CC BY
114
обеспечения детей. В соответствии с Конституцией США действительно роль федерального правительства в обеспечении социального благополучия детей достаточна ограничена, однако эта роль в течение эволюции развития федерального законодательства постепенно усиливалась, поскольку федеральное финансирование дополнялось новыми правилами и требованиями. Это означало, что ответственность со стороны штатов в достижении положительного исхода в решении вопросов, касающихся защиты детства и социального обеспечения детей, возрастала.
Таким образом, расширение влияния федерального правительства США на формирование государственной политики в области защиты национального благосостояния детей затрагивает два момента; во-первых, в области соотношения прав и обязанностей федерального правительства и правительства на уровне штатов с целью защиты детства; во-вторых, в области соотношения прав и обязанностей родителей и ребенка, а именно, когда общественное мнение склоняется на сторону сохранения родительских прав, цель сохранения семьи имеет первостепенное значение, и наоборот, колебания в сторону поддержки прав детей приводят, прежде всего, к усилению внимания со стороны государства в сфере обеспечения безопасности и благосостояния детей.
References
1. Myers J.E.B. A Short History of Child Protection in America // Family Law Quarterly. 2008-2009. Vol. 42. № 3. Р. 449-463.
2. Jackson S, Brissette-Chapman Sh. Serving African American Children: Child Welfare Perspectives. New Brunswick (USA) and London (UK), 1997. 274 р.
УДК 341.1/8
Н.Н. Липкина
СОСТОЯНИЕ НЕОБХОДИМОСТИ В ОБЩЕМ МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ И СООТНОСИМЫЕ КОНСТРУКЦИИ В МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА: СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ
Введение: в условиях расширения сферы охвата международного права, сопровождающегося его фрагментацией, вопросы соотношения общего международного права и т.н. специальных (автономных) режимов приобретают особую актуальность. При
© Липкина Надежда Николаевна, 2018
Кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры международного права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: k_intlaw@ssla.ru
© Lipkina Nadezhda Nikolaevna, 2018
Candidate of law, Associate professor, Associate professor of the International law department ( Saratov State Law Academy)
* Работа выполнена при поддержке гранта РФФИ № 18-011-00660 «Обстоятельства, исключающие противоправность деяния: анализ функционального значения и параметров применимости в международном праве прав человека».
этом существенный не только научный, но и практический, интерес вызывают исследования различных вопросов соотношения такого подлинно «сквозного» института общего международного права, как ответственность государств за международно-противоправные деяния с соответствующими принципами и нормами международного права, принятыми в рамках специальных режимов. Цель: сравнительно-правовое исследование особенностей содержания состояния необходимости как обстоятельства, исключающего противоправность деяния, в общем международном праве и соотносимых с его элементами правовых принципов и конструкций, используемых в международном праве прав человека. Методологическая основа: анализ теоретических аспектов поставленной проблемы, международной правотворческой и правоприменительной практики, в частности, практики Международного Суда ООН и Европейского суда по правам человека. Результаты: выделены следующие особенности. Во-первых, международное право прав человека, с одной стороны, устанавливает широкие и, как правило, исчерпывающие перечни существенных интересов, для целей обеспечения которых государство может осуществлять вмешательство в гарантированные права и свободы; с другой стороны, содержит договорные исключения возможности осуществления дерогации в отношении ряда гарантированных прав и свобод. Во-вторых, можно провести аналогию между рядом элементов состояния необходимости и такими, получившими детальную проработку в международной правоприменительной практике, критериями правомерности вмешательства в права и свободы человека, как его обоснованность и соразмерность. Выводы: элементы состояния необходимости, признанные в общем международном праве, коррелируют ряду правовых принципов и конструкций, используемых в международном праве прав человека. Особые цель и предмет правового регулирования международного права прав человека обусловливают определенные особенности содержания правовых принципов § и конструкций международного права прав человека, соотносимых с элементами ? состояния необходимости в общем международном праве.
