CC BY
82СООТНОШЕНИЕ АДМИНИСТРАТИВНОГО ПРАВОНАРУШЕНИЯ, ПРОСТУПКА И ПРЕСТУПЛЕНИЯ
КОНЕВ Сергей Игоревич,
старший преподаватель Российского государственного университета нефти и газа (национальный исследовательский университет) имени И.М. Губкина. E-mail: [email protected]
Краткая аннотация: современные тенденции административного и уголовного права свидетельствуют о том, что в отечественном законодательстве может сложиться трёхуровневая система деликтов. Предметом интереса данной статьи является соотношение административного правонарушения, проступка и преступления. В качестве критериев разграничения рассматриваемой группы деликтов автор предлагают степень общественной опасности для пары «преступление-проступок» (относя их уголовному законодательству) и сферу общественных отношений для пары «уголовно-наказуемые деяния - административные правонарушения (полагая, что последние посягают на порядок управления).
Abstract: current trends in administrative and criminal law indicate that a three-tier delict system may arise in domestic legislation. The subject of interest of this article is the ratio of administrative offense, offense and crime. The author suggests the degree of public danger for the "criminal offenses - administrative offense" pair (relating them to criminal law) and the scope of public relations for the pair of"offenses - administrative offenses (assuming that the latter encroach on the order of governance) as criteria for distinguishing the considered group of delicts.
Ключевые слова: административное правонарушение, проступок, преступление, административное право.
Keywords: administrative offense, offense, crime offense, administrative law.
В 2017 году Пленум Верховного Суда Российской Федерации в соответствии с правом, предоставленным ему Конституцией нашего государства, предложил законодательному собранию проект закона «О внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением понятия уголовного проступка».
Таким образом, в отечественной правовой системе может сложиться трехуровневая система деликтов, состоящая из преступлений, проступков и административных правонарушений. Кроме того, достаточно часто в научной литературе встречается словосочетание «административный проступок».
Предметом интереса данной статьи будет соотношение этих трех категорий, выявление специфичных черт каждого из них.
Само понятие «проступок» не является новым для нашего законодательства, можно отметить корреляцию с дореволюционным правом России. Первое упоминание данной категории можно встретить в Своде законов Российской империи 1832 года. Если исходить из текста нормы тома 15 указанного документа, то между этими двумя понятиями можно было поставить знак равенства. «Преступлением или проступком признается как само противозаконное деяние, так и неисполнение того, что под страхом наказания законом предписано»[10]. Однако в дальнейшем указанные термины получили свое развитие. Согласно Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года проступком признавалось «нарушение правил, предписанных для охранения определенных законами прав и общественной или же личной безопасности или поль-зы»[15]. Преступление же в свою очередь являлось посягательством на «неприкосновенность прав власти верховной и установленных ею властей, или же на права или безопасность общества или частных лиц»[15]. Вместе с тем, важным момен-
том являлся процессуальный.
Согласно положениям Устава уголовного судопроиз-водства[16] 1864 года решение вопроса о наказании за проступки относилось к компетенции мировых судей. Однако после судебной реформы 1889 года рассмотрение вопросов о применении мер взыскания за проступки было отнесено к местной администрации: земским начальникам, городским судам и уездным членам городских судов. Как полагают некоторые исследователи, в частности В.К. Колпаков, «возникают основания применения наряду с термином «проступок» термина «административный» как указания на применение санкций субъектами административной власти»[7]. До 1917 года принципиально данные понятия не менялись.
С изменением государственного строя, происходит и изменение концепции «проступка». По существу, происходит перенос данной категории в административное право. Прежде всего, это связано с тем, что исключительно преступление рассматривается как общественное опасное.
Так, в своей работе «Понятие преступления» Н.Д. Дурманов отмечает, что: «Основной признак преступления -общественная опасность - присущ каждому деянию, включенному в советский Уголовный кодекс, причем категории общественной опасности могут быть весьма многообразны... Административное нарушение следует причислить к числу деяний, приносящих вред. Но в большинстве для этих деяний не характерен момент общественной опасности, как для преступлений». Любопытно, что в данной работе в качестве синонима термина «административное правонарушение» используется «административный деликт». В качестве признаков такого рода деликтов Н.Д. Дурманов указывал природу нарушения законодательных актов: «преступление - нарушение запрета закона, а административный деликт - нарушение приказа или распоряжения органов управления или местных органов власти». И еще одним признаком является признак территориальности - преступления экстерриториальны, деликты - являются таковыми в пределах
города или местности (хотя сам Н.Д. Дурманов не считал данный критерий универсальным)[2]. О.Ф. Шишов, определял административный проступок как «общественно опасное виновное деяние гражданина или должностного лица, посягающее на общественные отношения в сфере исполнительно-распорядительной деятельности государства, охраняемые нормами административного права, обладающее по сравнению с преступлением меньшей степенью общественной опасности, не связанное, как правило, с исполнением производственных и учебных обязанностей и влекущее применение мер административного или общественного воздействия, налагаемых либо соответствующим органом государственного управления, в том числе и судом, либо товарищеским судом»[2].
