CC BY-NC-ND
30
Е.В. Суший
СОЦИАЛЬНАЯ ТОПОЛОГИЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
В статье рассматриваются современные подходы макросоциального конструирования. Анализируются психосоциокультурные особенности социально-политической организации общества в данных ему пространственно-временных условиях, а также обеспечивающие устойчивость организации базовые институции, качественные свойства которых способны сохраняться в условиях трансформации. Предпринята попытка построения универсальной и одновременно прикладной теоретической модели, позволяющей рассматривать социально-политическую организацию общества в контексте социокультурной метрики и топологии. Предполагается возможность применения данной модели в изучении закономерностей, особенностей и факторов становления, функционирования и развития институциональных структур и практик государственного управления в общеэволюционном социокультурном контексте.
Ключевые слова: социальное пространство, социокультурная метрика, топология, государственность, универсальный эпохальный цикл.
Социальные концепции, претендующие на объяснение и понимание достаточно широкой, внутренне связанной области социальных явлений или общества в целом, в большинстве случаев создают некоторую динамичную или статичную упорядоченную, в идеале непротиворечивую модель общества, раскрывающую любое событие в связи со структурным, культурным и историческим контекстами, с индивидуальными и коллективными действиями членов общества. Такая модель становится основой дальнейшего эмпирического анализа, позволяющего выявить как универсалии, так и уникальные особенности изучаемого явления социальной действительности: «взаимодействие теории и эмпирического
© Суший Е.В., 2011
исследования способствует как пониманию отдельного случая, так и расширению общего правила»1. Потребность поиска теорий и методов анализа, соответствующих системной сложности изменений современной действительности, существенно меняющих представления о национально-государственном развитии стран, влияющих на социально-личностные характеристики, психологический и другие аспекты жизни человека, побуждает нас обратиться к вопросу о социально-топологических основах национально-государственной организации социального пространства.
В данной статье выстраивается теоретическая модель, позволяющая представить социальное пространство и его государственную организацию в контексте социокультурной метрики и топологии, историческая динамика которых подчинена логике циклического развития. Если быть более точным - позволяющая раскрыть в фокусе развертывания универсального эпохального цикла топологию государственности, метрическую основу которой составляет психосоциальная (ментальная) и культурно-символическая (духовная) среда, аксиологически опосредующая мотивацию действующих субъектов.
Социальная действительность, описываемая в системе значений, определяющих ее разнообразие, множественность и вариативность в заданных пространственно-временных условиях, может быть рассмотрена как топологическое пространство. Понятие пространства, которое характеризует взаимное расположение (порядок) сосуществующих объектов (точек), заимствовано из математики. Предполагается, что математическое пространство может состоять из элементов любой природы, и закономерности его построения и функционирования можно методологически использовать в комплексных исследованиях как точных, так и социогумани-тарных наук. Поскольку элемент пространства, или точка множества, представляющего пространство, получает содержательную предметную интерпретацию в соответствии с исследуемой проблемой, постольку по мере обращения к более конкретной предметной области понятие пространства становится менее абстрактным и приобретает социально-топологическую функцию.
Наиболее употребительным за пределами математики является понятие метрического пространства. Такое пространство представлено множеством точек, расположенных в некоторой метрике, т. е. по заданному правилу определения расстояния между двумя точками множества. Каждое метрическое пространство может быть превращено в топологическое - этот математический термин, или знаковая конструкция, дает обобщающий образ метрического пространства. Топологическое пространство (греч. topos - место,
околица) представляет собой произвольное множество, в котором система факторов одного порядка - подмножеств в их предельном соотношении - задает его топологическую структуру, или топологию. Типы пространства и соответствующей ему топологии задаются исходными аксиомами и правилами метрики. Топос формируется взаимной близостью (сходством) социальных феноменов, образующих пучок причинно-следственных рядов, поэтому любая существующая позиция в многомерном пространстве может быть определена исходя из многоуровневой системы координат, значения в которой коррелируют с соответствующими различными переменными2.
