CC BY
175
СОМАТИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА В ФИНСКОЙ ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ И ТОПОНИМИИ ИНГЕРМАНЛАНДИИ
1. Введение
Соматическая лексика — названия частей тела человека и животных. Путем метафорического переноса она часто распространяется в топонимической терминологии многих языков. Метафоричны не только топонимы, но и многие географические термины [Мурзаев 1974: 127]. Прежде чем перейти к описанию материала, сделаем несколько замечаний общего характера.
Географическая терминология обычно пополняется в том числе следующими путями с участием соматической лексики (ниже приводятся примеры из русского, литературного финского и карельского языков):
1) метафорическое употребление соматической лексики в качестве географических терминов (рус. хребет ‘горный хребет’, фин. зе1ка 1 ‘горный хребет’ ^2 ‘спина’, кар. лйкз ‘начало порога’ ^ ‘затылок’3);
1 Словоформы из финского и эстонского литературных языков приводятся в стандартной орфографии данных языков. Названия, взятые из источников (в т. ч. с финских и эстонских топографических карт и карточек архива [№т1агк1в1о]), даются в оригинальной транскрипции источника. Названия, зафиксированные только в полевых материалах автора, приводятся в предложенной автором транскрипции, которая основана на финской литературной орфографии. В силу значительной диалектной раздробленности языков Ингерманландии, в части случаев то или иное название может иметь различные фонетические варианты в разных говорах. За исключением отдельно оговоренных случаев, автор обычно приводит тот вариант, который в фонетическом отношении наиболее близок к системе литературного финского языка.
В случае, когда топоним или иной факт языка известен автору только из одного источника, следует указание на источник (включая и собственные полевые материалы автора 1986-2010 годов; в этом слу-
2) словообразование на основе соматической лексики (рус. диал. взлобок ‘крутой бугор’ лоб; фин. гіппс ‘склон, откос, косогор’ гПа ‘грудь’, Ааг/и ‘горный хребет’ Ааг/а ‘грива’);
3) калькирование иноязычной соматической лексики (севернорус. зашеек ‘исток реки из озера’ в Карелии и на Кольском полуострове по аналогии с кар. пізка ‘начало порога’4 [Мур-заев 1984: 222]).
чае дается помета [Полевые]). Отсутствие ссылки на источник означает, что данный топоним или иной факт языка является общеизвестным в финской языковой среде (в том числе знаком большинству уроженцев соответствующей местности и фигурирует во многих источниках).
При прибалтийско-финских топонимах с территории РФ также приводится русский топонимический эквивалент, если таковой известен. Следует иметь в виду, что для значительной части топонимов Ингерманландии и Выборгской Карелии (прежде всего микротопонимов) русских соответствий не существует. Местонахождение названия (и самого объекта) маркируется указанием на довоенный (для Ингер-манландии и Карельского перешейка) или современный (для территории Финляндии) лютеранский приход, в котором оно зафиксировано. Ингер-манландские приходы не имеют дополнительных помет (см. Приложение 5 и Карту 1 Приложения 6); приходы Карельского перешейка маркируются как «К» (см. Карту 2 Приложения 6). При топонимах на территории Финляндии и Эстонии обозначаются современные уезды, которые поясняются как «Ф» и «Э» соответственно.
В данной статье знак стрелки означает происхождение одной лексемы из другой (т.е. соответствует общепринятым знакам «>» и «<»).
3 Некоторые географические термины, возникшие на первый взгляд на основе соматической лексики, оставляют возможность для иной интерпретации. Так, например, рус. губа ‘залив с устьем реки в его глубине’ [Мурзаев 1984: 163], возможно, является заимствованием из саамских языков (ср. сев.-саам. термин guohpi< *кире, также используемый для обозначения заливов; гипотеза принадлежит Я. Саарикиви). Тем не менее, если эта гипотеза верна, все же очевидно, что в русском языке данный термин приобрел свою фонетическую форму под влиянием соответствующей соматической лексемы, путем переосмысления в «народной этимологии».
4 ЛЫта в собственно-карельских диалектах означает как ‘исток реки из озера’, так и ‘начало порога на реке’ [Топкка 2009]. Зашеек известен в Карелии и на Кольском полуострове в значении ‘исток реки, вытекающей из озера’ [Филин, Сороколетов 1976].
Среди географических терминов, образованных на основе соматической лексики, обычно фигурируют народные термины (бытующие в говорах) и книжные термины, возникшие в связи со становлением национальной географической науки (например, рус. перешеек, подножие, фин. Ьа^аппе ‘горная цепь’), а также в связи с развитием специальной лексики (например, рус. плечо ‘верхняя более пологая часть склона или гребня, отрог’, ребро ‘выступ крутого склона горы, гребень’). В современном финском языке многие книжные географические термины также были созданы на основе диалектной лексики. Таковы, например, зеШппе ‘горный хребет’ (ср. кар. $е1аппеЬ ‘гора вытянутой формы’ [Топкка 2009]), ро1уеке ‘изгиб течения реки’ (ср. кар. ро1уекеЬ [Топкка 2009], инг. фин. ро1уеке [Оллыкайнен 2003] в том же значении). Центральным предметом настоящей работы являются народные географические термины, представленные на территории Ингерманландии.
Основой исследования послужили материалы автора, которые были получены в ходе полевых исследований, проводимых с 1986 года. Главной темой этих исследований была ономастика прибалтийско-финского происхождения на территории Ингер-манландии. Информанты автора — финны, ижоры, водь, русские преимущественно 1900-1930-х годов рождения, представители всех довоенных приходов и около 90% деревень Ингерманландии (в т. ч. уже не существующих). Количество информантов, по самым приблизительным оценкам, составляет более тысячи человек.
В ходе работы автор также использовал материалы топонимического архива Финляндии [№т1агк181;о], содержащего и данные по Ингерманландии. Как правило, информацию данного архива по территории Ингерманландии подтверждали и информанты автора. Однако часть ингерманландских материалов архива уже не опознается информантами. Обычно это сведения, зафиксированные в 1940-1960-х годах и к настоящему времени вышедшие из употребления и забытые.
Примеры топонимов из Южной Карелии (с территории Карельского перешейка) взяты из финских источников. Целесообразность привлечения этих примеров определяется географическим соседством Южной Карелии с Ингерманландией, а также их тесными историческими, культурными и языковыми связями.
Задача данного исследования — выявить закономерности, связанные с употреблением соматической лексики в топонимической терминологии прежде всего у ингерманландских финнов, но также и у автохтонного населения Ингерманландии — води и ижор. Рассматривать географическую терминологию ингерман-ландских финнов в ее связи с соответствующей лексикой ижор-ских и водских диалектов представляется целесообразным. Это связано с тем, что прибалтийско-финская топонимия Ингер-манландии по большей части является общей для финнов, ижор и води в силу генетической близости языков, а также взаимных ареальных влияний. В частности, топонимия ингерманландских финнов включает значительный ижорский, либо водский субстрат.
2. Соматическая лексика в финской ономастике, в особенности в географической терминологии
Соматическая лексика может приобретать в финской ономастике различные значения и выполнять разные функции. Рассмотрим для примера несколько имен и названий, содержащих элемент раа ‘голова’ (примеры приводятся по полевым материалам автора, а также по [N188113. 1975]):
1. Прозвищные антропонимы (фамилии):
МиЪораа ^етраа1а) <мука+голова>5 (т.е. ‘мучная голова’, по-видимому, в значении ‘белокурый’);
Уепраа (Ке1Ио) <кровь+голова> (т.е. ‘кровавая голова’, по-видимому, в значении ‘рыжий’).
2. Ойконимы и антропонимы (в т. ч. фамилии), представляющие собой по происхождению географические термины:
МаИраа, 1) часть деревни Ристолово ^етраа1а); 2) фамилия, распространенная в Финляндии <холм+голова> (т.е. ‘вершина холма’).
5 Здесь и далее в глоссах указаны этимологические значения лексем («внутренняя форма слова») даже в тех случаях, когда в действительности лексема представлена в составе того или иного композита, фразеологизи-рованного комплекса или в функции послелога во вторичном метафорическом значении. Таким образом, в статье фактически представлена семантическая реконструкция, а не синхронный морфемный состав — это сделано для наглядности демонстрации этимологии словоформ и словосочетаний.
дер. и мыс Коїкапраа, рус. Колгомпя (8оікко1а) <угол:ОБК+ голова> (т.е. ‘кончик угла’);
дер. Ка^аэраа, рус. Новое Калище (Неуаа) <бор+голова> (т.е. ‘конец бора’);
Капкаапраа, фамилия, распространенная в Финляндии <бор:ОБК+голова> (то же).
3. Ойконимы, образованные от антропонимов:
дер. БиитрааШ (8аккуагуі, К) фамилия Биитраа <большой+
голова>.
4. Ойконимы с неясной мотивацией:
дер. Мшіараа 1) рус. Черная Голова (КеІИо); 2) рус. Онсто-пель ^оуа8о1кка) <черный+голова>6.
В целом соматическая лексика в финской «народной географии» и топонимии может быть представлена следующим образом:
1) в качестве послелогов и наречий в виде идоматизирован-ных словоформ и словосочетаний (как правило, данная лексика является общефинской);
2) в составе сложных и простых по составу топонимов, образованных от (обычно метафорических) антропонимов;
3) в качестве метафоры или эпитета в составе топонима (как правило, в составе первой, описательной части сложного топонима — топоосновы (атрибута));
4) в качестве географических терминов (в т. ч. в функции второй части (детерминатива) в составе сложного топонима)7.
В разделах 2.1-2.4 мы остановимся на всех этих вариантах несколько подробнее. В разделе 3, непосредственно посвященном ситуации в Ингерманландии, фактически рассматривается только четвертый вариант функционирования лексики соматического происхождения — в качестве географической терминологии.
6 Мотивация некоторых семантически прозрачных ойконимов типа Мтґараа непонятна [КерБи 1972: 122]. Отметим, что для обоих приведенных случаев не устанавливается связь ойконима с антропонимом Мтґараа (прозвище, например, человека с темными волосами).
7 В финляндской ономастике не принято разделять употребление соматической лексики в качестве топооснов и в качестве детерминативов [ЫЪвПа 1975], а в топонимической терминологии не выделяют отдельно соматическую лексику [РаіккаІа 2007].
2.1. Соматическая лексика в качестве наречий и послелогов В финской фразеологии формы лексем соматического происхождения широко представлена в качестве наречий и послелогов — в том числе и в «географическом» контексте (в смысле характера локализации или движения объекта). Приведем ряд примеров (все литературные финские примеры ниже из [Вахрос, Щербаков 1977]).
korva ‘ухо’ серия локативных послелогов (IN, EL, ILL8) со значением ‘у, возле, подле’, напр. sillan korvassa <мост:GEN ухо:Ш9> ‘у [самого] моста’; серия временных наречий (AD, ABL, ALL) со значением ‘перед, в начале’, напр. illan korvassa <вечер:GEN ухо:ГЫ> ‘под вечер’;
kasi ‘рука’ серия локативных наречий (AD, ABL, ALL), указывающих на расположение справа или слева, напр. oikealla kadella <правый:AD рука:AD> ‘справа, по правую руку’; фразеологизмы ensi kadessa <первый рука:ГЫ> ‘в первую очередь, первым делом’, suoralta kadelta <прямой:ABL рука:ABL> ‘сразу, не задумываясь, не обдумав’;
paa ‘голова’ серия локативных послелогов (AD, ABL, ALL)
со значением ‘на поверхности’, напр. pellon paalla <поле:GEN го-лова:AD> ‘на поле’; локативный послелог pain ‘по направлению к’, напр. linnaan pain <город:^ голова:PL:INSTR> ‘в сторону города’); серия локативных послелогов (IN, EL, ILL) со значением ‘на расстоянии’, напр. kahden askelen paassa <два:GEN шаг:GEN голова:ГЫ> ‘в двух шагах’; временной послелог paasta ‘по прошествии к.-л. времени’, напр. tunnin paasta <час:GEN голова:EL> ‘через час’.
rinta ’грудь’ серия локативных наречий (AD, ABL, ALL) со значением ‘рядом, в уровень’, напр. kulkea rinnalla <переме-щаться:ЮТ грудь:AD> ‘идти рядом’; наречие rinnan ‘рядом, наряду, наравне’, напр. kaksi rinnan <два грудь:GEN> ‘двое бок
8 Здесь и далее в случае локативной серии послелогов или наречий (‘расположение где-либо’, ‘движение откуда-либо’, ‘движение куда-либо’) в скобках приводятся этимологические падежи идиоматизиро-ванных именных форм, соответствующие каждому из указанных типов ориентации.
