ИДЕИ КЛАССИЧЕСКИХ ЕВРАЗИЙЦЕВ В НЕОЕВРАЗИЙСКИХ УЧЕНИЯХ Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ

Научная статья УДК 1(091) ББ№ ШРУ1У

аок 10.21685/2307-9525-2023-11-2-11

ИДЕИ КЛАССИЧЕСКИХ ЕВРАЗИЙЦЕВ В НЕОЕВРАЗИЙСКИХ УЧЕНИЯХ

Оксана Сергеевна Исаева

Пензенский государственный университет, Пенза, Россия okcana_isaeva@mail.ru

Аннотация. Актуальность и цели. Современные интерпретации философских идей классического евразийства в неоевразийских концепциях далеко не всегда выступают в контексте развития именно евразийских учений, часто претерпевая различные трансформации. Поэтому особенно актуальной является проблема разделения собственно аутентичных воззрений классиков евразийства и взглядов неоевразийских мыслителей. Цель исследования - выделить общие принципы и положения в учениях классических евразийцев и неоевразийских авторов, а также обозначить основные различия в их взглядах. Материалы и методы. Достижение обозначенной цели было осуществлено за счет изучения трудов классиков евразийства и неоевразийских авторов: Л. Н. Гумилева, А. Г. Дугина, Э. А. Баграмова. Также источниковую базу составили работы современных исследователей евразийских и неоевразийских учений. Методология исследования включает конкретно-исторический метод, метод исторической реконструкции, сравнительно-исторический метод исследования. Результаты. Выделены общие, объединяющие концепции, категории и положения и классических евразийцев, и рассмотренных неоевразийских авторов. Обозначены основные векторы развития евразийских взглядов и раскрыты их модификации в концепциях Л. Н. Гумилева, А. Г. Дугина, Э. А. Баграмова. Выводы. Показано, что учение Л. Н. Гумилева является непосредственным развитием философии классического евразийства. Мыслитель поддерживает евразийский замысел объединения наук, но делает уклон в сторону естественно-научного направления. В рамках своей концепции этногенеза Л. Н. Гумилев дополняет евразийское учение теорией пассионарности. В учении А. Г. Ду-гина часто используется фразеология евразийцев и присутствуют евразийские идеи, но при этом философ вдохновляется западными источниками, совершая попытку реформировать евразийские тексты в политической сфере. Употребляемая А. Г. Дугиным терминология часто не имеет под собой серьезных философских оснований, и сами евразийские идеи развиваются им вне евразийского контекста; такие понятия, как соборность и месторазвитие, теряют в дуги-низме свое «евразийское» значение. Неоевразиец Э. А. Баграмов проводит в своем учении мысль о необходимости реинтеграции бывшего пространства СССР на новых основаниях с учетом национального компонента.

Ключевые слова: классическое евразийство, неоевразийство, Россия-Евразия, месторазвитие, соборность, пассионарность

Для цитирования: Исаева О. С. Идеи классических евразийцев в неоевразийских учениях // Электронный научный журнал «Наука. Общество. Государство». 2023. Т. 11, № 2. С. 111-121. аок 10.21685/2307-9525-2023-11-2-11. ББ№ ШРУТУ

© Исаева О. С., 2023. Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 License. Electronic scientific journal "Science. Society. State". 2023;11(2). http://esj.pnzgu.ru

HISTORY OF PHILOSOPHY

Original article

IDEAS OF CLASSICAL EURASIANS IN NEO-EURASIAN TEACHINGS

Oksana S. Isaeva

Penza State University, Penza, Russia okcana_isaeva@mail.ru

Abstract. Background. Modern interpretations of the philosophy of classical Eurasians in neo-Eurasian teachings do not always act in the context of the development of the Eurasian doctrines, often undergoing various transformations. Therefore, the problem of separating the authentic concepts of the classics of Eurasianism and the views of neo-Eurasian thinkers is particularly relevant. The purpose of the study is to identify common principles and provisions in the teachings of classical Eurasians and neo-Eurasian authors, as well as to determine the main differences in their views. Materials and methods. The above-mentioned purpose is achieved by studying the works of the Eurasianism classics and neo-Eurasian authors: L.N. Gumilev, A.G. Dugin, E.A. Bagramov. In addition, the source base is made up of the works of modern researchers of the Eurasian and neo-Eurasian teachings. The methodology includes: specific historical method, method of historical reconstruction, comparative historical method of research. Results. The general, unifying concepts of both classical Eurasians and considered neo-Eurasian authors, categories and provisions are highlighted. The main vectors in the development of Eurasian views are outlined and their modifications in the concepts of L.N. Gumilev, A.G. Dugin, E.A. Bagramov are revealed. Conclusions. The author shows that the teaching of L.N. Gumilyov is a direct development of the philosophy of classical Eurasianism. The thinker supports the Eurasian idea of uniting the sciences, but makes a bias towards the natural science direction. Within his concept of ethnogenesis, L.N. Gumilev supplements the Eurasian doctrine with the theory of passionarity. In the teachings of A.G. Dugin, the phraseology of the Eurasians is often used and there are Eurasian ideas, but the philosopher is inspired by Western sources, making the attempt to reform the Eurasian texts in the political sphere. The terminology used by him has no philosophical basis and the Eurasian ideas themselves are developed by A.G. Dugin outside of the Eurasian context; such concepts as "sobornost (spiritual commonality)" and "mestorazvitie (developmental place)" lose their "Eurasian" meaning in his teachings. Neo-Eurasian E.A. Bagramov promotes the idea of the need to reintegrate the former Soviet space on a new basis, taking into account the national component.

