CC BY
20Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СТАНОВЛЕНИЯ СОВРЕМЕННОГО НАРОДНОГО ГОСУДАРСТВА
СЕЛИХОВ Николай Васильевич,
кандидат юридических наук, юрисконсульт (г. Москва). E-mail: selihovnv@mail.ru
Краткая аннотация: Статья является шагом к осмыслению научных представлений о сущности и закономерностях народного государства, его предпосылках, наблюдаемых в действительности. Данный тезис разворачивается на фоне нарастающего кризиса политических и правовых отношений современного государства, основанного на правлении свободного политического представительства. В том ключе в перспективе усматривается грядущий переход государственности к иному способу регулирования публичных связей - народному самоуправлению. Причиной обсуждаемых перемен заявлена смена политико-правовых укладов, принципиально различающихся способом управления общественными делами. Представительство как публично-правовое посредничество постепенно утрачивает качество системообразующего коммутатора интересов гражданских масс, уступая место их прямому политическому общению. Концептуальные выкладки работы строятся на базе анализа признаков разрушения прежней субъектно-структурной схемы современного государства и формирования в нём новых механизмов социально-политического регулирования. Вместе они восприняты предпосылками изменения публичной геометрии государственности, возникающей на почве прямых массовых коммуникаций. В развитие прогноза изменений облика современного государства автор предлагает пути легитимации нового способа политического управления обществом. Народное самоуправление подлежит переосмыслению на доктринальном уровне как востребованная массами публично-философская идея. Её краеугольным камнем станет со-циоцентричный взгляд на государство, способный изменить теоретические и обыденные представления о народных основаниях публичной власти нашего времени. Смена субстанционального подхода к государству подтолкнёт общество к правовой субъективации народа, к его признанию юридической личностью, выступающей источником и единственным основанием всякой публичной власти. В этом случае отправной точкой поиска и установления социального равновесия в государстве станет не представительный орган, а прямое волеизъявление всего народа. Тогда и возникнет государство народного самоуправления.
Abstract: The article is a step towards comprehension of scientific representations about the essence and regularity of people's state, its prerequisites being observed in reality. The given thesis unfolds in the background of growing crisis of political and legal relations of the contemporary state being based on the government of free political representation. In that vein, the upcoming transition of statehood to the other method of public relations regulatory such as people's self government is seen in perspective. The reason of discussed changes is declared as the shift of political and legal orders that are principally different in a way of public affairs government. The representation is gradually loses the quality of the civil masses interests' backbone commutator and gives way to direct political communication. The conceptual layouts of the work are built on the base of analysis of signs of destruction the former subjective and structural scheme of contemporary state and the formation of new mechanisms of social and political regulatory in it. Together they are perceived as the prerequisites of changing of public geometry of statehood appearing on the matter of direct mass communicaton. For development of the forecast of changing of contemporary state appeararance the author suggests the ways of legitimization of new political society governing method. People's self government is a subject to rethinking on a doctrinal level as a claimed by masses publical and philosophical idea. Sociocentric view on the state will become the foundation stone of it as it is capable to change theoretical and routine views of people's foundation of public government of our time. The change of substational approach to the state will push society to the legal subjectivization of people, to acceptance of people as a legal personality which acts as the source and the only establishment of any public government. In this case the start point of search and establishment of social equilibrium will be the declaration of will of the whole people, not the representative organ. Then the state of people's self-government will appear.
Ключевые слова: народ, гражданское общество, современное государство, народное самоуправление.
Keywords: people, civil society, contemporary state, people's self government.
Современное государство столкнулось с нарастающим кризисом политических и правовых отношений. Факт очевидный. Всё больше учёных отмечает крепнущее противостояние между гражданским обществом и государством1. И пусть заявленная конфронтация терминологически грубовата, злободневность реалий текущего дня такова: в мире усиливаются антагонизмы между государством в лице его бюрократического аппарата и остальной частью гражданского общества2. Набирающие обороты социальные протесты, правовой нигилизм, снижение значимости политических партий вкупе со стихийной самоорганизацией граждан и многие иные тенденции отчетливо сигнализируют о потребности в пересмотре общей политико-правовой (публичной) геометрии государственности как основной формы существования человеческого общества. Бытующая в массовом и теоретическом сознании модель централистически-атомистического3 регулирования общественных отношений, кропотливо выстроенная немецкой юридической мыслью конца XIX в., устарела. Лежащая в её основе схема общения государства-субъекта с субъектом-человеком через политиче-
1 Кондрашев А.А. Конституционные ценности в современном Российском государстве: о конфликтах и девальвациях // Конституционные и муниципальное право. 2017. № 1. С. 12; Черепанов В.А. Мы, многонациональный народ Российской Федерации...// Сравнительное Конституционное Обозрение. 2018. № 5. С. 133.
2 Комаровский В.С. Отношение граждан к реформе государственной службы // Мониторинг общественного мнения. 2007. № 2. С. 74.
3 Бауэръ О. Нацюнальный вопросъ и соц1алдемократ1я. С.-Петербургъ: Книгоиздательство «СЕРПЪ», 1909. С. 289-230 и др.
скую партию, образующую базовую взаимосвязь политических пра-восубъектов, утратила былую стройность. Всё потому что её главной задумкой стала не всегда удачная попытка граждан влиять на государство через организацию, стремящуюся к захвату власти и формированию собственной суверенной бюрократии, возвышенной над остальным обществом с помощью политических и правовых привилегий. В этой схеме власть чиновника оказалась ограничена только принимаемым им законами, а публичное право обозначилось ключевым средством правления. В результате, централистически-атомистическая модель демократии, ассоциируемая с представительным народовластием, была теоретически и практически адаптирована бюрократией для жесткого правления народными массами. Жесткость такого руководства состоит в принятии основных законотворческих и управленческих решений исключительно свободно правящим политическим представительством. Это и есть модель современного государства - государства правящей бюрократии, самочинно определяющей хозяйственный и политический уклад всего общества. Современному гражданскому обществу устоявшийся формат общения с правящим правосубъектом более не по нраву.
