CC BY
19
УДК 343.9 ББК 67.52
Айвазова Ольга Владиславовна Aivazova Olga Vladislavovna
профессор кафедры криминалистики и оперативно-разыскной деятельности Ростовского юридического института МВД России кандидат юридических наук, доцент.
Professor of the Department of Criminalistics and Operational-Search Activity of the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in Law, Associate Professor. E-mail: olgavladislavovna72@rambler. ru
СОКРЫТИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ КАК КРИМИНАЛИСТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ И ЕГО ОСОБЕННОСТИ ПРИМЕНИТЕЛЬНО К ПРЕСТУПЛЕНИЯМ СЛУЖЕБНОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ
Concealment of crimes as a criminalistic category and its features in relation
to crimes of an official orientation
Автор обращается к проблеме разработки такой фундаментальной криминалистической научной категории - сокрытие преступления. Признавая недостаточную разработанность специфики сокрытия преступлений служебной направленности в сравнении с общеуголовными преступлениями, автор стремится восполнить данный пробел, а также указывает на потребность в проведении дальнейших исследований.
Ключевые слова: сокрытие преступлений, совершение преступлений, преступления служебной направленности, способы преступлений, воспрепятствование установлению истины, доказательственная информация, утаивание, уничтожение, фальсификация, маскировка.
На современном уровне развития криминалистического научного знания термин «сокрытие преступлений» прочно вошел в его категориальный аппарат. Под сокрытием преступлений принято понимать деятельность лиц, совершивших преступление, а также иных заинтересованных лиц, направленную на воспрепятствование установлению истины по делу (обстоятельств преступления, лиц, причастных к его совершению, иных значимых для расследования данных). С точки зрения криминалистического учения о способе совершения преступления, сокрытие преступления может являть собой деятельность как выступающую элементом единого преступного умысла (если он охватывает собой приготовление, непосредственное совершение и собственно сокрытие преступления), так самостоятельным элементом, не входящим в изначальный преступный умысел. Говоря о месте сокрытия преступления в сис-
The author addresses the problem of further development of such a fundamental criminalistic scientific category as the concealment of a crime. Recognizing the insufficient elaboration of the specifics of concealing crimes of an official orientation, in comparison with ordinary crimes, the author seeks to fill this gap, and also indicates the need for further research.
Keywords: concealment of crimes, commission of crimes, crimes of official orientation, methods of crimes, obstruction of the truth, evidentiary information, concealment, destruction, falsification, disguise.
теме деятельности по приготовлению, совершению и сокрытию преступления с позиций хронологического подхода, отметим, что, несмотря на внешнюю очевидность, указанные элементы далеко не всегда находятся в строгой хронологической обусловленности. Более того, действия по сокрытию преступлений зачастую могут не только хронологически совпадать с совершением деяния, но и осуществляться на подготовительном уровне. В этом случае наблюдается определенная интеграция действия по приготовлению к совершению преступления и приемов по его сокрытию. Водоразделом выступает непосредственная цель выполнения тех или иных приемов субъектами преступлений либо иными лицами, действующими в их интересах.
Если они направлены на обеспечение возможности достижения преступного результата (например, приискание соучастников,
компетентных в определенной сфере деятельности и/или обладающих определенными навыками, приискание необходимых средств оргтехники, специального оборудования и т. п.), то такие действия следует считать действиями по приготовлению к совершению преступления. Если же, несмотря на то, что хронологически определенные действия предшествуют совершению деяния, но их цель связана с обеспечением воспрепятствования установлению обстоятельств данного посягательства, то их следует относить к разновидности действий по сокрытию преступления. Примерами подобных действий являются: продумывание ложного алиби и реализация действий по его имитации, продумывание различных мер конспирации, например, продумывание условных наименований предметов, документов, действий, а также условных имен (позывных, кличек) лиц, упоминаемых соучастниками при дистанционных контактах с помощью средств связи и т. п.
