CC BY
11ТРУДЫ И ПЕРЕВОДЫ
Научный журнал Санкт-Петербургской Духовной Академии Русской Православной Церкви
№ 1 (5) 2022
А. Р. Макаев
Соотношение правомочий духовной и светской власти в византийском праве и современные модели государственно-конфессиональных отношений
УДК 322(495)(091)+348 DOI 10.47132/2587-7607_2022_1_178 EDN ONHUQR
Аннотация: В статье анализируются ключевые положения сложившейся в Византии политико-правовой модели государственно-конфессиональных отношений, а также рассматривается возможность их частичной рецепции и дальнейшей реализации в рамках иных политико-культурных образований; исследуется актуальность опыта создания и практического функционирования теории симфонии для последующих правовых традиций (в том числе современных). Отмечается, что рецепция положений римского права, в значительной мере повлиявшего на процессы генезиса, эволюции и закрепления византийской модели взаимоотношений Церкви и государства, в силу ряда исторических причин, обуславливающих культурно-правовую самобытность Византии, может носить лишь ограниченный характер, однако является возможной, по крайней мере, в рамках двух направлений: признания за религиозными организациями статуса публично-правовых образований, а также отражения статуса религиозных объединений в законодательстве без обращения к терминологии корпоративности.
Ключевые слова: государственно-конфессиональные отношения, симфония властей, византийская государственность, папоцезаризм, цезарепапизм, правовые идеалы, политическое самосознание, политическая теология, церковно-государственное законодательство, право и религия.
Об авторе: Артем Радикович Макаев
Лаборант-исследователь кафедры политологии и социологии Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова. E-mail: artem-m-2018@yandex.ru
Для цитирования: Макаев А. Р. Соотношение правомочий духовной и светской власти в византийском праве и современные модели государственно-конфессиональных отношений // Труды и переводы. 2022. № 1 (5). С. 178-184.
PROCEEDINGS AND TRANSLATIONS
Scientific Journal Saint Petersburg Theological Academy Russian Orthodox Church
No. 1 (5) 2022
Artem R. Makaev
Correlation of the Powers of Spiritual and Secular Authorities in Byzantine Law and Modern Models of State-confessional Relations
UDK 322(495)(091)+348 DOI 10.47132/2587-7607_2022_1_178 EDN ONHUQR
Abstract: The article analyzes the key provisions of the political and legal model of state-confessional relations that has developed in Byzantium, and also considers the possibility of their partial reception and further implementation within the framework of other political and cultural entities; examines the relevance of the experience of creating and practical functioning of the symphony theory for subsequent legal traditions (including modern ones). It is noted that the reception of the provisions of Roman law, which significantly influenced the processes of genesis, evolution and consolidation of the Byzantine model of relations between church and state, due to a number of historical reasons that determine the cultural and legal identity of Byzantium, can be only limited, but is possible, at least in two directions: recognition of the status of public legal entities for religious organizations, as well as reflection of the status of religious associations in legislation without reference to the terminology of corporatism.
Keywords: state-confessional relations, symphony of authorities, Byzantine statehood, papocesarism, caesarepapism, legal ideals, political self-consciousness, political theology, church-state legislation, law and religion.
About the author: Artem Radikovich Makaev
Research Assistant at the Department of Political Science and Sociology of the Plekhanov Russian University of Economics. E-mail: artem-m-2018@yandex.ru
For citation: Makaev A. R. Correlation of the Powers of Spiritual and Secular Authorities in Byzantine Law and Modern Models of State-confessional Relations. Proceedings and Translations, 2022, no. 1 (5), pp. 178-184.
Уникальность феномена Византии в историко-правовом плане включает в себя складывание и функционирование особой модели взаимоотношений государства и церкви, которая значительно повлияла на формирование и распространение последующих моделей государственно-конфессиональных отношений, в том числе на Руси. Известный историк-медиевист, профессор Московского университета Т. Н. Грановский писал: «Нужно ли говорить о важности византийской истории для нас, русских? Мы приняли от Царьграда лучшую часть народного достояния нашего, т.е. религиозные верования и начатки образования. Восточная империя ввела молодую Русь в среду христианских народов»1. Представляется обоснованным утверждать, что модель государственно-конфессиональных отношений, функционировавшая в Византии, также является частью того достояния, которое Русь восприняла от Царь-града: византийская государственность характеризовалась неразрывной связью светской и духовной властей, а значит нельзя было принять концептуальные основы и опыт формирования, эволюции, существования второй в отрыве от первой, а также от сложившейся традиции взаимодействия между ними.
