CC BY
177
Феофанов Александр Михайлович, доцент исторического факультета ПСТГУ [email protected]
Социальная мобильность дворянства Российской империи XVIII в.: на примере послепетровского поколения
А. М. Феофанов
В статье на основе опубликованных источников и архивных данных анализируются особенности рекрутирования российской элиты XVIII в. Изучаются механизмы социальной мобильности дворянства Российской империи, особое внимание уделено такому социальному лифту, как образование. Под поколением понимается общность людей, объединенных единством социокультурных условий, в данной статье акцент будет сделан на стартовые условия социализации (социальное происхождение, образование). Более высокий процент неграмотных среди недорослей сравнительно с грамотностью офицерского корпуса объясняется тем, что не все из них становились офицерами. Часть выходила в отставку из-за различных болезней, будучи не годными к военной службе. Многие поступившие на службу из-за неграмотности и бедности не могли получить даже первый офицерский чин. Уровень грамотности дворян, несмотря на усилия государства, оставался крайне низким. Образование не являлось ценностью в глазах значительной части шляхетства, и правительству приходилось силой заставлять представителей благородного сословия обучать своих отпрысков минимальным навыкам письма и счета, а также принудительно отправлять недорослей в государственные образовательные учреждения. Более половины генералов были детьми чиновной верхушки, аристократии, связаны родственными узами с царствующим домом либо получили чины благодаря «случаю». представители же «дворянского пролетариата», лишенные дополнительных возможностей для карьерного роста, кроме своей беспорочной службы, не всегда могли рассчитывать даже на обер-офицерские чины.
Основным источником для данной статьи послужили дела по учету недорослей, сохранившиеся в Российском государственном архиве древних актов (Герольд-мейстерская контора. Ф. 286. Оп. 1), дополненные материалами учебных заведений (Сухопутный шляхетный кадетский корпус, Морская академия, Артиллерийская и Инженерная школа, гимназия Академии наук).
Прием на службу недорослей до 1731 г. регламентировался сенатскими указами герольдмейстеру И. Н. Плещееву (07.03.1723; ПСЗ. № 4180) и об отсылке дворянских детей в Адмиралтейскую коллегию (21.06.1727; ПСЗ. № 5106).
Именной указ 7 января 1732 г. «О явке шляхетским и офицерским детям, которые от 15 лет и выше» предписывал прибыть для учета в Санкт-Петербург в Сенат «конечно сего 1732 года в июне месяце». В указе отмечалось, что «многие
такие недоросли и поныне у Герольдмейстера не явились, и в службу не определены, и живут в домах своих праздно»1.
14 января 1732 г. было подано доношение из Герольдмейстерской конторы в Сенат с вопросом о том, что делать с недорослями младше 15 лет, а также с беспоместными и малопоместными, которым затруднительно по причине материального недостатка прибыть в Петербург.
В ответ на этот запрос Герольдмейстерской конторы 8 марта 1732 г. был издан манифест «О высылке в Санкт-Петербург недорослей, кроме тех, кои сами или их отцы не имеют деревень; об отправлении в Адмиралтейство недорослей пятнадцатилетних, и об отпуске малолетних в домы». Малопоместных и беспоместных недорослей предписывалось «для их неимущества, в Санкт-Петербурге не высылать, а записывать их в полки армейские по близости в тех местах, где они обретаются». Детей младше 15 лет велено отсылать в Адмиралтейство, моложе 12 лет «до урочных лет отпускать в домы»2.
Далее последовали указы 13 июля 1732 г. (ПСЗ. № 6127) и 4 августа 1733 г. (ПСЗ. № 6468), на основе которых осуществлялся учет недорослей.
Всего удалось выявить 436 человек, явившихся на смотр в 1732—1735 гг. Возраст явившихся недорослей составил от 7 до 57 лет.
Среди них 36% было не имеющих крестьян, 37% имели менее 20 душ. Таким образом, более 73% недорослей находились в крайне стесненном материальном положении. Эти данные нельзя экстраполировать на всю массу дворянства в силу неполных сведений.
По подсчетам Н. М. Шепуковой и В. И. Семевского, около 59% дворян (данные за 1722 и 1777 гг.) имели менее 20 душ3, и именно эта граница отделяла неимущих дворян от состоятельных помещиков4. Следует признать, что данные в 73% недостаточных дворян являются несколько завышенными. Тем не менее они дают достаточно полную картину состояния именно небогатой части дворян, «подлого шляхетства», написанную яркими мазками, состоящими из примеров бедственного состояния многих недорослей.