Составляющие социальную действительность элементы, их изменения и развитие, рассматриваемые как совокупность топологических и метрических свойств, отражают нелинейные и качественные особенности образования социальных пространств, корреляционный анализ которых позволяет как выявить их уникальные особенности, так и придать сформулированным закономерностям универсальный характер. Примеры использования топологической метафоры находим у П. Сорокина, который обозначил социальное пространство как многомерное, т. е. имеющее больше трех измерений и, следовательно, горизонтальные и вертикальные (стратификационные) параметры3. П. Бурдье, описывающего социальный мир как многомерное пространство, конституируемое по принципам дифференциации и распределения, и отмечающего, что социоанализ представляет собой социальную тополо-гию4; в теории структурации Э. Гидденса, задающей пространственно-временную контекстуальность социальной жизни и общественных институтов5; в акторно-сетевой теории Б. Латура, Дж. Ло и М. Каллона, рассматривающих сеть отношений как топологическую систему, определенную «форму пространственности», что позволило, например, Дж. Ло сформулировать исследовательскую программу, которую также можно назвать социальной топологией6, и т. д. Данный подход, особенно в условиях непрерывных трансформаций, дает видение как самой динамической структуры пространств социальных различий, так и социологически конструируемой единицы того или иного пространства, что позволяет исследовать социальное пространство меняющейся структуры: социальные различия, социальные отношения, пространство/время социального мира, свойства социальных позиций, практик и практических схем, взятых в их взаимодействии7.
Каким образом теория социального пространства может быть адаптирована для анализа государственной организации общественной системы? Данный подход предполагает как рассмотрение
системных характеристик пространства (определение его структурно-функциональной, соответственно институциональной, организации), так и выявление культурно-символических и психосоциальных факторов - общекультурных принципов, идеалов, ценностей, которые являются господствующими в обществе в тот или иной период его развития.
Топос всегда связан с неким локальным порядком, которому соответствуют определенные структуры, легально или легитимно закрепляющие позиции составляющих его элементов и определяющие действия практических схем и практик, т. е. реально существующие социальные системы функционируют как единое целое. Целостность (единство) как основная системная характеристика общества определяет зависимость каждого элемента, части, свойства и отношения от его места и функций внутри системы. Используя системный и структурно-функциональный подходы можно представить общество и любой его компонент как определенный тип системы, состоящей из разнородных взаимосвязанных элементов и подсистем, свойств и отношений, созданной индивидами на основе механизма обратной связи, целью которой является реализация социально значимых принципов в жизнедеятельности индивидов с помощью законов, действующих в определенных гра-ницах8. Явления социально-политической, в частности государственно-управленческой, действительности в их культурно-исторической целостности и взаимосвязи раскрываются в рамках институционального и социокультурного подходов. Оба подхода представляют социетальный ракурс видения общества как целостной структурированной системы, основой которой выступают либо институциональные, либо культурные компоненты. Это позволяет анализировать траектории и содержание социальных изменений, в том числе и в исторической ретроспективе, а также рассматривать комплекс социальных взаимодействий от социальных практик до базовых институтов, существующих в заданном социокультурном контексте и задающем эти структуры, особенности их преломления в различных условиях, ценностных доминантах и опыте личности9. Таким образом, задавая топологию государственности, мы одновременно создаем предпосылки к рассмотрению целостного комплекса взаимосвязанных условий, определяющих структурную организацию государства и динамику его развития в определенный момент истории.
