CC BY
14
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Например, составители «Антологии западноевропейской классической либеральной мысли» (М , 1995) в ряду либеральных мыслителей называют таких античных философов, как Аристотель, Фукидид, Платон и т д
2 См Медушевский А Н Либерализм как проблема современной западной историографии// Вопр истории 1992 № 8-9, Шапиро И Введение в типологию либерализма//Полис 1994 № 3, Либерализм в России М 1996, Шелохаев В В Русский либерализм как историографическая и историософская проблема//Вопр истории 1998 №4, Русский либерализм исторические судьбы и перспективы М , 1999, и др
3 Архив графов Мордвиновых В 10 т Т 3 СПб , 1902 Док № 699 С 54
4 См Тургенев Н И Россия и русские//Русские мемуары Избранные страницы 1800-1825 М, 1989, Мордвинова Н Н Воспоминания об адмирале Мордвинове и семействе его Записки дочери // Записки и воспоминания русских женщин XVIII - первой половины XIX века М , 1990
5 См Архив Государственного Совета Т 3 Ч 1-2 Царствование Императора Александра I (1801-1810) Спб , 1878, Архив Государственного Совета Т4 Ч 1-2 Царствование Императора Александра I (с 1810 по 19 ноября 1825) Журналы по делам Департамента государственной экономии СПб ,1881 (далее - Архив ГС )
6 См Архив ГС Т 3, ч 1 С 613
7 Там же С 624-626
8 Там же С 629-632
9 Там же С 624-626
10 Там же С 635-638
11 См КорниловА А Курс истории России XIX века М , 1993 С 87
12 Архив ГС Т 4, ч 1 С 2
13 Там же С 185-190
14 Чтения в Императорском обществе истории и древностей Российских 1859 Кн 1, январь-март С 4 (далее - ЧИОИДР)
16 Особое мнение адмирала Мордвинова от 10 февраля 1824 года// Архив ГС Т 4, ч 1 С 703-706
16 Мнение адмирала Мордвинова о причинах расстройства финансов наших и о мерах могущих способствовать к отсечению сих и прочих причин к постепенному улучшению народного благосостояния и государственных доходов//ЧИОИДР 1860 Кн I, январь-март С 52-53
17 См Тургенев НИ Указ соч С 297,313
18 См Черняк Д Налоги от Екатерины II до Николая I//Былое 1996 №11 С 8-9
19 Архив ГС Т 4, ч 1 С 1-9
20 Там же С 1453-1454
21 Мнение адмирала Мордвинова по делу о продаже людей без земли//ЧИОИДР 1859 Кн II, апрель-июнь С 1-5
22 Архив ГС Т 3 С 783-787
А.И. Конюченко
Социально-демографические характеристики настоятелей мужских православных монастырей России во второй половине XIX - начале XX века
Согласно Духовному регламенту, все монастыри должны были стать общежительными «по правилам святых отец; аще бо не общия жития будут, всяк повлечет потребная врознь»1. Настоятели монастырей выбирались братией, причём Регламент указывал, что следует в «духовные начальства избирать благонравных и в житии иноческом искусных, беспорочных и свидельствованных, добре ведщих разум Писания и устав жития монастырского и монашеского, да печется о спасении братних душ, а не о строении точию стен, и собрании многаго богатства...»2. В противном случае настоятеля полагалось «сводити в степень последего братства, а в его место, советом братии, избирати иного»3.
Как следствие Указа 1764 г. появились необщежительные монастыри, владевшие до секуляризации землёй, а после её утраты - получавшие от государства деньги на содержание согласно штатному расписанию. В таких обителях монашествующие имели только общий стол, а одежду и всё остальное, необходимое им, приобретали сами. В общежитель-
ных монастырях все трудились в пользу обители, и, по распоряжению настоятеля, всё получали от неё. Власть настоятеля была сильнее в общежительных монастырях, поэтому игумены в них избирались из своей среды (без участия не имевших права голоса послушников) и, по представлению епархиальных архиереев, утверждались Синодом. Настоятели необщежительных монастырей назначались епархиальными архиереями4. В случае необходимости определением Святого Синода от 20 марта 1862 г. было разрешено в общежительных монастырях выбирать настоятелей из числа претендентов из других, но тоже общежительных монастырей5.
По штатам 1764 г. полагалось в монастырях первого и второго классов быть архимандритам, а в монастырях третьего - игуменам и «в архимандриты в монастырях сего класса без особливого указа не производить»6. Указ императора Павла от 18 декабря 1797 г. разрешил «по губерниям и другим знатнейшим городам, где имеются монастыри третьего класса, дозволить Синоду, по усмотрению его, для благолепия церковного служения, вместо игуменов посвящать архимандритов»7. В XIX в. сначала - в 1816 г. - сан архимандритов монастырей второго класса получили наместники Лавр (по высочайше утверждённым докладам), а определением Святого Синода от 22 мая 1876 г. предлагалось синодальным конторам и епархиальным архиереям делать исключение и отправлять отдельно представления на посвящение в степень архимандрита лиц, имеющих особые заслуги и полное богословское образование8.