Keywords: classical Eurasianism, Neo-Eurasianism, Russia-Eurasia, mestorazvitie, sobornost, passionarity

For citation: Isaeva O.S. Ideas of classical eurasians in neo-eurasian teachings. Elektronnyy nauchnyy zhurnal "Nauka. Obshchestvo. Gosudarstvo" = Electronic scientific journal "Science. Society. State". 2023;11(2): 111-121. (In Russ.). doi: 10.21685/2307-9525-2023-11-2-11

Классическое евразийство сформировалось как оригинальное направление философии русского зарубежья в начале 20-х гг. ХХ столетия. Его появление стало результатом произошедших в начале ХХ в. в России и мире войн и революций, оно явилось своеобразным итогом перенесенных человеческих страданий. Евразийцы, в отличие от большинства мыслителей-эмигрантов, рассматривавших революционные события исключительно как нечто катастрофическое и непоправимое, приняли произошедшую в России революцию. Они увидели в ней не только ее трагическую сущность, но и конструктивный, положительный момент. Классические евразийцы восприняли революцию как освобождение от гнета европейской культуры и возможность возрождения национальной самобытной русской культуры.

© Isaeva O.S., 2023. This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 License. Electronic scientific journal "Science. Society. State". 2023;11(2). http://esj.pnzgu.ru

Впервые классическое евразийство заявило о себе в 1921 г. в Софии сборником работ «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев». Его авторами были четверо молодых мыслителей, работавших в разных областях науки: П. Н. Савицкий - экономист и географ, Г. В. Флоровский - философ, Н. С. Трубецкой - лингвист и этнограф, П. П. Сувчинский - искусствовед. Позже к евразийскому течению присоединялись и публиковались в его сборниках и другие авторы: философ Л. П. Карсавин, правовед Н. Н. Алексеев, историк Г. В. Вернадский, философы, а также публицисты В. Н. Ильин, А. В. Карташев и многие другие. Классическое евразийство совершило попытку объединить множество областей науки и представило собой полидисциплинарное, многогранное течение. Оно смогло создать уникальный синтез наук, синтетический образ России-Евразии, как писал П. Н. Савицкий, многоотраслевое россиеведение.

В центре внимания классических евразийцев всегда находилась Россия, перспективы ее развития и будущего, ее место на мировой арене. В их учении Россия представлялась как Россия-Евразия - особое месторазвитие, особая цивилизация и культура, не являющаяся ни Европой, ни Азией. Мощь и сила России не вызывали у классических евразийцев сомнения, и идея обоснования государства российского как целостного и самодостаточного государства, как единого культурного целого лежала в основе их философского учения.

Классическое евразийство просуществовало до конца 30-х гг. ХХ в., потом движение распалось. Но идеи евразийцев не ушли в небытие безвозвратно. Они возродились уже в 60-х гг. ХХ в. в творчестве Л. Н. Гумилева, мыслителя, которого часто называют «последним евразийцем». В 1990-е гг. в период кризиса, переживаемого нашим государством, интерес к евразийским идеям возрос с новой силой. В настоящее время существует множество неоевразийских учений. Как отмечает С. С. Хоружий, в современном евразийстве присутствует «целый спектр разных версий» [1, с. 107]. Все они, в той или иной степени, опираются на идеи евразийцев, развивают их, но порой и трансформируют в рамках своих собственных концепций и принципов, идущих вразрез с принципами и взглядами классиков евразийства. Вследствие этого возникает необходимость разделить социально-философские воззрения классиков евразийства и неоевразийских мыслителей.

В данной работе мы сосредоточились на анализе неоевразийских концепций Л. Н. Гумилева, А. Г. Дугина, Э. А. Баграмова и сопоставлении их взглядов с философскими идеями классического евразийства 20-30-х гг. ХХ в., нахождении линий преемственности и возможных векторов развития «евразийской» темы, отличий и противоречий между ними.

Особенность неоевразийских учений состоит в том, что они не представляют собой единой системы. Не существует неоевразийства, как абсолютно единого направления, представители которого разделяли бы общие для всех принципы и положения, имели бы единые цели и задачи. Скорее можно говорить об оригинальных концепциях каждого из его представителей. Так, можно выделить неоевразийство А. Г. Дугина, Э. А. Баграмова, А. С. Панарина, С. Г. Кара-Мурзы, В. В. Кожинова и др. В неоевразийстве выделилась тенденция сплачиваться вокруг одного лидера. Например, такими лидерами были А. Г. Дугин, вставший во главе партии «Евразия» и объединивший авторов на страницах журнала «Элементы», Э. А. Багра-мов, являвшийся главным редактором журнала «Евразия. Народы. Культуры. Религии».