Характеризуя общие положения сокрытия преступлений как криминалистической научной категории, необходимо также остановиться на таком моменте, как его соотношение с близким по значению понятием «противодействие расследованию» [1, с. 137-149; 2, с. 137-145; 3]. Указанные понятия чаще всего соотносят как частное и общее (когда сокрытие рассматривается как форма противодействия расследованию). Также в трудах исследователей противодействие расследованию нередко определяется как более сложная, масштабная, многоуровневая, изощренная, общественно опасная деятельность, совершаемая не только самими субъектами преступления, но и иными лицами, прямо или косвенно заинтересованными в определенном преступном результате, в т. ч. коррумпированными должностными лицами государственных или муниципальных органов. В подобных случаях должностные лица склонны, не ограничиваясь осуществлением действий по нейтрализации доказательственной информации непосредственно по уголовному делу (например, путем принятия неправомерных решений об отказе в выдаче разрешения на производство обыска в жилище, либо о непризнании результатов обыска, проведенного безотлагательно в соответствии с ч. 5 ст. 165 УПК РФ), воздействовать на личность и/или деловую репутацию следователя либо его
родственников, близких лиц. Кроме того, именно противодействию расследования присущи такие задачи, как дискредитация доказательственной информации, т. е. осуществление действий, направленных на утрату добытыми следователем доказательствами юридической силы, тогда как сокрытие преступления ограничивается утаиванием или уничтожением следов и иных информационных носителей.
Признавая наличие у противодействия расследованию по отношению к сокрытию преступления такой отличительной черты, как более высокая степень изощренности и масштабности, направленность не только на утрату, но и на дискредитацию доказательной информации, укажем и на различия этих понятий в хронологическом аспекте, что не является однозначным в специальной литературе. Нам представляется, что сокрытие преступления может осуществляться как в док-риминальный и непосредственно в криминальный, так и посткриминальный периоды [4, с. 129-135; 5, с. 44-51; 6, с. 41-51]. Тогда как противодействие расследованию может осуществляться только в посткриминальный период [7, с. 169-173].
Поскольку сокрытие преступления, прежде всего, призвано, по замыслу заинтересованных лиц, обеспечить минимизацию вероятности выявления и пресечения деяния. Если же преступление обнаружено и ему дана надлежащая правовая оценка, проводятся первоначальные, в т. ч. неотложные, следственные действия, то на посткриминальном этапе сокрытие преступления проявляется в даче неполных показаний, отказе от дачи показаний, попытках избавиться от доказательственной информации и т. д. Противодействие расследованию, по определению, нацелено на нейтрализацию результатов расследования, которое инициируется как реагирование уполномоченных органов, реализующих публичный интерес, на выявленный факт преступного деяния. Именно поэтому противодействие расследованию может иметь место только на посткриминальном этапе как ответная реакция на начавшееся расследование.
Кроме того, как нам представляется, понятие «противодействие расследованию» не тождественно понятию «противодействие уголовному преследованию». Современная концепция
уголовного судопроизводства объявляет его состязательным. В основе состязательности уголовного судопроизводства лежит диалектический принцип равноправия и противоборства сторон, реализующих противоположные уголовно-процессуальные функции обвинения и защиты от обвинения. Поэтому функция защиты по определению предполагает деятельность, нейтрализующую результаты реализации функции обвинения (уголовного преследования), и наоборот. В этой связи действия представителей со стороны защиты (подозреваемого, обвиняемого, а также их защитников) по оказанию в рамках правового поля сопротивления стороне обвинения путем выявления обстоятельств, так или иначе свидетельствующих в пользу подозреваемого, обвиняемого, нельзя назвать противодействием расследованию. Но при этом они вполне вписываются в содержание деятельности по противодействию уголовному преследованию. Расследование преступлений не должно являть своей целью обвинение лица, поскольку предметом доказывания (ст. 73 УПК РФ) также охватывается установление обстоятельств, исключающих преступность и наказуемость деяния, а также обстоятельств, смягчающих или отягчающих наказание и пр.
Подчеркнем, что в данном случае мы говорим только о действиях стороны защиты в рамках правового поля, (например, представление ходатайств о проведении определенных следственных действий, аргументированные возражения в процессе допросов или очных ставок, представление заключений специалистов либо результатов независимых экспертиз, проведенных по инициативе стороны защиты, и т. п.).
Если представители стороны защиты явно выходят за пределы действий, допустимых уголовно-процессуальным законом (например, допускают срывы следственных действий -в активной или пассивной форме, осуществляют уничтожение документов, находящихся при уголовном деле, иным образом дискредитируют результаты расследования), то подобные действия относятся к противодействию расследованию.
В то же время противодействие уголовному преследованию как правомерная (с точки зрения уголовного процесса) деятельность по активной реализации стороной защиты присущей ей уголовно-процессуальной функции
не исключает потребности его криминалистического изучения на уровне как общих положений криминалистики, так и в рамках частных криминалистических методик (где целесообразно рассматривать специфику противодействия уголовному преследованию в процессе расследования отдельных категорий преступлений). Поскольку в рамках криминалистики разрабатываются рекомендации по повышению результативности расследования преступлений, при этом в рамках частных криминалистических методик данные рекомендации рассматриваются применительно к типичным следственным ситуациям, имеющим различную степень сложности, а также благоприятности. Действия стороны защиты в рамках правового поля либо вне таковых являют собой различные частные случаи сложности и благоприятности типичных следственных ситуаций.