Опыт функционирования государственно-управленческих институтов аккумулируется в определенных традициях и стереотипах, которые на всяком новом преобразовательном витке развития выступают как некие предпосылки и условия, как своего рода куль-
турно-символическая среда, задающая приоритетные ценности, определяющие, в свою очередь, государственные нормы и установления, принципы властной организации и порядка общения, правила политических и экономических отношений10. С другой стороны, культурно-символическая среда задает особенности реального функционирования государственных институтов и деятельности субъектов государственного управления, их структурное оформление и развитие в определенном историко-культурном контексте. Таким образом, анализ государственно-управленческих отношений на более широком культурно-историческом фоне позволяет выявить взаимообратную обусловленность влияния культурных традиций на характер институциональных преобразований и трансформацию культурной среды под действием институциональных изменений в ту или иную эпоху.
Генетический структурный анализ (или «генетический структурализм», по определению П. Бурдье) объективных структур различных социальных пространств неотделим от анализа генезиса ментальных структур индивида, через которые он воспринимает социальное пространство и которые являются продуктом инкорпорации социальных структур, а также от анализа генезиса самих этих социальных структур, их исторической обусловленности11. Если мы попробуем представить человека внутри социального пространства, то он, с одной стороны, предстает как «герой времени» - исторический психотип, носитель социокода, а с другой -как социальный агент (Т. Парсонс, Э. Гидденс, П. Бурдье), конституируемый в данное социальное пространство посредством властно-управленческих отношений, в которых он занимает ту или иную позицию (место), определяющую его включенность в реальный процесс непрерывного социокультурного взаимодействия.
«Антропологический поворот» современного социогумани-тарного знания поставил человека и его культурное развитие в центр исторических перспектив, обострил вопрос взаимосвязи организации реальной действительности и познающего, действующего (творящего) и переживающего субъекта истории. Поскольку социальное и психическое едины - психическое социально-исторически детерминировано (Л. Выготский, С. Рубинштейн, А. Леонтьев, А. Брушлинский), следовательно, в процессе развития сложных социальных систем, особенно в переходные моменты истории, изменяется не только их внешняя, социальная, материальная сущность, но и внутренний, психический, идеальный мир людей, их поведенческие стереотипы, ценностные ориентации и социальные нормы, т. е. меняется социотип человека, его психосоциальная культура12.
Институциональные формы и социокультурные практики предопределяют доминирующий в конкретно-историческую эпоху психосоциальный тип личности, который, в свою очередь, в определенной степени является «виновником» институциональной данности. Это объясняется тем, что структурная организация воздействует на включенных различным образом в нее людей и вынуждает их развивать культурные предпочтения, социальные поведенческие формы и психологические склонности13. В то же время нельзя не согласиться с мнением, что «психическое (верования, страсти и т. д.) чаще, чем это принято считать, лежит в основе социального (общественных структур, продуктов, институтов и т. п.)»14. Более того, если психическое соотнести с общим контекстом - социальной реальностью, источником которой выступает личность, или с цивилизацией, то глубинные процессы истории могут прочитываться не иначе, как процессы, обусловленные сознанием15. Иными словами, общественно-историческая обусловленность человеческой психики неразрывно связана с психической детерминацией социального, следовательно, адекватно раскрыть национально-государственную организацию социального пространства возможно только в ее психосоциокультурном измерении.
Универсальных, в равной мере пригодных для всех стран и народов технологий управления не существует, поскольку они проявляются конкретно, используются субъективно в зависимости от объективных обстоятельств16. Введение психического компонента позволяет рассматривать государственное управление через призму двуединого социально-психологического процесса развития личности и общества, детерминированного культурой. Психосоциокультурное измерение пространства государственности раскрывает диалектическую связь объективных условий и субъективных особенностей жизнедеятельности общества, в том числе и в сфере государственно-управленческих отношений, что имеет как научную, так и практическую значимость.