Классическое евразийство 20-30-х гг. XX в. также не всегда было единым идейно. Несмотря на наличие совместных изданий и общих программных работ, классические евразийцы были людьми, во мнениях и взглядах которых никогда не было полного согласия. В предисловии к своему первому изданию они писали: «Статьи предлежащего сборника не претендуют ни на исчерпывающую полноту в отношении тех вопросов, коих касаются, ни на единство в смысле полной согласованности мнений отдельных авторов; они написаны людьми, в некоторых вопросах думающих по-разному» [2, с. III]. Многие участники классического евразийства, присоединившись к нему и публикуясь на страницах евразийских сборников, были уже состоявшимися мыслителями со своей собственной точкой зрения и концепцией взглядов. Для многих его представителей классическое евразийство не было «делом всей их жизни». Как и в случае с их последователями - неоевразийскими мыслителями, можно говорить,

например, о евразийстве П. Н. Савицкого, Н. С. Трубецкого, Н. Н. Алексеева, Л. П. Карсавина. Но тем не менее классическое евразийство обладало некоторым «единочувствием». Его представители имели определенные общие принципы, на которые опиралось большое число участников классического евразийства (в данном исследовании мы имеем в виду представителей так называемого «правого евразийства»). В настоящей статье мы выделим два из них, являющихся, на наш взгляд, основополагающими. Первый принцип - это первенство и определяющее значение во всем религиозного фактора - православной веры. А второй - приоритет целого над частным, подчинение частей целому, но при этом их сосуществование в органическом единстве, когда одно существует за счет другого и при этом вместе. Взаимодействие этих оснований классического евразийства отобразилось в изначально религиозном принципе соборности, лежащем в основании бытия человеческой личности. В обществе принцип соборности проявляется как принцип справедливости и взаимного, даже жертвенного, служения государя своим подданным, а подданных - своему государю, что сопутствует осуществлению совместных усилий, «общего дела». Принцип соборности в евразийской онтологической мысли взаимодополняется философией организационной идеи, которая в свою очередь трансформируется в обществе в идею-правительницу, служению которой и должны посвящать себя личности.

Представители неоевразийства выстраивают свои концепции, опираясь на стержневые для классических евразийцев идеи и используя основополагающие для их философии понятия. Ключевым для всего евразийства является понятие России-Евразии. В учении классических евразийцев Россия-Евразия определяется прежде всего как географическая целостность. Классические евразийцы выделяли ее границы по климатическим и другим географическим условиям, определяя Россию как шестую часть света, срединный материк, занимающий пространство трех равнин: Восточно-Европейской («Западно-Сибирской», как называли ее классические евразийцы), Туркестанской и Западно-Сибирской, а также возвышенности, отделяющие их друг от друга и окаймляющие их. Россия есть Евразия, «узел и начало новой мировой культуры», утверждали классические евразийцы [3, с. 166]. Основное ядро России-Евразии составляет территория бывшего СССР. В пространстве земель Евразии Россия занимает центральное место. Россия-Евразия - это, согласно евразийцам, особый мир - географический, исторический, культурный, лингвистический, хозяйственно-экономический, этнографический; мир органически единый, единый как особого рода личность. Это мир, в котором народы способны образовывать особенное «братство» и достигать «такой степени взаимного понимания и таких форм братского сотрудничества, которые трудно достижимы для них в отношении народов Европы и Азии» [4, с. 7].

В учении Л. Н. Гумилева понятие России-Евразии определяется как географическое явление, «внутренняя часть континента», отделенная от Западной Европы границей, пролегающей по изотерме января, «которая на западе положительная, а на востоке отрицательная. Принято западную часть называть Европой, а восточную - Евразией» [5, с. 60]. В историко-культурном смысле Л. Н. Гумилев считает Евразией «только ту часть континента, которая лежит между Китаем, горными цепями Тибета и западным полуостровом - Европой»

[5, с. 61].

А. Г. Дугин опирается на представление Евразии как России. «Россия есть Евразия», -пишет философ [6, с. 55]. Именно это обусловливает, по его мнению, ее цивилизационную идентичность и предопределяет ее бытие в географическом, культурном, хозяйственном и стратегическом аспектах. Россия является Евразией геополитически. Мыслитель называет Россию «сердцевинной землей» или heartland, «географической осью истории» [6, с. 57].

В концепции Э. А. Баграмова Россия-Евразия - это прежде всего территориальная целостность всего бывшего СССР. В определении Евразии, ее границ и сущности, Э. А. Багра-мов прямо обращается к евразийским текстам. Он отмечает, что Евразия - это не просто название одного из материков, это понятие, обладающее культурным, историческим и об-щецивилизационным смыслом. Россия, по Э. А. Баграмову, является евразийской страной, мостом между Востоком и Западом. Россия - это «несомненный оплот Евразии» [7, с. 20].

Мыслитель настаивает на реинтеграции России и бывших союзных республик и полагает, что Россия, выступая как историческое, географическое и экономическое целое, способна возродиться в качестве могущественной мировой державы.

Все приведенные определения России-Евразии утверждают ее как самобытную цивилизацию, определенное единство, целостность, и в первую очередь географического характера. Каждый из мыслителей, чье творчество было нами изучено, по-своему обосновывает это единство. Именно эта мысль о единстве и особенности евразийской цивилизации, на наш взгляд, объединяет неоевразийских мыслителей и классиков евразийского учения и делает возможной существование неоевразийства и классического евразийства как некой своеобразной единой философской традиции.

