CC BY
29
СОСТОЯНИЕ НАУЧНОЙ ИНФРАСТРУКТУРЫ
В УСЛОВИЯХ ПЕРЕСТРОЙКИ
© 2009
Саипуллаев М.-М.А.
Дагестанский государственный педагогический университет
Перестройка управления экономикой, вызревавшая в недрах кризиса, требовала слома бюрократических настроений в деятельности государственного и хозяйственного аппарата. Хотя по общим масштабам научной деятельности СССР вплотную приблизился к самой развитой в экономическом отношении стране мира -США (в 1988 г. в СССР было свыше 1,5 млн научных работников, а США - 2 млн), структура научного потенциала, качество и потребительские свойства научных приборов и оборудования, техническая оснащенность исследований значительно уступали соответствующим характеристикам наиболее развитых капиталистических государств.
The rearrangement of the economy management, having ripened in depths of the crisis, required the breakdown of bureaucratic moods in activities of the state and the economic bodies. Though on the general scale of scientific activity the USSR had closely approached the USA, the most economically developed country of the world (in 1988 in the USSR there were over 1.500.000 scientific workers, and in the USA there were 2.000.000 ones), the structure of the scientific potential, the quality and consumer features of scientific machines and equipment, available research technologies significantly yielded to the corresponding features of the most developed capitalistic states.
Ключевые слова: перестройка, научно-техническая общественность,
научно-технический кооператив, фундаментальная наука, научно-техническая политика.
Keywords: rearrangement, scientific and technical community, scientific and technical cooperative, fundamental science, scientific and technical policy.
Перестройка управления экономикой, вызревавшая в недрах кризиса, требовала слома бюрократических настроений в деятельности государственного и хозяйственного аппарата. Хотя по общим масштабам научной деятельности СССР вплотную приблизился к самой развитой в экономическом отношении стране мира - США (в 1988 г. в СССР было свыше 1,5 млн научных работников, а США - 2 млн), структура научного потенциала, качество и потребительские свойства научных приборов и оборудования, техническая оснащенность исследований значительно уступали соответствующим характеристикам наиболее развитых капиталистических государств.
В США, например, в 1987 г. общие затраты на науку достигли 125 млрд долл., а в СССР - около 34 млрд руб. [3], Из них на фундаментальные исследования США израсходовали около 15 млрд долл., СССР - не более 3 млрд руб. [4. С. 25].
Создание наиболее благоприятной среды для развития науки, прежде всего, требовало пересмотра отношений к ней со стороны государства. Но государство не обладало стратегическим видением: начав перестройку, оно просто не знало, что нужно делать, радикальных идей появлялось немного, доминировали прежние представления о социализме и его экономических и демократических свойствах. Дело, разумеется, не в отсутствии большого количества докторов и кандидатов наук (хотя справедливости ради отметим, что по учреждениям АН СССР общественные науки в этом отношении заметно проигрывали естественным и техническим наукам; в 1990 г. среди академических докторов наук было 63% представителей естественных и технических наук и около 15% -докторов-обществоведов, среди кандидатов - 71% естествоиспытателей и 12% историков, философов, экономистов, юристов и социологов) [4. С. 14].
В представлениях об экономике социализма обществоведение не сумело отказаться от ошибочной концепции одновременного обеспечения количественного роста производства и качественных преобразований. «С точки зрения науки, - отмечал академик Л. И. Абалкин, - эти задачи несовместимы» [4. С. 10]. Прошедшая половина двенадцатой пятилетки подтвердила, что с учетом наших традиций и опыта предпочтение было вновь отдано количеству. Представление, что побороть существовавший дефицит продуктов можно лишь наращивая количество, было порочным. Количественное наращивание объема проблему дефицита не решало, а усугубляло. Подлинное развитие науки невозможно без достаточно высокой степени ее самостоятельности в системе общественных связей и отношений. Она должна быть свободной от мелочной опеки и всяческого контроля со стороны аппаратов управления, иметь полную возможность выступать, независимо по всем вопросам как собственного, так и всего социально-экономического и политического процесса.
Создание нового облика советской науки связывалось с тремя стратегическими целями государственной политики в научной и научно-технической сфере. Первая -совершенствование аттестации научных кадров. Вторая - демократизация всех звеньев Академии наук СССР. Третья - поиск новых форм и механизмов организации научных исследований.
Первая цель затрагивала деятельность диссертационных советов и Высшей аттестационной комиссии при Совете Министров СССР. Она приобрела еще большую актуальность в связи с предъявляемыми в условиях «перестройки» к науке новыми требованиями. Они были обусловлены: введением в научный оборот огромного количества новых документов, новой информации, расширением научного кругозора, что настоятельно требовало пересмотра многих сложившихся представлений.
