CC BY
113
к индивидуализации, настоящей любви. Любовь выше закона, она вне закона.
Таким образом, в русской философии метафизика пола и дифференциация мужского и женского начал рассматриваются как метафизический или духовно-религиозный принцип, а западная философия рассматривает данную дифференциацию как онтологический или праксеологичес-кий принцип. Исходя из единой (изначально) религиозной системы западная и русская традиции в своем развитии и «результате» предстают перед нами совершенно различными. Западная традиция в основном противопоставляет мужское и женское начала, а русская, напротив, стремится к их объединению. В русской культуре осознается необходимость гармоничного слияния мужского и женского начал для духовного развития.
1. Шопенгауэр А. Метафизика половой любви / пер. с нем. Ю. И. Айхенвальда. СПб.: Азбука: Азбука-Аттикус, 2011. 224 с.
2. Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости. СПб.: Азбука, 2010. 287 с.
3. Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое: Книга для свободных умов. СПб.: Азбука: Азбука-Аттикус, 2013. 384 с.
4. Соловьев В. С. Сочинение: в 2 т. М.: Мысль. 1988. Т. 2. 822 с.
5. Розанов В. Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского. М.: Искусство, 1990. 225 с.
6. Бердяев Н. Миросозерцание Достоевского. Париж, 1968. 239 с.
7. Достоевский Ф. Подросток. М.: Искусство, 1990. 297 с.
8. Достоевский Ф. Дневник писателя. СПб.: Азбука-классика, 2012. 464 с.
9. Розанов В. Уединенное. М.: Правда. 1990.Т. 2. 715 с.
10. Бердяев Н. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989. 712 с.
© Валевич Е. С., Рэйляну М. Д., 2016
УДК 130.2
СОРАЗМЕРНОСТЬ ГОРОДА И ЧЕЛОВЕКА: КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВА
В статье соразмерность города и человека, городская идентичность, человеческий масштаб города рассматриваются в контексте антропологических воззрений Протагора и Канта. Отмечается, что императивность тезиса о человеке как мере всех вещей представлена в соразмерности города и человека.
Ключевые слова: город, человек, мера, категорический императив, соразмерность.
r. B. ropHOBa G. V. Gornova
HARMONY BETWEEN THE CITY AND THE MAN: CATEGORICAL IMPERATIVE OF URBAN DEVELOPMENT
The article considers harmony between the city and the man, city identity and human scale of the city in the context of Protagoras and Kant's anthropological views. It is noted that imperativeness of the thesis about the person as a measure of all things is presented in harmony between the city and the man.
Keywords: city, man, measure, categorical imperative, harmony.
Древнегреческий философ Протагор две с половиной тысячи лет назад выдвинул постулат: «Человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют». Мощный гуманистический посыл этого принципа сохранил свою актуальность до сих пор, отодвинув на второй план более «узко специализированные» смысловые оттенки: абсолютизацию относительности познания, субъективизм.
Значимость протагоровского принципа в освобождении от неподвижных схем в области мышления, в переходе от неподвижного космологизма к антропологизму сложно недооценить. А. Ф. Лосев при этом указывает еще на общую черту софистической философии и эстетики - на стремление «исследовать жизнь во всей пестроте составляющих ее явлений, упиваться настоящим, зарываться в прошлое и с необычайной остротой стремиться к будущему», на стремление «к максимально разностороннему переживанию жизни и к максимально разносторон-
нему ее использованию», т. е. этот постулат в контексте данного философского направления обращен не просто к абстрактному человеку самому по себе как некому эталону, а к человеку, принимаемому во всей полноте его проявлений [1].
Со времени оформления этого тезиса мир стал намного сложнее, разрушились многие представления о стабильности и устойчивости мироустройства, современный человек существует в мире «текучей повседневности», в котором кризисы следуют за кризисами, но человек по-прежнему хочет быть мерой всей вещей.
Человек в мир включается как целое в целое, нет абстрактного мира вообще - есть мир человека. Точно так же человек тотально включен в пространство города. Эта включенность имеет телесные, психологические, социальные, духовные аспекты. Если перефразировать хорошо известную фразу классика, то жить в городе и быть свободным от города нельзя.
