CC BY
68
УДК 81:39
СОДЕРЖАНИЕ И СТРУКТУРА ЛИНГВОКУЛЬТУРНОГО КОНЦЕПТА
'РЕВНОСТЬ'
THE CONTENT AND STRUCTURE OF THE LINGUOCULTURAL CONCEPT
'JEALOUSY'
В.М. Савицкий
Самарский государственный социально-педагогический университет
(Россия, Самара)
V.M. Savitsky
Samara State University of Social Sciences and Education (Russia, Samara)
Ревность - значительный психологический, социальный и культурный феномен; соответствующий лингвокультурный концепт рассматривается в статье под когнитивным углом зрения. В сравнении со смежным концептом 'зависть' выявляются его содержание и структура. Выводы подкрепляются литературными примерами.
В статье анализируется содержание концепта: ревность проистекает из осознания своей непривлекательности для партнера и привлекательности соперника. Терзаемый комплексом неполноценности, человек ревнует даже тогда, когда для этого нет оснований. Он ищет повод для «праведного» гнева и остается глух к доводам разума. Ревнивец иррационально недоверчив, он предвосхищает возможное негативное развитие событий и компенсирует свой комплекс неполноценности нападками на партнера. Его ревность демонстративна. Игра на публику вызвана стремлением «сохранить лицо»: ведь роль неудачника-рогоносца унизительна. Все эти особенности данного явления отражены в концепте 'ревность'.
Jealousy is a significant social, cultural and psychological phenomenon reflected in a linguocultural concept. The concept 'jealousy' is viewed here from a cognitive standpoint. Its content and structure are revealed as opposed to those of the adjacent concept 'envy'. The conclusions are sustained by literary quotations. The author describes the content of the concept: jealousy arises from awareness of one's unattractiveness for the partner and the rival's attractiveness. Suffering from an inferiority complex, a person is jealous even if there are no grounds for that. A jealous person seeks a pretext for wrath and turns a deaf ear to sound sense. He / she is irrationally distrustful. His / her jealousy is theatrical. The show-offishness is caused by the intention to save reputation: the cuckold's role is shameful. All these features of jealousy are reflected in the concept.
Ключевые слова: лингвокультурный концепт; культурные предписания; сценарий; ценность; любовь; ревность; зависть; соперник; любовный треугольник; комплекс неполноценности; формат межличностных взаимоотношений; фрустрация.
Keywords: linguocultural concept; cultural prescriptions; script; value; love; jealousy; envy; rival; love triangle; inferiority complex; interpersonal relations format; frustration.
© 2017
Крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее - стрелы огненные Песнь песней 8: 6
Сложившийся в историческом процессе культурный формат отношений полов (и межличностных взаимоотношений вообще) в качестве компонента включает ревность - феномен, имеющий широко распространенные и далеко идущие деструктивные последствия. Формы проявления ревности регулируются культурными предписаниями. Этот феномен отражен в концепте 'ревность', существующем в ряде лингвокультур. В нашей ста-
тье анализируется в основном структурный аспект явления - схема отношений актантов в рамках культурного сценария «Ревность», который составляет содержание концепта.
В структуре названного сценария имеет место следующий ролевой расклад: субъект х - ревнивец; субъект у - соперник; субъект ъ - тот, кого ревнуют; ценность V - любовь и (шире) благорасположение субъекта z.
Субъект х (ревнивец) стремится к тому, чтобы субъект z (предмет страсти) отдал свою любовь ему, и завидует субъекту у (сопернику) в том, что тот пользуется предпочтением субъекта z.
Ревнивец стремится перенаправить вектор (любовь субъекта z) на себя; если это не удаётся, он обычно испытывает враждебность к одному или двум другим участникам любовного треугольника и либо пассивно переживает фрустрацию, либо хочет нанести ущерб одному из них (чаще - тому, кто не может дать сдачи):
At break of day when that man drove away I was waiting
I crossed the street to her house and she opened the door
She stood there laughing
I felt the knife in my hand and she laughed no more [1].
Утром, когда тот мужчина квартиру покинул, Я постучал, и она отворила мне дверь И засмеялась.
Я вынул нож, и она не смеется теперь (перевод наш. - В.С.).
Иногда, не в силах терпеть муки, ревнивец (ревнивица) убивает и себя:
И это сказавши, вонзила В грудь ножик булатный ему. Сама с обессиленным сердцем Нырнула в морскую волну [2].
