CC BY
24
Теория и практика общественного развития. 2022. № 3. С. 15-20. Theory and Practice of Social Development. 2022. No. 3. P. 15-20.
Научная статья УДК 316.013
https://doi.org/10.24158/tipor.2022.3.1
Соотношение религиозных и политических предпочтений российского студенчества:
региональный аспект
Татьяна Ивановна Барсукова1, Максим Леонидович Соколовский2, Ольга Владимировна Паслер3
1,2,3Северо-Кавказский федеральный университет, Ставрополь, Россия [email protected], https://orcid.org/0000-0003-3966-6216 [email protected], https://orcid.org/0000-0003-2524-2500 [email protected], https://orcid.org/0000-0003-1846-2054
Аннотация. Политические воззрения современной молодежи обусловливают характер и вектор ее участия в политической жизни общества. В статье представлены результаты эмпирического исследования, направленного на изучение политических предпочтений студенческой молодежи Северо-Кавказского, Центрального, Сибирского и Дальневосточного федеральных округов РФ. Проведен анализ соотношения мнений групп обучающихся, относящих себя к лояльным и протестным группам с выраженным активным или пассивным отношением к политике. Показаны различия в распределении самооценки политической активности респондентов в зависимости от религиозных взглядов (христианство, ислам) по регионам, выявлена тенденция невысокой степени влияния на протестную активность традиционных религиозных предпочтений молодых людей, проживающих в социально стабильных регионах. Опрошенные с атеистическими воззрениями обладают наибольшим протестным потенциалом, относя себя к активной или пассивной части про-тестной группы. Анализ мнения студентов об уровне привлекательности политических партий, приверженности определенной идеологии, значимых общественно-политических ценностях также осуществлялся в зависимости от их религиозных предпочтений.
Ключевые слова: регион, студенческая молодежь, политические предпочтения, лояльная молодежь, протестная молодежь, религиозные предпочтения молодежи, политические предпочтения молодежи, общественно-политические ценности молодежи, идеология
Финансирование: исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и ЭИСИ в рамках научного проекта № 21-011-31673.
Для цитирования: Барсукова Т.И., Соколовский М.Л., Паслер О.В. Соотношение религиозных и политических предпочтений российского студенчества: региональный аспект // Теория и практика общественного развития. 2022. № 3. С. 15-20. https://doi.org/10.24158/tipor.2022.3.1.
Original article
Ratio of religious and political preferences of Russian students: regional aspect
Tatiana I. Barsukova1, Maksim L. Sokolovskii2, Olga V. Pasler3
1,2,3North-Caucasus Federal University, Stavropol, Russia [email protected], https://orcid.org/0000-0003-3966-6216 [email protected], https://orcid.org/0000-0003-2524-2500 [email protected], https://orcid.org/0000-0003-1846-2054
Abstract. The political views of modern youth determine the nature and vector of their participation in the political life of society. The article presents an analysis of the results of an empirical study among students aimed at studying young people's political preferences in Northern Caucasus, Central, Siberian and Far Eastern federal districts of the Russian Federation. The study analyzed the relationship between different groups of students who consider themselves to be loyal and protest groups with a pronounced active or passive attitude towards politics. It shows differences in the distribution of self-assessment of students' political activity depending on religious preferences (Christianity, Islam) across regions. The trend of a low degree of influence of traditional religious preferences of young people living in socially stable regions on protest activity is revealed. Atheistically minded young people have the greatest protest potential, referring themselves to the active or passive part of the protest group. The authors carried out the analysis of students' opinions about the level of attractiveness of political parties, adherence to a certain ideology, significant social and political values, depending on their religious preferences.
Keywords: region, student youth, political preferences, loyal youth, protest youth, religious preferences of youth, political preferences of youth, social and political values of youth, ideology
© Барсукова Т.И., Соколовский М.Л., Паслер О.В., 2022
Funding: the reported study was funded by RFBR and EISR according to the research project № 21-011-31001.
For citation: Barsukova, T.I., Sokolovsii, M.L. & Pasler, O.V. (2022) Ratio of religious and political preferences of Russian students: regional aspect. Theory and Practice of Social Development. (3), 15-20. Available from: doi: 10.24158/tipor.2022.3.1 (In Russian).
