CC BY
126
Bibliography
1. Zhernosenko, I.A. K voprosu o fenomene sakraljnogo centra / A.A Tishkin, I.A. Zhernosenko // Altayj sakraljnihyj: kuljtovihe i arkheoastronomicheskie smihslih svyatilith. - Barnaul, 2010.
2. Zhernosenko, I.A. Sovremennihe podkhodih k izucheniyu sakraljnihkh centrov Altaya kak osnova dlya formirovaniya noosfernogo tipa mihshleniya / I.A. Zhernosenko, D.I. Mamihev // Altayjskiyj tekst v russkoyj kuljture. - Barnaul, 2006. - Vihp. 3.
3. Revyakin, V.S. Prirodnihe usloviya i resursih // V predgorjyakh Altaya. Ocherki istorii i kuljturih. - Barnaul; Altayjskoe, 1998.
4. Polevihe issledovaniya v Verkhnem Priobje i na Altae. 2009g.: arkheologiya, ehtnografiya, ustnaya istoriya // Materialih VI region. nauchno-praktich. konf. pamyati A.P. Umanskogo // pod red. M.A. Demina, T.K. Theglovoyj, A.N. Telegina [i dr.] - Barnaul, 2009. - Vihp. 6.
5. Dirin, D.A. Podkhodih k ocenke ehsteticheskikh resursov gornihkh landshaftov (na primere basseyjna r. Muljta) // Polzunovskiyj vestnik. -2004. - № 2.
6. Kuleshova, M.E. Vsemirnoe nasledie i mesto v nyom kuljturnihkh landshaftov // Nasledie i sovremennostj: sb.st. - M., 2007. - Vihp. 15.
Статья поступила в редакцию 26.10.12
УДК 616.89-008.441.44 (470)
Cherepanova M.I. SOCIAL EXEPTION AS ONE OF THE FACTOR REPRODUCTION SUICIDAL RISKS OF OLD MEN. The article is devoted to the problems of social exception as one of the factors reproduction suicidal risk of old men population in society of Russia. The author define social conditions and factors of increasing suicidal behavior in conditions of social exception . The article inludese general facts and analyse suicidal risk among the old men population. It can be interesting of use for sociology of risk, sociology of old men population and sociology of deviations .
Key words: social exception, social factors of exception, social conditions of exception, suicidal risk, reproduction of risk, society of risk, social surroundings of risk.
М.И. Черепанова, канд. пед. наук, доц. докторант кафедры психологии коммуникаций и психотехнологий Алтайского государственного университета, г. Барнаул, E-mail: cher_67@mail.ru
СОЦИАЛЬНАЯ ЭКСКЛЮЗИЯ КАК ОДИН ИЗ ФАКТОРОВ
СУИЦИДАЛЬНЫХ РИСКОВ СРЕДИ ЛИЦ ПОЖИЛОГО И СТАРЧЕСКОГО ВОЗРАСТА
Статья посвящена проблеме социальной эксклюзии, как одному из факторов воспроизводства суицидальных рисков среди пожилого и старческого населения. Автор определяет социальные условия и факторы эксклюзии, способствующие росту суицидального поведения среди пожилых. Статья включает обобщенные данные, описывающую специфику влияния эксклюзии на рост суицидальных рисков. Приводится ее подробный комплексный анализ. Данная статья представляет научный интерес для специалистов в области социологии риска, социальной геронтологии, а также социологии девиаций.
Ключевые слова: социальная эксклюзия, социальные факторы эксклюзии, социальные условия эксклюзии, суицидальный риск, воспроизводство риска, общество риска.
По данным Федеральной службы государственной статистики, в Российской Федерации насчитывается более 30 млн. человек старше трудоспособного возраста, составляющих пятую часть населения страны. Согласно прогнозам специалистов, в период до 2016 года ожидается устойчивое увеличение численности пожилых людей (границей перехода в группу пожилых, согласно решению комитета экспертов ВОЗ, является возраст 60 лет). Однако сделан вывод, что рост масштабов старения стал для России необратимой тенденцией и в дальнейшем планка пожилого возраста будет повышаться. Процесс демографического старения населения в гораздо большей степени характерен для женщин. В структуре населения вышеуказанных возрастов женщины составляют более двух третей [1]. Начавшееся в России 90-е годы резкое падение средней продолжительности жизни, снижение коэффициента рождаемости, привело в настоящее время к «серьезной асимметрии», которая нуждается, как во всестороннем научном осмыслении, так и в продуманной социальной политике в отношении лиц пожилого и старческого возраста. Кризисное, аномическое состояние современного российского общества, его рискогенная среда больше всего сказывается на наиболее социально уязвимых членах, к которым, в частности, относятся люди «третьего возраста». Необходимо выделить психологические, социальные и социально-экономические факторы риска. Например, с учетом современного уровня цен на оплату жилья и коммунальных услуг, а так же цен на продукты питания и лекарства (для пенсионеров лекарства - вещь первой необходимости) средняя по России пенсия зачастую не обеспечивает физического выживания пенсионера.
