CC BY
13PHILOSOPHICAL SCIENCES
SOCIAL WELL-BEING AS PHILOSOPHIC TOPIC: HISTORICAL AND SEMANTIC ANALYSIS
(FROM ANCIENT TIME TILL XX CENTURY)
Kapralova E.
postgraduate student at RANEPA (The Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration)
Deputy Director-Editor in Chief of the State Moscow-region based «Istra News Agency»
СОЦИАЛЬНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ КАК ФИЛОСОФСКАЯ ПРОБЛЕМА: ИСТОРИЧЕСКИЙ И СЕМАНТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ (ОТ АНТИЧНОСТИ ДО XX ВЕКА)
Капралова Е.А.
аспирант кафедры ЮНЕСКО РАНХиГС.
Государственное автономное учреждение Московской области «Истринское информагентство», г.Истра, Московской области. Заместитель директора-главного редактора
Abstract
In the article there is a historical review of philosophical approaches, which became basis for comprehension of social wellbeing as a phenomena and as fundamental part of social state idea. Historical review touches area from Ancient time and Greek philosophy till middle of XX century. Author uses historical method, as well as semantic analysis to show the role of language in phenomena creation of social well-being in the mindset of people. Semantic approach discovers some similarities in European languages and philosophical literature, as well as differences, which has impact on structural logic of some social theoretical construction.
Аннотация
В статье проводится исторический обзор философских идей, ставших фундаментом для осмысления такого феномена, как социального благополучие, которое легко в основу теории социального государства. Исторический экскурс затрагивает время от древнегреческой философии до учений середины XX века. Автор использует метод исторического анализа, а также элементы семантического разбора, чтобы показать роль языка в создании феномена социального благополучия в сознании людей. Семантический разбор показывает схожесть в развитии некоторых европейских языков и литературе, а также их различия, что, в свою очередь, влияет на логику и некоторые социальные практики государств.
Keywords: wellbeing, good, happiness, social wellbeing.
Ключевые слова: благополучие, благо, счастье, социальное благополучие.
Словосочетание «социальное благополучие» получило значительное распространение в современном обществе и социальной практике. Апелляция к этому понятию кажется самоочевидной, однако концептуально и теоретически феномен социального благополучия исследован слабо. Понятие «социальное благополучие» не встречается в работах философов до середины XX века. Если оно и встречается в некоторых трудах, то как вспомогательное и не влекущее за собой отдельного анализа. Однако на протяжении многих столетий философы разрабатывали различные теоретические конструкции, отражающие сущность и рефлексию смежных понятий.
Поскольку само понятие социальное благополучие (на любых языках, будь то греческий, латинский, английский, немецкий или русский) на начальных этапах истории философии не встречается, нам необходимо очертить круг релевантных понятий, которые в дальнейшем стали фундаментов для развития понятия социального благополучия. Для этого нам потребуется использовать в исследовании не только исторический метод, но и элементы семантического анализа.
В русском языке слово «благополучие» имеет один корень со словом «благо», которое является важнейшей категорией философского анализа (и согласно законам морфологического анализа является корне- и смыслообразующим словом). Подобная лингвистическая связь на подсознательном уровне подталкивает к безусловной связи данных понятий. Это обусловлено прежде всего лингвистическим контекстом и логикой русского языка. Однако в других языках эти понятия не имеют столь выраженной связи.