Приведем несколько случаев явной девиации.
8 ноября 1732 г. был прислан в полицию при репорте прапорщика Первушина «однодворец Никита Иванов, который взят в Таганке под шалашом», и показал, что «по смерти отца своего за скудостию своею» ходил «по разным местам», «кормился работою своею»5. Фамилия этого «однодворца» — Проселкин. Отец его был испомещен в Тульском уезде села Костомарово, служил в городовых дворянах; умер. Крестьян за отцом не было, только пашенная земля, «и ту землю он отец ево продал», «а в подушный оклад положен ли, того не знает для того, что
1 ПСЗ РИ. Т. 8. № 5927.
2 Там же. № 5976.
3 Шепукова Н. М. Об изменении душевладения помещиков Европейской России в первой четверти XVIII — первой половине XIX в. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы, 1963. Вильнюс, 1964. С. 390; Семевский В. И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1903. Т. 2. С.
4 Фаизова И. В. «Манифест о вольности» и служба дворянства в XVIII столетии. М., 1999. С. 51. См. также: ПСЗ. Т. 10. № 7201.
5 РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Д. 132. Л. 523.
после отца своего остался в малолетстве, и подушного оклада он не платил, и ни от кого не требовано»; «а грамоте он не обучен»; «а в Москве жил и пропитание имел в аннингофе на каналной работе»6.
Андреян Васильевич Тараканов (45 лет, грамоте и писать не обучен); его предки были испомещены в Ростовском уезде, а отец служил подьячим в Дворцовой канцелярии. За отцом его было два двора в Ростовском уезде, которые достались старшему брату Василию, подьячему «той же Дворцовой канцелярии»; перед смертью брат сельцо Козлово продал (в декабре 1721 г.) солдату Преображенского полка (что ныне гвардии прапорщик) кн. Никите Андреевичу Хованскому. После смерти отца и брата Андреян вынужден был в прямом смысле пойти по миру: «по возрасте» он «из онаго уезду за скудостию своею сошел он Андреян в Суздальской уезд», где «переходя жил у разных чинов людей, и пропитание имел мирским подаянием»7.
14-летний Василий Иванович Тевяшев, также неграмотный. Отец его был из дворян города Лихвина, дед служил по жилецкому списку. Василий остался после отца «в малых же летех», «пропитание имел работою своею»8.
Около 40 % от общего числа недорослей составляли неграмотные, т. е. не умеющие читать и писать. Это, безусловно, завышенные данные, обусловленные учетом в указанных книгах Герольдмейстерской конторы преимущественно несостоятельных дворян. Тем не менее эти красноречивые факты требуют объяснения и сравнения с подсчетами других исследователей.
По подсчетам Г. В. Калашникова, среди офицеров 1725—1745 гг. было от 8 до 12 % неграмотных (считая также тех, кто умел только подписывать свое имя)9. По данным И. В. Фаизовой, в 1760-х гг. примерно 8 % отставных дворян были неграмотными10.
Более высокий процент неграмотных среди недорослей объясняется тем, что не все из них становились офицерами. Часть выходила в отставку из-за различных болезней, будучи не годными к военной службе. Многие поступившие на службу из-за неграмотности и бедности не могли получить даже первый офицерский чин.
Уровень грамотности дворян, несмотря на усилия регулярного государства, оставался крайне низким. Образование не являлось ценностью в глазах значительной части шляхетства, и правительству приходилось силой заставлять представителей благородного сословия обучать своих отпрысков минимальным навыкам письма и счета, а также принудительно отправлять недорослей в государственные образовательные учреждения.
6 РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Д. 132. Л. 524-524 об.
7 Там же. Л. 489-489 об.
8 Там же. Л. 529.
9 Калашников Г. В. Офицерский корпус русской армии в 1725-1745 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 1999. С. 129. Правда, большинство неграмотных офицеров происходило из податных сословий, из дворян неграмотных было только 1,3 % от общей численности офицерского корпуса. Среди дворянских недорослей, состоявших в солдатах, были грамотны не менее 92% (см.: Там же. С. 133, 179).
10 Фаизова. «Манифест о вольности» и служба дворянства в XVIII столетии. С. 53.
