CC BY
8
Научная статья УДК 141
https://doi.org/10.24158/fik.2023.11.7
Социальная философия евразийцев и особенности формирования евразийской идентичности
Владимир Игоревич Пржиленский1, Юлия Геннадьевна Пржиленская2
1 Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА), Москва, Россия, vladpmow@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-5942-3732 2Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия, przhilenskaya@yandex.ru, https://orcid.org/0009-0000-1976-2679
Аннотация. В статье анализируется евразийство как идейное течение и как социально-философская традиция, рассматривается роль особого типа мировоззрения в его формировании. Отдельному изучению подвергается взаимосвязь идей евразийцев с русским космизмом ХХ в. Приводятся точки зрения К.Э. Циолковского, В.И. Вернадского на современную им философскую мысль в плане соотношения идеализма и материализма. Анализируется тезис об оппозиционности еврозийства основным тенденциям современной науки и неприятии его сторонниками материалистического мировоззрения. Последовательно рассмотрены концепции первого поколения евразийцев, теоретические и философские построения русских космистов и учение об этносе Л.Н. Гумилева. Обосновывается оценка евразийства как философского направления, совместимого с основными тенденциями современной науки и толерантного к теоретическим и методологическим установкам материалистов.
Ключевые слова: евразийство, космизм, материализм, идеализм, идентичность, европоцентризм, целеполагание, геополитика
Финансирование: статья подготовлена в рамках госзадания «Российская правовая система в реалиях цифровой трансформации общества и государства: адаптация и перспективы реагирования на современные вызовы и угрозы (FSMW-2023-0006)». Регистрационный номер: 1022040700002-6-5.5.1.
Для цитирования: Пржиленский В.И., Пржиленская Ю.Г. Социальная философия евразийцев и особенности формирования евразийской идентичности // Общество: философия, история, культура. 2023. № 11. С. 52-58. https://doi.org/10.24158/fik.2023.11.7.
Original article
Social Philosophy of Eurasians and Peculiarities of Eurasian Identity Formation
Vladimir I. Przhilenskiy1, Yuliya G. Przhilenskaya2
1Kutafin Moscow State Law University (MSAL),
Moscow, Russia, vladprnow@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-5942-3732 2Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russia, przhilenskaya@yandex.ru, https://orcid.org/0009-0000-1976-2679
Abstract. The article analyzes Eurasianism as an ideological trend and as a socio-philosophical tradition, as well as the role played by the Eurasian worldview in the formation of Eurasian philosophy. The interrelation of the ideas of the Eurasians with Russian cosmism, especially with the creativity of those of its representatives, which belongs to the ХХ century, is subjected to a separate consideration. The authors of the first book of the collection "Exodus to the East" analyze the specific features of the understanding of religiosity and nationalism. The review takes place against the background of the analysis of the thesis about the opposition of Eurasianism to the main trends of modern science and the rejection by Eurasians of the materialistic worldview. The concepts of the first generation of Eurasians, the theoretical and philosophical constructions of Russian cosmists and the doctrine of the ethnos of L.N. Gumilev are consistently analyzed. The evaluation of the teaching of the Eurasians as compatible with the main directions of modern science and tolerant to the theoretical and methodological attitudes of materialists is substantiated.
Keywords: eurasianism, cosmism, materialism, idealism, identity, eurocentrism, goal-setting, geopolitics Funding: The article was carried out within the framework of the state task "Russian legal system in the realities of digital transformation of society and the state: adaptation and prospects for responding to modern challenges and threats (FSMW-2023-0006)". Registration number: 1022040700002-6-5.5.1.
For citation: Przhilenskiy, V.I. & Przhilenskaya, Yu.G. (2023) Social Philosophy of Eurasians and Peculiarities of Eurasian Identity Formation. Society: Philosophy, History, Culture. (11), 52-58. Available from: doi:10.24158/fik.2023.11.7 (In Russian).
