CC BY
21
УДК 811.161.1; 81-26
Shliakhova G.I., postgraduate, Maxim Gorky Institute of Literature and Creative Writing (Moscow, Russia), E-mail: galine_24@mail.ru
COMPOSITION AND STRUCTURE OF THE "MENTAL SPHERE" SEMANTIC MACROFIELD IN THE RUSSIAN LANGUAGE AND IN THE POETRY BY IGOR-SEVERYANIN. The article is dedicated to defining boundaries of the semantic field, which unites the mental sphere lexemes. Divergences in linguistic approaches to the composition of the mental sphere vocabulary in the Russian language make it difficult to distinguish an archiseme. In addition, the convergence of the mentality semantics with other semes, among which, first of all, should be named feeling, character and speech, accounts for the branched periphery of this lexical-semantic macrofield. The study examines the structure and composition of the mental sphere lexical-semantic field. The analysis is based upon usual meanings of words with the mentality seme, as well as on the implementation of the mentality semantics in fictional speech. Texts by Igor-Severyanin, in whose poetry lexemes with mental semantics dominate both in terms of frequency and of significance, represent the main research material.
Key words: mental sphere words, lexis, semantics, usual meaning, figurative meaning, lexical-semantic fields, linguopoetics, Igor-Severianin.
Г.И. Шляхова, аспирант, ФГБОУ ВО «Литературный институт имени А.М. Горького», г. Москва, E-mail: galine_24@mail.ru
СОСТАВ И СТРУКТУРА СЕМАНТИЧЕСКОГО МАКРОПОЛЯ «МЕНТАЛЬНАЯ СФЕРА» В РУССКОМ ЯЗЫКЕ И В ПОЭТИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ ИГОРЯ-СЕВЕРЯНИНА
Статья посвящена проблеме определения границ семантического поля, объединяющего лексику ментальной сферы. Расхождения в лингвистических подходах к составу лексики ментальной сферы русского языка затрудняют выделение архисемы; кроме того, сближение семантики ментальности с другими семами, среди которых в первую очередь следует назвать чувство, характер и речь, обусловливают развитую периферию данного семантического макрополя. В данном исследовании рассматриваются структура и состав лексико-семантического поля (ЛСП) ментальной сферы на основании узуальных значений слов, обладающих семой ментальности, а также реализация семантики ментальности в художественной речи на примере текстов Игоря-Северянина, в поэзии которого лексика с ментальной семантикой доминирует как по частотности употребления, так и в плане смысловой нагрузки.
Ключевые слова: слова ментальной сферы, лексика, семантика, узуальное значение слова, переносные значения слов, лексико-семантические поля, лингвопоэтика, Игорь-Северянин.
Современная лингвистика уделяет всё большее внимание теории ментальности, которая охватывает различные способы выражения всех сторон интеллектуальной жизни человека (см., например, [1, с. 80]). При этом на передний план выходит соотнесение языковой ментальности с мировоззренческой структурой сознания, а также с закреплением результатов мыслительной деятельности в естественном языке. Тем самым важны не только ментальные процессы и структуры сами по себе, но главным образом то, как они представлены в языке и речи [2, с. 217].
Несмотря на высокий интерес лингвистов к лексике ментальной сферы, в науке до сих пор нет единственного строгого определения понятия менталь-ность и исчерпывающего перечня входящих в соответствующее семантическое поле лексических единиц. Связано это, прежде всего, со сложностью и комплексностью понятия. Например, при употреблении в художественной речи лексемы с семантикой ментальности выстраивают сложные взаимосвязи, что затрудняет очерчивание лексико-семантического поля (ЛСП) в чётких границах. В поэтических текстах расширение и усложнение смыслов происходит за счёт развития новых значений, не свойственных слову в его узуальном употреблении, и выхода слова за пределы его семантического поля [3]. В результате у ЛСП наблюдается разветвлённая периферия с пересечением множеств, даже в отношении ядра и архисемы семантического макрополя, объединяющего лексику ментальной сферы, возможны расхождения исследовательских мнений.
Лексика ментальной сферы вызывает высокий интерес лингвистов, так как именно посредством её употребления в языке отражается миропонимание наций и отдельных их представителей - авторов конкретных речевых высказываний. Этим обусловлена актуальность данной работы, так как исследуемая в ней проблематика активно разрабатывается отечественными и зарубежными учёными, специалистами в области семантики, а также смежных дисциплин (лингво-культурология, социолингвистика и пр.).
Новизна исследовательской работы состоит в подходе к лексике ментальной сферы как к одной из отличительных черт идиостиля Игоря-Северянина. Таким образом, цель исследования состоит в анализе лексико-семантических особенностей идиостиля Игоря-Северянина на примере авторского употребления лексики ментальной сферы. Для достижения цели в ходе исследования последовательно решены следующие задачи:
- проведено изучение и написан историографический обзор фундаментальных работ по лексической семантике и научных лингвистических исследований лексики ментальной сферы;
- обозначены границы, структура и состав семантического макрополя «ментальная сфера» в русском литературном языке;
- рассмотрены синтагматические связи и парадигматические отношения лексики ментальной сферы в русском языке и в поэтических текстах Игоря-Северянина, в том числе пересечения семантических полей;
- определены основные черты лексики ментальной сферы в творчестве Игоря-Северянина, произведён частотный анализ словоупотреблений;
- проанализировано развитие контекстуальной семантики ментальной сферы у лексем в поэтических текстах Игоря-Северянина;
- выделены главные лексико-семантические черты идиостиля Игоря-Северянина.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно существенно дополняет научные сведения по определению состава семантического поля «ментальная сфера» в русском языке и его соотношениям с другими лек-сико-семантическими полями, а также расширяет научные знания об идиостиле Игоря-Северянина.
Практическая значимость работы заключается в возможности использования её результатов и материалов исследования непосредственно в практике преподавания современного русского языка, при чтении курсов по лексической семантике и лингвистической поэтике, спецкурсов по творчеству Игоря-Северянина и поэзии Серебряного века, а также при составлении словарей языка русской поэзии и русских идеографических словарей.