Я Ключевые слова: международное право прав человека, права человека, ответствен-
| ность в международном праве, обстоятельства, исключающие противоправность
1 деяния, состояние необходимости.
s
2 ф
| N.N. Lipkina
I THE STATE OF NECESSITY IN GENERAL INTERNATIONAL
| LAW AND CORRELATED LEGAL CONSTRUCTIONS
f IN INTERNATIONAL HUMAN RIGHTS LAW:
1 COMPARATIVE LEGAL ANALYSIS
ф ш
| Background: in the context of expanding the scope of international law, accompanied
g by its fragmentation, the issues of correlation between general international law and the so-!| called special (autonomous) regimes are of particular relevance. At the same time, it is not g only scientific but also practical interest to study various issues of correlation between such § a truly "cross-cutting" institution of general international law as the responsibility of states I for internationally wrongful acts and the relevant principles and rules of international law | adopted within the framework of special regimes. Objective: comparative legal study of the m features of the necessity content as a circumstance precluding the wrongfulness of an act in general international law and legal principles correlated to its elements and structures used in international human rights law. Methodology: the analysis of theoretical aspects of the posed problem, international law-making and law enforcement practice, in particular, the practice of the international court of Justice and the European court of human rights. Results: the following features are highlighted. First, on the one hand, international
248
human rights law establishes broad and, as a rule, exhaustive lists of essential interests in
which the state may intervene in the guaranteed rights and freedoms; on the other hand, it contains Treaty exceptions to the possibility of derogating from certain guaranteed rights and freedoms. Secondly, it is possible to draw an analogy between a number of elements of the state of necessity and such criteria of legitimacy of interference in human rights and freedoms such as its validity and proportionality, which have been elaborated in international law enforcement practice. Conclusions: the elements of necessity recognized in general international law correlate with a number of legal principles and constructs used in international human rights law. The special purpose and subject of the legal regulation of international human rights law determine certain features of the legal principles content and structures of international human rights law, correlated with the elements of the state of necessity in general international law.
Key-words: international human rights law, human rights, responsibility in international law, circumstances precluding the wrongfulness of the act, the state of necessity.
Содержание такой правовой конструкции, как состояние необходимости в общем международном праве, раскрывается в ст. 25 проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния (далее — проект статей). К основным элементам состояния необходимости относятся: 1) направленность на защиту существенного интереса государства; 2) нахождение такого интереса в большой и неминуемой опасности; 3) признание неисполнения соответствующего международного обязательства единственным для государства средством защиты указанного интереса; 4) установление должного баланса указанного интереса государства с существенным интересом государства или государств, в отношении которых существует данное обязательство, или междуна- ш родного сообщества в целом. Указанные элементы состояния необходимости, как | представляется, находят определенные параллели в международном праве прав а человека в виде разработанных и используемых в данной сфере международно- о правового регулирования соотносимых правовых принципов и конструкций. к
Относительно первого из указанных элементов состояния необходимости з можно отметить, что четкого перечня «существенных интересов» государства в а
рс
общем международном праве нет. Отнесение отдельных интересов государства s
е
к категории существенных зависит от обстоятельств дела, что было прямо под- о черкнуто Комиссией международного права ООН1. В литературе встречаются р различные определения данного понятия, например, как включающего само | существование государства2! его экономические интересы3! защиту окружающей к
природной среды [1, § 53]. Интересным в данном ключе выглядит выделение а
к
Р. Слоан трех парадигм необходимости в контексте ст. 25 проекта статей об ответ- | ственности государств за международно-противоправные деяния: классическую ! необходимость (сопряженную с угрозой безопасности государства), экономиче- №
скую, а также экологическую необходимость [2, p. 454]. 2
)
2 О
- 8
1 См.: Доклад Комиссии международного права ООН 1980 г. § 32. URL: http://legal.un.org/ docs/?path=../ilc/documentation/english/reports/a_35_10.pdf&lang=EFSXP(дата обращения: 12.02.2018).
2Agius M. The Invocation of Necessity in International Law. P. 19. URL: https://www.uppsa-lajuristernasalumnistiftelse.se/wp-content/uploads/2014/11/Maria-Agius.pdf (дата обращения: 12.02.2018).