Исследование политических предпочтений молодежи является крайне востребованным в аспекте изучения ее политической ориентации, формирования у нее устойчивой системы политических взглядов, а также исходя из объективной ее роли как социального и политического актора современного общества. В Стратегии развития молодежи Российской Федерации на период до 2025 г. она рассматривается в качестве активного субъекта преобразования общества, драйвера развития и лидерства страны, объекта социализации, а также как ценнейший кадровый ресурс экономического роста и обеспечения благосостояния населения.
Основная цель исследования, результаты которого отражены в статье, заключается в получении новых научных представлений о влиянии региональных предикторов на политические предпочтения современной российской молодежи. В широком смысле социальный предиктор -это та исходная характеристика индивида и его окружения, по которой можно с большим или меньшим основанием предсказывать другую (целевую) характеристику того же индивида.
Необходимо отметить, что политические предпочтения современной студенческой молодежи имеют многофакторный характер детерминации. Среди факторов, обусловливающих оценки, данные студентами политическим партиям, институтам, политическим лидерам, публичным политикам, идеологии и общественно-политическим ценностям, выделяются социально-территориальные, социально-этнические, социально-демографические факторы, уровень и вид образования, что нашло отражение в ряде научных публикаций. Вместе с тем остается малоизученным воздействие на политические оценки такого фактора, как религиозные предпочтения, в которых отражаются мировоззренческие ценности и ценностные установки молодых людей, несомненно, влияющие на политический выбор.
80-90-е годы XX в. в РФ были отмечены реальной свободой религиозного выбора населения. Страна обрела открытость для многих идейных течений, при этом религиозное мировоззрение даже стало поддерживаться властью. В современной России наблюдается тенденция принятия молодежью религии как элемента культуры, связанного с общечеловеческими ценностями. Выступая одним из ценностных оснований отношения молодого человека к миру в целом, религия затрагивает и оценку политических явлений и процессов (партий, институтов, идеологий, ценностей, лидеров), что обусловило наш интерес к эмпирическому исследованию соотношения религиозных и политических предпочтений студенческой молодежи.
В данной статье в качестве такой характеристики принимается приверженность студентов, проживающих в СКФО, ДФО, ЦФО и СФО, той или иной религии либо атеистическое мировоззрение. Мы рассматривали только две самые распространенные в России мировые религии, поскольку сторонников буддизма и иудаизма на два порядка меньше. В структуре статьи представлены результаты анализа изучаемой проблемы в отечественной и зарубежной научной литературе, дано описание базы данных и методологии эмпирического исследования, выводы, касающиеся степени влияния социальных установок на политические предпочтения молодежи названных регионов РФ.
Именно в связи с тем, что от молодежи во многом зависит ход политических и социально-экономических процессов, различные политические силы - институты, партии, движения, организации и объединения, реализуя свои политические цели, проявляют большой интерес к формированию политических предпочтений у молодых людей.
Задача исследования политического сознания молодежи сохраняет исключительную актуальность. Это касается, в частности, изучения политической ориентации ее представителей (Петросянц, Юшков, 2018; Пырма, 2017; Трофимова, 2017), различных форм политического поведения (Игнатенко, 2014; Ницевич, Игнатова, 2013; Попова, 2019). Критериями, отражающими высокий уровень видов общественно-политической активности, выступают наличие собственных политических убеждений, участие в деятельности общественных объединений, осведомленность о социальных и политических проблемах общества и заинтересованность в их решении. Российские исследования вполне вписываются в традицию изучения политических взглядов молодежи, принятую в зарубежной общественно-политической науке, преимущественно в области политической психологии и политической социологии (Beyond resistance..., 2006; Gelman, Mar-galit, 2021; Jylhä, Hellmer, 2020; Lönnqvist, Kivikangas, 2019).
В современных исследованиях выявлено влияние социального неравенства на уровень политической активности (Sloam, 2014), а также воздействие на политическое участие следующих макроструктурных факторов: демографической ситуации, политической стабильности, типа
избирательной системы, культурных практик (Zani, Barrett, 2012). Установлено влияние на политическое участие молодежи таких социальных институтов, как семья (Schwarzer, Connor, 2013) и образование (Scervini, Segatti, 2012). В работах последнего десятилетия изучено воздействие на проявления активности молодых людей со стороны приобретенных статусов: материального благосостояния (Barbosa et al., 2014) и социального капитала (Sloam, 2014).
В целом можно отметить, что методология исследования, базирующаяся на основных методологических матрицах, верифицирующих процесс формирования политических предпочтений, ориентирована на аналитические и диагностические обобщения. Задача сравнительного анализа представленности/встречаемости студентов с различными религиозными и политическими предпочтениями в разных регионах России решается методами политической компаративистики.