Итак, государственность пространственно или топологически множественна. Для ее описания необходимо:
- выделить ключевые, системообразующие константы, в том числе внешние условия, структурирующие социальное пространство;
- определить инвариантные, неизменные и независимые от внешних условий и преобразований свойства, организующие данное пространство;
- выявить качественные характеристики компонентов государственности (формы-структуры, свойства-функции), «активные» метрические (социально-материальные, культурно-символические
и психосоциальные) формы, их проявления и особенности влияния на топосы, обусловливающие коммуникативные практики входящих в них и действующих субъектов;
- раскрыть закономерности, детерминирующие взаимообращения психосоциальных и социально-культурных (институциональных) компонентов, структурирующих пространство государственности.
При этом логика конституирования национально-государственной организации социального пространства и динамические характеристики, определяющие ее особенности в тот или иной период исторического развития, могут быть рассмотрены в логике циклического развития.
В отличие от преобладающих в теориях циклистов идей, в соответствии с которыми социальные циклы описываются подобно жизненному циклу развития личности (О. Шпенглер, Н. Данилевский, Л. Гумилев и др.) или как совокупность повторяющихся циклов (Дж. Вико, А. Тойнби, П. Сорокин, Н. Кондратьев, П. Штомпка и др.), в украинской школе архетипики (Э. Афонин, А. Бандурка, А. Мартынов, Е. Донченко и др.)17 разрабатывается концептуально иной подход к анализу общественно-исторического развития, в основе которого лежат представления о нелинейном характере исторического процесса. Этот подход аккумулирован исследователями в модели «универсального эпохального цикла» и в психодиагностических методиках количественного и качественного анализа социетальных свойств, состояний и процессов.
Согласно модели «универсального эпохального цикла» личность, общество и цивилизация, рассматриваемые как разновеликие социальные системы, «проживают» пять циклов, каждый из которых образован структурой из четырех элементов: «революция» ( «инволюция» ( «коэволюция» ( «эволюция», подчиненных логике смены нормативно стабильных/устойчивых (инволюция, эволюция) и транзитивных, переходных, системно-кризисных (революция, коэволюция) периодов общественного развития. При этом революция выступает неким интегратором результата общественного развития в предыдущем цикле, в том числе порождает коллективистского в своей сущности субъекта «Мы». Контроверзой к нему является период коэволюции, порождающий самодостаточную субъектную сущность «Я». Переходные периоды характеризуются аномией, «размытостью» или противоречивостью старой/новой социальной нормы, фрустрацией общественного сознания, ценностно-нормативными противоречиями. Нормативные периоды общественного развития характеризуются стабиль-
ностью (для статической природы инволюции) или динамическим равновесием (для динамической природы эволюции) социальной нормы, которая обеспечивает свертывание или усложнение социальной структуры при сохранении определенного соответствия между ценностно-нормативной структурой, интерактивной структурой и структурой интересов18.
Революцию и коэволюцию как переходные общественные состояния объединяет идея радикальных психосоциальных и социально-материальных (институциональных) изменений, разделяет же их содержание субъектности. Революция, формируя субъект «Мы», утверждает в обществе эмоционально-чувственный психотип личности, которому характерны такие свойства, как экстраверсия, эмоциональность, иррациональность, интуитивность, экстернальность, экзекутивность, в то время как коэволюция, формирующая субъект «Я», утверждает в обществе рациональный психотип личности и, соответственно, характерные для него свойства: интроверсию, прагматичность, рациональность, сенсорность, интернальность, интенциональность.
Интерпретация логики государственной организации при использовании структуры цикла может варьироваться в зависимости от отличий ритмов и периодичности циклов. П. Сорокин и Р. Мер-тон сформулировали фундаментальную зависимость социального времени от социальных структур, когда система времени варьируется вместе с социальной структурой, а точки отсчета социального времени определяются социально значимыми событиями, т. е. социальное время у них имеет социальные истоки и наполнено культурным содержанием19. В сложной, калейдоскопической динамике фаз характеризуемых циклов психосоциальные, культурно-символические особенности, институциональные компоненты и коммуникативные практики различных национально-государственных образований приобретают иной смысл и особенную внутреннюю логику, характерную для того или иного периода истории. При этом в соответствии со шпенглеровской идеей о «созвучности общественно-исторических эпох» оказывается, например, что постмодерн сущностно созвучен с эпохой Просвещения и Римской эпохой, в которых мы вполне можем найти намеки на современных постмодернистские идеи.