9 См. сноску 5.
о бок’; фразеологизмы типа уЫа гШаа <один:РКТ грудь:РКТ> ‘рядом, одновременно’.
уатэ1 ‘стебель; стан, фигура’ серии локативных послелогов (ЛО, ЛБЬ, ЛЬЬ; ГЫ, БЬ, 1ЬЬ) со значением ‘около, возле, вдоль’, напр. Неп уатте11а <дорога:ОБК стебель/стан :ЛО> ‘у дороги’. Значение ‘туловище человека’ для лексемы уатэ1 имеется в финском литературном языке (ср. также производное от него лит. фин. уат!я1о ‘тело’), а также зафиксировано в финских и карельских диалектах [Ки1опеп 2000: 412]. Но возможно, что оно является вторичной метафорой от исходного значения лексемы ‘стебель, черенок растения’ и поэтому должно быть отнесено к соматической лексике с оговорками10.
Приведенные примеры относятся к области соматической фразеологии — устойчивых словосочетаний и фразеологизмов, где соматическая лексика употребляется в переносном смысле [Кокконен 1991: 40]. Из подобных конструкций легко образуются антропонимы (фамилия МаИраа <гора+голова> ‘вершина холма’) и топонимы (дом. БШапкотуа <мост:ОБК ухо> ‘край моста’, дер. Коэкепкотуа <порог:ОБК+ухо> ‘край порога’), распространенные в Финляндии [У11кипа е! а1. 1985: 549, 725]. Некоторые устойчивые словосочетания с течением времени превратились в географические термины: ]оетии <река:ОБК рот> ‘устье реки’, эШапраа <мост:ОБК голова> ‘конец моста’ [Вахрос, Щербаков 1977: 164, 565].
2.2. Соматическая лексика в составе топонимов, образованных от (обычно метафорических) антропонимов
Соматическая лексика, представленная в топонимах антро-понимического происхождения, весьма многочисленна. В данном
10 В грамматике [НакиІіпеп еі аІ. 2004: §693] приводится, по-видимому, полный список соматических лексем, послуживших основанием для образования послелогов в литературном финском языке: Ьаттав ‘зуб’, Ьаиґа ‘хвост’, ]а1ка ‘нога’, каіпаїо ‘подмышка’, капґа ‘пятка’, (кіппег) ‘коленное сухожилие (у животных)’, когуа ‘ухо’, коига ‘горсть’, киуе ‘бок’, куті ‘ноготь’, пепа ‘нос’, півка ‘шея’, покка ‘клюв’, ровкі ‘щека’, раа ‘голова’, гіпґа ‘грудь’, вии ‘рот’, віїта ‘глаз’, веіка ‘спина’, уагБІ ‘туловище’. Как видно, лексема уагві в этом список все же включена.
качестве часто фигурируют лексемы hammas ‘зуб’, huuli ‘губа’, jalka ‘нога’, kieli ‘язык’, karsa ‘рыло’, maha ‘брюхо’, parta ‘борода’, sarvi ‘рог’, sormi ‘палец руки’, varvas ‘палец ноги’, vatsa ‘живот’. Каждое из этих слов легко становится прозвищем человека — антропонимом. Затем нередко происходит перенос первоначальных прозвищ, позже фамилий, на ойконимы (названия деревень) и домонимы (названия домохозяйств). В большинстве случаев такие топонимы образованы от антропонимов, а не от нарицательных имен напрямую. Это очевидно из источников — деловых и церковных книг XVI-XVII вв. [Nissila 1975: 139-142]: дер. Luutahanta (Terijoki, K) <метла+хвост> антропоним Luthahente 1544, Lutahendhe 1559 (могло быть прозвищем, к примеру, подвижного, общительного человека или же скупого и хитрого);
дер. Paksupolvi (Rautu, K) <толстый+колено> антропоним и топоним (пустошь) Paxu palvesodhe 1613 (могло означать, например, человека с распухшими коленями);
дер. Rautakopra (Raisala, K) <железо+лапа> антропоним и топоним (дер.) Rauta Cobra by 1646 (могло быть прозвищем, например, человека с большими и сильными руками).
То же самое в еще большей степени относится к однокорневым ойконимам, образованным при помощи топонимического суффикса -la [Nissila 1975: 139-142]:
дер. Jalkala (Kivennapa, K) Jalkanen (фамилия) ^ фин. jalka
‘нога’;
дер. Karsala (Rautu, K) *Karsa 11 (фамилия или прозвище)
фин. karsa ‘рыло’;
дом. Paksujalkala (Kirvu, K) ^ Paksujalka (фамилия) <тол-стый+нога> ‘толстая нога’;
дом. Partala (Antrea, K) *Partanen (фамилия или прозвище)
фин. parta ‘борода’;
дом. Puujalkala (Jaaski, K) ^ Puujalka (фамилия) <дерево+ нога> ‘деревянная нога’.
Приведем примеры такого типа с территории Ингерманландии:
11 Знак «*» перед антропонимом здесь и далее означает, что такой антропоним не засвидетельствован для данной местности, однако был зафиксирован в других приходах.
дер. Hampaala, рус. Гамболово (Venjoki) *Hammas (антропоним) фин. hammas ‘зуб’;
дер. Kaljula, рус. Калинкина (Pyha Maria, СПб.) *Kalju (антропоним) фин. kalju ‘плешь’;
дер. Sarvela, рус. Островки (Keltto) ^ *Sarvi (антропоним) фин. sarvi ‘рог’;
дер. Varpaala, рус. Арболово (Kaprio) ^ *Varvas (антропоним) ^ фин. varvas ‘палец ноги’ [Полевые].
2.3. Соматическая лексика в качестве метафоры или эпитета в составе топоосновы
В композитных именах соматическая лексика нередко присутствует в топооснове — первой описательной части топонима. При этом первая часть топонима часто представляет собой метафору или эпитет, указывающие, в частности, на форму объекта или на иные его характеристики. В качестве метафор и эпитетов выступают в т. ч. лексемы hammas ‘зуб’, harja ‘грива’, jalka ‘нога’, kaula ‘шея’, kieli ‘язык’, kynsi ‘коготь, ноготь’, kapala ‘лапа’, karsa ‘рыло’, maha ‘брюхо’, nena ‘нос’, otsa ‘лоб’, sarvi ‘рог’, selka ‘спина’.
Такие названия многочисленны на Карельском перешейке [Nissila 1975: 42, 45]:
оз. Kynsijarvi (Raisala, K) <коготь+озеро>; оз. Otsajarvi (Kirvu, K) <лоб+озеро>; залив Mahalahti (Antrea, K) <брюхо+залив>; дер. Polviselka (Kivennapa, K) <колено+спина>.
Немало подобных названий в основной части Финляндии [Paikkala 2007]:
дер. Hammaslahti (Pyhaselka, Ф) <зуб+залив>; дер. Jalkaranta (Lahti, Ф) <нога+берег>; дер. Karsamaki (Karsamaki, Ф) <рыло+гора>; залив Sarvilahti (Pernaja, Ф) <рог+залив>.
Такие топонимы не отличаются по структуре от других композитных имен, они не очень многочисленны и не образуют ареалов. Отметим, что, по-видимому, не во всех случаях соматическая лексика в первой части топонима употребляется образно. Так, например, Jalkasaari <нога+остров> (Joutseno, K) — это остров, до которого можно дойти вброд при малой воде [Nissila 1975: 42]. Возможно, неметафорическими (т.е. не указывающими на форму объекта) являются и приведенные выше топонимы Jalkaranta,
Оґзаіагуі. В первом из них мотивация іаїка может быть сходной с той, что была указана выше для данного компонента в составе топонима Іаїказаагі. Во втором компонент ^эа может указывать, например, на окраинное местоположение озера.
В Ингерманландии очевидных метафорических топонимов, содержащих соматическую лексику, к настоящему времени выявлено не было. По крайней мере в первых двух из приводимых ниже топонимов атрибутивная часть словоформы, по-видимому, представляет из себя географический термин:
дер. ИацауаНа, рус. Гора-Валдай (Каргіо) <грива+волость> (можно понимать в географическом смысле как ‘волость, расположенная на возвышенности’);
БеІкаИе, часть дер. Кюрегака (Уиоіе) <спина+дорога> (можно понимать в географическом смысле как ‘дорога, идущая по хребту’);
дер. №пітакі, рус. Ненимяки ^етрааіа) <нос+гора>12.
На основе соматической лексики образованы также некоторые ойконимы, не являющиеся композитами, как, например, дер. О1эауе, рус. Сменково (8оікко1а) <лоб+топонимический формант -уе 13>. В случае, если данный ойконим отражает особенность ландшафта (ср. взлобок), употребление оіза ‘лоб’ в нем
12 Гласный У во втором слоге ойконима ЫетшаЫ по происхождению может быть признаком множественного числа. Однако более вероятным кажется, что здесь мы имеем дело с другим явлением, известным в финской и карельской топонимии — регулярным переходом конечных а и а, а иногда и и, и, ев У в первой части топонима, которая стоит в номинативе ед. ч., например, ОгауУуиага, ЬеЬшУзе1ка и др. Для данного явления предлагали как фонетическую (Д. В. Бубрих; после долгого слога, особенно перед ш), так и морфологическую (Э. А. Тункело, Л. Ха-кулинен; суффикс диминутива или поссессива), и семантическую (М. Ра-пола; адъективное значение основы) трактовки [Кузьмин 2003: 38-39].
13
Формант -уе, присутствующий в ряде ойконимов Западной Ингерманландии, по-видимому, имеет собирательное значение, ср. с кар. - уеЬ: шакеуеЬ, шаgeуeh ‘жители деревни, расположенной на горе’ [Топк-ка 2009], а также приводимое ниже иж. Ыепоуе, рус. Носовщина. Русский суффикс -щина в топонимах также обозначает населенную местность (группу деревень), либо же совокупность жителей, объединяемых местоположением или фамилией.
можно считать метафорическим. Однако имеется и возможность иной, географической, мотивации ‘оконечность’).
2.4. Соматическая лексика в качестве географических терминов
Финская географическая терминология соматического происхождения представлена весьма небольшим числом лексем [Ктшет1 1990: 54]. Приведем наиболее распространенные из них, зафиксированные в Финляндии (в литературном финском), Ингер-манландии (в ижорском, водском, ингерманландском финском) и Карелии (в карельском).
