CC BY
101
ПРОБЛЕМЫ ФИНАНСОВОГО ПРАВА И БУХГАЛТЕРСКОГО УЧЕТА
Котов В.В.,
канд. экон. наук, доцент кафедры правовой бухгалтерии
и финансово-экономической экспертизы Всероссийской государственной
налоговой академии Министерства финансов Российской Федерации
СОДЕРЖАНИЕ И СТРУКТУРА НЕГОСУДАРСТВЕННОГО КОНТРОЛЬНОГО ПРАВООТНОШЕНИЯ
Исследование правоотношений привело к появлению в общей теории права таких терминов, как «содержание правоотношения», «структура правоотношения» и «состав правоотношения», отражающих понятия о природе и внутреннем строении рассматриваемого социально-правового явления.
В настоящее время доминирует точка зрения, согласно которой правоотношение имеет комплексное материальное и юридическое содержание. Например, по мнению А.В. Мелехина, «материальное содержание — это фактическое поведение, которое управомоченный может, а правообязанный должен совершить. Юридическое содержание правоотношения — это субъективные права и юридические обязанности субъектов правоотношения»1. Сходных взглядов придерживается А.В. Мицкевич, утверждающий, что содержание правоотношения «состоит в правах, обязанностях его участников и в реальных действиях по их использованию и осуществлению»2. Н.И. Матузов считает, что в любом правовом отношении выделяются фактическое, юридическое и волевое содержания. При этом волевое содержание «составляют воля государства и воля самих субъектов»3.
На наш взгляд, использование термина «юридическое содержание» применительно к правоотношениям нельзя признать вполне корректным, поскольку совокупность субъективных прав и обязанностей является не содержанием, а юридической формой материальных отношений, которые и составляют содержание правоотношений. Представление о том, что содержание правоотношения не сводится к юридической связи (совокупности субъективных прав и юридических обязанностей), получило определенное признание еще в советской теории права. Как указывала Р.О. Халфина, «ис-
1 Мелехин А.В. Теория государства и права. М.: Маркет ДС, 2007. С. 267.
2 Мицкевич А.В. Теория государства и права / под. ред. А.С. Пиголкина. М.: Городец, 2003. С. 178.
3 Матузов Н.И, Малько А.В. Теория государства и права. М.: Юристъ, 2004. С. 389.
следуя правоотношения во всей их конкретности и реальности, в единстве правовой формы и материального содержания, мы иногда можем остаться в пределах правовой надстройки, но в подавляющем большинстве случаев выходим за ее пределы и должны использовать данные различных естественных и общественных наук в зависимости от характера правоотношения»1. Очевидно, что данные выводы согласуются с общими положениями марксистской доктрины о характере связи экономического базиса и идеологической надстройки. Так, К. Маркс писал: «Юридические формы, в которых экономические сделки проявляются как добровольные действия участников, как выражения их общей воли и как обязательства, к выполнению которых каждую из сторон принуждает государство,— эти юридические формы, будучи только формами, не могут сами определить этого содержания сделок. Они только выражают его»2.
Роль права как средства разграничения частных и общественных интересов в современных условиях только увеличивается, а также возрастают требования к нормам объективного права в регулировании таких сфер общественной жизни, как негосударственный финансовый контроль. Причем последний должен рассматриваться не только в контексте частных интересов, ориентированных на максимизацию прибыли, но и как средство реализации общественных интересов, связанных с соблюдением принципа законности, выполнением приоритетных социальных программ, обеспечением достоверности финансовой информации, охраной окружающей среды и т.д. Очевидно, что указанный подход предполагает расширение состава субъектов контрольных правоотношений за счет лиц, имеющих интересы, не связанные непосредственно с финансовыми результатами деятельности предприятий и организаций. Состав таких лиц в сфере НФК достаточно широк, но эффективность осуществляемого ими контроля пока не может быть признана удовлетворительной, и в числе основных причин следует указать на наличие пробелов в действующем законодательстве.