В настоящий момент в России не соблюдаются положения Европейского Кодекса социального обеспечения, по которому пенсионер должен получать не менее 50% прежнего заработка, а имеющий иждивенцев - не менее 65%. Таким образом, пенсионеры являются одной из наиболее ущемленных в материальном положении групп российского общества. Наиболее многочисленные категории пенсионеров - пожилые люди и инвали-
ды, поэтому пенсионеры по сравнению с прочими категориями населения имеют меньшие возможности улучшить свое материальное положение путем дополнительного заработка. Недостаток денежных средств порождает новые проблемы - невозможность оплатить медицинские услуги, затруднения при общении с родственниками в других городах, затруднения при оплате внутригородского транспорта [2].
Существует ряд других негативных факторов, влияющих не только на социально-экономическое, а также на социально-психологическое положение пожилых, их социальное благополучие, провоцирующих социальную эксклюзию лиц данного возраста. Среди таких факторов можно выделить, стереотипы старости и старения; геронтофобию; возрастные соматические риски; недостаточно высокий уровень образования, ограничения в доступе к виртуальной информации, удаленность места проживания (сельская местность) и др. Кроме того, данный жизненный период развития требует всех сил личности, чтобы адаптироваться к новым аскриптивным статусам пенсионера, бабушки/ дедушки, часто вдовы/вдовца, инвалида. Нередко человеку пожилого возраста приходится сталкиваться со скептическими оценками представителей своего поколения. Такое отношение в определенной степени обусловлено стереотипами, которые формируются общественным мнением, а также сужением экономической независимости пожилых людей [3].
Анализ разнообразной и многочисленной современной литературы по проблемам социальной геронтологии позволяет утверждать о том, что в России на сегодняшний момент социальная эксклюзия пожилых является неотъемлимой характеристикой социальной реальности. Проблема исключения индивида из социальной активной деятельности по возрастному критерию проявляется, прежде всего, в сужении его социального пространства. Подобные ограничения имеют негативные последствия как для общества, которое лишается носителей социального и профессионального опыта, так и для человека, которому отказано в возможности реализовывать свое «Я». Последнее противоречит представлению современных обществ о социаль-
ном субъекте как о личности [4]. Термин «социальная эксклю-зия», по свидетельству Ч. Гора, впервые стал использоваться в 1974 г. во Франции для обозначения социально незащищенных категорий населения [5]. Речь шла преимущественно об умственно и физиологически зависимых, склонных к суициду, одиноких родителях, пожилых инвалидах, маргиналах, детях-сиротах, делинквентах, асоциальных личностях и других «неудачниках» [6]. Европейская комиссия и Совет Европы связывают социальную эксклюзию с неадекватной реализацией социальных прав [7]. Феномен социальной эксклюзии в последнее время активно исследуется в зарубежной и российской социологии.
Социальная эксюлюзия, как проявление экономических факторов исследовались S. Paugam, A. Power, Ф. М. Бородки-ным; как неудовлетворение личностных потребностей П. Абра-хамсоном, и Я. Гоуфом; как нарушение правовых норм социальную эксклюзию исследовал Ф.М. Бородкин; как невозможность или неспособность воспользоваться правами социальную эксклюзию исследовал A.A. Демьянов; социальная эксклюзия как разрушение социальных связей исследовалась Н.Е. Тихо-новой.Региональный подход к данному явлению был разработан A. Power; психологические аспекты социальной эксклюзии исследовали Ф.М. Бородкин, П. Абрахамсон, Я. Гоуф. Социальной эксклюзией как комплексным явлением, в котором сочетаются действие нескольких факторов занимались A. Power, Ф.М. Бородкин, A.A. Демьянов, Н.Е. Тихонова, П. Абрахамсон [2, с. 2]. Существуют различные подходы к классификации экск-люзий, М. Вольф предлагает следующую классификацию ситуаций данного явления [8]. Представим эксклюзии, особо актуальные для ситуации жизнедеятельности пожилых. «Эксклюзия от средств к существованию». Например, сокращение доходов заставляет отказаться от привычного жизненного уклада. Эксклюзия от социальных услуг, благосостояния и сетей социальной безопасности. До 80-х годов, как в бедных, так и в богатых странах росли ожидания относительно социальных прав и услуг, гарантированных государством: права на образование и здравоохранение для всех; социальной безопасности против нужды; права на жилище, безопасное водоснабжение и вывоз отходов и иных гарантий. Результатом урезания ряда социальных услуг по отношению к одним группам населения и сохранения услуг для других становится увеличение незащищенных групп. Эксклюзия от культуры потребления. Для большей части населения эксклюзия от потребления представляет собой более сложную проблему, связанную с доступом к информации о разнообразных и меняющихся нормах потребления. Следствие неосуществленных потребительских стремлений — эксклюзия из сферы общественных услуг и сетей безопасности, а также из сферы политического выбора. В той мере, в какой новые области потребления становятся культурной необходимостью, эксклюзия может быть свойственна группам с любыми доходами. Эксклюзия от возможности понимания происходящего. Становление «информационного общества» порождает специфическую форму эксклюзии, связанную с «шоком со стороны будущего» (О. Тоффлер). Для одних «информационное общество» означает максимально широкий выбор жизненных стилей, гендерной и возрастной идентификации. Для других это влечет за собой усложнение стратегий выживания и возрастание рисков. Значительная часть населения довольствуется и довольна сообщениями о спортивных событиях, частной жизни знаменитостей при практическом отсутствии по-настоящему тревожной информации [6, с. 8].