Кризис модели государственности автоматически спровоцировал кризис социальных отношений во всех областях. Сегодня общество многогранно расколото, а его целостность более обеспечивается скрепой правящей бюрократии, нежели общей внутренней идеей сосуществования.
В этом контексте научный поиск способа снятия противоречий между государством и гражданским обществом, а также людскими сообществами, результатов пока не дал. Последовательно разработанные и в разных вариациях апробированные концепции правового и социального государства остроты ситуации не снизили. Предложения ограничить произвол правящей бюрократии законами и улучшить социально-политическое и экономическое благополучие рядовых граждан имели кратковременный эффект. Возникшая в канве упомянутых концепций идея верховенства прав человека нивелирована суверенной волей законодателя и чрезмерным либерализмом. И это не пораженческий взгляд, но неудобная действительность. По этой причине гражданские сообщества многих стран рассматривают правящую бюрократию чужеродным образованием, действующим исключительно в собственных интересах.
Таким образом, кризис политических и правовых отношений стал следствием кривизны политико-правовой геометрии (модели) государства. Вместе они породили проблему поиска новой субъ-ектно-структурной схемы государственности, способной снять противоречия между публичным аппаратом и гражданском обществом в вопросе управления общими делами. Поэтому возникла потребность в принципиально новой модели регулирования публичных связей, устроенной не на суверенитете правящей бюрократии и её нормотворческом произволе, а на саморегулировании масс.
Межу тем алармистский на первый взгляд вывод, приобретает взвешенный окрас после внимательного анализа кризисной ситуации. Попробую привести его настолько, насколько это позволяет формат статьи.
Предпосылки смены публичной геометрии государства.
Социологи отмечают отчетливые всплески политической активности гражданских масс. Частота и мощь толчков общественного развития фиксирует тенденцию солидаризма общества в области публичного управления, поиска в нём новых механизмов массовой коммуникации граждан. В противовес насаждаемому неолиберальному индивидуализму вектор коллективизма необратимо корректирует массовое сознание, постепенно превращаясь в политическую основу нашего общества. Повсеместная высокая протест-ная активность и стагнация партийно-политической системы пробудили доселе неизвестные процессы возникновения массовых политических коммуникаций и обращения к прямой демократии как к средству коллективного консенсуса. Иными словами, сейчас мы созерцаем закат доминанты института правящего политического представительства и восхождение народного самоуправления. Идёт активное созревание ситуации, ведущей к смене принципиального способа публичного регулирования социальных связей и состава участников публичных правоотношений, составляющих субъектно-структурную схему государственности.
Предпосылками перестройки субъектно-структурной схемы современного государства выступают конкретные фактические обстоятельства - общественные отношения материального и правового
характера - свидетельствующие о намечающихся изменениях общей публичной геометрии государственности. Их позволяет выделить эмпирическое обобщение текущих социально-политических процессов.
Вот лишь некоторые предпосылки - последствия кризиса политических и правовых отношений.
Во-первых, практически исчезла сословная и классовая структура общества. В условиях формального правового равенства прекратилось расслоение граждан в области политических, экономических и юридических прав. И пусть равенство прав не предполагает обязательного равенства возможностей (воплощения принципа справедливости), общество настойчиво движется в этом направлении, борясь с привилегиями правящего представительства. Метода этой борьбы неизменна и заключается в различных формах социального протеста, начиная от молчаливого политического и правового нигилизма и заканчивая революционным движением.
Ориентир равенства возможностей лишил смысла прежние основания социальной стратификации. Сословная и классовая самоценность былых привилегий уничтожена доминантой правящей бюрократии, вступившей в открытый конфликт с принципом равенства возможностей. Считается дурным тоном открыто причислять себя к буржуа, ремесленникам, рабочим или крестьянам, но модно подчеркивать свою принадлежность к бюрократическим кругам. Раскол общества ныне пролегает в сфере возможности участия в управлении общими делами. Исчезновение правовых цензов, ограничивавших массовые политические права, породило в гражданском обществе веру в возможность уравнять статус с политического представителя и его избирателя.
Во-вторых, очевидно резкое снижение интереса к политическим партиям. На пике своей популярности в конце XIX - начале XX вв. они действительно воспринимались прогрессивным орудием вовлечения масс в политически активную жизнь, средством отстаивать коллективные взгляды на равноправной основе. Сегодня большинству граждан очевидна родственная связь между правящей бюрократией и политической партией. Корпоративная власть партийных руководителей выстроила собственную аксиологическую систему, проецируемую в общественное сознание. Понятна и цель любой партии - захват и распоряжение публичной властью в государстве, формирование и контроль его аппарата. В результате, партийная система превратилась в легальный механизм политической борьбы за обладание государственным аппаратом. Ключевая особенность этого механизма -перетекание коллективной потенции избирателей в индивидуальную власть функционеров. Партия как императивно руководимая социальная общность оказалась ключом к замку общественного управления, который вращается рукой политических лидеров от имени всего народа.
Более того политическая партия выступила основным консервантом политической системы современного государства, т.к сковала социальные отношения корпоративной идеологией и борьбой с инакомыслием. Эта идеология стала заветом правящей бюрократии. В глазах граждан партии превратились в питомники полити-
ческого представительства, неизменно затухающего в иных формах человеческой коммуникации.
Межпартийная борьба с её реакционным характером и патологическим стремлением к искоренению любого присутствия оппонентов в государственном механизме, порядком надоела большинству общества. И такой социальный отклик вполне оправдан, ведь смена правящей партии всегда сопровождается замещением управляющей бюрократии (социальной общности, возникающей и существующей только на базе государственного механизма). Особенно на ключевых постах. Это вошло в политический обычай, санкционированный нормативно. Развитие большинства теперешних государств-апологетов либеральных и неолиберальных ценностей приобрело рыскающий характер, рождающий ситуативные метания от одной партийной аксиологии к другой. Направления внутреннего и внешнего государственного движения кардинально меняются в угоду межпартийной диалектике, провозглашенной средством современного прогресса. В итоге, колоссальное политическое и экономическое перенапряжение гражданского общества растрачивается впустую или с минимальным результатом. Бюджеты регулярно осваиваются, прежние курсы признаются ошибочными, но система политического представительства остаётся незыблемой.