В классическом евразийстве территориально-пространственное единство России-Евразии сопряжено с ее единством культурного, исторического, политического, религиозного и лингвистического планов и изначально обусловливает их. Классические евразийцы полагали, что нужно свести в единую «картину-систему» геополитическое, геоэкономическое, геоэтнографическое, геоархеологическое и геолингвистическое учения о России [8, с. 57]. Исследователи евразийства В. П. Кошарный и В. Я. Пащенко также отмечают этот факт [9, 10]. Сами классические евразийцы фиксируют это обстоятельство в категории «месторазвитие». П. Н. Савицкий вводит ее в научный оборот как понятие, синтезирующее географический фактор и социально-исторические условия жизни народов, населяющих определенную территорию. Согласно мыслителю, месторазвитие представляет собой некоторое общежитие, элементы которого взаимно приспособлены друг к другу, а также к окружающей среде и в свою очередь приспособили окружающую их географическую обстановку к самим себе, сливаясь, таким образом, в единый «географический ландшафт». «Россия-Евразия есть "место-развитие", "единое целое", "географический индивидуум" - одновременно географический, этнический, хозяйственный, исторический и т.д. и т.п. "ландшафт"», - подчеркивал П. Н. Савицкий [11, с. 283]. Каждому месторазвитию свойственен и свой культурный тип: культурные традиции, по П. Н. Савицкому, «врастают» в географический ландшафт. Г. В. Вернадский, характеризуя месторазвитие, отмечает, что его освоение народом вполне прочно лишь тогда, когда оно им осознано. Собственно, осознание народом органической и исторической целостности своего месторазвития, по Г. В. Вернадскому, и составляет в значительной степени историческое самосознание народа, что уже в свою очередь ведет к формированию органического и цельного миросозерцания. Русский народ, утверждал мыслитель, не просто «применился к своему месторазвитию», но и «сам создал это свое месторазвитие» [12, с. 12].

Месторазвитие - это еще одно понятие, которое перенимают последователи классического евразийства. Но не всегда его использование демонстрирует преемственность между классическим евразийством и рассмотренными нами неоевразийскими учениями.

Прямую параллель в интерпретации понятия месторазвития можно провести между учением классического евразийства и учением Л. Н. Гумилева, в котором данная категория получает свое развитие в концепции этногенеза. У Л. Н. Гумилева месторазвитие часто трансформируется в понятие «вмещающий ландшафт». Мыслитель считает, что этнические коллективы, тесно и непосредственно связанные с природой через свою хозяйственную деятельность, приспосабливаются к определенному ландшафту в тот момент, когда они возникают и складываются; а, когда приспособились, переселяясь или расселяясь, ищут себе область существования, соответствующую их привычкам. Сам ландшафтный регион этносы также приспосабливают к своим потребностям. Л. Н. Гумилев считает, что вмещающий ландшафт определяет и характер культуры этносов. В докладе «Этнос и ландшафт» (1966) ученый называет месторазвитием область, где «при сочетании двух и более ландшафтов, на стыках ландшафтных регионов» образуются народы1. В более поздней своей работе Л. Н. Гумилев утверждает, что «неповторимое сочетание ландшафтов, в котором сложился

1 Гумилев Л. Н. Этнос и ландшафт // Доклады Географического общества СССР. 1968. Вып. 3. С. 193-202. URL: http://gumilevica.kulichki.net/articles/Article91.htm (дата обращения: 04.06.2023).

тот или иной этнос, определяет его своеобразие - поведенческое и во многом даже культурное. Таким образом, если мы хотим составить представление об этносе, нам нужны этно-географические исследования - выделение и изучение его месторазвития» [5, с. 217].

В неоевразийстве А. Г. Дугина географический фактор также, как и в философии классических евразийцев, имеет определяющее значение. Философ кладет в основу своих рассуждений тезис о превалировании географического элемента над культурным и историческим. Целостность России, согласно А. Г. Дугину, определяется занимаемой ей территорией -континентом. Но на этом сходство заканчивается. Мыслитель использует евразийскую категорию «месторазвитие», но подразумевает под ней только местоположение, определенную пространственную протяженность. В его учении понятие месторазвития теряет «евразийское» значение, свою «синтетичность», часто ассоциируясь у А. Г. Дугина с содержанием понятия «Raum» (в переводе с нем. «пространство»), выдвинутого представителями немецкой классической школы геополитики.

Э. А. Баграмов в своих работах не использует понятие месторазвития, он применяет термин «евразийская общность». Но сущность этого понятия очень близка к интерпретации месторазвития классическими евразийцами. По мнению мыслителя, евразийская общность образовалась как территориальное целое на огромных евразийских просторах на основе ряда факторов, таких как геополитические, экономические, исторические, полиэтнические и куль-турно-цивилизационные.

Одно из фундаментальных для классического евразийства положений - утверждение принципа многополярности - также прослеживается в трудах Л. Н. Гумилева, А. Г. Дугина и Э. А. Баграмова. В учении классических евразийцев этот принцип впервые провозглашает Н. С. Трубецкой в работе 1920 г. «Европа и человечество», хотя, как пишет М. А. Маслин, в этом труде автор высказывается «от себя» и «еще не использует здесь термин "евразийство"», поскольку самого евразийского направления еще не существовало [13, с. 162]. Но именно эта работа определила «идейный облик евразийства в начале его существования» [13, с. 162]. В «Европе и человечестве» Н. С. Трубецкой проводит мысль о «равноценности и качественной несоизмеримости всех культур и народов земного шара» [14]. Философ отрицательно относится к европоцентризму и такому понятию, как «общечеловеческая цивилизация». Л. Н. Гумилев, как и его предшественники, утверждает «множественность» различных культурных центров. По мнению мыслителя, мир и история человечества представляют собой «мозаичную целостность, вид, разбитый на разные ландшафты» [15, с. 9]. Развивая свою теорию этногенеза, Л. Н. Гумилев утверждает, что многообразие суперэтносов нельзя свести к какому-то единому, одному суперэтносу. Единственно возможное для них условие для сосуществования - быть разными. «Вражда и кровопролитие начинаются как раз тогда, когда людям внушают, что они одинаковы», - считает Гумилев [5, с. 192]. А. Г. Дугин пишет, что «евразийский принцип цветущей сложности» выступает как точный аналог многополярности, а Россия, в свою очередь, является поборницей «сложного многополюсного мира» [3, с. 16]. Следует отметить, что сами классические евразийцы не употребляли в своем учении выражения «цветущая сложность», принадлежащего К. Н. Леонтьеву. Э. А. Баграмов в рамках решения вопросов национализма также утверждает разнообразие культур и народов, обосновывая признание самобытности каждого народа и возможность его свободного самовыражения.