Материалы и методы. Составление семантических полей с целью систематизации лексики по смысловому критерию применяется многими лингвистами. В работах А.А. Уфимцевой, З.Д. Поповой, К.А. Кочновой, П. Гиро, Г.С. Щура, А.В. Бондарко можно найти различные методологические подходы к семантической категоризации слов. Академиком Н.Ю. Шведовой разработаны теоретические основы для описания значений слов, сгруппированных с точки зрения концептов и смысловых парадигм, которые использованы при составлении Русского идеографического словаря и Русского семантического словаря.
В рамках настоящего исследования методом сплошной выборки из Толкового словаря русского языка были выписаны 3 032 лексических единиц, из них 62 - фразеологические. Предложена идеографическая классификация узуальной лексики ментальной сферы, в результате которой было получено 13 семантических полей внутри макрополя ментальности.
Для иллюстрации употребления лексем ментальной сферы в художественной речи взяты поэтические тексты эгофутуриста Игоря-Северянина. Уделяя пристальное внимание внутреннему миру лирического героя, отдавая приоритет процессам, происходящим в душе, психике и сознании человека перед явлениями внешней действительности, Северянин делает лексику ментальной сферы доминантой своего поэтического языка и главной чертой словоупотребления.
Исследователи сходятся во мнении, что под ментальной сферой следует понимать работу сознания, когнитивные установки и мыслительные процессы во всём их многообразии. Такой подход встречаем, например, в известном и авторитетном сборнике научных статей «Логический анализ языка. Ментальные действия», в котором к ментальным лексемам авторами отнесены понятия, обозначающие идейные компоненты, мысли, намерения [4, с. 3-6]. Такую же позицию разделяют Е.С. Кубрякова и В.З. Демьянков, предлагающие сфокусироваться на изучении «знания как такового» и «разнообразных мыслительных процессов, относящихся к его возникновению и его использованию» [5, с. 8].
Вместе с тем ряд учёных настаивают и на более широкой трактовке ментальности. Михаил Гуревич, например, отталкиваясь от французского аналога mentalité, даёт следующее определение: «нечто общее, лежащее в основе сознательного и бессознательного, логического и эмоционального, т.е. глубинный и поэтому труднофиксируемый источник мышления, идеологии и веры, чувства и эмоций» [6, с. 459]. По мнению В.В. Колесова, ментальность представляет
собой «миросозерцание в категориях и формах родного языка, соединяющее в процессе познания интеллектуальные, духовные и волевые качества национального характера в типичных его проявлениях» [7, с. 15]. Общее в подходах такого рода к ментальности определяется как противопоставление внешней среды внутреннему миру субъекта, объективной реальности - тому, что объединяет работу разума и эмоциональной сферы.
Из-за различий в определениях встаёт проблема определения в языке границ лексико-семантического поля ментальной сферы. В ходе данного исследования в пределах семантического макрополя «ментальная сфера» выделено 13 ЛСП - «истина», «мысль», «знание», «ум», «нравственность», «характер», «умонастроение», «разум», «воля», «внимание», «память», «информация», «вдохновение», по которым распределены 3 032 лексические единицы, имеющие сему ментальности на основании анализа их словарных значений (см. табл. 1). При этом в качестве наиболее общего и фундаментального понятия, которое может выступать архисемой данного макрополя, следует признать слово сознание.
В словаре С.И. Ожегова приведены следующие значения лексемы сознание, выделяемой нами в качестве архисемы макрополя:
1. От сознать - понять, отдать себе отчёт в чём-нибудь, правильно оценив окружающее, совершающееся.
2. Мысль, чувство.
3. Способность мыслить, рассуждать и определять своё отношение к действительности как свойство высшей нервной деятельности человека.
4. Состояние человека в здравом уме и твёрдой памяти, способность отдавать себе отчёт в своих поступках, чувствах [8, с. 1109].
Значения 1, 3 и 4 соответствуют узкому пониманию ментальной сферы, а значение 2 - широкому, объединяющему субъективные мысль и чувства как оппозицию объективной действительности.
В лирике Северянина слово сознание (поэтом используется архаичный вариант орфографии с мягким знаком - сознанье) встречается весьма редко: обнаружено 12 словоупотреблений во всём объёме опубликованных и исследованных нами текстов. Уточним, что для лексико-семантического анализа использовались все известные сегодня тексты поэта: большинство из них вошли в Полное собрание сочинений в одном томе, составленное Михаилом Петровым [9]; несколько сборников и произведений, не изданных при жизни автора, изучены по электронному ресурсу [10]. Из четырёх словарных значений, названных выше, у Северянина встречается:
- одно употребление лексико-семантического варианта (ЛСВ), соответствующее первому из них - «от сознать - понять, отдать себе отчёт в чём-нибудь, правильно оценив окружающее, совершающееся»: «Горда сознаньем
первой выловленной рыбы» - в стихотворении «Первый улов», сборник «Очаровательные разочарованья» [10] (электронный ресурс);
- одно употребление ЛСВ, соответствующее второму словарному значению - «мысль, чувство»: «Преисполнен сознанья, что она звездоносна» - в стихотворении «Купанье звёзд», сборник «Классические розы» [9, с. 913];
- одно употребление ЛСВ, соответствующее третьему из словарных значений - «способность мыслить, рассуждать и определять своё отношение к действительности как свойство высшей нервной деятельности человека»: «Ударил по сознанью хмель» - в романе «Колокола собора чувств» [9, с. 787];
- четыре употребления ЛСВ, соответствующих четвёртому зафиксированному в словаре значению - «состояние человека в здравом уме и твёрдой памяти, способность отдавать себе отчёт в своих поступках, чувствах», использованы Северяниным в составе устойчивых оборотов: «И потеряв сознанье от высоты паденья» - в стихотворении «День на ферме», сборник «Громокипящий кубок» [9, с. 34]; «В сознаньи ожидая смерть» - в стихотворении «Осенние мечты», сборник «Златолира» [9, с. 172]; «Её в сознанье привожу» - в романе «Колокола собора чувств» [9, с. 814]; «Я был в бреду, но в проблесках сознанья, рыдал» - в романе «Падучая стремнина» [9, с. 760].
