CC BY
34Состояние военной научной мысли в СССР (1930-1940-е гг.)
Полковник запаса А.Ю. ГОЛУБЕВ, кандидат философских наук
Капитан 1 ранга запаса И.И. ЖЕЛНОВ, кандидат военных наук
Подполковник В.Ю. СИЗОВ
АННОТАЦИЯ ABSTRACT
Анализируется состояние военной научной мысли в СССР между войнами. The paper analyzes the condition of military science thought in the USSR between the wars.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА KEYWORDS
РККА в 20—30-е годы, политика и военное искусство, к какой войне готовиться, стратегия сокрушения и стратегия измора, глубокая операция.
Red Army in the 1920s—1930s, politics and military art, which war to get ready for, crush and attrition strategy, deep operation.
С ОКОНЧАНИЕМ Гражданской войны руководство новой России приступило к реформе Вооруженных Сил. Это было связано с необходимостью массового сокращения военнослужащих, так как страна остро нуждалась в трудовых ресурсах. При этом нельзя было допустить снижения боеспособности Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Более того, за счет улучшения качества обучения войск предстояло значительно повысить их боеспособность.
Также крайне важно было решить и ряд теоретических вопросов, например, к какой войне нам готовиться (см. статью «Философия войны» А.Е. Снесарева, где определение приоритета во взаимоотношениях между государством и армией, о чем мы писали ранее1, являлось ключевым). Речь шла о выстраивании системы управления Вооруженными Силами во время будущего военного столкновения с армиями недружественных для нас государств. Для после-
революционной России решение вопроса о преобладании политики над военным искусством было одним из самых животрепещущих.
В 1927 году появился фундаментальный труд видного военного теоретика и практика Б.М. Шапошникова «Мозг армии». Автор, анализируя деятельность австро-венгерского Генерального штаба (возглавляемого Конрадом фон Францем) на начальном этапе Первой мировой войны, делает важнейшие выводы. Один из них ка-
сается управления вооруженными силами государства:
«Мировая война в своем ходе привела к окончательной развязке борьбы между органами внешней политики и генеральным штабом, решив ее не в пользу последнего.
В современных условиях в вопросе об управлении войной никто не говорит о превалирующей роли в этом генерального штаба и даже внешней политики. В первой книге нашего труда подробно освещен вопрос об интегральном полководце сегодняшнего дня, которым является не кто иной, как правительство государства, ведущего войну.
Современная война есть дело всего государства в целом, и подготовка к ней, а равно и управление самой войной, составляет обязанность всего правительства, составными частями которого являются и органы внешней политики, и органы военного ведомства.
Нами в первой книге выяснено, какое значение в современной войне имеют внутреннее соотношение сил в государстве и его экономика, а потому говорить об управлении войной одним лицом, дуумвиратом или триумвиратом не приходится. Война есть дело коллективное, и управление ею переходит в руки такого коллективного органа, каким является правительство большинства стран.
Только одно правительство дает директивные указания по подготовке к войне различным органам управления, в частности и внешней политике. Поэтому в наши дни та роль, которую играла дипломатия на пороге мировой войны, в значительной мере сокращается. Военное ведомство в своей подготовке войны на том или ином фронте, в определении позиции того или иного государства в ней получает директивные указания не от внешней политики, а от самого пра-вительства»2.
Так, был решен вопрос о том, что действиями Вооруженных Сил в будущей войне должно руководить правительство, мобилизуя для их нужд все ресурсы державы.
Весомым вкладом в дальнейшее развитие военной науки и военного искусства в Советском Союзе послужил труд другого видного русского военного ученого — Александра Андреевича Свечина «Стратегия», изданный в том же 1927 году. В нем ученый приходит к выводу, что политика должна преобладать над стратегией. Обосновывая данный довод, он указывает, что как в период подготовки к войне, так и во время ее ведения интересы государства важнее любых других задач.
