возникающих «до, вне и независимо» от человечества, мир, с которым индивид практически лишен соприкосновения в ежедневной жизни. В то же время это мир чувственных объектов, сотворенных и
творимых человеком, мир, на который накладывается печать общественной деятельности и который поэтому несет в своей материальности элемент сознания людей. Кроме того, в состав внешнего мира входят нематериальные сущности, некий надындивидуальный «третий мир», также созданный деятельностью и сознанием человека.
Непонимание или игнорирование характера окружающей нас материальности приводит к тому, что культурные формы, порожденные деятельностью и сознанием человечества на протяжении всей его истории, предстают в сознании людей как сущности, обязанные своим происхождением отнюдь не человеческой деятельности и сознанию. Давление над индивидуальным сознанием культурных образцов, выработанных обществом ранее, создает у индивида иллюзию несоциальной природы этих ему предстоящих культурных форм. Неидеалистическое видение мира, вероятно, должно предполагать представление о социальном пространстве как о пространстве-репрезенте всей совокупности общественных отношений. Ведь не случайно так выделена открытость коммуникации в ситуации «перед лицом Третьего» в религиозном миропонимании.
Понятие «третьего», как некой «понимающей» сферы вводит и М.М. Бахтин. Третий, по его мнению, является гарантом сохранения и распространения «продуктов», выработанных взаимодействующими индивидами. Например, Бахтин вводит понимание как конституитивный момент в любое социальное отношение. Реальный диалог — наиболее простой, наглядный вид социальных отношений. Но даже в элементарной житейской беседе неизменно присутствует некий «третий участник». Бахтин утверждает: «Каждый диалог происходит как бы на фоне ответного понимания незримо присутствующего третьего, стоящего над всеми участниками диалога (партнерами)»16.
Русский философ говорит о «третьем» не в буквальном, арифметическом смысле —
участников диалога в социальном пространстве может быть неизмеримо больше. В то же время Бахтин отрицает какую бы то ни было мистическую или метафизическую природу «третьего». «Третий» есть неотъемлемый участник диалога, хотя непосредственно в диалоге участия может не принимать. Диалогическая позиция «Третьего», согласно Бахтину, носит совершенно особый характер. Это позиция понимающего диалог, причем в большинстве случаев понимающий как раз непосредственным участником диалога не является. Яркий тому пример — ученый, исследующий древние рукописи, создавая социальное пространство межкультурного диалога.
Пространство, по сути, обеспечивает протекание повседневной жизни людей, их общение, уклад их непосредственного личностного бытия. По мысли М.М. Бахтина, пространство определяют диалогические отношения «далеких контекстов», иначе говоря, некие общезначимые, укоренившиеся в социальном сознании системы символов-смыслов и близких контекстов, что есть межличностная символистическая, смысловая составляющая отношений. Это в совокупности и составляет социальное пространство. Способность к символистическому, а иначе можно предположить — социальному взаимодействию, возникает в процессе создания и развития общества. Можно сказать, что сознательное поведение индивида формируется в процессе освоения социального пространства, предполагающего манипулирование символами, которые представляют и самого субъекта, и различные аспекты его окружения.
Сущность социальности вообще предстает перед нами в смыслах, заключенных в словах; в смыслах, природа которых состоит в требовании понимания, интерпретации. Невостребованность же смысла приводит к утрате его самого. С исчезновением смысла остается мертвая оболочка (будь то просто физическое тело, физическое пространство или другая доступная восприятию реаль-
ность), причем мертвой она остается до тех пор, пока обществом не будет заново открыт воплощенный в ней ранее смысл, либо не будут привнесены смыслы новые. Такую нужду в понимании Бахтин характеризует в терминах «услышанности» (слово «всегда хочет быть услышанным») и «абсолютной неуслышанности»17. Последняя и есть непо-нятость, которая, в конечном итоге, приводит к утрате смысла своего бытия.
Говоря о слове-диалоге как посреднике в формировании социального пространства, мы подчеркиваем его значимость для репродуцирования человеческого опыта. Слово выступает в качестве носителя различной информации, которой обмениваются индивиды, в слове воплощаются различные знания и представления общающихся об окружающем мире и других людях, фиксируются регулятивы.
Однако еще раз подчеркнем, что огромную роль в социальном взаимодействии играют внерациональные моменты. Хорошо известна фраза Л. Витгенштейна о том, что «язык не выражает того, что он выражает». Пространство смыслов наполняется не только рациональными составляющими, но и интуитивными постижениями, различными образными реалиями.
Таким образом, можно сказать, что социальное пространство не принадлежит к числу абсолютистских, независимых от условий иллюзорных очевидностей метафизики. Его структура обусловлена социальными отношениями18. Это означает, что социальные взаимодействия определяют, с какой вероятностью социальные действия связаны друг с другом, каким образом они могут быть адекватно считаны другим субъектом социальных отношений.
Социальное пространство не может трактоваться как некое общее понятие, как некий нейтральный фон, на котором происходят социальные взаимодействия. Пространство детерминировано социальной реальностью и зависит от того, что происходит в социаль-
ном мире, но в большей степени социальное пространство определено творческой энергией индивидов, находящихся во взаимодействии. Социальные отношения не просто существуют в некоем фиксированном пространстве как в пассивной среде — они задают топологию пространства, т.е. структуру социального бытия. Мы считаем, что сущность социального пространства представлена характером социального взаимодействия. Оно
продуцируется внутренними мирами взаимодействующих, являясь в то же время репрезентом социальной реальности, внешней по отношению к субъектам, существующей не только в отношении индивидов, но и как структурирующий посредник события. Оно объединяет само это отношение в непрерывный процесс диалогического взаимодействия, наполняя субъективными смыслами физическое пространство социального мира.
Примечания
1Ярская В.Н. Философские очерки / Саратовский гос. ун-т. Саратов, 1989. С. 122, 139.
2Зиммель Г. Избранное: в 2 т. М., 1996. C. 128.
Филиппов А.Ф. Социологические чтения. М., 1997. Вып. I. C. 23.
4Там же. C. 25.
5Шюц А. Американская социологическая мысль / под ред. В.И. Добренькова; МГУ. М., 1994. С. 126-158.
6Бурдье П. Начала. М., 1994. С. 183.
7Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. М., 2001. С. 469.
8Кемеров В.Е. Введение в социальную философию. М., 1996. C. 98.
9Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас / Новосиб. ун-т. Новосибирск, 1995. С. 42.
10Бурдье П. Социология политики. М., 1993. С. 56-57.
11Там же. С. 37.
12Шюц А. Американская социологическая мысль / под ред. В.И. Добренькова; МГУ. М., 1994. С. 128. 13Ванденфельс Б. Логос. М., 1994. С. 86.
14Шибутани Т. Социальная психология. М., 1969. C. 111.
15Бубер М. Проблема Человека. M., 1989. С. 155.
16БахтинМ.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 323.
17Там же^. 319.
18Качанов Ю.Л. Начало социологии. М., 2000. С. 123.
Vinogradova Nadezhda SOCIAL SPACE AS DIALOGIC INTERACTION SPACE
Social space is produced by inner worlds of interacting individuals, remaining at the same time a represent of social reality, which is extraneous in relation to individuals; existing not only in relation to individuals but also as a structure-forming mediator of co-existence. It unites the relation itself into a continuous process of dialogical interaction, providing meanings for the physical space of social world.
Рецензент — Ульяновский В.И., доктор социологических наук, профессор кафедры философии Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