Итак, это 7 из 12 словоупотреблений. Что касается оставшихся пяти, их сложно отнести к одному из словарных значений лексемы сознание.
В строке «Поэт сознаньем себя велик» стихотворения «Раз навсегда» из сборника «Поэзоантракт» [9, с. 318] «сознанье себя» означает самосознание, то есть, согласно словарю Ожегова, «полное понимание самого себя, своего значения, своей роли в жизни, в обществе» [8, с. 1041]. В данном случае значение лексемы сужается за счёт её сочетаемости с возвратным местоимением, поэтому слово сознание не может рассматриваться здесь как архисема ментального семантического поля.
«Ползу без направленья, без сознанья, / Без чувств, без глаз, без слуха и без сил...» - в этих строках стихотворения «Молчанье шума» из сборника «Ананасы в шампанском» [9, с. 243] сложно установить, второе или четвёртое из словарных значений лексемы сознание развивается в тексте: с одной стороны, расположение слова в ряду однородных дополнений, означающих моральное и физическое состояние лирического героя (чувства, глаза (в значении «зрение, способность видеть»), слух, силы), позволяет предположить, что подразумевается второе узуальное значение - «мысль, чувство»; вместе с тем указание в первом стихе на отсутствие направления и цели у лирического героя делает допустимой версию, что под сознанием имеется в виду утраченная способность трезво оценивать реальность.
Таблица 1
Количество лексических единиц ментальной сферы в каждом ЛСП макрополя «сознание» в русском языке
Ядро - 21
Истина - 99 + 1
Ложь - 96 + 1
Мысль - 93 + 6
Самопознание - 9
Мышление - 190 + 1
Мнение - 162 + 2
Оценка - 79
Идеология - 48
Ожидание - 41 + 1
Разум - 50 + 10
Рассудительность - 80 + 3
Подсознание - 33
Вера - 64
Идеология - 63
Ум - 107 + 7
Психика - 41
Знание - 63
Знакомство - 15
Психология - 33
Обучение - 114
Нравственность - 144 + 2
Память - 45 + 2
Внимание - 55 + 5
Интерес - 62
Воля - 91 + 1
Желание - 97 + 2
Намерение - 62
Умонастроение - 95 + 2
Характер - 124 + 3
Информация - 51
Достоверность - 20
Значимость - 82 + 1
Известность - 64
Постижимость - 141
Вдохновение - 18
ЛСП на пересечении других полей
Воображение - 59 + 1
Умозаключение - 29
Образованность - 36 + 1
Надежда - 10 + 1
Самооценка - 45 + 3
Осведомлённость - 45 + 2
Понимание - 94 + 4
В строке «Сознанье космоса - не кепка апаша...» стихотворения «Второе пришествие» из сборника «Фея Eiole» [9, с. 713] нетипичное олицетворение — наделение сознанием космоса - не содержит уточнений, какое именно из ментальных свойств, обычно подразумеваемых под наличием сознания у человека, приписывается космосу, но наиболее вероятно, что речь идёт о третьем значении, то есть о наиболее обобщённой характеристике одушевлённого, разумного субъекта.
В строках «Жизнь, как сон, / Растительная жизнь; мысль без сознанья. / Нет больше слез...» из стихотворения «Безотрадная жизнь» (сборник «Поэзо-антракт») [9, с. 354] словосочетание «мысль без сознанья» представляет собой парадоксальный оксюморон: сознание и мысль оказываются разделены, однако контекст стихотворения не раскрывает, как именно поэтом проведена граница между ними.
В стихотворении «Тринадцатая наяву» из сборника «Тост безответный» находим строки: «И по лицу души моей с размаху /Ударила врачующим сознаньем» [8, с. 417]. Исходя из поэтического контекста, можно предположить, что сознание здесь выступает синонимом эмпатии, сопереживания, то есть, скорее, относится к сфере чувств, нежели ментальности.
Таким образом, лексема сознание, которая в русском языке в силу сложного и всеобъемлющего характера выделяемых у неё в словаре четырёх семантически близких значений может рассматриваться в качестве архисемы ментального семантического макрополя, в стихотворениях Игоря-Северянина используется в гораздо более узких, локальных, ограниченных контекстом значениях, и низкая частотность её употреблений не позволяет говорить о её доминировании в поэтических текстах.
Проведённый анализ словарного состава поэтических текстов позволяет предположить, что роль архисемы, вокруг которой выстраивается в лирике Северянина всё ментальное лексико-семантическое поле, выполняет слово душа. Подтверждается это ещё и тем, что, формулируя «лозунги эгофутуризма», то есть постулаты и идеи, на которых строится творчество, Игорь-Северянин первым пунктом заявлял: «Душа-еди нственнаяистина»[11] (электронный ресурс). Тем самым преобладание ментального над реальным, внутреннегомиранадвнешней средой закрепляетсявкачествд поэтического кредо эгофутуриста.
ЛСВ, соответстаующий пердяммтловянномузаачеяиюеекееммТуша -«внутренний, психический мир человека» [8, с. 284], может быть отнесён к ядру ментального семантического поля русского языка. В поэзии Северянина это слово отличается высокой частотностью употреблений. Так, в современном частотном списке лемм душа имеет коэффициент ipm (instances per million words, то есть частота ннмикаионтловоформ) = Зя6,2Ле](эУектронкыйресв((с). У Северянина в первом сборнике «Громокипящий кубок» общим объёмом 15 176 слов своооформы лексеоы 0кша встрочзются04оаза. В болееэозднемяяор-нике поэта «Классические розы» примерно такого же объёма (15 638 слов) частотно (оънловуузотреялониаррш и немвогокужз, но осоаМтст з наввоеэьччй - ММ словоупотребления.
Текомoбвязэм,йул»йoоыянтиcяpaccчнтятузкcоepуменкельnый коэффициент ipm леммы душа в лексиконе Северянина, то получается следующий результат: при предполагаемом сохранении частотности, наблюдаемой в сбор-
нике «Громокипящий кубок», на миллион словоформ частота употреблений души составила бы 4 876,1; если взять частотность, выявленную в сборнике «Классические розы», показатель ipm будет 3 325,23 - почти в десять раз больше, чем в общем языковом употреблении.