У немецких мыслителей благо выражается в слове Gut, примерно также у англичан - good. У французов - в слове bein. При этом благополучие по-немецки Wohlergehen или Wohlstand, благополучие у англичан - well-being или welfare (но это понятие ближе к русскому слову благосостояние) [Diener. P. 542; Ryff. P. 100; Thornton. P.90]. А у французских мыслителей благополучие это prospérité или bonheur (что ближе к русскому слову счастье). Но лингвистические конструкции древних греков больше похожи на конструкции русского языка. Под благом они имели в виду euXoyia
(эвлогия), а благополучие как таковое у них подразумевалось под словом euSai^ovia (эвдемония), что в словарях переводят в том числе и как процветание, блаженство, счастье. Оба слова имеют корневую основу eu, что переводится с древнегреческого как благо, добро (и схоже по смыслу с good по-английски). Однако Аристотель понятие благо выводит от другого слова - xayax^ov (тагатион) - именно его он чаще всего использует в «Никомаховой этике». Но, разбирая понятия блага, он употребляет и такие слова, как благоденствие - eu 5^ev (эфедзен), благополучие можно встретить в двух вариантах - eu npaxxeiv (эфпратин) и euSai^ovia (эвдемония). В его текстах даже вводится внешнее благосостояние - euexepia (эвтерия) [Аристотель. 1983. С.87]. По-латински благо - beneficium, а благополучие можно перевести с помощью таких слов, как prosperitas (эта основа была далее развита во французском языке), felicitatem (в своем смысле ближе к счастью, счастливой жизни) и welfare (было развито в дальнейшем в английском языке, где понятие больше использовалось в экономических теориях и вследствие этого трансформировалось в понятие, которое можно перевести как благосостояние).
Предварительный вывод о возможном влиянии языковых конструкций на взаимосвязь тех или иных философских понятий делает предмет нашего исследования более сложным и обширным. Для дальнейшего анализа мы расширим горизонт понятий, которые необходимо рассмотреть в концепциях прошлого: помимо благополучия мы включим в него и само понятие благо. Также мы рассмотрим концепции, в которых встречается описание счастья, благосостояния и благодати (в это понятие позднее трансформировался перевод греческого слова evXoyia (эвлогия)).
В эпохи Античности и Средневековья первые научные идеи, зарождающие основы для дискуссий о благополучии, основаны на тесной рефлексии взаимосвязей природы, общества, человека (что выражалось в стремлении понять мир как единое целое, что впоследствии назовут космоцентриче-ским характером философии) и дальнейшем переходе к теоцентризму, где в основе лежит понимание Бога как источника всего. Уже в период Античности некоторые школы особое внимание уделяли вопросам счастья и благополучия, выделяя понятие эвдемония. По-разному интерпретируя это понятие, такие школы, как киренская, эпикурейская, киников выделяли необходимость удовлетворения всех потребностей человека и его внутреннюю работу: для достижения внутреннего спокойствия духа (эпикурейцы), для подавления внутренних страстей (киники) или просто для достижения удовольствия (киренская школа). Школа стоиков уделяла внимание благополучной жизни в согласии с природой. Родоначальник стоицизма Зенон в работе «О человеческой природе» размышлял о цели человеческой жизни и пришел к выводу, что жизнь в согласии с природой и есть высшая цель человека, что отождествляется с путем к добродетели. Он
призывал строить жизнь исходя из законов природы. В этом его поддерживали Гекатон и Посидо-ний. В их размышлениях видны рекомендации для построения благополучной жизни - нужно строить сообразно общественным законам, которые в социуме являются аналогом природных законов: «закон этот - верный разум... это и есть добродетель и ровно текущая жизнь счастливого человека» [Диоген Лаэртский. 1979. С. 295-296].
В своих беседах Сократ не раз затрагивал вопросы блага и счастья. Он считал: 1) удовольствие и счастье тождественны; 2) добродетель тождественна знанию. Он прямо утверждает: «Благо - не что иное, как удовольствие, и зло - не что иное, как страдание» [Платон. 1990. С 471]. Можно сделать вывод, что для достижения счастья нужно стремиться к удовольствию и одновременно избегать страданий. Эпикур ввел классификацию удовольствий. К первому классу удовольствий он относил удовольствия естественные и необходимые (стремление утолить жажду, голод). Второй класс - естественные, но не необходимые (трапеза с изысканными блюдами). И третий класс - неестественные и не необходимые удовольствия (к ним можно отнести стремление к славе и т. д.). Во взглядах Эпикура прочитывается тезис о том, что для счастья индивид может ограничиться удовольствиями первого класса. Желания и удовольствия второго и третьего класса в полном их объёме никогда невозможно насытить. «Ведь всё, что мы делаем, мы делаем затем, чтобы не иметь ни боли, ни тревоги; и когда это, наконец, достигнуто, то всякая буря души рассеивается, так как живому существу уже не надо к чему-то идти, словно к недостающему, и чего-то искать, словно для полноты душевных и телесных благ» [Диоген Лаэртский. 1979. С. 434].
