CC BY
18
УДК 339.923 НИКИФОРОВ СВ.В.
студент 1 курса магистратуры, факультет международных отношений, МГИМО (Университет) МИД РФ
E-mail: ursus-arktos@yandex.ru
UDC 339.923 NIKIFOROV SV.V.
Student of the 1st year of the Master's program, faculty of international relations, MGIMO (University), the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation E-mail: ursus-arktos@yandex.ru
СОПРЯЖЕНИЕ ЕВРАЗИЙСКОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОЮЗА И ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОЯСА ШЕЛКОВОГО ПУТИ.
ВОЗМОЖНОСТИ И ОГРАНИЧЕНИЯ. АНАЛИЗ В РАМКАХ КОНЦЕПЦИИ ГЕОХОМОГЕНЕЗА»
CONNECTION OF THE EURASIAN ECONOMIC UNION AND THE ECONOMIC BELT OF THE SILK ROAD.
OPPORTUNITIES AND LIMITATIONS. THE ANALYSIS WITHIN THE FRAMEWORK OF THE CONCEPT
OF GEOHOMOGENESIS
Статья посвящена рассмотрению перспектив и угроз, связанных с реализацией проекта сопряжения Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и Экономического пояса Шелкового пути, на основе применения междисциплинарного и частично метанаучного подхода, концепции геохомогенеза, развивающей положения теории Л.Н. Гумилева.
Ключевые слова: Евразийский экономический союз, Экономический пояс Шелкого пути, концепция геохомогенеза, теория Л. Н. Гумилева, фоедогенез, Ганза, этнополитика.
The article is devoted to the consideration of the prospects and threats related to the implementation of the project of conjugation of the Eurasian Economic Union (EEA) and the Economic belt of the Silk Road, based on the application of interdisciplinary and partly metascientific approach, the concept of geohomogenesis, which develops L.N. Gumilev's theory.
Keywords: Eurasian Economic Union, the Economic belt of the Silk Road, the concept of geohomogenesis, L.N. Gumilev's theory, phoedogenesis, Hansa, ethnopolitics.
Целью нашей работы будет рассмотрение перспектив и угроз, связанных с реализацией проекта сопряжения Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и Экономического пояса Шелкового пути (ЭПТТТП) Однако, мы будем стремиться выйти за рамки исключительно политэкономического подхода, избрав междисциплинарный и частично метанаучный подходы, поэтому в ходе своего исследования будем руководствоваться концепцией геохомогенеза, развивающей положения теории Л.Н. Гумилева. Следовательно, для нас «Сопряжение» будет представлять особый интерес как форма взаимодействия двух этнических систем (российской и китайской соответственно), что может приобретать особую значимость ввиду высокой вероятности формирования новой ступени развития естественного геохомогенеза - фоеда (межцивилизационного союза). Прежде всего, необходимо оговориться о том, что на текущий момент данный проект, находится все еще на стадии обсуждения, нежели начала реальной реализации, что отмечают практически все эксперты.
Например, С.Г. Лузянин в своей работе «Поглощение, сопряжение или конфликт? ШОС, китайский проект «Шелкового Пути и ЕАЭС: варианты взаимодействия в Евразии» пишет: «В идеале полноформатное сопряжение официально планируется как коллективное сопряжение» [1, с. 2]. По мнению А. Салицкого
и Н. Семеновой, «перед нами относительно цельная, точно сформулированная, координируемая и энергично воплощаемая в жизнь программа. Она, разумеется, уточняется - по ходу драматичных изменений в мировой экономике и политике» [5, с. 14]. К. Л. Сыроежкин подчеркивает, что «главное, что обращает на себя внимание, - концептуальное различие этих проектов, хотя концептуальное целеполагание пока четко не определено ни в одном из них» [8, с. 37].
Потому мы можем говорить, скорее, лишь о намерениях и возможных последствиях, нежели о конкретных первых результатах реализации проекта. Однако, вместе с тем, необходимо учитывать, что на инструментальном уровне реализация «Сопряжения» уже сейчас опирается на взаимодействие целого ряда современных институтов (Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, Шанхайской организации сотрудничества, а также частично ОДКБ).
Итак, что необходимо для генеза суперэтнической системы в виде фоеда? Вероятно, ключевым аспектом будет возможность активного взаимодействия представителей различных интегрирующихся друг с другом этнических систем, что неизбежно должно способствовать образованию особого вмещающего ландшафта. И именно на это делает акцент китайская сторона, говоря о развитии инфраструктуры и транспортных связей, как в
© Никифоров Св.В. © Nikiforov Sv.V.