В отдельных случаях смерть настигает всех участников треугольника:
Тут Отелло, не выдержав этой муки, При том, что в жене не чаял души, Лейтенанта зарезал, ее задушил, Да и сам на себя наложил руки [3].
Таким образом, ревнивец выбирает одну из упомянутых линий поведения:
• попытку отвоевать сердце возлюбленной («Вернись, я всё прощу» [4]);
• убийство соперника («Тяжело пожатье каменной десницы» [5]);
• убийство возлюбленной («Так не доставайся же ты никому!» [6]);
• убийство обоих любовников («Казнить Изольду и Тристана // Велел он, гневом обуянный» [7]);
• самоубийство («Где отступается Любовь, там подступает Смерть-садовница» [8]);
• массовое убийство всех участников любовного треугольника [3].
Совершая убийство, ревнивец преследует цель избавиться от фрустрации, которая вызвана отчуждением от ценности («В душе моей стихли бы муки // И ропот сомнений затих» [9]). Он надеется, что убийство принесет покой его измученной душе, не учитывая, что после него фрустрация не исчезнет, а лишь перейдет из агрессивной фазы в депрессивную:
И одною пулей он убил обоих,
И бродил по берегу в тоске [10].
В.Л. Леви [11, с. 57] назвал поведение ревнивца стратегией половой конкуренции. (Тогда поведение завистника можно охарактеризовать как стратегию социальной конкуренции.)
Впрочем, ревность, как известно, не всегда связана с отношениями полов. Ребенок может приревновать родителей к брату или сестре, свекровь - сына к невестке и пр. К счастью, до убийства здесь дело обычно не доходит, но формат отношений в целом тот же. Он может быть описан с помощью фрейма-сценария по разработанной нами методике формального семантического представления структуры концептов (см. о ней: [12, с. 25-49]).
ФРЕЙМ-СЦЕНАРИЙ 'РЕВНОСТЬ'
1. ИСХОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ: СУЩЕСТВУЮТ х, у, ^ V. ИМЕЕТ ^ V.
2. ИНТЕНЦИЯ х: СТРЕМИТСЯ х (ИМЕЕТ х, V).
3. ДЕЙСТВИЕ z: ОТДАЕТ ^ V, у.
4. СЛЕДСТВИЕ: ИМЕЕТ у, V. НЕ ИМЕЕТ х, V.
5. ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ х: СТРАДАЕТ х.
Дальнейшее развертывание сценария зависит от личности ревнующего. Если он кроток, то пассивно переживает фрустрацию, мирясь с положением дел и не испытывая враждебности к другим участникам треугольника. Так вел себя Пьеро, ревновавший Мальвину к Бурати-но. Такая ревность аналогична (но не тождественна) белой зависти.
В некоторых случаях в душе ревнующего возникает обида. При этом случается, что обидевшийся прерывает отношения с близким человеком. Так поступил, например, Карлсон, когда Малыш
обрел нового друга - щенка. Однако такое поведение нельзя назвать агрессивным. Обида - не враждебное чувство. Как показано в нашей работе [13], она вызвана тем, что «свой» повел себя как «чужой», но в душе обидевшегося «свой» остается «своим». Если же после измены «свой» стал восприниматься как «чужой», то потерпевший испытывает к нему не обиду, а гнев - враждебное чувство.
Кодекс подлинно высокой морали, не замешанной на собственничестве, предписывает людям модель благородного поведения в формате дружбы:
Ну, а случится, что он влюблен, а я на его пути,
Уйду с дороги, таков закон - третий должен уйти [14].
Но на практике дружба в подобных случаях нередко разрывается, и человек враждебно настраивается против одного или обоих других участников треугольни-
Примеры конкретных ситуаций можно множить до бесконечности, но все они имеют структурный инвариант, представленный выше в сценарии «Ревность». В терминах аналитической психологии этот формат отношений представляет собой архетип коллективного бессознательного, близкий к зависти (это видно из сравнения с концептом 'зависть', описанным в нашей работе [16]).
Если бы ревнивец под влиянием враждебного чувства разлюбил подлинную или мнимую изменницу, то, возможно, перестал бы ревновать и отказался бы от агрессии. Но, как ни парадоксально, враждебность к изменнице зачастую не устраняет любви к ней: «Ведь каждый, кто на свете жил, // Любимых убивал» [17].
ка с различными деструктивными последствиями - от легких до тяжелых. Так, мстительная Астис, ревнуя царя Соломона к Суламифи, подослала к ней убийцу [15]. Такая ревность аналогична (но не тождественна) черной зависти.