Важнейший вклад в развитие философского подхода к благополучию внесли классики античной мысли Платон и Аристотель. Основу для благополучия (Платон использует понятие эвдемония, которое в комментариях переводят на русский язык и как счастье, и как благополучие) Платон видел в следующих добродетелях: самообладание, мужество и мудрость. В «Никомаховой этике» Аристотель размышляет среди прочего и о благополучии. Однако сначала он рассматривает понятие блага. Аристотель утверждает, что благо «различно для различных действий и искусств. Для врачевания -это здоровье, для военачальника - это победа.» [Аристотель. 1983. С.88]. Логически он приходит к выводу, что среди всех благ существует и наивысшее благо (для его обозначения он использует слово aploтov (аристон)), которым является счастье: «Счастье, таким образом, - это высшее и самое прекрасное благо» [Аристотель. 1983. С.63].
Аристотель видит связь в социальной практике смыслов, обозначаемых однокоренными словами (на древнегреческом, через корень еи). Такая же лингвистическая связь прослеживается и в понятиях русского языка через корневую основу «благ». По Аристотелю «счастье - это некая деятельность души в полноте добродетели» [Аристотель. 1983. С.74].
. Давая определение добродетели («добродетель есть сознательно избираемый склад [души], состоящий в обладании серединой по отношению к нам, причем определенной таким суждением, каким определит ее рассудительный человек» [Аристотель. 1983. С.87]), Аристотель подробно останавливается на некоторых примерах добродетели, а также вводит понятие «золотой середины».
Аристотель детально рассматривает некоторые добродетели и примеры нахождения золотой середины в них. Например, мужество - это золотая середина между трусостью и отчаянностью, щедрость - середина между скупостью и расточительностью. Аристотель закрепляет свой принцип «следует избирать середину» практически в любых ситуациях, в том числе в интеллектуальной добродетели. То есть залог развития человека он видит в правильном сочетании рациональной (разума) и иррациональной (души) составляющих человека. А само счастье философ определил как созерцание, которое является действием философа, основанном на использовании высшей интеллектуальной добродетели - ума. Поскольку «счастье -это деятельность, сообразная добродетели, то, конечно, наивысшей... во всяком случае, деятельность этого по внутренне присущей ему добродетели и будет совершенным, [полным и завершенным] счастьем. Уже было сказано, что это созерцательная деятельность. эта деятельность является высшей, так как и ум - высшее в нас» [Аристотель. 1983. С.281].
Античные философы заложили фундамент дальнейшего исследования тем по вопросам благополучия. Многие их выводы о счастье и благах и их роли в жизни индивида стали отправной точкой рассуждений и дискурсов мыслителей вплоть до XX века. В средневековую эпоху богословские постулаты оказывают сильнейшее влияние на все сферы жизни общества: быт, политику, экономику, мировоззрение, науку. Разрабатываются догматические концепции, которые определяют направление развития и философской мысли. Представители церкви выводят догматы о первородном грехе, то есть о наличии греха у всех людей, в том числе у детей. В «Исповеди» А. Августин пишет, обращаясь к Богу: «Горе грехам человеческим! Так говорит человек, и Ты милосердствуешь о нем, ибо Ты сотворил его, но не грех - в нем. Кто расскажет мне о младенчестве моем, кто откроет мне грехи его? Ибо кто чист от греха пред Тобою? Никто, даже младенец, хотя бы он прожил один только день» [Августин. 1991. С.15]. В этой же работе А. Августин подробно описывает, что все люди предрасположены ко злу и стремятся к нему даже неосознанно.