Ученые записки Орловского государственного университета. №2 (79), 2018 г. Scientific notes of Orel State University. Vol. 2 - no. 79. 2018
рамках проекта «Один пояс. Один путь», так и в рамках ЭПШП непосредственно. Как отмечает С.Г. Лузянин: «Можно предположить, что инфраструктурный аспект будет составлять стержень китайской инициативы. Реализация транспортных проектов в рамках Пояса позволит обеспечить усиление экономического и, следовательно, политического влияние Китая в странах Центральной, Западной, Южной и Юго-Восточной Азии, Закавказья, Восточной Европы» [2, с. 3]. Тем не менее, по-прежнему остается некая неопределенность в конкретных транспортных маршрутах, могущих пройти сквозь территорию России, что лучше всего видно по постоянно меняющимся очертаниям карт проектов «Инициативы пояса и пути». Подобные явления усиливают опасения относительно экономической экспансии КНР в Центральной Азии. Вместе с тем, на наш взгляд, руководство Китая осознает, что в политическом измерении Россия по-прежнему ключевой игрок в регионе, а такие организации, как ОДКБ и, непосредственно, ЕАЭС, куда входят и страны постсоветской Средней Азии. Поэтому здесь мы, скорее, солидарны с позицией К. Л. Сыроежкина, утверждающего, что: «...Китаю нужно будет договариваться о разделе сфер влияния и интересов. И договариваться со всеми заинтересованными игроками, но, прежде всего - с Россией... Если России и Китаю удастся договориться и разделить сферы ответственности, то вполне вероятно, что идеи Си Цзиньпина о соединении потенциалов ЕАЭС и ШОС и формировании «экономического пояса на Шелковом пути» будут реализованы на практике. Судя по итогам визита Си Цзиньпина в мае 2015 года в Казахстан, Россию и Белоруссию, а также подписанным с Россией документам, такая договоренность достигнута» [8, с. 47-48].
Насколько бы современное китайское государство не хотело сохранения текущего паритета и уровня плодотворного сотрудничество в отношениях со странами Запада, и прежде всего - США, насколько бы ни пыталось не противопоставить инициативу «Пояса и пути» проекту глобализации по американской модели, все же геополитические, а если говорить точнее, комплиментарные (т. е. изначально присущие этим системам) противоречия, проходящие не по линии дихотомии Запад-Восток, но по линии диалектического взаимодействия естественного и искусственного гео-хомогенеза, будут усиливаться. Причиной тому победа корпорационной ганзы (теута) - продукта искусственного геохомогенеза в «Трансатлантическом регионе» и потребность возникновения нового проекта фоеда, после насильственного разрушения фоедогенеза в форме социалистического содружества, инспированного СССР. Следовательно, сотрудничество с Россией будет для Китая неизбежным ввиду усиливающихся противоречий со странами Запада. Свою лепту сюда и вносит тот факт, что, несмотря на крупнейшую живую силу среди стран мира, китайские вооруженные силы все же в технологическом плане уступают как американским, так и российским разработкам, особенно в области стратегического оружия, а также в области, тесно
сопряженных с военными космическими технологиями.
Однако, даже если подобное сопряжение должно привести к появлению фоеда, все еще остается вопрос о том, какая из этнических систем станет ведущей, а какая ведомой в данном процессе. На первый взгляд, лидерство КНР бесспорно, ведь китайская этническая система сейчас, вероятнее всего, переживает регенерацию, так указывают А. Салицкий и Н. Семенова [5, с. 6], что: «Китай в новом веке превратился в ведущего мирового экспортера, крупнейшую промышленную державу и финансовый центр. Но это - не все. Поднебесная вошла в число лидеров научно-технической и экологической революции, прочно привязала к себе ближние и многие дальние страны, основала целый ряд новых международных форматов, включая ШОС и БРИКС». И если сейчас китайская система, будучи в фазе подъема, обладает большей пассионарностью чем русская, которая сейчас находится в фазе обскурации, то вероятно, все сомнения беспочвенны? Отнюдь. Ключевой слабостью китайской системы на текущем этапе, на наш взгляд, является невозможность проецирования своих идей вовне без китаецентричной составляющей, являющейся больше препятствием, нежели подспорьем при образовании идентичности нового уровня. Это также проявляется и на официальном международном уровне, Китай не готов и не может говорить и делать то, что говорит и делает Россия, в продвижении идей нового миропорядка, основанного на принципе полицентризма. Поэтому, несмотря на глобальную экономическую экспансию, китайская цивилизация сегодня пока все еще не в состоянии перенести эту силу в русло публичной дипломатии и экспансии культурной. Так, как отмечает Е.А. Сафронова «...сейчас, если Китай придаст «мягкой силе» роль именно целевой идеологической установки, то это затруднит его партнерство по многим векторам. Перспективы стать частью «новой общечеловеческой цивилизации», сформированной под китайским патронатом, пока привлекают далеко не каждого мирового актора» [6, с. 108]. К тому же, несомненно, имеет место быть и китайская этнополитическая традиция, направленная не на встраивание новых и чуждых этносов и субэтносов в свой суперэтнос, что, например, характерно для русской цивилизации, а скорее, ассимиляция титульными этническими единицами более мелких, что отчетливо заметно на примере этнопо-литики КНР во Внутренней Монголии. Следовательно, России уже сейчас необходимо увеличить финансирование агентств и организаций, занимающихся продвижением отечественных интересов в рамках публичной дипломатии, активизировать, вероятно, посредством «Россотрудничества» взаимодействие с ведущими религиозными организациями, союзами и объединениями представителей искусства и культуры, и прежде всего индустрии развлечений, а также усилить теле- и интернет присутствие ключевых российских телеканалов, их продукции в странах Центральной и, желательно, Северо-Восточной Азии, чтобы составить достойную конкуренцию Китаю в борьбе за лидерство в совместном
фоеде, что, думается, приведет к установлению определенного паритета (российские технологии обеспечения безопасности и публичная дипломатия и китайская экономико-хозяйственная база) вплоть до формирования новой идентичности уже на уровне фоеда.