К последнему типу эксклюзии близко понятие «эйджизм». В современном обществе эта проблема обусловлена быстрым устареванием знания, связанным со стремительным развитием общества. Пожилые люди в силу обстоятельств возраста не успевают адаптироваться к данным изменениям. Зарубежные социологи классифицируют социальные эксклюзии в зависимости от собственного подхода к изучению аспектов социальной эксклюзии. Например, Б. Рагщат определяет социальную экск-люзию как синоним бедности, а недостаток денежных средств определяется им как основной фактор социальной эксклюзии. Другим подходом является эксклюзия как невозможность удовлетворения потребностей (П. Абрахамсон, и Я. Гоуф). В зарубежной социологии социальная эксклюзия рассматривается так же и в качестве регионального явления.
Социальная эксклюзия — комплексный процесс, проявляющийся во многих сферах жизни. Ограничение изучения социальной эксклюзии какой либо одной областью означает то, что многие общественные явления, оказывающие влияние на социальную эксклюзию, а так же ряд факторов социальной эксклюзии окажутся неучтенными [2, с. 18]. Феномен социальной экск-люзии определяется как процесс, включающий сочетание ряда
внешних факторов (экономических, и социальных) в корреляции с внутренними психологическими факторами, находящих отражение в субъективных оценках своего благополучия. В данном контексте представляется актуальным изучить суицидальные риски пожилых, как крайний вариант социального неблагополучия в ситуации социальной эксклюзии, так как основные детерминанты суицидального риска часто характеризуются показателями социальной эксклюзии, параллельность влияния образует синергетический эффект от сочетания данных факторов и провоцирует суицидальное поведение лиц «третьего возраста». Кроме того, необходимость исследования вклада социальной эксклюзии пожилых в формирование суицидальных рисков, обусловлена увеличением их масштабов, взаимообусловленностью различными социальными факторами, недостаточной изученностью этой проблемы, а также потребностями общества и государства в повышении демографической безопасности населения России. Важнейшие направления демографической политики, реализуемые в настоящее время в нашей стране, сформулированы в Концепции демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года, утвержденные в 2007 году [9].
Одним из аспектов данной концепции является снижение смертности населения от насильственных причин, в том числе от суицидов, а также снижение суицидальных рисков. Согласно авторскому подходу под суицидальным риском понимается деятельность, поведенческая активность социального субъекта, направленная на саморазрушение, обусловленная преодолением объективной и субъективной неопределенности в ситуации неизбежного выбора в условиях депривационных институциональных изменений современного общества. Представляется функциональным также определение суицидального риска как количественной меры потенциала опасности некоторого неблагоприятного события - суицидального поведения.[10] Неблагоприятная социально-экономическая ситуация в России, рост психической патологии, падение уровня жизни значительной части россиян, наркотизация, рост преступности, девиантное поведения и многие другие негативные факторы оказывают неблагоприятное влияние на суицидальную активность различных возрастных и социальных групп населения, в том числе пенсионеров, лиц пожилого и старческого возраста.
Самоубийства в зрелом возрасте определяют второй, после молодежи пик суицидальной активности, который приходится на возраст зрелости (40-60 лет). Помимо психологических проблем, для этого возраста характерно ухудшение соматического здоровья, гормональная перестройка, изменение иерархии ценностей, что часто сочетается с депрессией — самым частым психическим расстройством этого периода. Кроме того, именно в этот период взрослые дети покидают родительский дом, а родители болеют и умирают. Часты также проблемы в профессиональной карьере. По статистическим данным частота суицидов в этот период увеличивается, по сравнению с 30-летними в 2 раза. Причем, значительно преобладают суициды у мужчин [9].
Третий пик суицидального риска — пожилые люди, уровень суицидов среди которых в 4 раза выше, чем в популяции. Последние годы в Украине (как в прочем и в других странах) отмечены стремительным ростом суицидов именно в этой группе лиц. По данным американских исследователей на долю лиц, старше 65 лет (составляющих около 11% населения) приходится 25% всех самоубийств. Показательно, что 76% пожилых мужчин обращались к врачу за месяц, 33% — за неделю, а 10% — за день до совершения суицида [10]. В некоторых случаях, суициды у лиц старческого возраста ошибочно принимаются за естественные причины смерти: так в 2 % случаев «внезапных сердечных приступов» имеют место отравления [11].
По данным скринингового обследования различных социальных групп и с различным уровнем состояния здоровья населения Москвы установлены различия в степени риска их суицидальной активности. Наиболее неблагоприятными в этом плане являются неработающие лица трудоспособного возраста (индекс риска суицида - 0,48), пенсионеры (0,46) [12]. В Республике Беларусь по данным судебно-медицинских экспертиз самоубийства пожилых составили 24,3% среди всех насильственных причин смерти [13].
В 2000-е годы в возрастной структуре самоубийц в мире произошел сдвиг. Если в начале века необычайно высок был уровень самоубийств молодежи, то к 2010 г. число суицидов увеличивалось практически пропорционально возрасту, и максимум приходился на самую старшую группу (свыше 70 лет). Как правило, с увеличением возраста среднежизненный риск суицида и желание умереть находятся в позитивной корреляции. Несмот-
ря на социокультуральные, экономические и географические различия, частота суицидов среди мужчин во всем мире значительно выше, чем среди женщин. В целом, соотношение мужчин и женщин при завершенных суицидах составляет 4:1, Среди пожилых частота мужских суицидов прогрессивно возрастает и составляет 6-9:1. Среди суицидентов старших возрастных категорий преобладают мужчины. Исследователь суицидов Мэри Миллер так объясняет этот феномен: «женские самоубийства являются, прежде всего, феноменом молодости, частота мужских суицидов возрастает с каждым десятилетием» [14]. Не исключено, что в связи со старением человеческой популяции и существенным увеличением средней продолжительности жизни абсолютное число суицидов в позднем возрасте будет увеличиваться.