© Пржиленский В.И., Пржиленская Ю.Г., 2023
- 52 -
В 2008 г. Российская академия наук в лице одного из ее институтов объявила конкурс на лучшую научную работу, для которой была задана тема «Человек в лабиринте идентичностей»1. Актуальность поставленной задачи не вызвала удивления ни среди специалистов, ни в кругах широкой читающей публики. Ситуация, действительно, оказалась ключевой в понимании главных изменений в жизни человека и общества. Более того, для современного индивида поиски выхода из лабиринта имеют не только эпистемическое, но и аксиологическое измерение. Вопрос «Кто ты есть?» имплицитно содержит в себе другой - «Кем ты хотел бы быть?», что в данном контексте означает «Частью какого исторического прошлого ты хотел бы стать?» и «К какой коллективной идентичности ты хотел бы присоединиться?».
Таким образом, для современного человека поиски выхода из лабиринта идентичностей связаны с присоединением к коллективному проекту, который сегодня называют геополитическим. И для каждого индивида этот выбор обычно связан с изменениями и в пространстве собственного целеполагания, и в сфере приоритетных ценностей, и в области конструирования предпочитаемого образа будущего. Потому что такой проект, артикулируемый сегодня как геополитический, на самом деле является социально-историческим, культурно-этническим и этнокон-фессиональным одновременно.
Прошло вот уже полтора десятилетия, но тема поиска идентичности россиян продолжает вызывать академический интерес. Более того, вопросы самоидентификации широко обсуждаются в различных СМИ, да и в целом находятся в центре общественных дискуссий. На фоне все возрастающего внимания к идеям евразийцев не мог быть обойден и вопрос о соответствующем понимании коллективной идентичности. Один из авторитетных российских востоковедов А.В. Ма-лашенко в 2018 г. опубликовал статью, в которой подверг критике идею выделения евразийской идентичности в качестве особого типа, сосуществующего с российской, русской или татарской идентичностями. «Самое трудное, - утверждал А.В. Малашенко, - писать о том, чего нет. В данном случае - о евразийской идентичности. Евразия есть, евразийство наличествует, а вот евразийской идентичности нет. Не сложилась... В широком общественном сознании России евразийство стремилось к нулю. В русской литературе само это слово практически не встречалось. Зато и Антон Чехов, и Максим Горький, и Иван Бунин проклинали азиатчину и мечтали о европеизации. Европа и Азия в их представлении были несовместимыми»2.
Точка зрения А.В. Малашенко не подкреплена достаточным количеством аргументов -мнению перечисленных писателей может быть противопоставлено убеждение других, не менее известных литераторов, буквально влюбленных в Азию и никогда не допускавших слова «азиатчина». Достаточно назвать имена Н. Рериха и В. Хлебникова, не говоря уж о славянофильской и почвеннической традиции в русской литературе XIX в. «Русский человек, - писал Ф.М. Достоевский, - не только европеец, но и азиат. Мало того: в Азии, может быть, еще больше наших надежд, чем в Европе. Мало того, в грядущих судьбах наших, может быть, Азия-то и есть наш главный исход! Я предчувствую негодование, с которым прочтут иные это ретроградное предположение мое (а оно для меня - аксиома). Да, если есть один из важнейших корней, который надо бы у нас оздоровить, так это именно взгляд наш на Азию» (Достоевский, 1995: 504).
Между тем вопрос о специфике евразийской идентичности совсем не праздный. Совершенно очевидно, что она не относится ни к этнической, ни к конфессиональной. Как отмечают С.М. Журавлева и А.В. Иванов, «применительно к России и к большинству стран бывшего СССР можно с полным правом говорить о третьем - цивилизационном - уровне идентичности, который носит геокультурный и геополитический характер. Мы принадлежим к срединному евразийскому культурно-географическому миру (или к единой евразийской цивилизации), которая лежит между Востоком и Западом, впитала в себя их хозяйственные, политические и культурные достижения, но за последние три столетия приобрела ярко выраженное цивилизационное своеобразие» (Журавлева, Иванов, 2016: 19).
Согласно приведенной точке зрения, евразийская идентичность не конкурирует с российской, выступая в качестве особой, уровневой компоненты последней, функцией которой является уточнение ее смысла и содержания. Более того, речь идет о своеобразном механизме включения российской идентичности в структуру и содержание российской (русской) национальной идеи. «Евразийская цивилизационная идентичность, - пишут С.М. Журавлева и А.В. Иванов, - одна из важнейших составляющих российской национальной идеи и действенная мировоззренческая
1 Конкурс философских сочинений на тему: «Человек в лабиринте идентичностей» [Электронный ресурс] // Институт философии Российской академии наук. URL: https://iphras.ru/treatise.htm (дата обращения: 29.08.2023).