Поскольку циклы национально-государственных образований стран мира находятся в разных фазах «универсального эпохального цикла», сознание фиксирует их как усредненную линейность развития; когда же фазы разных циклов одного и того же национально-государственного образования совпадают, это фиксируется как прогрессия социального развития. Продолжительность цикла
и его периодов зависит от структуры цикла и механизма перехода от одной фазы к другой, детерминируемых психологическими, социокультурными, социально-политическими и социально-экономическими причинами. Каждая сфера социальной действительности имеет собственные логику и ритм циклического развития, которые могут быть незавершенными или прерываться в силу как внешних исторических, так и имманентных относительно субъекта обстоятельств. Соподчиненность различных уровней - личностного (психосоциальный), общественного (национально-государственный, социально-экономический, социокультурный, институциональный и др.), локального (региональный), континентального, глобального, цивилизационного - определяется их иерархичностью.
Социально-политическое пространство организовано как юридически узаконенный и легитимируемый ценностно-нормативными представлениями порядок, комбинация взаимодействий и отношений власти и влияния, господства и подчинения между управляющими и управляемыми; как упорядоченное соотношение составляющих его базовых институтов, групп агентов, объективирующих те или иные позиции; как коммуникативные практики (игра/борьба, конфликт/консенсус) и практические схемы со-определения и соотнесения в определенных целях и интересах; как определяющие его культурно-символическое наполнение смыслы, мнения, установки, оценки, мотивы, стереотипы, интересы и т. д. В данном целостном сложно структурированном коммуникативном пространстве взаимообращение психосоциокультурных доминант и его институциональной организации определяет функционирование и развитие системы государственного управления.
Государственность выступает системообразующей формой политической организации жизнедеятельности общества, порожденной ходом его естественно-исторического развития, объединяющей всех членов данного общества и предстающей в виде системы отношений, норм, институтов публичной власти, т. е. являющейся публично-властной формой организации социально стратифицированного общества20. Властвование проявляется в сочетании или степени соотношения государственного управления и политического участия граждан, опосредуемых публичным пространством коммуникативных практик. Процессы, идущие и сверху и снизу, отражают наличествующую систему различения и распределения ролей, т. е. совокупных активных свойств, наделяющих его носителей силой (авторитетом) и властью (позицией), задающих характер их взаимоотношений (коммуникативных практик), а также представляют институциональные структуры, упорядочивающие формы, способы, методы интеграции, организации, контроля
и управления. Образ государственности представлен: 1) историческим генезисом государства; 2) системой признаков, выражающих публично-властную натуру государства; 3) его внешним обликом и композицией; 4) институциональной организацией и ее функциональными свойствами - государственно-управленческой организацией и ролью, выполняемой в жизни людей21.
Пространственно-временные характеристики и историко-гео-графические факторы как внешние условия, задающие параметры социальной метрики и топологии социально-политического пространства, обусловливают способ организации и управления жизнедеятельностью общества и опосредуют образ государства на конкретно историческом этапе. Физический, ментальный и духовный уровни организации пространственно-временного континуума выступают системообразующими константами онтогенезиса рассматриваемой системы. Каждый уровень представлен тремя подуровнями, структурирующими внутреннюю организацию пространства государственности. Для физического - это территориальное, экономическое, демографическое подпространства; для ментального -политическое, информационное, психологическое; для духовного - религиозное, культурное, этическое22.