Эмпирическая база анализа представлена материалами прикладного социологического исследования, проведенного учеными Северо-Кавказского федерального университета в 2021 г. среди учащейся молодежи в возрасте от 16 до 25 лет. В опросе приняли участие студенты образовательных организаций Северо-Кавказского, Центрального, Сибирского и Дальневосточного федеральных округов. Выборочная совокупность формировалась по принципу стратифицированной выборки с использованием метода случайно-бесповторного отбора респондентов и процедуры квотирования по региональному, гендерному и возрастному признакам. Всего опрошено 1 492 человека (таблица 1).
Таблица 1 - Структура выборочной совокупности по местам проведения опроса
Федеральный округ Количество опрошенных, чел.
Северо-Кавказский 812
Центральный 209
Сибирский 278
Дальневосточный 193
Всего 1 492
При разработке анкеты применялась адаптированная к теме исследования методика диагностики структуры социальных установок (Eysenck, Eysenck, 1975). В ходе исследования установлено, что вне зависимости от пола и региона проживания подавляющее большинство учащайся молодежи в России относит себя к политически лояльной молодежи. При этом преобладает лояльная пассивная молодежь, на втором месте по численности - лояльная активная, к категории «протестная молодежь» относят себя менее четверти респондентов, в том числе к категории «протестная активная молодежь» - порядка 4,7-7,3 % опрошенных в зависимости от региона проживания. Наиболее лояльна молодежь Северо-Кавказского федерального округа (83,6 %), наименее - в Центральном федеральном округе (71,7 % лояльной молодежи).
Конфигурационно-частотный анализ выявил статистически значимые различия в распределении самооценки политической активности в зависимости от религиозных предпочтений. В частности, максимальным протестным потенциалом с большим отрывом от респондентов с другими религиозными предпочтениями обладают атеисты, среди которых почти 40,0 % считают себя протестной молодежью (пассивной либо активной), на втором месте по протестной активности находится молодежь без определенных религиозных предпочтений (порядка 20,0 % протестной молодежи), на третьей и четвертой позициях - опрошенные с исламскими и христианскими религиозными предпочтениями (14,6 и 11,1 % соответственно). При этом нельзя сделать однозначный вывод о большей протестной активности представителей молодого поколения с исламскими религиозными предпочтениями по сравнению с христианами, поскольку мусульманская молодежь даже в меньшей степени, чем христианская, оценивает себя как протестно активную. Такая взаимосвязь религиозной принадлежности и протестной активности может быть вызвана тем, что молодежь без религиозных предпочтений и атеистическая молодежь оказываются в меньшей степени охвачены деятельностью воспитательных центров, центров саморазвития и личностного роста.
При определении уровня привлекательности политических партий в зависимости от религиозных предпочтений студентов в целом по выборочной совокупности (средняя оценка по 10-балльной шкале) выявлено следующее. Молодые люди, обозначившие в приоритете для себя христианство, оценили уровень привлекательности единороссов в 5,1 балла; молодые приверженцы ислама ценят эту партию выше - 5,3 балла; полярной выглядит привлекательность деятельности «Единой России» в оценке атеистов - 3,1 балла; так низко нерелигиозная молодежь оценивает еще только партию «Родина» и Ленинский коммунистический союз молодежи Российской Федерации.
Сравнительно высок для христианской молодежи уровень привлекательности таких партий и движений, как ЛДПР, КПРФ, «Справедливая Россия», Российская партия пенсионеров за соци-
альную справедливость, Движение молодых политических экологов, Ассоциация молодежных правительств. Их оценка почти совпадает (от 4,8 до 4,7 балла). Приверженцы ислама на второе место по уровню привлекательности ставят КПРФ с оценкой 4,7 балла. Общая тенденция такова: наиболее высокие оценки у религиозной молодежи выявлены в отношении партии власти и партий системной оппозиции; точка зрения атеистов практически зеркально противоположна. Наивысший уровень привлекательности среди политических партий демонстрирует «Единая Россия».
Анализ ответов респондентов на вопрос о том, каким идеологиям соответствуют их политические предпочтения, во многом определяет характер политического поведения. Так, почти половина участников исследования вне зависимости от представляемого региона разделяют социально-демократическую идеологию (45,0 %), либеральные ценности в большей степени присущи молодежи ЦФО (55,0) и СФО (50,7), в то время как студентам СКФО (23,0) и ДФО (25,4 %) близка коммунистическая идеология. Почти каждый пятый опрошенный склонен к пацифизму (21,4 %), каждый восьмой (12,8 %) аполитичен в этом вопросе.