Для удобства восприятия источники в данном списке лексем даны в сокращенном виде. В сокращениях латинская буква указывает на язык: F — финский (литературный и диалекты, кроме территории Карелии); FK — финские говоры на территории Карелии (Карельского перешейка, бывшей Выборгской губернии, Финляндской Карелии); FI — ингерманландские финские говоры;
I — ижорский; К — карельский; V — водский. В случае материалов №т1агк181о и полевых материалов автора указание на язык(-и) дается в скобках. Источники расшифровываются следующим образом:
F1 — [Вахрос, Щербаков 1977]; K1 — [Torikka 2009];
F2 — [Йкопеп 1959]; K2 — [Мамонтова 1991];
F3 — [Ра1кка1а 2007]; K3 — [Мамонтова,
F4 — [Кагйара1кка 2010]; Муллонен 1990];
FK1 — [Шилов 2004]; V1 — [Adler, Leppik 1990];
FK2 — [Ы^Па 1975]; V2 — [Adler, Leppik 2000];
FK3 — [Раикки 1983]; V3 — [Grunberg 2006];
FK4 — [Каца1ап 2009]; V4 — [Grunberg 2011];
FI — [Оллыкайнен 2003]; N — [Nimiarkisto];
I — [№гу1 1971]; P — [Полевые].
Список лексем14
Ьа^а <грива> в значении ‘вершина, гребень горы’ (уиотепЬат]а) [Б1: 95; VI: 117];
14 Приводятся только собственно географические значения. Примеры в скобках в основном даются в огласовке финского языка. Иная огласовка представлена только при отсутствии финского варианта.
Ьапґа <хвост> в значении ‘периферийная часть деревни, вытянутая прочь от центра’ (куІапЬапШ) [ТК3: 249, Р^)]; їаїка <нога> в значении ‘одна из двух дорог, ведущих из деревни’ (куіапіаїка) [Р^І)]; когуа <ухо> в значениях:
1) ‘небольшой порог на реке, водоворот’ [РК2: 34];
2) ‘край порога’ (коэкепкогуа) [Р2; К1];
3) ‘заводь, залив реки, озера’ [РК1: 91-92]; кигкки <горло, глотка; горловина> в значениях:
1) ‘пролив на море’ (тегепкигкки) [Р1: 280; F3: 267; Р(БІ, FK)];
2) ‘протока или русло реки, канала’ [P(FI)];
пепа <нос> в значениях:
1) ‘мыс, полуостров’ [У2: 38; I: 339; Р(І, FI, FK)];
2) ‘оконечность мыса’ (піетеппепа) [Р1: 398; F3; I: 339; F4; FK2: 42, 45, 138; К1; Р(РІ, FK, I)];
3) ‘«стрелка» острова’ [Р(БІ)];
4) ‘выступ края горы’ (таеппепа) [P(FI)], (ШпШпппепа) [К1];
5) ‘выступ леса’ [N^1, I, У)];
6) ‘маленькая морская бухточка’ (тегеппепа) [I: 305]
піеіи <глотка> в значении ‘низ, узкое место порога’ (козкеппіеіи) [БК1: 95];
пізка <затылок, шея> в значениях:
1) ‘начало порога на реке’ (козкеппізка) [Р1: 401; К1];
2) ‘исток реки из озера’ (іоеппізка) [К1];
3) ‘вершина горы’ (уаагаппізка) [К1];
покка <клюв> в значениях:
1) ‘оконечность мыса’ (піетеппокка) [Р1: 403; К1];
2) ‘край деревни’ (куіаппокка) [К1];
оґза <лоб> в значениях:
1) ‘край, оконечность (озера, острова и др.)’ (іагуепоіза, заагепоіза и др.) [I: 367; Р^, I, У)];
2) ‘один из концов деревни’ (куіапоіза) [I: 367; У4: 292;
Р^, I, У)];
3) ‘один из концов дома’ (ta1onotsa) [У4: 292; Р^, I, У)];
4) ‘вершина горы’ (таепой§а) [К1];
5) ‘жилая часть дома’ (регііпоШа) [К1];
6) ‘пространство перед домом или деревней (поле, сад и т.д.)’ (регііпоії:§а) [К1; К3]; роіуі <колено> в значениях:
1) ‘колено, изгиб реки’ ЦоепроМ) ^1:476; FI: 262; К1; I: 423; У2: 368; Р^, I)];
2) ‘поворот дороги’ (Непроіуі) [Р^, I, У)];
3) ‘развилка дороги, Т-образный перекресток’ (doгogampo1vi) [К1];
раа <голова> в значениях:
1) ‘край, оконечность (озера, мыса, полуострова, острова, леса и др.)’ (іагуепраа, піетепрааэаагепраа и др.) ^3: 363; FK4; К1; У2: 388; P(FI, FK, I)];
2) ‘верхняя часть холма’ (таепраа) ^3: 363];
3) ‘один из концов деревни’ (куіапраа) рт: 257; К1; N(FI); P(FI, FK)];
4) ‘основная часть деревни’ (куіапраа) [Р^)]; эеШа <спина, хребет> в значениях:
1) ‘возвышенность вытянутой формы, хребет’ ^3: 409; К1; Р^, FK)];
2) ‘плес, открытое водное пространство (озера или мо-ря)’Цагуепзеіка, тегепэека) ^1: 556; FI: 317; I: 517; У3: 200; К1];
3) ‘поверхность (поля, дороги)’ (реііошеіка, doгoganse1gy) [К1];
4) ‘деревня’ [К2: 50];
5) ‘протяженная группа деревень’ [Р^, FK)]; эПта <глаз> в значениях:
1) ‘небольшой открытый водоем посреди болота или у источника’ (эиопэПта, іаМеешііта, каіуотііта) [К1; I: 525; У3: 226, 270; Р ^Г)];
2) ‘омут, глубокое место, подводная яма (в реке, море)’ (їоетііта) [У3: 226];
эии <рот, уста> в значениях:
1) ‘устье реки, ручья’ Цоепэии, о]апэии) ^1; К1; I: 553; У3: 305; Р^, FK, I, У)];
2) ‘дельта реки’ (тегепэии) [I: 305; У3: 305];
3) ‘исток реки из озера’ Цоепэии) [Р^)];
4) ‘начало или конец дороги, прогона, поля’ (іїетии, кщапэии, реИопэии) [К1; Р^!, I)];
уагэ1 <стебель (растения); туловище (человека)> в значениях:
1) ‘край, обочина, берег’ ^оепуат, Непуаш) [РГ: 387; К1];
2) ‘часть деревни, расположенная вдоль дороги или реки’ Ооепуат, Непуат) [Р(РГ)].
В вышеприведенный список включены только базовые соматические лексемы. Существуют также собственно географические термины, морфологически образованные от соматических лексем, например: Ьаг]и ‘горная гряда; невысокая каменная гряда’ Ьащ ‘грива’, ттпе ‘склон, откос, косогор’ гШа ‘грудь’.
Из числа приведенных терминов одни были более употребительны, в то время как применение других было, по-видимому, спорадическим. Общеизвестные географические термины присутствуют в названиях городов 1оепэии <река:ОБК+рот> ‘устье реки’ и Мтуепраа <озеро:ОБК+голова> ‘конец озера’ (Финляндия). Семантически прозрачны названия крупных природных объектов, как, например, Ыаатека <земля:ОБК+спина> ‘водораздел’15 и РуЬаэека <святой+спина> ‘священный плес’16. В то же время многие термины, распространенные в микротопонимии конкретных районов (например, kylаnotsa, ку1апраа, таап11епуаг$1, таеппепа), часто неизвестны жителям других регионов и носителям других диалектов.
Употребление соматической лексики в качестве географических терминов в Ингерманландии имеет определенную специфику. Некоторые лексемы, обычные в финской географической терминологии, в Ингерманландии не зафиксированы (например, шэка, покка). Другие термины в определенных значениях широко представлены именно в Ингерманландии (пепа, о(эа, уагэ1). Отличия местной географической терминологии от общефинской обусловлены, в частности, диалектными различиями, взаимовлиянием родственных языков и отсутствием унификации со стороны финского литературного языка.
15 Водораздельная возвышенность, низкогорье на севере Финляндии, а также по границе Финляндии и российской Карелии.
16 Большое озеро в Финляндии в уезде РоЬ^Б-Кацак около города ■ГоеиБии.
3. Географические термины соматического происхождения в Ингерманландии
3.1. Термин Ьагіи ‘каменная гряда’
Как было сказано выше, Ьагіи — не соматическая лексема, а географический термин соматического происхождения [Мамонтова, Муллонен 1990: 27]. Термин представлен группой оронимов на Карельском перешейке [№тіагкі8Іо]:
КіуЬагіи ^етрааіа), КіуіЬагіи (Уиоіе) <камень+гряда>17;
РігипЬагіи (Мііккиїаіпеп) <черт:ОБК+гряда>;
ЯоккаЬаци (Ток80Уа) <суп+гряда>;
МикаЬаг]и (Уиоіе) <почва+гряда> (‘земляная гряда’);
РиікеіапЬаг]и (Уиоіе) <дер._Рике1а:ОЕК+гряда>;
Яа^аЬагіи (Уиоіе) <берег+гряда>.
Все эти объекты — невысокие каменные гряды (гривы), большинство которых находится на прилегающей к Ладоге низменности. Вид возвышенности создают не столько сами гривы, сколько растущий на них лес. Именно «гривы леса» делают эти объекты заметными за десятки километров.
В Центральной и Западной Ингерманландии рельеф слабохолмистый, скорее равнинный — соответственно, там не представлены такие орографические термины, как Ьагіи ‘грива’ и эеШа ‘хребет’. Очевидно различие топонимической активности орони-мических терминов в ландшафтах различного типа [Мурзаев 1994: 150-152]. При этом те же самые термины нашли применение в других значениях, ср. ойконим дер. МапіуЬаци, рус. Менду-гари (Тииіагі) <сосна+гряда> [Корреп 1867: 60]. В отсутствие заметной возвышенности, «гриву» создавал, возможно, сосновый бор18.
17 Более подробные пояснения мотивации приводятся только при некоторых топонимах. В качестве общего замечания, облегчающего для не знакомого с прибалтийско-финскими языками читателя понимание структуры приводимых здесь и ниже топонимов, отметим, что первая описательная часть топонима, как правило, в переводе примерно соответствует русским относительным прилагательным: т.е., например, КуШаци означает ‘каменная гряда’, ПгипЬагЦи — ‘чертова гряда’ и т.д.
18 Предположение о том, что ойконим Ыап!уЬаг]и был перенесен сюда переселенцами из Финляндии, не находит подтверждения, поскольку
3.2. Термин Ьа^а ‘хвост ’
Термин представлен, в частности, следующими микротопонимами:
ИоНЬапШ, часть деревни Старый Белоостров (Уа1кеа8аап) <худой+хвост>;
ЯеуопЬапШ, часть деревни Токсово (Токзоуа) <лиса:ОБК+ хвост>;
ШзэапЬапШ, часть деревни Углово ^аарууа) <кошка:ОБН+ хвост> [Полевые].
Во всех случаях объект номинации — группа домов, расположенных на периферии больших деревень. Названия имеют пренебрежительный оттенок. Основное содержание термина ЬапШ— направленность улицы или дороги прочь от центра. Приведенные топонимы едва ли имеют значительный возраст — как и объекты, которые они обозначают (по всем признакам это новые части деревень). Ближайший аналог на Карельском перешейке — мыс и ойконим БиёепЬапШ (8акко1а, К) [Раикки 1983: 249]. В данном случае первичным по происхождению является, по-видимому, ойконим — название западной оконечности деревни Агки^апЬиа.