Не вдаваясь в дальнейший анализ советской правовой доктрины, можно сделать вывод о том, что понятие проступка из дореволюционного права трансформируется в понятие правонарушения (иногда в литературе называемого проступком, деликтом или нарушением), а для разделения двух категорий противоправного поведения - используется критерий общественной опасности. Этот вывод подтверждает и ст. 7 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик об административных правонарушениях принятых ВС СССР 23 октября 1984 года. Законодатель, перечисляя признаки правонарушения (противоправность, виновность, наказуемость), общественную опасность не называет.
На данный момент времени отечественная правовая система оперируют двумя понятиями - это «правонарушение» (ст. 2.1. КоАП РФ) и «преступление» (ч. 1 ст. 14 УК РФ). Если обратится к законопроектной работе, то картина, в общем-то, не меняется. Проект Кодекса Российской Федерации об административной ответственности от 30 октября 2015 года № 917598 использует термин «административное правонарушение». При этом к его признакам отнесены противоправность, наказуемость и вредность. Второй же проект Кодекса об административных правонарушениях от 18 декабря 2015 года № 957681 так же не ушел от дефиниции «административное правонарушение», которое мало чем отличается от действующей редакции «виновно совершенное противоправное причиняющее вред охраняемым законом общественным отношениям деяние».
При этом в формате научной дискуссии порой высказываются достаточно интересные точки зрения. Так, С.А. Старостин на конференции «Актуальные проблемы административного и административно-процессуального права», состоявшейся 24 марта 2017 года в Санкт-Петербургском университете МВД России, предложил объединить эти две категории. В дальнейшем он рассуждает о возможном сближении, вплоть до объединения преступлений и правонарушений в одно целое. Данный факт объясним схожестью целей - «охране в значи
тельной степени публичных интересов, административные и уголовные преступления общественно опасны, близки по содержанию и меры государственного принуждения»[13]. Аналогичный взгляд можно обнаружить и у Ю.П. Соловья, который считает возможным принятие Полицейского кодекса, что впоследствии приведет к тому, что КоАП «растворится» в структуре Уголовного, Уголовно-процессуального и Уголовно-исполнительного кодексов»[11]. Этой позиции достаточно резко возражают А.В. Кирин и Н.И. Побежимова, полагая, что такие идеи «не основаны на серьезном знании и анализе законодательной и правоприменительной практики постсоветских десятилетий в уголовной и административно-деликтной сферах, основанных на положениях ст. 72 и 73 Конституции России»[4].
Автор считает, что для дальнейшего исследования вопроса места административного правонарушения в системе юридических деликтов возможно с учетом правового регулирования аналогичных категорий в странах СНГ.
Законодательство об административных правонару-шених стран Содружества оперируют разными терминами «нарушение», «правонарушение», «административное правонарушение». При этом, в большинстве случаев перечисляются те же признаки, которые обозначены в отечественном КоАП РФ, виновность, противоправность и наказуемость. Однако, в последнее время к этой триаде признаков добавляются иные. Проиллюстрируем это несколькими примерами.
Так, Кодекс Республики Казахстан об административных правонарушениях от 30 января 2001 года в ч. 1 ст. 28 содержит те же признаки административного правонарушения, что и в нашем законодательстве. Однако, в ч. 3 этой же статьи, содержится оговорка, что правонарушения по своему характеру не влекут за собой в соответствии с законодательством уголовной ответственности.
Кодекс Республики Молдова о правонарушениях от 24 октября 2008 года в ст. 10 определил, что «правонарушением является виновное противоправное деяние (действие или бездействие), представляющее меньшую социальную опасность, чем преступление, посягающее на охраняемые законом ценности, предусмотренное настоящим кодексом и наказуемое согласно установленной ответственности за правонарушение. Кроме того, ст. 13 вводит понятие покушение на правонарушение, признавая последним умышленное действие или бездействие, непосредственно направленное на совершение правонарушения, если при этом правонарушение не было доведено до конца по не зависящим от воли виновного причинам.