Примерно такой образ политической партии как основы современной политической системы витает в представлениях современной науки и массовом сознании граждан.
В-третьих, отсутствует должный социально-политический контакт между свободным политическим представительством и остальным обществом. Выборная аристократия воплощена в полновластно правящем классе. Вне зависимости от терминологического обозначения она выделена в привилегированную социальную группу политически, экономически и юридически.
Политические регалии свободного представительства выражены в его единоличной способности принимать обязательные для всего общества решения. Эта способность необычна, ибо в действительности превращается в юридическую обязанность. Подобная правовая метаморфоза (юридическое полновластие) выступает ключевой конструкцией любой современной конституции. Только политическое представительство вправе организовать государственный механизм в целом и обязано сделать это в силу закона. Заблуждением представляются тезисы о том, что народ формирует из своей среды представительные органы государства выборным путём. В реальности гражданское общество подталкивается к межпартийной альтернативе, а число независимых избранников ничтожно и политической погоды не делает. Организация исполнительных и судебных органов вообще является исключительной прерогативой политических представителей.
Экономические преимущества свободного представительства воистину безграничны. Лишь оно юридически полновластно верстать и распределять бюджеты, определять налоговое бремя и собственное содержание, выстраивать механизмы экономическо-
го взаимодействия всего общества. Словом, создавать структуру всего хозяйственного уклада, определяющего быт каждого гражданина. По факту сложился механизм императивной проекции в общество экономических моделей, генерируемых правящим классом. Последний определяется с их хозяйственной целесообразностью сам, без оглядки на экономические интересы масс.
Юридические преференции политического представительства исключительны. Принятие законов (общеобязательных публичных правил) - закрытая сфера действий избранников. Народ изредка привлекается к обсуждению и голосованию конституционных текстов, в обычное время становясь безголосым объектом правового управления. Либеральный индивидуализм создал в праве непреодолимые препятствия к признанию народа правящим субъектом публичных правоотношений. De jure его не существует. De facto он материализован в гражданском сообществе.
На этом фоне публичный статус лиц, формирующих аппарат современного государства, выделяет их из общей массы через различные привилегии (юридическую неприкосновенность, имущественные и социальные льготы, особенности трудовой деятельности и т.д.). По сути, государственный механизм в лице императивно правящей бюрократии, выступающей перелицованным политическим представительством, воспринимается большинством граждан чужеродным образованием, выполняющим распорядительные и фискальные функции в разрез с интересами масс.
Другой важной юридической привилегией свободного политического представительства выступает его бесконтрольность со стороны избирателей и безответственность за негативные последствия публичного правления. Эти уступки охватываются конструкциями «свободного мандата» и политической ответственности (отстранением от власти демократическими процедурами без иных правовых последствий).
В итоге, политические, экономические и юридические привилегии представительства стратифицируют социум до конфликтующих за власть и возможность собственного произвола сообществ.
В-четвертых, политическое представительство утратило свою коммуникативную ценность. Массовое сознание более не воспринимает такое посредничество единственно возможным способом управления общественными делами. Партийно-политическая модель опротивела современным нравам. Высоко технологичные (цифровые) платформы создали политическому представительству успешного конкурента - возможность прямого общения большинства граждан посредством цифровых технологий. Достоинство последних воплотилось в массовом навыке. Для него посредничество как способ организации социальной связи представляется пережитком прошлого.
Так решена задача одновременного общения всех участников гражданского общества. Древняя Агора с трудом вмещала всех граждан, желающих участвовать в обсуждении важных вопросов. Современные электронные сети с легкостью справляются с этой проблемой. Прежние законы социальной физики устарели и замещены прин-
ципиально новыми. Ныне сложность стоит не в вероятности массового общения, а в признании его руководящим началом социальной жизни. Более не нужно вместительных сосудов для разноцветных черепков голосующих, мнение всемирного электората с легкостью вмещается в ручном гаджете с технологиями блокчейн. Главными достоинствами цифрового уклада стали свобода обмена любой информацией и невозможность ее полной цензуры. Под силу изъять книги, закрыть газеты, разогнать стихийные собрания, но полностью контролировать цифровые технологии невозможно, ибо на них же выстраивается экономическая основа современного общества. Попытки политического представительства контролировать интернет нормативными запретами не принесли внятного результата, но ожидаемо вызвали социальное недовольство.
Новый социально-экономический уклад, возникающий вокруг реальности массового прямого общения граждан, активировал поиск адекватного механизма принятия значимых политических решений. Дело идёт к тому, что со временем гражданине воспримут непосредственное участие в соуправлении обществом неотъемлемым политическим правом, требующим корреспондирующей ему обязанности в выражении воли индивида по конкретному вопросу. Самоустранение из политической жизни социума уже сегодня воспринимается политическим безволием, обращающим гражданина из полновластного субъекта публичных правоотношений в безмолвный объект управления, подчиненный мнению других.
В-пятых, системный кризис публичной коммуникации, спровоцированный обособлением свободного представительства в правящий класс, привёл к разрыву «материи» публичной власти, к противопоставлению ключевых элементов её сводного аппарата. Подспудная тяжба между государственными и муниципальными органами ни в одном государстве никогда не прекращалась, даже в условиях их формального и фактического разделения4.
Несмотря на то, что обе ветви публичной власти контролируются политическим представительством, самоуправление граждан на местах сохранило ростки коллективности в управлении общественными делами. Некоторые решения гражданских сходов признаются окончательными, не требующими утверждения представительными органами. Меж тем их аналог государственного масштаба - общенародный референдум, пребывает в состоянии неразвитого правового эмбриона. В большинстве стран он крайне редкое явление, санкционированное политическим представительством. Достаточно осознать тот факт, что в России с 1993 года не проводилось ни одного общенародного референдума. По этой причине можно смело говорить о том, что между двумя основными конституционными формами демократии (выборами и референдумом) возник неустранимый дисбаланс. В государстве правящей бюрократии доминанта выборов стала скорее политическим средством образования правящего класса, чем юриди-
4 Селихова О. Г. Проблемы императивного перераспределения полномочий местного самоуправления в России // Российский юридический журнал. 2017. №
5. С. 95-106.
