CC BY
206
УДК 811.111 ББК 81.00
Петрова Наталья Васильевна
доктор филологических наук, профессор г. Иркутск Кулакова Ольга Константиновна аспирант г. Иркутск Petrova Natalya Vasilievna Doctor of Philology Professor Irkutsk
Kulakova Olga Konstantinovna
Post-graduate
Irkutsk
Соотношение понятий «архетекст», «прецедентный текст», «текстовое
пространство»
Correlation Between the Notions of “Archetext”, “Precedential Pext” and
“Textual Space”
Целью настоящей статьи является установление соотношений между терминами «текстовое пространство», «архетекст» и «прецедентный
текст». Архетексты и прецедентные тексты находятся внутри текстового пространства. Эволюция термина «прецедентный текст», прослеженная в статье, позволяет рассматривать данное понятие как родовое по отношению к понятию «архетекст», которое является наиболее древней частью текстового пространства.
The aim of the given article is to establish correlations between the notions of “textual space”, “archetext” and “precedential text”. Textual space includes archetexts and precedential texts. Evolution of the term “precedential text”, presented in the article, allows to consider this notion as generic to the notion “archetext” denoting the most ancient layer of the textual space.
Ключевые слова: Архетекст, текстовое пространство, прецедентный текст, прецедентный феномен.
Key words: archetext, textual space, precedential text, precedential
phenomenon.
Целью настоящей статьи является установление соотношений между терминами «текстовое пространство», «архетекст» и «прецедентный текст».
Понятие текстового пространства опирается на понятие семиотического пространства, или семиосферы, по Ю.М. Лотману [9]. Семиотическое
пространство состоит из разных языков, не обязательно вербальных. Приведем цитату, чтобы уяснить, что имеется в виду под термином «язык»: «разные языки имеют различные периоды обращения: мода в одежде меняется со скоростью, несравнимой с периодом смены этапов литературного языка, а романтизм в танцах не синхронен романтизму в архитектуре» [9:167]. Под языком, таким образом, понимается любая семиотическая система (в том числе и текст).
Чтобы более ясно представить устройство семиосферы, Ю.М. Лотман приводит ее образный аналог: «Представим себе в качестве некоторого единого мира, взятого в синхронном срезе, зал музея, где в разных витринах выставлены экспонаты разных эпох, надписи на известных и неизвестных языках, инструкции по дешифровке, составленные методистами пояснительные тексты к выставке, схемы маршрутов экскурсий и правила поведения посетителей. Поместим в этот зал еще экскурсовода и посетителей, и представим себе это все как единый механизм (чем, в определенном отношении, все это и является). Мы получим образ семиосферы. При этом не следует упускать из виду, что все элементы семиосферы находятся не в статическом, а в подвижном, динамическом соотношении, постоянно меняя формулы отношения друг к другу» [9:168].
Исходя из положений о семиосфере, изложенных в работе Ю.М. Лотмана [9], перейдем к обобщениям. Семиосфера, по Ю.М. Лотману, представляет собой хранилище текстов, написанных в разные эпохи на разных языках (напомним, что под языками имеются в виду как вербальные, так и невербальные тексты, что вытекает из самих названий «семиосфера» и «семиотическое пространство». Семиосфера является межкультурным фондом семиотического опыта. Из этого следует, что семиотическое пространство - это глобальное образование, огромный пласт культуры в целом. Статика не свойственна для семиосферы: как обновляются фонды музея, так обновляются фонды семиосферы. Семиосфера включает текстопорождающее устройство: участников, семиотический опыт, язык как средство текстопорождения, созданные тексты, «зарезервированное пространство» для еще не созданных текстов.