Напрямую идеи благополучия не звучат в работах авторов, однако эта идея трансформируется в идею спасения души через принятие религиозных
ценностей. В силу заложенного стремления человека к неосознанному злу для спасения души необходимо перестроить внутренний мир насильственно - через смирение и укрощение желаний. Христианская религиозная мысль выборочно наследует идеи Античности и даже элементы языческого мировоззрения в области счастья и блага. А. Августин в трактате «О жизни блаженной» («De Beata Vita», 386 г.) использует аристотелевское понимание высшего блага (то есть жизнь в духовном развитии) и добавляет толкование счастливого существования в вечной жизни после смерти. То есть идея счастья выносится за временные рамки одной жизни человека. Если за точку отчёта взять постулат А. Августина о первородном грехе любого человека (то есть грех априори) и соединить с его же концепцией о счастливой вечной жизни после смерти, то жизнь человека в этом мире рассматривается не как осознанное движение в поисках счастья (Аристотель), а как искупление грехов и прохождение через испытания в качестве необходимого требования для получения права на счастливую жизнь вне телесной оболочки после смерти.
В христианской религиозной практике появляется отдельное направление - монашество11. С использованием этой формы служения христианская церковь в первые века нашей эры, казалось, нашла идеальный образ жизни, который вел к спасению души и обретению благодати (здесь богословы начинают использовать греческое слово evXoyía (эвлогия), которое в дальнейшем трансформировалось в ритуальное благословение хлеба и воды; православная церковь использует слово évépyeia (энергия) для обозначения божественного действия; оба эти слова имеют греческий корень éo, о котором написано выше; однако католическая церковь использует латинское слово gratia) через аскетизм, то есть, по сути, к достижению благополучия в той форме, которая приветствовалась церковью. Именно монашество, казалось, предлагало наиболее верный путь к спасению (то есть благополучию после смерти) - через покаяние, аскезу и молитвы о спасении мира. Суровый аскетизм привлекал множество благородных и сильных духом людей. Это укрепляло образ монашества как единственно верной формы христианского благочестия и доброде-
12
тели .
Однако средневековое общество столкнулось с дилеммой дальнейшего социального развития: если монашеский образ единственно верный, значит и все общество должно последовать таким путём ради спасения души. К V-VI векам средневековое общество уже накопило опыт развития монашеских общин, выявилось множество причин для критики монахов (слабая дисциплина некоторых общин приводила к искажению церковных постулатов, чрезмерная аскеза приводила к элементарной анти-
11 Институт монашества существовал и до зарождения христианства, в других более ранних религиях.
12 Само монашество стало подразделяться на несколько видов. Самыми суровыми видами были отшельничество
и затворничество, подразумевавшие отказ от общения с людьми и тяжёлые испытания.
санитарии и болезням и т. д.). Ответом на эту дилемму стало укрепление в церковных кругах понимания того, что монашеский образ жизни не является единственно верным для спасения души13.
Таким образом, средневековая религиозно-философская мысль предложила два пути спасения души (то есть благополучия после смерти) - через монашество и через обычный труд каждого человека с условием соблюдения религиозных правил. Церковь не навязывала монашеский образ, но жёстко следила за соблюдением религиозных правил, следование которым и являлось залогом благополучия. Рассматривая влияние церковных догматов на жизнь человека и общества в целом, мы видим, как церковь через своих мыслителей трансформировала понимание благополучия не только в бытовом понимании, но и повлияла на направление научно-философской мысли. Ранее древнегреческие философы рассматривали благополучие с позиции потребностей индивида. Церковь через переосмысление духовных потребностей сместила понимание благополучия в область трансцендентного, до конца не осознанного человеком. В этом случае церковь установила своих представителей и наделила их общественной силой в качестве наставников, которые разъясняли людям, что им хорошо и что для них является счастьем. Таким образом, понятие благополучия рассматривалось через потребности церкви.