Существует отчетливая тенденция к увеличению уровня суицидов с возрастом. Так, средний глобальный уровень самоубийств у мужчин составляет 24,7 на 100 000 населения, однако анализ возрастных групп показывает, что уровни суицидов по возрастам резко отличаются (от 0,9 в группе 5—14 лет с постепенным возрастанием до 66,9 у лиц старше 75 лет). Аналогичная положительная связь между возрастом и уровнем самоубийств наблюдается и у женщин: при общем уровне, составляющем 6,9, уровни в разных возрастных группах колеблются от 0,5 на 100 000 в группе 5—14 лет до 29,7 в группе старше 75 лет [15]. Старость оказывается третьей по частоте после депрессии и наркотической зависимости опасностью, влияющей на развитие суицидальных наклонностей. Феномен социальной эксклю-зии, как один из комплексных факторов, на наш взгляд вносит определенный вклад в детерминацию суицидов пожилых. В различных теоретических подходах социальная эксклюзия оказывается тесно связанной с проблемами бедности и минимального жизненного стандарта, хотя ими не ограничивается.
Ситуация социальной эксклюзии близка к ситуации бедности, как относительной депривированности. «Люди относительно депривированы, если они не могут обеспечить себе подходящие условия жизни вообще или в значительной степени,— питание, условия для отдыха, стандарты и услуги, — которые позволили бы им играть определенную роль, участвовать во взаимодействиях, вести себя привычным образом... Когда людям не хватает средств для доступа к ресурсам или если в таких средствах им отказывают и таким образом не дают им возможности быть полноценными гражданами общества, можно сказать, что они живут в бедности», - отмечает П. Таунсенд [16]. Согласно исследованиям, наиболее проблемной сферой действия факторов социальной эксклюзии среди пожилых является экономическая сфера. Свыше 92% пенсионеров подвержены социальной эксклюзии в экономической сфере. После монетизации льгот недостаток денежных средств автоматически означает недоступность медицинской помощи, качественного питания, проезда на транспорте, недоступность качественных коммунальных услуг, затруднения при общении с родственниками, особенно проживающих в иных городах, наконец, под угрозой оказывается физическое выживание пенсионера [2, с. 1].
В контексте суицидологии уровень жизни и материальное благосостояние - актуальный «структурный» фактор, часто обсуждаемый в связи с проблемой самоубийств. Уровень доходов опосредует влияние экономики на суицидальное поведение. Однако характер и направленность этого влияния до конца не выяснены: результаты эмпирических исследований на эту тему довольно противоречивы.
В теориях социальной интеграции традиционно считается, что «нужда — главная конкретная причина самоубийства». Б. Янг в своем исследовании выяснил, что однопроцентный рост доходов на душу населения приводит к уменьшению числа самоубийств на 0,11%. Усиление же бедности, снижающее социальную и экономическую интеграцию, негативно влияет на суицидальную ситуацию в обществе. Крайне редкие и немногочисленные российские исследования также свидетельствуют, похоже, о существовании обратной, хотя и не очень выраженной корреляции между этими переменными: чем беднее регион, тем чаще там совершаются самоубийства [17]. Вторичный анализ результатов изучения данных социологических исследований не дал однозначных результатов. В целом выяснилось, материально-экономический фактор не является единственным обладающим большой дифференцирующей силой.
Актуальным фактором, провоцирующим усиление социальной эксклюзии, является проблема занятости пожилых. Согласно статистическим данным в России продолжают трудиться около трети пенсионеров [18]. Однако в ситуации растущей безработицы и проблем трудоустройства в регионах России пенсионеры становятся самой уязвимой группой. Несмотря на стремле-
ние использовать опыт пожилых, понимание ценности передачи такого опыта, происходит исключение данных лиц из активной социальной деятельности. Как полагают ученые, исключение из привычного социального пространства часто сопровождается самоэксклюзией пожилых, их добровольным уходом из активной жизни. Попытки найти эквивалентную замену прежней активной деятельности имеют место, но не всегда являются успешными, что способствует формированию чувства одиночества, апатии или же приводят к скептическому отношению к миру, в результате «возвращение» в социальную активную деятельность становится проблематичным. В то же время пожилой человек не в состоянии избавиться от своей социальной сущности, проявляющейся через потребность реализовы-вать свое «Я» в деятельности в обществе, через желание быть оцененным другими. Возникает противоречие между растущей потребностью продолжать реализовывать себя в социальной деятельности и социальными практиками, ограничивающими деятельность человека [4].