В новом «Положении...», утвержден-ном Советом Министров СССР в декабре 1989 года, отмечено, что критерием присуждения ученой степени являются только профессионализм, высокая компетентность соискателя, соблюдение им законов страны. Также подчеркивалось, что система аттестации должна не подавлять, а поощрять свободное научное творчество в самом высоком смысле этого слова, должна способствовать формированию нестандартных, оригинальных идей, стимулировать плюрализм мнений, здоровое соревнование научных школ [5].
На протяжении рассматриваемых лет наблюдалась общая тенденция к росту количества защиты кандидатских и докторских диссертаций по общественным и гуманитарным наукам. В целом есть основания утверждать, что работа по аттестации научных кадров в стране за вышеназванные годы усилилась.
Вторая стратегическая цель государственной научной и научно-техничес-кой политики предусматривала обеспечение соперничества научных программ, конкурсную выборность и сменяемость всех научно-административ-ных должностей, вплоть до президента Академии.
В этой же связи находилась и оставалась актуальной проблема глубоко укоренившегося в науке бюрократизма. Он способствовал преобладанию посредственностей в руководстве наукой, и эти посредственности, пользуясь административной властью, закрывали дорогу талантам. Устранить это в условиях бюрократической структуры было невозможно.
Не в полной мере изменил ситуацию и целый ряд документов, призванных отразить демократические перемены в АН СССР. Среди них: Временный устав НИИ Академии наук, утвержденный общим собранием АН СССР 12 марта 1988 г.; постановление Президиума АН СССР от 17 ноября 1987 г. в соответствии с изменениями и дополнениями, внесенными в Устав АН СССР, а также с Положениями об Отделении АН СССР и упомянутым Временным Уставом НИИ. Все названные документы были разработаны и утверждены без предварительного обсуждения широкой научной общественностью, то есть фактически аппаратом Академии. Сам этот факт вызвал волну возмущения в научных кругах, которое нашло выражение в потоке писем и статей, частично опубликованных в печати [7]. Но на практике все осталось без изменений, академики избирали сами себя, как и прежде.
Монополизм в науке вел к профессиональной деградации. Ученые в подавляющей массе не знали даже одного иностранного языка, без чего невозможно быть на высоте научных исследований. Требования в науке стали либеральными.
Об известной демократизации академической науки свидетельствовало ее
дальнейшее продвижение в регионы, при этом академическая наука в известной мере утрачивала свой фундаментальный характер исследований. Местные власти стремились как можно скорее «вывести» ее на производство, все больше склоняли ее в сторону чисто прикладных задач. Создавалось такое положение, о котором образно говорил на
XIX Всесоюзной партконференции в июне 1988 г. ректор МГУ академик АН СССР А. А. Логунов: «В области взаимоотношений фундаментальной науки и промышленности вся проблема у нас была поставлена с ног на голову. У многих в руководстве партийных и государственных органов, да и в самой науке на основе отдельных удачных случаев внедрения достижений науки сложилось абсолютно неверное убеждение, что ученые, фундаментальная наука способны вытянуть промышленность на передовые рубежи» [1]. История показала, что фундаментальная наука действительно может и должна радикально ускорить НТП только в том случае, если доминирующий в обществе экономический механизм «вынудит» промышленность потянуться к науке и взять из нее все новое и ценное. Но опыт также показал, что и сама фундаментальная наука для своего развития требует передовой промышленности, без нее она не может успешно идти вперед. Примером мог служить опыт интеграции фундаментальной науки и производства, идею которой еще с 60-х годов прошлого века проповедовали научные инженерно-техни-ческие общества России. Не случайно, в период бурного роста авторитета инженерного труда и огромных достижений науки в СССР, именно в 50-е годы
XX столетия, ЦК КПСС, Советское правительство, ВЦСПС уделяли значительное
внимание этим обществам. Выполнение постановлений ЦК КПСС «О научных инженерно-технических обществах» (декабрь 1954 г.) и президиума ВЦСПС «О дальнейшем улучшении работы научно-технических обществ» (май 1958 г.)