зированным оформлением воли граждан.
В итоге, мы наблюдаем многоаспектное разрушение публичной власти: борьбу её ветвей, уровней (государственного и муниципального) и оснований (представительного правления и самоуправления масс), подмену форм демократии. В таких условиях стабильность государства немыслима, его буквально разрывает нарастающий ком всевозможных общественных противоречий. Сила становится одиноким средством поддержания внешней целостности общества. Между тем внутреннее единство современного социума неподвластно даже ей ни на индивидуальном, ни на коллективном уровне, ни в правящем классе, ни в управляемом им большинстве.
Признаки упадка основ современного государства воспринимаются предпосылками зарождения новых механизмов социально-политического регулирования.
Уже сегодня прорисовываются черты обновлённого государства, социально-политическим ядром которого готовится стать гражданское сообщество, управляющее своими делами в режиме прямого общения широких масс.
1. В массовом сознании элитарность заменяется всеобщим началом, что воспринимается большинством граждан справедливым, соответствующим их общим интересам. Во всеобщности видится разворот принципа равенства, реализации свободы всех и каждого. Данный взгляд неизменно подтачивает полновластие правящей бюрократии, готовит почву для замены прежнего способа публичного управления самоуправлением. Лежащий в его основе принцип коллективности, подкреплённый зреющим укладом прямой массовой коммуникации, воспринимается нормой социального общения, требующей законодательного закрепления.
2. Усиливается политическая активность масс, все большее число граждан вовлекается на личном уровне в принятии актов, не требующих легитимации представительными органами. Наиболее востребованной формой её проявления становится референдум как инструмент прямого принятия народом коллективного решения по конкретному вопросу.
Вот лишь один любопытный пример на примере России.
По данным официального сайта Центральной избирательной комиссии Российской Федерации5 с момента принятия действующей Конституции России по настоящее время состоялось 4582 референдума на уровне муниципалитетов и федеративных субъектов, в т.ч. в форме опросов и голосований. Все они касались лишь узкого круга вопросов в области территориальных преобразований, самообложения и целевого расходования средств в муниципальном хозяйстве. При этом: с 01.01.1994 по 31.12.1999 гг. не состоялось ни одного референдума, с 01.01.2000 по 31.12.2010 гг. - 175, с 01.01.2011 по настоящее время - 4407.
Интересно, что статистика Центризбирком на поверку оказывается явно неполной. В отдельных источниках упоминаются
5 URL: http://www.izbirkom.ru/region/izbirkom.
проигнорированные властями, но состоявшиеся и лишь позднее отмененные региональные «экологические» референдумы 90-хх гг. прошлого века, «заурегулированные» на начальных стадиях действиями представительных органов и судов «землепользовательские»6 и пенсионные инициативы 2016-2018 гг.
Несмотря на причины указанных статистических расхождений скорый обзор практики проведения референдумов раскрывает следующие позитивные и негативные тенденции: взрывной рост числа случаев прямого волеизъявления граждан на муниципальном уровне с уклоном в сторону ежегодного возрастания; постепенное расширение круга социально-экономических проблем, самостоятельно решаемых гражданами прямым голосованием; поступательное исключение вопросов реформирования политической (представительной) системы и публичных механизмов из сферы общественного мнения на всех уровнях.
Обновляется и мировая практика. Участились судьбоносные референдумы в странах западной демократии. Общенародные голосования в Великобритании (2016), Италии (2001, 20106, 2016), Каталонии (2017) сотрясли основы государства правящей бюрократии. Последняя до сих пор пытается приспособиться к новым реалиям. Социологи заблаговременно предсказали эту тенденцию, называя её расширением возможностей гражданского общества7.
Таким образом, налицо попытка разрешения зрелого диалектического противоречия между правящим классом и остальной частью общества. Ей корреспондируют попытки политического представительства сдержать публичную активность масс, направить её в контролируемое русло. Для этого в спешном порядке вводятся заведомо непроходимые законодательные фильтры и нормативно исключаются вопросы, подлежащие всенародному обсуждению. Право в руках полновластной бюрократии становится единственным формальным средством сдерживания самоуправления населения. Об этом много и активно пишет учёное сообщество8.
3. В современную эпоху политические партии утратили роль консолидатора и организатора общественного мнения на уровне референдума.
За всю историю постсоветской России ни одной политической партии не удалось организовать и провести ни одного референдума ни по одному принципиальному политическому вопросу ни на одном уровне. В это же время все публичные фильтры, препятствующие прямому решению гражданами общественных проблем, установлены в нормативном порядке исключительно представительными органами, формируемыми на партийной основе.
В Западной Европе ситуация аналогична. Организацией народных волеизъявлений занимались заинтересованные временные
6 Степанова А.А. Заметки о референдуме // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 2. С. 29-30.
7 Левашов В.К. Социальное государство: исторический генезис и динамика становления в России // Социологические исследования. 2014. № 7. С. 32-46.
8 Черепанов В.А. Проблемы российской государственности: опыт системного исследования. М.: Норма, 2018. С. 97-98, 101; Авакьян С.А. Публичная власть: конституционно-правовые аспекты // Вестник Тюменского государственного университета. 2009. № 2. С. 7 и др.
политические образования (движение евроскептиков в Великобритании) или обязанные законом органы власти (в Италии и Каталонии).
4. Значительный рост уровня образования населения всего мира.
Так только в России по данным Росстата9 переписи населения 1989-2002 гг. при всеобщей грамотности и обязательном среднем образовании выявили увеличение числа лиц с высшим и средне-профессиональным образованием в постсоветский период в полтора раза. Перепись 2010 года подтвердила рост уровня образованности масс. Из 121,2 млн. чел. с высшим образованием оказались уже 26,84 млн. чел., т.е. 22,15%. Микроперепись 2015 года зафиксировала более 23 % высокообразованного населения среди опрошенных.