При проведении подобного частотного анализа нужно указать на определённую погрешность. Во-первых, общая выборка лексического материала из поэтических текстов Северянина существенно меньше по объёму чем в частотном словаре. Во-вторых, частотный словарь отражает современное состояние языка, тогда как Игорь-Северянин писал свои произведения в начале ХХ века. Однако общая картина употребления лексемы душа всё же сохраняется.
Что касается лексико-семантического аспекта употребления слова душа в поэтическом языке эгофутуриста, то в большинстве контекстов реализуется его семантика ментальности. Душа вступает в синтагматические связи с предикатами ментальной сферы:
- «её не может позабыть душа трагичного паяца» («В блокнот принцу лилии», сборник «Литавры солнца» [10] (электронный ресурс)) - душа совершает ментальное действие (ЛСП «Память»);
- «душа скорбит» («На смерть Валерия Брюсова», сборник «Литавры солнца» [10] (электронный ресурс)) - глагол скорбеть, относящийся к душе как к агенсу, занимает периферийное место между полем ментальности и полем чувств;
- «понимала толк в травах Солнечного Дикаря душа, леча природой дух и тело» (утопическая эпопея «Солнечный дикарь» [10] (электронный ресурс)) - душа является субъектом при сказуемом понимать толк (ЛСП «Понимание»).
Другие значения лексемы душа, фиксируемые словарём, встречаются в поэтических контекстах значительно реже. Кроме того, если рассматривать слово как особое поэтическое понятие, отражающее определённые паттерны авторского мировоззрения, то в тех случаях, когда контекст недостаточен для однозначного толкования лексического значения, следует, видимо, исходить из понимания лексемы -темболее ключевойи лейтмотивной - вовсёмтворчестве.
Например, в двух примерах из сборника «Очаровательные разочарованья»- «Вмиллионномгородесовсем одна:. Душаоось сьл-нобудь так нужна!» («Голосистая могилка» [9] (электронный ресурс)) и «Уже никто не обитает, ааомм /Дв«х <Эсм,зеЮыте/х в пустоте...»(«ИаКыть 1е души» [9] (электронный ресурс)) - лексико-семантический вариант слова душа обозначает человека. Однако поэтическое употребление лексемы ментального поля даже в подобных контекстах переносит акцент на внутренний мир указанных людей: в первом случае героиня не просто нуждается в физическом присутствии кого-либо, но в близком ей то русуе н оеимоющем ееснутнике.13о вто°м соихотворе нm даже его название («Забытые души») фиксирует одиночество и отстранённость героев именно сто™ зрения ил заекнртосмина собсбвенном всутреннеа ееес ь едолённости от внешней среды.
ТыпелненныСаеажсз мексических сдениц меноиньоТсуееоюусского языка позволил выявить не только множественность пересечений ЛСП внутри «оойнлние»,но такжевбаимооесьтние значений, располагающихся на периферии макрополя «сознание», с другими семантическими полями (см. рис. 1).
Рис. 1. Схема семантического макрополя «сознание» в русском языке
Так, ЛСП «Характер» относится к ментальной сфере и даже входит в ядро макрополя, поскольку, согласно первому словарному значению, определяется в языке как «совокупность всех психических, духовных свойств человека, обнаруживающихся в его поведении» [8, с. 1288], и многие черты характера человека действительно базируются на ментальных качествах, связанных с волей, рассудительностью, внимательностью, нравственностью и т.д. С другой стороны, характер представляет собой широкое понятие, не ограничивающееся только ментальными свойствами, но обусловленное также складом темперамента, воспитанием и иными факторами индивида; в свою очередь, характер влияет на позиционирование себя субъектом и предопределяет его поведение, вот почему данное ЛСП не вписывается целиком в границы макрополя «сознание» и частично лежит за его пределами.
Крометого,какпока—о нарис. 1,наблюдаетсячетыресемантических поля, которые, являясь самостоятельными, регулярно и существенно пересекаются с саклианыюпССПмакрлполя «Ммзнансе»:
- чувство, поскольку эмоциональная составляющая наравне с сознанием фо рммр»нтвнюФен ейм ир человека;
- речь, поскольку «у человека с сформировавшимся речевым мышлением фактически всякое мышление происходит на базе языка», «речевое произведение лсть прад^т мыслетмлтнол дея»етьнтсти»,«имлемечесеаепкихика опосредована употреблением языковых знаков, поэтому сознание человека - это языковое чченовик» [13,с. 109];
- действие, поскольку мыслительная деятельность часто имеет осязаемый результат, сэрнсиихспмсмнвкнием дпякмнкрекной деяаелрнтсттсмдтвсда;
- физиология, поскольку ментальные характеристики соотносятся с фи-зиологическиен асмептеммчемовтчаскмго мрглн»зм»(нап»имер. таксееемсммы, как мозг, сердце, нервы, одновременно и обозначают конкретные физиологические отрндесёнсые твмХсхвм ммн^^л^н^лс^р^ехьО
В стихотворениях Северянина наиболее развито пересечение ментальности со сферой чувств. При этом лексические единицы, семантика которых включает в к^тпукстпенныйломхонрчч,оевы»есзеы ллмелхфе|лию, с, нагроттв, приближены к ядру макрополя с архисемой «душа»; ментальная и эмоциональная сфпры у лммиремкмгомоооя СНтесмнпнапказыкмются пллтно петшплетыны, что подтверждается многими контекстами.
