CC BY
20
УДК 316
DOI 10.23672/SAE.2019.11.41496
Антонович Иван Иванович
доктор философских наук, Заслуженный деятель науки Республики Беларусь, Заслуженный деятель науки Российской Федерации, профессор Академии ФСБ России sn0105@mail.ru
Ivan I. Antonovich
Doctor of Philosophy,
Honored member
of Scientific Society
of the republic of Belarus,
Honored member of scientific society
of Russian Federation,
Professor of the Academy of Federal Security Service of Russian Federation sn0105@mail.ru
Социально-культурная
революция в англии в эпоху модерна
Social-cultural
revolution in england in the age of modernism
Аннотация. В статье рассматриваются особенности культурной революции в Англии эпохи модерна в контексте исторических и экономических изменений: новые нормы поведения, новые предпочтения и вкусы, возникшие в капиталистическом обществе второй половины XX века, требовали и новых культурных ориен-таций.
Ключевые слова: Великобритания, Англия, модерн, контркультура, масскульт.
Annotation. The paper considers features of cultural revolution in England in the age of modernism in the context of historical and economic changes: new norms of behavior, new preferences and styles emerged in the capitalist society of the second half of the 20th century. They all demanded a new cultural focus.
Keywords: Great Britain, England, modernism, counterculture, masscult.
В субботу, 6 октября 1973 года, в разгар еврейского праздника Йом-Киппур (День искупления и прощения, Судный День) - самого важного, священного дня в праздничном календаре иудеев - Египет со своими союзниками предпринял неожиданную атаку на израильские позиции. В течение 48 часов само историческое существование Израиля висело на волоске: знаменитая защитная линия Израиля «Линия Бар-Лева» была прорвана, на земле уничтожили десятки самолетов и другое военное оборудование. Казалось, что баланс сил на Ближнем Востоке переместится в сторону арабских государств, ненавидящих Израиль. Однако быстрая реакция западного сообщества, оперативная (в течение 2 дней) отправка Соединёнными Штатами в Израиль военного оборудования и оружия стоимостью более 2 млрд долл, позволили Израилю перегруппироваться и не только остановить атакующие армии, но и замкнуть их в кольцо окружения. Как позже говорил госсекретарь сШа Генри Киссинджер, это событие повлекло за собой ряд других важнейших событий ХХ столе-1
тия .
Военные действия в Израиле ещё не были закончены, а 16 октября 1973 года арабские стра-
Публикация подготовлена в рамках проекта РФФИ «Британская академическая музыкальная культура второй половины ХХ века» (№ 19-012-00483).
ны-производители нефти и присоединившиеся к ним неарабские государства из Организации стран-экспортеров нефти и повысили цены на сырую нефть более чем в 4 раза. Все западные страны оказались поставлены под мощный экономический удар, вызванный этим повышением цен. В США и в других ведущих западных странах началась так называемая стагфляция: экономическая стагнация сопровождалась инфляцией, резко снизился уровень доходов, росли паника и пессимизм. До этого события страны Запада обеспечивали более 5 % роста ВВП, что намного обгоняло непрерывный рост цен. После повышения цен экономический рост Запада замедлился, а рост стоимости нефти стал намного опережать экономический рост. Английский историк Мартин Джильберт называл эти события (в частности, повышение цен на нефть) самыми разрушительными после 1945 года [3].
Характерно, что социальные протесты против войны во Вьетнаме, охватившие всю Америку в 1968-1969 годах и тоже представлявшие собой крупнейшую социально-историческую коллизию на этнической и классовой основе, не затормозили американский экономический рост. Повышение цен странами OPEC его также не остановило, однако серьезным образом замедлило и вызвало негативные последствия в общественном сознании всех ведущих стран мира.
Известный американский исследователь Дж. К. Гэл-брейт опубликовал крупную работу «Новое индустриальное государство», в которой утверждал, что во второй половине XX века природа капитализма существенным образом преобразовала капиталистическое общество. Если представители фамилий Форд, Рокфеллер, Карнеги, Гуггенхайм, сколотившие огромное состояние в конце XIX - начале XX столетия, пытались трансформировать культурно-просветительную деятельность, развивать массовое творчество, искать нетривиальные пути духовного совершенствования, то новые «безымянные» конгломераты (их возглавляли уже не отдельные выдающиеся личности или семьи, а группы акционеров) ориентировались только на прибыль любой ценой, становились более равнодушными к культурному и духовному развитию населения, и это предвещало тяжелое будущее [2, р. 27-29].