Проанализированные послужные списки 263 настоятелей монастырей из 38 епархий за 1859 г. относятся ко всем регионам Российской империи, хотя и охватывают их далеко не в равной степени. Этот материал позволяет дать социально-демографическую характеристику контингенту лиц , направлявших жизнь монастырей, по наиболее важным параметрам9
По социальному происхождению настоятели монастырей распределились следующим образом. В подавляющем большинстве (72,6%) они были выходцами из духовного сословия, причём родители многих из них принадлежали к нижним слоям духовенства - церковнослужителям. Второе место приходилось на долю дворян и чиновников - 9,9%. Но дети духовенства не всегда сразу избирали монастырский путь: архимандрит Сызранского Воскресенского монастыря в молодости по собственному желанию поступил на военную службу в Волынский уланский полк отдельного Литовского корпуса и прослужил 7 лет, после чего уволился и постригся в монастырь10. И, наоборот, встречались случаи, когда дети дворян изначально выбирали службу на духовном поприще. Так, архимандрит Нил, родившийся в семье офицера, после окончания Санкт-Петербургской духовной академии в 25-летнем возрасте стал учителем Оренбургской духовной семинарии в Уфе. Через 2 года он принял священнический сан и поступил на службу в Оренбургский казачий полк священником. Овдовев, уволился, в 29 лет принял иноческий постриг в Уфе и продолжил службу в духовно-учебных заведениях Оренбургской епархии. В 36 лет - возведён в сан архимандрита и управлял одним из монастырей Архангельской епархии, состоя одновременно на службе в духовно-учебных заведениях11. Были примеры, когда дворянские отпрыски уходили в монастыри сразу после окончания университета12.
Крестьяне среди настоятелей составляли 6,8%. Основная часть была представлена получившими свободу помещичьими крестьянами, но встречались также крестьяне удельные, экономические, однодворцы. На долю почётных граждан приходилось 5,3%, купцов -3,4%, казаков - 1,9%.
Обращает на себя внимание, что менее половины выходцев из духовенства на настоятельских должностях было в епархиях Северо-Западного района (Псковской и Санкт-Петербургской по 43%), в Среднем Поволжье (Пензенской - 40%, Самарской - 25%), на Юге и Кавказе (в Донской епархии - 33%, Грузинском экзархате - 41%). Например, в Санкт-Петербургской епархии, насчитывавшей, кроме Лавры, 7 монастырей, 29% настоятелей вышло из мещанской среды и по 14% - из купеческой и крестьянской, а все выходцы из духовного сословия были детьми церковнослужителей. Своей спецификой отличался Грузинский экзархат, из настоятелей 17 монастырей которого 53% приходилось на выходцев из среды имеретинских, гурийских дворян и местных князей.
Образовательная характеристика настоятелей монастырей выглядела следующим образом. Высшее духовное образование имело 25,4%, неполное - 0,8%; высшее светское -1,6%, неполное - 0,4%; среднее духовное - 30,1%, неполное - 6,6%; среднее светское -2,3%, начальное духовное - 3,1%, начальное светское - 3,9%, домашнее - 14,1%, церков-
но-монастырское - 5,1%. Основная часть настоятельских кадров, имевших высшее духовное образование, была представлена выпускниками Киевской, Московской и Санкт-Петербургской духовных академий. Выпускников Казанской, за исключением единичного случая, не встречается. Среди настоятелей, получивших высшее духовное образование, встречались не только кандидаты, но и магистры богословия. Самой представительной оказалась группа со средним духовным образованием, а третьей по удельному весу - с домашним. К последнему были отнесены такие характеристики, встречающиеся в графе «образование» послужных списков, как «в доме родителей», «в учебных заведениях не обучался», «умеет читать и писать», «партикулярно», «обучался российской грамоте». То есть под домашним образованием мы подразумеваем обучение в доме родителей, частного характера у учителей различной квалификации и в каких-либо нерегулярных школах.
Домашний тип образования был самым неоднозначным и неравноценным, мог значительно варьировать по своему уровню Как видно из приведенных формулировок, домашнее образование иногда означало элементарную грамотность. На Южном Урале, к примеру, в «самовольных» школах, работавших в домах сирот, вдов, одиноких стариков или самих учащихся, учили в основном чтению, письму, арифметике и основам закона Божьего13. Но были и противоположные примеры. Настоятель одного из монастырей Полоцкой епархии, из крестьян, обучался русской, польской грамматике и нотному пению14. А архимандрит Сызранского Воскресенского монастыря первого класса Августин, уроженец Литвы, учился «в доме своих родителей русской и польской грамматикам, арифметике, катехизису, нотному пению, церковному уставу и языкам: греческому, латинскому и немецкому»15.
Особой спецификой отличалось образование настоятелей монастырей тех территорий, которые закрепились в составе России в конце XVIII - начале XIX в., так как они еще не были включены в общероссийскую систему образования, - Кавказа и западных губерний В Грузинском экзархате выпускников духовных семинарий и училищ насчитывалось по 12%, на домашнее образование приходилось 17%, а большинство настоятелей получили знания при монастырях и церквях - 59%. Но конкретных указаний на характер полученного образования послужные списки настоятелей этого региона не дают. Свидетельства об обучении при монастырях характерны и для западных епархий. Игумен монастыря третьего класса Палладий (Лоицкий) из Литовской епархии с 19 до 20 лет изучал в Бытенском монастыре географию, арифметику, физику, риторику и четыре языка - польский, русский, латинский и французский, после чего в течение 6 лет - богословие в Тю-роканском монастыре16 Другой настоятель той же епархии после Волынско-Кременец-кого лицея изучал богословские науки в Кременецком монастыре17. Таким образом, образование, полученное в монастырях западных районов, стояло на высоком уровне, близком к семинарскому.
Кроме того, среди настоятелей монастырей западных епархий были люди с университетским образованием. Так, архимандрит Тригорского Преображенского монастыря второго класса (Волынская епархия) Леонтий (Скибовский) обучался латинскому и немецкому языкам в Восточной Галиции, затем - в монашеских училищах русскому языку, философии и богословию, наконец, в Виленском университете слушал «курс нравственно-политических наук» и был удостоен в 1807 г. степени кандидата философии18. Архимандрит Михаил (Шелепин) из Литовской епархии учился в Полоцкой духовной семинарии и иезуитской академии, затем - в главной семинарии и университете в Вильно. В 1823 г. он в возрасте 30 лет стал доктором богословия19.