Эти варианты продолжения вышеприведенного сценария 'ревность' тоже можно описать формально. Опишем деструктивный вариант:
6. ИНТЕНЦИЯ х: СТРЕМИТСЯ х (НЕ СТРАДАЕТ х).
7. ЭПИСТЕМИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ х: ПОЛАГАЕТ х (ЕСЛИ (НАНОСИТ УЩЕРБ х, у И / ИЛИ z) ТО (НЕ СТРАДАЕТ х)).
8. ДЕЙСТВИЕ х: (НАНОСИТ УЩЕРБ х, у И / ИЛИ z).
9. СЛЕДСТВИЕ: СТРАДАЕТ х.
10. ВЫВОД (ОЦЕНКА): НЕЦЕЛЕСООБРАЗНО (ДЕЙСТВИЕ х).
Таблица
Вопреки расхожему мнению «Ревнует - значит любит», ревность не всегда вызывается любовью. Подлинная любовь - самоотдача [18], а ревность по своей природе - собственническое, эгоистическое чувство. Ревнивец склонен брать, а не отдавать. Пушкинское «дай Вам бог любимой быть другим» - это идеализация; судя по фактам, в реальной жизни сам поэт не испытывал столь возвышенного чувства. Ревнуя жену, он хотел убить соперника на дуэли.
С гуманистических позиций ревность предосудительна; по этой причине ревнивец сознательно или подсознательно маскирует ее под праведный гнев, апеллируя к определенному этическому кодексу, по которому субъект z квалифицируется как изменник / изменница, субъект у - как разлучник / разлучница, а субъект
Интерпретация переменных на те рминалах фрейма-сценария
№ субъект х (ревнивец) субъект у (соперник) ценность V (симпатии 7) источник
1 Сомс Босини любовь Ирен Д. Голсуорси. Сага о Форсайтах
2 Карандышев Паратов любовь Ларисы А. Островский. Бесприданница
3 разбойники княжна дружба атамана Д. Садовников. Из-за острова...
дон Хосе матадор любовь Кармен П. Мериме. Кармен
4 злая мачеха Золушка внимание мужа Ш. Перро. Золушка
х (ревнивец) - как жертва аморального поведения субъектов у и z. Этот кодекс возник и существует в условиях того типа социума, который базируется на «священной» частной собственности. К. Маркс и вслед за ним Э. Фромм писали, что в таком социуме личностные отношения в значительной мере подменены меркантильными. Любовь жены к мужу трактуется как законно приобретенная (купленная) собственность; лишение любви есть лишение собственности (воровство). В рамках такой морали обманутый («обворованный») муж заслуживает сочувствия и поддержки, а разлучник и изменница («воры») - сурового осуждения.
Однако на практике люди (исключая добропорядочных жен и благочестивых старушек, образующих в составе социума эталонную группу носителей половой морали) над обманутыми мужьями посмеиваются, а в сторону изменницы игриво подмигивают. Реальное (не декларируемое) общественное мнение не склонно сочувствовать унылому рогоносцу и порицать жизнелюбивую ветреницу. Это видно по анонимному куплету времен Людовика XVI и Марии Антуанетты: «Веселенькая шутка, Мария и Луи! Рогач и шалопутка - прочнее нет семьи!»
В историях великой любви (любви Тристана и Изольды, Ланселота и Гвинев-ры, Паоло и Франчески и др.) симпатии автора и аудитории тоже бывают на стороне влюбленных, а не ревнивого супруга. Гуманистические установки, не отравленные ядом собственничества и ценящие в отношениях людей личностное, а не меркантильное начало, иногда всё-таки торжествуют.
В психологическом плане ревность проистекает из горького осознания своей непривлекательности для партнера и привлекательности соперника. Терзаемый комплексом неполноценности, человек ревнует даже тогда, когда для этого нет реальных оснований. Он ищет повод (пусть и ложный) для «праведного» гнева, приносящего ему временное душевное облегчение, и остается глух к доводам разума. Ревнивец иррационально недоверчив, он предвосхищает возможное негативное развитие событий и компенсирует свой комплекс неполноценности нападками на партнера. Его ревность театрально
демонстративна (в этих случаях человек ведет себя, «как разъяренный кабан на смотре художественной самодеятельности» [11, с. 56]. Игра на публику вызвана стремлением «сохранить лицо»: ведь роль неудачника-рогоносца унизительна.