Человек, одновременно, и создатель, и творение города. Город принципиально искусственен, он не может появиться сам по себе, он создается человеком. Активность человека в максимально обобщенном виде представлена, в частности, в таком виде деятельности, как градостроительство. Проявляя эту активность, человек изменяет мир под себя, создает среду своего обитания, но одновременно вынужден изменяться сам, чтобы приспосабливаться ко все усложняющимся условиям жизни в городах.
Складывается достаточно парадоксальная ситуация: рациональная деятельность по созданию мироустройства «под себя» зачастую демонстрирует утрату «человекораз-мерности» этого устройства. Конечно, можно критиковать рациональное мышление и рациональную деятельность по многим основаниям, в частности за возможную элиминацию иррациональных аспектов человеческой природы. Однако в ряде случаев можно ограничиться в объяснении этого феномена социальными аспектами.
Приведем один из самых ярких примеров: ограниченность территориального ресурса крупных городов вынуждает их расти вверх, переуплотненная высотная застройка создает предельную концентрацию жителей, скученность фрустрирует территориальную потребность и порождает агрессию, выступает одним из самых мощных конфликто-генных факторов в современном городе.
Такая ситуация вполне объяснима: архитектура - искусство сильных, при слабости городских сообществ и муниципальной власти реализация экономических интересов отдельных социальных групп приводит к утрате качеств жизнепригоднос-ти городской среды в целом, прежде всего к утрате именно этой «человеческой мерности» среды, к нарушению меры.
Категория меры традиционно присутствует в философском дискурсе в сопряжении с такими понятиями, как «пропорция», «гармония», «масштаб», «порядок», «умеренность», «ритм», «соразмерность». Мера приходит в философию досократиков из мифологии и наделяется космически-онтологическим и этико-антропологическим значением. Пифагорейцы пытались выразить меру, используя числа и пропорции. Софисты противопоставили космологической интерпретации меры ее антропологическое истолкование [2, с. 529].
Сопряженное с мерой понятие соразмерности, обладающее эвристическим потенциалом для исследования бытия человека в городе, используется Платоном для анализа высшего блага: «Если мы не в состоянии уловить благо одной идеей, то поймаем его тремя - красотой, соразмерностью и истиной...» (Филеб 65 а). А. П. Огурцов отмечает, что Платон различает виды измерения: количественное и сущностное, что «позволяет понять именно меру как всеобщую категорию, относящуюся и к бытию, и к знанию, и к этике, и к эстетике» [2, с. 529], т. е. фиксирует в категории ее всеобщность и общезначимость. Протагоровская мера через соразмерность оказывается одним из определяющих аспектов блага.
Принцип Протагора и категорический императив Канта редко рассматриваются в одном контексте. Объединяют имена этих двух философов чаще тогда, когда рассматривается их агностицизм как мировоззренческая и интеллектуальная позиция. Однако при наличии существенных различий между принципом Протагора и импера-
тивом Канта («волюнтаристский» субъективизм Протагора и «категорический» объективизм Канта в познании, софистическая логика кажимости и ноуменальность критического идеализма, релятивизм и абсолютизм в этике) между ними все-таки имеются не менее важные пересечения.
Проще всего увидеть пересечение принципа Протагора и категорического императива, безусловно, в той формулировке, которую сам Кант также называл практическим императивом, практическим законом: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же как, к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству» [3, с. 269-270]. Общее здесь - отношение к человеку как к безусловной ценности. Однако классическая формулировка категорического императива: «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства» [4, с. 347] тоже может быть соотнесена с мерностью Протагора.
Категорический императив Канта - общезначимое нравственное предписание, представляющее нравственную норму как независимую от каких-либо условий. Мы можем обозначить связь нормы и меры в императиве. Норма является частным случаем меры, представляет собой интервал, в котором возможны количественные изменения предмета при сохранении его качества. Также Г. Д. Левин обращает внимание на антропологический аспект нормы: существование нормы возможно лишь там, где есть человеческие потребности и цели. Норм нет в природе, не преобразованной человеческой деятельностью. Связана норма и с благом: «Соответствует норме и, следовательно, является нормальным лишь тот объект, который служит достижению не любой, а лишь благой цели, т. е. объект, включенный в процесс реализации смысла человеческой жизни» [5, с. 108].