Таким образом, мы обозначили общие и, на наш взгляд, основные и для классического евразийства, и для неоевразийства идеи. Но помимо воззрений и понятий, которые примерно в одном ключе трактуют все авторы, рассмотренные нами неоевразийские учения содержат и оригинальные, отличные друг от друга интерпретации евразийских идей. В учении каждого из неоевразийских мыслителей евразийские воззрения облекаются в особенную форму и обретают свое новое содержание и развитие, иногда кардинально отличаясь от аутентичных евразийских воззрений.

Л. Н. Гумилев поддерживает многие евразийские идеи и развивает их в рамках своей концепции этногенеза. Его учение представляется нам наиболее близкой классическому

евразийству его интеллектуальной трансформацией. В концепции Л. Н. Гумилева получает развитие философия организационной идеи П. Н. Савицкого. Мыслитель также, как и его наставник, утверждает ритмичность в существовании мира и общества. П. Н. Савицкий считает, что весь мир представляет собой особого рода организацию, и полагает, что в основе организации жизни общества лежит организационная идея - идея-правительница. Она и задает ритм развития общественного целого, определяя в нем периоды «подъемов» и «депрессий», характеризующиеся различными видами признаков. Например, признаками периода подъема могут выступать усиленная экономическая деятельность, градостроительство, политическое объединение страны, внешнеполитическая активность государства; периоды депрессии, наоборот, характеризуются снижением экономической активности, запустением городов, техническим регрессом, политической раздробленностью. Л. Н. Гумилев также считает, что существуют определенные отрезки времени, которые следует выделять в зависимости от того, насколько они насыщены событиями. Есть эпохи «безвременья» и эпохи, которые богаты событиями. Отличия эпох по наполненности событиями и действиями обусловливает неоднородность исторического времени. Таким образом, образуются «большие дискретные "участки" времени» [16]. Л. Н. Гумилев подчеркивает, что историческое время является прерывным и включает в себя автономные процессы этногенеза. Ученый приходит к выводу о том, что в основе ритмического развития мира, обществ, государств и народов находится биогеохимическая энергия всего живого вещества биосферы - пассионарность [17].

Теория пассионарности - это то новое, что привнес в развитие евразийской идеи Л. Н. Гумилев. В рамках процесса культурогенеза мыслитель к уже выделенным классическими евразийцами времени, пространству, этнокультурной целостности добавил еще один фактор - энергетический. Под пассионарностью Л. Н. Гумилев понимает признак, возникающий под воздействием мутации («пассионарного толчка») и способствующий образованию внутри человеческой популяции определенного количества людей - «пассионариев» с усиленной тягой к действиям. Именно пассионарии, способные вобрать из окружающей их среды энергии больше, чем им нужно, могут создать новый этнос. Уровень пассионарности в течение жизни этноса изменяется, что соответствует описанным Л. Н. Гумилевым различным периодам развития этноса. Постепенно пассионарность иссякает и цикл развития этноса тоже подходит к концу. Новый цикл развития и, соответственно, и новый этнос возникнут в результате нового пассионарного толчка. Таким образом, все историческое развитие Л. Н. Гумилев представляет именно как развитие этносов - процесс беспрерывного этногенеза.

В своих работах Л. Н. Гумилев неоднократно обращается к воззрениям Н. С. Трубецкого, чью точку зрения по вопросу о взаимоотношениях этносов он очень уважал и во многом разделял. Говоря о народах, Н. С. Трубецкой определяет их как личности, поскольку они могут создать свою собственную культуру, а создание культурных ценностей и культуры в целом всегда предполагает личностное творческое восприятие. Н. С. Трубецкой выделяет наряду с частночеловеческими личностями личности многочеловеческие - частнонародные и многонародные. Философ утверждает особую иерархию личностей, образующуюся «по признаку вхождения их друг в друга» [18, с. 106]. Л. Н. Гумилев также выстраивает определенную структуру этносов. Каждый этнос, по мнению мыслителя, содержит в себе субэтносы, отличающиеся друг от друга, например, языком или религией. А сами этносы в свою очередь могут образовывать суперэтносы, если они проживают в одном регионе. В учении Л. Н. Гумилева также можно проследить «иерархическую соподчиненность» этносов [19, с. 19]. Понятие этноса у него сопоставимо с понятием частнонародной личности Н. С. Трубецкого, а понятие суперэтноса - с понятием многонародной личности.