Массовое уклонение дворян от службы и низкий уровень элементарной грамотности привели к «разбору» недорослей 1736—1739 гг. и серии указов 1736— 1737 гг., регламентирующих поступление на службу и порядок обучения недорослей.
Среди неграмотных дворян, учтенных в книгах Герольдмейстерской конторы (1732—1735), только около 6 % имели от 20 душ и более, самый «крупный» помещик владел 45 душами. Более половины (56%) не имели крестьян вообще, часть из них имела поместную землю. Некоторые дворяне сами пахали наследственную землю, несколько человек нищенствовали.
Часть недорослей показала, что не умеют писать, однако обучились словесной грамоте и Часослову. Возраст их составил от 10 до 18 лет. Один из них, 13-летний И. Ю. Исупов, сын достаточно богатого нижегородского помещика, владельца 243 душ, показал, что «грамоте словесной обучился, а писать в совершенство еще не обучился, только с нуждою могу написать имя свое»11.
Среди грамотных 25% также были безземельными. Их возраст был от 10 до 27 лет. Единственным из числа недорослей среди не имевших ни крестьян, ни земли, моложе 13 лет и обученных писать, был будущий архитектор кн. Д. В. Ухтомский.
Сын рейтара «из шляхетства» М. П. Греков, 26 лет, с 1722 по 1730 год учился в Славяно-греко-латинской академии, где «руское чтение и письмо изучил, а в вы-шния школы ко обучению не пожелал, и просил отослать в Греольдмейстерскую кантору». Крестьян у него не было (отец скончался), за матерью имелась в Зуб-цовском уезде поместная земля, «а пашню пашут наемные люди». В результате он был определен в Первый Московский пехотный полк в солдаты (24.06.1732)12.
У 21 недоросля родители имели допетровские чины московского списка стольника, стряпчего и жильца. Из них сыном крупного помещика (тысяча душ) был И. И. Мякинин.
57 недорослей были детьми офицеров, от прапорщика до полковника включительно. Наиболее богатым из них был кн. П. Ф. Тюфякин, сын саранского воеводы, владельца «в разных уездех с тысячу душ»13.
Других таких же крупных помещиков не выявлено. У 18 недорослей (менее 5%) отцы имели от 100 до 306 душ включительно. Все они, кроме четырех детей от 10 до 15 лет (таковых было девять), умели читать и писать. Самым молодым умеющим писать из детей состоятельных помещиков (и вообще среди всех учтенных недорослей) был десятилетний И. Н. Арцыбушев.
Заметно отсутствие среди недорослей детей генералитета. Это объясняется неполнотой данных известных сказок недорослей.
Из недорослей смотра 1732 г. не указано ни одного, зачисленного в Сухопутный шляхетный кадетский корпус. Три человека (18—22 лет) были определены в гвардию, двое (оба 14 лет) отправлены в Адмиралтейство, по одному — в артиллерию (16 лет) и в Инженерную школу (14 лет).
11 РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Д. 132. Л. 330.
12 Там же. Л. 311-311 об.
13 Там же. Д. 126. Л. 826.
В 1734 г. в артиллерию были зачислены трое недорослей (15-18 лет). 8 человек поступили в гвардию (13-20 лет). В Инженерную школу были отосланы 22 (13-18 лет). Один, 12-летний, отправлен в Сухопутный кадетский корпус.
В 1735 г. в Адмиралтейство были направлены 28 человек (10-18 лет). Девять определены в гвардию (от 15 лет до 21 года), шесть — в Инженерную школу (1317 лет).
Итого в ф. 286 отложились сведения о 64 недорослях 1732-1735 гг., отправленных в различные учебные заведения. Из них пять были определены в Артиллерийскую школу, 29 — в Инженерную школу и 30 — в Морскую академию.
Привлекая данные других источников, можно существенно дополнить сведения о лицах, обучавшихся в различных местах. Так, в Сухопутный шляхетный кадетский корпус с 1732 по 1735 год было зачислено 311 человек (не считая остзейских немцев)14.
Известно 85 дворянских недорослей, зачисленных в Морскую академию15, 61 в Инженерную школу16, и 37 в Артиллерийскую школу (с 1731 по 1735 год)17.
Известно также четыре пажа этого времени18 и 60 дворян — учеников гимназии Санкт-Петербургской Академии наук19.