Обозначив нашу позицию на категорию сокрытия преступлений и его соотношение с отдельными близкими по смыслу понятиями, перейдем далее к рассмотрению специфики сокрытия преступлений служебной направленности, методика расследования которых продолжает формироваться [8, с. 3-9; 9, с. 49 -52; 10, с. 55-58; 11, с. 50-53]. Но вначале напомним типичные выделяемые в криминалистической литературе виды (формы) сокрытия преступлений. В криминалистической литературе действия субъектов преступления и иных лиц, осуществляемые в рамках сокрытия преступления, традиционно принято разделять на следующие типичные разновидности (виды, формы):
- утаивание информации о преступлении (а равно, о его отдельных обстоятельствах) и о субъекте преступления (т. е. о причастности к преступлению определенного лица, а также о его местонахождении);
- уничтожение следов преступления, а также следов причастности к преступлению конкретного лица (лиц);
- маскировка доказательственной информации и/или ее носителей;
- фальсификация доказательственной информации и ее носителей;
- сочетание различных вышеуказанных способов (смешанные формы).
Между тем характеристика действий по сокрытию преступления в рамках криминалистической науки в большей степени разрабатывалась в отношении преступлений
насильственной и/или корыстной направленности (т. е. в отношении общеуголовных преступлений против личности). Гораздо менее разработаны такие действия, совершаемые применительно к преступлениям служебной направленности. Однако они обладают выраженной спецификой. Необходимо констатировать, что применительно к преступлениям служебной направленности реализуются абсолютно все обозначенные выше формы сокрытия преступлений, но на особенности их проявления влияют:
- во-первых, условия обстановки преступлений (непосредственно территория юридического лица - государственного, муниципального учреждения, коммерческой или иной организации [12, с. 61-66], принятые в ней правила внутреннего распорядка, нормы делового этикета, стиль руководства, взаимоотношения с партнерами по бизнесу, а также с органами, реализующими контрольно-надзорные полномочия и пр.);
- во-вторых, реализуемые субъектами преступления способы посягательств: степень очевидности их совершения для других сотрудников организации, а также клиентов; объективно обусловленное какими-либо факторами либо субъективно осознаваемое ими чувство безнаказанности, влияющее на избирательность уничтожения следов, фальсификации доказательств и их носителей;
- в-третьих, личностные особенности субъектов преступления: профессиональные и характерологические качества, взаимоотношения соучастников внутри криминального формирования, а также с другими лицами, вовлеченными (без посвящения последних в преступный умысел субъектов преступления) в разрешение значимых для субъектов задач.
Говоря об утаивании доказательственной информации, прежде всего, следует отметить несообщение коллегами или подчиненными о признаках противоправной деятельности, осуществляемой руководителями или иными лицами, наделенными управленческими полномочиями. Причинами утаивания могут быть как неосведомленность о противоправном векторе соответствующей деятельности, так и боязнь последующих неблагоприятных последствий со стороны руководства организации, а равно круговая порука в данном коллективе. В соответствии со ст. 23 УПК РФ, в ряде
случаев возбуждение уголовного дела в отношении лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих организациях, осуществляется только по заявлению или с согласия руководителя организации. Поэтому даже обращение членов трудового коллектива, например, о фактах злоупотребления полномочиями (ст. 201 УК РФ) либо коммерческого подкупа (ст. 204 УК РФ) не может нести юридических последствий без соответствующего волеизъявления руководителя организации. Если уголовное дело возбуждено и принято к производству, то типичным примером утаивания является отказ от дачи показаний в порядке ст. 51 Конституции РФ. В отношении подозреваемых, обвиняемых данная позиция есть выражение их законных прав на защиту от уголовного преследования. Однако с точки зрения криминалистики этот же аспект указывает на наличие элементов проблемности в формирующейся следственной ситуации по уголовному делу.
Очевидно, что в рамках сокрытия преступлений служебной направленности уделяется максимальное внимание разнообразной по форме и назначению документации, отражающей те или иные общественные отношения организации и непосредственно субъекта преступления, будь он руководитель, главный бухгалтер, куратор определенного направления, руководитель среднего звена и т. д.
Поэтому такой вид сокрытия, как уничтожение следов преступления, выражается, прежде всего, в уничтожении документов, содержащих информацию об обстоятельствах преступления. Такое уничтожение может проявляться в неправомерном изъятии их из делового оборота, вопреки установленным срокам их хранения в архиве.