2 Малашенко А.В. Евразийская идентичность: реальности и фантазии. Как можно описать то, чего не существует // Независимая газета. 05.07.2018. URL: https://www.ng.ru/ideas/2018-07-05/5_7259_fantasy.html (дата обращения: 29.08.2023).
скрепа набирающей силу многоуровневой евразийской экономической, политической и культурной интеграции» (Журавлева, Иванов, 2016: 19).
Для прояснения данной концептуализации необходимо вернуться к самим истокам евразийской мысли, к своеобразному ее манифесту, каковым выступил первый выпуск сборника «Исход к Востоку». Движение евразийцев, возникшее в эпоху величайших потрясений, состояло из ученых, вынужденных бежать из охваченной революционными беспорядками, большевистским террором и гражданской войной страны. И неслучайно в близкой по религии и культуре болгарской столице, пятеро интеллектуалов в эти «окаянные дни» попытались в полной мере осмыслить масштаб случившейся катастрофы. Ведь наряду с поражением в мировой войне, крушением государственности, неисчислимыми жертвами со стороны мирного населения, гонениями на церковь они стали свидетелями краха всего того, что можно было бы по старинке назвать русской идеей или, выражаясь терминами современной политологии, геополитическим вектором национального целепола-гания. Именно тогда вместе с самодержавием Россия расставалась и с претензиями на статус Третьего Рима, и с надеждой на объединение под своим предводительством всех славянских народов. Наверное, там, в славянской и православной Болгарии, переживание несбыточности мечты о восстановлении креста над куполом храма Святой Софии, как и о достижении утраченного славянского единства, было особенно трудным, но вместе с тем и наиболее выраженным.
Вышедшая в 1921 г. первая книга сборника «Исход к Востоку»1 была подготовлена четырьмя известными учеными - лингвистом Н.С. Трубецким, музыковедом П.П. Сувчинским, географом и экономистом П.Н. Савицким, теологом Г.В. Флоровским. В дальнейшем в их ряды влились: правовед H.H. Алексеев, историк Г.В. Вернадский, литературный критик Д.П. Святополк-Мирский, теолог Л.П. Карсавин и многие другие. Написанные статьи свидетельствовали о том, что, даже признав несостоятельность великих геополитических проектов, таких как европейский - Петра I, греческий - Екатерины II или славянофильский «нациестроительный» - Александра III, указанные общественные деятели не готовы были согласиться с окончательным поражением и потому предложили новый проект - евразийский.
Нет ничего удивительного в том, что рассуждения о неизбежном повороте к Востоку или о наследии Чингиз-хана приобрели популярность в иммигрантской среде, хватавшейся за любую возможность альтернативы большевистскому стремлению к разрушению старого мира «до основания» и построению на его обломках нового. Место греческого и славянского проектов должен был занять новый, выполняющий ту же самую функцию - связывание прошлого с настоящим и будущим. Греческий проект апеллировал к конфессиональной идентичности, славянский - к национальному самосознанию. Пришедший им на смену большевистский проект отменял обе вышеназванные детерминанты, провозглашая в качестве своих непреложных принципов атеизм и интернационализм. Евразийский проект не мог сохранить в прежнем виде ни славянскую, ни христианскую идентичность, но и не имел возможности столь же решительно от них отказаться. Вот почему в нем удивительным образом сочетались национализм и интернационализм, православие и межконфессиональность. Сам образ Евразии, совсем как в богословском истолковании Святой Троицы, соединяет в себе два «неслиянных» и «нераздельных» начала - европейское и азиатское. И не только Халкидонский символ веры побуждает нас допускать параконсистентную логику - и философская рефлексия, и культурно-исторический опыт подтверждают слова поэта о том, что «Запад есть Запад, Восток есть Восток»2.