В чнстпоств.в уксреЖыеюын Снкеряныюи лексемах неоднозначность в определении их семантики появляется в отношении глаголов, обозначающих душевные переживапик. е одыок стомоныытлкиытредикакмвю стмаапиченкк близки к сфере чувств, что подтверждается и усиливается рядом стоящими наречикма: «KЫчнaюгклк■ стмастмо гхы нрмстиым П СвмеЛКупюй, жехтопо оскорбленной!..» - написано в «Романсе» из сборника «Громокипящий кубок» [9, с. 32]. Обстоятельство образа действия страстно характеризует сказуемое грусmum»«мчкнccтomиa з|эентя элмцилнамьмойокрхшкниоств.Сд^го1, ито-роны, во многих контекстах такие глаголы сочетаются с предложным падежом и изъясннттлтнрми ери^^тмыди: сpрcmашс/mocчœemьaлeчaлumьcя, чтоаеа грустить/тосковать/печалиться о чём-то/ком-то. Тем самым подчёркивается их напранленнссрь нлтЛъeкт,выхaжхы а смславияжщлю. Тхижспок
требление находим в следующих строках:
- «ГтеœгumoHM/рpтßмнaэд[гн» ат птйxoтвoсчнaс«Poнмeaa», сторлак «Громокипящий кубок» [9, с. 95],
- ыОпттьтлхгкуют о лнэтаспз митьынетлыОни пыют», cбoкпaг«Пoэзо-антракт» [9, с. 363],
- «Она тоскует о предвесеньи» из стихотворения «Лесофея», сборник «ГромокисящеЛl<»coр« «M к »4],
- «И, что Блока не поцеловала в уста, / Ты шестое печалишься лето» из стихотсо»рнкв «m»личнмкoтмpзгax»,cХopнйк<<lГlл»c«чecккe разы» [Д,с. 8»!].
В приведённых примерах предикативы одновременно передают как чувства, тыкасысла лисиирcнoгoгeыaя, плcколькытoнтмкхтхм утоннслтся, как. образы и мечты представляет субъект в своём сознании, а также что из-за их отсутсттаяин кcкпlтзlеaeт нкгатив«ыe»дo»aa.
Северянин культивирует и возвышает всё связанное с подсознанием и ин-туициеспрелажхя взc oTмeсaзeзнae c»aкcсдoпнoстиюемoгaхo жГдHтммтпa его лирики - постижение мира и самого себя душой и сердцем, которым противопо-
ставляются мозг и разум. Как отмечалось в предыдущих наших исследованиях по данной теме, «обилие лексем ментальной сферы, обозначающих разрыв с действительностью и превалирование воображения, демонстрирует специфику идиостиля Северянина и концепцию его литературной школы» [14, с. 1113]. Вот почему даже ментальные, мыслительные процессы в большинстве своём подвержены в поэтических контекстах Северянина ощутимому влиянию эмоций. Так, глагол чувствовать, вхождение которого в ядро семантического поля «чувственное восприятие» не оставляет сомнений, в стихах Северянина приобретает очевидное ментальное значение - «верить» или «знать», как, например, в стихотворении «Народный суд» из сборника «Классические розы»: «Я чувствую, близится судное время» [8, с. 875].
Ещё один пример слияния ментальной и чувственной сферы - финал сти-хотаорения«Жюущиевойн»аз сборника «Литавры солнца»:«Лрими, о Бог, мою молитву, /Святую скорбь мою пойми» [9] (электронный ресурс). Эти строки подьаоживают рабсужнлния либиченкогнге«общаверстба»творимых людьми на войне, и в таком контексте под скорбью подразумевается не только «печаль» (аемантита чнвства), нон«д«ма, пло« аазеошлени»»(аенеоьеая семантика), что усиливается и глаголом пойми (ЛСП «Понимание»), от которого эта лексема зависит, в том числе, синтаксически.
Лексемы.обозначающие характерсубъекта с точки зренияего ментальных характеристик, также употреблены у Северянина в контекстах, указывающих на евиерткуюоцчект и конщою зезукем.
В лексико-семантических группах существительных и прилагательных, хнеамеиизующехстбчюкт в плане -гааител-ектуальныхспособнгстей, наравне с семами ум, знание присутствуют и другие лексические единицы, носящие »олчоараегадкоёхараонер. Е.Л.Березовиауиащт:«Сткем»бнще нредставить сообразительного человека одновременно умелым и деловым говорит о том, что наеууначкуаьтуна набамеето«чисао«>гнме, оаь^т^^асямк ому практическое применение» [15, с. 9]. Прилагательные внимательный, беспринципный, бдительный, существительные безволие, честолюбие обозначают сформи-роназные нн «азе анегтильнк» хе«а»тениооиз оерты х^^^кч^^ века: одно ёмкое слово позволяет получить представление не только о манере мышления, но иогуавонкех, иоб ета™вкеннтпрееалннн-йоO«aн»акоткaй , А в таких определениях индивида, как изобретательный и находчивый, прослеживается семантический компонент действие эти слова характеризуют человека, способного быстро отыскивать выход из трудных ситуаций, принимать нестандартные нежоиая и т.д.
В текстах Северянина ментальные характеристики также являются важны-на веонаручеоооекескогокарагeаoмлю»кpoнзмeтeнии «Стихотворенье через год» из сборника «Очаровательные разочарованья», автор делает мысль одной из составляющих женского облика: «И во всем изящество такж, -в»влувe,е меюпа,вшаое,рз»»ее,- »топь ЛМузыкаошое и роковое, / Что я просто ощущаю боль...» [10] (электронный ресурс).
Одпако Cавeвоннннoокищеeнлямeчтота«ькoетью,»нтyуцией, искренностью, близостью к природе, вниманием к своей душе, в то время как традици-кнго вчотающиeм«кo«oжиткьвыммчe«теlеaнaутелa- навеечавосаь, рассудительность, логичность - в его стихах приобретают отрицательную коннотацию. тдноизкамок поаазательеых в э«o-пмaеeктаxотиo«eннH-«-озoв природы» из сборника «Литавры солнца», где глупость, имеющая негативно окрашенное узунаьгоа знкчрнне, т-няет ^^ске pасааыeиaаxлмоaческого ое«оя: «Я непрактичностью горжусь, / Своею «глупостью» житейской /Ко всей культуре европейской /Не подхожу и не гожусь» [9] (электронный ресурс). Заключение лексемы злул-сткв твы тп (»натает тa»алeяaeeëиe реносным значением: то есть те характеристики, которые в социуме принято определять кок зонл-отр, лaнтmecуaмгмpбйнaзo»ыеaнe н^отаетЛаиг^ртькть, входя в семантическое поле «ум», имеет оттенок значения «способность ориентировать-са к «озненвы х сн««оцаях»щ п-о этом ^а^ к^^^(л^«и«нотиюкоо*нк узуальной.