Из числа епархий с большим чем три количеством монастырей наиболее высокий удельный вес высшего образования приходился на епархии Украины - Волынскую и Черниговскую - по 33%, Подольскую - 50%, Киевскую - 55%. Значителен он был и в отдельных епархиях других регионов: в Калужской - 40%, Тверской - 41%, Казанской -37,5%, Харьковской - 50%, Иркутской - 60%. Вообще не было во главе монастырей лиц с высшим образованием в Псковской, Санкт-Петербургской, Самарской епархиях и Грузинском экзархате.
Подобную ситуацию в епархиях Кавказа можно объяснить спецификой местных условий - отсутствием регулярной школы и социальным происхождением возглавлявших монастыри лиц. Настоятельские места в Псковской епархии на 100% были заняты выпускниками местной духовной семинарии В столичной же - Санкт-Петербургской епархии (без учета Александро-Невской лавры) 20% настоятелей имело начальное духовное об-
разование и 80% - домашнее (!); в Самарской - 25% и 75% соответственно. В двух последних случаях на образовательные характеристики напрямую повлияло социальное происхождение кадров.
Образование никогда не являлось главным фактором религиозной жизни. Однако, учитывая многофункциональный характер деятельности монастырей, следует признать, что для успешного осуществления руководства монастырским комплексом были необходимы определённые знания и образование. Здесь становится необходимым выбор чёткого критерия, который бы позволил определить достаточный качественный уровень образования, ибо обработанные данные, как было показано выше, позволили выделить 11 степеней образовательного уровня, присущих настоятелям российских монастырей. Принимая во внимание общий уровень образования в России в середине XIX в., многопрофильную деятельность монастырей, содержание программ учебных заведений различного уровня и ведомственной принадлежности, нам представляется оправданным провести разделительную черту между начальным духовным и средним образованием (включая неполное) и квалифицировать последнее как достаточное для успешного управления различными сферами монастырской жизни.
Поэтому целесообразнее сравнить образовательный уровень настоятелей монастырей епархий различных регионов, исходя из вышесказанного. При таком подходе к проблеме выясняется, что в подавляющем большистве епархий более 50% настоятелей имело образование от неполного среднего до высшего. И лишь в 6 епархиях из 38 рассмотренных нами эта цифра была ниже половины, то есть большинство настоятелей здесь имели образование от домашнего до начального духовного. Последнее было характерно для Северного района (Архангельская и Вологодская епархии), Поволжья (Самарская и Пензенская), Кавказа и, как ни странно на первый взгляд, Санкт-Петербургской епархии. С другой стороны, в епархиях западных районов наблюдалась иная картина: в Волынской среднее духовное образование имело 67% настоятелей, высшее духовное и светское - 33%; в Литовской - высшее светское и духовное - 28,6%, незаконченное высшее - 14,2%, среднее духовное - 28,6% и столько же получило образование при монастырях.
Средний возраст настоятелей в 1859 г. составлял 53,7 лет при амплитуде колебаний 50 - от 32 до 82 лет. В этом отношении по всем епархиям наблюдается сходная картина, при незначительных колебаниях от 47 до 62 лет (исключения составляют Тульская, Саратовская и Оренбургская епархии, в отчётах которых фигурирует по одному человеку). Самым молодым на этот год был архимандрит одного из монастырей Ярославской епархии, возведённый в этот сан в 30 лет.
Средний возраст пострижения у настоятелей монастырей составлял 33 года, при разнице весьма значительной - от 13 (правда, этот единичный случай относится к Грузинскому экзархату) до 58 лет, а средний иноческий стаж - 21 (от 0 до 59 лет). Трёхлетний послуш-нический искус не всегда соблюдался даже в отношении представителей недуховных сословий. В целом, время пребывания в монашестве оказывало значительное влияние на роль и место человека в монастыре, его карьеру. Многие иноки, вышедшие из непривилегированных сословий, не имевшие достаточного образования, встали во главе монастырей после долгих лет монашества. Например, 70-летний игумен одной из обителей Нижегородской епархии, выходец из крестьян, учившийся лишь чтению и письму, только через 46 лет после пострижения стал иеромонахом в возрасте 63 лет, а ещё через 4 - игуменом20. В то же время, настоятель одного из монастырей Киевской епархии, постригшийся в 1800 г. 16-летним юношей, несмотря на то, что по своему происхождению принадлежал к дворянству и окончил патриаршую школу в Константинополе, титула архимандрита был удостоен лишь через 30 лет иноческой жизни2'.
Встречались примеры и противоположного характера. Так, один из священников Нижегородской епархии, окончивший местную семинарию и, по всей вероятности, вдовый, 6 сентября 1859 г. в возрасте 54 лет был пострижен в монашество, а через 2 дня стал архимандритом Арзамасского монастыря третьего класса22. Подобная практика, когда вдовые священники, имевшие специальное образование и большой опыт, быстрее других поднимались по служебной лестнице, была широко распространена, но всё равно такие случаи были исключительными. Следует также сказать, что для вдовых священников не существовало непременных гарантий успешной карьеры в монастыре. Например, выпускник духовной семинарии в Твери прослужил священником до пострижения 34 года. Спустя 2 года он, хотя и возглавлял монастырь, оставался в сане иеромонаха, несмотря на то, что в бытность
священником являлся благочинным и неоднократно получал архипастырские благодарности и священнические награды23.