Дальнейшее развитие идей, посвященных благополучию, проходит в эпоху Возрождения, а затем и Нового Времени, когда исследователи глубже начинают разрабатывать тему потребностей человека, а также углубляется метод политической экономии. Концепция теоцентризма сменяется концепцией антропоцентризма. Философы начинают пересматривать религиозные догматы, в том числе в вопросах добродетели, благополучия, счастья. Снова открывается наследие древнегреческих мыслителей, философов, ваятелей. М. Монтень в своих «Опытах» (1582 г.) немало места отводит вопросам счастья человека. Он продолжил традиции Эпикура и школы стоиков. Человек, ведомый эгоизмом, стремится к счастью. В этом его предназначение, а не в том, чтобы создавать себе нравственный идеал, к которому потом стремится. Монтень призывает к детальному изучению самого себя - только так человек, через глубокое познание своих собственных чувств и мыслей, может найти путь к индивидуальному счастью [Монтень. 1979. С. 626].
Интерес к внутреннему миру человека, прежде всего к его субъективным переживаниям, проявляют в период Возрождения практически все философы, описывающие вопросы этики. Лоренцо Валла поддерживал идеи эпикурейцев и считал естественным всё, что приводит человека к счастью и удовольствию. Итальянский гуманист Леонардо Бруни подробно критикует практику аскетизма и обосновывает необходимость всестороннего развития человека.
Религиозное влияние всё ещё существенно для многих философов. Б. Спиноза в эпоху Нового времени определял счастье как любовь к Богу. Человек может достичь блаженства (именно понятие «блаженство» Спиноза использует для уточнения высшего блага и счастья человека; напрямую он не использует понятия «благополучие», однако именно «блаженство» наиболее близко по своему значению к «благополучию» в том виде, в котором мы используем его в нашем историко-философском анализе) через стремление к знаниям, что в итоге ведет к познанию Бога и, следовательно, счастью. «Высшее благо для души есть познание Бога, а высочайшая добродетель - познавать его» [Спиноза. 2012. С.261]. Для обозначения слово «благо» он использует латинское gratis, блаженство - beatitudine. В трактате «Этика» (1677 г.), в главе «О человеческом рабстве или о силах аффектов» после теорем в пояснении Б. Спиноза развивает эту мысль: «самое полезное в жизни - совершенствовать свое познание или разум, и в этом одном состоит высшее счастье или блаженство человека; ибо блаженство есть не что иное, как душевное удовлетворение, возникающее вследствие созерцательного (интуитивного) познания Бога. Совершенствовать же свое познание - значит не что иное, как познавать Бога.» [Спиноза. 2012. С.305].
Тем не менее Новое время приносит новые общественные отношения, которые начитают описывать с помощью новых понятий (введенных в научный оборот экономистами): «богатство» (англ. wealth), «доход» (англ. income, revenue), «стоимость» (англ. value). Начало этим идеям заложил в эпоху Просвещения А. Смит. По А. Смиту, человек, преследующий свои корыстные интересы, «часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится служить им» [Смит.С 56].
В этике Канта счастье и благополучие человека рассматриваются в непосредственной связи с нравственностью. Так, в «Критике чистого разума» (1782 г.) Кант использует понятие Sеligkeit, что можно перевести с немецкого как блаженство или счастье, и понятие Gut (нем.) - благо. Само понятие благополучие философ не использует. Ему ближе понятие блаженство, которое по своей сути всё ещё близко к теологии. Вот что Кант пишет: «...только блаженство в полной соразмерности с нравственностью разумных существ, благодаря которой они становятся достойными его, составляет высшее благо в мире.» [Кант. C. 594]. Важно заметить, что философ использует немецкий язык, где слова «благо» и «блаженство» не имеют видимой языковой связи, как в древнегреческом или русском.