Новую общественную структуру, выросшую из этого преобразования, Гэлбрейт назвал техност-руктурой. Она подавляла духовное творчество, ориентировала общественную и производственную жизнь на получение прибыли с полным безразличием к последствиям в социально-культурной сфере. По аналогии с названием книги Гэл-брейта, западное общество последней трети XX века стали называть постиндустриальным, а термин постиндустриализм постепенно трансформировался в термин модернизм. Особенность этой новой эпохи в том, что по мере роста благополучия (оно было очевидно для большей части жителей западных стран) человек становится не столько производителем, сколько потребителем. Им можно манипулировать с помощью постоянного воздействия рекламы, средств массовой информации, других форм управления [2, р. 46].
Индивид всё чаще обнаруживает в своём поведении новые ценностные ориентации. Он находится наедине с собой, и это мешает ему принимать решения, в правильности которых он был бы убеждён; возможности коррелировать с мнением других у него нет, а давление СМИ и рекламы направляет поведение человека только в сторону непрерывного потребления, и это порождает уникальную атмосферу отчуждения.
Другой исследователь, Даниэль Бэлдаль, ушёл ещё дальше, утверждая, что на самом деле эра модерна закончилась где-то в 1960-х годах (иногда он намекал, что социальные протесты конца 1960-х в Соединённых Штатах, знаменовали его финал) и индивид оказался в растерянности: «Бесконечный поиск новизны как ориентация был подхвачен средствами массовой информации, которые ставили задачи обеспечивать людям всё новые образы по телевидению, в кино, разрушающие прежний образ жизни, ориентирующие на непрерывное потребление. Жизненные стили, ценностные ориентации, эстетические предпочтения становились всё более и более идиосинкразическими и личностными» [1, р. 46].
Индивид, особенно представитель среднего класса, ощутил себя живущим в закрытом мире:
«Закрытый автомобиль стал своеобразным кабинетом индивидуальности для среднего класса, тем местом, где предприимчивые молодые люди могли снимать свои сексуальные предрассудки, разрушать старые табу и предаваться излишествам, резко противоречащим аскетизму нравственных норм» [1, р. 47].
Новая мода, новые нормы поведения, новые предпочтения и вкусы требовали и новых культурных ориентаций. Одновременно с пропагандой, отрицающей значимость коммунизма как будущего строя общества, стали распространяться художественные и иные произведения, рисующие скуку повседневной жизни, бессмысленность большинства политических заклинаний и реальности (в смысле ожидаемых результатов), бесполезность участия во всякого рода избирательных и политических процессах. Вместе с этим подвергалась сомнению и старая классическая культура Запада, ориентированная на веру в Бога, уважение к традиции, изучению опыта прошлого.
Лидировать в этом новом движении стала Америка. Там было опубликовано множество произведений (например, «Властвующая элита» Райт а М иллса, «Одинокая толпа» Дэвида Рисмена и ряд других), которые показывали бесцельное существование, безадресность большинства культурно-эстетических посылов в молодежной среде.
Американский исследователь Теодор Рошак заметил возникновение культурных потребностей, ценностей и ориентаций, которые резко противостояли культурно-историческому наследию. Рошак заявил, что новые культурные ориентации молодёжи (он назвал их контркультурой) являются на самом деле восстанием юных против старших поколений. Это был своего рода протест против безальтернативности жизни, растущего отчуждения и скуки бытия. Одновременно этот протест нес мощный социально-мобилизующий мотив: Рошак говорил, что новая волна, получившая название контркультуры, включала не столько культурно-эстетические, сколько социальные требования - требования свободных университетов, свободного медицинского обслуживания, материальной помощи бедным. В результате развивалась подпольная печать, пропагандирующая коллективный образ жизни, протест против семьи, который получил экстремальное выражение в движении хиппи, охватившем сначала Соединённые Штаты и Великобританию, а потом расплодившемся по всей Европе [4, р. 33-36].
В какой-то мере это новое культурное брожение, в частности, в Соединенных Штатах, было подхвачено с конъюнктурными целями (а иногда и со вполне серьезными намерениями) политическими элитами США. Известна, например, программа строительства великого общества, провозглашенная президентом Джонсоном после его прихода в Белый дом. Помощь бедным, обеспечение доступности медицинского обслуживания, получения высшего образования - все эти цели были включены в политическую про-
грамму Джонсона, и на их реализацию тратились немалые средства. Однако результаты оказались не столь оптимистичными, как предполагалось, ибо они не устранили социальную напряженность, не остановили рост разрыва между беднотой и богачами. А самое главное - не был преодолен тягучий пессимизм и неверие в будущее, которое охватило западное общество в эпоху, которую одни называли эпохой конца модерна, а другие просто модерном [4, р. 47-48].