Таким образом, социальное происхождение и образование, являясь существенно важными социальными характеристиками, всё же не оказывали решающего влияния на положение конкретного человека в монастыре, на его продвижение по монастырской иерархической лестнице. Если бы эти характеристики играли роль главного критерия при подборе кадров на настоятельские места, то, несомненно, эти места были бы укомплектованы соответствующим образом, по крайней мере в столичной епархии. В действительности же, как было показано, настоятели монастырей Санкт-Петербургской епархии были выходцами из крестьян, мещан, купцов и низов духовенства и в большинстве имели домашнее образование.
К концу XIX в. социально-демографические параметры настоятелей претерпели определённые изменения. Послужные списки 272 настоятелей из 36 епархий за 1899-1900 гг. (в данное число не включены возглавлявшие монастыри архиереи) позволяют воссоздать следующую картину24.
Доля выходцев из духовенства за истекшие 40 лет снизилась к 1900 г. с 72,6% до 45,6%, причём, как минимум 12% от общего числа настоятелей составляли овдовевшие священники. Она составляла менее 50% даже в епархиях Центрального и ЦентральноЧернозёмного районов: Московской, Ярославской, Орловской, Курской, Тамбовской, 0% - в Санкт-Петербургской, Калужской и Харьковской епархиях25. Также сократился удельный вес дворян и чиновников - с 9,8% до 6,5%, казаков - с 1,9% до 1,1%. Одновременно с этим увеличилось представительство выходцев из среды купечества - с 3,4% до 7,3%, мещан - с 5,3% до 8,4% и , особенно, крестьян - с 6,8% до 28,3%. Кроме того, в 1899-1900 гг. среди настоятелей по 0,8% составляли бывшие военные кантонисты и отставные унтер-офицеры, 1,1% - бывшие иностранные подданные (национальная принадлежность не указана).
Изменения в социальном составе настоятелей неизбежно должны были повлиять и на образовательные характеристики, так как сложившаяся в России система образования сохраняла сословный характер. Образование ниже неполного среднего имело 63,3% настоятелей, в том числе: начальное духовное - 9,3%, неполное начальное духовное - 4,6%, начальное общее - 18,2%, монастырское - 1,2%, домашнее - 30,2%, то есть доля последнего увеличилась с 1859 по 1899 г. почти в 3 раза, несмотря на то, что в данный период активно развивалась сеть общего и специального образования. Наряду с этим, существенно снизилась доля высшего духовного образования - с 25,4% до 3,9%, высшего светского - с 1,6% до 0,8%, среднего духовного - с 30% до 23,2% и, незначительно, неполного среднего духовного - с 6,6% до 5,4%. Удельный вес светского среднего образования не изменился, составив 2,3%. Кроме того, в 1899 г. по 0,4% приходилось на неполное высшее светское и неполное среднее светское (отмечено по одному случаю).
Пути карьеры особых изменений не претерпели. В числе исключений из правил прохождения иерархической лестницы можно отметить случай, когда коллежский асессор, врач по профессии, окончивший Казанский университет, по ходатайству ректора духовной академии был пострижен без испытательного срока в монахи в 33-летнем возрасте, а на следующий год стал архимандритом монастыря в Самарской епархии26.
Закрепляется в практике выдвижения настоятелей вариант, когда во главе обителей становятся бывшие офицеры. Настоятелем знаменитого Волоколамского Иосифова монастыря второго класса в 1900 г. был 49-летний архимандрит Михей, в мире - Михаил Фёдорович Алексеев, представитель столичной дворянской семьи. По окончании морского училища, он в 21 год начал службу гардемарином и отдал флоту 18 лет: служил на корвете «Ас-кольд», клипере «Алмаз», мониторах «Единорог» и «Латник», пароходе «Рюрик», лодке «Кореец». Смерть жены и отсутствие детей побудили его, выйдя в 39 лет в отставку в звании капитана первого ранга, поступить в 41 год вольнослушателем в Московскую духовную академию, где он сразу же постригся и был рукоположен иеродьяконом, а год спустя стал иеромонахом. В 1897 г. его назначили настоятелем Волоколамского монастыря и последовательно возвели в сан игумена и архимандрита27.
Подобный путь в то же самое время проделал полковник Леонид Михайлович Чичагов, будущий митрополит Серафим. Правнук одного из первых исследователей Ледовитого океана, внук морского министра, сын генерал-майора, выйдя в отставку в 34 года, в 37 он становится священником, а через 2 года после смерти жены принимает монашество27.
Г.Г. Прошиным было высказано мнение, что представителей дворянского сословия, выступавших основателями новых обителей, монастыри привлекали тем, что представляли «житие прохладное и беспечальное», так как вскоре дворяне становились настоятелями, сменив «дворянскую фуражку с красным околышем или парижскую шляпку на чёрный клобук»28. К тому же автор убеждён в крепостническом характере монастырей, даже тех, которые возникали во второй половине XIX - начале XX в.29. То есть читатель подводится к выводу, что монастырская жизнь копировала мирскую действительность, так же, как и она, была покрыта язвами социального неравенства, так что рядовому монаху - бывшему крестьянину - была уготована роль работника, а настоятелю - бывшему помещику - роль его хозяина.
Подобный взгляд чрезмерно упрощает ситуацию, хотя нельзя отрицать, что какая-то часть уходивших в монастырь не была лишена карьеристских соображений. Добившимся определённого положения в мирском обществе, на гражданской или военной службе не было необходимости менять привычный и вполне комфортный в материальном и психологическом отношении образ жизни, надевая на голову вместо офицерской или чиновничьей фуражки монашеский клобук, если на то не было иных причин.