Понятие «текстовое пространство» [11] строится на основе понятия «семиосфера», оно гармонично вписывается в терминологическую цепочку: текст, текстообразование, интертекстуальность, интертекст. Синонимами термина «текстовое пространство» являются термины «пространство текстов» и «мир текстов». Под текстовом пространством понимается вся сумма
созданных вербальных и невербальных текстов, служащих источником для порождения текстов, а под текстом - завершенное по отношению к замыслу автора произведение речетворческого процесса, создаваемое в условиях существования и влияния текстового пространства [11:9]. Таким образом, текстовое пространство как семиотический опыт и семиотическая память есть начальный и завершающий этапы текстообразования. Создание текста в соответствии с определенным типом текста, наличие в нем определенной композиционной модели и идентифицирующих знаков, литературная обработка, перекличка смыслов и др. предопределены действием текстового пространства [11:19].
Архетекст определяется как «аксиологически выделенный текст-образец, обладающий в силу своей познавательной, художественной или иной ценности статусом базисного референта других текстов какого-либо дискурса» [8:47]. К архетекстам относится текст Библии, представляющий собой «абсолютно авторитетный источник» в религиозном христианском дискурсе [8:47]. Для других дискурсов набор архетекстов может быть иным. Для философского дискурса, как пишет Т.Е. Литвиненко, архетекстами могут быть тексты типа Диалогов Платона или Мыслей Б. Паскаля; для литературного текста - Басни Эзопа и Дон-Кихот М. де Сервантеса [8:47].
Исходя из содержания самого определения «архетекст» и примеров архетекстов, понятие «архетекст», кроме таких значимых понятийных компонентов, как ценностная доминанта, базисная референтность, включает компонент «архаичность». Последний компонент, вне сомнения, воспринимается с точки зрения человека современного.
В силу значимых понятийных составляющих (ценностная значимость, базисная референтность, непосредственно связанная с воспроизводимостью), термин «архетекст» соотносится с известным в науке термином «прецедентный текст», введенным в научный обиход Ю.Н. Карауловым [5].
Напомним, что под прецедентным текстом Ю. Н. Караулов понимал тексты, «(1) значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях, (2) имеющие сверхличностый характер, т.е. хорошо известные широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников, и, наконец, такие, (3) обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности» [5:216].
Прецедентные тексты Ю.Н. Караулов характеризовал через понятие «хрестоматийность», которое распространяется не только на художественные тексты известных классиков мировой и отечественной литературы, которые включены в общеобразовательный курс литературы. В круг прецедентных текстов также входят тексты, существующие до художественной литературы «в виде мифов, преданий, устно-поэтических произведений», а также «библейские тексты и виды устной народной словесности (притча, анекдот, сказка и т.п.) и публицистические произведения историко-философского и политического звучания» [5:216]. В число хрестоматийных текстов, таким образом, не обязательно входят тексты, включенные в программу общеобразовательной школы, а также тексты, о которых «говорящие так или иначе знают» [5:216].
Следствием хрестоматийности и общеизвестности прецедентных текстов является их «реинтерпретируемость», в результате которой прецедентные тексты «перешагивают рамки словесного творчества, где исконно возникли, воплощаются в других видах искусств (драматическом спектакле, поэзии, опере, балете, живописи, скульптуре)» [5:217].
Таким образом, к определяющим характеристикам прецедентных текстов Ю.Н. Караулов относит: хрестоматийность и общеизвестность; эмоциональную и познавательную ценность; реинтерпретируемость, проявляющуюся в многократной интерпретации (вопроизводимости) прецедентных текстов в различного рода текстах и дискурсах, что в итоге ведет к тому, что такие тексты становятся «фактом культуры» [5:217].
Выдвигая критерии отнесенности текста к прецедентному тексту, Ю.Н. Караулов говорил о то, что к прецедентным текстам нельзя отнести: 1) заявление об отпуске («этот жанр не обладает эмоциональной и познавательной значимостью, хотя является повторяющимся»); 2) текст газетного фельетона (этот текст характеризуется кратковременностью его жизни, недостаточной одновременной информативностью членов общества); 3) тексты специальных работ («Для ученого не должны считаться прецедентными тексты специальных работ - по тем же причинам») [5:216].
Термин «прецедентный текст» оказался и достаточно притягательным для ученых в плане его воспроизведения в исследованиях, способствующих более дифференцированному подходу к изучению феномена «прецедентный текст», а также к расширению его изначального терминологического значения и уточнения понятийных составляющих самого термина «прецедентный текст».