Таким образом, содержание контрольных правоотношений составляют урегулированные нормами права фактические действия контролирующих и контролируемых лиц, направленные на реализацию контрольной функции управления.
Содержание и структура любых явлений взаимно обуславливают друг друга, поэтому определение содержания контрольных правоотношений позволяет перейти к рассмотрению категории структуры контрольного правоотношения.
1 Халфина Р.О. Указ. соч. С. 91.
2 Маркс К, Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. 1. С. 373.
В теории права сложились различные точки зрения на структуру правоотношения. При этом одним из ключевых вопросов остается определение объекта правоотношения, а также его связь с другими элементами, образующими структуру правоотношения.
Так, А.Б. Венгеров считает, что «объект правоотношения — это различные блага, которые стремятся получить управомоченные субъекты, это состояния, которых они стремятся достичь, это то поведение, которого они ждут от обязанных субъектов, и т. д.»1.
А.В. Мицкевич под объектом правового отношения понимает «те материальные и духовные блага, предоставлением и использованием которых удовлетворяются интересы правомочной стороны правоотношения»2.
По мнению Н.И. Матузова, «в состав правоотношения входят следующие элементы: 1) субъект; 2) объект; 3) субъективное право; 4) юридическая обязанность. Объектом правового отношения выступает то, на что направлены субъективные права и юридические обязанности его участников, иными словами, то, ради чего возникает само правоотношение»3.
А.В. Мелехин полагает, что «к элементам структуры правоотношения относятся: субъекты, содержание и объект правоотношения. Объект правоотношений — это то, на что воздействуют юридические права и обязанности субъектов, т.е. волевое фактическое поведение участников правоотношений по осуществлению их прав и обязанностей»4.
На наш взгляд, структура правоотношения должна, прежде всего, отражать его содержание, т.е. совокупность материального содержания (фактических взаимообусловленных действий субъектов правоотношения) и юридической формы (субъективных прав и юридических обязанностей). Эти два элемента составляют собственно правоотношение, поскольку субъекты не являются составной частью правоотношения (лица не могут быть частью действий), а объекты правоотношения в целом ряде случаев действиями не являются.
В сфере НФК субъективное право как мера возможного поведения контролирующих лиц (управомоченных) включает широкий спектр правомочий, необходимых для эффективного выполнения контрольной функции управления. Наиболее общими для всех видов НФК являются следующие правомочия:
1) на совершение контрольных действий;
2) на выражение независимого мнения о качественном состоянии контролируемых объектов (СВК, бухгалтерского учета, финансовой и внут-
1 Венгеров А.Б. Указ. соч. С. 457.
2 Мицкевич А.В. Указ. соч. С. 183.
3 Матузов Н.И, Малько А.В. Указ. соч. С. 389.
4 Мелехин А.В. Указ. соч. С. 272.
ренней отчетности, предпринимательского риска и т.д.) в соответствии с установленными критериями;
3) на требование у контролируемых лиц (правообязанных) предоставления информации, связанной с ведением финансово-хозяйственной деятельности;
4) на обращение в судебный орган или в администрацию правообязанных в случае нарушения правообязанным или его должностными лицами субъективного права управомоченного, а также при невыполнения правообязанным или его должностными лицами юридических обязанностей, обусловленных контрольным правоотношением.
Юридическая обязанность как мера должного поведения контролируемых лиц корреспондирует субъективному праву управомоченного и устанавливает необходимость совершения следующих действий (либо воздержания от их совершения):
1) не препятствовать управомоченному в осуществлении контрольных действий;
2) не оказывать воздействие на выражение мнения контролирующего лица о качественном состоянии контролируемых объектов;
3) предоставить управомоченному информацию, связанную с ведением финансово-хозяйственной деятельности;
4) нести юридическую ответственность за неисполнение обязанностей, обусловленных контрольным правоотношением.