Заметим, что конструкция, «покушение на правонарушение» является довольно интересной для анализа, однако более подробно она проработана в законодательстве Республики Беларусь. Административным правонарушением, согласно КоАП РБ от 21 апреля 2003 года №194-З признается противо-
правное виновное, а также характеризующееся иными признаками, предусмотренными настоящим Кодексом, деяние (действие или бездействие), за которое установлена административная ответственность. При этом само правонарушение может быть деянием в виде оконченного правонарушения и покушения на него. Оконченным правонарушение признается с момента совершения деяния (либо с момента фактического наступления этих последствий). Покушением признается умышленное действие физического лица, непосредственно направленное на совершение административного правонарушения, если при этом оно не было доведено до конца по независящим от этого лица обстоятельствам. Однако, в случае с покушением на административное правонарушение ответственность наступает в случаях, прямо предусмотренных статьями Особенной части КоАП Беларуси.
Автор полагает, что с одной стороны, такой подход позволит более эффективно реализовать цели административной ответственности, а другой возможно породит еще большие проблемы правоприменения, связанные с квалификацией деяний.
На взгляд автора удачным является подход Кыргызской Республики. На сегодняшний день в данном государстве действует три Кодекса - Уголовный Кодекс, Кодекс о проступках и Кодекс о нарушениях, которые последовательно определили место каждого деликта в системе юридических ответственности.
Кодекс Кыргызской Республики о нарушениях от 13 апреля 2017 года №58 в ч. 1 ст. 14 характеризует нарушение как виновное противоправное деяние (в форме действия или бездействия), которое посягает на порядок управления. В качестве субъекта признаются юридические и физические лица[5].
Кодекс Кыргызской Республики о проступках от 1 февраля 2017 года №18 признает последним виновное, противоправное деяние (действие или бездействие), причиняющее вред или создающее угрозу причинения вреда личности, обществу или государству, наказание за которое предусмотрено данным нормативным документом[6]. Субъектом проступка являются только физические лица, достигшие возраст 16 лет и отвечающие критерию вменяемости.
В свою очередь, Уголовный кодекс Кыргызской Республики от 2 февраля 2017 года №19, определяет преступление как общественно опасное, виновное и наказуемое деяние (действие или бездействие)[14]. По общему правилу, субъектом преступления является вменяемое физическое лицо, достигшее на момент совершения деяния 16 лет. Что касается юридических лиц, то для них сделана специальная оговорка, что субъектом преступления они не признаются, но к ним могут применять принудительные меры уголовно-правового воздействия.
Таким образом, критерием разделения уголовно-наказуемых деяний и административных правонарушений вы-
ступает сфера общественных отношений. Только административные правонарушения посягают на порядок управления в «чистом» виде. Хотя при этом, как отмечает Н.К. Маматазизова, «начинается критическое осмысление и концептуальное уточнение норм КоАО КР, видов, характеристик, пределов и сфер применения административных санкций»[8].
Кроме того, выделение такой трехэлементной структуры деликтов привело к изменению и в системе наказаний. За правонарушения применяются штрафы и предупреждения. За проступки - сумма штрафов увеличивается, при этом, кроме них общественные работы, ограничение свободы (без изоляции от общества), лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, исправительные работы, штраф и арест в отношении военнослужащих. Что до наказаний за преступления, то здесь действуют весь спектр санкций, известный в праве.
Если экстраполировать этот подход на отечественную правовую систему, с учетом законопроекта о проступке, система деликтов будет выглядеть следующим образом.
Основным критерием разграничения преступлений и проступков будет степень общественной опасности. Такой подход известен нашему праву еще времен императорской России. Нет необходимости исследовать большой объем судебной практики, чтобы понимать, что на разные деяния государство реагирует по - разному. Извечное соотношение мелкого хищения и хищения, мелкого хулиганства и хулиганства и тому подобные преступления. В любом случае речь идет о общественно опасных деяниях. Просто где-то, исходя из тяжести причиненного вреда, можно ограничиться наказанием не связанным с лишением свободы. А где - то, наоборот, только ее ограничение позволит достичь таких целей уголовного наказания как исправление осужденного или восстановление социальной справедливости. Само собой, проступок не должен порождать такого негативного последствия как судимость, однако повторное такое же действие или бездействие «автоматически» приведет к применению санкций Уголовного Кодекса.