Молодые дворяне шли в монастыри не за саном и положением, этого было гораздо проще добиться на светском поприще, где существовали все необходимые для этого условия, в том числе и связи. Кроме того, уход в монастырь был трудным шагом, требовал мужества и решительности, поскольку всегда вызывал недоумение в высшем свете, а иногда и противодействие со стороны родственников, родителей и даже «сильных мира сего».
В этом отношении показателен пример святителя Игнатия (Брянчанинова). Талантливый юноша, с детства стремившийся к Истине, был вынужден, вопреки своей и согласно отцовской воле, поступить и окончить главное инженерное училище в Санкт-Петербурге. За годы учёбы (1822-1826 гг.) он снискал себе звание первого ученика, уважение товарищей, расположение и покровительство Великого князя Николая Павловича, бывшего генерал-инспектором инженеров. Когда после окончания училища Дмитрий брянчанинов вместе с другом Чихачёвым решили подать в отставку, чтобы поступить послушниками в монастырь, им пришлось выдержать обвинения в трусости со стороны товарищей, разрыв отношений с родителями, родственниками и гнев императора. Поручик Брянчанинов, отказавшись от самых выгодных и лестных предложений о продолжении службы, всё-таки отстоял своё право на выбор и преодолел препятствия на пути к своей цели30.
О чувствах, обуревавших его уже на пороге монастыря, святитель Игнатий впоследствии писал: «... самое тело вопияло мне: Куда ведёшь меня? Я так слабо и болезненно. Ты видел монастыри, ты коротко познакомился с ними: жизнь в них для тебя невыносима и по моей немощи, и по воспитанию твоему, и по всем прочим причинам. Разум подтверждал доводы плоти, но был голос в сердце, думаю, голос совести, или, может быть, Ангела хранителя, сказывавшего мне волю Божию... Вступил я в монастырь, как кидается изумлённый, закрыв глаза и отложив размышление, в огонь или пучину - как кидается воин, увлекаемый сердцем, в сечу кровавую, на явную смерть»31.
В стенах монастыря дворяне могли встретить и знакомых им бывших крепостных, но характер отношений между ними был уже иной. Монахи из простолюдинов, если они занимали в силу стажа более высокое положение в братстве, отдавали распоряжения, привычно, как и к другим, обращались на «ты», иными способами проверяли степень смирения послушников из дворян. Святитель Игнатий, например, нёс послушание на поварне под надзором бывшего крепостного своего отца, нырял поздней осенью в холодную воду, чтобы распутать невод, терпел обращение «дворянчик»32.
Высказанный выше вывод о том, что социальное происхождение и образование не были определяющими координатами в системе ценностей монастырских братств, находит подтверждение и в данный период. В доказательство этого можно привести примеры, когда выходцы из крестьян, имевшие домашнее образование, занимали места настоятелей в видных монастырях. Во главе крупнейшего в Екатеринбургской епархии Верхотурского общежительного монастыря второго класса стоял игумен Арефа, происходивший из крестьян Орловской губернии. По выходе из податного сословия в 1889 г., он поступил в 24-летнем возрасте в Валаамский монастырь, через 3 года пребывания в нём стал послушником, в 30 лет - иеромонахом, в 35 - игуменом33.
Наместник Чудова кафедрального монастыря в Москве архимандрит Товия (в миру -Трофим Тихонович Цымбал) был в прошлом крепостным графа Д.Н. Шереметева из Воро-
нежской губернии. В 1852 г. в возрасте 17 лет стал сверхштатным послушником в Святогор-ской пустыни Харьковской епархии, в 20 лет определён штатным послушником и через 4 года пострижен и рукоположен в иеродиакона. С 1862 г. проживал в Свято-Троицкой лавре, где в 36 лет был возведён в сан архидиакона, в 53 года стал иеромонахом, в 58 назначен наместником Чудова монастыря. Архимандрит Товия, будучи, вероятно, деятельным человеком, неоднократно назначался на дополнительные должности в различные комиссии по строительству, реконструкции монастырей и церквей, сбору многочисленных пожертвований (даже в пользу голодающих не где-нибудь, а в Индии) и был награждён орденами Св. Анны третьей (в 1884 г.) и второй (в 1895 г.) степеней34.
Средний возраст настоятелей к началу XX в. увеличился с 53,7 до 64,5 лет. Увеличение среднего возраста, вероятно, связано с изменением социальных характеристик: увеличился удельный вес выходцев из крестьян, а они, не обладая необходимым образовательным цензом, становились во главе монашеских братств в более преклонном возрасте по сравнению с представителями других социальных групп. Амплитуда колебаний уменьшилась с 50 до 45: самым молодым был 34-летний иеромонах из крестьян, исполнявший обязанности настоятеля монастыря в Ярославской епархии, а самым старым - 79-летний архимандрит из вдовых священников Черниговской епархии. Колебание величины среднего возраста по отдельным епархиям было существенным: от 50,3 лет в Енисейской и 51,8 в Санкт-Петербургской - до 63 во Владимирской епархии35.
За истекшие с 1900 г. 12-16 лет социально-демографические характеристики настоятелей вновь претерпели существенные изменения. Обработанные данные 99 послужных списков настоятелей 19 епархий (к сожалению, документация за этот период представлена крайне неполно) показывают, прежде всего, значительные изменения социальных параметров36.