В связи с этим уместно привести мнение психолога: «Люди с устойчиво высокой самооценкой ревнивы не бывают» [11, с. 57]. На этом фоне становится понятным и мнение Пушкина: «Отелло от природы не ревнив - напротив: он доверчив» [19, с. 515]. Великолепный Отелло не страдал комплексом неполноценности; он был вполне уверен в своей привлекательности для жены и в ее верности. Он долго не хотел внимать злым наветам Яго, приводил контрдоводы (тогда как ревнивец с радостью ухватился бы за наветы как за повод третировать жену). А когда все-таки внял, то не просто убил жену за (мнимую) измену, а «благородно» казнил ее за обман высокого доверия и попрание лучших чувств. Отелло не ревнивец, а невольник чести. Узнав о своей роковой ошибке, он казнил и себя, в то время как низменный ревнивец наверняка нашел бы себе оправдание.
Можно согласиться с В.В. Вересаевым в том, что «Отелло» - не трагедия ревности, а трагедия чести [20]. Если бы до убийства какой-нибудь мудрый наставник сумел сбить мавра с позиции пресловутого кодекса чести, то Отелло, возможно, перешел бы на близкую ему гуманистическую позицию, и трагедии бы не произошло. Но, к несчастью, он попал под противоположное влияние.
У подлинного ревнивца эти два фактора - свой собственный комплекс неполноценности и чужое влияние, особенно моральное давление эталонной группы -нередко совмещаются, так что бывает трудно сказать, какой из них перевешивает. В тех случаях, когда муж не любит и не ценит жену, ему, казалось бы, должны быть безразличны ее измены. Однако ему очень не хочется становиться посмешищем в глазах общества. Поэтому он публично третирует жену, пытаясь таким путем восстановить свой престиж.
В очерке М. Горького [21] сельский мужик, узнав об измене жены, на глазах соседей жестоко избил ее. Хотя здесь нет и намека на любовь и благородство, в чем-то его мотивация сходна с мотивацией Отелло: оба они, истязая жен, руковод-
ствовались соображениями чести. Разница лишь в том, что у вельможи они интерио-ризованы и рафинированы, а простой мужик примитивным образом старался сохранить внешний декорум (репутацию). Однако в обоих случаях дело вылилось в зверство. Несмотря на всё благородство мавра, следует признать, что убийство гораздо хуже избиения. Поэтому Отелло, на наш взгляд, не заслуживает оправдания. Тот факт, что он совершил убийство не в состоянии аффекта, а из идейных соображений, только усугубляет его вину.
Больше всего зла исходит от фанатиков идеи, в особенности такой, которая оправдывает жестокость; к числу таких людей относятся бескомпромиссные рыцари чести, инквизиторы, политические экстремисты, пламенные борцы за дело революции и иже с ними. Тот, кто движим
я
личной корыстью, преступив моральный закон, возможно, будет испытывать нравственные муки («Вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил» [22]), в то время как идейный фанатик, по словам персонажа «Бесов» Шигалева, готов принести в жертву «сто миллионов голов» [23, с. 67] и притом считать себя поборником добра. Его нравственные тормоза заблокированы идеологией, избавившей его от «химеры, именуемой совестью». Добро, выливаясь в форму какой-либо идеологии, нередко обращается в зло.
На наш взгляд, ревность представляет собой разновидность зависти, хотя и обладает спецификой. Оба чувства замешаны на конкуренции. В основе как зависти, так и ревности лежит тройственное отношение:
другой
В случае с завистью вожделенная ценность - это высокий социальный статус, успех, богатство, слава и т.п., а в случае с ревностью - любовь и (шире) благорасположение другого человека.
Сценарии зависти и ревности весьма сходны. Различие между ними порой размывается. Это бывает тогда, когда женщина рассматривается мужчиной как собственность. Вспомним, к примеру, царя Давида, которому приглянулась Вирсавия; желая завладеть ею, он послал ее мужа Урию на смерть (2-я Книга Царств 11: 227). Что испытывал Давид к Урии - зависть или ревность? По-видимому, это промежуточный случай, хотя, скорее всего, зависть преобладала: ведь, согласно Библии, царь не возлюбил Вирсавию, а возжелал взять себе, как вещь. В этом состоит тонкое различие между ревностью и завистью: ревность, при всем ее собственническом характере, всё-таки более лич-ностна, тогда как зависть более вещна. В разных ситуациях пропорции зависти и ревности могут быть разными.