Типичным проявлением маскировки является изготовление ранее отсутствовавших документов, в том числе «задними числами» и помещение их в соответствующие тематические дела (папки) с документацией. Типичными целями маскировки могут выступать: создание видимости правомерно принимаемых решений и/или осуществляемых действий, соответствия фактического наличия, количества и состояния продукции либо иных активов, находящихся на балансе организации, а равно, приобретенных либо, напротив, отчужденных, данным, указанным в учетно-отчетной документации.
Характерным примером фальсификации зачастую является внесение изменений в изначальное содержание документов в выгодном для субъектов преступления ракурсе (например, путем замены отдельных страниц текстового документа, не содержащего в данном фрагменте гербовой печати организации, а также подписи уполномоченных лиц, либо в сочетании с переподписанием, повторным визированием «задними числами»). Такой вариант нередко наблюдается применительно к должностным инструкциям, иным документам, содержащим данные о содержании служебных обязанностей и ответственности за те или иные нарушения. Другим типичным видом фальсификации, широко реализуемым применительно к преступлениям служебной направленности, является избирательное заполнение отдельных реквизитов документов (проставление подписи и оттисков штампов и/или печати организации в бланках, заполнение лишь отдельных граф служебных книг, журналов, в которые впоследствии вносятся записи по усмотрению субъектов преступлений).
Следственно-судебная практика расследования преступлений служебной направленности позволяет констатировать проявление практически всех рассмотренных выше разновидностей сокрытия преступлений (например, отказ от дачи показаний сочетается с экстренной переподготовкой и переподписанием документов, частичной заменой отдельных страниц документов и т. д.).
Наряду с рассмотренным выше, практика расследования преступлений служебной направленности свидетельствует о таком специфическом приеме сокрытия преступлений как имитация принятия от имени организации определенного юридически значимого решения, выгодного субъектам преступления. При этом уполномоченные сотрудники, фигурирующие в документе, отражающем соответствующее решение, либо остаются вне ведения (путем несообщения либо введения в заблуждение), либо выражают молчаливое согласие, безразлично относясь к происходящему.
Следует отметить, что действия субъектов преступления не ограничиваются фальсификациями подписей компетентных лиц в документе, отражающем итоговое решение. Нередко проблема существует гораздо глубже и проявляется в намеренном внесении корректив в
состав органа, выполняющего управленческие функции (единолично или коллегиально: совет директоров, состав учредителей или участников, прочие коллективные образования). Вводя в заблуждение представителей коллегиального органа управления, под различным благовидным предлогом, в сочетании с фальсификацией документов субъекты преступления добиваются намеренного вывода из органа управления определенных лиц. Причем речь идет не только о неугодных лицах, имеющих убеждения, не совпадающие с позицией субъектов преступления, но и, напротив, причастных к преступлению. Однако в данном случае такие действия выступают отнюдь не как общественное порицание, а именно как сокрытие преступления.
Так, Б., являющийся председателем ЖСК, получил от Р. - клиента, желающего приобрести значительное количество квартир в строящемся доме в Сочи, денежные средства в размере 27 млн руб., однако свои обязательства не выполнил. Когда было возбуждено уголовное дело, Б., предвидя наложение ареста на земельный участок, передал свои права и обязанности компаньону - А., и в этот же день вышел из состава учредителей ЖСК. Таким образом, спорный строительный объект, на который могло быть обращено взыскание, выбыл из ведения Б.
Новый председатель ЖСК - А., зная о нахождении участка под строительство под арестом и даже об отказе в продлении разрешения на строительство, продолжал продавать квартиры в строящемся доме новым лицам, игнорируя обязательства, имеющиеся перед прежним крупным дольщиком - Р.
С целью придания видимости благонадежности застройщика перед новыми клиентами, но вопреки отсутствию действующего разрешения на строительство, рабочими выполнялся минимальный объект работ, который также фактически являл собой маскировку отсутствия намерений по выполнению обязательств [13].
Резюмируя изложенное, констатируем, что действиям по сокрытию преступлений служебной направленности присущи классические виды сокрытия преступлений как универсальной криминалистической категории (утаивание, уничтожение следовой информации, маскировка, фальсификация). Однако применительно к
указанной группе деяний такая деятельность не только отличается спецификой проявления классических разновидностей сокрытия преступлений, но и указывает на возможность
Литература
1. Головин А.Ю. Противодействие предварительному расследованию: некоторые вопросы системных исследований // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2019. № 1 (88).