Разумеется, генезис фоеда должен занять десятилетия, однако, его очертания заметны уже сейчас. И, исходя из вышеизложенного, мы можем прийти к следующему выводу. Несмотря на раннюю стадию проекта «Сопряжения», он представляется вполне реализуемым за счет возможностей и желания китайской стороны, уже существующей ее вовлеченности в регион Центральной Азии, а также неизбежности образования нового
проекта фоеда «в ответ» на корпорационную ганзу. Ограничения его реализации будут связаны с поиском компромиссов между Россией и Китаем в вопросе распределения экономического, политического, военного, культурного и идеологического лидерства. Для российской стороны критически важно максимально укрепить свои позиции в тех сферах, где ее реальное и потенциальное преимущества над Китаем возможны, и постараться в достаточной мере обезопасить слабые стороны. Китаю необходимо смириться с тем, что партнерство с Россией будет необходимо, ввиду усиливающейся кон-фликтогенности со странами Запада, связанной, в том числе, с возвышением Китая как такового.
Библиографический список
1. Лузянин С.Г. Поглощение, сопряжение или конфликт? ШОС, китайский проект «Шелкового Пути и ЕАЭС: варианты взаимодействия в Евразии // ИДВ РАН. 2016.
2. Лузянин С.Г. Поглощение, сопряжение или конфликт? ШОС, китайский проект «Шелкового Пути и ЕАЭС: варианты взаимодействия в Евразии // ИДВ РАН. 2017
3. Никифоров С.В. Волны этногенеза. Иные генезы этносферы. Концепция геохомогенезов: в развитие теории пассионар-ности и этногенеза Л.Н. Гумилева// Ученые записки Орловского государственного университета. 2016. № 1 (70). С. 42-45.
4. Прекрасные перспективы и практические действия по совместному созданию Экономического пояса Шелкового пути и Морского Шелкового пути XXI века // МИД КНР. 28.03.2015.
5. Салицкий А., СеменоваН. Шелковое наступление Китая // Перспективы. 2016. №1(5). С.5-14.;
6. Сафронова Е.И. Стратегия «Один пояс, один путь» как носитель «мягкой силы» Китая.- Новый Шелковый путь и его значение для России / под ред. В.Е.Петровского (отв. Ред.), А.Г.Ларина (сос.), Е.И.Сафроновой. М.: ДеЛи плюс, 2016. С.108.
7. Совместное заявление Российской Федерации и Китайской Народной Республики о сотрудничестве по сопряжению строительства Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шелкового пути // Президент России. 08.05.2015.
8. Сыроежкин К.Л. Сопряжение ЕАЭС и ЭПШП // Россия и новые государства Евразии. 2016. № 2 С. 37-55.
References
1. Luzyanin S.G. Absorption, conjugation or conflict? SCO, the Chinese project of the Silk Road and the Unified Energy System: options for cooperation in Eurasia // IFE RAS. 2016.
2. Luzyanin S.G. Absorption, conjugation or conflict? SCO, the Chinese project of the Silk Road and the Unified Energy System: options for cooperation in Eurasia // IFE RAS. 2017.
3. NikiforovS.V. Waves of ethnogenesis. Other genesis of the ethnosphere. The concept of geohomogenesis: in the development of the theory of passionarity and ethnogenesis of L.N. Gumilev // Scientific Notes of Orel State University. 2016. № 1 (70). Pp. 42-45.
4. Excellent prospects and practical actions for the joint creation of the Economic belt of the Silk Road and the Silk Road of the XXI century // Ministry of Foreign Affairs of the PRC. 28.03.2015.
5. SalitskyA., Semenova N. Silk offensive of China // Prospects. 2016. №1(5). Pp.5-14.
6. Safronova E.I. Strategy "One belt, one way" as the bearer of China's "soft power." - The New Silk Road and its importance for Russia / Ed. VE Petrovsky (Ed.), A.G. Larina (compl.), EI Safronova. M.: DeLi, 2016. С.108.
7. Joint Statement of the Russian Federation and the People's Republic of China on Cooperation in Combining the Construction of the Eurasian Economic Union and the Economic Belt of the Silk Road // The President of Russia. 08.05.2015.
8. Syroezhkin K.L. The conjugation of the EAPS and EPSN // Russia and the new states of Eurasia. 2016. № 2. Pp. 37-55.