3 Yannaca-Small K. Essential Security Interests under International Investment Law. P. 105. URL: http://www.oecd.org/daf/inv/investment-policy/40243411.pdf (дата обращения: 12.02.2018). 249
В международном праве прав человека данный элемент чаще коррелирует с требованием, чтобы вмешательство в права и свободы человека преследовало одну из предусмотренных соответствующим международным договором целей его осуществления [3, § 101; 4, с. 58-59]. При этом такая цель, собственно, корреспондирует той или иной ценности (интересу), на защиту которой достижение такой цели направлено. Наиболее значимым из таких интересов, как и в общем международном праве, является само существование государства как такового или — по терминологии международного права прав человека — «жизнь нации». Так, во многих международных договорах по правам человека предусматривается в качестве основания дерогации война или иные чрезвычайные обстоятельства, угрожающие жизни нации4! Помимо этого, международные договоры по правам человека содержат также исчерпывающие перечни целей введения правомерных ограничений гарантированных в них прав и свобод, содержание которых варьируется от обеспечения национальной безопасности, территориальной целостности и общественного порядка, охраны здоровья и нравственности до защиты репутации или прав других лиц и т.д. Как видно из приведенных примеров, в отличие от общего международного права, для практики реализации которого характерно применение ссылки на состояние необходимости, главным образом, для целей защиты существенных интересов самого государства, международное право прав человека устанавливает в качестве одного из первоочередных критериев правомерности вмешательства в права и свободы человека наличие угрозы существенным интересам не только государства, но и общества или даже частных лиц, что обусловлено особенностями предмета и цели правового регулирования данной сферы международных отношений (в частности, неабсолютным характером большинства прав и свобод, их взаимозависимостью и неделимостью, наличием у лица не только прав и свобод, но и обязанностей в отношении других людей и общества в целом).
При этом в международные договоры по правам человека наряду с положениями, содержащими исчерпывающие перечни существенных интересов, при существовании угрозы которым государство имеет право осуществить правомерное вмешательство в отдельные гарантированные в них права и свободы, могут включаться также положения о запрете дерогации в отношении ряда других гарантированных прав5.
Таким образом, первый элемент состояния необходимости в международном праве прав человека коррелирует требованию, чтобы вмешательство в права и свободы человека преследовало одну из предусмотренных соответствующим международным договором целей его осуществления. При этом в международном праве прав человека, во-первых, устанавливаются более широкие перечни существенных интересов, для целей обеспечения которых государство может осуществлять вмешательство в гарантированные права и свободы; во-вторых, определяются договорные исключения возможности осуществления дерогации в отношении ряда гарантированных прав и свобод.
4 См. ст. 15 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., ст. 4 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. URL: https://www.echr.coe.int/Docu-ments/Convention_RUS.pdf (дата обращения: 10.02.2018); Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. (ст. 4) // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. № 17, ст. 291.
5 См. ст. 15 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., ст. 4 Междуна-250 родного пакта о гражданских и политических правах 1966 г.
Второй элемент состояния необходимости в общем международном праве — нахождение такого интереса в большой и неминуемой опасности. Содержание данного элемента сводится к следующим основным положениям. Во-первых, как отметил Международный Суд ООН в решении по делу «The Gabcikovo-Nagymaros Project», термин опасность (peril) отражает идею риска, что позволяет отличать опасность от материального ущерба [1, § 54]. Во-вторых, исходя из формулировки данного элемента в проекте статей, он включает два аспекта. Прежде всего, опасность должна быть действительно серьезной. Наиболее удачным из предлагаемых в науке международного права определений большой опасности является ее определение в качестве угрожающей самой возможности реализации такого интереса6! Кроме того, такая угроза должна быть неизбежной и непосредственно существующей в настоящий момент. Как подчеркнул Международный Суд ООН, используемое в проекте статей понятие «неминуемая угроза» имеет далеко не тот смысл, что вкладывается в понятие «возможность»; простого предположения о возможной опасности для существенного интереса государства недостаточно для осуществления правомерной ссылки на состояние необходимости как обстоятельство, исключающее противоправность деяния [1, §54].