Указанные данные приведены специально. В мировой научной литературе с конца XIX в. уровень образования жестко увязан с экономической и политической активностью масс. Эта закономерность выявлена эмпирическим путём и вылилась в базовый постулат уровня политического развития государства. Она же стала фактором разрушения его сословно-классовой структуры. Чем выше общий уровень образования населения, тем всё большее число граждан вовлекается в процессы управления общественными делами. Образование становится общей платформой для всех социальных групп, на которой правящему классу всё труднее демонстрировать своё превосходство.
Сегодня примерно каждый четвертый россиянин имеет вузовское образование, большинство среднеспециальное. Общий уровень знаний населения вполне позволяет сформировать массовые представления о сущем и должном публичного управления, достоинствах и недостатках форм демократии, реальных интересах правящего класса и остального общества. В этом контексте продолжение давно осмеянного исторического запева о вечно недееспособном народе-суверене, нуждающемся в представительной опеке10, уже вызывает в массах не противоречивое чувство растерянности, а всё усиливающегося раздражения.
5. Нарастающее масштабное протестное движение, вынуждающее правящую бюрократию к поиску опоры своим действиям в общественном мнении, в т.ч. через мониторинг отношения граждан к императивно принимаемым решениям. Этим объясняются попытки нормативного закрепления в публичном праве определённых форм коммуникации политических посредников и граждан.
Механизмы общественных инициатив11 и обсуждений12 проектов нормативно-правовых актов стали правовой действительностью. Можно долго обсуждать их юридические нюансы и спорить об эффективности и ангажированности таковых представительной
9 URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/inspection/vpn/vpn_popul.htm.
10 Гурвич Г.С. Народ, народный суверенитет и народное представительство в советской системе // Советское государство и право. 1958. № 12. С. 39.
11 Указ Президента РФ от 4 марта 2013 г. № 183 «О рассмотрении общественных инициатив, направленных гражданами Российской Федерации с использованием интернет-ресурса «Российская общественная инициатива» // Сз РФ. 2013. № 10. Ст. 1019.
12 Постановление Правительства РФ от 25 августа 2012 г. № 851 «О порядке раскрытия федеральными органами исполнительной власти информации о подготовке проектов нормативных правовых актов и результатах их общественного обсуждения» // СЗ РФ. 2012. № 36. Ст. 4902.
властью, но факт официальных уступок общественному напору очевиден. Думается, в России появление этих механизмов явилось следствием вспышки массовых волнений конца 2011 года. Их отголоски еще несколько лет будоражили гражданское общество, оставили в его разуме протестную закваску.
И пусть сегодня действия публичного аппарата по большей части сведены к попыткам контролировать эти процессы через максимальную регламентацию правовыми средствами, подавить их или деактуализировать в социальном сознании правящей бюрократии не удастся. Нечто похожее происходило в 2000-х гг. с коррупцией. Только под усиливающимся давлением общественного мнения политическое представительство вынуждено признало проблему поразившей его «болезни», предприняло хотя и запоздалые, но безвозвратные меры. Пусть еще далеко до исправления ситуации, важен сам факт: гражданское общество устало от бесконечного произвола своих представителей и поднимает голос, который уже нельзя игнорировать.
Более того, само общественное мнение стало объектом пристального внимания представительной власти. Участились опросы граждан, в практике появились некогда исчезнувшие коллективные петиции, систематически заказываются социологические исследования и мониторинги. Пусть их результаты не рассматриваются обязательным руководством к исполнению, но не недооценивать их нельзя. Словом, представительная система держит руку на пульсе гражданского общества, порой используя его мнение в своих интересах. Чего стоит заморозка ситуации с возвратом Японии части островов Курильской гряды. Публичная власть сохранила лицо перед зарубежными партнерами, прикрывшись результатами официального опроса российских граждан на спорных территориях. Вопреки сложившемуся обыкновению их мнение признано суверенным. Только вот опрос не является официальной формой референдума.
6. Возвращаются в обновлённом виде социально-правовые механизмы воздействия гражданского общества на правящую бюрократию. Среди них институт общественного контроля. Возрождение такового увязано с реализацией интересов социума13, посему поступают предложения сделать его одним из общих принципов организации публичной власти14. Также ширятся возможности
15
правотворческой инициативы масс ; активизируется деятельности общественных палат, наблюдательных комиссий, общественных инспекций; постепенно оживает институт избирательского наказа в форме предложений, поручений и обращений граждан на уровне отдельных субъектов и муниципалитетов, происходит его интеграция с бюджетной системой на уровне программ социально-экономического развития территорий16; наблюдается фронтолиз публичной власти в
13 Михеева Т.Н. И снова об общественном контроле: грядущие новации законодательства // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 5. С. 35.
14 Чеботарёв Г.Н. Общественный контроль в системе местного самоуправления // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 9. С. 46.
15 Ларькина А.П. Общественная инициатива как форма участия граждан в управлении делами государства // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 9. С. 43.
16 Алимов Э.В. Конституционно-правовое регулирование института наказа
избирателей государствами постсоветского пространства // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 4. С. 62.
виде саморегулирования и аутсорсинга17 и т.п.
Понятно, что результаты социального посыла указанных механизмов воспринимаются политическим представительством в рекомендательном значении. Всё когда-то начинается с малого. С укреплением и развитием форм прямой демократии их значение обязательно возрастёт.
7. Появление технической и технологической основы массовой коммуникации создало объективные пространственно-временные условия выявления и трансляции коллективной воли граждан. Цифровые технологии отправляют в историю доводы сторонников представительной демократии о невозможности всеобщего обсуждения важнейших вопросов. Современные системы голосования прекрасно справляются с физическими потоками граждан на избирательных участках и обработкой результатов их волеизъявления. Общие данные по стране получаются в течение нескольких часов. Поэтому причины молчаливого отказа правящего класса от форм прямой демократии с организационной точки зрения не находят никаких оправданий.