ценность
Приведем пример фактического совпадения зависти и ревности. Говорят, что артистическая среда - клубок амбиций. В качестве ценности здесь выступает сценический успех, он же - любовь публики. Кода мы рассматриваем эту ценность как успех (вещь), мы говорим, что артист завидует успеху другого артиста, а когда мы рассматриваем ее как любовь публики (личностное отношение), мы говорим, что артист ревнует публику к другому артисту. Ракурсы рассмотрения разные, но ценность одна и та же, и чувство одно и то же.
Подчеркнем еще раз: ревность носит более личностный характер, чем зависть, но этот критерий их разграничения размыт.
Так, по данным нашего анализа, выглядят структура и содержание лингво-культурного концепта 'ревность' и его связь с концептом 'зависть'.
* * *
1. Maison B., Wittingham S. Delilah // Delilah Lyrics [Electronic Resource]. URL: http://www.azlyrics.com/lyrics/tomjones/delilah.html
2. Шамиссо А. фон. Ночное плавание / пер. Д.Д. Минаева // Окрасился месяц багрянцем [Электронный ресурс]. URL: http://a-pesni.org/popular20/okrasmes.htm
3. Шнейдер В.М. Отелло (стихи). URL: http://www.bards.ru/archives/part.php?id=26894 (дата обращения 10.01.2017).
4. Ленский В.Я. Вернись, я все прощу // Ретророманс. URL: http://pesni.retroportal.ru/sr1/-14.shtml (дата обращения 10.01.2017).
5. Пушкин А.С. Каменный гость // А.С. Пушкин. Маленькие трагедии. М. : Фолио, 2013.
384 с.
6. Островский А.Н. Бесприданница. М. : Азбука, 2013. 306 с.
7. Легенда Тристане и Изольде / под ред. А.Д. Михайлова. М. : Наука, 1976. 340 с. (Серия «Литературные памятники»)
8. Цветаева М.И. Вчера еще в глаза глядел // Антология русской поэзии. Стихи о любви. URL: http://www.stihi-rus.ru/page3.htm
9. Лишин Г. О, если б мог выразить в звуке // Старинные романсы. URL: http://a-pesni.org/romans/ojeslibmog.htm (дата обращения 10.01.2017).
10. Дербенев Л.П. Где среди пампасов // Песни из кино и мультфтильмов. URL: http://paragvy.ru/gde-sredi-pampasov-begayut-bizony.html (дата обращения 10.01.2017).
11. Леви В.Л. Я и мы. М. : Молодая гвардия, 1973. 289 с.
12. Савицкий В.М. Лексическая и гиперлексическая семантика: лингвокогнитивный подход. Баку : Бакинский славянский ун-т, 2008. 166 с.
13. Савицкий В.М. О глубинной природе смеха // Наука и общество : Альманах Азербайджанской АН. Баку : Kitab abmi, 2006. С. 128-134.
14. Поженян Г.М. Песня о друге // Все стихи Григория Поженяна. URL: https://45parallel.net/grigoriy_pozhenyan/pesnya_o_druge.html (дата обращения 10.01.2017).
15. Куприн А.И. Суламифь // А.И. Куприн. Собрание сочинений : в 9 т. Т. 5. М. : Художественная литература, 1972. С. 7-56.
16. Савицкий В.М. Концепт 'зависть' в пространстве лингвокультуры // Человек. Язык. Культура : сб. науч. тр. Самара: ПГСГА, 2012. С. 25-32.
17. Уайлд О. Баллада Рэдингской тюрьмы / пер. Н.А. Воронель. URL: http://lib.ru/WILDE/redings.txt (дата обращения 10.01.2017).
18. Фромм Э. Искусство любить. М. : АСТ, 2014. 221 с.
19. Пушкин А.С. Table-talk (Застольные разговоры) // А.С. Пушкин. Полн. собр. соч. : В 10 т. Т. VII. Л. : Наука, Ленингр. отд., 1978. С. 64-83.
20. Вересаев В.В. Невыдуманные рассказы. СПб. : ИГ Лениздат, 2012. 272 с.
21. Горький М. Вывод // М. Горький. Рассказы. Пьесы. М. : Художественная литература, 1977. С.96-98.
22. Некрасов Н.А. О двух великих грешниках / Кому на Руси жить хорошо // Н.А. Некрасов. Полн. собр. соч. : В XV т. Т. 3. URL: http://az.lib.ru/n/nekrasow_n_a/text_0290.shtml (дата обращения 10.01.2017).
23. Достоевский Ф.М. Бесы. М. : Азбука-классика, 2008. 704 с.