На огромном историческом материале, охватывающем практически всю военную историю, ученый А.А. Свечин проанализировал множество примеров грамотных решений во время обоснования стратегии на ту или иную военную кампанию, а также допущенных ошибок. Как показала практика, выбирать всегда приходится между двумя стратегиями — сокрушением противника или его измором. Большинство авторов, воспитанных на победах А.В. Суворова и победных кампаниях Наполеона, склонялись к стратегии сокрушения.
А.А. Свечин писал: «Естественно пристрастие стратегов старой школы к анализу Наполеоновских походов: в последних целая кампания часто сводилась к одной лишь операции на главном театре; стратегические вопросы не представляли затруднений и заключались лишь в определении главного театра; группировка сил между главным и второстепенными театрами производилась по принципу решительного предпочтения интересов главного театра, постановка цели для единственной операции на главном театре не могла вызывать сомнений, так как она при стратегии сокрушения
сводилась к уничтожению развернутых на нем неприятельских живых сил. Изучение Наполеоновских походов в большинстве случаев сводилось, таким образом, к изучению оперативного, а не стратегического искусства. Естественно, что Жомини* считал вопросы стратегии более простыми, чем вопросы тактики»3.
* Жомини Антуан Анри (Генрих Вениаминович) — французский и российский военный деятель Х1Х века, военный теоретик и историк. На французской службе — бригадный генерал, на русской службе — генерал от инфантерии.
Но поскольку окончательного разгрома вооруженных сил противника в войне трудно добиться одной, пусть даже сокрушительной победой на фронте, то данная стратегия фактически превращается в сокрушительное наступление, «представляет ряд последовательных операций, находящихся в такой тесной внутренней связи, что они сливаются в одну гигантскую операцию. Исходное положение для следующей операции вытекает непосредственно из достигнутой цели операции законченной»4.
Далее ученый на множестве примеров войн второй половины XIX — начала XX века разбирает ошибки полководцев, которые одним ударом стремились сокрушить врага, но потерпели неудачу. Автор заканчивает свой разбор очень интересной фразой: «Одна Маренгская операция 1800 г. дала Наполеону всю Италию, а Йенская операция 1806 г. позволила ликвидировать всю Пруссию до Вислы. В наших условиях Наполеону пришлось бы вести последовательные операции, с возрастающей трудностью, против новых сил, собранных государством»5.
Фактически А.А. Свечин делает вывод, что в наступившую эпоху массовых армий стратегия сокрушения неприятеля изжила себя, поскольку разбить его в одном решительном сражении не получится. В те годы военный ученый отдавал предпочтение стратегии измора. Причем в самом начале своего описания он делает интересную оговорку: «Термин — измор — очень плохо выражает все разнообразие оттенков различных стратегических методов, лежащих за пределами сокрушения... Для измора характерно то разнообразие, в котором он проявляется. Один вид измора весьма близко граничит со стратегией сокрушения.; противоположный вид может заключаться в формуле "ни мир, ни война" — в простом непризнании, отказе подписать мир, одной угрозе возможностью действий на вооруженном фронте. Между этими крайними видами заключается целая гамма промежуточных. Стратегия сокрушения едина, и допускает каждый раз лишь одно правильное решение. А в стратегии измора напряжение борьбы на вооруженном фронте может быть различным, и соответственно каждой ступени напряжения имеется свое правильное решение»6.
Таким образом, стратегия измора вовсе не исключала крупных битв и «поиска победы» за счет ведения все новых крупных сражений. Однако она (стратегия) заключает в себе и множество других эффективных способов разгрома вооруженных сил противника в войне. Именно их умелое сочетание в достижении окончательной победы над агрессором показывает уровень стратегического мастерства военно-политического руководства страны.
В труде «Стратегия» военный ученый А.А. Свечин фактически поставил точку в споре о том, «к какой войне надо готовиться в будущем».
А надо сказать, что споры были нешуточными и начались они 30 марта 1922 года на совещании военных делегатов XI съезда ЦК РКП(б). Основными оппонентами по данному вопросу выступили Л.Д. Троцкий и М.В. Фрунзе. Первый требовал при подготовке к будущим сражениям изучать опыт дореволюционных классических войн. М.В. Фрунзе, наоборот, утверждал, что грядущие войны «будут приближаться к типу нашей Гражданской войны», а потому «в общем и целом методы позиционной борьбы не будут иметь широкого применения»7. Однако ни тот, ни другой так до конца не смогли предвидеть характер будущей войны, хотя Михаил Васильевич оказался ближе к истине.