В перспективе, современные цифровые системы коммуникации, уже сегодня обладающие надежными инструментами распознавания личности, способны изменить технический формат проведения голосований, в разы снизить расходы по их проведению. Бумажный бюллетень заместится кликом гаджета голосующего. Так, предпосылки в виде последствий кризиса политических и правовых отношений и элементов новизны возникающих публично-правовых связей требуют от нас решения проблемы поиска пути к построению новой субъектно-структурной схемы государственности.
Пути к публичной легитимации смены геометрии современного государства.
Путь оформления публично-философской идеи народного самоуправления в основополагающую доктрину современной государственности.
Первоначальный почин в этом процессе отведён науке. Ей первой предстоит пересмотреть картину социального мира, перестроив свои прежние воззрения на основе иных реперных точек. Базовым посылом новой научной картины надлежит стать постулату: государство - публично-правовая форма организации человеческого общества, исторически переживающая смену формаций.
Вот логика заявленного основания.
Социальный мир - особое человеческое пространство c исторически изменчивым обликом. В нём формы общественного бытия неспешно перетекают друг в друга, являя собой бесконечную эволюцию социума, подчинённую закону неизбежной смены публично-правовых (государственных) формаций. Этот закон предопределяет периодическое обновление публичной модели государственности и производного от неё типа социального единения людей и регулирования их отношений.
В основе всякой публично-правовой формации лежат
17 Романовская О.В. Конституция России и фронтолиз государственной власти // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 5. С. 24.
массовые воззрения о допустимом способе управления общественными делами, образующем социальный уклад. Смена этих представлений влечет изменение публично-правовой формации, т.е. замещение одного исторического типа общества другим. В данной метаморфозе и раскрывается рационализаторский потенциал человечества. Оно само создаёт свой мир, исходя из собственных представлений. В наибольшей степени это относится к государству - высшей форме публично-правового единства граждан, определяющего порядок регулирования общественных отношений на основе права и посредством государственного механизма, практически реализующего функции публичной власти. Отсюда государство видится формой бытия этатизированного общества (народа), наблюдаемого в сообществе граждан. Таков, вкратце, смысл социоцентричного подхода в понимании государства, прослеживающийся в русском государствоведе-нии с некоторыми перерывами в трудах Рейснера М.А., Магазинера Я.М., Мамута Л.С., Черепанова В.А. и др. с нач. ХХ ст. и по сей день.
Социоцентризм государства в современной науке пребывает особняком, трудно укладывается в общепринятые шаблоны теоретических моделей. Не мудрено, ведь в большинстве из них государство традиционно воспринимается сторонней субстанцией, публично регламентирующей общественное бытие. И это неслучайно, ведь выстраивающая мир правовых сущностей юриспруденция так и не смогла четко сформулировать альтернативного тому миропонимания, не создала коллективной правовой личности, охватывающей понятия народ и гражданское общество, предпочитая их атомистические образ, основанные на гражданской правосубъектности индивидов.
Централистически-атомистический (субстанциональный) подход отчасти упоминался мною выше. Между тем его отличие от социоцентричного подхода в понимании государства принципиально. И об этом дополнительно.
Эволюция государственности в социоцентризме включает её архаичный, сословно-дуалистический, абсолютистский и современный периоды существования. Субстанциональный взгляд, зацикленный на поиске суверена, признаёт развитыми и сродными по схеме общественного управления две последние публично-правовые формации. И только история науки, доказавшая, что до воззрений Ж.Бодэна человечество не знало конструкции суверенного государства, позволяет нам различить социоцентризм и субстанциональность государственности на уровне публичного правосубъектного состава и специфики его связей (субъектно-структурной схемы).
Благодаря данному критерию мы понимаем, что в архаичном и сословно-дуалистическом государствах власть никогда не пребывала в руках одного правосубъекта (только народа или формируемых им органов). Это была геометрия публично-правового баланса интересов граждан и руководящего начала в лице государственного аппарата. Мнение и интересы масс там всегда определяли фон бюрократической деятельности в силу обычая. Политический торг при распределении публичной власти между народом и публичной бюрократией правил миром, скроил модель государства-весов.
Государство-весы, гармонично сочетавшее форму (публичную геометрию политических правосубъектов) и содержание (социальное единство) знало одобренные большинством государственные формации (народные республики и монархии). Состояние покоя в них достигалось с затуханием крайних колебаний от публичного произвола представительного аппарата до своеволия масс. Общественный покой (внутренне воспринятый массами правопорядок) стал основой народного государства, которое и сегодня воспринимается социально-политическим состоянием этатизированного общества, явленным в свойственном конкретной исторической эпохе политико-правовом режиме, наблюдаемым в период снятия противоречий между народом (гражданским обществом) и создаваемым им публично-правовым механизмом (государственным аппаратом) по поводу способа и средств властного управления общественными делами.
С XVI по конец XIX вв. образ государственности принял субстанциональное выражение как в науке, так и в обществе. Государство - суверенная субстанция в лице правящей бюрократии легло в центр социальной картины мира. Некоторое время в ней сохранялся дух народного государства, хотя политический торг и распределение власти стали исключительной прерогативой политических организаций (партий) и публичной бюрократии. Народу-коллективности места в этой схеме не нашлось и государственность склонилась к иной модели существования. Либерализм взглядов политических организаций составил её ядро, лишил возможности образования социального монолита.
Однако, смысл суверенного государства, сфокусировавший человеческое взгляд на борьбе за абсолютную власть, преобразующую государственный уклад через право и лишь по воле бюрократии-суверена, не осилил тягу гражданского общества к состоянию покоя, внутреннему единству. В противовес субстанциональному государству возник лик народа-суверена. В какой-то момент их удалось примерить на почве представительного управления. Иллюзия правления народа через своих представителей воплотилась в идее народного парламента - места согласования интересов разобщенного общества. Правда, надежда на коллективное управление равноправных граждан собственными делами, вдохнувшая было новую жизнь в прежние представления о народных республиках и монархиях, разбилась. По факту оказалось, что в современном государстве разобщенный народ управляется сплоченной правящей бюрократией. Другого быть и не могло. Принцип суверенитета власти не предполагает существования равных по силе правосубъек-тов. Полновластным признаётся тот, кто использует власть непосредственно. Маятник государственного развития качнулся в сторону публичного произвола представительного аппарата.