Соотнесение приверженности религии и выбора общественно-политических ценностей позволяет сделать следующие выводы. Молодые люди, позиционирующие себя как мусульмане, считают наиболее важными общественно-политическими ценностями справедливость (63 %) и свободу (51 %), при этом дань традициям, характерная для ислама, у них находится на одном из последних мест (30 %). В этом же русле формируется и мировоззрение христианской молодежи -справедливость (70 %) и свобода (6l %) отмечены как приоритетные. Аналогичные ценности разделяют и атеисты - 78 и 78 % соответственно. Стоит заметить, что представителей всех вероисповеданий практически не привлекают ценности патриотизма (за них высказались 23 % мусульман, 32 - христиан, 10 % атеистов из числа опрошенных студентов).
Анализ данных о соответствии религиозных и политических предпочтений показал, что около половины сторонников ислама (46 %) разделяют идеологию социал-демократизма; четверть из них отдают предпочтение коммунистическим взглядам, столько же - либеральным. Христиане и атеисты на первое место выдвинули либерализм (49 и 47 % соответственно), далее с небольшим отрывом - социал-демократические идеи (45 и 43 %).
Исследование вопроса о том, какие политические институты, по мнению приверженцев той или иной религии, играют ключевую роль в решении политических вопросов внутри нашей страны, показало, что исповедующие ислам считают наиболее важным институт президентства. Такое мнение высказали более половины опрошенных (53 %). Также на первое место президентство как политический институт выдвинули молодые христиане, но со значительным отрывом от приверженцев ислама - 39 %. Атеистически настроенная молодежь считает, что главную роль в решении политических вопросов внутри страны играют органы исполнительной власти, очевидно, имея в виду Правительство РФ (39 %).
Таким образом, можно констатировать следующее. Анализ результатов эмпирического исследования среди студенческой молодежи Северо-Кавказского, Центрального, Сибирского и Дальневосточного федеральных округов РФ позволил выявить ряд тенденций, отражающих соотношение политических предпочтений с факторами лояльности / протестного потенциала, а также с религиозными/атеистическими предпочтениями.
- Фиксируется невысокая степень влияния традиционных религиозных предпочтений молодых людей, проживающих в социально стабильных регионах, на протестную активность.
Атеистически настроенные молодые люди обладают наибольшим протестным потенциалом, относя себя к активной или пассивной части протестной группы.
- В иерархии оценок деятельности партий «Единая Россия» имеет высокую оценку в глазах студентов, исповедующих мусульманство и христианство; студенты-атеисты дают ей низкую оценку; людям религиозного мировоззрения вообще присуща терпимость как к представителям иных конфессий, так и к действующей власти. Партия «Единая Россия» - правящая партия; налицо следование религиозной традиции. Тем более что ее руководство, включая президента, который формально в ней не состоит, но фактически ее возглавляет, периодически контактирует и с патриархом, и с главным муфтием России, всячески поощряя их деятельность.
- Почти половина студентов, принявших участие в опросе, являются сторонниками социально-демократической идеологии. К либеральным ценностям тяготеют более половины молодых представителей как ЦФО, так и СФО. Сторонниками коммунистической идеологии являются студенты СКФО и ДФО.
- Конкретизация данных по соотнесению религиозных предпочтений и общественно-политических ценностей молодежи привела к выводам, что большая часть молодых людей мусульманского и христианского вероисповедания, равно как и атеистов, относят к наиболее значимым общественно-политическим ценностям справедливость и свободу. Они же названы в качестве приоритетных общественно-политических ценностей более чем двумя третями опрошенных.
По результатам исследования сформулирован ряд рекомендаций для специалистов по работе с молодежью.
- Повышение значимости политических лидеров, партий и публичных политиков в качестве источника политической информации и субъекта влияния на формирование политических предпочтений молодежи. Деятельность в этом направлении должна быть системной и регулярной, пока работа российских политических партий с молодежью заметно активизируется лишь в периоды выборов разного уровня, отсюда и недоверие политическим лидерам и организациям.
- Повышение степени влияния образовательной среды на формирование социально-политических установок молодежи за счет возвращения в учебные программы и увеличения часов на изучение общественных дисциплин (политологии, социологии, конфликтологии и т. д.).
