CC BY
104
СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ФРАНЦУЗСКОЙ И РУССКОЙ ФРАЗЕОЛОГИИ, ОСНОВАННОЙ НА ЛЕГЕНДАХ, ПОВЕРИЯХ И СУЕВЕРИЯХ
Т.С. Ананьина
Аннотация. В данной статье сделано короткое обобщение основных расхождений фразеологических единиц русского и французского языков, основанных на легендах, повериях и суевериях.
Ключевые слова: фразеологические единицы, сопоставительный анализ, французский язык, русский язык, лексический аспект, стилистический аспект, поверья.
Summary. This article contains a short summary ofthe majordifferences ofphraseological units of Russian and French, whish are based on the legends, beliefs and superstitions.
Keywords: phraseological units, a comparative analysis, French, Russian, the lexical aspect, the stylistic aspect, beliefs.
Целью статьи является сопоставительный анализ фразеологических единиц (в дальнейшем ФЕ) русского и французского языков, основанных на древних и/или ныне существующих легендах, повериях, суевериях с учетом тенденции современной фразеологии к расширению предмета ее изучения с целью охватить все имеющиеся в языке воспроизводимые языковые сочетания (малые паремии в том числе) различной степени устойчивости.
В.Г Гак выделяет следующие четыре плана сопоставления французских и русских ФЕ: содержание ФЕ, лексический состав ФЕ, их грамматическая структура и особенности их употребления [4, 245-247]. Согласно нашим исследованиям, к данным аспектам сопоставления следует добавлять также стилистический, учитывая особенности
фразеологии на современном этапе развития, а также то, что большинство ФЕ относится к разговорному стилю, и, принимая во внимание общую для всех языков тенденцию к интеграции стилей, которая особенно очевидна в употреблении ФЕ. В данной статье мы коснемся лексического и стилистического планов сопоставления ФЕ, к которым в основном относятся выводы нашей работы.
В плане лексического состава ФЕ следует различать компоненты, отражающие самобытные лингвокультуроло-гические реалии сопоставляемых языков, связанные с историко-эмпиричес-ким опытом народа. Так, например, в поговорке — ответе на условное предложение с если бы, кабы и т.п.: *Кабы не кабы, так бы Ивана Великого в бутылку посадил — таким компонентом является
355
ВЕК
356
Иван Великий — название самой высокой колокольни в Кремле, во французском языке ей может соответствовать поговорка *Avec un si on mettrait Paris dans une bouteille - если бы посадили бы Париж в бутылку, где таким компонентом является Париж — название французской столицы. Помимо таких компонентов следует отметить различный объем значения слов, аналогичных по основному значению, как причину различия лексического состава сходных по значению ФЕ: так слово la lune обозначает во французском языке не только «луну, месяц», но и «лунный месяц»: *la lune de miel - медовый месяц; а во мн.ч. — «капризы, причуды; фам. месячные», т.к. во многих культурах Луна — «зеркало Земли», олицетворение потустороннего мира, символ смерти и сумасшествия: * avoir des/ ses lunes — «иметь (свои) причуды» / капризничать, чудить; иметь неровный характер; фам. (иметь) месячные (регулы). ФЕ * Понедельник - день тяжелый, основанная на суеверном представлении о том, что: В понедельник не следует начинать ничего нового, так как: В понедельник не повезет — вся неделя будет невезучей, вероятнее всего пришла к нам из западной культуры (хотя подобных выражений во французском не встречается), где понедельник — день Луны (фр. lundi) — считается несчастливым из-за влияния Луны — обратной стороны Земли, лица потустороннего мира и т.п. Разговорная ФЕ * Pas mal pour un lundi! — «неплохо для понедельника» — помимо прямого значения используется как одобрительное восклицание при удачном завершении дела при неблагоприятных обстоятельствах [15]. Необходимо также отметить возможные различия в употреблении этими языками слов с одинаковым значением: многие эквивалентные ФЕ при переводе вклю-