2. Варданян А.В. Противодействие предварительному расследованию: в продолжение научной дискуссии // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2021. № 1 (96).
3. Карагодин В.Н. Основы криминалистического учения о преодолении противодействия предварительному расследованию. Екатеринбург, 1992.
4. Варданян А.В. Криминалистические знания о посткриминальной деятельности: проблемы формирования и развития // Философия права. 2020. № 1 (92).
5. Варданян А.В. Развитие систем знаний о криминалистической характеристике посткриминальной деятельности как закономерный результат поступательного развития науки криминалистики // Криминалистика: вчера, сегодня, завтра. 2021. № 1 (17).
6. Варданян А.В. Криминалистическая характеристика посткриминальной деятельности по делам о преступлениях в сфере информационных технологий // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2021. № 2 (32).
7. Варданян А.В. Посткриминальное противодействие раскрытию и расследованию тяжких преступлений против личности // Юристъ-Правоведъ. 2020. № 1 (92).
8. Варданян А.В. Механизм злоупотребления полномочиями субъектами управленческих функций в коммерческих и иных организациях как методологическая основа для формирования частной криминалистической методики расследования преступлений // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2015. № 4-2.
9. Варданян А.В. Злоупотребление управленческими полномочиями в коммерческой или иной организации: опыт правоприменительной практики и некоторые проблемы
выделения такого комплексного вида сокрытия, как незаконное и/или необоснованное внесение корректив в состав органов управления юридических лиц.
Bibliography
1. Golovin A.Yu. Counteraction to preliminary investigation: some issues of system research // Bulletin of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2019. №» 1 (88).
2. Vardanyan A.V. Countering the preliminary investigation: in continuation of the scientific discussion // Bulletin of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2021. № 1 (96).
3. Karagodin V.N. Fundamentals of criminal-istic teaching on overcoming counteraction to preliminary investigation. Yekaterinburg, 1992.
4. Vardanyan A.V. Criminalistic knowledge of post-criminal activity: problems of formation and development // Filosofiya prava. 2020. № 1 (92).
5. Vardanyan A.V. The development of knowledge systems about the criminalistic characteristics of post-criminal activity as a natural result of the progressive development of the science of criminalistics // Criminalistics: yesterday, today, tomorrow. 2021. № 1 (17).
6. Vardanyan A.V. Criminalistic characteristics of post-criminal activity in cases of crimes in the field of information technology // Siberian criminal procedural and criminalistic readings. 2021. № 2 (32).
7. Vardanyan A.V. Post-criminal counteraction to the disclosure and investigation of serious crimes against the person // Jurist-Pravoved. 2020. № 1 (92).
8. Vardanyan A.V. The mechanism of abuse of authority by subjects of managerial functions in commercial and other organizations as a methodological basis for the formation of a private forensic methodology for investigating crimes // Izvestiya Tula State University. Economic and legal sciences. 2015. № 4-2.
9. Vardanyan A.V. Abuse of managerial authority in a commercial or other organization: the experience of law enforcement practice and some problems of initiating a criminal case and preliminary investigation // Jurist-Pravoved. 2015. № 2 (69).
10. Vardanyan A.V. Exercising managerial powers in a commercial or other organization contrary to the interests of the service: actual prob-
возбуждения уголовного дела и предварительного расследования // Юристъ-Правоведъ. 2015. № 2 (69).
10. Варданян А.В. Осуществление управленческих полномочий в коммерческой или иной организации вопреки интересам службы: актуальные проблемы расследования // Философия права. 2014. № 6 (67).
11. Варданян А.В. Методологические проблемы классификации исходных следственных ситуаций, типичных для расследования злоупотреблений полномочиями лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях // Юристъ-Пра-воведъ. 2013. № 1 (56).
12. Коновалов С.И. Юридическое лицо как субъект уголовно-процессуальных правоотношений: дискуссионные вопросы // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2016. № 1-2.
13. Уголовное дело № 1-507/2019. Центральный районный суд г. Сочи Краснодарского края.
lems of investigation // Filosofiya prava. 2014. № 6 (67).
11. Vardanyan A.V. Methodological problems of classification of initial investigative situations typical for the investigation of abuse of authority by persons performing managerial functions in commercial and other organizations // Jurist-Pra-voved. 2013. № 1 (56).
12. Konovalov S.I. A legal entity as a subject of criminal procedural legal relations: debatable issues // Izvestiya Tula State University. Economic and legal sciences. 2016. № 1-2.
13. Criminal case № 1-507/2019. The Central District Court of Sochi, Krasnodar Territory.