3.3. Термин кигкки ‘горло’
Узкая часть моря в восточной части Финского залива называется у финнов Ингерманландии и Карельского перешейка Мегепки1кки <море:ОБК+горло> ‘морское горло’ (ки1кки — вариант лексемы кигкки в ингерманландских финских диалектах). Аналогичное название существует на территории Финляндии: Мегепкигкки — Кваркенский пролив в южной части Ботнического залива [Ра1кка1а 2007: 267]. Ки1кки есть на озере Хепоярви (Ток80Уа) — он отделяет залив Аипе1ап1аЫ1 от основной части озера. Судоходные протоки дельты Невы у финнов северных окрестностей Петербурга также называются ки1кки [Полевые]. Кроме того, существует устойчивое словосочетание №уапки1кки <Нева:ОБК горло>, которое является синонимом названия р. Невы
народное название этой деревни (КогщзШзГ) и фамилия всех ее жителей (ПшавИ) прямо указывают на приход в Выборгской Карелии (КотБШ, К), откуда происходили переселенцы. Поэтому мы предполагаем, что официальное название деревни Mаntyhaгju более старое и не связано с переселенцами.
[Полевые]. В приходе Vuole в Северной Ингерманландии есть интересный топоним Rulinkulkku <антр._Ruli:GEN горло> — канава, которую выкопал Рули, житель деревни Вуолоярви, для осушения озера Nasjarvi, которое теперь не существует [Nimiarkisto].
3.4. Термин nena ‘нос’
Термин представлен названиями деревень и мысов: дер. Kivinena, рус. Старая Деревня (Pyha Maria, СПб.) <ка-мень+нос> (деревня находилась у побережья Финского залива; около нее имеется мыс, вдающийся в залив);
дер. Revonnena, рус. Лисий Нос (Valkeasaari) <лиса^Б^ нос>; (деревня на побережье Финского залива вблизи одноименного мыса);
дер. Koukkunena, рус. Морские Дубки (Valkeasaari)
<кочерга+нос> (деревня на побережье Финского залива; мыс с таким названием неизвестен);
дер. Muhunena, рус. Мгновение (Kosemkina) <muhu19+нос> (возможно, прозвище);
м. Haapanena, рус. мыс Осиновый (Hevaa) <осина+нос>; м. Hiknena (Lempaala) <пот+нос> на озере Силанде; м. Karhunena (Lempaala) <медведь+нос> на Лемболовском
озере;
м. Pitkanena, 1) рус. Устьинский мыс (Hevaa), 2) мыс Пит-кинен Нос (Kosemkina) <длинный+нос> на Финском заливе.
Словом nena у финнов окрестностей Петербурга назывались «стрелки» островов невской дельты — заостренные оконечности островов, разделяющие течение на два русла. При этом противоположная сторона острова, обращенная к морю, называ-ласьpera ‘зад’ [Полевые].
И в финском языке, и в карельских диалектах и ‘мыс’, и ‘полуостров’ обычно называются niemi20. Однако значение лексемы
19 Подобная запись здесь и далее означает, что значение основы в точности неизвестно. В данном случае ш^и, возможно, имеет отношение к инг. фин. шuhku ‘шишка на теле’ [Оллыкайнен 2003], однако ср. также многозначное кар. ш^и ‘улыбка; вид комаров; однолетний рыбий малек» [Топкка 2009].
пепа ‘оконечность мыса’, распространенное в ингерманландских финских, ижорских и водских говорах, известно и в Финляндии. На территории Финляндии есть сотни топонимов как с детерминантом, так и с атрибутом пепа (см. [Кагйара1кка 2010]). Большая часть из них — микротопонимы; в названиях крупных объектов пепа встречается редко. Топонимы с детерминантом пепа изредка встречаются также и в Южной Карелии 1975: 42, 45, 138].
Отметим, что топонимы с элементом пепа частотны именно в Ингерманландии, где издавна (во всяком случае с XIV века) имело место хождение русского языка — пусть даже в качестве малоизвестного местному населению официального языка. Весьма существенно, что некоторые из приведенных топонимов имеют русские соответствия с элементом нос. Топонимы данного типа фиксируются в тех же местах подушной книгой 1500 года («село Лисичье на Корином Носу» в Корбосельском погосте [Беляев 1851: 199-200]). Ареал ижорских и финских топонимов, содержащих элемент пепа в значении ‘мыс’, оказывается смежным с ареалами русского нос и шведского паэ в том же значении. Можно предположить, что мы имеем дело с кальками — буквальным переводом названий объектов с одного языка на другой (Лисий Нос — Яеуоппепа). Впрочем, не до конца понятно, что является здесь оригиналом, а что калькой. Кроме того, для многих топонимов Русского Севера, содержащих элемент нос в значении ‘мыс’ или ‘оконечность полуострова’, подобных эквивалентов не имеется. На большей части русскоязычного ареала таких топонимов субстратные языки уже давно вышли из употребления, так что прежние финно-угорские названия соответствующих объектов неизвестны.
В топонимии Финляндии шведскому паэ стабильно соответствует финское шеш1. Обратим внимание на сходство семантики шеш1 и пепа, подобное тому, как семантически близки русские мыс и нос [Фасмер 3: 84-85]. Представляется, что ижорское, ингерманландское финское и водское пепа ‘мыс’ — не калька, а скорее архаизм.
20 Кроме того, в литературном финском языке для обозначения полуострова имеется лексема риоИзааг1 (в эстонском — соответственно роокааг).
В топонимии Ингерманландии niemi встречается не реже, чем nena. Топонимы с детерминантом niemi в Ингерманландии имеются как на побережье Ладоги и Финского залива, так и вдали от моря:
м. Harkaniemi, рус. мыс Аргул (Miikkulainen) <бык+мыс>; м. Kantsiniemi (Miikkulainen) <kantsi+мыс>; м. Lippuniemi, рус. мыс Липуниэми (Soikkola) <lippu21+ мыс>; м. Maksimanniemi, рус. мыс Максимов (Miikkulainen) <антр._ Maksima: ОБК+мыс>;
м. Suurniemi, рус. мыс Суурниеми (Hevaa) <большой+мыс>; м. Orleeniemi (Miikkulainen) <orlee+мыс>; дер. Sikoniemi, рус. Цыгонеми (Spankkova) <свинья+мыс> [Koppen 1867:67].
Возникает вопрос, есть ли разница в значениях nena и niemi? В Эстонии названия мысов часто содержат как элемент neem (Lobineem <харчи+мыс>, Pakrineem <о._Pakri+мыс>, Rohu-neem <трава+мыс> на южном берегу Финского залива [Penkin 1990]), так и элемент nina ‘нос’ (Jumindanina <дер._Juminda+ нос>, Ristinina <крест:ОБК+нос> [там же]). Если попытаться дифференцировать значение этих терминов, то увидим, что neem часто означает полуостров, а nina — вытянутый мыс.
Мыс Колка в Курляндии (Латвия) называется на ливском языке Kuolka nana <угол нос> [Kettunen 1938: 164].
В Карелии niemi практически всегда обозначает более крупные объекты, чем nena, при этом niemennena означает ‘оконечность мыса’. На Онежском озере мыс обычно называется наволок (соответствует карельскому niemi), а нос в названиях мысов встречается относительно редко (Бесов Нос, Гажий Нос, Долгий Нос, Клим Нос, Сухой Нос [Ерохин, Москвитин 1997: 85, 86, 113, 115, 125]).
Курголовский полуостров в Ингерманландии называется у финнов Kurkulanniemi <дер._Kurkula:GEN+мыс>22, при этом в названиях его многочисленных мысов выступает nena:
21 Вероятно, соответствует значению сойк. иж. lippu ‘флюгер; буек, отмечающий место заброса невода’ [Nirvi 1971].
22 Ср. при этом водское название Kurkolaa nena [Adler, Leppik 2000: 38]. По-видимому, в водском языке вообще не имеется лексемы с рефлексом праприб.-фин. корня *nemi.
Neuvoppaannena <neuvo(: GEN)23+голова: GEN+нос^ Pihlajasaarennena <рябина+остров^Е^нос>;
Pitkanena, рус. мыс Питкинен Нос <длинный+нос>; Rynkanpaannena <rynkka: GEN+голова: GEN+нос>.
В той же местности niemi встречается в топоосновах: лес Niemenmetsa ^ви^^лес^ покос Niemenniitty ^ыс^^поко^ [Nimiarkisto]. Сойкинский полуостров у ингерманландских финнов и ижор называется Soikkola/Soikkula. Однако имеются и описательные названия: у финнов — Soikkolanniemi <п-ов_Soikkola:GEN+мыс>, у сойкинских ижор — Soikkulan nurkka <п-ов_Soikkola:GEN угол> или Nenove (^ nena ‘нос’, см. сноску 12), рус. Носовщина [Крюков 2006: 255-257], у води — Soikkolaa nena [Adler, Leppik 2000: 38]. При этом у ижор nena выступает в названиях небольших мысов Сойкинского полуострова:
Kattaiznena <вересковый+нос>;
Kirkkonena <церковь+нос>;
Paavonena <антр._Paavo+нос>;
Pettaiznena <сосновый+нос> [Nirvi 1971: 339; Nimiarkisto]. Лексема neemi употребляется у ижор в том же значении, что и nena [Nirvi 1971: 340]. В каких-то случаях nena и niemi могут дублировать друг друга: м. Lippunena ~ Lippuniemi, рус. м. Липу-ниэми <флаг+нос ~ мыс>, м. Rissinnena ^рест^^но^ ~ Risti-niemi <крест+мыс> (Soikkola) [Nimiarkisto; Nirvi 1971: 339]. В целом значения nena и niemi следует признать сходными [Kulonen 2001:213].
Ареал nena ‘мыс’ в Ингерманландии включает побережье Финского залива и озер Западной и Северной Ингерманландии. Примечательно, что на Ладоге nena в значении ‘мыс’ не встречается, несмотря на присутствие русских аналогов — м. Кошкин Нос, м. Морьин Нос, дер. Носово и др. Шведские карты XVII века содержат названия мысов с детерминативом niemi в южной части западного побережья Ладоги (Griskaniemi, Haponiemi, Wihaniemi,
23
Геминация начального согласного в раа может указывать на ассимиляцию предыдущего -п — показателя генитива при пеиуо; в [№т 1971] приводятся значения сойк. иж. пейууо ‘рыбная ловля; совет’.
Таташеш! [Bagrow, КоЫт 1953: XI, XII, XIII, XIV]). Возможно, отсутствие пепа на юго-западном побережье Ладоги связано с отсутствием здесь ижорского населения.
Обратимся к другому значению термина пепа — ‘выступ края возвышенности’. В Северной Ингерманландии, где многие деревни расположены на плоских вершинах возвышенностей, шаеппепа означает ‘выступ края горы’. Такое значение зафиксировано в дер. Кавголово, Пухиланмяки, Рохма, Токсово (Ток8оуа), Янино, Верхнее Кальтино (Ке1Ио), Куйвози, Лесколово (Ьетраа1а), Румболово ^аарууа). В этом значении пепа не встречается в топонимах, но применяется как географический термин для обозначения местоположения домов (шаеп пепаэ <гора:ОБК нос:М> ‘на краю горы’).
В Западной Ингерманландии, у ижор и води, пепа встречается в микротопонимах, обозначающих выступы леса, например, иж. БаппИ^оппепа <заросли_папоротника+нос> около дер. Остров и иж. Рйкапепа <длинный+нос> недалеко от дер. Куровицы (Ко-8еткпа) [№т1агк181о].
В обобщенном виде смысловое географическое содержание пепа сводится к значению ‘выступ, оконечность’.
3.5. Термин оЬэа ‘лоб’
В Западной и отчасти Центральной Ингерманландии о(эа — ‘часть деревни’ (‘один из концов деревни’, либо просто ‘край деревни’).