А. Г. Дугин является первым представителем современного евразийства, попытавшимся применить идеи классических евразийцев к реальной российской действительности. Он разрабатывает и представляет социальный проект современного евразийства - проект «Евразия». Но, к сожалению, в отличие от учения классических евразийцев, проект А. Г. Дугина не имеет под собой фундаментальных философских оснований, хотя мыслитель и пытается опереться на метафизическую терминологию евразийцев. В своем учении А. Г. Дугин обращается

к понятию «соборность». Но в дугинизме оно утрачивает метафизический религиозный смысл, который придавался ему в философском учении классических евразийцев стараниями Л. П. Карсавина. В своем проекте А. Г. Дугин утверждает социальную ориентацию государства, приоритет общественных интересов и задач государственного целого над интересами и задачами частного и индивидуального. «Дух Евразии - это соборный дух», - пишет А. Г. Ду-гин [6, с. 245]. В учении же классических евразийцев соборность - это прежде всего понятие синтетическое, обусловливающее органическое единство целого и его частей, единство личностное, а не просто приоритет целого над частью. Кроме того, в классическом евразийстве принцип соборности обеспечивает такую органическую целостность и во всех сферах государственно-общественного целого. В евразийстве Л. П. Карсавина обоснован нравственно-религиозный идеал поведения личности, порицающий гордыню и эгоизм, призывающий к самопожертвованию ради блага вышестоящей личности и основывающийся на чувстве любви [20]. В учении А. Г. Дугина также утверждаются такие высшие ценности, как справедливость, взаимопомощь, забота сильных и удачливых о слабых. В его проекте «Евразия» есть положение о том, что православие «лежит в основе русской государственности и русской культуры» [6, с. 249]. Но все эти тезисы не объединены, как в учении классического евразийства, понятием соборности, соборной или симфонической личности, не подразумевают под собой соборного единства. Соборность теряет в дугинизме свое емкое содержание также, как и понятие месторазвития.

В основе неоевразийства А. Г. Дугина лежит положение о противостоянии России и стран Запада. Подобная позиция характерна для классиков евразийства, утверждавших, что им «совершенно чуждо некритическое отрицание Запада» [4, с. 8]. А. Г. Дугин категорично утверждает наличие «неснимаемого противоречия» между Россией и западным атлантическим сообществом. «Или мы, или они», - пишет он [3, с. 17]. Классические евразийцы не говорят об открытом противостоянии России и стран Запада, в их философии речь идет скорее о противоречиях культурологического плана. Развивая свое геополитическое учение, А. Г. Ду-гин опирается на совершенно чуждую евразийству концепцию противостояния цивилизаций Суши и цивилизаций Моря. Как замечает М. А. Маслин, «дугинская биполярная картина мира вдохновляется западной геополитикой с ее противостоянием "земли" и "суши", "теллуро-кратии" и "талласократии" и не является евразийской по своему происхождению» [21, с. 208]. Подобные «неевразийские» заимствования имеют место и в хозяйственно-экономической концепции А. Г. Дугина. При первоначальном взгляде можно сказать, что в этом вопросе ученый выступает как преемник евразийства. Он отмечает, что сфера экономики не должна быть самостоятельной или определяющей государственные и общественно-политические процессы. Отношение к экономике А. Г. Дугин называет «качественным»: упор, как он утверждает, следует делать не на цифровые показатели, а на социальный спектр, где экономический фактор неразрывно связан с другими показателями. «Не человек для экономики, но экономика для человека», - пишет мыслитель [3, с. 571]. Подобные мысли высказывает в философии хозяйства и П. Н. Савицкий, но позиция А. Г. Дугина и в данном случае не опирается на философию евразийцев. Ее источник мыслитель находит в концепции экономиста Й. Шумпетера.

Очевидно разногласие неоевразийства А. Г. Дугина и классического евразийства в вопросе определения России-Евразии как экономического целого. По мнению классических евразийцев, Россия-Евразия и с точки зрения экономической составляющей является особым миром, миром хозяйственно самодовлеющим и автаркическим, «континентом-океаном». Классические евразийцы полагают, что русская автаркия «вытекает из учения о России-Евразии как особого рода "симфонической личности"» [22, с. 50]. А. Г. Дугин же утверждает, что Россия не может стать автаркией, поскольку не имеет для этого достаточно ресурсов. И здесь мыслитель снова находит опору в западных источниках - концепции немецкого экономиста Ф. Листа - и вслед за ним обозначает единственно возможный для России путь развития экономики - «автаркию больших пространств». Согласно ей наша страна должна стать частью союза государств и образовать вместе с ними крупный «экономический континент», должна быть открыта к экономическому сотрудничеству. Конечно, в современной

действительности для России этот вариант, возможно, и будет наилучшим, но его несоответствие философии классического евразийства очевидно.

Неоевразийское учение Э. А. Баграмова развивает национально-культурную концепцию классических евразийцев. Как и другие евразийские мыслители, он обосновывает целостность России-Евразии с позиции ее континентального местоположения. Э. А. Баграмов считает, что постсоветское пространство необходимо реинтегрировать на совершенно новых основаниях, учитывая национальный фактор. На добровольной основе следует создать союзы из самостоятельных государств, принимая во внимание этноконфессиональный принцип.

Население России, по Э. А. Баграмову, являет собой «единство в многообразии -евразийскую общность» [7, с. 21]. Эта общность не представляет собой единой нации, но внутри нее существует «взаимное культурно-историческое тяготение», отражающееся в устремлениях и менталитете народов, очень долго живущих вместе [7, с. 21]. Э. А. Баграмов полагает, что среди народов евразийской общности существует некая тяга к объединению, но ее наличие не должно ограничивать их самобытность и противоречить их естественному устремлению сохранить свою государственную независимость. Национальные идеи разных народов - русских, татар, казахов, башкир, якутов - могут, по Э. А. Баграмову, объединиться в общую евразийскую идею, которая не потеряет при этом оригинальности каждой из составляющих ее идей и отразит сложившиеся исторически интересы всех этносов.