Гегель привносит правовой аспект в рассмотрение вопросов блага, благополучия и счастья. Для обозначения блага он использует немецкое слово Wohlsein. При этом использует и два важных термина - Seligkeit и Glückseligkeit. Оба можно перевести, как блаженство, благодать, благоденствие и
13 Вводится понятие - миряне, то есть люди, принявшие христианство и живущие обычной жизнью, не уходя в
служение церкви. Для этой части общества развивается идея спасения души через тяжёлый труд.
даже счастье. В этом примере Гегель следует логике немецкого языка: два понятия отличаются частью Glück, что переводится как удача и как счастье. Далее философ делает вывод, «что и в благоденствии, и в удовольствии присутствует понятие удачи... Блаженство же (Seligkeit), напротив, состоит в том, что в нём нет удачи, что в нём соответствие внешнего бытия внутреннему желанию не является случайным» [Гегель. 1971. С. 74]. Это логическое заключение Гегеля иллюстрирует влияние языковой коннотации двух слов-явлений, морфологически связанных одной корневой основой.
Вместе с капиталистическими отношениями в крупнейших державах XVIII века начинают развиваться и философские идеи, основанные на глубоком анализе изменений в общественной жизни того времени. В английской философии развивается целое направление, выводящее новую меру любым понятиям и отношениям в обществе - полезность (англ. utility). Это направление получило название утилитаризм (его основоположники - английский философ И. Бентам и шотландский экономист Дж. Милль).
В основе этого философского учения лежит пересмотр идей гедонизма и эвдемонизма, выведенных древнегреческими философскими школами. И. Бентам выносит капиталистический принцип максимизации прибыли и минимизации расходов в область морали. По его словам, морально то, что приносит максимальную пользу максимальному количеству людей [Бентам. 1998. С. 47]. Такой постулат чётко отражает капиталистические отношения и их дух, выводя максимизацию пользы как мерило счастья и благополучия. Благополучие индивида (здесь он пользуется английским словом welfare) становится аналогом состояния предпринимателя (или фирмы), который действует логично и предсказуемо с целью снижения рисков и повышения удовольствия. В понятиях утилитаризма можно объяснить такие противоположные стремления, как эгоизм и альтруизм. В зависимости от стремлений человека, которые приносят больше пользы для него самого, он действует либо эгоистично (удовлетворение своих потребностей приносит больше радости), либо альтруистично (удовлетворение чужих потребностей приносит больше радости).
Важнейшая мысль утилитаризма в том, что индивид сам знает, что нужно делать для достижения счастья. А также он знает, насколько благополучен по сравнению с другими индивидами. То есть универсальная шкала измерения благополучия в виде пользы доступна для понимания всем и фактически осознанно используется всегда. В логике утилитаризма явственно просматривается стремление к объективной оценке субъективных факторов. При этом недостаточно уделяется внимания субъективным взглядам индивидов, а также различиям в жиз-
ненном опыте людей. В дальнейшем анализу и критике философско-этической системы утилитаризма были посвящено немало научных работ [Willem van der Deijl. 2016. P. 164-179]
Идеи И. Бентама позже развил Дж. Милль. Он внёс уточнение в постулат об осознанном использовании понятия пользы и благополучия. Именно ему принадлежит знаменитая цитата: «Лучше быть неудовлетворённым человеком, чем удовлетворённой свиньей, и неудовлетворённым Сократом, чем удовлетворённым глупцом; и если глупец, или свинья, имеют другое мнение, то это потому, что они видят только свою сторону вопроса» [Милль. 2013. С. 120]. Дж. Милль указывает, что блага и удовольствия не могут быть оценены только по их количеству - их необходимо оценивать и по их качеству. Он предлагает различать удовольствия и блага разного порядка. Истинным благом должны считаться блага «высшего» порядка, к которым ученый относит духовное развитие, интеллектуальные потреб-
14
ности14.