Обычным было применение о1эа в качестве нарицательного существительного со значением ‘сторона, конец деревни, часть деревни’, например: инг. фин. ^ otsas <этот:1Ы конец:М> ‘в этом конце [деревни]’). Однако нередко «концы» деревни (инг. фин. ky1anotsat) имели известные границы и названия и представляли собой отдельные части деревни. В таких случаях деревня (инг. фин. ку1а) была фактически парой или даже группой подобных микропоселений:
Suurotsa, рус. Большой Конец <большой+конец> и Pienotsa, рус. Малый Конец <маленький+конец> в с. Котлы (КаИПа);
Suoшenotsa <финский:ОБК+конец> и Vennainotsa <рус-ский:ОБК+конец> в дер. Парицы (Ко1ррапа);
Kirkonotsa <церковь:ОБК+конец> и Sepanotsa <кузнец:ОБК+ конец> в дер. Горки (Кирап^а) [Кирап^ап прр1к1ца 1927-1936].
В домах на две избы, фасады которых ориентированы в разные стороны, otsa — это еще и один из «концов» дома (инг. фин. toises otsas <другой:ГЫ конец:Г№> ‘в другой избе’). Крайний дом деревни в Западной Ингерманландии называется инг. фин. otsiш-шате ta1o <лобовой дом> [Полевые].
Употребление otsa в географическом значении ‘край, оконечность’ вообще не характерно для финского языка. Пожалуй, во всем ареале распространения финского языка лексема otsa в таком значении типична только для Западной и Центральной Ингерманландии24.
При этом та же самая лексема в значении ‘край, оконечность’ присутствует в ижорских диалектах (otsа [№гу1 1971: 367]) и водском языке (ottsa или оШа [ОшпЬе^ 2011: 292]). Ареалы распространения этих языков находятся именно в Западной Ин-германландии. Финский диалект Западной Ингерманландии сложился под влиянием местных ижорских и водских говоров [Муслимов 2005: 164-165]. Что касается финских диалектов Центральной Ингерманландии, то можно думать, что они сохраняют какие-то черты ранее бывших здесь ижорских диалектов. В XIX — начале XX веков ижоры Центральной Ингерманландии проживали дисперсно, часто в одних деревнях с финнами, и были близки к последним в языковом отношении [Полевые]. Можно сделать предварительное предположение, что otsa в значении ‘конец деревни’ в ингерманландских финских диалектах представляет собой субстрат — наследие исчезнувших на данной территории ижорских говоров. Присутствие otsa в значении ‘оконечность’ в финских диалектах Ингерманландии, вероятно, является результатом взаимодействия пришлого финского и автохтонного (водского и ижорского) населения.
24 Все же следует отметить, что в Финляндии имеется по крайней мере несколько десятков топонимов, в которых о1Ба выступает как детерминантом, так и атрибутом [КаШара1кка 2010]. В большинстве своем это микротопонимы, в которых значение о1Ба может быть различным; крупных объектов, название которых содержало бы ойа, неизвестно. Употребление о1Ба в качестве географического термина в Финляндии вне топонимии не зафиксировано. По-видимому, о1Ба в топонимии Финляндии встречается спорадически и не образует ареалов. В Выборгской губернии топонимы с о1Ба единичны.
Если обратиться к значениям лексемы otsa в родственных языках и диалектах, то мы увидим следующую картину. В собственно-карельском диалекте occa — ‘лоб’ и ‘фасад дома’ [Зай-ков, Ругоева 1999: 122, 138]25. В Олонецкой Карелии otca часто встречается в названиях полей, расположенных перед домом или деревней [Мамонтова, Муллонен 1990: 67]. У вепсов есть ойко-нимы дер. Jogenc (^ *Jogenoc <река^^лоб> ‘исток реки’) и дер. Magoc <гора+лоб> ‘вершина горы’ [Муллонен 1994: 111].
В эстонском языке главное значение лексемы ots — ‘конец, край’. При этом ‘лоб’ называется otsmik (образовано от ots с помощью суффикса именного словообразования -mik). В эстонской топонимии встречаются ойконимы Idaotsa <восток:GEN+конец> ‘восточный конец’ (деревня на о. Прангли в Финском заливе, Э), Jarveotsa <озеро^^конец> ‘конец озера’ (домоним в уезде Tar-tumaa, Э) [Pall 1969: 44]. В эстонском языке обычны конструкции типа teises otsas <другой:ГЫ конец:ГЫ> ‘в другой стороне’. Эстонская ономастика полна имен собственных (фамилий и домони-мов) с детерминативом otsa, ср. примеры домонимов из [Pall 1969]:
Aruotsa ^уходол^^конец^^;
Kiilaotsa <деревня:GEN+конец:GEN>;
Maeotsa <гора:GEN+конец:GEN>;
Saareotsa <о стров: GEN+конец: GEN>;
Vainuotsa <выгон: GEN+конец: GEN>.
Для приведенных названий очевидно значение ‘сторона, край’. Кроме этого, ots в форме номинатива или генитива встречается в Эстонии в названиях мысов:
Eonaots ^осток^^-na (^ *nina ‘нос’) + конец>;
Kolgaots <угол: GEN+конец^ в названиях частей населенных пунктов и отдельных домов:
Aandiotsa <антр._Aandi:GEN+конец:GEN>;
Haavikuotsa <осинник:GEN+конец:GEN>;
Kaileotsa <багульник:PL:GEN+конец:GEN> [Kallasmaa 1996].
25 В Северной Карелии рігИп оП§а <изба:GEN лоб> — ‘передняя, фасадная сторона дома; пространство перед домом’, ои§аріЬа <лоб+ двор> — ‘площадка под окном’. При этом ‘конец деревни’ называется куіап ріа <деревня:GEN голова> [Тогікка 2009].
В названиях мысов ots дублирует другие термины, имеющие географическое значение ‘оконечность’ (neem ‘мыс, полуостров’, nina ‘нос’, pea ‘голова’). Значение ots в ойконимах не всегда понятно; наиболее вероятно значение ‘крайняя часть деревни; сторона’.
В Западной Ингерманландии otsa встречается в названиях полей в приходе Kosemkina:
Korpiotsa <чаща+конец>;
Liivaotsa <песок+конец>;
Rompinotsa <rompi:GEN+конец> [Полевые].
В приведенных топонимах термин otsa, по-видимому, также имеет значение ‘край, оконечность’.
Итак, мы видим, что употребление otsa в значении ‘оконечность’ имело место во многих прибалтийско-финских языках. При этом мы находим практически полное совпадение значений географического термина ots/ottsa/ottsa/otsa в эстонском языке, в водских и ижорских диалектах, а также в финских диалектах Западной и Центральной Ингерманландии (приходы Hietamaki, Kaprio, Kattila, Koprina, Kosemkina, Kupanitsa, Moloskovitsa, Nova-solkka, Serepetta, Skuoritsa, Soikkola, Spankkova, Ropsu, Tyro). Можно предположить, что перед нами пример ареального явления, охватывающего Эстонию, Западную и Центральную Ингерман-ландию26.
3.6. Термин polvi ‘колено ’
Основное значение polvi как географического термина — ‘поворот русла реки’ (joenpolvi <река^^колено>). Жителям финских деревень прихода Keltto известны следующие «колена» (повороты, изгибы) Невы:
Kosenpolvi (у пос. Большие Пороги) <порог^^колено>;
Val'tulanpolvi (у дер. Усть-Славянка) <дер._Val'tula:GEN+ колено>;
26 Поскольку в Финляндии названия, содержащие оЇБа, все же имеются, обоснование данного предположения требует составления карты распространения таких названий, а также значений этого термина на территории этой страны. В настоящей работе вопрос о термине оЇБа в топонимии Финляндии подробно не изучался.
Vaarapolvi (у Смольного собора) <кривой+колено> [Полевые].
Термин известен и в Северной Ингерманландии. Ср. названия изгибов русла реки Авлоги у деревень Меслики и Вуолоярви (Vuole):
Kantsikanpolvi <антр._Kantsikka: GEN+колено> 27;
Riivalinpolvi <антр._Riivali:GEN+колено> [Nimiarkisto].
Термином polvi назывались также изгибы течения рек Луги, Мертвицы и Россони в Западной Ингерманландии [Nirvi 1971:423]. Здесь же, на р. Мертвица, представлен и ойконим Polvenkyla, рус. Колено <колено^^деревня> — выселок из деревни Ропша, возникший в начале ХХ века.
Другое значение polvi — ‘поворот дороги’ (tienpolvi <дорога^№колено>). Дорога из дер. Верхние Никулясы в дер. То-зерово (Miikkulainen) огибает болото, и изгиб дороги называется Vaarapolvi <кривой+колено> ‘кривое колено’ [Nimiarkisto; Полевые].
В значении ‘поворот дороги’ в русской географической терминологии выступает колено [Мурзаев 1984: 284]. Ойконимы дер. Старое Колено и дер. Новое Колено в Центральной Ингерманландии (Koprina) возникли в связи с поворотом старой дороги к р. Луге.
3.7. Термин paa ‘голова’
В Ингерманландии термин представлен названиями деревень и мысов:
дер. Kangaspaa, рус. Новое Калище (Hevaa) <бор+голова>;
дер. Kylanpaa, рус. Сашино (Tyro) <деревня^^голова>;
дер. Mustapaa, 1) рус. Черная Голова (Keltto); 2) рус. Онсто-пель (Novasolkka) <черный+голова>
дер. Parspaa, рус. Липово (Soikkola), от <липовый+голова> (см. ниже);
дер. Suonpaa, рус. Шумба (Liissila) <болото:GEN+голова>;
м. Kolkanpaa, рус. м. Колгомпя (Soikkola) <угол:GEN+голова>;
м. Tammispaa, рус. м. Дубовской (Kaprio) <дубовый+голова>.
27 КаШз^кка — топонимное гнездо, в состав которого входят также в т. ч. болото Ка^з!капзио <Кап181кка:ОБ^болото> и дорога КаМз1капйе <Кап181кка:ОБ^дорога>. Название, согласно легенде, восходит к антропониму Ка^зйка с неясным значением [№т1агк1з1о].
Кроме того, он содержится в огромном количестве микротопонимов — главным образом названий «концов» деревни, наподобие Alapaa <нижний+ голова> ‘нижний конец’ и Ylapaa <верх-ний+голова> ‘верхний конец’. В деревнях Струпово (Kosemkina), Гайколово (Venjoki), Венделево (Venjoki) представлено название конца деревни Pellonpaa/Pellonpia 28 <поле^№голова> [Nimiar-kisto; Полевые].
Ареал терминаpaa в значении ‘оконечность’ (озера, острова, бора, деревни) совпадает со всем ареалом распространения финского языка [Paikkala 2007: 363]. Главное, наиболее общее значение этой лексемы в качестве географического термина (‘конец, оконечность’) естественным образом следует из того, что голова является наиболее очевидной «оконечностью» тела. Существует мнение, что значение ‘оконечность’ для лексемы paa является первоначальным [там же].
Фин., иж. paa/эст. pea в значении ‘мыс, оконечность полуострова’ спорадически встречается на территории распространения данных языков: м. Yllappaa <верх+голова> или Yllappaan-niemi <верх+голова:GEN+мыс> на Карельском перешейке (Pyha-jarvi, K) [Karjalan 2009], уже упоминавшийся м. Kolkanpaa в Западной Ингерманландии (Soikkola), м. Letipea или Letipea neem <lett:GEN29+ голова:GEN мыс> в Эстонии (уезд Viru-Nigula, Э) [Pen-kin 1990]. Однако следует учитывать тот факт, что приведeнные названия мысов совпадают с ойконимами (дер. Letipea — м. Leti-pea neem; дер. Yllappaa — м. Yllappaanniemi; деревня и мыс Kolkanpaa). Поэтому возможно, что название мыса в этих случаях образовано от названия деревни.