Каждый народ, по Э. А. Баграмову, стремится к сохранению своей идентичности, и эта его черта не должна определяться в качестве национализма. Но народу не следует и сосредотачиваться только лишь на своих этнических особенностях, совершенно отстраняясь от внешних влияний. Национальные характеристики народа не должны вступать в противостояние с общечеловеческими. Э. А. Баграмов утверждает, что этносу не следует ставить свои интересы превыше всего, нельзя допускать, чтобы национальный компонент возвеличивался и сопутствовал возникновению национального эгоизма. В учении классических евразийцев также подчеркивается равное положение всех народов и их культурная автономия. Национализм каждого народа, как полагал Н. С. Трубецкой, обязательно должен комбинироваться с «общеевразийским национализмом», т.е. с общими установками евразийской нации.

В данной работе мы проследили преемственные связи между классическим евразийством и неоевразийством, выявив основные, разделяемые всеми авторами, чьи учения были нами рассмотрены, положения и категории, обозначили линии развития евразийских идей и показали, что взгляды классиков евразийства могут трансформироваться их преемниками вне рамок евразийских идей. Каждый из неоевразийских мыслителей, опираясь на евразийскую терминологию, развивает идеи евразийцев в собственной оригинальной концепции. Л. Н. Гумилев поддерживает мысль П. Н. Савицкого о ритмической организации мира и кладет ее в основу своей теории пассионарности. Ученому близка идея евразийского научного синтеза, и он оставляет в стороне метафизические изыскания евразийцев, уводя их учение в естественно-научную сферу. В учении А. Г. Дугина наиболее явно прослеживается отрицание изначально интеллектуально богатых оригинальных положений евразийской философии, искажение смысла евразийских терминов. Э. А. Баграмов отстаивает идею единства России-Евразии, вновь утверждая принцип «общеевразийского национализма». Объединяет такие разные учения и классиков евразийства, и неоевразийцев мысль о существовании самобытной российской цивилизации как цивилизации евразийской. Только как евразийская цивилизация Россия, согласно и классикам евразийства, и неоевразийским авторам, сможет стать достойным и сильным конкурентом на мировой арене.

Список литературы

1. Хоружий С. С. Злоключения традиции, или Почему нужно защищать традицию от традиционалистов // Вопросы философии. 2017. № 9. С. 104-120. EDN: ZGCQHD

2. Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев. Статьи Петра Савицкого, П. Сувчинского, кн. Н. С. Трубецкого и Георгия Флоровского. София : БАЛКАНЪ, 1921. 125 с.

3. Основы евразийства / сост. Н. Агамалян [и др.]. М. : Арктогея центр, 2002. 796 с.

4. Евразийство: декларация, формулировка, тезисы. Прага : Евразийцы, 1932. 30 с.

5. Гумилев Л. Н. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. СПб. : Ленинградское изд-во, 2009.

701 с.

6. Дугин А. Г. Проект «Евразия». М. : Эксмо : Яуза, 2004. 512 с. EDN: QOVDDH

7. Баграмов Э. А. Россия и проект Евразийского союза // Евразия. Народы. Культуры. Религии. 1995. № 1 (3). С. 18-23.

8. Логовиков П. В. Научные задачи евразийства // Тридцатые годы. Утверждение евразийцев. Кн. VII. Париж : Изд-во евразийцев, 1931. С. 53-63.

9. Кошарный В. П. Евразийство как объект междисциплинарного синтеза // Вестник Московского университета. Сер. 7, Философия. 1994. № 4. С. 9-11.

10. Пащенко В. Я. Социальная философия евразийства. М. : Альфа-М, 2003. 367 с. EDN: QOTJOR

11. Савицкий П. Н. Континент Евразия. М. : Аграф, 1997. 461 с.

12. Вернадский Г. В. Начертание русской истории. М. : Алгоритм, 2008. 331 с.

13. Маслин М. А. У истока евразийства. К 100-летию опубликования книги князя Николая Трубецкого «Европа и человечество» // Философский журнал. 2019. Т. 12, № 4. С. 161-178. doi: 10.21146/2072-0726-2019-12-4-161-178. EDN: UKSVAW

14. Трубецкой Н. С. Европа и человечество. София : Российско-болгарское книгоизд-во, 1920.

82 с.

15. «...Если Россия будет спасена, то только через евразийство». Интервью с Л. Н. Гумилевым // Начала. 1992. № 4. С. 4-16.

16. Гумилев Л. Н. От Руси до России : очерки этнической истории. М. : АЙРИС-пресс, 2016.

318 с.

17. Isaeva O. S. Classical Eurasianism variations during the second half of the 20th and early-21st centuries // UTOPÍA Y PRAXIS LATINOAMERICANA. 2020. Vol. 25, № Extra 10. P. 354-367.

18. Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М. : Прогресс, 1995. 797 с.

19. Гумилев Л. Н. География этноса в исторический период. Л. : Наука, 1990. 279 с.

20. Исаева О. С. Идея соборности в философии классического евразийства // Манускрипт. 2019. Т. 12, № 5. С. 95-98. doi: 10.30853/manuscript.2019.5.20. EDN: WCYEUF

21. Маслин М. А. Классическое евразийство и его современные трансформации // Тетради по консерватизму. 2015. № 4. С. 201-210. EDN: VVGART

22. Савицкий П. Н. Пятилетний план и хозяйственное развитие страны // Новый Град. 1932. № 5. С. 43-55.