Рассматривая государственность как организованное и динамично развивающееся топологическое пространство, следует учитывать как специфику конкретно-исторических условий, истори-ко-географические факторы, определяющие геополитическое положение государства, так и зависимость от национально-культурных и социально-психологических факторов, которые отражают ее связь с реальной жизнью и повседневной совместной деятельностью людей, их сознанием, волей, ценностными ориентациями, интересами и т. д. Другими словами, необходимо видеть ее в психосоциокультурном измерении, что гипотетически мы и можем сделать в рамках «универсального эпохального цикла» и психодиагностики социетальных свойств, состояний, процессов.
Данный подход, по словам одного из его разработчиков профессора Э. Афонина, позволяет в целом определить социально-топологическую конфигурацию процесса общественно-трансформационных изменений на его глубинном (архетипическом) уровне, вскрыть закономерный характер таких изменений и сформулировать адекватный прогноз относительно выхода страны на режим устойчивого общественного развития. При сравнении разных национально-государственных образований возможно проследить общий характер генезиса государственной организации и выявить те его черты, которые задают особенный - национально-культурный - колорит государственного управления.
Примечания
1 Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М.: ACT, 2006. С. 10.
2 См.: Шматко Н.А. Плюрализация социального порядка и социальная топология // Социс. 2001. № 9. http://www.isras.ru/files/File/Socis/09-2001/ 003Shmatko.pdf
3 См.: Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. С. 298-302.
4 См.: Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993. С. 55-58.
5 См.: Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации. М.: Академический проект, 2005. С. 248.
6 См.: Вахштайн В. Джон Ло: социология между семиотикой и топологией // Социологическое обозрение. 2006. Т. 5. № 1. С. 25-30.
7 См.: Шматко Н.А. Указ. соч.
8 См.: Давыдов А.А. К вопросу об определении понятия «общество» // Социс. 2004. № 2. http://www.isras.ru/files/File/Socis/2004-02/adavydov.pdf
9 См.: Кирдина С.Г. Социокультурный и институциональный подходы как основа позитивной социологии в России // Социс. 2002. № 12. http://www.isras.ru/ files/File/Socis/2002-12/Kirdina.pdf
10 См.: Дегтярев А.А. Основы политической теории. М.: Высш. шк., 1998. С. 224.
11 См.: Бурдье П. Начала = Choses dites. М.: Socio-Logos, 1994. С. 28.
12 См.: Афонин Э.А., Бандурка А.М, Мартынов АЮ. Великая коэволюция: Глобальные проблемы современности: историко-социологический анализ. К.: Парламентское изд-во, 2003. С. 18.
13 См.: Мертон Р. Указ. соч. С. 234.
14 Брушлинский А.В., Шихирев П.Н. О пользе вечных истин / Московичи С. Машина, творящая богов. М.: Центр психологии и психотерапии, 1998. С. 6-7.
15 См.: Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопр. философии. 1990. № 3. С. 134-148.
16 См.: Охотский Е.В. Государственное управление в современной России: учеб.-метод. комплекс. М: МГИМО(У) МИД России, 2008. С. 47.
17 См.: Афонин Э.А., Бандурка А.М, Мартынов АЮ. Указ. соч. Они же. Суспель-ний розвиток вщ Рiздва Христового. К.: Парламентське изд-во, 2000; Они же. Сощальт цикли: кторико-сощолопчний шдхщ. Х.: Золота миля, 2008; и др.
18 См.: Мартинов АЮ. 1сторична соцюлом (циктчна парадигма). К.: УА1Д «Рада», 2004. С. 148.
19 См.: Сорокин П.А., Мертон Р.К. Социальное время: опыт методологического и функционального анализа. http://www.chronos.msu.ru/RREPORTS/ sorokin_sotsialnoe.pdf
20 См.: Политико-правовые ценности: история и современность. М.: Эдиториал УРСС, 2000. С. 135.
21 Там же. С. 138.
22 См.: Грачева Т. Невидимая Хазария: Алгоритмы геополитики и стратегии тайных войн мировой закулисы. Рязань: Зерна, 2009. С. 14.
