CC BY
253
СОЦИАЛЬНОДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЛИЧНОСТИ КОРРУПЦИОНЕРОВ
Цагикян С.Ш., к.ю.н., профессор кафедры уголовного права и процесса
Российско-армянский государственный университет, г. Ереван
Перейти на Главное МЕНЮ
Вернуться к СОДЕРЖАНИЮ
Методологической основой криминологического учения о личности преступника является общефи-лосовская концепция личности. Это означает, что проблема личности преступника должна решаться на основе филосовского учения о человеческой личности, где личность рассматривается как социальная сущность человека, обусловленная системой общественных отношений и проявляющаяся в позициях, которые индивид занимает в бесчисленном множестве контактов и связей с другими людьми.
Одно из важнейших методологических ориентиров в этом отношении служит то положение, что сущность личности составляет не ее абстрактная природа, ее кровь или борьба, а ее социальное качество.
Указанные положения являются исходными для изучения личности любого типа в том числе и личности преступника. В одной из самых первых монографий, посвященных проблеме личности преступника, российский правовед А.Б.Сахаров отмечал, что уголовное право интересует общественно опасные действия человека: “Но именно потому, что это человеческие действия, его интересует сам человек, его личность, как в связи с данным деянием, так и помимо его.” Такой подход опирается на одно из краеугольных положений уголовного права, согласно которому основанием уголовной ответственности является общественно опасное деяние, выражающее общественную опасность личности. Именно этим обусловлены единство и взаимосвязь уголовно - правовых и криминологических признаков, характеризующих личность преступника.
Глубокое и всестороннее исследование личности преступника имеет важное научное и практическое значение для решения всего комплекса вопросов, связанных с задачами борьбы с преступностью в целом и с коррупцией в частности. С этой точки зрения, в юридической литературе глубоко исследуются уголовно-правовые, социально-
психологические, криминологические и другие важные аспекты проблемы личности. В этом контексте, особый интерес представляет исследование
криминологического аспекта этой проблемы с тем, чтобы показать взаимосвязь личностных особенностей коррупционеров и особенностей их преступной деятельности. Исходной предпосылкой такого анализа является положение криминологии о том, что характеристики преступности определяются не только видами, способами, социальными последствиями преступных посягательств, но и личностными характеристиками субъектов, совершающих преступления.
Личность преступника является одним из центральных понятий криминологической науки. Роль и значение этого понятия обусловлены тем, что криминология рассматривает преступное поведение, как результат взаимодействия социальных условий и личностных особенностей индивида. Личность преступника, как отмечается в криминологической литературе, является наиболее широким и емким понятием, выражающим социальную сущность лица, сложный комплекс характеризующих его признаков, свойств, связей, отношений, его нравственный и духовный мир, взятые в развитии, во взаимодействии с социальными и индивидуальными жизненными условиями и в той или иной мере определившие совершение преступления.
Сказанное означает, что личность преступника -важное звено в объяснении преступного поведения. Оно предусматривает сочетание объективных и субъективных детерминант. Внешне (объективные условия) детерминируют поведение личности в зависимости от нравственно-психологических свойств и качеств. В самом деле, как и всякая человеческая личность, личность преступника включает в себя определенную систему нравственнопсихологических свойств: взглядов, убеждений, установок, жизненных целей и т.д., которые находятся в диалектическом единстве с ее социальными свойствами и проявлениями, и потому, должны рассматриваться в этом единстве.
Анализ и описание особенности преступной деятельности коррупционеров крайне трудно отделить от характеристики личности преступника. Методология и методика такого анализа должна учитывать неразрывное единство, взаимопроникновение и взаимодействие личностных свойств преступников и особенностей реальных проявлений их преступной деятельности. Как неоднократно указывалось, наиболее опасным проявлением коррупции является взяточничество, которое охватывает различные виды такого рода преступной деятельности: получение, дача взятки и посредничество во взяточничестве. Их общность во многом основана на определенных уголовно-правовых и криминологических признаках. Вместе с тем, указанные признаки в силу существенно разного характера субъектов предопределяют значительные различия в характеристике личности соответствующей категории преступников, а также в особенностях их преступ-
Цагикян С.Ш.
КОРРУПЦИОНЕРЫ
ной деятельности и потому выявление их специфики требует дифференцированного анализа.