Другой вопрос составляет природа и предел административной ответственности. В советском праве, отчасти в угоду доктрине, «проступок» трансформировался в «правонарушение» без изменения сферы применения первого. Автор же полагает, что формулировка «правонарушение против порядка управления» с указанием видового объекта посягательства, как это сделано в Кыргызской республике, наиболее точно поможет сформулировать сферу действия отечественного КоАП РФ. По существу сегодня он повторяет подход советского законодателя, устанавливая запреты на противоправное поведение. В то же время, если обратиться к нормам КАС РФ, то можно увидеть, что он позволяет добиться судебной защиты при рассмотрении дел, возникающих из публичных правоотношений, связанных с
обеспечением судебного контроля за законностью и обоснованностью осуществления государственных и иных публичных полномочий. Иными словами - дел, связанных с порядком управления.
щении, умышленном повреждении чужого имущества, мелком хулиганстве[9]. И если снижать возраст административной ответственности представляется нецелесообразным, то к уголовно-наказуемым деяниям такой подход вполне оправдан.
проса, чаще всего несовершеннолетние виновны в мелком хи-
Кроме того, система «преступление-проступок-
правонарушение» позволяет более широко применять такой институт как неоконченный состав деликта или снизить возраст ответственности. В части необходимости применения последнего - достаточно просто обратится к материалам статистики. По данным МВД РФ ежегодно более 90 тыс. несовершеннолетних лиц[12] привлекается к административной ответственности. При этом одна треть лиц уже несла наказание за аналогичное правонарушение^]. Как отмечают исследователи данного во-
ных отношений для пары «уголовно-наказуемые деяния - административные правонарушения (полагая, что последние посягают на порядок управления). Однако, как это будет реализовано в отечественном законодательстве, покажет только время.
рассматриваемой группы деликтов автор предлагает степень общественной опасности для пары «преступление-проступок» (относя их уголовному законодательству) и сферу обществен-
Таким образом, в качестве критериев разграничения
Библиография:
1. Долгих И.П. Несовершенство законодательства об административных правонарушениях. // «Законность», 2014, № 7.
2. Дурманов Н.Д. Понятие преступления. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948 с.291 - 293.
3. Забирова Р.Ф., Рысаев Ф.Б. Административная ответственность несовершеннолетних // Молодежный научный форум: Общественные и экономические науки: электр. сб. ст. по мат. XLIV междунар. студ. науч.-практ. конф. Электронный ресурс https://nauchforum.ru/archive/MNF_social/4(44).pdf (дата обращения 19.09.2019 г.)
4. Кирин А.В, Побежимова Н.И. Современные интерпретации теории уголовного проступка в административном праве России // Вестник Омской юридической академии. 2017. Том 14. № 4 С. 20.
5. Кодекс Кыргызской Республики о нарушениях от 13 апреля 2017 года №58 // Электронный ресурс Ь]йр5://Ьа5е.5р^огт.ги/5Ьюм_йос.^?гдп=96259 (дата обращения 19.09.2019 г.)
6. Кодекс Кыргызской Республики о проступках от 1 февраля 2017 года №18 // Электронный ресурс https://base.spmform.ш/show_doc.fwx?rgn=94418 (дата обращения 19.09.2019 г.)
7. Колпаков В.К. Вредность и общественная опасность административного правонарушения // Административное право и процесс", 2018, № 8.
8. Маматазизова Н.К. Отдельные аспекты критического анализа Кодекса Кыргызской республики об административной ответственности // Международный научный журнал «Инновационная наука», №2, 2016 г. с. 201.
9. Полякова Н.В., Антонова Л.Б. Проблемы административной ответственности несовершеннолетних // Вестник Воронежского института МВД России № 1, 2016. С. 166.
10. Свод Законов Российской Империи. Том XV // электронный ресурс http://civil.consultant.rU/reprint/books/229/2.html (дата обращения 19.09.2019 г.)
11. Соловей Ю. П. Российское законодательство об административной ответственности нуждается в совершенствовании // Вестник Университета им. О. Е. Ку-тафина (МГЮА). 2014. № 2. Вып.: Административное право и процесс. С. 56-63.
12. Состояние преступности в Российской Федерации за январь - февраль 2018 года // Электронный ресурс https://мвд.рф/reports/item/12730591/ (дата обращения 19.09.2019 г.)
13. Старостин С.А. Уголовный проступок: взгляд административиста // Вестник Омской юридической академии. 2017. Том 14. № 4 с. 34.
14. Уголовный кодекс Кыргызской Республики от 2 февраля 2017 года №19 // Электронный ресурс https://base.spmform.ш/show_doc.fwx?rgn=94723 (дата обращения 19.09.2019 г.)
15. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных // электронный ресурс http://музейреформ.рф/node/13654 (дата обращения 25.05.2019 г.)
16. Устав уголовного судопроизводства // Электронный ресурс http://constitution.garant.ru/history/act1600-1918/3137/ (дата обращения 19.09.2019 г.)