Основную часть настоятелей в 1912-1916 гг. составляли выходцы из крестьянской среды - 39,6%, представители духовного сословия оказались отодвинуты на второе место, составив 34,4%, при этом 39,4% от общего количества составляли вдовые священники. Были целые епархии, в которых не встречалось среди стоящих во главе обителей лиц выходцев из духовного звания, пример - Курская епархия, в которой насчитывалось 7 монастырей. В Калужской епархии только 1 настоятель из 8 происходил из семьи священника, в Московской - 9 из 21. Удельный вес мещанства повысился с 8,4% до 17,7%. Оставшаяся часть была представлена выходцами из казачества - 4,2%, дворянства - 2,1%, купечества и отставных нижних чинов - по 1%.
Получила распространение практика совмещения архиереями своих непосредственных обязанностей по управлению епархиями с настоятельскими, хотя последние носили лишь номинальный характер, так как монастыри управлялись наместниками. По одному монастырю викарные епископы возглавляли в Литовской и Тульской епархиях, по 2 - во Владимирской, Вологодской, Томской. Числились настоятелями монастырей и епархиальные архиереи. Настоятелем Гродненского Борисо-Глебского необщежительного монастыря второго класса в 1913 г. был 49-летний архиепископ Михаил (в миру - Василий Ермаков)37, Рижского Алексеевского необщежительного монастыря второго класса - 68-летний епископ Рижский и Митавский Иоанн (в миру - Иоанн Смирнов)38. В Московской епархии викарии возглавляли 4 монастыря, а в Волынской 4 архиерея (епархиальный и 3 викарных) управляли пятью монастырями (епископ Острожский Гавриил - двумя)39. При этом викарии занимали настоятельские места как в штатных, так и в заштатных монастырях, как в общежительных, так и в необщежительных.
Изменения образовательного уровня выглядели следующим образом. Прежде всего, доля высшего образования возросла с 3,9% до 11,3%. Настоятели, окончившие духовные академии, встречались лишь в епархиях центра и запада страны - Московской, Тульской, Псковской, Гродненской, Литовской, Волынской, Холмской, в то же время из 13 настоятелей монастырей Владимирской епархии и стольких же человек Вологодской не было ни одного с высшим духовным образованием. Удельный вес высшего светского образования сократился до 0%.
Сократилась и доля среднего духовного образования с 23,2% до 13,4%, неполного семинарского - с 5,4% до 2,1%, начального духовного - с 9,3% до 6,2% и его неполного варианта - с 4,6% до 3,1%. Незначительно повысился процент лиц со средним светским образованием (включая неполное и повышенное начальное) - до 3,1%. И, наконец, вновь увеличился удельный вес начального образования - с 18,2% до 22,7% и домашнего - с 31,4% до 38%.
Таким образом, 70% настоятелей в звании архимандритов, игуменов, иеромонахов имели образование ниже неполного среднего. Даже в центральных и западных епархиях, традиционно отличавшихся высоким образовательным цензом, эта доля составляла более половины: в Волынской (8 монастырей) - 72,5%, Московской (из 21 настоятеля) - 57%, Владимирской (из 13 человек) - 69%, Калужской - 87,5% (из 8 человек), Курской - 100% (из 7 игуменов и архимандритов).
«Носителями» общего начального и домашнего образования были выходцы из податных сословий, прежде всего крестьянства и мещанства. Образование в объёме программы духовного училища имели лишь игумены и архимандриты самых преклонных - за 60 и 70 - лет, которые становились монахами в конце 1850 - первой половине 1870-х годов, и, следовательно, обладавшие солидным иноческим стажем в 40-50 лет, а также пожилые вдовые священники.
Законы прохождения монастырской служебной лестницы оставались прежними. Как и ранее, сохранялись исключения из правил при прохождении послушнического искуса и для мещан, и для крестьян, а также режим наибольшего благоприятствования для овдовевших священников. Имевшие высшее духовное образование становились архимандритами в 29-30 лет, но в основном духовные академии заканчивали дети духовенства и дворян. Выходцы из крестьянской среды с низким образовательным уровнем, стоявшие во главе монастырей, чаще были в сане иеромонахов (48,7%), чем игуменов (21,6%) или архимандритов (29,7%), но управляли иногда самыми значимыми монастырями, в том числе и ставропиги-альными в качестве наместников. А в Волынской епархии один из монастырей возглавлял бывший крестьянин, имевший иноческий стаж всего 4 года.
Средний возраст настоятелей в 1912-1916 гг. составлял 54,8 лет, по епархиям этот показатель разнился от 62 (Владимирская) до 45 (Волынская). Абсолютная амплитуда колебаний составляла 44 года - от 32 до 76 лет. Средний возраст принятия монашеского пострига - 32,5 года, при разнице от 11 лет до 66. Средний иноческий стаж равнялся 22 годам, колебания - от 0 до 52 лет. По отдельным епархиям последний показатель разнился от 6 лет в Литовской епархии (2 монастыря) - до 27,3 во Владимирской (13 обителей).
Некоторые цифровые данные, приведённые в тексте, небезынтересно свести в таблицы для большей наглядности произошедших изменений.
Таблица 1
Изменение социального происхождения настоятелей православных мужских монастырей России, 1859-1916 гг. (%)
Сословие 1859 г. 1900 г. 1912-1916 гг.