Фрунзе сумел разглядеть и оценить то новое в военном искусстве, которое появилось во время Гражданской войны. Так, «в отличие от позиционного характера Первой мировой войны военные действия Гражданской войны имели ярко выраженный маневренный характер. Стратегические операции Красной Армии отличались огромным пространственным размахом. Фронт обычно развертывался на театре военных действий в полосе от 700 (Западный фронт) до 1800 км (Восточный фронт). Наступление фронты вели в полосах от 400 до 1000 км на глубину от 600 (Западный фронт в 1920 г.) до 3000 км (Восточный фронт в 1919—1920 гг.), с темпом 6—10 км и более в сутки»8.
Высокая маневренность армий на полях сражений достигалась главным образом благодаря действиям кавалерии. Создание по предложению С.М. Буденного Первой Конной армии позволило переломить ход войны в пользу красных. Кстати, Семен Михайлович не только создал крупнейшее кавалерийское объединение времен Гражданской войны, но и грамотно использовал тачанки как подвижные огневые точки, которые
создавали шквал пулеметного огня на необходимом направлении.
Кроме того, Буденный сумел убедить И.В. Сталина на упомянутом выше совещании военных делегатов XI съезда ЦК РКП(б)9 наращивать огневую мощь Первой Конной армии за счет ее «механизации». Ведь уже во время Гражданской войны в ней на вооружении состояли артиллерия, броневики, автомобили и аэропланы, число которых постоянно росло. А в 1937 году в кавалерийскую дивизию уже входили не только четыре кавалерийских полка, но и отдельные эскадроны связи и саперный эскадрон, конно-артиллерийский дивизион (две батареи 76 мм и одна — 122 мм) и танковый полк. Да и каждый кавалерийский полк кроме четырех сабельных эскадронов включал в себя: полуэскадрон связи, взвод ПВО, школу МКС (младшего командного состава), саперный взвод, химический взвод, пулеметный эскадрон и полковую батарею10.
Первая Конная армия фактически не знала преград ни в боях с белогвардейцами, ни в боях с поляками. Ее глубокие прорывы явились прототипами будущих блицкригов вермахта по странам Европы, в чем признавались и сами немцы. Так, создатель теории блицкрига Ханс фон Сект* раздумывал над тем, как реализовать модель быстрой войны, да так, чтобы она не перешла в позиционную фазу. И ему удалось разработать тактику блицкрига, которая впоследствии была усовершенствована Гудерианом, Гальдером и Гитлером.
* Ханс фон Сект — немец, генерал-полковник, командующий сухопутными войсками рейхсвера, отец тактики блицкрига — молниеносной войны.
Сект доказывал, что для быстрого вторжения армии на территорию врага и его молниеносного разгрома нужна не конница, как у Буденного, а танки, самолеты и четкое взаимодействие между ними. В остальном же тактическая суть идеи была такой же, как и у Семена Михайловича. В 1919 году Сект, нарушая Версальский мирный договор, приступил к созданию новых вооружений: танков и самолетов. В источнике «Галь-дер Ф., Военный дневник» есть запись от 23.06.1941 г., что «Гальдер приписывал изобретение быстрого массового наступления войск Буденному. Помимо него он также упоминал Тимошенко и Ворошилова как лучших российских командиров начала войны»11.
Можно сказать, что М.В. Фрунзе, С.М. Буденный и многие другие советские военачальники, независимо от Ханса фон Секта, пришли к одинаковым выводам. Проще говоря, они были убеждены, что в предстоящей войне «позиционный тупик» Первой мировой будет преодолен благодаря массированному применению, в первую очередь, танков12 (естественно, с поддержкой авиации, артиллерии и пехоты). Представляется, что именно с подачи двух вышеуказанных полководцев в нашей стране началась разрабатываться «теория глубоких операций», явившаяся прообразом немецкого блицкрига. И все же настоящим ее разработчиком был В.К. Триандафилов.