Факт наличия исключительного внимания, оказанного на Руси византийскому порядку взаимоотношений духовной и светской властей, находит своё подтверждение в различных историко-социальных концепциях периода зарождения политической мысли на Руси: к таковым можно отнести и идею «Москва — третий Рим», которая была закреплена в Посланиях монаха псковского Спасо-Елеазаровского монастыря Филофея, а также «положена в основу идеологии Московского царства в качестве факта осознания исключительной роли Русского государства»2, и концепцию «православного христианского самодержавия», разработанную в период царствования Ивана IV, впервые сформулировавшего и актуализировавшего на Руси идею патерналистского правления. В то же время и в рамках современного социально-религиозного взаимодействия в российской политико-культурной среде опыт Византии признаётся нормативным. Например, «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» содержат фрагмент, где декларируется, что «в православной традиции сформировалось определенное представление об идеальной форме взаимоотношений между Церковью и государством. Поскольку церковно-государственные взаимоотношения — явление двустороннее, то вышеуказанная идеальная форма исторически могла быть выработана лишь в государстве, признающем Православную Церковь величайшей народной святыней, — иными словами, в государстве православном. Попытки выработать такую форму были предприняты в Византии, где принципы церковно-государственных отношений нашли свое выражение в канонах и государственных законах империи, отразились в святоотеческих писаниях. В своей совокупности эти принципы получили название симфонии Церкви и государства»3.
Фактически в данном фрагменте содержится два концептуальных положения, рассмотрение которых необходимо для выявления ключевых участков влияния византийской модели взаимодействия духовной и светской властей (во время заключительных этапов своей эволюции данная модель была названа симфонией церкви и государства) на формирование производных традиций государственно-конфессиональных отношений, в том числе той, которая существовала на Руси. Во-первых, это декларация определённого дуализма, пронизывающего взаимоотношения церкви и политической сферы: духовная власть не участвует в политической борьбе; не конвертирует частные интересы в общезначимые (а именно это является основной функцией политики как специфического вида деятельности); однако есть исторические примеры,
1 Цит. по Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская история философии: Курс лекций. М.: Аспект Пресс, 1999. С. 188.
2 Хаустова Н.А. История политических учений: Учебное пособие. М.: ФГБОУ ВО «РЭУ им. Г. В. Плеханова», 2020. С. 22.
3 Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека. М.: Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2018. С. 41.
когда с помощью ресурсов политической системы достигались цели христианского благовестия, что, как следует из текста документа, необходимо признать позитивным обстоятельством. Во-вторых, это декларация положения, согласно которому наиболее существенным из данных примеров является Византия, выступающая также в качестве идеальной формы организации церковно-государственных отношений, что предполагает нормативность не только духовных, но и политико-правовых ори-ентаций на неё.
В то же время рецепция положений византийского законодательства о соотношении правомочий духовной и светской властей (эти положения лежат в основе теории симфонии) может носить лишь ограниченный характер. В первую очередь данное обстоятельство обуславливается историко-правовой самобытностью Византии. Иными словами, восприняты могут быть лишь те части исходного правового порядка, которые соответствуют актуальным посылкам воспринимающей правовой системы; однако посылки правовой системы, существовавшей в Византии, уникальны, что создаёт затруднения при поиске их прямых или косвенных аналогов, особенно в более поздний исторический период. Примерами таких посылок могут выступать первоисточники, на основе которых впоследствии сложилась теория симфонии, а также многообразие существовавших претензий на координирование отношений между церковью и государством.
Теория симфонии властей формировалась в течение довольно длительного времени. Во многом это обстоятельство было вызвано необходимостью согласования ряда различных источников, где актуальные в рамках релевантной области вопросы рассматривалась под различным углом и наделялись противоположными акцентами. В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» приводятся цитаты из «Панагоги» («Исагоги»), однако в современном документе речь идёт о царстве и священстве, а в первоисточнике — о царе и патриархе (поскольку разделение на светское и духовное является достоянием уже Нового времени; в Византии все лица были духовными). В то же время в преамбуле к шестой новелле «Избранных новелл Юстиниана» священство и царство уже представлены как институты. Данный пример иллюстрирует определённый этап эволюции теории симфонии. В конечном итоге из различных средневековых источников было выведено две концепции государственно-конфессиональных отношений, предполагающих тесную (и даже неразрывную) связь церкви и государства, однако различным образом эту связь интерпретирующих: многие исследователи называют данные концепции па-пацезаризмом (получил распространение в Западной Европе) и цезарепапизмом (сложился в Византии). Дальнейшую историю эволюции теории симфонии составляет полемика между представителями той и другой точек зрения при практически бессменном доминировании в византийском государстве второй, которая лишь должна была периодически отвечать на актуализирующиеся вопросы и вызовы. По мнению Н. А. Хаустовой, «под влиянием византийской цивилизации на Руси утвердилась це-зарепапистская модель взаимоотношений между императорской властью и церковью. <...> В отличие от Западной Европы... в Древней Руси не было представителей теологической парадигмы, обосновывавших папоцезаризм»4. Данное обстоятельство уже обуславливает невозможность осуществить полную рецепцию византийской модели государственно-конфессиональных отношений на Руси: если византийские и западноевропейские историко-культурные и политические условия предполагали полемику между представителями различных точек зрения, то на Русь пришла уже сложившаяся цезарепапистская система, которая в дальнейшем лишь укреплялась, не находя серьёзных оппонентов.