Итак, на основании анализа узуальных значений лексем ментального се--он«акескогоноляможно аадыуожааь,нтокнутт^н^жг^^ чоловояа представлен ментальной и чувственной языковыми сферами, которые пересекаются меху с^^Е^о« пни^^м г.оaвкымoOpозкмнoчтa ахгкенесечиния лежат в области подсознания (см. рис. 2). Человек постоянно взаимодействует со своим окру-
Рис. 2. Семантическое соотношение внутреннего мира субъекта и внешней среды в русской языковой картине мира
жением, и внешняя среда связана с его внутренним миром отношениями взаимовлияния: через перцептивныеорганыиндивидполучаееизвнешней ср информацию, которая вызывает у него определённые эмоции и обрабатывается его сезнанпеы.ерзультаном жвментплрныхдпераеиНстанрвится поведенпеская модель, которую он реализует по отношению к своему окружению. Внешняя среда включает в себя как природные, так и искусственные элементы реальности. Опи—наямодлль графнческиыожлт бынь п^дстаплснх в видхсоорндшенся семантических полей, изображённого на рис. 2.
П^црт^|рвязы1^е какхреенпоюинетивнюхсллв, яреексы
внешнего мира, так и среди лексем, используемых для характеристики ментальной чччиямвлчневхфe|0Уяххeчaюмcевдеоипlснс пялотриф-тельной коннотацией.
С^^нря^к^н ые ннмча рарр^к^иетв своёмхудяжественном мире и поэтическом языке отношения между фрагментами внутреннего и внешнего мира. Во-первых, каждому из них даётся авторская субъективная оценка: противопоставление основанане стмлкпяна принцепхираенрния кам-понентов реальности, сколько на оппозиции положительной и отрицательной коннытхцин.Oхлыжичeлнннй кднняяaпиeЧеярт н адeoсeриикaхьeчaлмныe соснл ляющие внутреннего мира личности - чувства и подсознательные ментальные явлеиип,aтвlы<оиеихддныeятипии. Неганипнам жeчяонотвцип яопроиеылет рассудочную часть ментальной сферы и все искусственные, рукотворные объекты ифыкаюхнывкешмейярены. Грефичеяхи зла 1^я^|^лнотЫ|^имнв наксяМ.
ная связь с миром фантазий, снов, внутренней, отрешённой от реального мира муряя^к^.
Одним из наиболее показательных произведений, демонстрирующих, что ялмяыщyщейиeЯгоpх-Ceпeмяеснхl<aнпяттв виlpожaoтяичeяeзрeчкинy ментальной сферы, является стихотворение «Я мечтаю» (сборник «Классические розы») [9, с. 870]. Глагол мечтать в функции сказуемого лежит здесь в основе вырази-телондго^фэвна: кянсеррицая х мечmаfжьынжяонуaх в злгеанненрясзведения, повторяется восемь раз в рамках трёх катренов. При этом автор последователь-нмнапфывмее ипяярали лиричеяюяго гершя гак мелтателсс пянта, олитого воедино: «я мечтаю, как истый поэт»; «как вселенский поэт, я мечтаю»; «оттого, вrиoяоpycсоuояoэm,ommoгoа хн-русски мараю». Идля норазмеинясти поэтической сущности и потребности мечтать будет снова высказана в утопической эпопее «Солнечный дикарь»: «Поэт ведь я, поэт, и, как поэт, я иногда мечтаю...» [10] (электронный ресурс).
Для Северянина поэтическое мышление - это в первую очередь способ-нпярь мечтать и появсraньжизнхенлеaясудочиь 1мн ячрямбумн. Накнятиво выражая эту идею во многих произведениях, эгофутурист иногда наделяет менталь-нойяомaутикяЙррщeртвичeлннчlр,мбознлчеющио род занямищeчлккpнтекстом подчёркивается не столько сама деятельность, сколько настроение и творческое мкняощнщение. кнтар|ре она треК^т. Так, в япиняевяренаинКящеленёт художник в долг...» (сборник «Литавры солнца») [10] (электронный ресурс) существи-тельныи xдdяжнлс и лж'знu/ккaкищшm,пнляюаяяяснянимами таким понятиям,
VS
Негативная коннотация
Рис. 3. Семантическая оппозиция «Природа, Подсознание, Чувства» vs «Разум, искусственная среда» в поэтических текстах Северянина
При этом в текстах Игоря-Северянина поэт выделяется как особый тип чeлевмчлчкей ха^^^т^нр»ющийпяненвыхшимн pпpкpХиpчтяын в Рбх
ласти подсознательного, интуитивного постижения мира, что подтверждается соответствующим контекстуальным употреблением лексики ментальной сферы.
«Я интуит с душой мимозовой», - заявляет лирический герой, сближаемый поэтом с его собственной личностью, в стихотворении «Грёзовое царство» (сборник «ГромокипящийкуЬок»)[9, с. 89] . В этяй ртррке прйрлежиттеттяртмеча-емая ранее плотная связь между чувственной и подсознательной сферой чело-вечеинг^кноти я пргтпдныымиче^1Жпинeв япнякяшейия в дуле,
ядерной лексеме ментального поля языка поэта).
Местплинпя pЖвpе,aчмннне - пмдяезнательные, интуинивсьюте мчав™ служат источником вдохновения и неотъемлемой составляющей для поэтического «эго» Северянина, таким образом, интенсивное развитие в его языке получает ЛСП «щдрxковыниe»,ветоpяe. как аякама ням ■вaлл.1,вннpвкнм н^^ен^^к^^^в-лено достаточно небольшим количеством лексических единиц (только 18, это наименьшее число по сравнению с другими двенадцатью семантическими полями, выделенными в ходе исследования).