По этой причине, несмотря на то, что решающая битва титанов-правосубъектов в суверенном государстве пока не состоялась (народ так и не признан юридической личностью), стало очевидно, что тяга к полновластию суверена оказалась губительной для государственности, т.к. лишила устойчивости гражданское единство.
В данной традиции борьба за суверенную власть бесконечна и в конкретную историческую эпоху различается только набором средств. Во времена первой французской республики в ходу пребывала гильотина, ныне её сменили предвыборные межпартийные разборки с привлечением государственных структур.
Именно по этой причине идея народного суверенитета приобрела выраженную метафизичность. Созидательная борьба целого и части невозможна. Правящая бюрократия есть часть народа, посему тяга к полновластию всегда превращается в противостояние социального большинства и меньшинства. Политический раздор постоянно кроит гражданские массы, а значит единственным средством его прекращения видится коррекция модели государства-суверена. Нормативное признание правосубъектности всего народа подтолкнёт государственность к созданию нового механизма поиска публично-правового баланса, покоящегося не на социальном обычае, а на позитивном праве. Тогда поиск социального равновесия будет вестись не в органе власти, а в волеизъявлении народа по конкретным вопросам. В этом случае суверенная власть правящей бюрократии автоматически обнулится до технической роли государственного аппарата. Мнение большинства станет эффективным средством регулирования политико-правовых отношений. Концепция суверенной власти уйдет в прошлое, ибо можно бороться за физическое обладание конкретным органом, но не бесконечно насиловать волю большинства граждан. На этом основании народное самоуправление видится единственной приемлемой формой решения общих дел в постсовременном государстве. Это будет государство народного самоуправления. В нём воскреснет измененная идея народного суверенитета, обновится дух народного государства.
И дело это не одной статьи, а самостоятельной доктрины. Приступать к нему нужно с внутреннего восприятия идеи о том, что государство есть всего лишь форма политико-правовой организации человеческого общества, но не объективная субстанция. Более того, следует понимать, что массовое признание гражданским обществом определённого способа решения общих дел не только определяет публичную геометрию государства, но и вводит его в состояние спокойного существования, образует политико-правовой уклад, одобряемый общественным большинством. Государство такого периода предлагается считать народным.
Итак, нужно признать, что в ракурсе концептуального противостояния подходов-антагонистов теоретическая мысль неспособна привести их к примирению и обрекает на вечную позиционную борьбу. Суть борьбы - поиск и реализация смысла государственности. Для современного государства он видится в борьбе за привилегии и права, для его народной формы - в социально-политическом единстве на основе самоуправления. Опытно это проявляется в стремлении правящей бюрократии возвыситься над гражданским обществом и попытках народа уровнять свои возможности с чиновниками. Их тяжбе не видно конца.
Поэтому, сравнивая подходы социоцентризма и субстан-
циональности в понимании государства, мы начинаем ощущать их рационалистическое значение для теоретической мысли и повседневной жизни. Эти пути сегодня формируют массовые воззрения о должном способе решения общих дел (способе управления), служат человечеству отправными точками в коррекции геометрии своего публично-правового единства. Общество уже последовательно опробовало формы родоплеменного самоуправления, прямого и представительного народовластия, суверенного единовластия (абсолютизма) и правящей бюрократии. В определённые моменты народ видел в них средство против кризисов политико-правовых отношений и снятия острых социальных противоречий. С их помощью последовательно разрешились проблемы перехода от родовых к гражданско-правовым связям, неустойчивости политических режимов, раздробленности власти и её неограниченности.
Сегодня гражданское общество принимается за решение проблемы неквазисуверенитета публичной власти, воплощенного в полновластном произволе правящей бюрократии. Отчужденность свободного представительства качнула исторический маятник к непосредственному народовластию. В нём большинство граждан теперь видит средство достижения равенства и справедливости во всех сферах человеческой коммуникации. Эти принципы, реализованные в фактической свободе (полновластии) граждан в управлении своими и общественными делами, доселе известные лишь правящему классу, постепенно образуют новое ядро социально-политического единства народа.
В этой связи искусственная поддержание субстанциональной доктрины государства утрачивает всякий смысл. Даже попытки отождествить суверенитет народа и его представителей через конституционное равенство способов гражданского волеизъявления провалились. Антагонизм государственного аппарата и остального общества не разрешился. Чувство масс в непричастности к государственному управлению на фоне отрытого императивного правления их представителей только крепнет. Отсюда и возникает коллективное ощущение их диалектической взаимосвязи, усиливающегося кризиса политических и правовых отношений внутри государства, потребности в изменении его публичной геометрии.
Резюмируя сказанное, отмечу, что теории предстоит снять вросшие в ученое мировоззрение шоры, очиститься от устаревших академических сущностей, переработать понятийный и методологический аппараты, наполнив научное поле новыми смыслами. Тогда мы отчетливо увидим, что вся история человеческой государственности представляется чередой кризисов политико-правовых отношений и периодов их благополучного разрешения путём смены публичной геометрии государства. Это облегчит дискомфорт от смены парадигмы, её перехода к социоцентричному фокусу. Только затем наука вновь обретет способность понять и донести в массовое сознание суть процессов обновления современной государственности. И без неё никто не выполнит данную функцию.
Путь нормативного оформления нарождающихся по-
литико-правовых принципов регулирования социальных связей.
Структура публичных правосубъектов и характер их взаимоотношений в процессе общественного управления подлежит изменению на нормативном (конституционном) уровне. Начало данному процессу должна положить юридизация (субъективация) народа как гражданской коллективности. Её признание юридической личностью представляется важнейшим элементом обновляемой субъектно-структурной схемы (круга участников публичных правоотношений и особенностей их взаимоотношений).