Идеи экономического подхода были развёрнуто исследованы уже в XVIII-XIX вв. представителями классической политической экономии (Т.Р. Мальтус, Д. Рикардо, Ж.-Б. Сэй). В их теориях главными факторами выводятся материальное богатство и доход, изучением которых как теоретических понятий и занимается политическая экономия как наиболее бурно развивающаяся в то время отрасль знания. Вот как, например, описывает Мальтус в работе «Опыт закона о народонаселении» (1798 г.) благополучие: «Пища, одежда, жилище, вообще всё, что предохраняет нас от страданий, причиняемых голодом и холодом, составляет наши самые неодолимые и общие потребности. Всеми признано, что желание добыть эти средства существования всегда было главной побудительной причиной деятельности человека, благодаря которой достигнуты бесчисленные выгоды и преимущества цивилизации. Погоня за этими благами и средства, употреблённые для достижения и удовлетворения ими наших важнейших потребностей, составляли до возникновения цивилизации и после её водворения главное благополучие половины человеческого рода» [Блауг. 1994. С. 150].
Одной из самобытных в это время является школа австрийской политической экономии, в рамках которой была создана теория предельной полезности благ (нем. Grenznutzen, англ. marginal utility). Помимо самих потребностей классики австрийской школы (Е. Бем-Баверк, К. Менгер, Ф. Визер) уделяли особое внимание степени удовлетворения потребностей. То есть важно не только само благо, а степень его необходимости. В рамках этой научной школы была также предложена градация благ.
Благополучие, согласно трудам австрийской школы, не нуждается в дополнительном объясне-
14 Эти идеи прослеживались и в отечественной научной мысли. Н.Г. Чернышевский, оказавший значительное влияние на революционное движение в России, во многом соглашался с идеями Дж. Милля Об этом можно судить в предисловии, которое Н.Г. Чернышевский написал
к российскому изданию Дж. Милля «Основания политической экономии с их частичным приложением к социальной философии». Это издание публиковалось частями в журнале «Современник» в 1860 году.
нии и является само собой разумеющейся целью человека. При этом выводятся условия для достижения этой цели, которые описываются новым понятием - субъективная ценность. Она определяет значение, которое имеет некое материальное благо для благополучия конкретного человека. «Ценностью мы называем то значение, которое приобретает материальное благо или комплекс материальных благ как признанное необходимое условие для благополучия субъекта» (Бем-Баверк. 2009. С. 49]. Итак, благополучие - это то состояние, которое основано на необходимой степени насыщения потребностей и реализации целей индивидуума.
Параллельно с идеями предельной полезности возникают идеи социализма в политической экономии. Они связаны в основном с отражением политического недовольства негативными явлениями существующего капиталистического строя и смещением внимания на необходимость контроля со стороны государства над экономическими процессами с целью защиты интересов значительной части населения.
В философско-экономических размышлениях К. Маркса нет отдельного упоминания о социальном благополучии. Однако есть важные основы, заложенные в его трудах и повлиявшие на осмысление счастья, блага и благополучия. В работе «Размышление юноши при выборе профессии» (1835 г.) он пишет: «История признает тех великими, которые, трудясь для общей цели, сами становились благороднее; опыт превозносит как самого счастливого того, кто принёс счастье наибольшему количеству людей» [Маркс. С. 7]. Концепции Маркса впоследствии были развиты и во многом применены в разных странах.
В XX веке в научно-практических кругах капиталистических стран ответом на усиление социалистических концепций в политэкономии стало появление экономической теории благосостояния (англ. welfare), разработанной А.С. Пигу. Существенным развитием идей классиков философии и политэкономии в этой теории стало усиление внимания качеству жизни людей, которое включает в себя характер и условия труда, особенности социальных отношений, статус в обществе, жилищные условия, общественный порядок и т. д. Идеи А.С. Пигу легли в основу концепции Дж. Кейнса, аргументировавшего необходимость вмешательства государства в экономические отношения внутри общества. Он показал зависимость государственного контроля и роста благосостояния граждан.