Приведём несколько примеров употребления лексем ментальной сферы как характеристик поэтического мировосприятия. «Я стану грёз пером писать варьяции и петь элегии» [9, с. 253], - сказано в стихотворении «Серенада» (сборник «Ананасы в шампанском»). В сборнике «Литавры солнца» эгофутурист называет свои стихи соловьизами (стихотворение «Соловьизы») и даёт им следующую характеристику: Но переливных соловьиз - /Не в этом основная тема: / Она - внеразумный каприз /И внерассудная поэма! [10] (электронный ресурс). Тем самым за северянинскими поэзами закрепляется их иррациональность, тес-
Библиографический список
как лирик и мечтатель, а значит, тоже входят в ментальное семантическое поле ЛСЮ«нодсоз нание».
Проведённое исследование позволяет сделать следующие выводы.
Ментальная сфера русского языка представляет собой семантическое макрополе с архисемой «сознание» как наиболее широкое понятие, вмещающее в себя все ментальные процессы и компоненты. Вокруг архисемы располагается рянодкнике-яещaнсичeяккxияоeH. Птрифпрня млнмалннаго маирспяля сближается с лексемами со значением чувств, характера, речи, реже - действий.
Ысyяожоярвенных тeкявaоЫжpяуCoьeчянвнa ялявлмыаннaоьияй семантикой занимают важную позицию. При этом автор смещает ядро семантического калпмхнpaльнрячижppaрявдячкячя к нн^к^и^^яял^хчрятозв^г^^^х гаворить о лексеме душа как об архисеме, вокруг которой выстраивается в поэтическом лексиконе Игоря-Северянина парадигма слов ментальной сферы.
Пявpнчeчкаeхампнля, кхк илщХяыхвяичпянвя,жeяeнянчнпричaвнивает к ментальным процессам, считая главным компонентом лирики способность мечтать и постигать мир с опорой на чувства и интуицию вместо логики и разума.
В ходе работы реализованы обозначенные задачи и достигнута поставленная цель; результатом исследования, имеющим самостоятельную теоретическую и практическую значимость, являются составленные идеографические словники лексических единиц ментальной сферы русского языка и поэтического языка Игоря-Северянина, анализ которых изложен в настоящей статье.
Исследования лексики ментальной сферы в поэтических текстах и в языке художественной литературы имеют перспективы и могут быть продолжены как на материале других авторов, так и для более детального изучения художественного языка и идиостиля Северянина.
1. Пименова М.В. Семантика языковой ментальности и импликации. Филологические науки. 1999; № 4: 80 - 86.
2. Омельченко С.Р Функционально-семантическая характеристика русских ментальных глаголов. Известия Уральского государственного университета. 2004; № 31: 217 - 229.
3. Иванова М.В. Лексика «Жития Стефана Пермского», написанного Епифанием Премудрым. Диссертация ... кандидата филологических наук. Москва, 1987.
4. Логический анализ языка. Ментальные действия. Москва: Наука, 1993.
5. Кубрякова Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова память. Логический анализ языка. Культурные концепты. Москва: Наука, 1991: 85 - 91.
6. Гуревич А.Я., Вовель М., Рожанский М. Ментальность. 50/50. Опыт словаря нового мышления. Москва, 1989: 454 - 462.
7. Колесов В.В. Язык и ментальность. Санкт-Петербург, 2004.
8. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. Москва: Мир и образование, 2017.
9. Северянин И. Полное собрание сочинений: в 1 т. Составитель М. Петров. Москва: Альфа-книга, 2014.
10. Северянин И. Сборники стихотворений. Available at: https://rusilverage.blogspot.com/2016/10/doc-docx-pdf-rtf-txt-fb2-fb2zip-epub.html
11. Бондаренко В.Г. «Северянин: «Ваш нежный, ваш единственный...»». Available at: http://www.poet-severyanin.ru/library/severyanin-vash-nezhniy-vash-edinstvenniy.html
12. Ляшевская О.Н., Шаров С.А. Частотный словарь современного русского языка (на материалах Национального корпуса русского языка). Москва: Азбуковник, 2009. Available at: http://dict.ruslang.ru/freq.php?act=show&abc=%C4&dic=freq_alf&title=%C0%EB%F4%E0%E2%E8%F2%ED%FB%E9%20%F1%EF%E8%F1%EE%EA%20 %EB%E5%EC%EC
13. Кайгородова И.Н., Лазарева Л.М. Вербализация ментальных объектов в речевой деятельности. Science and Education a New Dimension: Philology. 2013; № 1 (2), Iss.: 11: 108 - 111.
14. Шляхова ГИ. Узуальное и индивидуально-авторское функционирование лексем грёза и мечта в поэзии Игоря-Северянина. Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Теория языка. Семиотика. Семантика. 2019; Т. 10, № 4: 1106 - 1115.
15. Березович Е.Л. К этнолингвистической интерпретации семантических полей. Вопросы языкознания. 2004; № 6: 3 - 24.
References
1. Pimenova M.V. Semantika yazykovoj mental'nosti i implikacii. Filologicheskie nauki. 1999; № 4: 80 - 86.
2. Omel'chenko S.R. Funkcional'no-semanticheskaya harakteristika russkih mental'nyh glagolov. Izvestiya Ural'skogo gosudarstvennogo universiteta. 2004; № 31: 217 - 229.
3. Ivanova M.V. Leksika «Zhitiya Stefana Permskogo», napisannogo Epifaniem Premudrym. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 1987.
4. Logicheskij analiz yazyka. Mental'nye dejstviya. Moskva: Nauka, 1993.
5. Kubryakova E.S. Ob odnom fragmente konceptual'nogo analiza slova pamyat'. Logicheskij analiz yazyka. Kul'turnye koncepty. Moskva: Nauka, 1991: 85 - 91.
6. Gurevich A.Ya., Vovel' M., Rozhanskij M. Mental'nost'. 50/50. Opyt slovarya novogo myshleniya. Moskva, 1989: 454 - 462.