Рассмотрение структуры правоотношения в более широком значении, с добавлением субъектов и объекта, по аналогии с составом правонарушения, позволяет более глубоко проникнуть в природу правоотношений, а также исследовать их эффективность в реализации интересов участников правоотношения, чем и объясняется столь длительное применение указанного расширительного значения структуры правоотношения в теории права.
Наибольшее количество научных дискуссий вызывает определение объекта правоотношения. На наш взгляд, объектом правоотношения следует считать материальные и духовные блага, а также действия и результаты действий субъектов правоотношения, осуществляемые в порядке, предусмотренном субъективными правами и юридическими обязанностями, с целью удовлетворения и разграничения интересов субъектов правоотношения.
Действительно, если считать содержанием правоотношения фактическое поведение управомоченных и правообязанных лиц, то для применения монистической концепции объекта (объект — поведение) просто не имеется оснований, поскольку слишком очевидным для исследователей является многообразие материальных объектов правоотношений в сравнении с уни-
версальным объектом-поведением, к тому же совпадающим с фактическим содержанием. Поэтому логическим выводом из указанных предпосылок следует допущение множественности объектов правоотношений, а также необходимость их классификация по видовым признакам.
С учетом вышеизложенного, заслуживают внимания мнения представителей отраслевой науки, поскольку имеющаяся специализация позволяет наиболее детально изучить специфические объекты правоотношения. Так,
В.И. Сенчищев считает, что объект гражданского правоотношения «должен быть доступен именно правовому воздействию, должен отвечать на правовое воздействие, а следовательно, объектом правоотношения не может быть материальный объект или поведение обязанного лица»1. Далее автор предлагает считать объектом правоотношения «правовой режим некоего явления объективной действительности, каковым может быть вещь, действие, деньги, ценные бумаги и т. п.».
На наш взгляд, здесь имеет место смешение предмета правового регулирования и объекта правоотношения. Кроме того, при всей многозначности термина «правовой режим», он все же является характеристикой объективного права и не может рассматриваться в качестве объекта любого правоотношения, независимо от отраслевой принадлежности.
По мнению Т.А. Поповой, «объектом правоотношений, возникающих из обязательного аудита, являются услуги, т.е. действия по проведению аудиторской проверки, не имеющие материализованного результата, он не может быть отделен от самой деятельности субъекта и потребляется в результате ее осуществления»2.
В данном случае с выводами автора следует согласиться, если исходить из того, что обязательная аудиторская проверка действительно не имеет результата. Но подобная предпосылка не представляется нам бесспорной, поскольку объективированный результат проверки представлен в аудиторском заключении. Без этого результата аудиторские услуги не имеют смысла и не способны удовлетворить ни интересы аудируемого лица, ни интересы государства, требующего проведения обязательного аудита и выдачи аудиторского заключения в установленных законодательством случаях (ст. 7, 10 ФЗ «Об аудиторской деятельности»). Помимо этого, именно аудиторское заключение является обязательным элементом бухгалтерской отчетности (п. 2 ст. 13 ФЗ «О бухгалтерском учете»). На наш взгляд, правоотношения по поводу обязательного аудита существенно отличаются от тех, где результат услуг не обособлен от их источника, оказание и потребление услуг синх-
1 Сенчищев В.И. Объект гражданского правоотношения. Общее понятие // Актуальные вопросы гражданского права / под ред. М.И. Брагинского. М.: Статут, 1998. С. 157.
2 Попова Т.А. Теоретические аспекты аудиторских правоотношений // Юрист. 2005. № 9.
ронизованы во времени, а единые критерии качества отсутствуют. В таких правоотношениях следует признать объектом правоотношения именно действия (деятельность, поведение).