В международном праве прав человека данный элемент состояния необходимости корреспондирует такому критерию правомерности вмешательства в права и свободы человека, гарантированные на международном уровне, как его обоснованность. Аргументация и логика, используемые при толковании второго элемента состояния необходимости в общем международном праве, видятся вполне пригодными и для раскрытия содержания критерия обоснованности вмешательства в права и свободы человека в международном праве прав i человека. Во-первых, не вызывает сомнений, что осуществление вмешательства и в права и свободы человека возможно не только в случае причинения ущерба за- с трагиваемым существенным интересам, но и для предотвращения такого ущерба о (устранения риска его причинения). Например, ст. 2 Конвенции о защите прав о человека и основных свобод 1950 г. прямо установила, что лишение жизни не о
п
рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является резуль- | татом абсолютно необходимого применения силы, в частности, для предотвра- в щения побега лица, заключенного под стражу, на законных основаниях. Также о в постановлении по делу «Georgel and Georgeta Stoicescu v. Romania», раскрывая ю
~о
концепцию частной жизни, Европейский суд по правам человека отметил, что |
на государство-участника Конвенции возлагается позитивное обязательство к
предотвратить нарушения физической и психической неприкосновенности лица, |
осуществляемые другими лицами, если власти знали или должны были знать об |
этих нарушениях [5, §49]. Как представляется, такое обязательство может быть ии
реализовано государством среди прочего посредством вмешательства в права и №
свободы тех лиц, от которых исходит угроза физической и психической непри- 1
косновенности данного лица. Эту мысль в более широком контексте подчерки- )
вает В.А. Лебедев: «В некоторых случаях ограничения (прав человека. — Н.Л.) 8 выступают как необходимые условия для деятельности правоохранительных органов, призванных охранять права и свободы граждан» [6, с. 138]. Во-вторых, Европейский суд по правам человека неоднократно указывал, что основания
6Agius M. The Invocation of Necessity in International Law. P. 22. URL: https://www.uppsa-lajuristernasalumnistiftelse.se/wp-content/uploads/2014/11/Maria-Agius.pdf (дата обращения: 12.02.2018).
для вмешательства в права и свободы человека должны быть разумными и достаточными [7, §82], существенными и бесспорными [8, §49]. При этом такие основания должны существовать непосредственно в момент осуществления вмешательства, а ссылка на абстрактную общую необходимость защиты соответствующих интересов не может рассматриваться в качестве достаточного обоснования правомерности вмешательства [8, §57-58].
Таким образом, второй элемент состояния необходимости в общем международном праве корреспондирует такому используемому в международном праве прав человека критерию правомерности вмешательства в права и свободы, гарантированные на международном уровне, как его обоснованность, и имеет схожее с ним содержание.
В качестве третьего элемента состояния необходимости в общем международном праве выступает признание неисполнения соответствующего международного обязательства единственным для государства средством защиты искомого существенного интереса. При этом либо альтернативных средств устранения большой и неминуемой угрозы существенному интересу государства должно в принципе не существовать, либо такие средства должны быть непригодны (исчерпаны) для защиты существенного интереса государства от такой угрозы. В общем международном праве также признано, что альтернативное средство рассматривается как применимое даже в случае, если его использование менее удобно для государства или обходится ему дороже [1, §55].
Сравнивая указанную линию толкования третьего элемента состояния необходимости, принятую в общем международном праве, и практику международных | органов по правам человека по толкованию и применению ими соответствующих ? положений международных договоров по правам человека, можно найти неко-
lo
а торую аналогию. Например, в ситуации, когда у государства есть возможность
| принять некие, пусть и не очень удобные для него (с учетом, однако, соразмер-
i ности такого «неудобства») меры для эффективной реализации прав человека,
1 гарантированных на международном уровне, ограничивать права человека (не J приняв или не попытавшись принять такие меры) оно не может. Так, толкуя | подп. d п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Европей-| ский суд по правам человека неоднократно указывал, что государства-участники
2 обязаны принять с должной распорядительностью (diligence) позитивные меры, ° направленные на эффективное обеспечение права обвиняемого допрашивать по-« казывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели | были допрошены [9, §79]. При этом, применяя данную общую правовую позицию е в постановлении по делу «Krivoshapkin v. Russia», Суд подчеркнул, что, понимая 1 трудности, с которыми сталкиваются власти с точки зрения ресурсов, он все же ° не считает, что вызов в суд г-на П., проживающего в соседнем государстве, воз-
го
§ мещение транспортных и иных расходов г-ну Р., розыск г-на М.Х. и ожидание 1 возвращения г-на М.М. из путешествия может рассматриваться в качестве не-| преодолимого препятствия [10, §60].