Но чем же можно заменить национализм, если не интернационализмом? И религию - если не атеизмом? Евразийцы находят свои особые ответы, пусть и «параконсистентные». С самого начала данный проект позиционировал себя как националистический, но с оговорками, позволяющими не считать его традиционной версией такового. «Мы думаем, - пишут авторы евразийского манифеста, - что стихийный и творческий национализм, российский по самой природе своей, расторгает и разрывает стеснительные для него рамки "национализмов" западноевропейского масштаба; что даже в этническом Cмысле он плещет так же широко, как широко расплескались по лицу земному леса и степи России»3.
Далее становится ясно, что само понятие нации здесь истолковывается в смысле, более близком к конфессиональной, нежели этнической его трактовке. И когда евразийцы пишут о нации, то они имеют в виду не этнических русских и даже не славян, а весь круг народов евразий-
1 Исход к Востоку: утверждение евразийцев предчувствия и свершения / статьи П. Савицкого, П. Сувчин-ского, кн. Н.С. Трубецкого и Георгия Флоровского. София, 1921. 125 с.
2 Киплинг Р. Баллада о Западе и Востоке (в переводе Игоря Долголикова) [Электронный ресурс] // Проза.ру. URL: https://proza.ru/2004/01/05-06 (дата обращения: 29.08.2023).
3 Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев. Книга 1. Предисловие [Электронный ресурс] // Nevmenandr.net. URL: http://nevmenandr.net/eurasia/1921-isxod.php (дата обращения: 29.08.2023).
ского континента, или, точнее, народов, принадлежащих к евразийской цивилизации. «Свой национализм мы обращаем, как к субъекту, не только к "славянам", но и к целому кругу народов "евразийского" мира, между которыми народ российский занимает срединное положение. Такое приобщение целого круга восточноевропейских и азиатских народов к мыслимой сфере мировой культуры российской вытекает, как нам кажется, в одинаковой мере из сокровенного "сродства душ", - делающего русскую культуру понятной и близкой этим народам и, обратно, определяющего плодотворность их участия в русском деле, - и из общности экономического интереса, из хозяйственной взаимообращенности этих народов...»1.
Когда исследователи пишут о плодотворности участия всех евразийских народов в русском деле, они сохраняют идею национального лидерства системообразующей нации, предлагая присоединиться к ее деятельности всем иным народам, традиционно населяющим бескрайние просторы континента вне зависимости от их расовой, этнической, лингвистической или конфессиональной принадлежности. Несмотря на явственно очерченные контуры схемы, в которой присутствует образ старшего брата, это действительно исторически новый подход, основанный на равноправии наций и народностей, но в соответствии с которым их культурная уникальность не ставится под сомнение. И если большевики вплоть до 1940-х гг. стремились к этнической и аксиологической унификации за счет создания универсалистской культуры, то евразийцы рассматривали культурное многообразие как одну из главных ценностей. В какой-то мере их идеи нашли отражение в национальной политике СССР, когда существование республик, а также культурных автономий должно было обеспечить сохранение сложности социума.
Итак, евразийская идентичность - не этническая, и то, что в соответствующем проекте русские оказываются в большинстве, не имеет значения, так как не приводит к ситуации доминирования одной народности над другой. То же относится и к вопросу о конфессиональной идентичности евразийцев. Авторы первой книги «Исхода к Востоку» пишут о необходимости всенародного покаяния, в ходе которого только и может быть замолено «греховное безумие восстания»2. При этом они убеждены в том, что «церковь оживает в новой силе благодати, вновь обретает пророческий язык мудрости и откровения. "Эпоха науки" снова сменяется "эпохой веры" - не в смысле уничтожения науки, но в смысле признания бессилия и кощунственности попыток разрешить научными средствами основные, конечные проблемы существования»3.
Таким образом, в традиционном для отечественной философии и литературы ключе авторы обращаются к русским и православным как наиболее общим группам населения, но нет никакого указания на исключительность их этноконфессиональной идентичности для евразийского проекта. Н.С. Трубецкой, П.П. Сувчинский, П.Н. Савицкий и Г.В. Флоровский понимают евразийскую идентичность как культурную, а не как этническую или религиозную4. И все последующие рассуждения о ценностях осознаются как отрицание европоцентризма прежде всего в сфере мысли и культуры. Исходя из тезиса о приверженности к «мудрости систем», приводящей их к стремлению «наличное возвести в незыблемую норму», евразийцы демонстрируют убежденность в том, что «смена западноевропейскому миру придет с Востока». Культуре научности они противопоставили идею возвращения к религиозности. Но значит ли это, что наука становится препятствием на пути евразийцев к достижению провозглашенной ими цели?