Paa в значении ‘возвышенное место, вершина горы’ не отмечено в топонимии Ингерманландии.
Компонент paa представлен в составе географического термина kylanpaa <деревня^^голова> ‘один из концов деревни’. Употребление этого термина в данном значении в ингерманланд-ских финских диалектах не было повсеместным. Отчасти это было
28 Pia — фонетический вариант лексемы paa, обычный для восточнофинских, а также для большинства карельских диалектов.
29 В современном эстонском языка lett означает ‘прилавок’, но, по-видимому, в составе топонима эта основа может иметь иное значение.
связано с тем, что далеко не везде были деревни, вытянутые в одном направлении30.
Кроме того, представляется, что в прошлом употребление термина kylanpaa в значении ‘один из концов деревни’ было свойственно только некоторым этнотерриториальным группам финнов. Kylanpia в значении ‘один из концов деревни’ присутствует в собственно-карельском диалекте Северной Карелии [Мамонтова 1991: 49]. Говоря об Ингерманландии, можно было бы, на первый взгляд, предположить, что kylanpia31 в значении ‘один из концов деревни’ было маркером диалекта финнов-сава-кот. Действительно, названия частей деревни Alapia <низ+голова> ‘нижний конец’ и Ylapia <верх+голова> ‘верхний конец’ были обычны в приходах Valkeasaari, Lahti, Raapyva, Keltto, Markkova, Jarvisaari, Liissila, Inkere, Venjoki и Tuutari [Полевые]. За исключением Liissila, это те приходы, где финны-савакот в XIX веке составляли все или большинство финского населения [Koppen 1867: 88-89]. В отношении эвремейского населения приходов Inkere, Tuutari и Liissila можно сказать, что они испытали сильное влияние савакской культуры и речи. И все же достаточных оснований связывать ареал kylanpia в Ингерманландии с финнами-савакот не имеется.
30 В частности, для района приходов Lempaala, Toksova, Valkea-saari, Vuole типичны были «разбросанные» деревни, в которых не было «концов». Здесь обычным было деление деревни на две части — «верхнюю» и «нижнюю». Они могли называться Ylamaki <верх+гора> ‘на горе’ и Alamaki <низ+гора> ‘под горой’ или Ylakyla <верх+деревня> ‘верхняя деревня’ и Alakyla <низ+деревня> ‘нижняя деревня’ [Полевые]. Многие подобные деревни этого ареала (так же как и соседних волостей Выборгской губернии) имели кустовую структуру, т.е. состояли из отдельных групп домов — makikunnat <гора+община:РЬ> [Krju-kov 2007], см. также Карту 1 на с. 317.
31 В Ингерманландии дифтонгизация *a>ia была свойственна не всем финским диалектам. Однако ареал распространения термина kylanpia почти полностью находится именно в «области дифтонгизации» — в «савакских» приходах Северной Ингерманландии (Keltto, Pyha Maria, Raapyva), в Восточной (Jarvisaari, Markkova) и отчасти Центральной Ингерманландии (Inkere, Liissila, Tuutari, Venjoki) [Nimiarkisto]. Исключением является только приход Valkeasaari, т.е. можно считать, что литературному kylanpaa в Ингерманландии почти всегда соответствует вариант kylanpia.
Следует заметить, что термин kylanpia в Восточной, частично Центральной и Северной Ингерманландии означает в точности то же самое, что kylanotsa — в Западной. Другими словами, у финнов-савакот в приходах Kolppana, Koprina, Skuoritsa, Spank-kova и далее на запад «концы» деревни назывались kylanotsa — так же, как и у финнов-эвремейсет в соседних приходах Hieta-maki и Tyro. Поэтому, по-видимому, мы имеем дело с явлением иного рода, чем диалектные различия в речи двух этнических групп ингерманландских финнов (савакот и эвремейсет). Скорее всего, kylanpia в Ингерманландии следует считать ареальным явлением. Ареал kylanpia в Ингерманландии характеризуется отсутствием (или малочисленностью) ижорского населения.
Карта 1 наглядно показывает, что изоглосса ‘название частей деревни’ делит Ингерманландию на западный ареал kylanotsa и восточный ареал kylanpia, независимо от того, какие именно этнические группы ингерманландских финнов в них проживали. Г раница, разделяющая их, проходит по линии Лигово — Красное Село — Гатчина, далее на восток — по водоразделу рек Ижоры и Суйды, далее на юг — по водоразделу рек Оредежа и Тосны. Примечательно, что граница ареалов kylanotsa и kylanpia совпадает с бывшей границей Копорского и Ореховского уездов (в шведское время — Копорского и Нотебургского ленов). В этом смысле наличие ареалов kylanotsa и kylanpia в значении ‘часть деревни’, возможно, отражает какие-то этапы заселения Ингерман-ландии в шведское время.
Можно думать, что граница ареалов kylanotsa и kylanpia смещалась в течение столетий в направлении с востока на запад. О постепенном изменении этой границы говорит тот факт, что в приходе Тuutari, находящемся в ареале kylanpia, был «островок» из двух деревень (Паюла и Перекюля), где «концы» деревни назывались kylanotsa. Крайние западные деревни прихода Tuutari (Расколово и Саксолово) уже находятся в ареале kylanotsa. По-видимому, наличие kylanotsa вместо kylanpia можно отнести к ижор-ской субстратной лексике в языке соответствующих групп ингер-манландских финнов.
Kylanpia в значении ‘основная часть деревни’ находим в Старой Деревне (Keltto), дер. Жерновка (Pyha Maria, СПб.), дер. Сашино (Tyro). Примечательно, что в деревне Kylanpaa, рус. Сашино,
Карта 1. Название частей («концов») деревни в разных частях Ингерманландии
концы деревни называются куїапоґза. Название деревни Куїапраа понималось местными жителями (финнами и ижорами) как центр группы деревень, называвшей Раріпкопи рус. Бабигон [Полевые]. Два значения термина куїапраа (‘один из концов деревни’ и ‘основная часть деревни’) совершенно различны. Последнее значение (‘основная часть деревни’) представляется весьма архаичным.
Значение элемента раа в составе топонимов не всегда понятно. Интересен уже упоминавшийся ойконим дер. Ратэраа, рус. Липово, в Западной Ингерманландии. Деревня расположена
на Курголовском полуострове, в стороне от его оконечности. В пределах липовского берега нет никакого значительного мыса32. Таким образом, элемент рал, по-видимому, не означает в данном случае ни ‘мыс’, ни ‘полуостров’. Исторические данные показывают, что русский ойконим является полукалькой с прибалтийско-финского названия: Липово 1571, Ратазрая 1645 (^ иж. раг-папе ‘липовый’) [8а^еіто 1999: 96]. Подобные ойконимы есть в Эстонии, например, дер. Казізреа <березовый+голова>, Рагізреа (от <липовый+голова>) и Биигреа <большой+голова> на полуострове Ригікагіпеет [Репкіп 1990]33. Можно думать, что раа здесь имеет более общее значение ‘край, конец’. Кроме того, все перечисленные объекты находятся на берегу моря, т.е. «на краю» материка.
3.8. Термин зеїка ‘спина’
Ареал термина зеїка в значении ‘протяженная возвышенность’ приурочен к центральной возвышенности Карельского перешейка (см. Карту 2 на с. 320). Топонимический ряд, содержащий детерминатив зеїка (в составе ойконимов — также зеїкі34) представлен названиями деревень в Ингерманландии и Южной Карелии:
32 В словаре [Nirvi 1971: 451] дается финский перевод Pa^aa как Pa^paan niemi, т.е. ‘липовский мыс’. Название Parspaan niemi не представлено в Nimiarkisto и не засвидетельствовано автором у информантов. В отсутствие сколько-нибудь заметного мыса, представляется, что Pa^paa — это прежде всего название деревни.
При этом все же следует обратить внимание на водское название Pa^paa nena ‘липовский мыс’ [Adler, Leppik 2000: 38]. Как отмечалось в сноске 22, в водском nena — по-видимому, единственное название для мыса. В свою очередь, словоупотребление Pa^pan nenat, Kurkkollan nenad ‘липовские мысы, курголовские мысы’ в [Nirvi 1971: 339] позволяет предположить, что Курголовский полуостров мог называться у ижор (по крайней мере, сойкинских) не только Kurkkoila, но и P^spa. Однако, возможно, в данном случае название всего полуострова как Pa^pa вторично по отношению к названию деревни.
33
В других источниках указывается, что эти деревни находятся на полуострове Panspea, оканчивающейся мысом Puгikaгineem ~ Pwikan neem ~ Puwkkahneem [Purekkari neem 2010; Parispea poolsaar 2008].
34 В Северной Ингерманландии элемент selka приобрел в ряде топонимов форму selki: Maanselki, Ко^єШ, Osselki, SaaгseІki [Koppen
1оШзе1ка (Кгуеппара, К) <|ои135+спина>;
РоМзе1ка (Кгуеппара, К) <колено+спина>;
Ко1зе1ка (Кгуеппара, К) <дом+спина>;
Биигзе1ка (Кшеппара, К) <большой+спина>;
Ташш1зе1ка (Кгуеппара, К) <дуб+спина>;
Ки^етзека (КаппеЦагу1, К) <кии1ег36+спина>;
Кишпкааше1ка (К.аиШ, К) <король:ОБК+спина>;
Мааше1ка (К.аиШ, К) <земля:ОБК+спина>
Мааше1И, рус. Массельки ^етраа1а) <то же>;
Коппипзе1ка, рус. Ново-Алакюль (Уа1кеа8аап) <дом:ОБК+ спина>37;
ИууазеШ, рус. Новоселки (Haapakangas) <хороший+спина>;
КотрэеШ, рус. Карабсельки (Haapakangas) <чаща+спина>;
БаатзеШ, рус. Сарженка (Haapakangas) <остров+спина>;
Оззе1И, рус. Осельки (Toksova, Lempaa1a) <os+спина>
[Полевые].
Некоторые из подобных ойконимов фигурируют в подушных книгах ХУ-ХУ1 века [Беляев 1851: 180, 211, 225, 233], то есть их возраст составляет более 500 лет. Например, Агриселка в Яр-восольском погосте, Вайдоселка в Дудоровском, Гувясалка в Кор-босельском, Палкоселка или Покоселка в Ижерском, Пурноселка в Келтушском погосте [Беляев 1851: 233, 244, 359, 300, 381, 450]). Местонахождение некоторых из них достоверно известно: Агриселка — УиаЬпзе1к, совр. рус. Синявино (Markkova), Гувясалка — ИууазеШ, совр. рус. Новосёлки, близ Парголова (Haapakangas),
1867: 51, 54], ср. также сноску 12. В диалектной речи местных жителей (Lempaala, Toksova, Haapakangas) конечное i в настоящее время подверглось редукции. В результате этого перечисленные топонимы (ойко-ним ^ ороним) приобрели многократно зафиксированную автором, но отсутствующую в иных более ранних источниках форму: Maase.Ik (формы внутреннеместных падежей MaanseHs IN, MaanseUst ABL, Maan-selkiiill); Ko^sek (соответственно, Ko^seHs, Ko^ekst, KoгpseІkii) и др.
35 Ср. joutsa ‘быстрый, проворный’, а также joutsen ‘лебедь’ [Оллыкайнен 2003].
36 Возможно, от кучер.
37 Инг. фин. kontu означает ‘дом, двор, хозяйство’ [Оллыкай-нен 2003].