чают в себя слова разных семантических групп [11]. Например, во французском языке по сравнению с русским относительно больше ФЕ с референцией к цвету [23], к частям тела [18, 11], к числительным [13, 25] и др.: *les idées noires «черные мысли» — темные мысли, тоска — donner/avoir des idées noires/ papillons noirs — «давать/иметь идеи/бабочки черные» / наводить/испытывать тоску; * secacherderrère son petit doigt - «прятаться за своим пальчиком/мизинцем» (от детского жеста-дразнилки: большой палец приставляют к носу, мизинец отставляют вперед, загибая при этом оставшиеся три пальца) — воспринимать реальность по-ребячески или наивно; валять дурака; *ne rien/ne pas savoir quoi faire de ses dix doigts «ничего не/не знать, что делать своими десятью пальцами» -(и) пальцем не (по-)шевелитъ/шевельнуть; быть безруким. В русском же языке, по сравнению с французским, сохранилось значительно больше ФЕ, основанных на народных повериях, приметах, обычаях и т.п., а также упоминаний о самих повериях, которые имеют более или менее устойчивую языковую форму: *Поминай как звали (от обряда поминовения усопших) / être perdu/mort — «быть пропавшим/мертвым»; *с легкой руки кого-л. (от суеверного представления, что у людей может быть легкая - счастливая или тяжелая - несчастливая рука) — à l'exemple/l'instar de qn - «по примеру/подобию кого-л.». *вышодить/вышести кого-л. на чистую воду (от древнего гадания на воде с целью «вывести» на водной глади образ виновника чего-л. [2] / lever/arracher le masque de/à qn — «снять/ сорвать маску с/у кого-л.». Следует пояснить, что речь средневекового французского крестьянина также изобиловала паремиями, основанными на суевериях, типа: * уст. Сова летает вокруг дома
- к смерти; *Если сова кричит, значит, девушка в деревне потеряет девственность — в Европе, как и в Древней Греции, сова считалась дурным предзнаменованием всякого рода несчастий [8], ср. с русским: * Сова не приносит добра; *Сова близ дома кричит - к новорожденному [6, 925]. Благодаря этому в традиционной французской речи также было много выражений, основанных на повериях: *уст. le hibou «сова» — нелюдим; * triste comme un hibou — «грустный, как сова» (грустный), как на поминках, как в воду опущенный; *faire le hibou — «изображать сову» чуждаться людей, дичиться; * jeter la plume au vent — «бросить перо на ветер» (от обычая бросать перо в воздух и следить за его полетом: если летит по ветру — к удаче, падает на землю — наоборот) — положиться на волю случая, но сегодня большая их часть устарела и не воспринимается абсолютным большинством франкофонов. Такие ФЕ, как: *Marcher sur du pain - s'attirer la malchance - «Наступить на хлеб — навлечь на себя неудачу/беду», крайне редки и сохранились лишь благодаря большой устойчивости повсеместно принятого архетипа, в данном случае — священного характера хлеба, который добывался тяжелым крестьянским трудом [21]. В современном «модернизированном» французском практически полностью отсутствуют «суеверные» поговорки, типа: *С ножа не ешь - злым будешь или *Пересолил(-а) (еду) -влю(млся(-лась). К такому выводу приводит и анализ различных словарей и сборников ФЕ [13, 16, 26], где собраны в основном современные образные устойчивые выражения и идиомы: в них едва ли наберется два десятка выражений и поговорок, связанных с поверия-ми, типа: * toucher du bois (pour conjurer le mauvais sort) - «дотронуться до дерева (чтобы заклясть злую судьбу)» / посту-
чать по дереву (чтобы не сглазить). Следует отметить, что в местных «провинциальных» диалектах подобные ФЕ встречаются несколько чаще, чем в «центральном» диалекте (Парижского региона) [22], но гораздо реже, чем даже в русском. Так, например, во Нижних-Альпах (Basses-Alpes) до сих пор еще остерегаются говорить о волках, особенно за столом: * Parler du loup c'est prendre le risque de le voir apparaître — «Говорить о волке — рисковать его увидеть» [17], отсюда устаревшая уже пословица: * Quand on parle du loup, on en voit la queue — «Когда говорят о волке, виден его хвост» / уст. Про волка речь, а он навстречь, основанная на наблюдении: когда говорят о чем-л. или о ком-л. неприятном, часто оно (он) и появляется, ср. *Легок на помине, *(разг.-фам.) Вспомни дурака, от и появится, и на суеверной боязни: *Как бы не накликать беду (на этом примере интересно проследить типичный механизм перехода прототипа — устойчивого суеверного представления — в ФЕ — пословицу).