Существуют некоторые данные о зависимости суицидального поведения от профессионального положения, образовательного уровня, социального статуса. По данным Я. Гилинского и Г. Румянцевой, сегодня в России среди суицидентов преобладают лица с невысоким образовательным уровнем и относительно низким социальным статусом (рабочие, безработные, неработающие и не учащиеся). К группе повышенного суицидального риска относятся также, по их мнению, военнослужащие срочной службы, заключенные, офицеры в отставке и лица, вышедшие на пенсию. По-мнению других авторов, выход на пенсию не относится к важным факторам суицидального риска за исключением случаев его неожиданности, бесповоротности и насиль-ственности, особенно у лиц с недостатком гибкости в преодолении ролевых изменений или адаптации к медицинской и социальной поддержке, а также к новому стилю жизни после пенсии [19]. Тем не менее, потеря работы — сильный психотравмирую-щий фактор и первичный источник стресса, «запускающего» механизм суицидального поведения. По мнению Б. Янга, безработица ведет к ослаблению индивидуальной идентичности, являющейся функцией трудовых ролей, к разрыву фундаментальной связи человека с обществом и, в конечном счете, — к социальной дезинтеграции [20]. Утрата прежнего социального статуса способствует также формированию психологического «комплекса неудачника», особенно у мужчин в связи с невозможностью выполнения ими традиционной роли главы семьи, усиливает социальную изоляцию индивидов. Поэтому безработные традиционно считаются «одной из самых суицидоопасных социальных групп» [21]. Это еще раз подтверждает правомерность известного вывода о том, что источником суидицального поведения в конечном счете выступает не безработица как таковая, а понижение социального статуса человека и наступающая в связи с этим трудовая и социальная дезадаптация.
Отечественные исследователи, обобщая виды, факторы и разнообразные аспекты социальной эксклюзии, типологизи-ровали их по четырем сферам: семейной, экономической, сфере медицинско-социального обслуживания, и психологической сфере. Так В. Прохоров представляет социальную эксклюзию пожилых, как комплексное явление, являющееся сочетанием таких факторов, как недостаток средств, снижение возможностей, ограничение или отказ в доступе к медицинской и социальной помощи, в сочетании с психологическими факторами - изменениями в мышлении и мотивациях, развитии комплексов, и т.д. [4]. В своем крайнем выражении, социальная эксклюзия приводит к полной изоляции человека или группы лиц от общества, причем человек или группа лиц уже не способны самостоятельно преодолеть сложившуюся ситуацию. Современные исследователи выделяют как ситуацию, так и состояние социальной эксклюзии. Так, ситуацией социальной эксклюзии можно назвать положение, когда на человека воздействуют внешние факторы, внутренние же факторы социальной эксклюзии отсутствуют. Состоянием эксклюзии, называется состояние, когда помимо внешних (экономических или иных) факторов присутствуют и внутренние психологические факторы, негативным образом сказывающиеся на состоянии человека [2]. Внутреннее психологическое состояние пожилого человека является решающим фактором, позволяющим либо субъективно нивелировать ситуацию социальной эксклюзии, либо усиливает ее влияние и приводит к самоэксклюзии.
Резкое нарушение сложившейся модели социальных взаимосвязей личности, когда внезапно и кардинально меняется отношение человека с обществом, может стимулировать принятие решения о добровольном уходе из жизни у людей с определенным складом личности. Выявлена прямая зависимость между
суицидом и потерей социального статуса. Высок уровень самоубийств среди демобилизованных офицеров, людей, взятых под стражу, недавних пенсионеров [22]. Большую роль в формировании психологическое состояние пожилого человека оказывает семейная сфера, актуальность ее в ситуации социальной эксклюзии сложно переоценить. В случае невозможности своей реализации в экономической сфере, семья часто является для пенсионера единственной возможностью для проявления социальной активности, реализации чувства нужности и полезности. По данным исследований, основной сферой реализации субъектных свойств личности в пожилом возрасте являются именно семейно-брачные отношения. На вопрос, «Полноправным членом каких групп Вы себя считаете?», 82,5 % респондентов отметили именно семью. Сохранение социальной субъект-ности в других сферах возможно, если данные практики значимы и имеют место в жизни пожилого человека. Однако реализация субъектных свойств в них варьируется и охватывает меньшее число пожилых людей [3].
Положительным фактором является то, что в семейной сфере падение авторитета влияния пенсионера в семье, а так же отсутствие общения с родственниками отмечается относительно редко. Однако в семейной сфере подверженными социальной эксклюзии являются пенсионеры, ощущающие себя одинокими и те, чей семейный статус понизился после выхода на пенсию [2, с. 3]. Например, по данным социологического исследования в г. Новосибирске, в психологической сфере 38,3% опрошенных считают одиночество в старости самым страшным, что может случиться с человеком, что подтверждает актуальность проблемы одиночества для пенсионеров. Большая часть пенсионеров не согласна с предложенными им в анкете негативными утверждениями, что свидетельствует о позитивном восприятии ими самих себя и своей роли в социуме. Большинство пенсионеров, по данным исследования, готовы брать на себя ответственность и обучаться новому [2, с. 9].
Особой группой риска, в контексте чувства одиночества, провоцирующего социальную эксклюзию, и как следствие суицидальное поведение являются пожилые, проживающие в домах престарелых и домах интернатного типа. Проводимые исследования одиноко живущих пожилых и старых людей, требующих стационарной медико-социальной помощи, выявили, что чувство одиночества часто испытывают более трети респондентов, причем с возрастом доля таких людей растет [22]. В пожилом и старческом возрасте возникает множество причин для переживания чувства одиночества. «В смерть каждому приходится уходить одному», - писал С. Михоэлс. Может быть, боязнь смерти отражает представление о ней как о полном, бесповоротном и окончательном одиночестве [23]. Суицидальный риск возрастает у лиц пожилого и старческого возраста с преобладанием чувств вины, безысходности, безнадежности, собственной несостоятельности, невозможностью приспособления к меняющимся условиям жизни.