Дворяне и чиновники 9,9 6,5 2,1
Духовенство 72,6 45,6 34,4
Купцы и почётные граждане 3,4 7,3 1,0
Мещане 5,3 8,4 17,7
Казаки и военные 1,9 2,7 5,2
Крестьяне 6,8 28,3 39,6
Как видно, налицо ясно выраженная тенденция снижения представительства двух сословий - дворянства и духовенства, на долю которых в 1859 г. приходилось 82,5%, а во втором десятилетии XX в. они занимали 36,5%. При этом доля дворянства снизилась за указанный период в 4,7 раза, духовенства - в 2,1. Наряду с этим наблюдается устойчивая тенденция роста доли детей мещан - в 3,3 раза, казаков и военных (нижних чинов) - в 2,7 и, особенно, крестьян - в 5,8, «отобравших» большинство у выходцев из духовного звания. Эти изменения были обусловлены, прежде всего, глобальными сдвигами в социально-политической сфере, в результате которых была преодолена сословная замкнутость духовенства, получило свободу крестьянство и повысилась общая социальная мобильность сословий.
Таблица 2
Изменение уровня образования настоятелей православных мужских монастырей России, 1859-1916 гг. (%)
Сословие 1859 г. 1900 г. 1912-1916 гг.
Высшее и неполное высшее духовное и светское 28,2 5,1 11,3
Среднее духовное 30,1 23,2 13,4
Неполное среднее духовное 6,7 5,4 2,1
Среднее и неполное среднее Светское 2,3 2,7 3,1
Начальное духовное 6,6 9,3 6,2
Неполное начальное духовное 3,1 4,6 3,1
Начальное общее 3,9 18,2 22,7
Домашнее 14,1 31,4 38
Изменение представительства социальной среды, выдвигавшей руководителей монастырей, неизбежно влекло за собой снижение их образовательного уровня в целом, так как система образования в стране продолжала сохранять пережитки сословности. Выходцы из непривилегированных сословий, кроме купечества и почётных граждан, в основном получали домашнее и начальное образование (последнее было представлено школами нескольких типов) как наиболее доступное для рядового массового потребителя и, к тому же, широко представленное и в городе, и в сельской местности. Поэтому, если в1859 г. 66,8% настоятелей соответствовало предложенному нами образовательному цензу (имело образование от высшего до неполного среднего), то в 1900 г. - уже 36,5%, а в середине второго десятилетия XX в. - лишь 30%.
Таблица 3
Изменение демографических характеристик настоятелей православных мужских монастырей России, 1659-1916 гг. (лет)
Показатель 1859 г. 1912-1916 гг.
Средний возраст 53,7 54,8
Абсолютная амплитуда колебаний возраста 50 (32-82) 44 (32-76)
Средний возраст пострижения 33,0 32,5
Средний иноческий стаж 21,0 22,0
Как видно, за пятьдесят с лишним лет демографические характеристики изменились крайне незначительно. Абсолютная амплитуда колебаний возраста, составлявшая в 1859 г. 50 лет (при нижней границе 32 и верхней 82 года), а в середине второго десятилетия XX в. -44 года (от 32 до 76), показывает, что институт настоятелей монастырей на протяжении всего рассмотреннного периода органически пополнялся, не переживая резких смен поколений. Среди главных лиц монастырей были люди не только различных возрастных когорт, но и поколений. В большей или меньшей степени они несли на себе отпечатки своего времени, являлись носителями черт определённой социальной психологии, формировавшей-
ся в конкретные исторические периоды в определенных слоях общества, а с другой стороны, выходили за рамки сложившихся стереотипов поведения, присущих отдельным сословиям, «выламывались» из строя, вызывая иногда недоумение своего окружения Отпечатки, наложенные сословными отличиями, за монастырскими стенами если и не исчезали сразу, то постепенно нивелировались
В целом, это обеспечивало диалог поколений и представителей различных социальных групп, консолидировавшихся на основе православной традиции, способствовало более глубокому, объемному осознанию роли и места монастырей, монашествующих в религиозной жизни в текущий момент и помогало понять обществу данную сторону деятельности церковного организма
Между отдельными церковно-административными единицами - епархиями происходили процессы взаимного обмена элементами церковного организма, в том числе и перемещение кадров среднего звена черного духовенства, вследствие чего некоторые социально-демографические характеристики настоятелей монастырей отдельных епархий и регионов не имели устойчивого характера, могли постоянно меняться По наиболее важным параметрам глубокопериферийные епархии иногда выглядели предпочтительнее центральных и столичных, что дает основание говорить о мощной интеграционной схеме в системе церковного управления территориями
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Духовный регламент Прибавление о правилах причта церковного и чина монашествующего § 27//Сборник памятников по истории церковного права преимущественно Русской церкви до эпохи Петра Великого/Сост В Н Бенешевич Пг, 1915
2 Там же §49
3 Там же §50
4 См Павлов А С Курс церковного права Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1912 С 221-223, Бердников И С Краткий курс церковного права православной церкви Казань, 1913 С 19
5 См Сборник законов о монашествующем духовенстве М , 1897 С 25
6 Там же С 23
7 Там же С 24
8 Там же С 23-24
9 Подсчеты выполнены по РГИА Ф 796 Оп 141 Д60 Обработанные данные охватывают в региональной последовательности следующие епархии Калужскую, Костромскую, Тверскую, Ярославскую, Нижегородскую, Тульскую, Курскую, Тамбовскую, Вологодскую, Архангельскую, Псковскую, Санкт -Петербургскую, Рижскую, Литовскую, Смоленскую, Полоцкую, Черниговскую, Харьковскую, Полтавскую, Волынскую, Подольскую, Киевскую, Варшавскую, Кишеневскую, Херсонскую, Донскую, Грузинский экзархат, Симбирскую, Пензенскую, Самарскую, Казанскую,Саратовскую, Вятскую, Пермскую, Уфимскую, Оренбургскую, Томскую, Иркутскую
10 РГИА Ф 796 Оп 141 Д 60 Л 116-117 об
11 Там же Л 204 об-225
12 Там же Л 789-808
'3 См Кузнецов А Самовольные школы в Оренбургской губернии // Оренбургские епархиальные ведомости 1894 №2 С 46-47
14 РГИА Ф 796 Оп 141 Д 60 Л 843
15 Там же Л 116 об-117
16 Там же Л 106 об
17 Там же Л 100-100 об
18 Там же Л 63-63 об
19 Там же Л 93 об -94 об
20 Там же Л 520 об -531
21 Там же Л 558-571
22 Там же Л 525 об -528
23 Там же Л 371 об -372 об
24 Подсчитано по РГИА Ф797 Оп 70 Зстол, 2отд Д251 Л 1-490 Представлены следующие епархии Архангельская, Варшавская, Владимирская, Вологодская, Волынская, Воронежская, Донская, Забайкальская, Енисейская, Екатеринбургская, Казанская, Калужская, Кише-невская, Курская, Литовская, Минская, Московская, Новгородская, Олонецкая, Оренбург-
екая, Орловская, Полоцкая, Полтавская, Псковская, Рязанская, Самарская, Санкт-Петербургская, Саратовская, Смоленская, Тамбовская, Тверская, Уфимская, Финляндская, Харьковская, Черниговская, Ярославская.