Отметим также актуализацию во ФЕ двух языков различных слов в пределах одной и той же семантической группы. Так, несмотря на то, что во всех культурах изначально числа нагружены глубоким мистическим и религиозным содержанием, в современных культурах они приобретают новые смыслы и, следовательно, употребляются по-разному: например, русский язык сегодня, как и прежде, значительно чаще, чем французский, продолжает использовать в ФЕ числительные семь (символ — гармонии Космоса, число Солнца, единого божественного начала и вечной жизни) и три («совершенное число», символ Неба и Триединства Божественного Духа, духовное единение женского и мужского начала), тогда как в современ-
357
ных французских ФЕ преобладают: два
- deux (разделение, полярность, оппозиция, противопоставление инь/ян — мужского/женского начала); четыре — quatre (единая организация всего сущего, Закон, число Юпитера — творца справедливости, рациональность и разум) [19, 20]: * Обещанного три года ждут
- Chacun peut être riche en promesses - «каждый может быть богат на обещания»; *je compte jusqu'à quatre «я считаю до четырех» — считаю до трех; в то время как в ФЕ «традиционного» французского также чаще встречались sept «семь» и trois «три»: *уст. И faut tourner sept fois sa langue dans sa bouche avant de parler — «нужно повернуть семь раз свой язык в своем рту, прежде чем говорить» / Семь раз отмерь
- один раз отрежь; *уст. Toutes les bonnes choses sont en nombre de trois — «все хорошие вещи — числом три» / Бог троицу любит.
Как видим, более прагматичный, по сравнению с русским языком, современный французский чаще берет за основу ФЕ более наглядные конкретные образы, тогда как в русском — велика доля ФЕ с абстрактной образной основой: 358 так, ФЕ включающие в себя числительные, характерны для французской языковой культуры и в целом для европейского «рационального» образа мышления, который утверждался в Европе с момента Реформации и был закреплен и оформлен научной картиной мира. Подобные расхождения компонентов вызваны прежде всего экстралингвистическими причинами: например, малая доля ФЕ, основанных на народных повериях, во французском языке по сравнению с русским языком объясняется прежде всего той исключительной нетерпимостью к язычеству, которую проявляла на территории Европы вплоть до конца XIX в. сначала католи-
ческая, а затем, и в еще большей степени, протестантская церковь во время и после Реформации (la Réforme или la Réformation, XVI в.). Тогда как русская православная культура в целом гораздо более терпимо отнеслась к языческим народным верованиям и после принятия христианства в 988 г., на Руси еще долго сохранялось «двоеверие», при котором «древние языческие суеверия и элементы христианского вероучения уживаются вместе... Такая ситуация сохранялась на Руси в течение нескольких веков, и только к XVI в., как считают ученые, православие стало преобладать в сознании народа, не уничтожив, но лишь сильно потеснив язычество» [9, 9-10], которое тем не менее сохранилось в основном в форме устных преданий и обрядов, фольклорных артефактов и ФЕ. В современной русской языковой культуре свидетельством тому могут служить примеры поэтизации древних поверий и преданий в творчестве поэтов конца XX в.