Сочетание депрессии с многочисленными соматическими заболеваниями пожилых людей усиливает суицидальные мысли. Треть суицидентов к моменту совершения попытки лечились у интернистов в течение последних 6 месяцев, 70% — страдали острыми или хроническими заболеваниями. Чаще всего у этих пациентов имели место заболевания опорно-двигательного аппарата и травмы, повлекшие за собой инвалидизацию, онкологические заболевания, хронические непереносимые боли, не-фрологические заболевания (особенно у пациентов с искусственной почкой) [24]. После инсульта 19% пациентов находятся в депрессии и склонны к самоубийству [25]. Кроме того, посттравматический стресс, рецидивы и обострения тяжелых хронических заболеваний также повышают риск суицида. По данным отечественных авторов, среди суицидентов выявлено только 25% душевно больных, а 75% составили лица с пограничными психическими расстройствами и психически здоровые. Причем в последние годы отмечен рост числа суицидальных попыток
Библиографический список
в рамках непатологических суицидальных реакций [25]. Однако следует отметить, что суицидальный риск среди больных, состоящих на учете в психоневрологических диспансерах в 35 раз выше, чем в популяции психически здоровых лиц [2б].
Одной из характеристик старческого и пожилого возраста, часто приводящей к самоэксклюзии являются депрессивные расстройства. Если в целом в популяции депрессиями различного генеза страдает около 5% населения, то в пожилом и старческом возрасте этот показатель возрастает до 13-18%. Депрессии являются основным фактором инвалидизации в связи с психиатрической патологией. Развитию депрессивных расстройств в старости в значительной степени способствуют такие факторы, как наличие хронических заболеваний, социальная и психологическая изоляция, отсутствие удовлетворенности [5, с. 9]. Клиническая депрессия, по-видимому, играет существенную роль в суицидах, так как она — причина более чем 60% самоубийств. Например, в Японии почти каждый пятый из 32,8 тыс. человек, покончивших жизнь самоубийством в 2009 году, ушел из жизни на фоне обострения депрессивного состояния. При этом к психиатрам обращаются лишь 12,5% страдающих депрессией. Поэтому можно сделать вывод, что пожилых людей больше, чем остальных, следует лечить от депрессивных расстройств [27; 28].
Известно, что пожилые люди особенно редко пользуются психиатрической помощью не только потому, что сами избегают посещения таких специалистов, «до последней минуты» не идут к психиатру. Нередко это происходит вследствие бытующего «эйджизма» во взглядах части медицинских работников, которые привычно относят психические симптомы к проявлениям либо необратимых возрастных изменений, либо соматических заболеваний. Понятно, что нераспознанными при этом остаются именно нетяжелые формы депрессий позднего возраста, возможно, наиболее курабельные и прогностически благоприятные. Негативные последствия недовыявления депрессий у пожилых и стариков сводятся к следующему: - повышенный риск суицида; - утяжеление проявлений депрессии; - хронификация состояния, возрастание потребности в продолжительном стационарном лечении; - ухудшение качества жизни самих пациентов и лиц из их ближайшего окружения [29]. Как показало одно из исследований, 44% пожилых людей, совершавших самоубийства, делали это из-за страха, что их поместят в дом престарелых (Loebel et al., 1991) [30]. Уровень самоубийств среди пожилых людей, недавно потерявших супруга или супругу, также необычайно высок (Li, 1995; Mcintosh, 1995, 1992). Среди пожилых самоубийц мужского пола чаще встречаются овдовевшие, одинокие и разведенные люди. Более низкую частоту суицидов, среди женатых, связывают не только с выполнением защитных функций семьи, психологической поддержкой близких, но и с возможностью отреагирования агрессии в браке.
Заканчивая обоснование роли социальной эексклюзии, как комплексного фактора роста суицидов среди пожилых, необходимо заметить, что процесс социальной эксклюзии важно рассматривать с противоположного полюса, то есть обратиться к явлению инклюзии. Как утверждают ученые, рассматривать эксклюзию без противоположного процесса некорректно. Прежде всего, это связано с тем, что увеличение темпов и масштабов старения населения приведет к столкновению с эксклюзий практически каждого члена общества. Следовательно, каждой ситуации социальной эксклюзии можно и необходимо противопоставить ситуацию социальной инклюзии. Так как для социальной науки в современной время одной из значимых проблем является поиск основания преодоления социальной эксклюзии. Важно исследовать механизмы, модели инклюзии во всех типичных ситуациях эксклюзии, таких как: одиночество, социально-психологическая депривация, стигматизиция, возрастная дискриминация. Преодоление таких ситуаций одновременно будет являться важными превентивными мероприятиями по снижению суицидальных рисков пожилых.
1. Федеральная служба государственной статистики [Э/р]. - Р/д: http://www.gks.ru
2. Мохов, Д.Б. Социальная эксклюзия пенсионеров как объект социального управления (по материалам Новосибирска): дис. ... канд. соц. наук. -Новосибирск, 2006.
3. Старикова, М.М. Социальная субъектность пожилых людей в основных сферах их жизнедеятельности (на материалах Нижегородской и Кировской областей): автореф. дис. ... канд. социол. наук. - Нижний Новгород, 2011.