А.Г. Дугин высказывает мнение, что евразийцы и современная им наука - две вещи несовместные. Это очень важное заявление в условиях, когда мы стремимся понять евразийство не только как идентичность, но и как особый тип философии, как отдельное мировоззрение, как феномен культуры. «Евразийцы, - утверждает А.Г. Дугин, - никогда не были материалистами. Уже поэтому они находились в оппозиции основным направлениям современной науки. При этом для них важно было. настоять на том, чтобы весь мир, вся действительность - от политики до экономики, от религии до науки - была пронизана идеями»5.
Соответствует ли это утверждение действительности? И да, и нет. Так, например, Н.С. Трубецкой не только считается крупнейшей фигурой Пражской лингвистической школы, но и признанным филологом мирового уровня. Всемирную известность ему принесла книга «Основы фонологии», которая первоначально была написана на немецком языке (основном языке, на котором велось преподавание и публиковались книги в Карловом университете в Праге). Но затем в
1 Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев. Книга 1. Предисловие [Электронный ресурс]...
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же.
5 Дугин А.Г. Битва за космос в евразийской философии [Электронный ресурс] // Katehon. URL: https://katehon.com/ru/article/bitva-za-kosmos-v-evraziyskoy-filosofii (дата обращения: 29.08.2023).
1949 г. она была переведена на французский язык, а через два десятилетия, в 1969 г., с результатами работы русского ученого смогли ознакомиться англоязычные читатели. Еще через год увидел свет польский перевод. Даже в СССР не смогли проигнорировать научный труд, автор которого отличался радикальным неприятием большевизма, - русский перевод «Основ фонологии», осуществленный А.А. Холодовичем, впервые увидел свет в 1960 г. «Н.С. Трубецкой - один из крупнейших теоретиков структурализма. В конце 1920-х гг. вместе с Р. Якобсоном и В. Мате-зиусом он стал основателем Пражского лингвистического кружка, ставшего одним из центров мировой науки о языке в 1920-1930-х гг. Он заложил основы морфонологии - лингвистической дисциплины, изучающей звуковую структуру значимых единиц языка - морфем и слов; сформулировал (в развитие идей И.А. Бодуэна де Куртенэ) понятие языкового союза» (Трубецкой, 2012: 335).
Столь же трудно отнести к числу маргиналов музыковеда П.П. Сувчинского, издавшего ряд сочинений, наиболее известными среди которых были: «Собрание этюдов о русской музыке»1 и «Век русской музыки: 1830-1930: Глинка, Мусоргский, Чайковский, Стравинский, и другие»2. Он дружил с такими выдающимися русскими композиторами, как Н.А. Римский-Корсаков и И.Ф. Стравинский, писал либретто к произведениям Н.Я. Мясковского и С.С. Прокофьева. Перу П.П. Сувчинского принадлежат блестящие эссе, посвященные писателям В.В. Розанову, А.М. Ремизову, А.А. Блоку.
Может быть в наследии теолога Г.В. Флоровского мы и не найдем работ, которые бы вызвали особый интерес во всем мире, но он, несомненно, принадлежит к числу выдающихся представителей русской религиозной философии, что признается всеми отечественными и зарубежными ее исследователями. То же самое относится и к научному творчеству историка Г.А. Вернадского или Н.Н. Алексеева, чьи концепции хотя и являются вполне евразийскими, но совсем не выходят за рамки принятых в науке норм и стандартов. Пожалуй, только работы П.Н. Савицкого содержат немало идей и суждений, которые можно было бы отнести к философским. Его концепция месторазвития выглядит слишком междисциплинарной, чтобы ее взялись оценивать эксперты в области экономики, географии или истории. Но и в этом факте нет ничего, что позволило бы утверждать его оппозиционность основным направлениям науки. Да, скептицизм по отношению к евразийскому взгляду на мир имел место быть и сохраняется до сих пор в мировом научном сообществе. Не следует забывать, что оно и по сей день остается по преимуществу европоцентристским, а в 1930-е гг. эта его характеристика была абсолютной.