Рассмотрим стилистические расхождения в употреблении французских и русских ФЕ. Необходимо заметить, что стилистическое (или функционально-стилистическое) описание ФЕ еще недостаточно четко разработано. «Стилистическая квалификация фразеологии — один из самых спорных в лексикологии и лексикографии вопросов» [2, 5]. Согласно функционально-параметрическому подходу стилистическая маркированность регулируется фактами социального характера (уместность/неуместность употребления ФЕ). В характеристике ФЕ современного языка выделяют следующие стилистические признаки:
1) социально-функциональный (книжные, публицистические, канцелярские, профессиональные, детские,
разговорно-сниженные, разговорно-фамильярные ФЕ): *лернейская гидра / une hydre de Lerne — книжное; следует подчеркнуть, что основная масса ФЕ языка принадлежит к разговорной речи;
2) хронологический (устаревшие, устаревающие, неологические): *засто-чертело в голове—устаревшее, народное;
3) жанровый (высокие, вульгарные, народно-поэтические): * роковое время -une époque fatale — высокий стиль;
4) территориальный (областные, диалектные): * Кругом месяца круг - на дощь — уст., в Харьковской губернии / Lune encerclée - pluie prochaine «Луна в ореоле — дождь близко» [7, 288];
5) нормативный (нормативные/ненормативные, не рекомендуются, неправильные и т.п.).
Отметим также, что при любых сопоставительных исследованиях русского и французского языков необходимо учитывать, что современная русская разговорная речь является частью литературного языка, тогда как современный французский бытовой словарь либо основан на переосмыслении общеупотребительных слов (*boite — короб — коробка — фам. бюро — продю-серская компания, дискотека), либо имеет специфические немотивированные корни (*piaf — воробей) [3]. Это объясняется тем, что нормы французского литературного языка сформировались в период классицизма XVII-XVIII вв. с его тенденцией к отвлеченному. Вместе со слабо развитой во французском языке аффиксацией это и привело к тому, что, при необходимости более экспрессивного обозначения того или иного конкретного предмета или явления, бытовому французскому языку часто приходится прибегать к образным конструкциям: *о плохом супе — рус. помои/бурда — фран. eau
de vaisselle /de grenouilles - «вода от посуды/лягушек».
Неустойчивость равновесия между стилевыми границами, наиболее очевидная во фразеологии, тем не менее проявляется по-разному в каждом языке. Так, в русском языке эти границы более заметны в основном за счет стилистических ограничений в употреблении ФЕ, тогда как во французском они весьма размыты. Например, А.Г Назарян отмечает малое количество поэтизмов и «торжественных» слов во французском (как, например: *azur — «лазурный», astre — «светило»), по сравнению с русским языком, где многие слова имеют поэтические синонимы (в основном славянизмы: ср. *палец — перст—le doig, * перст Божий/указующий - le doigt de Dieu — «палец Бога»), недостаток которых во французском успешно возмещается образными сравнениями [10, 39], что приводит к большому числу как эталонных, так и индивидуальных, авторских сравнений во французском языке, а также к нивелированию у большинства ФЕ стилистической окрашенности.
С другой стороны, во французском языке наблюдается выраженная оппозиция устного и письменного кодов языка. Сегодня она имеет тенденцию к снижению, так как все чаще и пишут так, как говорят. К тому же, по утверждению французских специалистов [14, 5-10], из-за «двукоридорной» школьной системы французский разговорный язык существенно различается в разных социальных слоях. В русском же языке, благодаря единой до недавнего времени школьной системе и более тесной связи просторечия с литературным языком, эти отличия пока еще не проявляются в такой степени. Таким образом, основное размежевание во французском языке проходит по грани-
359
360
це употребления литературных (письменных) и разговорных (устных) лексических единиц и устойчивых конструкций. В русском же языке, в силу указанной выше большей лексической специализации, больше т.н. «профессионализмов», чем во французском языке.