Что касается дифференцированного подхода к прецедентному тексту, а шире к понятию «прецедентный феномен» (термин «прецедентный феномен» является родовым термином), то здесь, прежде всего, следует выделить работы, направленные на их систематизацию. По мнению Ю.Е. Прохорова, прецедентные феномены, целесообразно соотнести с уровнями языковой личности [12:14]. Такая точка зрения прежде высказывалась Д.Б. Гудковым [3] и В.В. Красных [6]. Далее остановимся на систематизации прецедентных феноменов, а, следовательно, и прецедентных текстов, в изложении Ю.Е. Прохорова, который, как следует отметить, сам говорит о том, что в своих теоретических построениях он опирался на работы Д.Б. Гудкова и В.В. Красных.
В соответствии с уровнями языковой личности или, точнее, уровнями сознания языковой личности, Ю.Н. Прохоров выделяет такие уровни прецедентности: автопрецедентный, социумно-прецедентный, национальнопрецедентный и универсально-прецедентный уровни. Для каждого уровня характерны свои прецедентные феномены. Автопрецедентному уровню соответствуют автопрецедентные феномены или автопрецеденты. Они «представляют собой отражение в сознании индивида некоторых феноменов окружающего мира, обладающих особым познавательным, эмоциональным, аксиологическим значением для данной личности, связанных с особыми индивидуальными представлениями, включенными в неповторимые ассоциативные ряды». В качестве примера автопрецедента Ю.Е. Прохоров приводит образ зеленой водокачки, который может ассоциироваться с детством конкретного индивида. Социумно-прецедентный уровень характеризуется через социумно-прецедентные феномены, которые «известны любому среднему представителю того или иного социума и входят в коллективное когнитивное пространство». В качестве примера социумно-прецедентного феномена Ю.Е. Прохоров приводит текст Евангелия, который является прецедентным для любого представителя христианского социума. Он также высказывает мысль о том, что в случае ограниченности социума рамками семьи, социумно-прецедентные феномены могут сближаться с автопрецедентными. Национально-прецедентному уровню свойственны национально-прецедентные феномены, которые «известны любому среднему представителю того или иного ЛКС и входят в когнитивную базу этого сообщества» (ЛКС= лингвокультурное сообщество). Универсально-
прецедентный уровень представлен универсально-прецедентными феноменами, которые «известны любому современному полноценному homo sapiens и входят в универсальное когнитивное пространство человечества» [12:148-149].
В.В. Красных, в отличие от Ю.Е. Прохорова, выделяет три типа прецедентных феноменов: социумно-прецедентные, национально-
прецедентные и универсально-прецедентные [6:96].
Несколько иную трехуровневую классификацию прецедентных текстов, входящих в «интертекстуальную энциклопедию», предлагает Г.В. Денисова [4:148]. Использование термина «интертекстуальная энциклопедия», как следует уточнить, связано с адаптацией понятия о прецедентных текстах к теории интертекстуальности, где и сам термин «прецедентный текст», а также «прецедентность» и многочисленные производные, включающие определение «прецедентный» достаточно прочно вошли в терминологический аппарат
названной теории. Здесь можно привести определение прецедентности Г.Г. Слышкина, который под данным термином понимает «наличие в тексте элементов предшествующих текстов» [13:7]. В принципе, данное определение сближается с понятием интертекстуальности (ср. интертекстуальность - это «наличие в тексте элементов других текстов» [10:78]).