Согласно проведенных в Армении исследований за период с 1980-2004гг. в общем числе изученных уголовных дел за взяточничество осужденные за получение взятки составили 56%, за дачу взятки 37%, за посредничество во взяточничестве 7%. Последний показатель указывает на то в какой мере взяткополучатели и взяткодатели обходятся без помощи посредников и, соответственно, какова распространенность посредничества, а также сфера оказываемых ими “услуг”. Как показывает практика, доля участников посредников во взяточничестве за последние два десятка лет, фактически, не меняется и в большинстве случаев взяткодатели и взяткополучатели обходятся без посредников.
Переходя непосредственно к социально-
демографической характеристике личности взяточников, следует помнить, что те или иные демографические явления и процессы, происходящие в обществе, так или иначе находят свое отражение в самых различных социальных группах, в том числе и среди лиц, совершающих преступление. Именно поэтому в криминологической характеристике личности преступника важное место занимает ее социально-демографические признаки. Это тем более важно, потому что ученые-криминологи, исследовавшие особенности социально-
демографических свойств преступников, установили ряд следующих характерных связей и зависимостей:
- между принадлежностью преступников той или иной социально-демографической группе и характером совершаемых ими преступлений;
- между социально-демографическими изменениями и процессами, происходящими в обществе в целом и изменениями в составе лиц, совершивших преступление;
-различного рода связи между отдельными социально-демографическими признаками личности той или иной категории преступников и особенностями их преступной деятельности.
Социально-демографическая характеристика
личности коррупционера и, в частности, взяточника представляется такими признаками, как пол, возраст, социальное положение, образование, судимость, дифференцированных по видам и субъектам коррупционных преступлений, а также характеру самих преступных действий. Так, по данным проведенных исследований субъектами преступлений по делам о получении взятки доля мужчин составляет 92%, а что касается взяткодателей, то здесь, в распределении осужденных по полу, зафиксированы более заметные различия.
Если в период с 1982-1991 гг. почти в половине изученных дел взяткодателями являлись женщины (45%), то за последующий период (1992-2004гг.) этот показатель резко уменьшился до (19%). Объясняется это в основном распространенностью в
СССР, так называемых, “семейных” взяток, которые давались обычно за удовлетворение семейных интересов и потребностей, таких как: жил. площадь, мебель, устройство детей в детские учреждения, учебные заведения и т.п. В этих случаях женщина часто являлась инициатором дачи взятки и сама вступала в непосредственный контакт со взяткополучателем либо посредником. В последствии, с изменением общественно-политической системы правления в Армении и отменой функции государственного обеспечения населения жилой площадью, отсутствием дефицита товаров и услуг, внедрением платного обучения - эти сферы стали менее подвержены коррупцией.
Рассматривая результаты анализа данных о возрастных параметрах взяточников, заметим, что сам по себе возраст не представлял бы криминологического интереса, если бы с ним не были связаны, социальный статус личности, характер и степень ее социализации, социально-психологические особенности личности преступника и т.д.
По данным советского периода, среди взяткополучателей лица в возрасте от 30-40 лет составляли 38%. От 40-50 лет-39%, свыше 50 лет-23%, то есть 62% этих лиц совершали преступления после достижения сорокалетнего возраста. В последствии за период 1992-2003гг возрастные показатели среди взяткополучателей снизились: в возрастной категории 30-40 лет - до 32%, в возрастной категории 40-50 - до 31%, а в возрасте свыше 50 лет увеличились на 3%. В то же время, появилась новая возрастная группа до 30 лет составляющая 11%. Указанное говорит о том, что объективно развивается тенденция к снижению возрастного “ценза” для занятия тех или иных должностей. Так, средний возраст взяткополучателей за сравниваемые периоды с 43 лет снизился до 38 лет, а взяткодателей - с 42 до 39 лет.
Здесь взаимодействуют два фактора фактически нивелирующие возрастные различия. С одной стороны, все более заметно просматривается общая тенденция к снижению возрастного ценза для занятия тех или иных должностей; с другой стороны, среди взяткодателей равномерно представлены все возрастные группы: это и лица, достигшие пика социальной активности, и лица более молодого возраста, сами вступающие в контакт с взяткополучателями.