References

1. Khoruzhiy S.S. Misfortunes of Tradition, or Why It Is Necessary to Protect Tradition from Traditionalists. Voprosy filosofii = Problems of Philosophy. 2017;(9):104-120. (In Russ.)

2. Iskhod k Vostoku. Predchuvstviya i sversheniya. Utverzhdenie evraziytsev. Stat'i Petra Savitskogo, P. Suvchinskogo, kn. N.S. Trubetskogo i Georgiya Florovskogo = Exodus to the East. Premonitions and Accomplishments. Approval of the Eurasians. Articles by Peter Savitsky, P. Suvchinsky, Knyaz N.S. Trubetskoy and Georgy Florovsky. Sofiya: BALKAN, 1921:125. (In Russ.)

3. Agamalyan N. et al. (comp.) Osnovy evraziystva = Fundamentals of Eurasianism. Moscow: Arktogeya tsentr, 2002:796. (In Russ.)

4. Evraziystvo: deklaratsiya, formulirovka, tezisy = Eurasianism: Declaration, Formulation, Theses. Praga: Evraziytsy, 1932:30. (In Russ.)

5. Gumilev L.N. Ritmy Evrazii: epokhi i tsivilizatsii = Rhythms of Eurasia: Epochs and Civilizations. Saint Petersburg: Leningradskoe izd-vo, 2009:701. (In Russ.)

6. Dugin A.G. Proekt «Evraziya» = Project "Eurasia ". Moscow: Eksmo: Yauza, 2004:512. (In Russ.)

7. Bagramov E.A. Russia and Project of the Eurasian Union. Evraziya. Narody. Kultury. Religii = Eurasia. Peoples. Cultures. Religions. 1995;(1): 18-23. (In Russ.)

8. Logovikov P.V. Scientific Tasks of Eurasianism. Tridtsatye gody. Utverzhdenie evraziytsev = Thirties. Approval of the Eurasians. Bk. VII. Parizh: Izd-vo evraziytsev, 1931:53-63. (In Russ.)

9. Kosharnyy V.P. Eurasianism as an Object of Interdisciplinary Synthesis. Vestnik Moskovskogo uni-versiteta. Ser. 7, Filosofya = Bulletin of Moscow University. Series 7, Philosophy. 1994;(4):9-11. (In Russ.)

10. Pashchenko V.Ya. Sotsialnaya filosofiya evraziystva = Social Philosophy of Eurasianism. Moscow: Alfa-M, 2003:367. (In Russ.)

11. Savitskiy P.N. Kontinent Evraziya = Continent of Eurasia. Moscow: Agraf, 1997:461. (In Russ.)

12. Vernadskiy G.V. Nachertanie russkoy istorii = Inscription of Russian History. Moscow: Algoritm, 2008:331. (In Russ.)

13. Maslin M.A. At the Source of Eurasianism. To the 100th Anniversary of Publishing the Book of Knyaz Nikolai Trubetskoy "Europe and Humanity". Filosofskiy zhurnal = Philosophical Journal. 2019;12(4): 161-178. (In Russ.). doi: 10.21146/2072-0726-2019-12-4-161-178

14. Trubetskoy N.S. Evropa i chelovechestvo = Europe and Humanity. Sofiya: Rossiysko-bolgarskoe knigoizd-vo, 1920:82. (In Russ.)

15. "... If Russia is saved, then only through Eurasianism". Interview with L.N. Gumilev. Nachala = Beginnings. 1992;(4):4-16. (In Russ.)

16. Gumilev L.N. Ot Rusi do Rossii: ocherki etnicheskoy istorii = From Rus to Russia: Essays on Ethnic History. Moscow: AYRIS-press, 2016:318. (In Russ.)

17. Isaeva O.S. Classical Eurasianism variations during the second half of the 20th and early-21st centuries. UTOPÍA Y PRAXIS LATINOAMERICANA. 2020;25(Extra 10):354-367.

18. Trubetskoy N.S. Istoriya. Kultura. Yazyk = History. Culture. Language. Moscow: Progress, 1995:797. (In Russ.)

19. Gumilev L.N. Geografiya etnosa v istoricheskiy period = Geography of the Ethnos in the Historical Period. Leningrad: Nauka, 1990:279. (In Russ.)

20. Isaeva O.S. Idea of Sobornost in Philosophy of Classical Eurasianism. Manuscript. 2019;12(5):95-98. (In Russ.). doi: 10.30853/manuscript.2019.5.20

21. Maslin M.A. Classical Eurasianism and Its Modern Transformations. Tetradi po konservatizmu = Ideas on Conservatism. 2015;(4):201-210. (In Russ.)

22. Savitskiy P.N. Five-Year Plan and Economic Development of the Country. Novyy Grad = New City. 1932;(5):43-55. (In Russ.)

Информация об авторе / Information about the author

О. С. Исаева - кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры философии и социальных коммуникаций, Пензенский государственный университет, 440026, г. Пенза, ул. Красная, 40.

O.S. Isaeva - Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the SubDepartment of Philosophy and Social Communication, Penza State University, 40 Krasnaya street, Penza, 440026.

Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов / The author declares no conflict of interests

Поступила в редакцию / Received 08.06.2023

Поступила после рецензирования и доработки / Revised 20.06.2023 Принята к публикации / Accepted 30.06.2023