Примечательно, что Р.О. Халфина рассматривала в качестве объектов правоотношений преимущественно «предметы материального мира и продукты духовного творчества в объективированной форме»1. Более того, по ее мнению, многие правоотношения, в том числе и связанные с оказанием услуг, вообще не имеют «конкретного объекта»2. По этому поводу следует заметить, что совпадение в ряде случаев содержания правоотношений с их объектом свидетельствует не об отходе от признания «материальности» содержания правоотношений, а о специфике конкретного объекта. В то же время отказ от категории объекта для любого правоотношения едва ли возможен, поскольку он свидетельствовал бы об отсутствии теоретических возможностей для реализации и разграничения конкретных интересов. Особая роль объектов правоотношения в формировании действенных норм положительного права не подлежит сомнению, поскольку «сложившееся в законодательстве и практике понятие “правовой режим” тех или иных объектов и отражает особенности прав и обязанностей, устанавливаемых законодательством в связи со свойствами и положением объектов»3.
Кроме того, исследователями уже предложены многочисленные классификации объектов правоотношений, соответствующие разнообразным теоретическим и практическим условиям. Так, в зависимости от характера и видов правоотношений (с входящими в них субъективными правами и юридическими обязанностями) Н.И. Матузов предлагает выделить следующие объекты: материальные блага, нематериальные личные блага, поведение, действия субъектов, разного рода услуги и их результаты, продукты духовного творчества, ценные бумаги, официальные документы4.
Согласно п. 1 ст. 10 ФЗ «Об аудиторской деятельности» аудиторское заключение — «официальный документ, предназначенный для пользователей финансовой (бухгалтерской) отчетности аудируемых лиц, составленный в соответствии с федеральными правилами (стандартами) аудиторской деятельности и содержащий выраженное в установленной форме мнение аудиторской организации или индивидуального аудитора о достоверности финансовой (бухгалтерской) отчетности аудируемого лица и соответствии порядка ведения его бухгалтерского учета законодательству Российской Федерации».
1 Халфина Р.О. Указ. соч. С. 213.
2 Халфина Р.О. Указ. соч. С. 214-215.
3 Алексеев С.С. Указ. соч. С. 160.
4 Матузов Н.И, Малько А.В. Указ. соч. С. 403-404.
Следовательно, в соответствии с данной классификацией, объект правоотношения, возникающего по поводу проведения обязательного аудита, относится к пятой группе, включающей официальные документы. Отметим, что согласно п. 1 ст. 5 ФЗ от 29 декабря 1994 № 77-ФЗ «Об обязательном экземпляре документов» официальные документы — «документы, принятые органами законодательной, исполнительной и судебной власти, носящие обязательный, рекомендательный или информационный характер»1.
Таким образом, правовой статус аудиторского заключения нельзя признать безусловно-определенным, что на практике дает повод оспаривать аудиторские заключения в порядке, предусмотренном для ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов и должностных лиц (гл. 24 АПК РФ). Вместе с тем, самостоятельное значение документов, отражающих результаты внешнего аудита, как и других видов НФК, не подлежит сомнению. Итоговые документы не только являются интегральным выражением контрольной деятельности, но и имеют установленную форму, позволяющую судить о реализации прав и выполнении обязательств в конкретном правоотношении. Кроме того, можно утверждать, что наличие документов, содержащих оценки, выводы и предложения по результатам контрольных действий, может быть названо специфической особенностью всех видов финансового контроля. Указанное обстоятельство создает объективные предпосылки для того, чтобы рассматривать аудиторские заключения и иные аналогичные документы как объекты контрольных правоотношений.
Пономарева А.А.,
соискатель Московской государственной юридической академии
К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ БАНКОВСКОГО НАДЗОРА
(окончание статьи)
Значение внутреннего банковского контроля определяется необходимостью поддержания финансовой устойчивости кредитной организации, соблюдения прав и законных интересов вкладчиков, кредиторов и иных контрагентов кредитной организации. Наиболее полное, на наш взгляд, определение внутреннего контроля, осуществляемого банками, предложено А.В. Осиповым: внутренний финансовый контроль — контроль, осуществляемый кредитной
1 Собрание законодательства РФ, 02 января 1995, № 1, ст. 1.