Карта 2. Область распространения географического термина зека/зеШ в Ингерманландии и Южной Карелии
Пурноселка — Ритпи, рус. Пурново (Toksova). Данные деревни находились в равнинной местности, на едва заметных возвышенностях (вероятно, этого было достаточно для возникновения топонимов на -зе1ка).
Из полевых данных автора следует, что во всяком случае в XX в. термин эе1ка в Ингерманландии и Южной Карелии не был продуктивным, не употреблялся в значении ‘возвышенность’ и даже был непонятен в этом качестве местным носителям финского языка38. Редкий пример зе1ка в составе микротопонима ороними-
38 Самая высокая возвышенность окрестностей дер. Токсово, т.н. Оссельская гора (146 м; название неофициальное), вытянутая наподобие хребта (т.е. подходящая под значение термина вєіка), называется у местных финнов Оввєііпшак <дер._088е1кі: ОБ^гора>. Подобная словоформа, где фактически представлено дублирование географического термина, обозначающего возвышенность (вєікі+шак), по-видимому,
ческого содержания — это дорога и часть деревни Бс1каИс <хребет+дорога> в деревне Кюрегака (Уто1е). Но в целом в Ин-германландии, равно как и в центральной части Карельского перешейка, географический термин эс1ка утратил свое оронимичес-кое содержание. Только на севере Карельского перешейка, в приходах КаиМа и К1гуи и далее на север, вместе с изменением ландшафта, эс1ка вновь появляется в оронимах — названиях скалистых возвышенностей.
Вторичное значение зс1ка ~ эс^и ‘деревня’ зафиксировано в Карелии [Мамонтова 1991: 50]. Ойконимы с элементом зс1ка в центральной части Карельского перешейка, известные с 1500 года, позволяют связывать их со средневековым карельским (впоследствии ижорским) населением. Миграции и смешение близкородственных этнических групп, вероятно, затем привели к исчезновению продуктивных топонимических моделей с элементом эс1ка — как в значении ‘хребет’, так и в значении ‘деревня’.
Вместе с тем, в Ингерманландии в XX веке имело место употребление эс1ка в других значениях: ‘плес, открытое пространство озера или моря’, а также ‘протяженная группа деревень’ [Nimiarkisto]. Так, южная, наибольшая по протяженности часть Лемболовского озера, называлась К1тккояс1ка <церковь+ плес> ‘церковный плес’. Подобные названия встречаются и на Карельском перешейке, например:
оз. Кокотс1ка, рус. Соколиное (АПгеа, К) <сокол:ОБК+ спина>;
оз. Ыозкиатс1ка, рус. Большое Градуевское (АПгеа, К) <дер._Noskua:GEN+спина>;
Аналогичны названия плесов Вуоксы:
Иоу1когуеше1ка (АПгеа, К) <усадьба+чаща^Б^спина>;
ТаНкка1ашс1ка (АПгеа, К) <дер._Ta1ikka1a:GEN+спина>;
Уааппзс/ка (АПгеа, К) <уаап^Б^9+спина>;
ЫацашЫка (Vuoksenranta, К) <антр._Маг|а^Е^спина>;
ТсгЬспашЫка (Vuoksenranta, К) <туман^Е^спина>;
возникла в связи с повсеместной утратой в Северной Ингерманландии употребления термина ве1ка в значении ‘возвышенность’.
39 Возможно, имеет отношение к карельскому уоап ‘старик’, однако отображено без характерной для карельского и ингерманландского финского дифтонгизации праприб.-фин. *а
Moyrynselka (Kakisalmen mlk, К) <бушевание:ОБК+спина>,
и в основной части Финляндии [Paikkala 2007: 409-410].
Примечательно употребление selka в значении ‘вытянутая в одном направлении группа деревень’. По материалам автора, название Venjoenselka ^риход^е^оЫ: ОБК+спина> относилось ко всему массиву деревень от Гатчины до Павловска (приход Venjoki получил название по р. Venjoki, рус. Славянка)40. Аналог употребления selka в данном значении представлен на Карельском перешейке, где Hiisselka <черт+спина> — группа деревень в приходе Valkjarvi, К.
Представляется, что активность топонимной модели с элементом selka отчасти связана с ландшафтом, а отчасти имеет эт-ноисторическую подоплеку [Муллонен 2002: 23].
3.9. Термин suu ‘рот, уста’
Наиболее распространенное значение suu как географического термина — ‘устье реки’. В Ингерманландии этот термин присутствует в следующих названиях деревень:
Joensuu, рус. Устье (Kaprio) <река:ОБК+рот>;
Siistansuu, рус. Систа-Палкино (Kaprio) ^^Susta^^ рот> (т.е. ‘устье р. Систы’);
Laukaansuu, рус. Остров (Kosemkina) <р._Lavvas:GEN+рот> (т.е. ‘устье р. Луги’);
Mustasuu, рус. Заводы (Tyro) <черный+рот> (устье ручья, называвшегося Mustaoja <черный+ручей>);
микротопонимах:
Joensuu, часть деревни Нижние Никулясы (Miikkulainen) <река^Б^рот>;
Merensuu, часть деревни Остров (Kosemkina) <море^Б^
рот>.
Аналогичные топонимы (в т. ч. ойконимы) есть в Выборгской Карелии (дер. Vammelsuu, рус. Серово (Uusikirkko) <р._Vammel+рот>) и в Эстонии (г. Narva-Joesuu, рус. Усть-Нарва
40 В данных №т1агк1Б1о засвидетельствовано другое значение топонима Уещоетека: ‘группа деревень, расположенных вблизи церкви прихода УегцоЫ’ (дер. Кошелево, Поповка, Пязелево). По сведениям автора, данная группа деревень называлась Ккккозека <церковь+спина>; группы деревень Елгккове1ка и Уещоетека составляли оппозицию.
<р._Narva+река:GEN+рот>). В значении ‘устье реки’ лексема эии употребляется во всех прибалтийско-финских языках. Географическое содержание данной лексемы вторично; первичные значения эии — ‘рот, пасть, зев’, а также ‘отверстие, жерло, вход’ [Мамонтова, Муллонен 1990: 92].
Помимо наиболее известного географического значения эии — ‘устье реки’ — встречаются и другие. Интересно значение ‘исток реки из озера’. В данном значении термин]остии вышел из активного употребления. Однако существует топоним, представляющий эии в таком значении: Ысуатии <р._Neva:GEN+рот>. Он обозначает исток р. Невы из Ладожского озера; при этом место впадения Невы в Финский залив называется 1осжии1 ^ека^^рот:?^ [Полевые]. Аналогию находим в вепсском названии с. Вознесенье, находящегося у истока р. Свирь из Онежского озера — иэ1ка (от русского ‘устье’). В русском языке устье могло также означать ‘исток реки из озера’ [Мурзаев 1984: 583]. Например, исток реки Нарвы из Чудского озера у местных жителей также называется Устье [Будько 2005]. К сожалению, у нас нет сведений о том, как назывался в русских и прибалтийско-финских говорах исток р. Волхов из озера Ильмень. В любом случае можно думать, что эии/устье в значении ‘исток реки из озера’ — весьма архаичное явление41. При этом карельское понятие (]осп)тзка ^ека^^затыло^ в значении ‘исток реки из озера’ и соответствующее ему русское зашеек в Ингерманландии неизвестны.
Бии может означать также ‘конец или начало дороги’. В Западной Ингерманландии есть ижорский ойконим дер. Лсэии, рус. Извоз (Kosemkina) <дорога+рот>. В настоящее время трудно сказать, начало какой дороги имелось в виду (возможно, подразумевалась уже не существующая дорога в Нарву).
41 В литературном финском языке исток (и источник) называются а1ки1аЬёе [Киштеп, ОШкатеп 1978]; исток реки из озера не имеет специального названия, а основное значение ^оеп^ии — ‘устье (реки)’. Однако, по сведениям от носителей языка (из Ингерманландии и Финляндии), ]оепБии ‘устье’ может в принципе обозначать как начало, так и конец реки. Ср. также в карельском одно из значений яии: ‘начало или конец водной или другой магистрали’ [Топкка 2009].
3.10. Термин уаш ‘стебель; туловище, стан’
Как уже говорилось в п. 3.1, в финской соматической фразеологии обычны конструкции типа]оеп уаггеїіа ‘вдоль реки’, Неп уаггеїіа ‘вдоль дороги’. В качестве географического термина лексема уагэ1 -уагэ представлена в микротопонимии — в особенностях устройства деревень Северной Ингерманландии. Традиционная структура этих деревень кустовая, но с возрастанием роли дорог все больше новых домов строили у проезжей части. Со временем во многих деревнях возникли группы домов у большой дороги, называвшиеся шаапіїепуаюі <земля:ОЕК+дорога:ОЕК+сте-бель/туловище> ‘обочина дороги’ [Ьетрааіап 1881-1895], фонетический вариант шаапйеуагэ42 (Ьетрааіа, Токзоуа, Haapakangas, Уа1кеа8аагі). Части деревень, называвшиеся МаапЫеуагэ, были в составе дер. Агалатово, Лемболово, Муратово ^етрааіа), Луппо-лово (Haapakangas) и других населенных пунктов, расположенных вдоль Кексгольмского (Приозерского) шоссе — Какізаішеп шаапіїеп уаггеїіа <г._Ка^а1ті:ОЕК земля:ОЕК+дорога:ОЕК сте-бель/туловище:ЛО>. Термин шаапіїепуаюі наилучшим образом подходил для объяснения местонахождения дома или устройства деревни.
Можно думать, что в Центральной Ингерманландии термин шаапіїепуагзі вышел из употребления в связи с исчезновением кустовой структуры деревень. Вероятно, он нес смысловую нагрузку там, где расположение домов у дороги было нетипичным. В новых условиях, когда все деревенские дома выстроились у дороги, термин шаапіїепуаюі утратил свое значение.
4. Выводы
1. Прибалтийско-финская географическая терминология в значительной части основана на использовании лексики соматического происхождения. В общефинской соматической фразеологии (послелоги, наречия) широко используются лексемы раа ‘голова’, казі ‘рука’, гШа ’грудь’ и другие. В ряде случаев такие послелоги и наречия имеют и «географическое» содержание (указывают на характер локализации или движения объекта).
42 В некоторых ингерманландских финских говорах показатель генитива -п отсутствует.
2. В качестве географических терминов широко употребляется только самая частотная соматическая лексика (‘голова’, ‘лоб’, ‘нос’, ‘рот’, ‘спина’). Лексемы, обозначающие прочие части тела (‘бедро’, ‘голень’, ‘кисть’, ‘локоть’, ‘плечо’, ‘стопа’ и др.), менее употребительны и мало используются в народной топонимической терминологии.
3. Географические значения ряда соматических лексем во многих случаях совпадают в русском и прибалтийско-финских языках (например, у лексем нос и пспа, хребет и эс1ка, колено и роМ). Вместе с тем, в применении соматической лексики в качестве географических терминов у разных народов прослеживается своя специфика.
4. Ингерманландия является зоной межэтнических контактов на протяжении как минимум двух тысячелетий. Эти контакты нашли отражение во взаимодействии языков (в т. ч. и близкородственных). Финские, ижорские и водские диалекты, бытовавшие на территории Ингерманландии, близкородственны и отчасти взаимопонятны. Соматическая лексика этих диалектов в значительной части общая. Совпадает и употребление этой лексики в качестве географических терминов. Вместе с тем значение одних и тех же географических терминов (Ьат]и, пспа, раа, эс1ка и др.) в разных районах Ингерманландии не всегда совпадает. Причины этого, во-первых, в особенностях ландшафта: в различных типах ландшафта одни и те же соматические лексемы находят разное географическое применение. Во-вторых, определенную роль играли этноисторические (миграционные) процессы, диалектная раздробленность языков и ареальные контакты с близкородственными языками. В прибалтийско-финской топонимии Ингерманландии наиболее примечательными детерминативами соматического происхождения выступают пспа ‘нос’, о(эа ‘лоб’, раа ‘голова’ и эс1ка ‘спина’.