Таким образом, семантически и онтологически понятие «социальное благополучие» связано с понятием «благополучие». Понятие «благополучие» зарождалось как философская категория у древних греков. Оно было ещё неотделимо от других понятий (таких, как благо, счастье, например, у Платона и Аристотеля). Далее развитие философских концепций, а главное, усложнение социальных практик привело к необходимости более детального рассмотрения и дифференциации философских конструкций «блага», «благополучия», «удовольствия», «счастья» и некоторых других. При этом
языковые коннотации всё ещё создавали иллюзию связи как этих понятий, так и этих явлений в социальной практике. Так, благополучие по своему смыслу значительно отпочковалось от понятия «благо». А современный феномен социального благополучия и вовсе невозможно раскрыть через рефлексию понятия «благополучие».
Приведённый обзор дает нам возможность увидеть генезис идей, концептуально связанных с идеей благополучия - именно в период со времен мыслителей Древней Греции вплоть до середины XX века. Вопросы благополучия во всех этих концепциях являются лишь частными вопросами, которые скорее иллюстрируют другие мысли тех или иных концепций. Например, в период раннего Средневековья основополагающей была теоцен-трическая догматика. Именно она диктовала определённый философский подход к понятию блага и благополучия, в которых акцент был сделан на христианские добродетели. Сам феномен социального благополучия в его современном виде начал складываться лишь во второй половине XX века. Однако социальная практика и научно-философские воззрения, приведшие к формированию феномена социального благополучия, формировались с течение нескольких веков.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Аристотель. Сочинения: Т. 4 / Пер. с древнегреч.; Общ. Ред. А.И. Доватура. - Мысль, 1983.
2. Августин А. Исповедь. М.: Ренессанс, 1991.
3. Бем-Баверк, Ойген. Основы теории ценности хозяйственных благ // Избранные труды о ценности, проценте и капитале/ Ойген фон Бем-Баверк. — М.: Эксмо, 2009.
4. Блауг М. Теория перепроизводства Мальтуса // Экономическая мысль в ретроспективе - М.: Дело, 1994.
5. Гегель. Работы разных лет. В двух томах. Т.2. Сост., общ. ред. А.В.Гулыгин. М.: Мысль. 1971.
6. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / АН СССР, Ин-т философии. - М.: Мысль, 1979.
7. Кант И. Сочинения. В 8-ми т. Т.3. М.: Чоро, 1994.
8. Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. Пер. с англ. М.: Прогресс. 1978.
9. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения.Т.40. -М.: Издательство политической литературы. 19551974 гг.
10. Монтень М. Опыты. В 3-х книгах. Кн.1. -М.: Наука, 1979.
11. Платон. Протагор // Платон. Сочинение в 4 т. Т. 1. / Общ. Ред. А.Ф. Лосев: Пер. с древнегреч. - М.: Мысль. 1990.
12. Спиноза Б. Этика. - СПБ: Азбука, 2012.
13. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Кн.1// Антология экономической классики: Петти, Смит, Рикардо. М.: Эконов-Ключ, 1993.
14. Пигу А. Экономическая теория благосостояния. М.: Прогресс. 1985.
15. Diener Е. Subjective well-being // Psychological Bulletin. 1984. 95(3).
16. Keynes J. Economic Possibilities for our Grandchildren. Essays in Persuasion. New York: W.W.Norton &Co. 1963.
17. Ryff C. D. Psychological well-being in adult life // Current directions in psychological science. 1995. Vol. 40. P. 99-104.
18. Thorsteinsen K., Vitterso J., Striving for wellbeing: The different roles of hedonia and eudai-monia in goal pursuit and goal achievement // International Journal of Wellbeing, #8(2), 2018, P. 89-109.
19. Timuss R.M. Commitment to Welfare. London: Allen & Unwin. 1968.
20. Willem van der Deijl. What happiness science can learn from John Stuart Mill // International Journal of Wellbeing. 2016. 6(1). P. 164-179.