Формирование теоретических концепций папоцезаризма и цезарепапизма нельзя отделить от политической практики, в рамках которой всегда наблюдалось многообразие существовавших претензий на координирование отношений между
4 Хаустова Н.А. История политических учений. С. 20.
церковью и государством. На количество и объём правомочий в государственно-конфессиональной сфере, которые пытались присвоить себе императоры, влияло языческое наследие: известно, что ещё Константин Великий принял титул РопШех Махттш (также Евсевий Кесарийский называл этого императора епископом внешних дел церкви), а отказался от языческого титулования лишь соправитель Феодосия I Грациан. Кроме того, императоры всегда оказывали определённое влияние на процессы, происходившие во внутрицерковной среде: тем же Константином была создана и апробирована получившая впоследствии распространение модель Вселенского Собора. Однако в период ГУ—У вв., послуживший историко-фактической базой для разработчиков концепций взаимодействия церкви и государства, не только императоры высказывали свои претензии на координацию государственно-конфессиональных и межрелигиозных отношений: те же шаги предпринимали и папы, наиболее яркими примерами могут служить действия Льва Великого и Григория Двоеслова. Таким образом, представители каждой из точек зрения имели определённые основания полагать, что истина находится на их стороне, а источники свидетельствуют в пользу папоцеза-ризма и цезарепапизма соответственно; в силу чего на данном этапе ключевым стал вопрос об иерархии данных источников. Описанные социально-политические обстоятельства также наложили отпечаток на формирование теории симфонии, что вновь свидетельствует о невозможности реализации процесса её (а также опыта её практической реализации) полной рецепции в иной культурной среде.
В то же время существует ряд правовых особенностей теории симфонии, сформированной в том числе на основе ряда положений римского права, процесс рецепции и насаждения которых в иной культурной среде прошёл благополучно и принёс результаты, на нормативность которых следует обратить внимание и в наши дни. В особенности это касается современной России, законодательство которой в сфере свободы совести и религиозных объединений содержит проблему, сущность которой состоит в невозможности адекватно отразить статус религиозных организаций, что вызывает их «парадоксы равенства»5. Первой такой особенностью является статус законодательного регулирования религиозной жизни в Византии: как утверждает игум. Серапион (Митько), «в римском праве религиозная жизнь...регулировалась в публично-правовом формате»6, т.е. Церковь выступала институтом публичного права, что является крайне важным, в особенности относительно вопросов собственности. Именно в данной сфере рецепция положений византийской модели государственно-конфессиональных отношений уже Российской империей была достаточно плодотворной: фактически в Российской империи имущество (движимое и недвижимое), которое принадлежало Церкви, хотя и относилось к государственной собственности, было отягощено определёнными обязательствами и являлось целевым. Таким образом, данный элемент регулирования был призван должным образом отразить в светском праве вопросы церковных земельных владений и собственности вообще. Представляется правомерным утверждать, что данный механизм регулирования не потерял своей актуальности для России и на сегодняшний день, когда религиозные организации уже не выступают в качестве института публичного права, и поэтому становится всё сложнее отразить их имущественный статус в законодательстве, не сводя религиозную конфессию исключительно к институту гражданского общества или иной некоммерческой организации.
Кроме того, если исключить имущественный вопрос, римское право, легшее в основу процесса формирования и законодательного закрепления теории симфонии в Византии, на протяжении длительного периода времени не знало понятия корпорации; «существовали унаследованные от архаики жреческие коллегии, но корпоративности как таковой в нём не было»7. Данное обстоятельство важно, поскольку
5 Митько А.Е. Парадоксы равенства религиозных объединений // Закон. 2021. № 6. С. 42.
6 Его же. Отразить реальный статус основных конфессий в праве очень сложно // Закон. 2021. № 6. С. 17.
7 Там же.