Четвертым элементом состояния необходимости в общем международном праве является установление должного баланса указанного интереса государства с существенным интересом государства или государств, в отношении которых существует данное обязательство, или международного сообщества в целом. Для верного понимания содержания данного элемента представляет интерес 252 высказываемая в науке мысль о том, что соблюдение должного баланса сопо-
ставляемых интересов возможно только на основе установления их соотношения, а не посредством признания существования общей презумпции меньшей значимости одного из интересов*.
Ввиду особенностей целей и предмета правового регулирования международного права прав человека требование установления должного баланса прав человека, с одной стороны, и соответствующих защищаемых интересов — с другой, применяется по двум основным направлениям. Во-первых, должен быть установлен должный баланс гарантированных прав и свобод человека и тех существенных интересов государства, общества или других лиц, для цели защиты которых соответствующий международный договор по правам человека предусматривает возможность осуществления вмешательства в такие права и свободы [7, §87]. Во-вторых, в некоторых случаях требуется также установление должного баланса обязательств по международному договору по правам человека и обязательств по иным международным договорам. Например, в постановлении по делу «Jones and Others v. The United Kingdom» Европейский суд по правам человека пришел к выводу, что предоставление иммунитета государственным должностным лицам отражает общепризнанные нормы публичного международного права и не является в данном случае необоснованным ограничением права заявителей на доступ к суду [11, §215]. Вместе с тем в постановлении по делу «Al-Dulimi and Montana Management Inc. v. Switzerland» Европейский суд по правам человека признал нарушение ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, указав, что государство-ответчик не может для обоснования правомерности вмешательства в гарантированные права и свободы ограничиваться ссылкой на обязательный характер резолюций Совета Безопасности, i принятых в соответствии с гл. VII Устава ООН, но должно убедить Суд в том, и что власти приняли или, по крайней мере, попытались принять все возможные 1 меры по адаптации режима санкций к индивидуальной ситуации заявителя [12, о §141]. В последнем постановлении находит подтверждение приведенная выше s в отношении четвертого элемента состояния необходимости в общем междуна- о
п
родном праве мысль о необходимости установления не просто приоритета одного 1 из двух защищаемых интересов, а обеспечение их должного соотношения. Как в
1-1 « « н
отметил в данном постановлении Европейский суд по правам человека, поскольку о резолюция Совета Безопасности ООН № 1483 не содержит четких и определенных ю
TD
положений, исключающих возможность осуществления судебного контроля |
в отношении мер, направленных на ее реализацию, государства должны осу- к
ществлять такой контроль с целью предотвращения возможного произвола [12, а
§146]. Таким образом, Европейский суд по правам человека сделал вывод о том, |
что должный баланс обязательств по правам человека и обязательств по защите ии
международного мира и безопасности выражается в осуществлении государством №
судебного контроля за реализацией резолюций Совета Безопасности ООН при 1
условии, однако, что такой контроль может касаться лишь вопросов защиты от )
произвола при принятии к лицу соответствующих мер [12, §146]. 8
Сравнительно-правовой анализ соответствующих норм международного права и практики их применения позволяет сделать вывод о том, что элементы состояния необходимости, признанные в общем международном праве, коррелируют ряду правовых принципов и конструкций, используемых в международном праве
7Agius M. Op. cit.
253
прав человека. Вместе с тем особые цель и предмет правового регулирования международного права прав человека обусловливают определенные особенности содержания таких соотносимых правовых принципов и конструкций по сравнению с содержанием состояния необходимости в общем международном праве. Можно выделить следующие такие особенности.