Понимание всеобщего законодательства может быть раскрыто через трактовку всеобщей воли и воли всех, согласно Ж.-Ж. Руссо. Всеобщая воля направлена на соблюдение общих интересов, воля всех охраняет интересы частные.
Д. М. Федяев всеобщую волю предлагает определять как предельно возможное в конкретных условиях и поясняет эту мысль следующим примером. Если провести мысленный эксперимент и представить соотношение святых и жуликов/мошенников в нашем обществе, то мы согласимся с тем, что на одного-двух святых придется достаточно большое количество мошенников. Графически распределение общественных индивидов будет выглядеть так: на вершине треугольника/пирамиды будут находиться святые, основание составят жулики, между ними будут находиться все остальные члены общества. Всеобщее законодательство все-таки состоит из отдельных законов, если создавать законы для святых, то следовать им смогут только святые, хотя святым-то законы как раз и не требуются, жулики/мошенники просто не будут следовать никаким законам. Для всеобщности законодательства необходимо, чтобы как можно большее число индивидов могло ему следовать. Разделим общественный треугольник/пирамиду линией (представим ее как линию нормы/линию законов по аналогии с линией меры/узловой линией мер), параллельной основанию так, чтобы площади/объемы фигур оказались равными. Линия пугающе приблизится к основанию, получается, что законы окажутся близки к гипотетическим законам жуликов. Вряд ли
таким образом проявляется всеобщая воля, следовательно, надо поднять эту линию ближе к вершине настолько, чтобы законы были все же возможно выполнимыми для всех индивидов, т. е. всеобщее будет означать предельно возможное в конкретных условиях [6, с. 50].
Поскольку норму в мир вносит человек, она осуществляется в действительности, в его преобразующей деятельности, то воплощение нравственного закона в жизнь в градостроительстве наглядно представлено наличием или отсутствием этой «человекоразмерности» в нашей повседневной жизни.
Для градостроительства принцип Протагора должен быть чем-то подобным категорическому императиву Канта, т. е. тем, что требует своего безусловного воплощения, воплощения несмотря ни на что в градостроительной практике, в муниципальной политике, так как это - безусловная необходимость.
Императивность тезиса о человеке как мере всех вещей представлена в соразмерности города и человека. Соразмерность - это интегрирующий фактор, объединяющий жителя и город в нечто целое. На основе соразмерности складывается городская идентичность человека как непосредственное переживание своей связи с городом, чувство сопричастности городу и его жителям, приобщенности к городскому бытию. Городскую идентичность можно условно выразить в формуле: «Я житель именно этого города». В идеале хорошо бы, чтобы эта формула дополнилась утверждением: «И мне это нравится!».
Соразмерность можно представить как соответствие человека городу и города человеку, адекватность среде своего обитания, такой тип отношений, который содержит в себе оптимум для реализации сущности человека.
Мы можем выделить у соразмерности материальные и духовные аспекты, которые отнюдь не изолированы, а скорее плавно перетекают друг в друга. Вот так это «перетекание» зафиксировано австрийским архитектором Вольфом Приксом в его вольном определении архитектуры: «Архитектура - это трехмерная проекция нашего общества. Чем насыщеннее общество, тем богаче архитектура» [7, с. 118].
Конечно, наиболее зримо соразмерность человека и города выражена в архитектуре: соразмерны ли здания, архитектурные ансамбли, сама планировка города, образ и форма города человеку.
Темы, связанные с материальными аспектами соразмерности, безусловно, лучше всего раскрываются представителями профессионального сообщества архитекторов. Они давно эмпирическим путем вывели заключение, согласно которому, чем большее внимание в городской планировке уделяется человеческому масштабу, тем выше качество городской жизни. Город, в котором улицы, тротуары, площади и парки соразмерны человеку, любим его жителями, а плохо спроектированные города ожесточают людей.
Установление соразмерности и формирование городской идентичности предполагает интенсивное взаимодействие с городским пространством: как непосредственное движение по городу, включающее зрительное, слуховое, осязательное, обонятельное восприятие, так и знаково-опосредованное текстами и изображениями взаимодействие, т. е. представленностью города в искусстве.