По мнению Владимира Кириа-ковича, для успешного проведения будущих глубоких операций необходима была серьезная механизация Вооруженных Сил. Он писал: «Только в результате увеличения средств подавления, введения в дело большого количества танков, проведения широкой моторизации войск темп развития операции может подняться до уровня 1914 г.»13. Не случайно еще
в начале 30-х годов он был сторонником создания танковых корпусов. Его поддерживал и инспектор бронетанковых сил РККА К.Б. Калиновский.
В их совместном докладе в Реввоенсовет СССР указывалось, что «привязывать танковые части к кавалерии или пехоте на ролях лишь вспомогательного их оружия — это значит заранее отказаться от использования тактической и оперативной их подвижности. Естественно, что боевые свойства танков должны быть использованы в полной мере и осуществить это возможно только в составе самостоятельного механизированного соединения, все части которого обладали бы приблизительно одинаковой подвижностью»14.
После смерти В.К. Триандафилова разработку теории глубокой операции продолжил начальник кафедры оперативного искусства Академии Генерального штаба Георгий Са-мойлович Иссерсон. Он утверждал, что современные операции должны носить решительный характер, для чего необходимо глубокое оперативное построение войск в наступлении, поскольку «одна волна оперативных усилий линейной стратегии здесь уже ничего не сможет решить и должна бессильно разбиться о глубину современного сопротивления»15.
Г.С. Иссерсон приводил четыре условия, при соблюдении которых «глубокая операция» может успешно состояться. Одно из них — это наличие танков, т. е. такого средства «подавления, которое было бы способно преодолеть основной фактор огня обороны, т. е. пулю. Это средство должно быть настолько подвижным, чтобы быть способным идти сразу в глубину обороны, неся с собой огонь и удар. Это средство должно быть массировано в такой форме, чтобы обеспечить на соответствующем протяжении фронта решение задачи на всю глубину»16.
Высокая маневренность армий на полях сражений достигалась
главным образом благодаря действиям кавалерии. Создание по предложению С.М. Буденного Первой Конной армии позволило переломить ход войны в пользу красных. Кстати, Семен Михайлович не только создал крупнейшее кавалерийское объединение времен Гражданской войны, но и грамотно использовал тачанки как подвижные огневые точки, которые создавали шквал пулеметного огня на необходимом направлении.
Другое условие: «Необходимо при организации наступательного боя поражать и сковывать своими средствами подавления всю тактическую глубину обороны одновременно. Если это одновременно не делается, то на месте уничтоженных районов вырастают новые районы сопротивления из глубины, что уподобляет наступление борьбе с оборонительной полосой, которая беспрерывно восстанавливается и бесконечно живуча»17.
И конечно же: «В глубине построения боевого порядка наступления нужно иметь наготове такой оперативный эшелон, который был бы способен немедленно же после тактического прорыва обороны врываться в ее глубину и тактические достижения превращать в крупный решающий оперативный результат, доводя его до полного уничтожения и сокрушения противостоящего сопротивления в оперативном масштабе»18.
Наконец: даже при соблюдении первых трех условий успеха не достичь, «если прорываемый участок не будет изолирован от стратегической и оперативной глубины обороны»19. При этом он должен быть изолирован не только в глубину, но и в ширину, чтобы противник не смог замкнуть горловину прорыва и окружить наступающие войска.
Г.С. Иссерсон внимательнейшим образом изучал опыт германо-польской и германо-французской военных кампаний и пришел к выводу о том, как будут действовать немцы
в войне против СССР. По его мнению, начального периода не будет. Война начнется сразу с вторжения готовых сил вермахта.
Однако со стороны военного руководства отношение к выводам военного ученного было скептическим. Вот что на совещании высшего руководящего состава РККА 23—31 декабря 1940 г. сказал начальник штаба ПрибОВО генерал-лейтенант П.С. Кленов: «Я просмотрел недавно книгу Иссерсона «Новые формы борьбы». Там даются поспешные выводы, базируясь на войне немцев с Польшей, что начального периода войны не будет, что война на сегодня разрешается просто — вторжением готовых сил, как это было проделано немцами в Польше, развернувшими полтора миллиона людей.