Во-первых, если для общего международного права характерно использование ссылки на состояние необходимости для целей защиты существенных интересов самого государства, то международное право прав человека устанавливает в качестве одного из первоочередных критериев правомерности вмешательства в права и свободы человека — требование, чтобы такое вмешательство преследовало одну из предусмотренных соответствующим международным договором целей его осуществления, к которым, в свою очередь, относится защита определенных интересов не только государства, но и общества и даже частных лиц. Международные договоры по правам человека предусматривают также договорные исключения возможности осуществления отступления от обязательств по обеспечению ряда гарантированных прав и свобод, признавая такие права не подлежащими дерогации.
Во-вторых, такие элементы состояния необходимости в общем международном праве, как нахождение соответствующего интереса в большой и неминуемой опасности, признание неисполнения соответствующего международного обязательства единственным для государства средством защиты данного интереса, и установление должного баланса данного интереса государства с существенным интересом государства или государств, в отношении которых существует данное обязательство, или международного сообщества в целом, в международном праве прав человека также находят аналогию в рамках толкования и применения международными органами по правам человека таких критериев правомерности вмешательства в права и свободы человека, как его обоснованность и соразмерность.
Библиографический список
1. The Gabcíkovo-Nagymaros Project (Hungary/Slovakia): ICJ Judgment of 25 September 1997.
2. Sloane R.D. On the Use and Abuse of Necessity in the Law of State Responsibility // The American Journal of International Law. 2012. Vol. 106. P. 447-508.
3. Mockuté v. Lithuania, no. 66490/09, 27 February 2018.
4. Красиков Д.В. Правовые позиции Европейского суда по правам человека в отношении заключения под стражу в качестве меры пресечения // Закон. 2009. №1. С. 53-78.
5. Georgel and Georgeta Stoicescu v. Romania, no. 9718/03, 26 July 2011.
6. Лебедев ВА.. Конституционные основы ограничений прав и свобод человека и гражданина // Lex Russica. 2017. № 1 (122). C. 130-139.
7. Mikhaylova v. Ukraine, no. 10644/08, 6 March 2018.
8. McLeod v. The United Kingdom, no. 72/1997/856/1065, 23 September 1998.
9. Boyets v. Ukraine, no. 20963/08, 30 January 2018.
10. Krivoshapkin v. Russia, no. 42224/02, 27 January 2011.
11. Jones and Others v. The United Kingdom, nos. 34356/06 and 40528/06, 14 January 2014.
12. Al-Dulimi and Montana Management Inc. v. Switzerland, no. 5809/08, 21 June 2016.
References
1. The Gabcikovo-Nagymaros Project (Hungary/Slovakia): ICJ Judgment of 25 September 1997.
2. Sloane R.D. On the Use and Abuse of Necessity in the Law of State Responsibility // The American Journal of International Law. 2012. Vol. 106. P. 447-508.
3. Mockuté v. Lithuania, no. 66490/09, 27 February 2018.
4. Krasikov D.V. Case-law of the European Court of Human Rights on Detention as a Preventive Measure // Law. 2009. No. 1. P. 53-78.
5. Georgel and Georgeta Stoicescu v. Romania, no. 9718/03, 26 July 2011.
6. Lebedev VA. The Constitutional Basis of Restrictions on the Rights and Freedoms of Man and Citizen // Lex Russica. 2017. No. 1 (122). P. 130-139.
7. Mikhaylova v. Ukraine, no. 10644/08, 6 March 2018.
8. McLeod v. The United Kingdom, no. 72/1997/856/1065, 23 September 1998.
9. Boyets v. Ukraine, no. 20963/08, 30 January 2018.
10. Krivoshapkin v. Russia, no. 42224/02, 27 January 2011.
11. Jones and Others v. The United Kingdom, nos. 34356/06 and 40528/06, 14 January 2014.
12. Al-Dulimi and Montana Management Inc. v. Switzerland, no. 5809/08, 21 June 2016.