Так, например, употребление пословиц в современном французском языке — это прерогатива письменного художественно-литературного языка, тогда как область их применения в период XII-XIV вв. была весьма широка в силу преобладающего в то время пословичного образа мышления; средневековье явилось «золотым веком» французской паремиологии. Они также употреблялись в высоких литературных жанрах в поэзии и прозе, которые носили нравоучительный характер, воплощая религиозное «аллегорическое или символическое изображение действительности». Причем значительное влияние на становление французской паремиоло-гии оказали древнегреческая и древнеримская литература: античные авторы (Аристотель, Сократ, Цицерон и т.д.) широко использовали в своем творчестве нравоучительные сентенции и афоризмы, многие из которых стали впоследствии пословицами и крылатыми словами [10]. В назидательных целях в силу иносказательности и большого распространения в народной речи пословицы широко использовались в проповедях, в речах, в письмах, указах. Однако решающую роль в процессе формирования французской пареми-ологии сыграли народные пословицы как основной источник ее происхождения. Самый древний сборник народных пословиц неизвестного автора «Proverbes au vilain» («Пословицы по-крестьянски») составлен около 1180 г. Будь то в России или во Франции, весь
окружающий крестьянина мир, не только природный, но и жизненный цикл, до самых мельчайших интимных, личных, семейных, социальных подробностей — весь народный опыт в виде мудрых советов заключен в пословицах и поговорках и представлен ими как совершенный микрокосмос: от распорядка дня до поминальных обрядов
— нет такого предмета или явления из крестьянского быта, которые не были бы обыграны пословицами. Они передавались из поколения в поколение как обобщенные знания, призванные облегчить жизнь будущих поколений. Естественно, в народном языке, отражавшем мифические представления обо всем окружающем, было множество примет и пословиц, связанных с повериями и легендами как всеобщего употребления: *La fortune change comme la lune: aujourd'hui sereine, demain brune
- «удача изменчива, как луна: сегодня безоблачна, завтра смугла» / Счастье с несчастьем близко живут так и местного значения, отражая в основном географические или климатические особенности края, праздники, отмечаемые данной общиной (communauté), или святых, особенно почитаемых в ней: например, на территории Морвана (горный массив в центральной Франции) говорили: *И faut semer l'orge à la Saint-Georges car à la Saint-Marc il sera trop tard - «нужно сеять ячмень на Святого Георгия (23 апреля), так как на Святого Марка (25 апреля) будет слишком поздно» — пословица была действительна для центра северной части Франции, но не имела значения южнее. Однако подавляющее большинство пословиц того времени давно устарело, за исключением тех редких, которые употребляются и поныне или же являются прототипами современных пословиц,
например: *Tels rit au matin qui au soir pleure - Tel rit le matin qui le soir pleure/ pleurera «тот смеется утром, кто вечером плачет/заплачет» / Хорошо смеется тот, кто смеется последний; Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела; *Noire geline pont blanc oeuf — Noire geline pond blanc oeuf- «черная курочка несет белое яйцо» / Черная корова, да белое молочко. На протяжении веков паремиология претерпевает как количественные, так и качественные изменения: новые формы мышления изменяют типы и смысл пословиц, на первый план выдвигается непословичная фразеология. Пословицы и поговорки бытуют в разговорном французском языке до второй половины ХХ в., в 70-е гг. их еще отмечают в разных французских регионах Лингвистические Атласы [28], в результате чего, если в старофранцузском языке насчитывалось не менее 2000 употребительных пословиц, не считая разговорных вариантов, то в современном языке число пословиц, по данным новейших французских толковых словарей, не превышает 200. Следует, однако, отметить значительный удельный вес (около 1700) в современном разговорном французском, по сравнению с русским, коммуникативных ФЕ непословичного типа, образованных синтаксической специализацией свободных предикативных сочетаний, многие из которых относятся к наиболее употребляемым: * c'est beaucoup dire — «это много сказать» / это слишком громко сказано; *ce n'est pas la mer à boire «это не море, чтобы выпить» / это не так уж трудно и т.п.
Русская же речь до сих пор изобилует пословицами, в том числе основанными на повериях: *Не родись красивым, а родись счастливым / уст. Bonheur passe mérite — «счастье выше заслуги»; *При-шла беда — отворяй ворота / уст. Labime
appelle l'autre — «пропасть вызывает другую», уст. Un malheur attire l'autre — «одно несчастье вызывает другое» и др., о чем свидетельствуют многочисленные сборники и научные труды.