Я считаю подобный вывод преждевременным. Он может быть допущен для такого государства, как Польша, которая, зазнавшись, потеряла всякую бдительность и у которой не было никакой разведки того, что делалось у немцев в период многомесячного сосредоточения войск. Каждое уважающее себя государство, конечно, постарается этот начальный период использовать в своих собственных интересах для того, чтобы разведать, что делает противник, как он группируется, каковы его намерения, и помешать ему в этом»20.
Руководство Вооруженных Сил СССР, судя по штабным играм января 1941 года, также полагало, что
немцы, перед тем как решительно атаковать, будут несколько дней топтаться на месте, устраивая провокации и т. п. Таким образом, у нас появится возможность нанести им свой неотразимый удар. Однако вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз показало всю ошибочность подобных взглядов военного руководства РККА на характер военных действий в приграничных районах в начальный период войны. Это заставило военно-политическое руководство страны вернуться к идеям отечественных опальных военных ученых и взять их за основу в выработке стратегии ведения военных действий.
Завершая разговор о развитии военной науки в СССР в предвоенный период, можно смело сказать, что на-
кануне нападения фашистской Германии на нашу страну у нас имелась стройная военная теория, касающаяся характера и особенностей будущего военного столкновения с армиями недружественных государств. Ее авторы оказались правы в утверждении, что война будет «вестись на измор» и потребует невиданного напряжения сил всей страны. Правы они были и в том, что именно правительство будет организовывать сопротивление народа против немецко-фашистских захватчиков, и что правительство во главе с И.В. Сталиным будет руководить Вооруженными Силами. Наконец, и теория глубокой операции обрела свое воплощение в блестяще проведенных советскими войсками и полководцами военных битвах Второй мировой войны.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Военная Мысль. 2021. № 11.
2 Шапошников, Борис Михайлович (Маршал Советского Союза) Мозг армии / Борис Михайлович Шапошников; [сост. Егоров Н.Д.]. М.: О-во сохранения лит. Наследия, 2016. 824 с.: ил., табл., с. 751.
3 Свечин А.А. Стратегия. М.: Абрис, 2020. 256 с.: ил. (Мудрость тысячелетий). С. 161.
4 Там же. С. 163.
5 Там же. С. 166.
6 Там же. С. 168.
7 Войтиков С.С. Троцкий, Фрунзе, Жуков. Из истории красного бонапартизма. М.: Вече, 2019. С. 126.
8 Лотоцкий С.С. и др. История войн и военного искусства: учебник для высших военных учебных заведений. М.: Военное издательство, 1970. С. 83.
9 Буденный С.М. Красная Армия в Гражданской войне. М.: Родина, 2018. С. 248.
10 Дриг Е.Ф. Войска Семена Михайловича. История организационного строительства стратегической конницы РККА. М.: Фонд «Русские Витязи», 2019. 208 с.
11 Как Буденный помог главному генералу вермахта завоевать пол-Европы. Русская Семерка. URL: https://russian7. ru/post/kak-budennyy-pomog-glavnomu-generalu/ (дата обращения: 13.10.2020).
12 В отличие от конницы танки организовывали прорыв, а не только «бросались в прорыв». Это обеспечивало атакующей стороне возможность не дать обороняющейся успеть стянуть силы для ликвидации прорыва.
13 Вопросы стратегии и оперативного искусства в советских военных трудах (1917—1940 гг.). М. Воениздат, 1965. С. 308.
14 Рунов В.А. Шапошников. М.: Вече, 2020. С. 100.
15 Вопросы стратегии и оперативного искусства. С. 397.
16 Вопросы тактики в советских военных трудах (1917—1940 гг.): М.: Воениздат, 1970. С. 73.
17 Там же. С. 74.
18 Там же.
19 Там же.
20 РГВА. Ф. 4. Оп. 18. Д. 56. Л. 53—58.