5. В идиомах Ингерманландии географические значения лексем шсш1 ‘мыс’ и пспа ‘нос’ сближаются. В ряде случаев представлено их свободное варьирование при обозначении одних и тех же объектов (например, мыс Ыррипспа ~ Ырришсш) Можно предположить конвергенцию значений изначально сходных по семантике лексем (ср. русские мыс и нос).
6. Различия в употреблении лексем оЬэа и раа в качестве географических терминов на территории Ингерманландии в настоящее время носят не столько диалектный, сколько ареальный характер. В этих отличиях отражаются, по всей видимости, миграционные процессы, происходившие в Ингерманландии в XV-XVIII веках. В частности, ку1апо1эа в финских диалектах Западной и отчасти Центральной Ингерманландии в значениях ‘один из концов деревни’ и ‘один из двух концов дома’ может быть признано субстратом языков автохтонного населения (води и ижор). Ку1апраа в значении ‘один из концов деревни’ в Северной, Восточной и части Центральной Ингерманландии представляется более новым явлением, связанным с миграцией в Ингерманлан-дию финского населения в XVII веке. Ку1апраа в значении ‘основная часть деревни’ — вероятно, реликтовое явление.
7. Ареал ойконимов, содержащих элемент эс1ка в значении ‘протяженная возвышенность’, следует признать реликтом языка средневекового карельского населения. Географический термин эс1ка употреблялся в Ингерманландии и в других значениях, в том числе в значении ‘вытянутая в одном направлении группа деревень’. Один из самых примечательных топонимов, в состав которых входит этот термин, — УсщостсШа ‘массив деревень, расположенных вдоль реки Ижоры’. Топонимы, содержащие элемент эс1ка в различных географических значениях, возникли в разное время и представляют собой наследие различных этнических групп — средневековых карел (предков ижор), эвремейсет и савакот, современных ингерманландских финнов.
Литература и архивные источники
Беляев И. Д. (подг. к печ. и ред.). 1851. Переписная окладная книга по Но-вугороду Вотьской пятины 7008 [1500] года (2-я половина). (Вре-менникъ Императорскаго московскаго общества исторш и древностей россшскихъ, кн. 11). М.: Въ университетской типографш. Будько В. И. 2005. Север Гдовщины. Псков: Псковское возрождение. Доступно на сайте http://www.pskovgrad.ru/2007/01/13/chudskoe_ ozero_i_narova.html).
Вахрос И., Щербаков А. (сост.). 1977. Финско-русский словарь / В. Ол-лыкайнен, И. Сало (ред.). 2-е изд. М.: Русский язык.
Ерохин С., Москвитин Е. (ред.). 1997. Атлас. Республика Карелия. Топографическая карта, масштаб 1:200000. М.: ВТУ ГШ.
Зайков П., Ругоева Л. (ред.). 1999. Карельско-русский словарь (севернокарельские диалекты). Петрозаводск: Периодика.
Кокконен Л. А. 1991. Явление вариантности на примере соматической фразеологии финского языка // П. М. Зайков (отв. ред.). Прибалтийско-финское языкознание. Петрозаводск: Изд-во КарНЦ РАН. С. 40-46.
Крюков А. В. 2006. Западная Ингерманландия: этническая история в зеркале топонимики // Дополнительные материалы Международной конференции, посвященной 60-летию КарНЦ РАН (24-27 октября 2006 г., г. Петрозаводск). Секция «Общественные и гуманитарные науки». Подсекция «Новые методы исследования в гуманитарных науках» (школа молодых исследователей «Бубриховские чтения»). Петрозаводск: Изд-во КарНЦ РАН. С. 255-257.
Кузьмин Д. В. 2003. Ареальная дистрибуция топонимных моделей Беломорской Карелии. Дисс. ... канд. филол. наук. Петрозаводск: ИЯЛИ КарНЦ РАН.
Мамонтова Н. Н. 1991. О структурных типах карельской ойконимии (первичные и вторичные ойконимы) // П. М. Зайков (отв. ред.). Прибалтийско-финское языкознание. Петрозаводск: Изд-во КарНЦ РАН. С. 46-57.
Мамонтова Н. Н., Муллонен И. И. 1991. Прибалтийско-финская географическая лексика Карелии. Петрозаводск: Изд-во КарНЦ РАН.
Муллонен И. И. 1994. Очерки вепсской топонимии. СПб.: Наука.
Муллонен И. И. 2002. Топонимия Присвирья: проблемы этноязыкового контактирования. Петрозаводск: Петрозаводский гос. ун-т.
Мурзаев Э. М. 1974. Очерки топонимики. М.: Мысль.
Мурзаев Э. М. 1984. Словарь народных географических терминов. М.: Мысль.
Мурзаев Э. М. 1994. Оронимия России // О. Н. Трубачев (ред.). Русская ономастика и ономастика России: Словарь. (Русская энциклопедия). М: Школа-Пресс. С. 149-154.
Муслимов М. З. 2005. Языковые контакты в Западной Ингерманландии (нижнее течение реки Луги). Дисс. ... канд. филол. наук. СПб.: ИЛИ РАН.
Оллыкайнен В. М. (сост.) 2003. Словарь северно-ингерманландских говоров финского языка (говоры вуолэ и колтушский) / Т.П. Бойко (подг. к печ.). (Kotimaisten Ыекеп tutkimuskeskuksen julkaisuja 127). Уа^аа: Kotimaisten ЫеЬеп tutkimuskeskus; ИЯЛИ КарНЦ РАН.
Фасмер М. 2003. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. 4-е изд. М.: Астрель АСТ.
Филин Ф. П., Сороколетов Ф. П. (ред.). 1976. Словарь русских народных говоров. Вып. 11: Зароситься-Зубренка. Л.: Наука.
Шилов А. Л. 2004. Номенклатурные термины в названиях порогов Карелии // Вопросы ономастики 1. С. 86-99.
Adler E., Leppik M. (toim.). 1990. Vadja keele sonaraamat I (A-J). Tallinn: Keele ja kirjanduse instituut.
Adler E., Leppik M. (toim.). 2000. Vadja keele sonaraamat IV (N-P). Tallinn: Eesti keele instituut.
Bagrow L., Kohlin H. 1953. Maps of the Neva river and adjacent areas in Swedish archives. (Anecdota cartographica III, edita a. L. Bagrow). Malmo: AB Malmo Ljustrycksanstalt.
Grunberg S. (toim.). 2006. Vadja keele sonaraamat V (R-S). Tallinn: Eesti keele instituut.
Grunberg S. (toim.). 2011. Vadja keele sonaraamat VII (U-Y). Tallinn: Eesti keele instituut.
Hakulinen A., Vilkuna M., Korhonen R., Koivisto V., Heinonen T., Alho I. 2004. Iso suomen kielioppi. Helsinki: Suomalaisen kirjallisuuden seura. Доступно на сайте http://scripta.kotus.fi/visk/etusivu.php.
Itkonen E. (paatoim.). 2001. Suomen sanojen alkupera 1, A-K. 2. painos. (Suomalaisen kirjallisuuden seuran toimituksia 556; Kotimaisten kielten tutkimuskeskuksen julkaisuja 62). Helsinki: Suomalaisen kirjallisuuden seura; Kotimaisten kielten tutkimuskeskus.
Itkonen T. 1959. Kosken korva // Kalevalaseuran vuosikirja 39. S. 231-245.
Kallasmaa M. 1996. Saaremaa kohanimed I. Tallinn: Eesti keele instituut.
Karjalan kartat. 2009. Доступно по адресу: http://www.karjalankartat.fi.
Karttapaikka. 2010. Helsinki: Maanmittauslaitos. Доступно по адресу: http://kansalaisen.karttapaikka.fi/kartanhaku/paikannimihaku.html.
Kepsu S. 1972. Hikipaasta Ayrapaahan // Kalevalaseuran vuosikirja 52.
S. 116-134.
Kettunen L. 1938. Livisches Worterbuch mit grammatischer Einleitung. (Lexica Societatis Fenno-Ugricae 5). Helsinki: Suomalais-ugrilainen seura.
Kiviniemi E. 1990. Perustietoa paikannimista. (Suomi 149; Suomalaisen kirjallisuuden seuran toimituksia 516). Helsinki: Suomalaisen kirjallisuu-den seura.
Koppen P. von. 1867. Erklarender Text zu der ethnographischen Karte des St.-Petersburger Gouvernements. St.-Petersburg: K. Akademie der Wissenschaften.
Krjukov A. 2007. Kylat ja makikunnat // Inkeri 2 (063). S. 4-5.
Krjukov A. 2010. Kurkulan kylan nimesta // Inkeri 1 (072). S. 3.
Kulonen U.-M. (paatoim.). 2000. Suomen sanojen alkupera 3, R-O. 2. painos. (Suomalaisen kirjallisuuden seuran toimituksia 556; Kotimaisten kielten tutkimuskeskuksen julkaisuja 62). Helsinki: Suomalaisen kirjallisuuden seura: Kotimaisten kielten tutkimuskeskus.
Kupanitsan rippikirja 1927-1936. Helsinki: Kansallisarkisto. OS 221.
Kuusinen M., Ollikainen V. (toim.) 1978. Venalais-suomalainen suursana-kirja. Porvoo; Helsinki; Juva.
Lempaalan rippikirja 1881-1895. Helsinki: Kansallisarkisto. OS 248-249.
Nimiarkisto. Helsinki: Kotimaisten kielten tutkimuskeskus.
Nirvi R. E. (toim.). 1971. Inkeroismurteiden sanakirja. (Lexica Societatis Fen-no-Ugricae 18). Helsinki: Suomalais-ugrilainen seura.
Nissila V. 1975. Suomen Karjalan nimist6. (Karjalaisen kulttuurin edistamis-saati6n julkaisuja). Joensuu: Karjalaisen kulttuurin edistamissaati6.
Paikkala S. (paatoim.). 2007. Suomalainen paikannimikirja. Helsinki: Kartta-keskus; Kotimaisten kielten tutkimuskeskus.
Pall V. 1969. Pohja-Tartumaa kohanimed I / M. Norvik (toim.). Tallinn: Valgus.
Parispea poolsaar. 2008. Доступно по адресу: http://et.wikipedia.org/wiki/ Parispea_poolsaar.
Paukku H. J. (toim.). 1983. Sakkolan historiaa II. Sakkolan kylat tuvasta tupaan 1939. Lempaala: Suvanto-saati6.
Penkin I. M. (toim.). 1990. Eesti. Teede- ja turismi kaart (1:350000). Moskva: NSVL Geodeesia ja Kartograafia Peavalitsus.
Purekkari neem. 2010. Доступно по адресу: http://et.wikipedia.org/wiki/ Purekkari_neem.
Saloheimo V (toim.). 1999. Inkerinmaalta ja Kakisalmen laanista Venajalle paenneita vuosina 1618-1655. (Historian tutkimuksia 19). Joensuu: Joensuun yliopisto.
Torikka M. (toim.). 2009. Karjalan kielen verkkosanakirja. Helsinki: Suomalais-ugrilainen seura; Kotimaisten kielten tutkimuskesus. Доступно по адресу http://kaino.kotus.fi/cgi-bin/kks/kks_etusivu.cgi.
Vilkuna K., Huitu M., Mikkonen P., Paikkala S. 1985. Suomalainen nimikirja.
2. painos. (Suomen kielen sanakirjat 6). Helsinki: Otava (Keuruu).