Я. Гейл отмечает, что естественной отправной точкой при проектировании городов должно быть ориентирование
на чувственное восприятие человека и его подвижность, так как именно это выступает биологической основой деятельности, поведения и коммуникации в городском пространстве [8, с. 33]. В ходе эволюции сенсорный и опорно-двигательный аппарат человека сформировался горизонтально-ориентированным: важно было замечать опасности, обнаруживать врагов впереди и следить за тем, что происходит по сторонам, поэтому люди мало что видят сверху, немногим больше замечают то, что снизу, лучше воспринимают небольшие здания, не высокие, больше внимания привлекают фасады нижних этажей и события, попадающие в поле нашего зрения. Чем выше, тем сложнее что-то увидеть, нужно отходить как можно дальше, чтобы взглянуть наверх и уже сложно разглядеть детали. Связь между плоскостью улицы и высокими зданиями теряется после пятого этажа [8, с. 39-41].
Влияет на восприятие города и скорость передвижения по нему. Например, в старых городах, ориентированных на пешеходов, масштаб пространства и зданий естественным образом соответствуют скорости 5 км/ч. Открытые пространства в таких городах невелики, здания расположены достаточно близко друг к другу, множество деталей и люди поблизости порождают массу чувственных образов и насыщенных ощущений. Если передвигаться быстрее, чем при ходьбе или беге, шансы увидеть и осмыслить увиденное снижаются. При передвижении на автомобиле со скоростью 60 км/ч можно воспринимать только большие пространства, широкие дороги и не замечать деталей и людей. Прогуливаться в городской среде, спроектированной для такой скорости, это значит обречь себя на отсутствие впечатлений и скуку [8, с. 43-44].
Вполне очевидно, что для взаимодействия с городом необходимо пространство. Одна из основных потребностей горожанина - это пространственная потребность, имеющая две стороны, т.е. выступающая и как витальная потребность (каждый человек как физическое тело занимает некоторое пространство), и как социальная потребность (человек как социальный субъект нуждается в некотором количестве социального пространства определенного качества) [9, с. 99].
Архитекторы, градостроители, проектировщики, которых можно отнести к направлению «урбанистического гуманизма», подчеркивают ценность пространства, ведущую роль именно пространства, а не городской застройки, которая его оформляет. Основной посыл состоит в апелляции к человеку, живущему в городе, и не только к прагматике, к функциональности его жизни, а в обращении к душе и переживаниям человека, и по убеждению архитектора и градостроителя Эдмунда Бэкона неизменной мерой пространства должен быть ритм шагов идущего горожанина. Философ Мишель де Серто писал практически о том же: благодаря шагам пространство обретает плоть [10, с. 85].
Традиционно избыточность и сложность архитектурной среды определяется как фактор ее эмоционального воздействия. Архитектурные образы несут сложный комплекс значений, в них опредмечена история, отношения людей, ранее населявших город.
А в типовой застройке современных городов, где архитектурная среда не отличается разнообразием, представлена множеством однотипных домов с еще большим количеством одинаковых квартир с не очень высоким уровнем
комфорта, проявился феномен, который специалисты по городской экологии назвали «грустью новых городов». Этот термин описывает увеличение частотности угнетенно-депрессивных состояний у жителей новостроек. Так люди реагируют на однообразную, лишенную сенсорных впечатлений среду. Массовая застройка несоразмерна человеку, она не учитывает его нужду в зрительных впечатлениях, не удовлетворяет информационную потребность [11, с. 98].
Питерский архитектор Г. З. Каганов предлагает представить, что вам надо пройти, допустим, по пути на работу мимо 9-10 подъездов такого дома типовой застройки на окраине, это займет минут 5. А теперь представьте эти же 5 минут вы проходите по Невскому проспекту: какие там будут здания, арки, сквозь которые видны другие дома и дворы, витрины магазинов, сколько людей вы встретите, возможно, даже кого-то из знакомых. Согласитесь, это будут совершенно разные 5 минут вашей жизни.