Чтобы понять общую картину, необходимо дать хотя бы приблизительную оценку численности недорослей. Так, только за 1732 и 1733 гг. всего был учтен 721 недоросль20. В это число не входят зачисленные в Сухопутный кадетский корпус, с их учетом количество недорослей за эти два года превысит тысячу человек. Только в 1732 на военную службу поступило 224 дворянских недоросля (также без учета кадетов)21. В делах же фонда Герольдмейстерской конторы за 1732 год учтено всего лишь 132 человека22. Примерную среднегодовую численность недорослей, поступавших на службу, помогут понять сведения учета Сената, сохранившиеся за предшествующее исследуемому времени десятилетие. Известно, что с 1721 по 1730 год на службу поступило 5617 недорослей23. Исходя из вышеуказанного, общую численность недорослей 1731-1735 гг. можно приблизительно оценить в 2,5 тыс. человек.
Насколько успешной была карьера представителей исследуемой дворянской когорты, и какие факторы способствовали вхождению в военную и политическую элиту России?
14 Посчитано по: РГВИА. Ф. 314. Оп. 1. Д. 338, д. 444; Имянной список всем бывшим и ныне находящимся в Сухопутном Шляхетном Кадетском корпусе Штаб-Обер-офицерам и Кадетам. СПб., 1761.
15 РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 11. Д. 642; ф. 406. Оп. 1. Д. 1, д. 2; РГАДА. Ф. 21. Оп. 1. Д. 52; Общий морской список. Ч. 2. СПб., 1885.
16 Подсчитано по: Архив ВИМАИВ и ВС. Ф. 2. Оп. ШГФ. Д. 589, 905, 952.
17 Подсчитано по: Архив ВИМАИВ и ВС. Ф. 2. Оп. ШГФ. Д. 392, 951.
18 Милорадович Г. А. Материалы для истории Пажеского Его Императорского Величества корпуса. 1711-1875 гг. Киев, 1876; Фрейман О. Р. Пажи за 185 лет: Биографии и портреты бывших пажей (1711-1896). Фридрихсгамн, 1897.
19 См.: Материалы для истории Императорской Академии наук. Т. 2. СПб., 1886.
20 РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Д. 135. Л. 402.
21 РГАДА. Ф. 248. Оп. 8. Кн. 448. Л. 333 об.
22 Книга недорослей за 1733 год нами в ф. 286 не обнаружена.
23 Петрухинцев Н. Н. Внутренняя политика Анны Иоанновны (1730-1740). М., 2014. С. 668.
Известно 75 недорослей (3% от общей численности), поступивших на службу в 1731-1735 гг., и получивших генеральские чины на военной и статской службе. 19 человек из них достигли первых высших двух классов. Не менее 13 человек из 75 генералов начали службу в гвардии.
Двое начали службу в артиллерии (около 3% от поступивших), двое — в Инженерной школе (около 5% от поступивших). Контр-адмирал Н.И. Сенявин учился в Морской академии (единственный из известных 85 морских учеников, что дает чуть более 1 процента); его двоюродные братья, два сына вице-адмирала Н. А. Се-нявина, начали службу сразу с чина мичмана, без обучения в Морской академии.
23 генерала учились в Сухопутном шляхетном кадетском корпусе. Это достаточно высокая доля, почти треть всех генералов (30%), и 7% от числа кадетов. Пять человек учились в гимназии Санкт-Петербургской Академии наук (более 8% от поступивших), один (П. В. Бакунин) продолжил обучение с 1738 г. в Сухопутном кадетском корпусе).
14 человек карьерой своей были обязаны придворной службе. Двое (Л. Я. Овцын и И. Илл. Воронцов) начали службу пажами, получили чин действительного камергера (4-й класс), и достигли чина генерала-поручика (3-й класс). Кн. С. В. Гагарин был камер-юнкером принцессы Анны Леопольдовны, и также получил генеральский чин камергера. Граф З. Г. Чернышев начал службу в гвардии, с 1744 — камер-юнкер в. кн. Петра Федоровича, генерал-майор (1755), генерал-фельдмаршал (1773). Еще четыре человека также начали службу в гвардии, и получили чин камергера. Гр. А. Г. Разумовский начал служить певчим Придворной капеллы, попал «в случай», и получил чины камер-юнкера и действительного камергера. С. Н. Сенявин, начавший службу мичманом, тоже получил чин камергера. Четыре человека (среди них трое — племянники Екатерины I24 и один внук генерал-фельдмаршала П. И. Репнин), окончившие Сухопутный корпус, также стали обладателями придворного чина камергера.