способствовало подъему и академической науки, и инженерии, воплощавших на производстве результаты совместного труда. Но постепенно общества дробились, множились по отраслевому признаку, как-то потерялись из виду и как единая целостная организация, выпали из-под контроля и внимания высших органов власти и управления страны. Процессы перестройки второй половины 80-х годов придали мощный стимул развитию общественных движений в стране. По инициативе самой научно-технической общественности в 1988 году на базе существовавших научно-технических обществ была создана независимая массовая общественная творческая организация - Союз научных и инженерных обществ СССР (Союз НИО СССР). На первом Учредительном съезде председателем Правления Союза НИО СССР был избран академик АН СССР А. Ю. Ишлинский. Членами Союза стали 24 Всесоюзных научно-технических обществ, а на 1 января 1991 г. Союз насчитывал уже 34 общества, в которых состояло более 10 млн человек. Деятельность Союза НИО СССР была многогранной и активной. Это законодательные инициативы ученых, касающиеся научно-технической политики государства, экспертиза научных разработок и внедрение их в производство, поддержка новаторов производства, возрождение престижа научного и инженерного труда и т.д. Экономической основой существования научно-техни-ческих обществ и организаций Союза была хозрасчетная деятельность. К 1991 г. в Союзе зарегистрировано 972 хозрасчетных центра и малых предприятий с объемом выполненных хоздоговорных работ, превышавших 710 млн руб. [2]. Многие центры участвовали в выполнении государственных, отраслевых и межотраслевых программ. Так советская фундаментальная наука (как никакая другая) и производство испытали на себе трудности, вытекавшие в конечном счете из главного противоречия экономической политики государства - стремления добиться высокого качества производства, уникальности машин и оборудования при одновременном желании достичь резкого количественного роста производства и его продукции. Перспективы фундаментальной науки в таких условиях виделись далеко не радостными. Нужны были кардинальные меры в государственной экономической и научно-технической политике. Понимание этого нашло выражение в постановке третьей стратегической задачи государственной политики в научной сфере - радикального переустройства науки на основе новых форм и механизмов научных исследований. На первый взгляд, эта задача представлялась довольно простой - свобода, демократия, рынок. Но гласность сама по себе не могла обеспечить ни стройного и эффективного управления наукой, ни ее надежного и достойного финансирования. А вот руководство страны вовремя поняло, что, сократив государственные расходы на науку (как это случилось в 1986 г.), оно совершило ошибку. Поэтому общее увеличение госрасходов на науку за 1985-1990 гг. с 21,2 до 34,6 млрд
руб. было логичным и отвечавшим интересам государства шагом. Важно, что при этом увеличилась с трети до половины (с 6,8 до 17,0 млрд руб.) доля расходов на гражданские НИР [6]. Происходило перетекание средств на гражданские направления науки в ходе реализации начального этапа конверсии ВПК, что требовало поиска соответствующих форм организации научно-технического процесса. Отправными пунктами в реализации концепции нового образа науки стало постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О переводе науки на хозрасчет и самофинансирование» (1987 г.). Оно, имея в качестве юридической основы Законы СССР «О государственном предприятии (объединении) и «О кооперации в СССР», привнесли в жизнь следующие принципиально новые моменты: во-первых, провозглашен принцип самоорганизации ученых; во-вторых, выведен из-под контроля государства механизм формирования цены на научно-техническую продукцию, она стала предметом контракта (договора) между заказчиком и исполнителем; в-третьих, ослаблен контроль со стороны ведомств над сетью научных организаций, часть полномочий административных органов была передана головным НИИ или советам, отвечавшим за разработку программ; наконец, были сняты практически все ограничения на размер индивидуальной зарплаты, в том числе за счет отмены большинства запретов на совместительство. Последствия этих решений оказались значительными и неоднозначными. Как и следовало ожидать, за 1985-1990 гг. произошло сокращение на полмиллиона, с 4554 до 4031 тыс. человек [8. С. 116], занятых в научной сфере. Начался процесс дробления и разгосударствления (точнее «полулегальной приватизации») сферы НИОКР, возник и продолжал расти новый вневедомственный сектор - кооперативный и общественный. В государственном секторе науки за 1985-1990 гг. имел место рост общей численности научных учреждений и организаций всех форм собственности с 5057 до 7973. Общее же число действовавших научно-технических кооперативов только за 1989-1990 гг. возросло с 193,1 до 245,4 тыс., с 4855 до 6098 тыс. человек возросла численность в них работавших, с 40399 до 67313 млн руб. увеличился объем реализованной продукции [8. С. 265]. Бурный рост числа малых мобильных структур вневедомственного сектора позволил им быстро заполнить те ниши научно-технической и посреднической деятельности, которыми государство не интересовалось. В сфере НИОКР появились признаки конкуренции, цены на многие виды работ и услуг, предлагаемые научно-техническими кооперативами или временными коллективами, были ниже, чем у государственных организаций, а сроки их выполнения -в несколько раз меньше.
Примечания
1. Алиев Р.Ш.-А. Власть и наука, или Как аукнется, так и откликнется // Пульс реформ. М., 1989. С. 120-122.
2. Бюллетень Высшей аттестационной комиссии при Совете министров СССР. 1991. №6. С. 2-3. 3. Известия. 1989. 21 января. 4. Наука СССР в цифрах: 1990 г. М., 1991. 5. Правда. 1989. 1 июля. 6. Продолжая традиции. К 125-летию Русского технического общества. М., 1991. С.42. 7. СССР в цифрах. 1990 г. М., 1991. С. 21. 8. XIX Всесоюзная конференция. 1985. Т.1.
Статья поступила в редакцию 23.11.2009 г.