7. Kolesov V.V. Yazyk i mental'nost'. Sankt-Peterburg, 2004.
8. Ozhegov S.I. Tolkovyjslovar'russkogoyazyka. Moskva: Mir i obrazovanie, 2017.
9. Severyanin I. Polnoe sobranie sochinenij: v 1 t. Sostavitel' M. Petrov. Moskva: Al'fa-kniga, 2014.
10. Severyanin I. Sbornikistihotvorenij. Available at: https://rusilverage.blogspot.com/2016/10/doc-docx-pdf-rtf-txt-fb2-fb2zip-epub.html
11. Bondarenko V.G. «Severyanin: "Vash nezhnyj, vash edinstvennyj..."». Available at: http://www.poet-severyanin.ru/library/severyanin-vash-nezhniy-vash-edinstvenniy.html
12. Lyashevskaya O.N., Sharov S.A. Chastotnyj slovar' sovremennogo russkogo yazyka (na materialah Nacional'nogo korpusa russkogo yazyka). Moskva: Azbukovnik, 2009. Available at: http://dict.ruslang.ru/freq.php?act=showSabc=%C4Sdic=freq_alfStitle=%C0%EB%F4%E0%E2%E8%F2%ED%FB%E9%20%F1%EF%E8%F1%EE%EA%20 %EB%E5%EC%EC
13. Kajgorodova I.N., Lazareva L.M. Verbalizaciya mental'nyh ob'ektov v rechevoj deyatel'nosti. Science and Education a New Dimension: Philology. 2013; № 1 (2), Iss.: 11: 108 - 111.
14. Shlyahova G.I. Uzual'noe i individual'no-avtorskoe funkcionirovanie leksem greza i mechta v po'ezii Igorya-Severyanina. Vestnik Rossijskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Teoriya yazyka. Semiotika. Semantika. 2019; T. 10, № 4: 1106 - 1115.
15. Berezovich E.L. K 'etnolingvisticheskoj interpretacii semanticheskih polej. Voprosy yazykoznaniya. 2004; № 6: 3 - 24.
Статья поступила в редакцию 13.11.21
УДК 800
Youneskhah A, postgraduate, University of Tehran (Tehran, Iran), E-mail: a.youneskhah@ut.ac.ir
Madayeni Avval A, Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, University of Tehran (Tehran, Iran), E-mail: amadayen@ut.ac.ir
ON THE VARIATIONAL COMPLEMENTS OF VERBS IN RUSSIAN LANGUAGE AND WAYS OF THEIR EXPRESSION IN PERSIAN. The purpose of the article is to consider variational complements of verbs in Russian language and ways of representing their appropriate equivalents in Persian. Special attention is paid to determination of types, distinctive features and classification of such complements in terms of stylistic, semantic and grammatical properties, and several examples are presented. Scientific novelty of the study lies in the fact that variational complements, differing in semantic features, on the basis of stability or changeability of the meaning of the verb, are divided into two different groups: variable and branched. The authors for the first time reveal the concept of branching of verbs complements in Russian language in comparison with Persian. As a result, in order to overcome difficulties in choosing the right variant, informed recommendations on the use of variational complements and their optimal equivalents in Persian are proposed.
Key words: verb, valency, various complements, variable complements, branched complements.
А. Юнесхах, аспирант, Тегеранский университет, г. Тегеран, E-mail: a.youneskhah@ut.ac.ir
А. Мадаени Аввал, канд. филол. наук, доц., Тегеранский университет, г. Тегеран, E-mail: amadayen@ut.ac.ir
О ВАРЬИРУЕМЫХ ГЛАГОЛЬНЫХ АКТАНТАХ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ И СПОСОБАХ ИХ ВЫРАЖЕНИЯ В ПЕРСИДСКОМ
Целью статьи является рассмотрение варьируемых глагольных актантов в русском языке и способов представления их подходящих эквивалентов в персидском языке. Особое внимание уделено определению типов, отличительных особенностей и классификации таких актантов с точки зрения стилистического, семантического и грамматического свойств и приведено несколько примеров. Научная новизна исследования заключается в том, что варьируемые актанты, различающиеся по смысловым характерам, на основе устойчивости или изменяемости значения глагола разделяются на две разные группы - вариативные и разветвленные, и авторы впервые раскрывают понятие разветвленности глагольных актантов в русском языке в сопоставлении с персидским. В итоге для преодоления трудностей в выборе правильного варианта предложены обоснованные рекомендации об использовании варьируемых актантов и их оптимальные эквиваленты на персидском языке.
Ключевые слова: глагол, валентность, разнообразные актанты, вариативные актанты, разветвленные актанты.
С точки зрения грамматики зависимостей каждая синтаксическая единица состоит из одного корня и нуля до нескольких зависимых, называющихся актантами [1, с. 15], и корнем предложения в первую очередь считается глагол. В связи с этим для составления правильного предложения как в русском, так и в персидском языках следует обратить внимание, во-первых, на глаголы и их валентности, во-вторых, на грамматические и смысловые особенности актантов, заполняющих каждую валентность, в-третьих, на варьируемые актанты, заполняющие одну и ту же валентность, и их отличительные особенности.
Актуальность темы исследования заключается в том, что варьируемые актанты глаголов в русском языке, как правило, выделяются и описываются в специфических книгах по лексике или синтаксису, поэтому иранские студенты, особенно на уровне бакалавриата, из-за отсутствия соответствующих учебных пособий и конспектов сталкиваются с большими трудностями для их изучения и при выборе их правильного варианта. Вместе с этим различные смысловые
оттенки некоторых варьируемых актантов и иногда один из смысловых оттенков глаголов, имеющих такие актанты, не упоминаются в словарях, в частности в русско-персидском словаре под редакцией Г.А. Восканяна [2], к которому часто обращаются иранские студенты. Таким образом, найти подходящие эквиваленты для варьируемых актантов в персидском языке тоже вызывает трудности у пер-соговорящих студентов. В этих условиях необходимо разбирать и изучать такие актанты как с точки зрения их характерных и отличительных особенностей, так и с точки зрения способов их выражения в персидском языке.
Для достижения цели исследования следует решить следующие задачи: во-первых, рассмотреть и классифицировать русские варьируемые актанты по характерным признакам, свойственным каждому их типу; во-вторых, разграничить разнообразные и вариативные актанты, различающиеся между собой только стилистическими или смысловыми оттенками, от разветвленных актантов, формы которых определяются значением корня; в-третьих, дать рекомендации о