Под «интертекстуальной энциклопедией» Г.В. Денисова понимает набор прецедентных текстов языковой личности [4:148], что в принципе согласуется с определением С.Г. Филипповой, которая интертекстуальную энциклопедию определяет, как «совокупность знаний языковой личности, формируемых прецедентными текстами и составляющих неотъемлемую часть ее КМ» (КМ = картина мира) [15:49]. Г.В. Денисовой различаются три типа интертекстуальной энциклопедии: универсальная, национальная и индивидуальная. Универсальная интертекстуальная энциклопедия включает тексты мировой литературы, известные представителям разных лингвокультурных сообществ. Национальная интертекстуальная энциклопедия представлена текстами национальной культуры, общими для представителей одной лингвокультурной общности. Данные виды энциклопедий составляют коллективную культурную память и, как правило, входят в школьный курс литературы. Тексты, представляющие интерес для отдельной языковой личности, входят в индивидуальную интертекстуальную энциклопедию, разновидностью которой можно считать, например, профессиональную энциклопедию. Индивидуальная интертекстуальная энциклопедия варьируется от личности к личности,
формируется в контексте универсальной и национальной интертекстуальных энциклопедий, но не совпадает с ней полностью: только ее часть может считаться принадлежностью национально и/или универсальной энциклопедии [4:148-150].
Очевидна тенденция расширения изначально введенного Ю. Н. Карауловым термина «прецедентный текст» и уточнения понятийных составляющих термина. Г.Г. Слышкин и М.А. Ефремова к прецедентным текстам причисляют «любую характеризующуюся цельностью и связностью последовательность знаковых единиц, обладающую ценностной значимостью для определенной культурной группы» [13:45]. В соответствии с данным определением в число прецедентных текстов входят: 1) «тексты, обладающие ценностной значимостью в течение относительно короткого времени», 2) «тексты, прецедентные для сравнительно узкого круга лиц (семейной группы, студенческого коллектива, например, рекламный ролик или анекдот)». [13:40].
Расширение термина «прецедентный текст», по Г.Г. Слышкину и М.А. Ефремовой, касается и соотносимых с данным термином определяющих моментов, в частности, таких как ценность и усвоение текстов. Ценность, по мнению Г.Г. Слышкина и М.А. Ефремовой, не обязательно может быть положительной. Она может быть и отрицательной. Усвоение текста языковой личностью может быть «как актом «доброй воли», так и результатом «текстового насилия». При текстовом насилии, осуществляемым либо индивидуумом, либо общественными институтами, происходит «усвоение текста при отсутствии у адресата самостоятельно сформировавшейся интенции ознакомления с текстом». В качестве примеров прецедентности такого типа авторы приводят трилогию Л.И. Брежнева «Малая земля», «Целина», «Возрождение» или текст любого рекламного ролика [13:40].
Уточнению подвергаются и понятие возобновляемости. В.В. Красных полагает, что «возобновляемость» (напомним, что, по Ю.Н. Караулову, обращение к прецедентным текстам возобновляется неоднократно в дискурсе языковой личности), может быть «потенциальной», она может и не быть частотной, «но в любом случае будет понятна собеседнику без дополнительной расшифровки и комментария» [7:45].
Временной критерий и соотносимый с данным критерием ценностный аспект и аспект реинтерпретируемости оказываются относительными величинами при вычленении понятия «прецедентный текст», поскольку круг
прецедентных текстов исторически изменчив [1; 12 и др.]. Текст культуры не задан раз и навсегда, ведь бывает и так, что этот текст переписывается. Обычно это происходит при смене эпох, непременно сопровождаемой переоценкой Мира Ценностей (термин «Мир Ценностей» заимствован у А.Н. Уайтхеда [14]).
Примером может служить текст Библии, который представляет собой «абсолютно авторитетный источник» в религиозном христианском дискурсе [8:47]. В других типах текстов или дискурсах текст Библии может выступать либо в качестве признанного, либо даже в качестве нежелательного образца для воспроизведения. Было доказано, что текст Библии является очень значимым текстом-образцом при текстопорождении художественных произведений как в английской, так и американской культуре [11], чего не скажешь о художественных и иных текстах советского периода, когда существовал своего рода запрет на использование текста Библии в качестве текста-образца для воспроизведения. Такое отношение к Библии приводило к тому, что цитаты из Библии «при нашем современном невежестве к вопросам религии», как точно подмечала И.В. Арнольд, чаще всего не вызывают никаких ассоциаций, стимулирующих интеллектуальную деятельность [2:74]. В результате огромный смысловой пласт произведений досоветского периода, содержащий ссылки на Библию, а также произведения зарубежных авторов, не воспринимается читателем в задуманном писателем русле.