Прежде чем делать выводы о сравнительных преимуществах для карьеры образовательных учреждений, необходимо учесть и другие факторы (без учета их самый высокий «КПД» будет у такого социального лифта как гимназия Академии наук). При более пристальном взгляде самым важным оказывается происхождение недоросля и чин его родителя. Так, среди пяти генералов — учеников Академической гимназии, было четыре сына штатских и военных генералов (4-5 класса).
28 из 75 (37%) были детьми статских и военных генералов. К их числу нужно добавить и кн. П. И. Репнина, сына полковника и внука генерал-фельдмаршала. Отпрысками старинных московских родов были дети стольников П. Д. Бестужев-Рюмин, графы И. Илл., Р. Илл. Воронцовы, сын стряпчего М. М. Ивинский и кн. М. Н. Волконский, сын шута Анны Иоанновны (дед был окольничим, отец — двоюродный брат царей Ивана и Федора) и родной племянник канцлера гр. А. П. Бестужева-Рюмина. Четыре человека были племянниками Екатерины I (графы И. С. Гендриков, А. М., И. М. Ефимовские и М. К. Скавронский). Сын малороссийского казака, будущий граф А. Г. Разумовский, не мог похвастаться знатным происхождением и родительским чином, однако фавор сделал его ка-
24 Графы А. М., И. М. Ефимовские и М. К. Скавронский.
рьеру куда более стремительной, чем у основной массы служилого дворянства. Итого 39 генералов, более половины (52%), были детьми чиновной верхушки, аристократии, связаны родственными узами с царствующим домом, либо получили чины благодаря «случаю».
Представители же «дворянского пролетариата», лишенные дополнительных возможностей для карьерного роста, кроме своей беспорочной службы, не всегда могли рассчитывать даже на обер-офицерские чины, тянули солдатские и сержантские лямки и, если хватало здоровья и сил, в лучшем случае выходили в отставку в штаб-офицерском звании.
Ключевые слова: генералитет, офицеры, шляхетство, карьерные механизмы, социальная мобильность.
Social mobility of nobility
OF THE FIRST POST-PETRINE GENERATION A. Feofanov
In the present article important channels of recruiting political elite in the XVIII century is to be analysed on the basis of published sources and archives. The special attention is paid to such social elevator as education and mechanisms of the social mobility are to be researched. Proportion of people with «regular» education was low, but gradually increased. The groups were combined on the basis of proximity of two main criteria: the time of birth and time of entry into service. Those factors are to constitute generations. Generation means the community of people united in the sociocultural context, in this research we will concentrate on the initial conditions of socialization (social origin, education). A higher percentage of illiterate among greenhorns compared with literacy of the officer case is explained by the fact that not all from them became officers. Part of noblemen due to various diseases, being unfit for military service were to surrender office. Many who entered the service because of illiteracy and poverty could not get even the first officer's rank. For those who did not belong by birth to the serving elite a military education was a jumping-off place for a career. The literacy rate of nobles, despite the efforts of the regular state remained extremely low. Education was not to value for a significant part of the nobility, and the government had the power to force the representatives of the nobility to teach their offspring the minimum literacy and numeracy skills, as well as forcibly send greenhorns in the state educational institutions. More than a half of generals were children of a high-ranking top, the aristocracy, and were connected by related bonds with the reigning house, or received ranks due to «case». Representatives of the «noble proletariat», devoid of additional career opportunities in addition to immaculate service, were not always able to even hope to get chief officer ranks.
Keywords: general officers, nobility, career advancement, social status.
Список литературы
1. Калашников Г. В. Офицерский корпус русской армии в 1725-1745 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 1999.
2. Материалы для истории Императорской Академии наук. Т. 2. СПб., 1886.
3. Милорадович Г. А. Материалы для истории Пажеского Его Императорского Величества корпуса. 1711-1875 гг. Киев, 1876;
4. Общий морской список. Ч. 2. СПб., 1885.
5. Петрухинцев Н. Н. Внутренняя политика Анны Иоанновны (1730-1740). М., 2014.
6. Семевский В. И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. Т. 2.СПб., 1903.
7. Фаизова И. В. «Манифест о вольности» и служба дворянства в XVIII столетии. М., 1999.
8. Фрейман О. Р. Пажи за 185 лет: Биографии и портреты бывших пажей (1711-1896). Фридрихсгамн, 1897.