Конституционное закрепление народного самоуправления базовым принципом публичного регулирования общественных отношений - логическое следствие юридической субъективации народа. Наиболее вероятными практическими чертами реализации данного принципа станут коллективизм в нормотворчестве и управлении общественными делами, техническая роль бюрократии и политическая система на основе массовых коммуникаций граждан, заточенная не на борьбу за власть, но на совместное решение всеобщих проблем.
Таким образом, произойдёт изменение ядра, социально-политического уклада и структуры этатизированного общества. Идея коллективного развития от равенства прав к равенству обязанностей получит практическое разрешение во всеобщем полновластии граждан, способном привести государственность в состояние динамического равновесия. В том и раскроется суть созревающего режима народного самоуправления, когда судьба общества зависит от воли каждого. В этой связи, становится вопрос о необходимости правового оформления постоянно действующих форм прямой демократии, как консультативных, так и императивных. Это позволит в кратчайшие сроки получать ситуативный срез общественного мнения, причем не обезличенного тайным голосованием, а подкреплённого цифровой идентификацией личности. Более того, по ряду принципиальных вопросов, затрагивающих интересы большинства общества, императивная прямая демократия должна стать единственным средством решения. Национальный референдум, действующий на постоянной организационной и нормативной основе, должен стать ключевым звеном в системе принятия важнейших законодательных и управленческих решений. В этом контексте, для повышения уровня доверия масс к прямому волеизъявлению граждан, отдельного внимания заслуживает проблема обсуждения формы голосования. Тайное голосование как «священная корова» государства
суверенной бюрократии подлежит закланию в угоду общественным интересам. Сегодня практически все способы открытого волеизъявления сопряжены с раскрытием информации о голосующей личности. Поэтому объяснять таинство подачи голоса потенциальным преследованием по политическим мотивам смешно, ибо уже со времён первых парламентов открытое голосование более угрожало народным избранникам, чем его избирателям. Об этом писалось ещё в исследованиях Л.А. Шалланда (Шалландъ Л.А. Безответственность и Неприкосновенность Депутатов во Франки. Юрьевъ, 1910.).
Скрытность голосования породила систему выборных злоупотреблений («мёртвых душ», «вбросов», «каруселей» и прочего). Им оппонирует институт экзитполов. Разница официальных и неофициальных цифр всегда провоцирует недоверие населения к результатам голосования. Исправить ситуацию поможет нормативная альтернатива, свойственная духу прямого народовластия. Избиратель должен решить сам, голосовать ли ему тайно или открыто. И эта возможность должна быть ему гарантирована законом.
Безусловно, перечень направлений и конкретных действий, ведущих к публичной легитимации народного самоуправления, не является исчерпывающим и подлежит развороту по ходу развития новой доктрины государственного развития. В связи с чем перед научной и практической мыслью простирается широкое творческое поле, в котором ныне создаётся очередной публичной уклад государственности.
В заключении, завершая анализ состояния современной демократии, предлагаю следующий прогноз-гипотезу очередного эволюционного витка развития этатизированного человеческого общества: современное государство правящей бюрократии неотвратимо трансформируется в государство народного самоуправления, возникающего на базе прямой массовой коммуникации всех социальных сообществ. В данном сценарии чётко просматривается постепенный отказ от механизма правящего политического представительства и превращение публичного аппарата государства в техническое средство трансляции воли общественного большинства. Таким образом тяготеющая к динамическому равновесию государственность постепенно движется к укреплению внутреннего единства на основе самоуправления - ключевого способа публичного управления, одобренного большинством граждан. Для научной мысли это повод задуматься о пересмотре господствующей либеральной парадигмы и её корректировке согласно современным реалиям.
Библиография:
1. Авакьян С.А. Публичная власть: конституционно-правовые аспекты // Вестник Тюменского государственного университета. 2009. № 2. С. 5-15.
2. Алимов Э.В. Конституционно-правовое регулирование института наказа избирателей государствами постсоветского пространства // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 4. С.61-66.
3. Бауэръ О. Нацюнальный вопросъ и софалдемокра^я. С.-Петербургъ: Книгоиздательство «СЕРПЪ», 1909. - 654 с.
4. Гурвич Г.С. Народ, народный суверенитет и народное представительство в советской системе // Советское государство и право. 1958. № 12. С. 38-47.
5. Комаровский В.С. Отношение граждан к реформе государственной службы // Мониторинг общественного мнения. 2007. № 2. С. 16-27.
6. Кондрашев А.А. Конституционные ценности в современном Российском государстве: о конфликтах и девальвациях // Конституционные и муниципальное право. 2017. № 1. С. 20-23.
7. Ларькина А.П. Общественная инициатива как форма участия граждан в управлении делами государства // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 9. С. 42-44.
8. Левашов В.К. Социальное государство: исторический генезис и динамика становления в России // Социологические исследования. 2014. № 7. С. 32-46.
9. Михеева Т.Н. И снова об общественном контроле: грядущие новации законодательства // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 5. С. 34-37.
10. Романовская О.В. Конституция России и фронтолиз государственной власти // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 5. С. 22-25.
11. Селихова О.Г. Проблемы императивного перераспределения полномочий местного самоуправления в России // Российский юридический журнал. 2017.№5. С.95-106.
12. Степанова А.А. Заметки о референдуме // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 2. С. 28-33.
13. Чеботарёв Г.Н. Общественный контроль в системе местного самоуправления // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 9. С. 45-48.
14. Черепанов В.А. Мы, многонациональный народ Российской Федерации...// Сравнительное Конституционное Обозрение. 2018. № 5. С. 126-137.
15. Черепанов В.А. Проблемы российской государственности: опыт системного исследования. М.: Норма, 2018. - 336 с.
16. Шалландъ Л.А. Безответственность и Неприкосновенность Депутатов во Францш. Юрьевъ: Типографiя К.Маттисена, 1910. - 122 с.