Тенденция расширения изначально введенного Ю.Н. Карауловым термина «прецедентный текст» прослеживается и при выделении автопрецедентного уровня, по Ю.Е. Прохорову [12], или индивидуальной интертекстуальной энциклопедии, по Г.В. Денисовой, с входящей в нее профессиональной энциклопедией [4], в которую закономерным образом войдут специальные научные работы, значимые для той или иной профессиональной личности. Еще раз напомним мысли Ю.Н. Караулова о том, что специальные научные работы исследователь не относил к прецедентным текстам в силу кратковременности их действия и ограниченной воспроизводимости. Вместе с тем, Ю.Н. Караулов говорил о хрестоматийности, имея в виду главным образом программные литературные произведения. Как представляется, понятие хрестоматийности не ограничивается исключительно литературными текстами. В общеобразовательный курс входят такие предметы, как физика, математики, химия, биология, построенные на признанных научных теориях и именах ученых. Цель общеобразовательной программы состоит не столько в том,
чтобы приобщить учеников к миру ценностей в области литературы, сколько дать ему некий общий фонд знаний в области науки и техники, некую теоретическую базу для их будущей профессии.
Выделение автопрецедентного уровня, к тому же, позволяет отнести к прецедентным текстам те тексты, которые представляют ценность для определенной личности, поэтому любые, выявленные при исследовании индивидуального стиля писателя тексты, на которые имеются ссылки, могут считаться прецедентными.
Прослеженная нами эволюция термина «прецедентный текст» показала, что в настоящее время данный термин имеет очень широкую трактовку. Исходя из данной трактовки, термин «архетекст» при его соотнесении с понятием семиотического (текстового пространства), можно определить как наиболее древнюю часть текстового пространства, представленную признанными, а, следовательно, ценностно-значимыми текстами, обращение к которым возобновляется неоднократно в различного рода дискурсах и текстах на том или ином временном срезе текстового пространства. Если говорить о художественных произведениях, то к архетекстам, прежде всего, следует отнести текст Библии, тексты мифов и сказок. Таким образом, прецедентный текст является родовым термином по отношению к термину «архетекст».
Библиографический список
1. Арнольд, И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность: Сб. ст.
[Текст]/И.В. Арнольд. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. - 444 с.
2. Арнольд, И.В. Стилистика. Современный английский язык: Учеб. для вузов [Текст]/И.В. Арнольд. - 6-е изд. - М.: Флинта: Наука, 2004. - 384 с.
3. Гудков, Д.Б. Прецедентное имя и проблемы прецедентности
[Текст]/Д.Б. Гудков. - М.: Изд-во МГУ, 1999. - 152 с.
4. Денисова, Г.В. В мире интертекста: язык, память, перевод [Текст]/Г.В. Денисова. - М.: Азбуковник. 2003. - 298 с.
5. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность [Текст]/Ю.Н. Караулов.
- Изд. 6-е. - М.: Издательство ЛКИ, 2007. - 264 с.
6. Красных, В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность?
(Человек. Сознание. Коммуникация) [Текст]/В.В. Красных. - М.: Диалог-МГУ, 1998. - 352 с.
7. Красных, В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс
лекций [Текст]/В.В. Красных. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. - 284 с.
8. Литвиненко, Т.Е. Интертекст в аспектах лингвистики и общей теории интертекстуальности [Текст]/Т.Е. Литвиненко. - Иркутск: ИГЛУ, 2008. -308 с.
9. Лотман, Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера -история [Текст]/Ю.М. Лотман. - М.: «Языки русской культуры», 1999. -464 с.
10. Лукин, В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории. Аналитический минимум [Текст]/В.А. Лукин. - 2-е изд., перераб. и доп. -М.: Изд-во «Ось-89», 2005. - 560 с.