Мыслители, рассуждающие в аналогичной манере, возлагали надежды на то, что контркультура позволит уклониться от старых, уже не актуальных культурно-эстетических канонов, и молодежь, осваивая новые традиции, внесёт в общество существенные преобразования, которые вернут его к идее прогресса, движению вперёд и более оптимистичному взгляду на будущее [4, р. 48-50].
Характерно, что, если творчество, отвечавшее новым постулатам контркультуры, переместилось в Соединённые Штаты Америки, то порождаемое этим настроение пессимизма, скорби о конце империи и бесперспективности существования охватило широкую общественность Англии. Наблюдая эту ситуацию, английский профессор Маркус Ган Лиф, который трудился в Университете Джорджа Вашингтона (США), даже заключил, что к 1960-м годам старое англоамериканская культурное взаимодействие, самым решающим образом переместилось: важнейший вклад в него по качеству и количеству производится в Америке.
В Англии знакомились с этими умозаключениями -и предавались большому унынию, подчёркивая, что факт перемещения активности культурного творчества в Америку действительно имеет место, при этом творчество в своём целеполагании и ценностных ориентациях жёстко отражает коммерческую атмосферу всего американского общества, где «бизнесом Америки является бизнес», то есть поиск прибыли.
Американские издатели публиковали коммерчески ориентированные новые книги, чтобы получить максимум прибыли, этим же занимались постановщики музыкальных произведений, художники. И потому тематика, которая стала доминировать в творчестве эпохи постмодерна, -это многочисленные пособия по самопомощи, самоориентации, по сексологии, о правильном питании, биографии, разного рода учебники по организации инвестиций и другим способам обогащения и т.д. Появилась массовая культура («развлекалово»), которая проявляла себя в бизнесе развлечений (Entertainment Business) с мощным техническом обеспечением.
Многие исследователи, констатирующие эти тенденции, называли их разрушительными для культурного будущего англосаксонских стран. И если до этого в многочисленных обозрениях культурной продукции назывались наиболее талантливыми великие книги, великие музыкальные произведения, великие театральные постановки, то сейчас слово «великий» было замене-
но словом «популярный». Популярность определялась числом людей, которые смотрели эти произведения по телевидению, покупали в магазинах книги или ходили в театр. Творчество ориентировалось на массовые вкусы, в нём стал преобладать момент чистого развлечения, а глубокое духовное содержание неумолимо выхолащивалось.
В литературе были очень распространены романы, предлагавшие сладкие семейные истории. Иногда, для того чтобы привлечь особое внимание читателя, эти истории включали сексуальные сцены, и такой подход стал характерен и для других массовых театральных, музыкальных произведений, кинофильмов.
В это время духовную атмосферу в Англии взорвало творчество автора индийского происхождения Салмана Рушди (р. 1947). Он опубликовал две книги - «Дети полуночи» и «Сатанинские стихи», где пытался развивать темы смысла человеческого существования, роли религиозных ценностей в жизни, значимости семейно-родственных отношений и устойчивых ценностных ориентаций, учитывающих традиции и опыт веков. Рушди в своих сочинениях также показывал сложность родного ему индийского общества - с социальным неравенством кастовой системы и общественно-экономическими противоречиями.
Хотя произведения Рушди вышли в Британии, эта неожиданная попытка придать светское звучание старым религиозным табу вызвала резкую отповедь не только в самой Англии, но и в мусульманских странах. Британия, впрочем, обеспечила индийскому автору защиту от возможных преследований разъярённых религиозных радикалов самых разных направлений и приветствовала идеи Рушди о том, что Англия должна сыграть роль объединителя народов, находившихся ранее в колониальном подчинении, поддержать их в стремлении совершить культурные революции.
О непростом движении к обновлению повествует, например, роман «Полуночные дети». Его герой - Салим Синай - родился в полночь перед тем днём, когда в Индии объявили независимость. В этот же день родилось ещё более 1000 детей, и сам этот факт якобы снабдил их магической властью. При этом чем ближе к полуночи родились младенцы, тем их власть была сильнее. Повзрослев, они рванулись в мир с намерением противостоять старым предрассудкам, и их главным соперником стал древний, дряхлый Шива, обладавший магической силой. Понятно, что соперник молодых рисуется Ружди в самом отвратительном свете, а борьба молодёжи за своё освобождение предстаёт как плодотворный порыв к новой жизни и новым условиям бытия. Новому поколению не удаётся достичь освобождения, однако произведение стало своеобразным знамением того, что в разных частях света молодёжное движение контркультуры обретало организационные, ценностные, даже программные нормы, которые звали мир к обновлению, преобразованию.