Если же мы возьмем русских космистов, чья связь с евразийством более чем очевидна, то лишь о Н.Ф. Федорове можно сказать, что он не был материалистом. Хотя и к числу идеалистов его могли бы отнести разве что выразители точки зрения официальной советской философии, в рамках которой различение линий Демокрита и Платона превратилось в обязательную процедуру философской идентификации.
К.Э. Циолковский прямо заявлял о своей приверженности материалистической философии. Его концепция полностью укладывается в традиционное для рубежа Х1Х-ХХ вв. понимание природы как результата различия и эволюции материи. «Мы знаем, - писал К.Э. Циолковский, -что космос состоит из более или менее тесных групп, составленных из какого-то неизвестного материального начала. Докопаться до него невозможно, потому что его исток - бесконечное прошлое. Но условно каждая эпоха имеет такое начало, например, атом водорода, атом эфира и т.д. Чем сложнее атом, вернее молекула, тем конструкция ее ненадежнее, тем скорее она упрощается, распадаясь на более простые» (Циолковский, 2007).
Отец евразийца Г.В. Вернадского геолог и космист В.И. Вернадский был отлично осведомлен о состоянии мировой философии и понимал, что дихотомия «материализм - идеализм» больше принадлежит XIX в., чем подходит для оценки современной ему философской мысли. И хотя для него речь о материализме шла в специфически советском контексте, когда под ним чаще всего понимался диалектический материализм в том самом виде, в котором он навязывался всем советским людям в качестве единственной правильной философии, высказывание русского ученого вполне поясняет его понимание выбора между материализмом и идеализмом. «В общем мировом аспекте, - писал В.И. Вернадский, - диалектический материализм очень мало заметен в современной философской мысли - это есть пережиток гегельянства, который отходит все дальше и дальше в историю... К тому же он более касается идеалистических проявлений гегельянства, чем материалистических»3.
1 Souvtchinsky P. Musique russe; études réunies. P., 1953. 405 р.
2 Souvtchinsky P. Un siècle de musique russe: 1830-1930: Glinka, Moussorgsky, Tchaïkowsky, Strawinsky: et, autres écrits. Arles, 2004. 304 р.
3 Вернадский В.И. Записка о выборе члена Академии по отделу философских наук // Коммунист. 1988. № 18. С. 67-74.
Не только интеллектуальное, но и идеологическое движение евразийцев постепенно утратило своей политический потенциал, чему способствовали успехи большевиков и их наследников в деле укрепления государственной власти. Между тем находящийся в Советском Союзе Л.Н. Гумилев придал евразийской идее новое звучание. Создав оригинальное учение об этносе и пассионар-ности, он стал крупнейшим евразийцем второй половины ХХ в. Благодаря особой харизме сына двух великих русских поэтов - Н.С. Гумилева и А.А. Ахматовой - идея культурного и исторического единства Европы и Азии получила новый импульс, став невероятно популярной в кругах советской интеллигенции в период перестройки и последовавшего за ней крушения СССР. «Этнос, - писал Л.Н. Гумилев, - это естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения коллектив людей, существующий как энергетическая структура, противопоставляющая себя всем другим таким же коллективам, исходя из ощущения комплиментарности» (Гумилев, 1990: 500>.
Гумилевское учение вряд ли можно назвать антиматериалистическим - приведенная выше цитата убедительно демонстрирует его натуралистический характер. Более того, опираясь на идеи космиста А.Л. Чижевского, Л.Н. Гумилев гипотетически допускал в качестве причины рождения этносов космическую радиацию. О системных связях в каждом из них и об их единстве он писал как о результате снабжения этноса геобиохимической энергией живого вещества биосферы, влияние которой способно рождать такой поведенческий признак, как пассионарность. Суть ее состоит в том, что она рождает «непреоборимое стремление к намеченной цели», независимо от того, реальна она или иллюзорна. Л.Н. Гумилев определяет пассионарность как противоположный инстинкту самосохранения импульс подсознания (Гумилев, Иванов, 1984). По его мнению, этнос возникает в случае, когда к определенному ландшафту и к определенной группе людей приложен энергетический импульс1.