Обратные процессы наблюдаем в отношений выражений, основанных на греко-римской мифологии: в русском языке они относятся преимущественно к художественно-литературному языку, тогда как во французском довольно часто встречаются как в литературной, так и в разговорной речи. В русском языке ФЕ этого типа (*ящик Пандоры / boîte de Pandore; * (чистить) авгиевы конюшни / (nettoyer) les écuries d'Augias) представляют собой кальки выражений, заимствованных непосредственно из греческой, но в основном из французской художественной и научной литературы в период европеизации русского дворянства XVIII— XIX вв. и распространенные в течение XX в. в процессе всеобщего образования: таким образом, эти заимствования не связаны этимологически с исконным словесным фондом русского языка и употребляются чаще в художественной литературе или в связи со специфическими стилистическими или индивидуальными целями высказывания. Хотя некоторые из них, такие как: * цербер / un cerbère; *мегера / une mégère; *рог изобилия / la corne d'abondance; *да моклов меч / l'épée deDamoclès и др., прочно вошли в разговорный русский язык, но с ограниченным употреблением. Иначе обстоит дело в современном французском языке, до 85% словесного фонда которого, по данным этимологических и статистических исследований, состоит из слов латинского происхождения: галльский язык в период романизации Галлии (конец II в. до н.э. — середина V в. н.э.) органично (хотя и не бескровно: языческая религия абориге-
361
362
нов-кельтов искоренялась огнем и мечом) вместе с языком завоевателей воспринял и их мифическо-религиозную систему — греко-латинскую мифологию, вплоть до того, что, адаптируя к новым условиям древние кельтские «очеловеченные» божества, с целью сохранения им присваивали имена и даже культ насаждаемых римских богов; интересно, что галлами еще до римлян использовалась символика рога изобилия, с одним или двумя рожками, его глиняные им-митации помещали в могилы умерших [25, 778-795].
В связи с этим фактом в разговорной речи образованных французов (уже отмечался факт социального языкового расслоения) относительно много не только ФЕ, восходящих к исконным греко-римским легендам и мифам, но и производных от них ФЕ: ♦муз. la flûte de Pan — «флейта Пана» / флейта пана/сиртнкс дало *разг. rangé (-e) en flûte de Pan - «выстроенный (-ая) подобно флейте Пана» / расположенный (-ая) в порядке уменьшения, по росту; *beau comme Adonis / красивый, как Адонис (в русском чаще говорят: красивый, как Апполон) — *s'adoniser de son mieux / щегольски одеваться; переосмысление ♦nettoyer les écuries d'Augias / чистить авгиевы конюшни дало ФЕ *faire un beau coup de balais/un travail d'Hercul - «сделать красивый удар метлой/работу Геракла» / сделать большую уборку, потрудиться на славу. Подобно тому, как в русском языке переосмысление литературного ♦метать громы и молнии дало разговорное ♦рвать и метать; ♦провалиться в тартарары — от греч. Тартар (Tartare), по представлениям древних греков, — самое глубокое место в аду; напуганные жестокостью азиатских племен, которых только Россия не подпускала к западным границам, европей-
ские средневековые хроникеры, писали, что их «изрыгнул Тартар», и называли татар по созвучию les Tartares [24]. Следует также отметить, что русский и французский языки могут отдавать предпочтение разным ФЕ греческого или римского происхождения: так, у французов вслед за римлянами был развит культ Бахуса / Bacchus — римское название греческого бога виноделия Диониса или Вакха — откуда: *f. bacchanale / вакханалия, оргия; *f.bacchante / вакханка; пьянчужка, распутница, бесстыдница; прил. бесстыжая, рапутная; *bachique / вакхический; * chanson bachique «песнь вакхическая» / застольная; корень bac(-h) во французском явился очень продуктивным в образовании диалектизмов в семантических полях виноделия и фривольной жизни, например, в пров. Овернь (Auvergne) — une bachole / бадья, лохань, бак; une bachelou — то же меньшего размера; в Лотарингии (Lorraine) — f. bacelle / молодая девушка от уст. m. bachelier / молодой человек/дворянин/холостяк; русский же язык воспринял греческие имена бога — Дионис, Вакх, о чем свидетельствует и перевод с французского (вакханалия и т.д.), а также понятия, связанные с его культом: так, в русском весьма распространено выражение * петь/распевать дифирамбы, которое не встречается во французском, хотя слово m. dithyrambe и понятия «торжественная песнь в честь бога Диониса» и переносное «чрезвычайная похвала» существуют, есть также производное прилагательное dithyrambique - «дифирамбический» *un éloge - dithyrambique «похвала дифирамбическая» / преувеличенная похвала; французская разговорная ФЕ * jouer les Cassandre - «разыгрывать из себя Кассандр (мн.ч.)» не присутствует
в русском, но соответствует примерно просторечному *каркать (связано с суеверным представлением о воронах — предвестниках смерти и всего плохого). С одним и тем же компонентом в обоих языках могут возникать разные по семантике ФЕ: * вернуться в родные пенаты/к своим пенатам / regagner ses pénates - «вновь обрести свои пенаты», но во французском также присутствуют и другие ФЕ с этим словом, которых нет в русском языке *porter/emporter/ transporter ses pénates — «нести/унести/ перенести свои пенаты» / переселиться; *installer ses pénates ¿...«устроить свои пенаты в...» / обосноваться в... (penates — покровители домашнего очага у римлян).