4. Прохорова, Л.В. Самореализация пожилых людей как способ преодоления социальной эксклюзии: автореф. дис. ... канд. филос. наук. - Новосибирск, 20l0.
5. Gore Ch. Introduction: Markets, citizenship and social exclusion // Social Exclusion: Rhetoric Reality Responses / International Institute for labour studies. United Nations development program; Ed. by G. Rodgers, Ch. Gore, J. Figueiredo. Geneva, 1994.
6. Бородкин, Ф.М. Социальные эксклюзии [Э/р]. - Р/д: html.document
7. Гомьен, Д. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика / Д. Гомьен, Д. Харрис, Л. Зваак. - М., 1998.
8. Wolf M. Globalization and social exclusion: Some paradoxes // Social Exclusion: Rhetoric Reality Responses / International Institute for labour studies. United Nations development program; Ed. by G. Rodgers, Ch. Gore, J. Figueiredo. Geneva, 1994.
9. Концепция демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года (утв. Президентом РФ от 9 октября 2007 № 1351).
10. Ушакова, Е.С. Суицидальный риск: социологический анализ: автореф. дис. ... канд. социол. наук. - С.Петербург, 2010.
11. Смедович, С.Г. Самоубийство в зеркале статистики // Социологические исследования. - 1990. - № 4.
12. Архипова, О.В. Суицид. Антисуицидальная интервенция резидентов в стационарных условиях. Стратегия поведения медицинского персонала в кризисной ситуации: методическое пособие для психологов, социальных работников, медицинского персонала / О.В. Архипова, Ю.Г. Гунина // Угроза суицидов в позднем возрасте. Диагностика, антисуицидальная интервенция резидентов в стационарных условиях. - М., 2011.
13. Мягков, А.Ю. Обеспечение анонимности в социологическом опросе: аналитический обзор зарубежных исследований // Социологические исследования. - 1999. - № 5.
14. Амбрумова, А.Г. Мотивы самоубийств // Социс. - 1987. - № 6.
15. Петленко, В.П. Основы валеологии. М., 1999. - Кн. 3.
16. Гусева, М.В. Эпидемелогический анализ и медико-психологические особенности самоубийств населения мегаполиса (на примере г. Москвы): дис. ... канд. мед. наук. - М., 2011.
17. Артюшкевич, В.С. Клиническая геронтология / В.С. Артюшкевич, В.П. Сытый. - М., 2006.
18. Обидина, Ю.С. Проблема суицида в современных научных исследованиях и в реальной жизни // Государственное управление: центр - регион (проблемы экономики, социологии и права): материалы Всерос. школы-семинара «Национальные отношения и современная государственность». - Йошкар-Ола, 2000. - Вып. 2.
19. Напрасная смерть: причины и профилактика самоубийств / под ред. Д. Вассерман; пер. Е. Ройне. - М., 2005.
20. Townsend, P. The international analysis of poverty. New York: Harvester Wheatsceaf, 1993.
21. Богданов, И.Я. Экономическая безопасность России: цифры и факты. - М. - 1999.
22. Пенсионный Фонд РФ [Э/р]. - Р/д: http://tassgraphics.itar-tass.com/preview7iib 11171<Шт1&соЛе=Кг1848814
23. Steffens D.C., Blazer ^G. Suicide in the elderly. In: Jacobs D.G. (ed). The Harvard Medical School guide to suicide assessment and intervention. San Francisco, 2004.
24. Зиновьев, С.В. Суицид. Попытка системного анализа. - СПб., - 2002.
25. Мягков, А.Ю. Суицидальное поведение молодежи: масштабы, основные формы и факторы / А.Ю. Мягков, И.В. Журавлева [Э/р]. - Р/ д: http://www. zipsites.ru/
26. Jarosz M. Suicide as an indicator of disintegration of the Polish society // Polish Sociological Review. - 1999. - №. 3.
27. Цыплакова, Л.Б. Психологические проблемы пожилых резидентов в условиях стационарного проживания и пути их решения / Л.Б. Цыплакова О.В. Архипова // Угроза суицидов в позднем возрасте. Диагностика, антисуицидальная интервенция резидентов в стационарных условиях: методическое пособие для психологов, социальных работников, медицинского персонала. - М. - 2011.
28. Wasserman D.A. stress vulnerability model and the development of the suicideal process. -London, 2001
29. Шутценбергер, А.А. Драма смертельно больного человека. - М. - 1997.
Bibliography
1. Federaljnaya sluzhba gosudarstvennoyj statistiki [Eh/r]. - R/d: http://www.gks.ru
2. Mokhov, D.B. Socialjnaya ehksklyuziya pensionerov kak objhekt socialjnogo upravleniya (po materialam Novosibirska): dis. ... kand. soc. nauk. -Novosibirsk, 2006.
3. Starikova, M.M. Socialjnaya subjhektnostj pozhilihkh lyudeyj v osnovnihkh sferakh ikh zhiznedeyateljnosti (na materialakh Nizhegorodskoyj i Kirovskoyj oblasteyj): avtoref. dis. ... kand. sociol. nauk. - Nizhniyj Novgorod, 2011.