25 Имеются в виду лишь те епархии, в которых насчитывалось четыре и более монастырей.
26 РГИА. Ф.797. 3 стол. 2 отд. Д.251. Л.131 об.-140.
27 Серафим (Чичагов Л.М.). Да будет воля твоя. 4.1-2. М; Спб., 1993.
28 Прошин Г.Г. Чёрное воинство. М., 1988. С.123.
29 Там же. С.117-123.
30 См.: Лесков Н.С. Инженеры - бессребреники //Лесков Н.С. Собр. соч.: В 12 т. Т. 2. М.,1989; Жизнеописание епископа Игнатия (Брянчанинова), составленное его ближайшими учениками в 1881 году//Творения святителя Игнатия. Т. 1. Сретенский монастырь, 1996.
31 Творения святителя Игнатия. Т. 1. С.562-563.
32 Творения святителя Игнатия. Т. 1. С.26-27.
33 РГИА. Ф.797. 0п.70. 3 стол. 2 отд. Д.251. Л.131 об.-140.
34 Там же. Л.286-289.
35 В отчётах за 1900-1901 гг. по ряду епархий не указан возраст настоятелей. Возрастные характеристики указаны в отчётах следующих епархий: Московской, Владимирской, Ярославской, Рязанской; Курской, Орловской; Санкт-Петербургской; Архангельской, Вологодской; Литовской; Смоленской; Черниговской; Казанской, Самарской; Донской; Екатеринбургской, Енисейской.
36 Подсчитано по: РГИА. Ф.797. 0п.200. 5 стол. 1 отд. Д.5; Ф.797. 0п.202. 5 стол. 1 отд. Д.5. За период с 1912 по 1916 гг. были обнаружены и обработаны данные по следующим епархиям: Владивостокской (1913), Владимирской (1913), Вологодской (1916). Волынской -(1913), Гродненской (1913), Донской (1914), Екатеринославской (1913), Енисейской (1913), Забайкальской (1913), Калужской (1914), Курской (1916), Литовской (1915), Московской (1914), Омской (1912), Псковской (1916), Рижской (1914), Томской (1912), Тульской (1914), Холмской (1914). При подсчетах не были учтены возглавлявшие монастыри архиереи.
37 РГИА. Ф.796. 0п.200. 5 стол. 1 отд. Д.5. Л.30-30 об.; ППБЭС. Т. 2. СПб., 1911. С. 1579-1580.
38 РГИА. Ф.796. Оп.200. 5 стол. 1 отд. Д.5. Л.96-96 об.
35 Там же. Л.81-82, 15 об.
B.C. Кобзов, В. А. Кузнецов
Военная подготовка казачьей молодежи в 70-80-е годы XIX века
Оренбургское казачье войско как единая структура сложилось во второй четверти XVIII века и своим основным предназначением имело охрану Оренбургской военно-пограничной линии. Служба в укреплениях и форпостах линии требовала от казачьих отрядов высокой боевой выучки, которая приобреталась казаками во время службы, хотя известен один из приказов атамана исетских казаков сотника Севастьянова, датируемый первой половиной Will века, предписывавший атаманам казачьих команд крепостей организовывать воинское обучение молодых казаков задолго до их выхода на кордонную службу. Но все же организованный характер обучение получило только с началом XIX века, когда Оренбургское казачье войско стало выставлять воинские команды, в том числе и целые полки, на так называемую полевую службу.
В первой половине века, несмотря на многочисленные указания военных губернаторов П.П.Сухтелена, В.А.Перовского, В.А.Обручева, единой системы обучения в войске так и не сложилось. Только во второй половине 50-х годов этой проблеме было уделено первостепенное значение, в войске была создана учебная сотня, а молодежь стали эпизодически собирать по станицам на несколько дней для обучения воинскому ремеслу. С принятием нового устава о воинской повинности и положения о военной службе оренбургских казаков со второй половины 70-х годов XIX века сроки их нахождения на военной службе были окончательно установлены. Каждый годный по состоянию здоровья казак должен был прослужить 12 лет в строевом разряде, после чего он переводился в войсковой запас и находился в нем еще 8 лет. После выслуги 20-летнего срока казаки могли быть призваны на службу только в войсковое ополчение по особому указу. Служилый состав разделялся на три категории: 1) подготовительный, в котором казаки получали первоначальную военную подготовку; 2) строевой; 3) запасной. Казаки строевого разряда делились в свою очередь