Таким образом, ФЕ, основанные на легендах, повериях и суевериях, в русском и французском языках различаются как по своему лексическому составу, так и в стилистическом аспекте.
ЛИТЕРАТУРА
1. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. — Т. 1-3. — М., 18651869.
2. Бирих А.К., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. Словарь русской фразеологии: Историко-этимологический справочник. — СПб., 1999.
3. Гак В.Г. Беседы о французском слове. — М., 1966.
4. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. — М., 1989.
5. Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Словарь русских суеверий, заклинаний, примет и поверий. — Н. Новгород, 1996.
6. Даль В.И. Пословицы русского народа. — М., 2000.
7. Ермолов А. Народное погодоведение. — М., 1995.
8. Каланча К.Д. Язык суеверий и предрассудков. - М., 1988.
9. Левкиевская Е. Мифы русского народа. — М., 2000.
10. Назарян А.Г. История развития французской фразеологии. — М., 1981.
11. Смирнова Н.С. Занимательный французско-русский фразеологический словарь. — М., 2000.
12. Ярцева В.Н. Контрастивная грамматика. — М., 1981.
13. Bernet Charles, Rézeau Pierre. Dictionnaire du français parlé. — Paris: Seuil, 1989.
14. Bologne Jean. Claude Bologne Les Sept merveilles. Les expressions chiffrées. — Paris: Larousse, 1994.
15. de Caunes Antoine, Algoud Albert. Pas mal pour un lundi. — Paris: Seuil, 1989.
16. CellardJacques. Ça ne mange pas de pain! — Paris: Hachette, 1982.
17. Dubois Pierre. LAlmanach sorcier. — Casterman, 1982.
18. Jouet Jacques. Les Mots du corps. — Paris: Larousse, 1990.
19. Julien Nadia. Dictionnaire des Symboles. — Belgique, Alleur: Marabout, 1989.
20. Guedj Denis. L'Empire des Nombres. — Paris: Gallimard, 1996.
21. Guillemard Colette. Les Mots d'origine gourmande. — Paris: Belin, 1986.
22. Loïc Depecker. Les mots des régions de France. — Paris: Belin, 1992.
23. Mollard-Desfour. Annie. Le dictionnaire des mots et expressions de couleur. — Paris: CNRS EDITIONS, 1998.
24. Papin Yves. D. Les expressions bibliques et mythologiques. — Paris: Belin, 1989.
25. RdnaA Salomon,. Cultes, mythes et religions. — Paris: Robert Laffont, 1996.
26. Rey Alain, Chantreau Sophie. Dictionnaire des expressions et locutions. — Paris: Le Robert, 2005.
27. Rézeau Pierre. Petit dictionnaire des chiffres en toutes lettres. — Paris: Seuil, 1993.
28. Les Atlas linguistiques de la France par régions. — Paris: Editions du CNRS, 1950-1999 ■.
363
З I 2GG9
Преподаватель ^