Ощутимая дифференциация отмечена при сравнении образовательного уровня взяткополучателей и взяткодателей. В частности, среди взяткополучателей, количество лиц, имеющих высшее образование , по сравнению с советским периодом с 71% повысился до 80%, и это свидетельствует, что взяточник ныне стал более образованным и изощренным. Что касается возрастного ценза взяткодателей, за сравниваемое время, он не изменился и остался в пределах 47%. В то же время, если ранее среди взяткодателей почти половина не имела
даже среднего образования, в настоящее время этот показатель снизился до 0.2%. Вместе с тем, оценивая полученные данные следует иметь в виду, что высокий уровень образования сам по себе вовсе не является антикриминогенным фактором, что пробелы в нравственном воспитании не могут компенсироваться даже высоким образованием, ибо в целом ряде случаев дефектные психологические качества и нравственные позиции личности не позволяют преодолеть конфликтные ситуации, имеющие место в реальной действительности. Это положение, уже давно, ставшее в криминологии общепринятым, особенно хорошо проссматривает-ся приминительно к взяткополучателям.
Значительный интерес представляют данные о социальном положении обследованных взяткодателей. Так в общем числе таких дел, рассмотренных судами Армении, за период с 1980-1991 гг., на долю служащих приходилось 56%, рабочих-22%, пенсионеров-6% и 16% безработных. А за период с 1992-2003гг. взяткодателей среди служащих уже 28%, безработных-59%. Очевидно, что за сравниваемые периоды, картина резко изменилась, в постсоветский период доля служащих-
взяткодателей уменьшилась вдвое, а безработных увеличилась втрое.
Все перечисленное выше свидетельствует об увеличении состояния безработицы в стране за счет резкого уменьшения производственного потенциала. После разгосударствления собственности, подавляющее большинство предприятий, из-за отсутствия инвестиций, законсервированы, а так же произошло сокращение служащих бюджетных организаций и государственных аппаратов. Для определенной массы безработных, посредничество, в том числе “мнимое” посредничество во взяточничестве стало своеобразным промыслом для получения средств проживания.
Полученные данные имеют определенное профилактическое значение, ибо они ориентируют на выявление криминогенных факторов, специфичных для различных социальных слоев и групп населения. Это тем более важно, что между характером совершенного преступления и характером трудового участия в общественном производстве, существуют, как показывают криминологические исследования, определенная взаимосвязь. Указанное в известной мере отражает, в частности, область притязаний тех или иных социальных групп, специфику потребностей и интересов, реализуемых с
помощью взятки. Следует иметь в виду, что на уровне конкретного преступления, социальное положение преступника в генезисе преступления само по себе, может и не иметь какого-либо существенного значения. Однако, когда анализируется то общее, что характеризует всю совокупность преступников, то в этом случае их социальное положение выступает уже в качестве фактора, определяющего и самих индивидов, и ситуации совершаемых ими преступлений. При этом такие признаки социального положения, как служащий, предприниматель, рабочий требуют конкретизации, путем выделения тех или иных структур, учитывающих различный характер деятельности.
В любом случае указанное распределение в определенной мере отражает различие в интересах тех или иных социальных групп и, лежащих в основе этих интересов, потребностей. С другой стороны, представительство той или иной социальной группы, отражая область ее притязаний, указывает на разнородность потребностей и интересов, реализуемых с помощью взятки. Возможно, приведенные результаты нуждаются в тех или иных коррективах. Однако, важно подчеркнуть необходимость дифференцированного учета криминогенной активности тех или иных социальных групп, каждая из которых формирует свое отношение к взяточничеству.
Использованная литература
1. Сахаров А.Б. “О личности преступника и причинах преступности в СССР”. М. 1961 с.15.
2. Аванесов Г.А.”Криминология и социальная профилактика.” М., 1980г.
3. Коробейников Б.В., Кудрявцев В.Н., Панкратов В.В. “Понятия советской криминологии. М. 1985г.
4. Антонян Ю.М. “Изучение личности преступника. М., 1982г.
5. Саркисов Г. Социальная система предупреждения преступлений Ереван,1975, с.70-75.
6. Саркисов Г. Индивидуальная профилактика преступлений, Ереван, 1986, с.36-46.
7. Кузнецова Н. Проблемы криминологической детерминации. М., 1984, 202 с.
8. Криминология. Учебник. Под ред. Кудрявцева В., Эминова В. М., 1995, 262 с.
9. Криминология. Учебник. Отв. редактор Кудрявцев В.,1999, 350 с.
10. Ларьков А. Коррупция ( состояние и организация противодействия). В кн. Экономическая преступность и коррупция. Сборник научных трудов. М., 2003, с. 14-30.