Таким образом, с мнением А.Г. Дугина согласиться нельзя. Евразийцы не находились в оппозиции к основным направлениям современной науки. Да и называть их противниками материализма нет никаких оснований. Если же говорить о специфике евразийского мировоззрения, то в позиции А.Г. Дугина все же можно найти некую истину - рассуждения и умозаключения сторонников этой философской парадигмы действительно были «пронизаны идеями», а также каким-то общим ощущением полноты и целостности мира, переживанием единства микро- и макрокосма. Эти чувства и ощущения, возможно, были у древнегреческих натурфилософов и у итальянских гуманистов эпохи Ренессанса, но в Новое время одной из неназванных задач европейского рационализма стала последовательная дифференциация науки и искусства, религии и поэзии, чему неосознанно противились евразийцы, находя союзников среди философов русского космизма. Эти моменты особенно важно учитывать при изучении комплекса причин и детерминант формирования евразийской идентичности.
Список источников:
Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1990. 526 с.
Гумилев Л.Н., Иванов К.П. Этносфера и Космос // Материалы Второго Всесоюзного совещания по космической ан-тропоэкологии. М., 1984. С. 211-220.
Достоевский Ф.М. Геок-Тепе. Что такое для нас Азия? // Собрание сочинений : в 15 т. СПб., 1995. Т. 14. С. 503-508.
Журавлева С.М., Иванов А.В. Евразийская цивилизационная идентичность как мировоззренческое основание нового объединения Евразии // Вестник Московского университета. Серия 12: Политические науки. 2016. № 1. С. 7-20.
Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 2012. 336 с.
Циолковский К.Э. Монистический материализм. Описание с позиций монизма устройства вселенной развития общества. М., 2007. 64 с.
References:
Dostoevskii, F. M. (1995) Geok-Tepe. Chto takoe dlya nas Aziya? [Geok-Tepe. What is Asia for us?]. In: Sobranie sochinenii. Vol. 14. St. Petersburg, рр. 503-508. (In Russian).
Gumilev, L. N. & Ivanov, K. P. (1984) Etnosfera i Kosmos [Ethnosphere and cosmos]. In: Materialy Vtorogo Vsesoyuznogo soveshchaniya po kosmicheskoi antropoekologii. Moscow, рр. 211-220. (In Russian).
Gumilev, L. N. (1990) Etnogenez i biosfera Zemli [Ethnogenesis and the biosphere of the Earth]. Leningrad. 526 р. (In Russian).
Trubetskoi, N. S. (2012) Osnovy fonologii [Fundamentals of phonology]. Moscow. 336 р. (In Russian).
Tsiolkovskii, K. E. (2007) Monisticheskii materializm. Opisanie s pozitsii monizma ustroistva vselennoi razvitiya obshchestva [Monistic materialism. Monistic description of the structure of the universe and the development of society]. Moscow. 64 р. (In Russian).
Zhuravleva, S. M. & Ivanov, A. V. (2016) Evraziiskaya tsivilizatsionnaya identichnost' kak mirovozzrencheskoe osnovanie novogo ob"edineniya Evrazii [Eurasian civilizational identity as a worldview basis for the new union of Eurasia]. Vestnik Mos-kovskogo universiteta. Seriya 12: Politicheskie nauki. (1), 7-20. (In Russian).
1 Гумилев Л.Н. Струна истории. Лекции по этнологии. М., 2013. 608 с.
- 57 -
Информация об авторах В.И. Пржиленский - доктор философских наук, профессор, профессор кафедры философии и социологии Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кута-фина (МГЮА), Москва, Россия.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=132889
Ю.Г. Пржиленская - преподаватель департамента гуманитарных наук факультета социальных наук и массовых коммуникаций Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=1097542
Вклад авторов:
все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Конфликт интересов:
авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors V.I. Przhilenskiy - D.Phil., Professor, Professor at the Department of Philosophy and Sociology, Kutafin Moscow State Law University (MSAL), Moscow, Russia. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=132889
Yu.G. Przhilenskaya - Lecturer, Department of Humanities, Faculty of Social Sciences and Mass Communications, Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russia. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=1097542
Contribution of the authors:
The authors contributed equally to this article.
Conflicts of interests:
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 06.09.2023; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 04.10.2023; Принята к публикации / Accepted for publication 21.11.2023.
Авторами окончательный вариант рукописи одобрен.