Соразмерность города и человека может быть разных видов, например, позитивной и негативной. Позитивная дает энергию для личностного развития, негативная ведет к сужению жизненных отношений и деградации личности.
Соразмерность не статическое явление, а имеет динамические характеристики. Город детства, как правило, представляет естественную гармонию со средой, естественную соразмерность человека и города. Может быть, ностальгию порождают именно воспоминания о ней. Из этой соразмерности или возникают, или открываются новые грани в отношении к городу. Ясно, что город детства человек не выбирает, он оказывается в нем независимо от своего желания. Возможность выбора появляется позже, и тогда у человека может появиться город выбора, в который он уезжает. Есть вероятность в дальнейшем обрести город смысла, в котором не обязательно жить, но важно, что он просто существует. Например, С. Моэм в одном из своих романов так писал о Париже: «Это удивительный город, он рождает ощущение, что там можно без помехи додумать свои мысли до конца. Мне кажется, там я смогу понять, как мне жить дальше» [12, с. 275].
Человек может быть соразмерен не только одному городу, но многим. Можно быть человеком многих городов.
Соразмерность представляет собой сущностный аспект отношений человека и города, в котором преодолевается взаимное отчуждение. Но для того чтобы эта соразмерность была возможной, в градостроительстве силу категорического императива должен обрести постулат Протагора о человеке как мере всех вещей и всех городов.
1. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Т. II. Софисты. Сократ. Платон. М.: Искусство, 1969. URL: http://www.psylib.org. ua/books/lose002/txt01.htm#2 (дата обращения 15.05.2016).
2. Огурцов А. П. Мера // Новая философская энциклопедия: в 4 т. М.: Мысль, 2010. Т. 2. С. 528-533.
3. Кант И. Основы метафизики нравственности // Кант И. Сочинения: в 6 т. М.: Мысль, 1965. Т. 4. Ч. 1. С. 220-310.
4. Кант И. Основы практического разума // Кант И. Сочинения: в 6 т. М.: Мысль, 1965. Т. 4. Ч. 1. С. 312-501.
5. Левин Г. Д. Норма // Новая философская энциклопедия: в 4 т. М.: Мысль, 2010. Т. 3. С. 108.
6. Федяев Д. М., Навойчик Е. Ю. Дух и духовность в контексте времени // Вестник Омского государственного педагогического университета. 2013. № 1. С. 49-53.
7. Цит. по: Таранова М. Ломать - не строить // Б-52. 2006. № 5/90. С. 118-119.
8. Гейл Я. Города для людей. М.: КРОСТ, 2012. 276 с.
9. Заборова Е.Н. Социологический анализ городского социального пространства: дис. ... д-ра социол. наук. Екатеринбург, 1997. 339 с.
10. Серто де М. По городу пешком // Communitas. 2005. № 2. С. 84-86.
11. Дридзе Т. М. Социально-диагностическое исследование города // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. М., 1996. № 1. С. 95-103.
12. Моэм С. Лезвие бритвы // Моэм С. Театр: романы, рассказы. М.: Эксмо-Пресс. С. 229-526.
© Горнова Г. В., 2016
УДК 130.2
ОБЪЕКТИВАЦИЯ НЕГАТИВНЫХ ПЕРЕЖИВАНИЙ ЧЕЛОВЕКА В ПРОСТРАНСТВЕ ГОРОДА
Городское пространство наполнено переживаниями его жителей, значительную их часть составляют негативные переживания: страх, ненависть, одиночество и т. д. Они объективируются в духовных и материальных формах города.
Ключевые слова: город, негативность, переживания, смерть, опасность.
А. А. Ковалевский A. A. Kovalevsky
OBJECTIFICATION OF HUMAN NEGATIVE EXPERIENCES IN THE URBAN SPACE
The urban space is filled with experiences of its citizens and significant part of them is negative experiences: fear, hatred, loneliness, etc. They are objectified in spiritual and material forms of the city.
Keywords: city, negativity, experiences, death, danger.
Невозможно недооценивать влияние города и возник- жизнь человека. Практически все достижения цивилиза-шей благодаря ему городской культуры и цивилизации на ции сконцентрированы человечеством в городе, поэтому