В «Сатанинских стихах» Рушди поднимает темы эмиграции и потери веры. Автор достаточно убедительно доказывает мысль о том, что современная религия - плохой ориентир в жизни в эпоху модерна.
Сюжет романа разворачивается в фантастическом контексте: два индийских актера - Джибрил Фаришта и Саладин Чамча - падают на землю в результате крушения самолета Air India, который взорвался на высоте более 30 тыс. футов над землей над английским каналом. (Этим сюжетом Рушди в какой-то мере проводит аналогию с похожей авиакатастрофой «Боинга 747» Air India: самолет был взорван над Ирландией в 1987 году -тогда утверждалось, хотя до конца и не было доказано, что взрыв осуществили исламские террористы).
Фаришта - звезда многих бомбейских «теологических» фильмов. Его киногерои совершили множество различных религиозных подвигов, за что в Индии и актера почитали почти как святого. Чамча - актер-англофил, отвергающий Индию, копирующий английский образ жизни, английские принципы поведения, «джентльменские привычки». Он организовывал шумные и беспорядочные шоу на телевидении, зарабатывал огромные деньги на рекламе пропагандирующей чипсы, замороженный горошек и т.д.
В момент катастрофы этих двоих выбрасывает из самолета вместе с сиденьями, с меню в руках и с наушниками на головах. Спустя некоторое время Фаришта и Чамча вполне благополучно приземляются на одном из британских пляжей, но за время полета с ними произошли удивительные метаморфозы. Чамча, например, вдруг превращается в одного из защитников умеренного ислама и т.д.
В этих приключениях самого неожиданного характера часто звучат острые религиозные мотивы. Например, в книге есть место, где пророк объявляет фатву (проклятие). 14 февраля 1989 года Рухолла аль-Мусави аль-Хомейни (Имам Хомейни), религиозный и политический лидер Ирана, в свою очередь объявил фатву кощунствующему автору сатанинских стихов [6].
Текст фатвы весьма характерен: «Во имя всемогущего Бога существует только один Бог, к которому мы все вернёмся. Я хотел бы проинформировать всех бесстрашных мусульман в мире, что автор книги под названием «Сатанинские стихи», которые были написаны и опубликованы, направлены против Ислама, Пророка, и Корана. А также против всех тех издателей, которые, зная содержание книги, тем не менее, её опубликовали. Я приговариваю его к смерти. Я призываю всех правоверных мусульман уничтожать их немедленно, как только они их обнаружат. Так, чтобы никто не посмел оскорблять исламские святыни. Если кто-то сейчас погибнет в этой борьбе, то он станет мучеником. Такова воля Бога. Вдобавок к этому, всякий, кто имеет доступ к автору книги, но не обладает властью уничтожить его, должен направить к нему людей, кото-
рые смогут наказать его за его действия. Да будет на всех вас благословение Божие!» [6].
За время своего пребывания у власти Хомейни издал много разного рода фатв. Но эта - историческая по двум соображениям. Первое - с неё фактически началось идеологическое оправдание радикального джихадизма, объявляющего войну против всех «неверных». Как часто бывает, эта несложная идеологическая формула стала потом оправданием мирового террористического движения, охватившего все регионы мира. Похоже, что к тому моменту противостояние мира богатых и бедных, «севера и юга», достигла пределов: народы, освободившиеся от угнетения, и их лидеры начали осознавать всю глубину эксплуатаций и преступлений, совершённых против них в течение столетий. Достаточно было искры, чтобы зажечь мировой пожар. Он приобрел глобальные размеры и далёк от затихания и сегодня.
Вторым важным следствием фатвы стало то, что Англия вдруг выступила на стороне преследуемого и объявила государственную защиту (вплоть до личной охраны) писателя, которая действует и сейчас: фатва не отменялась.
Одновременно в Англии получили возможность публикации немало представителей развивающегося мира, которые прославили себя произведениями, рисующими жизнь их народов колониального периода, борьбу за независимость, поиск путей развития в новых условиях.
В 1986 году по ходатайству английских интеллектуалов Нобелевская премия была присуждена нигерийскому писателю Уоулу Шойинке, а позже - египетскому прозаику Нагибу Мафхузу (1988). Другой нигерийский автор - Бен Окри -получил Букеровскую премию за книгу «Долгая дорога» (1976).