- Ориентация государственной молодежной политики на работу с той частью молодежи, которая проявляет интерес к политике, предоставление «здорового» информационного контента, разнообразных форматов политического участия и реальных возможностей для обмена мнениями и удовлетворения собственных интересов.
- Проведение комплексной воспитательной работы с разными группами молодежи, в том числе с атеистической ее частью и молодежью без определенных религиозных предпочтений, которые по результатам исследования оказались наиболее протестно настроенными.
Список источников:
Игнатенко В.А. Повышение электоральной активности молодежи в системе молодежной политики (на примере Юга России) // PolitBook. 2014. № 3. С. 169-175.
Ницевич В.Ф., Игнатова Т.В. Основные формы политической активности российской молодежи // Среднерусский вестник общественных наук. 2013. № 4. С. 61-67.
Петросянц Д.В., Юшков И.В. Анализ-прогноз возможной динамики социально-политических предпочтений российской студенческой молодежи в 2018-2024 гг. // Региональные проблемы преобразования экономики. 2018. № 11 (97). С. 72-82. https://doi.org/10.26726/1812-7096-2018-11-72-82.
Попова О.В. Системные основания политической науки // Современная Европа. 2019. № 3 (89). С. 197-202. https://doi.org/10.15211/soveurope32019197202.
Пырма Р.В. Восстание поколения Z: новые политические радикалы // Гуманитарные науки. Вестник Финансового университета. 2017. Т. 7, № 2. С. 43-50.
Трофимова И.Н. Политические ориентации современной российской молодежи // Россия реформирующаяся. 2017. Вып. 15. С. 304-324.
Barbosa L., Portilho F., Wilkinson J., Dubeux V. Trust, participation and political consumerism among Brazilian youth // Journal of Cleaner Production. 2014. Vol. 63. P. 93-101. https://doi.org/10.1016/j.jclepro.2013.08.044.
Beyond resistance! Youth activism and community change: New democratic possibilities for practice and policy for America's youth / ed. by S. Ginwright, J. Cammarota, P. Noguera. N. Y., 2006. 400 p. https://doi.org/10.4324/9780203961001.
Eysenck H.J., Eysenck S.B.G. Manual of the Eysenck personality questionnaire (Junior and adult). Kent, 1975. 47 p.
Gelman A., Margalit Y. Social penumbras predict political attitudes // Proceedings of the National Academy of Sciences. 2021. Vol. 118, no. 6. https://doi.org/10.1073/pnas.2019375118.
Jylha K., Hellmer K. (2020). Right-wing populism and climate change denial: The roles of exclusionary and anti-egalitarian preferences, conservative ideology, and antiestablishment attitudes // Analyses of Social Issues and Public Policy. 2020. No. 20. P. 1-21. https://doi.org/10.1111/asap.12203.
Lonnqvist J.-E., Kivikangas M. Economic attitudes, social attitudes and their psychological underpinnings. A study of the Finnish political elite // Frontiers in Psychology. No. 10. https://doi.org/10.3389/fpsyg.2019.00602.
Scervini F., Segatti P. Education, inequality and electoral participation // Research in Social Stratification and Mobility. 2012. Vol. 30, no. 4. P. 403-413. https://doi.org/10.1016/j.rssm.2012.06.004.
Schwarzer S., Connor D. Political engagement among the youth: Effects of political socialization across Europe // Democracy in transition. Political participation in the European Union / ed. by K.N. Demetriou. Berlin; Heidelberg, 2013. P. 253 -272. https://doi.org/10.1007/978-3-642-30068-4_13.
Sloam J. 'The outraged young': Young Europeans, civic engagement and the new media in a time of crisis // Information, Communication & Society. 2014. Vol. 17, no. 2. P. 217-231. https://doi.org/10.1080/1369118X.2013.868019.
Zani B., Barrett M. Engaged citizens? Political participation and social engagement among youth, women, minorities, and migrants // Human Affairs. 2012. Vol. 22, no. 3. P. 273-282. https://doi.org/10.2478/s13374-012-0023-2.
References:
Barbosa, L., Portilho, F., Wilkinson, J. & Dubeux, V. (2014) Trust, participation and political consumerism among Brazilian youth. Journal of Cleaner Production. 63, 93-101. Available from: doi:10.1016/j.jclepro.2013.08.044.
Eysenck, H.J. & Eysenck, S.B.G. (1975) Manual of the Eysenck personality questionnaire (Junior and adult). Kent, Hodder & Stoughton.