4. Prokhorova, L.V. Samorealizaciya pozhilihkh lyudeyj kak sposob preodoleniya socialjnoyj ehksklyuzii: avtoref. dis. ... kand. filos. nauk. -Novosibirsk, 2010.
5. Gore Ch. Introduction: Markets, citizenship and social exclusion // Social Exclusion: Rhetoric Reality Responses / International Institute for labour studies. United Nations development program; Ed. by G. Rodgers, Ch. Gore, J. Figueiredo. Geneva, 1994.
6. Borodkin, F.M. Socialjnihe ehksklyuzii [Eh/r]. - R/d: html.document
7. Gomjen, D. Evropeyjskaya konvenciya o pravakh cheloveka i Evropeyjskaya socialjnaya khartiya: pravo i praktika / D. Gomjen, D. Kharris, L. Zvaak. - M., 1998.
8. Wolf M. Globalization and social exclusion: Some paradoxes // Social Exclusion: Rhetoric Reality Responses / International Institute for labour studies. United Nations development program; Ed. by G. Rodgers, Ch. Gore, J. Figueiredo. Geneva, 1994.
9. Koncepciya demograficheskoyj politiki Rossiyjskoyj Federacii na period do 2025 goda (utv. Prezidentom RF ot 9 oktyabrya 2007 № 1351).
10. Ushakova, E.S. Suicidaljnihyj risk: sociologicheskiyj analiz: avtoref. dis. ... kand. sociol. nauk. - S.Peterburg, 2010.
11. Smedovich, S.G. Samoubiyjstvo v zerkale statistiki // Sociologicheskie issledovaniya. - 1990. - № 4.
12. Arkhipova, O.V. Suicid. Antisuicidaljnaya intervenciya rezidentov v stacionarnihkh usloviyakh. Strategiya povedeniya medicinskogo personala v krizisnoyj situacii: metodicheskoe posobie dlya psikhologov, socialjnihkh rabotnikov, medicinskogo personala / O.V. Arkhipova, Yu.G. Gunina // Ugroza suicidov v pozdnem vozraste. Diagnostika, antisuicidaljnaya intervenciya rezidentov v ctacionarnihkh usloviyakh. - M., 2011.
13. Myagkov, A.Yu. Obespechenie anonimnosti v sociologicheskom oprose: analiticheskiyj obzor zarubezhnihkh issledovaniyj // Sociologicheskie issledovaniya. - 1999. - № 5.
14. Ambrumova, A.G. Motivih samoubiyjstv // Socis. - 1987. - № 6.
15. Petlenko, V.P. Osnovih valeologii. M., 1999. - Kn. 3.
16. Guseva, M.V. Ehpidemelogicheskiyj analiz i mediko-psikhologicheskie osobennosti samoubiyjstv naseleniya megapolisa (na primere g. Moskvih): dis. ... kand. med. nauk. - M., 2011.
17. Artyushkevich, V.S. Klinicheskaya gerontologiya / V.S. Artyushkevich, V.P. Sihtihyj. - M., 2006.
18. Obidina, Yu.S. Problema suicida v sovremennihkh nauchnihkh issledovaniyakh i v realjnoyj zhizni // Gosudarstvennoe upravlenie: centr -region (problemih ehkonomiki, sociologii i prava): materialih Vseros. shkolih-seminara «Nacionaljnihe otnosheniya i sovremennaya gosudarstvennostj». - Yjoshkar-Ola, 2000. - Vihp. 2.
19. Naprasnaya smertj: prichinih i profilaktika samoubiyjstv / pod red. D. Vasserman; per. E. Royjne. - M., 2005.
20. Townsend, P. The international analysis of poverty. New York: Harvester Wheatsceaf, 1993.
21. Bogdanov, I.Ya. Ehkonomicheskaya bezopasnostj Rossii: cifrih i faktih. - M. - 1999.
22. Pensionnihyj Fond RF [Eh/r]. - R/d: http://tassgraphics.itar-tass.com/preview7iib 11171<Sht1&so?1e=Kg1848814
23. Steffens D.C., Blazer P.G. Suicide in the elderly. In: Jacobs D.G. (ed). The Harvard Medical School guide to suicide assessment and intervention. San Francisco, 2004.
24. Zinovjev, S.V. Suicid. Popihtka sistemnogo analiza. - SPb., - 2002.
25. Myagkov, A.Yu. Suicidaljnoe povedenie molodezhi: masshtabih, osnovnihe formih i faktorih / A.Yu. Myagkov, I.V. Zhuravleva [Eh/r]. - R/d: http://www. zipsites.ru/
26. Jarosz M. Suicide as an indicator of disintegration of the Polish society // Polish Sociological Review. - 1999. - №. 3.
27. Cihplakova, L.B. Psikhologicheskie problemih pozhilihkh rezidentov v usloviyakh stacionarnogo prozhivaniya i puti ikh resheniya / L.B. Cihplakova O.V. Arkhipova // Ugroza suicidov v pozdnem vozraste. Diagnostika, antisuicidaljnaya intervenciya rezidentov v ctacionarnihkh usloviyakh: metodicheskoe posobie dlya psikhologov, socialjnihkh rabotnikov, medicinskogo personala. - M. - 2011.
28. Wasserman D.A. stress vulnerability model and the development of the suicideal process. -London, 2001
29. Shutcenberger, A.A. Drama smerteljno boljnogo cheloveka. - M. - 1997.
Статья поступила в редакцию 18.11.12