Реализация идеи примирения английской политики с общественным мнением современных африканских стран была популярна как в кругу африканских деятелей культуры, так и в работах английских авторов. Один из них - Эдвард Саид, получивший английское образование, но работающий ныне профессором Колумбийского университета, является специалистом по постколониальной истории мира. В своем ведущем труде «Ориентализм», опубликованном в 1978 году, Саид говорит о праве восточных стран на собственное мнение, о праве государств Востока (сюда он причисляет Азию, страны Азии и Африки) на суверенитет. Тем не менее, исследователь признает, что колониальные державы (ведущая среди которых, по его убеждению, - Англия) сделали много хорошего для постколониального развития стран, в которых они господствовали в течение многих десятилетий [5, р. 73-99].
Последняя треть ХХ века зафиксировала своеобразные трансформации культурной жизни Запада, которые характеризовались как «культурные войны» [5, р. 101-103]. В многочисленных дискуссиях университетов Соединенных Штатов и Великобритании эти войны выражались как
схватка старого культурного наследия (классических произведений европейской цивилизации) с новыми тенденциями и новыми потребностями общественного сознания, выражающимися в поиске путей самореализации. В это время наблюдалось становление мультикультурного многомерного общества, способного «поглотить» лучшие культурные достижения всех времен и народов, независимо от их религиозной или идеологической ориентации [5, p. 66].
Мультикультурная динамика представала в двух вариантах: жёстко обусловленная религиозными доктринами (в этом случае речь ведется о мусульманской и иудаистской идеологиях) и мягко обусловленная современными взглядами на мир. Столкновение этих вариантов и определяет то, что называется войной культур, но война эта носит не разрушительный, а созидательный характер.
Еще одной особенностью культурных войн является «дерегламентация»: «Государство, давно и усердно заботившееся о том, чтобы контролировать культурный сектор, формирующий духовное содержание жизни, начинает все больше и больше понимать, что, подобно потокам капиталов, культурным потокам нельзя ставить никаких препятствий. Все они будут разрушенными цунами образов и звуков. Не поможет ни приватизация, ни дерегламентация» [5, p. 97].
Особенностью культурных войн на исходе второго тысячелетия является, по мнению автора, неприятие «всякого культурного империализма». Культурный империализм чаще всего понимался как колоссальное распространение массовой культуры американского производства, основывающейся на самой современной технико-информационной базе и способной охватывать своим влиянием весь мир.
В условиях культурных войн интеллектуальное влияние Англии постепенно затихало. На пике
Литература:
1. Beldell D. Where to go from here. New-York, 1972.
2. Galbraith R. The New Industrial State. New-York, 1974.
3. Kissenger H. Does America Need A Foreign Policy? New-York. Simon&Schuster, 2002.
4. Roszak T. Where the Wasteland Ends. New York, 1979.
5. Said E.W. Orientalism. New-York. Vintage Books, 1979.
6. «The New-York Times», February 16, 1989.
культурных революций XVIII-XIX столетий Англия обращала на себя внимание мощными философскими системами, на стыке XX и XXI веков -в основном, небольшим количеством литературных сочинений. Даже количественное сопоставление английских литературно-художественных, музыкальных, живописных произведений и произведений авторов из других стран говорит не в пользу Британии.
Современный образованный гражданин любой европейской страны легко назовёт вам несколько литературных произведений Англии XIX столетия, несколько философских работ XVIII-XIX столетия. C музыкальными произведениями будет труднее - из современных авторов на ум приходит, в первую очередь, Эндрю Ллойд Ве-бер, а с остальными именами европейский «культуртрегер» будет испытывать явную трудность. В качестве компенсации он вспомнит Библию короля Якова Первого, недавно отметившую четырехсотлетие первого авторизованного перевода на английский язык, произведение Льюиса Кэролла «Алиса в стране чудес» или, на худой конец, портрет Короля Генриха VIII кисти Ганса Гольбейна.
Явные затруднения при попытке назвать какие-нибудь выдающиеся музыкальные произведения возникают, скорее всего, не потому, что их в Англии не было. Однако британская музыка во вторую половину XX - начале XXI века продолжила поиск собственного музыкального образца, музыкального языка, который отличал бы ее от классического наследия европейской музыкальной традиции и обеспечивал особую роль в музыкальной культуре Европы. Эти поиски, безусловно, интересны исследователям, но не как «уставная» часть классического музыкального наследия конца ХХ - начала XXI века, а как свидетельство английского своеобразия, жизнестойкости и оригинальности английского духа и его музыкальной культуры.
Literature:
1. Beldell D. Where to go from here. New-York, 1972.
2. Galbraith R. The New Industrial State. New-York, 1974.
3. Kissenger H. Does America Need A Foreign Policy? New-York. Simon&Schuster, 2002.
4. Roszak T. Where the Wasteland Ends. New-York, 1979.
5. Said E.W. Orientalism. New-York. Vintage Books, 1979.
6. «The New-York Times», February 16, 1989.