11. Петрова, Н.В. Интертекстуальность как общий механизм
текстообразования англо-американского короткого рассказа
[Текст]/Н.В. Петрова. - Иркутск: ИГЛУ, 2004. - 243 с.
12. Прохоров, Ю.Е. Действительность. Текст. Дискурс: Учебное пособие [Текст]/Ю.Е. Прохоров. - М.: Флинта: Наука, 2004. - 224 с.
13.Слышкин, Г.Г. Кинотекст (опыт лингвокультурологического анализа) [Текст] /Г.Г. Слышкин, М.А. Ефремова. - М.: Водолей Publishers, 2004. -153 с.
14. Уайтхед, А.Н. Избранные работы по философии: Пер. с англ. [Текст]/А.Н. Уайтхед. - М.: Прогресс, 1990. - 718 с.
15. Филиппова, С.Г. Интертекстуальность как средство объективизации
картины мира автора: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.04 [Текст]/РГПУ им. А.И. Герцена. - СПб., 2007. - 199 с.
Bibliography
1. Arnold, I.V. Semantics. Stylistics. Intertextuality: Collection of Articles [Text] /
I.V. Arnold. - St. Petersburg: Publishing House of St. Petersburg State University, 1999. - 444 p.
2. Arnold, I.V. Stylistics. Modern English Language: textbook for Higher
Educational Establishments [Text]/I.V. Arnold. - 6th Edition. - M.: Flinta: Nauka, 2004. - 384 p.
3. Gudkov, D.B. Precedential Name and Problems of Precedence
[Text]/D.B. Gudkov. - M.: Publishing House of Moscow State University, 1999.
- 152 p.
4. Denisova, G.V. In the World of Intertext: Language, Memory, Translation [Text]/G.V. Denisova. - M.: Azbookovnik, 2003. - 298 p.
5. Karaulov, Yu.N. Russian Language and Language Personality
[Text]/Yu.N. Karaulov. - 6th Edition. - M.: Publishing House of LKI, 2007. -
264 p.
6. Krasnykh, V.V. Virtual Reality or Real Virtuality? (Person. Consciousness. Communication) [Text]/V.V. Krasnykh. - M.: Dialog-MSU, 1998. - 352 p.
7. Krasnykh, V.V. Ethnopsycolinguistics and Linguoculturology: Lectures [Text]/V.V. Krasnykh. - M.: Gnozis, 2002. - 284 p.
8. Litvinenko, T.E. Intertext in Aspects of Linguistics and General Theory of Intertextuality [Text]/T.E.Litvinenko. - Irkutsk: ISLU, 2008. - 308 p.
9. Lotman, Yu.M. Within the Thinking Worlds. Person - Text - Semiosphere -History [Text]/Yu.M. Lotman. - M.: “Yaziki russkoi kulturi”, 1999. - 464 p.
10. Lukin, V.A. Belles-lettres Text: Basis of Linguistic Theory [Text]/V.A. Lukin. -2nd edition. - M.: Publishing House of “Os’-89”, 2005. - 560 p.
11. Petrova, N.V. Intertextuality as the General Mechanism of Text Formation of English-American Short Story [Text]/N.V. Petrova. - Irkutsk: ISLU, 2004. -243 p.
12. Philippova, S.G. Intertextuality as the Means of the Author’s World Picture Expression: Dissertation ... Candidate of Philology: 10.02.04 [Text]/A.I. Gertsen RSPU. - St. Petersburg, 2007. - 199 p.
13. Prokhorov, Yu.E. Reality. Text. Discourse: Textbook [Text]/Yu.E. Prokhorov. -M.: Flinta: Nauka, 2004. - 224 p.
14. Slyshkin, G.G. Filmtext (Experience of Linguoculturological Analysis) [Text]/G.G. Slyshkin, M.A. Yefremova. - M.: Vodoley Publishers, 2004. - 153 p.
15. .Whitehead, A.N. Selected Works on Philosophy: Translation from English [Text]/A.N. Whitehead. - M.: Progress Publishing House, 1990. - 718 p.