также обуславливает публично-правовой формат регулирования религиозной сферы. Византийское государство никогда не рассматривало религиозные организации в качестве корпораций: и в этом отношении ему следуют многие современные страны: Германия, Финляндия, Великобритания, Греция и др. В то же время современное российское законодательство, фактически рассматривает религиозные конфессии именно в качестве определённых корпораций, что снова не позволяет отразить в праве должным образом их действительный статус. Поэтому и в данном отношении рецепция положений византийского права, произведённая в Российской империи и определившая близкий к публично-правовому формат регулирования церковно-государственной сферы, может стать нормативной для современной России8.
Таким образом, рецепция сложившейся в Византии специфической модели государственно-конфессиональных отношений сталкивается с рядом затруднений, вызванных историко-правовой и политической самобытностью византийского государства, которые, в свою очередь, обуславливаются длительным противоречивым процессом складывания теории симфонии, а также многообразием претензий на координацию церковно-государственных отношений. В то же время ограниченная рецепция положений римского права, ключевым образом повлиявшего на формирование и законодательное закрепление теории симфонии, представляется возможной и необходимой мерой: в особенности это касается отражения правового статуса религиозных конфессий в законодательстве современной России, где на данный момент, по мнению авторитетных исследователей, существует проблема, содержание которой состоит в невозможности адекватно отразить статус религиозных организаций, деятельность которых регулируется практически исключительно нормами частного права. Примерами успешной трансформации законодательства о свободе совести и религиозных объединениях в соответствии с опытом регулирования деятельности последних в публичной плоскости выступают как современные государства: Германия, Греция, Великобритания и т.д., так и Российская империя, где модель регулирования деятельности религиозных организаций была близка к публично-правовой.
Источники и литература
1. Андреев К. М Автономия религиозных объединений как институтов гражданского общества в условиях светского государства // Advances in law studies. 2019. № 1(7). С. 6-10.
2. Андреев К. М Право верить в современной России (вопросы реализации конституционной свободы вероисповедания). М.: АО «Первая Образцовая типография», 2020. 672 с.
3. Митько А.Е. Отразить реальный статус основных конфессий в праве очень сложно // Закон. 2021. № 6. С. 15-26.
8 См.: Шахов М. О. Правовые основы деятельности религиозных объединений в Российской Федерации. 2-е изд., доп. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2013; Его же. Принципы государственно-конфессиональных отношений в Конституции Российской Федерации // Государство, Церковь, право: конституционно-правовые и богословские проблемы: Материалы межвузовской научной конференции. М.: Издательство РГТЭУ, 2011. С.174-184. ПлужниковЕ.Н. Государственно-конфессиональные отношения, светскость и религиозные противоречия: политико-правовые аспекты // Вестник института социологии. 2012. № 4. С.50-60; Пчелинцев А.В., Загребина И.В., Лункин Р.Н. Свобода совести в современной России. М.: Информационно-аналитический центр «Сова», 2017; Слобожникова В. С. Общественно-политические практики корректировки государственно-конфессиональных отношений в России на рубеже XX-XXI вв. // Вестник Томского государственного университета. 2020. № 460. С. 121-132. Андреев К.М. Автономия религиозных объединений как институтов гражданского общества в условиях светского государства // Advances in law studies. 2019. № 1(7). С. 6-10; Его же. Право верить в современной России (вопросы реализации конституционной свободы вероисповедания). М.: АО «Первая Образцовая типография», 2020.
4. Митько А.Е. Парадоксы равенства религиозных объединений // Закон. 2021. №6. С. 36-43.
5. Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская история философии: Курс лекций. М.: Аспект Пресс, 1999. 399 с.
6. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека. М.: Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2018. 176 с.
7. Плужников Е. Н. Государственно-конфессиональные отношения, светскость и религиозные противоречия: политико-правовые аспекты // Вестник института социологии. 2012. № 4. С. 50-60.
8. Пчелинцев А. В., Загребина И.В., Лункин Р. Н. Свобода совести в современной России. М.: Информационно-аналитический центр «Сова», 2017. 200 с.
9. Слобожникова В. С. Общественно-политические практики корректировки государственно-конфессиональных отношений в России на рубеже ХХ-ХХ1 вв. // Вестник Томского государственного университета. 2020. №460. С. 121-132.
10. Хаустова Н.А. История политических учений: Учебное пособие. М.: ФГБОУ ВО «РЭУ им. Г. В. Плеханова», 2020. 82 с.
11. Шахов М.О. Правовые основы деятельности религиозных объединений в Российской Федерации. 2-е изд., доп. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2013. 528 с.
12. Шахов М.О. Принципы государственно-конфессиональных отношений в Конституции Российской Федерации // Государство, Церковь, право: конституционно-правовые и богословские проблемы: Материалы межвузовской научной конференции. М.: Издательство РГТЭУ, 2011. С. 174-184.