Gelman, A. & Margalit, Y. (2021) Social penumbras predict political attitudes. Proceedings of the National Academy of Sciences. 118 (6). Available from: doi:10.1073/pnas.2019375118.
Ginwright, S., Cammarota, J. & Noguera, P. (eds.) (2006) Beyond resistance! Youth activism and community change: New democratic possibilities for practice and policy for America's youth. New York, Routledge Taylor & Francis Group. Available from: doi:10.4324/9780203961001.
Ignatenko, V.A. (2014) Increasing youth electoral activity in the youth policy' system (A case study of southern Russia). PolitBook. (3), 169-175. (In Russian)
Jylha, K. & Hellmer, K. (2020) Right-wing populism and climate change denial: The roles of exclusionary and anti-egalitarian preferences, conservative ideology, and antiestablishment attitudes. Analyses of Social Issues and Public Policy. (20), 1-21. Available from: doi:10.1111/asap.12203.
Lonnqvist, J.-E. & Kivikangas, M. (2019) Economic attitudes, social attitudes and their psychological underpinnings. A study of the Finnish political elite. Frontiers in Psychology. (10). Available from: doi:10.3389/fpsyg.2019.00602.
Nitsevych, V.F. & Ignatova, T.V. (2013) Basic forms of political activity of the Russian youth. Central Russian Journal of Social Sciences. (4), 61-67. (In Russian)
Petrosyanc, D.V. & Yushkov, I.V. (2018) Analysis-projection of the possible dynamics of social-political preferences of Russian student youths in 2018-2024 // Regional Problems of Transforming the Economy. (11), 72-82. Available from: doi:10.26726/1812-7096-2018-11 -72-82. (In Russian)
Popova, O.V. (2019) System bases of political science. Contemporary Europe. (3), 197-202. Available from: doi:10.15211 /soveurope32019197202. (In Russian)
Pyrma, R.V. (2017) Rebellion of the generation Z: New political radicals. Humanities and Social Sciences. Bulletin of the Financial University. 7 (2), 43-50. (In Russian)
Scervini, F. & Segatti, P. (2012) Education, inequality and electoral participation. Research in Social Stratification and Mobility. 30 (4), 403-413. Available from: doi:10.1016/j.rssm.2012.06.004.
Schwarzer, S. & Connor, D. (2013) Political engagement among the youth: Effects of political socialization across Europe. In: Demetriou, K.N. (ed.) Democracy in transition. Political participation in the European Union. Berlin, Heidelberg, Springer-Verlag, 253-272. Available from: doi:10.1007/978-3-642-30068-4_13.
Sloam, J. (2014) 'The outraged young': Young Europeans, civic engagement and the new media in a time of crisis. Information, Communication & Society. 17 (2), 217-231. Available from: doi:10.1080/1369118X.2013.868019.
Trofimova, I.N. (2017) Political orientations of today's youth in Russia. Reforming Russia. (15), 304-324. (In Russian) Zani, B. & Barrett, M. (2012) Engaged citizens? Political participation and social engagement among youth, women, minorities, and migrants. Human Affairs. 22 (3), 273-282. Available from: doi:10.2478/s13374-012-0023-2.
Информация об авторах Т.И. Барсукова - доктор социологических наук, кандидат философских наук, профессор, профессор кафедры социологии Северо-Кавказского федерального университета, Ставрополь, Россия.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=567267.
М.Л. Соколовский - кандидат психологических наук, ведущий научный сотрудник Научно-образовательного центра психологического сопровождения личностно-профессионального развития Северо-Кавказского федерального университета, Ставрополь, Россия. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=439943.
О.В. Паслер - кандидат политических наук, доцент кафедры социологии Северо-Кавказского федерального университета, Ставрополь, Россия. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=691896.
Information about the authors T.I. Barsukova - D.Phil. in Social Science, PhD, Professor, Department of Sociology, North-Caucasus Federal University, Stavropol, Russia.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=567267.
M.L. Sokolovsii - PhD in Psychology, Leading Research Fellow, Scientific and Educational Center for Psychological Support of Personal and Professional Development, North-Caucasus Federal University, Stavropol, Russia.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=439943.
O.V. Pasler - PhD in Political Science, Associate Professor, Department of Sociology, North-Caucasus Federal University, Stavropol, Russia.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=691896.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 02.02.2022; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 24.02.2022; Принята к публикации / Accepted for publication 01.03.2022.
